Монстрам тоже больно

      За любым выбором следовали последствия. И даже лёгкое дуновение крыльев прекрасной бабочки способно создать ужасающий ураган, который причинит немало боли.       Друзьям ещё предстояло вкусить горечь от будущих потерь. Сейчас они — дети, желающие раскрыть потенциал и достичь больших высот. Им ничего не страшно.       Когда генины переступили порог, знакомая теплота окутала их, точно они попали в родные объятия. А тут ещё и запах свежеприготовленной еды, отчего у Кийоми с Даичи слюнки потекли и животы заурчали.       Кийоми прикрыла веки и глубоко вдохнула. Хотела прочувствовать столь уютный момент как можно лучше и вобрать теплоту до последней капли, словно без этого жизнь могла оборваться.       «Как у Норико хорошо…» — Мышцы Кийоми расслабились и умиротворение объяло кровоточащую душу до того момента, пока гнусный шёпот не ворвался в разум.       До невозможности тошнотворный.       «У тебя такого никогда не будет. Ты — никто. Тень, пугающая жителей Конохи».       Нельзя его слушать, иначе навсегда пропадёшь.       «Тебе тут не место, девчонка. Возвращайся в свою конуру и никогда не выходи оттуда». — Шёпот не унимался, стараясь уничтожить оставшиеся нервные клетки Кийоми и взять еë под контроль. Учихи опасны в нестабильном эмоциональном состоянии. Особенно, если обладали Мангеке Шаринганом. Хотя, и при обычном Шарингане с ними стоило быть осторожнее.       Недооценивать противника — первый шаг к проигрышу. Так говорил Итачи, из-за чего со временем Кийоми взяла его правило за основу.       Кийоми крепко сжала кулаки и прикусила язык, дабы ничего оскорбительного не слетело с уст. Они ведь в гостях. Надо соблюдать правила приличия. Да и обижать не хотелось, что стало для Учихи дополнительным стимулом.       — Кийоми?.. — прозвучал совсем рядом встревоженный голос. На плече Кийоми появилась девичья ладонь.       Кийоми встрепенулась и боязливо заозиралась, подобно недоверчивому зверю.       «Проклятие!» — Кийоми нахмурилась и досадливо цыкнула. При других обстоятельствах она была бы уже мертва. Повезло, что не находились на миссии.       — Всё хорошо. — Кийоми заранее знала вопрос подруги. Лучше сразу ответить и избежать ненужных разговоров. — Правда, Норико. — Заметив явное недоверие на лице Норико и прищуренный взгляд, Учиха закатила глаза и беспечно махнула рукой, точно её и правда ничего не тревожило. Со временем играть роль стало легче, хоть приходилось постоянно укрощать эмоции и сводить их к минимуму.       Норико постучала пальцами по локтю и удручённо вздохнула, точно говорила: «Так я тебе и поверила, Кийоми».       Кийоми на подобный жест поёжилась и сморщила аккуратный нос. Положила подарок наставницы возле входной двери-сëдзе.       Подруга всегда отличалась отличной смекалкой, что не раз спасало их во время выполнения заданий высокого ранга, но иногда страшно бесило. Ничего не скроешь от неë.       — Давай не будем ссориться, Норико? — попросила Кийоми, едва не перейдя на открытую мольбу. — Хорошо? — дополнила Учиха и выдавила улыбку, пусть пришлось потратить последние силы.       Норико неоднозначно хмыкнула и примирительно подняла руки. Ещё одна причина, почему она пускала только их двоих. Кийоми и Даичи питали искреннее уважение вперемешку с любовью к её бабушке. В поступках друзей не было ничего фальшивого.       — Договорились, Кийоми. — Норико кивнула и перед тем как повернуться, произнесла: — Но не думай, что мы позволим тебе снова попасть в больницу из-за тренировок. — Недавнее веселье испарилось, точно его и не было вовсе. На смену пришёл странный металл, покрытый толстым слоем льда. —Хватит себя мучить.       Щёки Кийоми вспыхнули, а она сама возмущённо уставилась на Норико и открыла рот для продолжения разгорающегося спора, но в итоге совершила дыхательные упражнения и соединила губы.       «К чему такая забота? Я знаю, сколько могу сражаться!.. — Кийоми невольно опустила глаза на руки и вытянула их. Взмахнула пальцами. Содрогнулась, выражая брезгливость от воспоминаний, когда старые бинты сменялись новыми и вместе с тем отдирались окровавленные кусочки кожи на тех же костяшках. — Наверное…» — Учиха неловко перекатилась с пятки на носок и взмахнула ими, точно руки снова оказались в бинтах.       Срочно найти другую тему для разговора — лучшее решение. Не придётся доказывать что-то Норико.       — А где?.. — Кийоми завертела головой, будто потеряла ценный свиток. Вряд ли бы Даичи убежал. Ему ведь особо идти некуда.       В этом Кийоми и Даичи схожи. Возможно, из-за подобного Учиха чаще вставала на сторону друга, сама того не понимая.       

