Белая кость

      Три года спустя.       - Начинайте. - Александр удручённо вздохнул, слушая доклад министра по обстановке, сложившейся вокруг набегов отдельных вампиров на севере страны. Несмотря на его и Морена усилия и ужесточение наказаний за преступления против иных видов, по-прежнему находились те, кто противился политике объединения народов - таковые находились и средь людей, и в роду вампиров: в отдельных регионах время от времени появлялись тайные общины охотников на вампиров, обманом заманивающих нежить в ловушку и расправляющихся с нею с особой жестокостью; среди вампиров же ещё оставалось немало таких, кто презирал действующие законы и считал людей скотом, должным служить им и утолять их нужды. В связи с чем было необходимо найти способ срезать гнилые побеги ещё на этапе их зарождения, дабы не шатать и без того нестабильный мир. Однако, пока что разведка Морена работала куда лучше людской, и Александр из раза в раз приходил к мысли о том, что ему не обойтись без личного отряда вампиров. Подобная роскошь была возможна лишь с дозволения Навьего царя, но Александр опасался, что нанятые вампиры выйдут из-под контроля, и по итогу они получат гораздо больше проблем, чем пользы.       Пока министр бубнил что-то о норме предоставленных рабочих мест для вампиров на территории Варды, об успешности внедрения новой валюты кровью и распространении целительских пунктов по всей стране, где каждый может сдать эту самую кровь на добровольной основе - и тем самым позволить себе услуги бессмертных в качестве учителей, лекарей, ремесленников или воинов, Александр думал о том, как ему вынести эту жизнь.       Всё складывалось бы прекрасно, кабы не мятежники, и он - какой бы ни была раздражающей эта мысль - снова и снова приходил к выводу, что ему нужна личная охрана нечеловеческого происхождения, поскольку разведка доложила о нападении вампиров на одну из деревень в трёхстах вёрстах от столицы, и эта новость не сулила в будущем ничего хорошего. Он слишком ясно помнил тот день, когда неизвестный опрокинул на него каменный вазон и исчез так быстро, что даже Владислав не смог его догнать. Чего уж говорить о степени беспомощности людей в такой ситуации! Хоть Морен после исцеления стал относиться к людям - и к нему в частности - гораздо лучше, Александр не обольщался относительно его надёжности. В политике друзей не было и быть не могло: то, что сегодня их цели идут рука об руку, не означает, что завтра эти дороги не разойдутся.       В связи с этим он осознавал, как были правы Боги, не позволив Владиславу вернуться. Он должен перестать надеяться на кого-либо, кроме себя. Он должен научиться думать собственной головой и выстроить внутреннюю опору, не полагаясь на мудрость и благородство иных. А для этого, он должен был остаться один...       На сегодняшний день Александр чувствовал, что, наконец, успокоился: страдание исчезло, как и обещал Есений, боль улеглась - он больше не вскакивал среди ночи и не искал Владислава в темноте покоев. Горькие сны также исчезли. Теперь он мог без слёз смотреть на других бессмертных, если они вдруг казались ему похожими внешне на умершего, мог без желания умереть выходить из комнаты и вести необходимую для царя жизнь, мог самостоятельно принимать решения и даже немного радоваться их последствиям время от времени. Но... он по-прежнему не ощущал себя столь же живым, каким был в период подготовки к войне - когда Владислав был рядом. Даже планы на личную охрану он строил скорее из соображений сохранения стабильности государства в лице себя, нежели из страха смерти - как это было ранее. Он больше не боялся собственной кончины. Где-то в глубине души он ждал её.       Александр ежедневно приходил на его могилу - тело стража было погребено на родовом кладбище в лесу, где однажды Владислав нашёл его лежащим в склепе царицы-матери.       Жрецы пытались отговорить его от этой кощунственной затеи, но Александр оставался непреклонен, и тем всё-таки пришлось похоронить вампира на священной земле. Ему пророчили в связи с этим несчастья и гнев Богов, но Александр знал, что Пантеону совершенно нет дела до такой мелочи, а потому остался слеп и глух к предостережениям и осуждающим взглядам в свой адрес.       