***

      Для Даичи не существовало лучшего места, чем дом Норико.       Да, когда-то он был рад возвратиться в родительский дом и побыть вместе с ними, но время прошло. Иногда ему вовсе казалось, что те эмоции испытывал кто-то другой. Будто происходило с посторонним, который всего лишь слишком сильно похож на него. Подглядывал за чужой семейной жизнью, наполненной неподдельным счастьем и взаимопониманием. Однако эти моменты принадлежали ему…       Забавно, ведь плохие воспоминания вытеснили большую часть положительных.       Ощутив острое жжение, Даичи раздражённо рыкнул и наскоро вытер глаза тыльной стороной ладони. Не хватало испортить встречу ненужными слезами.       «Не сын, а тряпка». — Одна из многочисленных фраз, выдирающая новый кусочек от души. Силился пропускать оскорбления мимо ушей, но любые попытки заканчивались провалом. Мнение родителей всегда было важно для него, из-за чего он мог отгородиться от остальных на долгое время.       Даичи протянул дрогнувшую руку к бонсаю и ласково провёл пальцами по зелёным листьям, будто приручал дикого зверя. Ствол у дерева был немного искривлён, что придавало ему неформальный стиль. Верхушка ствола находилась на прямой линии.       «Ты прав, отец. Я — тряпка». — Даичи бессознательно гладил дерево, стараясь хотя бы немного успокоиться. Жалко, эмоции возобладали, отчего по щеке скатилось что-то мокрое и упало на пол.       Даичи несколько раз моргнул, дабы закатать непрошенные слёзы обратно.       Одновременно больно и хорошо находиться среди уюта и домашней атмосферы. Больно, потому что в том доме, который должен быть родным, обитали — злоба, холод и насилие. Хорошо, из-за того что не нужно бояться очередных криков матери и ругательств. Не слышно ударов с плачем. Можно хотя бы недолго отдохнуть.       Даичи отвёл взгляд, желая отвлечься от мрачных мыслей. Заглушить голос отца, полный отравляющего укора.       «Свиток?»       Даичи растерянно заморгал и нахмурился, точно вернулся в Академию и ему приказали выполнить сложную технику. На самом деле учился не так плохо, пусть временами мог относиться не серьёзно и быть беспечным. Но при необходимости вполне способен сконцентрироваться на цели и выполнить её.       Единственная ошибка чуть не стоила генину глаза. Даичи усвоил тот урок, и повторять его не собирался.       Даичи потянулся к свитку и бережно взял его. Повертел, точно нашёл нечто необычное. Хотел подкинуть в воздух, как перед ним, словно из ниоткуда, появилась нахмурившаяся Норико и по обыкновению упёрла кулаки в бока. Чаще всего данная поза не предвещала ничего ужасного или страшного, однако мурашки пробежали по телу и кадык дёрнулся.       Даичи вытянул шею и пересёкся взглядом с Кийоми, одними губами прося о помощи.       Кийоми в ответ вздохнула и направилась к ним. Она не станет ввязываться в конфликт намеренно, но хотя бы какая-то уверенность в присутствии Учихи появлялась.       — Н-Н-Норико, — непроизвольно заикнулся Даичи и неловко улыбнулся, пока Норико прожигала его гневным взглядом. Что поделать, если любопытство оказалось сильнее. — А… — Он бегло взглянул на зажатый в ладони свиток и сдавленно проговорил: — Что это за свиток? — Генин кивнул на него, будто подруге нужно было объяснять настолько простые вещи.       В определённый момент Даичи захотелось ударить себя по лбу. Возможно, сможет вернуть то, что осталось от мозгов.       