Ежедневно, на закате, он ходил на погост и проводил там какое-то время, собственноручно ухаживая за могилой и оставляя свежие цветы. Это стало, своего рода, залогом его душевного равновесия, необходимым ритуалом, чтобы чёрная Бездна в сердце вновь не открылась, и не увлекла его за собою. Он много говорил, сидя подле надгробного камня - гораздо больше, чем за пределами леса, и это не на шутку беспокоило Яромилу с Варварой, которые в последние годы зачастили в гости, и проживали во дворце месяцами, стремясь, как думалось Александру, вытащить его из подспудной апатии и влечения к смерти. Он мог обмануть своим безмятежным, непоколебимым видом кого угодно, но не вещих сестричек. Обе, но особенно Яромила, ощущали, что, несмотря на победу над чувством собственной неполноценности и страхом смерти, Александр - вместо того, чтобы отдалиться от Костлявой, напротив - приблизился к ней.       - «Так не может больше продолжаться, - мягко говорила Яромила, взяв его за руку. - Тебе нужно жениться, Александр. Все ждут, что ты, как и твой отец, дашь этому миру наследника. Да к тому же - время пришло: если будешь тянуть, станет только хуже. Дитя и супруга вытащат тебя из чёрной печали, поверь мне, свет мой. Видят Боги, это твой долг», - на что он по обыкновению отмалчивался. Он не мог подобрать слов, чтобы не обидеть сестру, а та, понимая, что насильно мил не будешь, оставляла его, но спустя какое-то время вновь предпринимала попытки вразумить ушедшего в себя родича. И эти визиты, с течением времени, дали свои плоды: Александру пришлось признать, что брак необходим, потому что здесь уже были замешаны не только его личные обстоятельства, но и государственные - знать, среди которой было немало противников союза с вампирами, начала шептаться, что с ним что-то не так, раз он, ступив на третий десяток, до сих пор не обзавёлся семьёй. Тоже самое твердили ему и советники: каждый царь, если не хочет рано или поздно получить государственный переворот, обязан зачать наследника, а лучше несколько. И Александр, как бы тошно ему ни было от подобной перспективы, не мог не признать их правоту. Статус, власть и следование традициям во имя благополучного будущего страны - вот что означало рождение ребёнка.       И этот день настал.       В жёны себе он выбрал царевну из соседнего государства - по наущению всё тех же сестёр.       - «Лисавета - хорошая девица, Александр... - рассказывала ему Варвара, - Мы с нею в дружбе уж много лет. Кроткая, верная, великодушная - а голова-то какая светлая! Только вот беда - красавицей её не назовёшь. Ведь царям сейчас только сказочных див подавай, да приданое побольше, а на остальное и не смотрят вовсе. Я же вижу, что тебе всё равно, посему предлагаю сделать доброе дело - тебе жену хорошую и советника благоразумного в одном лице, с получением её государства в наследство после смерти отца. А ей - мужа славного, да доброго, на весь мир известного своим могуществом. За неё сейчас сватается один знатный барон, только вот яблоко он гнилое: погубит её после того, как страну себе присвоит. Да и позор это общемировой - выходить за того, кто ниже тебя по статусу только потому что больше никто не берёт. Подумай, Александр. Другим её земли без надобности - ничего особенного в них нет, а тебе не помешали бы, ведь вы соседи, к тому же, ты с вампирами дела имеешь тесные. Навье отродье тоже куда-то расселять нужно, дабы не пожрало оно в тесноте твой же народ. Это шанс выполнить долг и жить дальше припеваючи. Она тебя не потревожит лишний раз, коль жизнь спокойную ей дашь - уж будь уверен. А там - кто знает? - стерпится-слюбится... Считай это сделкой меж вами».       Он слушал всё это, кивал, соглашаясь - только вот внутри всё сжималось в ледяном протесте. Но, было ясно как божий день, что рано или поздно ему всё равно придётся ради сохранения покоя в государстве наступить на горло своим принципам и жениться. Поэтому он дал добро.       Лисавета прибыла во дворец через несколько месяцев - после всех необходимых ритуалов сватовства. Отец её, царь Петар, был вне себя от радости, что зятем его станет никто иной, как знаменитый Любимец Богов. Он уж совсем отчаялся подобрать достойную партию своей невзрачной дочери. Петар прекрасно знал, что не обладает большим влиянием на политическом поприще, осознавал, что всё, что может дать в приданое своей дочери - это собственные земли, и признавал разумность выбора Александра. Все понимали, почему именно она должна была стать его женой, и молча принимали это как данность. А ему было всё равно, кого брать - лишь бы не очередная война.       Лисавета оказалась вполне обычной, довольно невзрачной девицей: слишком худая по меркам большинства, слишком болезненная, с землистым цветом лица и чёрной длинной косой. Лишь глаза выдавали её незаурядность - карие, большие, пытливые в своём взоре. Чувствовалось, что царевна неглупа, но это, однако, не прибавляло ей очарования, скорее, наоборот. Александру же, нежданно, она понравилась. Он даже сам не вполне понял, почему. Однако, при взгляде на неё, отчего-то, испытал облегчение. Он был уверен, что у Владислава при жизни глаза тоже были тёмными.       Лисавета же, завидев его, застыла - то ли озадаченно, то ли смущённо. Она знала, что её будущий муж красив и добр, но ожидания всё равно разошлись с реальностью. Александр оказался на её вкус слишком изящен и меланхоличен. В нём не чувствовалось и толики того могущества и мужской властности, о коих все вокруг сплетничали. Несмотря на свои лета, он казался слишком юным и слабым, слишком наивным, и будто бы уже уставшим от жизни. То ли старик, то ли дитя.        Лисавета, выросшая в среде дворцовых интриг, всё никак не могла определиться - нравится ей это или же настораживает. Но, она была уже рада тому, что попала, по словам отца, «в лучшее место из возможных». Также, как и Александр, она почти уже не мечтала о «великой любви» - скорее, хотела просто жить счастливо и спокойно.       После свадьбы сближение у молодожёнов происходило долго и непросто, в основном из-за нелюдимого характера Александра. Спали они порознь, а все их встречи случались скорее ненароком, нежели намеренно, и в эти недолгие промежутки времени Александр, в лучшем случае, мог лишь натянуто улыбнуться супруге, поинтересоваться самочувствием и ничего ли ей не требуется для большего комфорта.       Однажды, молодая царица, отчаявшись привлечь его внимание, на очередной вежливый вопрос: «Всё ли вам по душе здесь, государыня?», ответила: «Нет, государь мой», а на вопросительный взгляд Александра, с которого в кои-то веки спала сонная пелена, добавила: «Я бы хотела видеть вас и говорить с вами чаще», - на что Александр лишь рассеяно кивнул и удалился.       Она, было, решила, что он и вовсе её не услышал, но на следующий день в дверь её покоев постучались, и, к великому изумлению Лисаветы, в комнату вошёл её муж. Сев подле неё у окна, он сказал:       - «Я пришёл, как вы и желали. Расскажите мне всё, что у вас происходило за эти месяцы», - она, в растерянности помолчав с минуту, поведала ему обо всех нехитрых событиях, что успели случиться с нею в Варде. В основном, она занималась рукоделием в своей комнате, читала в библиотеке, да выбиралась изредка со своими служанками на прогулки в город и в дворцовые сады. Когда она рассказала Александру о том, как одна из сторожевых жар-птиц исхитрилась сорвать у неё с шеи рубиновое ожерелье, и как служанки с воплями бегали кругами, пытаясь поймать воровку, тот внезапно рассмеялся. Лисавета замерла - она впервые видела, как Александр смеется. До сего момента он даже ни разу не улыбался по-настоящему. Позже она выпытала у служанок причину столь чёрной печали царя, и те рассказали, что Александр стал таким после смерти своего военачальника, который погиб в День Серебра.       - «Государь по сей день ходит на его могилу, - шёпотом говорили служанки. - Они прошли эту войну вместе. Думаю, для Его Величества потеря соратника стала страшным ударом. Хоть Владислав и был вампиром, но он много раз спасал его, - Лисавета слушала их и чувствовала, как сердце наливается тяжестью. Её обуяло дурное предчувствие: что, как бы она ни старалась, быть ей здесь только царицей, но никогда - женой.       Решив проверить свои догадки, она, дождавшись, пока Александр в очередной раз на закате выйдет на прогулку, тайком двинулась следом, и, проследив за мужем до самой могилы, обнаружила, что он неподвижно стоит перед камнем и что-то шепчет. Так прошло какое-то время. После Александр, на прощание коснувшись устами валуна, развернулся и медленно побрёл обратно.       Она выглянула из-за сосны, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, а после вышла из своего убежища и приблизилась к могиле.       Просто камень, на котором белели всего два вырезанных слова:

«Жди меня»

      Лисавета вздрогнула, пытаясь справиться с сокрушительным ощущением наползающей тщетности. Узкие плечи опустились под гнётом умирающей надежды, а в горле встал болезненный ком, застилая взор слезами.       Она поняла.

***

      Александр продолжал покорно приходить к ней раз в два дня и беседовать на отвлечённые темы, но с каждым разом боль в груди Лисаветы становилась всё сильнее, и, однажды, не выдержав, она сказала:       - Государь.       - Да? - Александр поднял на неё светлые глаза. Так спокоен и неколебим, что ничем не отличается от того могильного камня, который каждый вечер омывает безмолвной печалью.       - Как вы думаете, зачем мы поженились?       - Что?.. - Александр явно не ожидал этого вопроса, а посему молчал какое-то время, прежде чем виновато опустить взгляд в колени и ответить:       - Очевидно, потому что таков наш долг.       - Спасибо за честность, - вздохнула она, и, не успел он начать оправдываться, продолжила: - Признаться прямо, на иное я и не рассчитывала. Мне достаточно вашей доброты и щедрости, однако, наш долг включает в себя не только заключение брака. И коль так... Я готова принять вас в любое время, муж мой, - на что тот ничего не сказал, лишь кивнул с самым несчастным видом. Вероятно, он и не подозревал, насколько его состояние заметно.       - Могу я задать вам личный вопрос? - всё же решилась Лисавета.       - Конечно, государыня.       - Тот, кого вы любили... это к нему вы ходите каждый вечер? - на что Александр вздрогнул и уставился на неё почти что испуганно. Ребёнок, ждущий наказания - ни дать ни взять!       - Вы... откуда вы... - начал было он.       - Откуда знаю? - Лисавета отложила пяльцы и подсела ближе. - Я пошла за вами. Простите меня за это... Я никогда раньше не бывала на родовом кладбище вардийских царей, а одной ходить туда боюсь. Могила, которую вы навещали, не выглядела царской. Стало быть, там покоится кто-то, кто царил в вашем сердце. - Александр молча смотрел на неё, после чего, отвернувшись, ответил:       - Что ж... вы знаете. И что с того? Теперь вы ненавидите меня? Презираете? - тон его прозвучал резко и уязвлённо, а взгляд засверкал льдом.       - Вовсе нет, мой государь, - она осторожно, почти опасливо дотронулась кончиками пальцев до сцепленных в напряжённый «замок» рук Александра. - Я не зверь и способна понять чужую боль и сожаление. А ещё - что насильно мил не будешь.       - Простите меня... - прошептал Александр - уже совершенно по-иному, будто разом обмякнув, и она смолкла, глядя на него. - Я правда старался сделать так, чтобы жизнь здесь радовала вас, но... видимо, потерпел поражение, - он, будто бы через силу, улыбнулся ей и поднял голову. - Подскажите мне, государыня, что я могу для вас сделать, чтобы вы не грустили?       - Будьте честны со мною, - ответила она. - Это лучшее, что вы можете сделать, коль питаете ко мне хоть каплю уважения. Я знаю, что вы не любите меня, но... я бы хотела быть вашим другом. Хотя бы другом. Вы выглядите очень одиноким в своём горе. Если вам будет тяжело - вы всегда можете прийти сюда и рассказать мне обо всём. Я... не умру без вас - я привыкла к одиночеству, и мне оно скорее в радость. И я благодарна вам за то, что спасли меня - мою честь и честь моего отца. Мне хорошо в Варде, тут намного спокойнее, чем в моём царстве и здешний климат почти унял мои хвори. Двор же Визалии гораздо злее, нежели этот... - она вздохнула, после чего вновь обратила свой взор на него. - Я не терплю насилия, государь мой, но... мы должны дать Варде и Визалии наследника. Это наш долг. Я не прошу вашей любви, но прошу завершить нашу общую задачу.       - Я вас понял. Я приду к вам, как буду готов, - кивнул Александр, после чего, взяв её руку, припал к ней губами.