Кийоми прикусила щеку изнутри и посмотрела на Норико. Открыла рот и закрыла, поскольку подруга слабо кивнула на немую просьбу Учихи. Значит, тоже заметила состояние Даичи.       Норико не собиралась кричать на Даичи или обвинять. Хоть нрав желал оставлять лучшего, у неё тоже есть чувства. Сострадание, в том числе.       — Свиток? — Норико дружелюбно хмыкнула и накрыла руку Даичи, из-за чего глаза парня широко раскрылись и цвет лица слился с волосами. — Бабушка поместила туда своих кукол. — Она осторожно разжала его пальцы, точно те были созданы из хрупких веток, и перекинула свиток в левую руку. Правую ещё подержала, согревая кожу друга, и через несколько секунд отступила.       Казалось, покраснеть ещё сильнее невозможно, но это произошло с Даичи.       Даичи невнятно забормотал, выказывая фальшивое негодование, и прочистил горло, в то время как кожа горела. Кийоми пришлось приложить ладонь к его лбу и практически сразу отдёрнуть еë.       Влюблённость — страшная вещь. Испытала на своей шкуре. Пусть хотя бы с Даичи судьба будет менее жестока.       «Итачи… — Кийоми сжала одежду и оттянула ткань, будто собиралась запустить пальцы во внутренности и вырвать алое сердце, а после растоптать. Хотя бы так избавиться от непрекращающейся боли. — Когда ты оставишь меня в покое!» — закричать бы и сорвать голос навсегда. Почему она никак не может забыть все счастливые моменты с ним и поверить в рассказ Хирузена? Считать Итачи врагом, а не кем-то близким. Вместо этого пыталась найти истинную причину убийства клана Учих.       Кийоми, к удивлению друзей, нарушила тишину первой. Вступала в беседу под конец или когда требовалось ответить на вопрос.       — Но ведь куклы обычно лежали в том углу. — Кийоми указала на то место, где раньше находились куклы. — Почему они сейчас в свитке? — Учиха взглянула на Даичи и без лишних раздумий протянула ладонь. Он не стал противиться и принял помощь, не забыв благодарно улыбнуться. В одном их наставница может гордиться — сплочённость на высоком уровне.       Норико проследила за взглядом Кийоми и неопределённо пожала плечами, будто они разговаривали на разных языках.       — К куклам нужен особый подход. Уход тоже. А когда долго лежат, то скапливается много пыли. — Без запинки произнесла Норико. К тому же — её слова являлись правдой. Многие считают кукловодов слабыми соперниками, но они глубоко ошибаются. В куклу можно добавить оружие и прочее. К примеру, у бабушки в марионетках спрятаны острые лезвия, яды и снотворное.       Кийоми свела брови к переносице и приложила кулак к губам. В чём-то Норико права, ведь любому оружию требуется точиться в битвах. Марионеткам — тоже.       Даичи ещё раз посмотрел на свиток и после недолгого молчания спросил:       — Твоя бабушка их больше не использует? — Даичи склонил голову набок, позволив волосам упасть на лицо. Поморщился и убрал пару прядок, так как нос чесался и захотелось чихнуть. — Но ведь она тренируется… — Генин приподнял бровь и робко дополнил: — Верно?       Норико цыкнула языком, выражая досаду, и развела руки по сторонам, будто готовилась создать оружие из чакры.       — Тренировки — это одно, а бойня — другое. — Поймав на себе порицательный взор Кийоми, Норико постучала по груди и смягчила тон голоса. Прямолинейность — одновременно сильная и слабая сторона. Не всё решалось грубой силой. Ласка и доброта способны принести положительный результат. — Я бы хотела попробовать, но бабушка не разрешает воспользоваться ими! — Генин показушно надулась и деловито скрестила руки под грудью, отчего Даичи с Кийоми обменялись неоднозначными взглядами и против воли улыбнулись. Даичи вовсе тихонько засмеялся, заставляя Норико навострить уши и прислушаться.       