***

      Через полгода после этого разговора был зачат наследник.       Александр думал, что эта ночь будет стоить ему немалых душевных сил, но на деле, он почти ничего не почувствовал. Всё окончилось довольно быстро, и любовное снадобье, что сварил для него Есений, подействовало ровно так, как и требовалось - он легко возбудился и также легко кончил, вспоминая за закрытыми веками о своей последней близости с Владиславом. А молодой организм жены сделал своё дело, и уже спустя месяц Лисавета сообщила, что чувствует внутри себя жизнь.       Тогда он вдруг ощутил подобие радости - вспыхнувшее в груди тепло и тихий покой: будто гора свалилась с плеч. Дав наказ прислуге и лекарям сдувать с царицы и будущего наследника пылинки, он вернулся к прежнему образу жизни. Но, Александр отметил, что стал охотнее навещать супругу, а беседы их начали приносить ему куда больше удовольствия. Он более не чувствовал давлеющей над ним необходимости повязывать себя с кем-то и понемногу стал делиться с нею своими переживаниями, а она слушала. Слушала, но никогда не навязывала своего мнения или общества. И Александр был бесконечно благодарен ей за это. Так и текла их жизнь - в мире и ровном уважении друг к другу, но без особой близости.        Через восемь месяцев родился сын - царевич Елисей, названный в честь Лисаветы, но кудрявый и похожий на Александра как две капли воды.       «И куда только мои черные косы подевались?! - шутливо возмущалась царица, укачивая хнычущий свёрток, - Беленький, как ягнёночек - ни капли визалийской крови!..» - Александр лишь тихо смеялся, глядя на этих двоих, и не знал, как сломать внутреннюю стену, что отделяла его от жены и сына. Он знал, почему его приязнь была столь сдержанна и незаметна, но не ведал, как это изменить. И Лисавета, и его потомок были словно бы из другого мира - мира, где со стен никогда не лилось расплавленное серебро, а на руках не вспыхивали кровавые зарницы порезов. В этом мире никто никогда не умирал и цвели прекрасные майские яблони. Он же словно бы застыл между этим миром и тем, и не мог войти до конца ни в один из них.       - Что пригорюнился, государь? - на спинку кресла вспорхнул Юлиус, заставив его вздрогнуть и вынырнуть из омута собственных мук.       - Да так... - прошептал Александр. - Не чувствую себя живым. Даже радость при виде сына - и та будто не моя. Будто взаймы у кого беру.       - Ты жрец, Ваше Величество. Чем чаще проводишь ритуалы, тем дальше от всего земного становишься. Ты накрепко связан кровью с Богами, и им уже отдал куда больше энергии, чем жене своей. Да и не любишь ты её... потому и не чувствуешь ничего к сыну - ведь от тебя он взял лишь внешность, в остальном же будет точь-в-точь как она.       - Думаешь? - зачем-то спросил он.       - Так звёзды гласят, - коротко отозвался ворон.       - И каким же он будет? - поразмыслив, всё же поинтересовался он. Ворон задумчиво пощёлкал клювом:       - Мудрым будет, справедливым. Отважным и очень нетерпимым ко лжи и притворству. Но не будет уметь просить, как и его мать. Слишком гордым вырастет. Из-за этого временами придётся ему ох, как тяжко.       - Что ж... - улыбнулся Александр. - Не самый плохой недостаток. - а после, поймав многозначительный взгляд Юлиуса, добавил: - Я не отказываюсь от ответственности - окажу им любую помощь. Но прежде, поговорю с Лисаветой. Многого она недоговаривает?       - Достаточно, чтобы передать дурной пример Елисею, - сдержанно ответил тот. Александр кивнул.