Норико и раньше подмечала, что он красиво смеялся, однако сейчас точно впервые услышала смех Даичи. Прямо как мелодия души, предназначенная только для неё. Или ей просто мерещилось?       Определённо, она надумала себе лишнего.       Кийоми слабо улыбалась, в то время как на глубине зрачков вспыхивали искры.       Норико сердито запыхтела и вскинула подбородок, силясь сохранить мнимую надменность.       — Считаете, я не справлюсь? — С вызовом бросила Норико и широко раздула ноздри, став смешнее. — Ещё друзьями называетесь! — гневно воскликнула куноичи, желая хотя бы немного припугнуть их. Однако у неё ничего не получилось, поскольку веселье друзей усилилось. Даже улыбка Кийоми стала чуть шире.       Норико оскорблено засопела и принялась глядеть на друзей исподлобья, будто хищник в поимке желанной добычи.       — Не стоит разжигать конфликт, когда его можно устранить словами, — неожиданно прозвучал за спиной старушечий голос, в котором ясно прослеживалась хрипотца. Подобно ангелу-хранителю, защищающему неодарённых чад. — Чему я учила тебя, Норико? — Привычный звук халата, сделанного из хлопчатобумажных тканей, смешался с шагами бабушки. Никогда не любила чрезмерно дорогие наряды, из-за чего и расцветка весьма простая. Единственное, что выделялось — цветочные мотивы на тёмно-зелёном воротнике, словно крепкие лианы обхватили горло престарелой женщины.       Услышав причитания Ёсико, все трое едва не подпрыгнули на месте, точно их поймали за чем-то непотребным.       — Бабушка! — Норико поспешно развернулась к Ёсико, и как ни в чём не бывало, улыбнулась, будто недавняя перепалка являлась миражом. — Привет! — Поддавшись приступу радости, куноичи подбежала к ней и раскинула руки для объятий, однако бабушка отступила в сторону, из-за чего внучка на долю секунды потеряла равновесие. — Бабушка! — Девушка прищурилась и встала в обычную позу, из-за чего старушка повторила движения, точно копировала.       Теперь понятно, почему Норико упирала кулаки в бока.       Даичи совершил несколько шагов по направлению к вмиг побледневшей Кийоми и прошептал, не забыв прикрыть рот рукой.       — Так и не скажешь, что на самом деле не родственники, да? — Со смешком изрёк Даичи. Глядеть со стороны и правда весело, пусть на вопрос Учиха шикнула и нахмурилась.       Как же быстро у этого клана менялось настроение. В один момент готовы простить, а в другой — перерезать глотку.       Даичи прикусил язык, время от времени посматривая то на Кийоми, то на раскрасневшуюся Норико. Хотел сдержать улыбку, но та сама появилась на губах, а в горле застрял озорной смешок. Генин понимал — на самом деле подруга не ссорилась с бабушкой. Всего лишь вредничала, но кто этого не делал?       Не справившись с возрастающим любопытством, Даичи прошептал:       — Как думаешь, о чём они гово?.. — закончить Даичи не успел, поскольку Норико ткнула пальцем в сторону друзей и произнесла:       — Зато я привела Кийоми с Даичи, — горделиво произнесла Норико и вздёрнула подбородок, из-за чего плечи бабушки опустились, и черты лица смягчились. Морщинки и дряхлость кожи никуда не делись, но вот голубые глаза оживились, и на устах отобразилась счастливая улыбка, скинув Ёсико несколько лет.       — Даичи и Кийоми? — Ёсико смахнула с одежды несуществующие пылинки и выпрямилась, насколько сил хватило.       «Норико! — Кийоми резко выдохнула и надавила на переносицу. В присутствии Ëсико из Норико потоком лились слова, подобно чудовищному наводнению. Пришлось смириться, так как подруга крайне остра на язык и способна заткнуть без применения кулаков.       — Я тебя прибью, Норико!.. — прошипела Кийоми и неохотно повернула голову к Ёсико. Нервно сглотнула и резво дёрнула Даичи за руку, вынуждая парня склониться в почтительном поклоне.       Благо, уроки отца не прошли даром. Никогда не забывала о правилах вежливости во избежание позора. Честь всегда стояла выше всего у папы. Запятнать клан Учих он бы не позволил, проявляя к единственному ребёнку излишнюю суровость. Обстоятельства вынудили Кийоми свыкнуться с установленными правилами, так как мама во многом соглашалась с мужем, пусть заботилась о дочери по мере возможности.       Впервые Кийоми была признательна отцу за уроки.       — Здравствуйте, Ёсика-сама, — произнесла Кийоми и легонько толкнула Даичи. — Даичи?.. — повторила Учиха выдержано и покосилась на него.       — Здравствуйте, Ёсика-сама! — произнёс Даичи громче положенного, словно женщина была глухой.       «Ох, Даичи…»       Оставалось уповать на то, что Ёсико не выгонит их. Пусть они невольно съёжились и опустили головы ещё сильнее, стоило ей подойти и накрыть их тенью.       Выставит нерадивых юнцов за порог?       

***

      Выдуманная и реальная опасность — далеко не одно и то же, как сначала может показаться.       Наруто верил, что готов к любым опасностям. Но вид летящего меча вселил страх. Сковал мышцы, мешая сделать хотя бы крохотное движение и попытаться уйти. Поэтому Узумаки закрыл глаза, ожидая, когда лезвие разорвёт плоть и перережет его надвое.       Минута…       Боли не ощущалось, точно произошедшее — ночной кошмар Наруто.       Две минуты…       Звуки удара сердца отчётливо раздавались в ушах.       Три минуты — за ними последовал судорожный вдох, будто рядом находился умирающий ниндзя.       — Открой глаза, Наруто. — Настойчивый приказ, но при этом доля мягкости присутствовала.       «Атсуко-сенсей?» — Наруто успел выучить голос Атсуко. Долгое общение давало плоды.       Наруто шумно сглотнул и поморщился от резкого дискомфорта в горле. Вогнал ногти в землю. Медленно открыл правый глаз, а следом левый и чуть не закричал от радости при появлении Атсуко, хоть последние краски успели окончательно сойти с еë лица, и кожа покрылась каплями пота.       — Наруто? — встревожено вопросила Атсуко и на всякий случай оглядела его, будто искала раны или что-то похожее.       — Атсуко-сенсей! — Эмоции переплелись между собой, подобно змеиным хвостам. Наруто готов был сорвать голосовые связки. — Мне ведь всё привиделось, да, Атсуко-сенсей? Да? — Узумаки не желал слышать иного ответа, пусть разум твердил об обратном. Мальчик не слушал голос рассудка, уповая на надежду.       Атсуко насильно вытащила из себя смешок и отрицательно покачала головой. Не в её правилах — врать ученикам. Даже если они являлись детьми Какаши, а не её.       — Нет, Наруто. — Атсуко приподняла уголок губ, изображая улыбку, больше похожую на звериный оскал. Нельзя позволить детям потерять веру в благополучный исход.       Будет нужно — Атсуко добровольно умрёт, защищая детей и Какаши. Хотя бы так искупит всё зло, что совершила.       То открывая, то закрывая рот, Наруто усердно покачал головой. Зрачки расширились, практически поглотив радужку. Дыхание сделалось неравномерным, как от продолжительного бега.       — А как ж вы, Атсуко-сенсей? С вами всё в порядке? — Наруто бегло осмотрелся и потихоньку разжал пальцы. Напряжённые плечи опустились. Остальные пусть лежали на земле, но остались живы. Сейчас Узумаки радовался им всем. В том числе Тазуне с Саске. — Атсуко-сенсей? — задал вопрос повторно, нутром предчувствуя враньё.       Атсуко встала с колен и ответила:       — В полном, Наруто. — Атсуко поспешила зажать кровоточащую рану на предплечье. Только вот, Наруто успел увидеть стекающие бордовые капли, из-за чего захотел начать спор. Джонин подняла руку, давая прямой намёк. — Просто царапина. — Она взглянула на длинный порез. С виду, тот был достаточно глубоким. Подвигала раненой конечностью и сморщилась, издав долгое шипение. Придётся держать катану в другой руке.       Просто царапина. Любые ранения и боль — признаки жизни. Значит, ты ещё не умерла.       Так высказывались родители и поселяли в голове дочери подобную мысль, дабы та в сражении билась до последнего вздоха.       Наруто вскочил с земли и проголосил:       — Но вы ведь ранены, Атсуко-сенсей!       Атсуко не успела ответить. В паре метров от них прозвучал шорох, заставивший обратить внимание на воткнутый в дерево меч, а после и на неизвестного мужчину. Он стоял на тонкой рукояти меча так, будто под ногами находилась удобная подушка.       — Поверь, пацан — это лишь малая часть того, что я сделаю с вашей наставницей, — безразлично произнёс Забуза, точно Наруто и остальные детишки предстали перед ним в виде ничтожных насекомых. Задержал взгляд на Атсуко. — Соскучилась по мне, отступница?       «Отступница? Что это значит? — Наруто отвесил себе мысленную пощёчину. Глупо верить такому страшилище, как он. — Неважно! Он хотел убить нас и поранил Атсуко-сенсей!» — закатал рукава Узумаки и весь подобрался, чем вызвал надменный смешок от Забузы.       Сразу становилось понятно — Забуза не воспринимал детей всерьёз.       «Забуза!» — Мышцы Атсуко мгновенно напряглись, причиняя сильную боль в предплечье. Пальцы потянулась к катане, но хватило одного движения, чтобы возглас застрял поперёк горла. Видимо, меч разрезал плоть куда как глубже, чем она ожидала. Потянулась целой рукой к оружию и тут же почувствовала то, как кто-то перехватил тонкое запястье.       — Не смей. — Какаши опустил руку Атсуко, однако запястье удерживал, словно она намеревалась наброситься на Забузу. — Слышишь?       Опешив, Атсуко попыталась выдернуть запястье из хватки Какаши.       — Какаши! — Атсуко не привыкла сдаваться так просто. Тем более, когда близким грозила опасность. — Я буду сражаться вместе с тобой!       Какаши славился невероятным хладнокровием. Сохранял рассудок в любых ситуациях. Именно поэтому у Хатаке всегда огромное преимущество, ведь самое важное в битве — следить за врагом и проанализировать его шаги максимально точно для победы. Но сейчас какая-то невидимая струнка порвалась внутри джонина, позволив вырваться всем накопившимся эмоциям. В том числе и разрушительному гневу.              — Хватит спорить со мной, Атсуко! Или ты хочешь, чтобы мы все тут погибли из-за твоего упрямства?! — Какаши знал — нельзя причинять боль тому, кого любишь. Да и сейчас при виде округлившихся глаз Атсуко и дрогнувшей нижней губы сердце Хатаке сжалось. В глазах защипало. Злость практически наяву обожгла язык, но на сей раз джонин направил гнев на себя. Поступок, который не должен был совершать. — Спрячься за мной, — закончил на менее повышенных тонах и спрятал вмиг замолчавшую куноичи за спину, прикрыв её грудью.       Забуза не спешил прерывать их спор. Более того — наблюдал за размолвкой двух джонинов с неким любопытством, словно подслушивал секретный разговор. Хотя, одну интересную тайну и, правда, узнал.       — Вот уж не думал, что ты решишь сблизиться с таким, как Хатаке. — Забуза ухмыльнулся и хрустнул шеей. Любимый звук — напоминал о костях несчастных жертв, которые ломал. — Прости, Какаши. Я забираю старика. — Он указал на перепуганного и дрожащего Тазуну. — Отступницу тоже.       «Меня?!» — Атсуко озлобленно зашипела, подобно взбешённой змее и мельком посмотрела на детей. Их жизни не должны оборваться. Самое важное — защитить будущее поколение.       — Только попробуй навредить Атсуко-сенсей, безбровый! — выступил первым Наруто, игнорируя указы джонинов. Безрассудство — его второе имя. Или, смелость, граничащая с безумием.       — Лучше не вмешивайся сопляк, — грубо бросил Забуза. Практически прорычал, подобно одичалому зверю.       — Наруто не один! — присоединился Саске и встал подле Наруто. Наклонил корпус вперёд и прищурился, готовясь в случае чего выхватить кунаи или сюрикены. — Не отходи далеко от Тазуны-сама, Сакура, — сказал Учиха, не оборачиваясь.       Сакура дёргано кивнула, точно марионетка на ослабевших нитях и прикрыла Тазуну. По крайне мере насколько тело позволяло, так как Харуно — всего лишь девочка, недавно окончившая Академию.       Озадаченно моргнув, Атсуко обратила взор на Саске. Какаши следил за отступником, как ястреб. Сконцентрировал внимание на нём.       «Родная». — Всего одна ужасная мысль – кровь в теле Какаши закипела. Однажды Хатаке пролил кровь близкого человека, пробив грудную клетку насквозь. Не позволит той ошибке повториться. Станет сражаться до конца, лишь бы они остались в целости и закончили миссию.       Пути назад не существовало. Вперёд — единственный вариант.       — Ты не прикоснёшься к ней и пальцем, Забуза, — ожесточённо, как дыхание будущего необратимого конца. — Я не позволю.       — Как и мы! — подхватил Наруто. Саске обошёлся коротким кивком.       Атсуко прочистила пересохшее горло и сипло изрекла, словно недавно обрела способность говорить.       — Какаши.       — Я защищу тебя, родная. — Какаши не намеревался возвращать слова. — И никуда не сбегу. Обещаю.       Забуза закатил глаза, показывая брезгливость по отношению к речам Какаши. Никогда не понимал, с чего вдруг Хокаге решил проявить сострадание к ней. Ещё, по слухам, она — бывшая ученица Орочимару. Если слухи правда, то откуда в ней сострадание и прочие нежности? Или Коноха размягчила?       Забуза не был хорошего мнения о Конохе. Слишком уж слабые ниндзя там воспитывались. В Деревне Тумана хотя бы отбор был справедливым, пусть и жестоким. Выживал сильнейший. Остальное отходило на второй план, также как и человеческие привязанности.       — Посмотрим, Какаши. — Забуза неторопливо перевёл взгляд на Атсуко, будто посылал ей сообщение:       «Он не спасёт. А сопляков я убью и заставлю тебя смотреть на их мучения, отступница».