***

      Три года спустя.       - ...таким образом, гильхеймской страже удалось выследить и уничтожить крупнейшее логово охотников на севере государства, а также освободить пятерых бессмертных, заключённых у них в подземельях, - заключил один из военных министров. - Их пытали серебром, а кровь, смешанную с настоянной на серебре водой продавали другим бессмертным в качестве лекарства от ран, отчего те умирали. Также, завершено обустройство новых казарм для вампиров. Навий царь дал добро на вашу просьбу о предоставлении нам сотенного отряда вампиров - приказ был передан вам не далее, как вчера. Нужно лишь ваше соизволение, мой государь, чтобы мы начали набор бессмертных на службу.       Александр одобрительно кивнул, давая тому разрешение присаживаться.       - Славно. Уверен, немалую роль в том, что Морен согласился предоставить своих людей, сыграли действия наших в этом инциденте, - задумчиво промолвил он. - В любом случае, нам это на руку: вампиры должны видеть, что мы не просто говорим о мире, но и прикладываем усилия к его поддержанию. Посему, бдительность не ослаблять, и окажите всю возможную помощь пострадавшим. Набор бессмертных в разведывательные силы начать с завтрашнего утра, - тот кивнул и, поклонившись, вернулся за стол. - Следующий, - с места поднялся министр по торговле:       - Король Дьенн принял ваше решение о прекращении поставок эльмаров в Ибрию, - доложил он, часто моргая маленькими глазками. - И выразил сожаление, что месторождения столь ценного минерала настолько малы, а также уточнил, что всегда готов оказать Варде содействие по снабжению продовольствием на прежних условиях, - на что Александр не выдержал и усмехнулся: хитрый лис Дьенн отнюдь не был рад, что Варда так скоро оправилась после трагических событий, но Ибрия и так получила слишком много эльмаров в своё распоряжение, хоть и обезвреженных стараниями Александра. Кто знает, чем это решение аукнется им в дальнейшем...       - Следующий... - тут дверь в совещательные палаты приоткрылась и в ней показался Мстислав - действующий воевода, занявший пост после отправки Владислава в Гильхейм. В глубине души Александр симпатизировал этому весьма конкретному и прямолинейному мужчине, чувствуя в нём твёрдый нрав и благородную душу. А посему, не стал гневаться из-за прерванного собрания:       - В чём дело? - нахмурившись для острастки, спросил он.       - Прошу прощения, государь... - пройдя на ковёр пред троном и опустившись в поклоне на колено, пробасил тот, однако во всей его позе читалась явная опаска. И было, отчего: в последний раз, когда объявился доброволец на пост личного стражника царя и не смог выдержать бой с самим Александром, Мстислав сутки провёл в темнице и на плетях, а после ещё месяц залечивал раны. Воевода понимал, отчего государь так рвёт и мечет, когда дело касается его личной безопасности, но не знал, где сыскать достойного воина среди людей, дабы тот смог потягаться в мастерстве с покойным военачальником. Вампирам же Александр не настолько доверял, чтобы засыпать в их присутствии. - Вы просили немедля доложить, как только сыщется подходящая кандидатура на место личной царской охраны.       - Опять? - устало прикрыл глаза Александр, с удивлением отмечая, что внутри более уж не взметнулись привычные ему злость и сопротивление. - Хорошо... Но если этот снова будет, как прошлые восемь, отправишься на плаху. Я уже предупреждал, Мстислав... Я устал смотреть на бездарей, которых ты присылаешь. Ни один из той толпы «достойных» не смог даже меня победить в бою! Чего уж говорить о вампирах... И я жрец, а не воин. Как такой страж, по-твоему, сможет защитить меня от бессмертных?       - Я понимаю, Ваше Величество, и благодарен вам за терпение, но... сейчас я уверен, что этот способен вас удивить, - горячо заверил его Мстислав. - Никто из моих солдат не смог нанести ему даже царапины! Он... словно заколдован. Я не знаю, как такое может быть, но... по нему невозможно попасть оружием! Лично пробовал!       - Заколдован? - удивился Александр, слыша поднявшийся шепоток среди министров. Несмотря на душную усталость, ему стало любопытно. - Что ж... ладно, я дам ему шанс. Завтра в Варду прибывает разведывательный отряд вампиров. Коли этот чудный витязь сможет победить навьего воина в бою, я приму его на службу. Если же погибнет - туда ему и дорога. Он должен был знать, на что идёт, и сколь опасна служба подле царя. Предупреди его об испытании. Ежели решит, что не справится - отпусти его с миром. Это всё.       - Слушаюсь, государь, - с этими словами, Мстислав удалился.

***

      С вечера Александру никак не удавалось заснуть. Весть об очередном добровольце тревожила его, и он ворочался с боку на бок, но несмотря на все усилия, не мог расслабиться. Он размышлял, почему его больше не трогает, как ранее, перспектива взять на место Владислава кого-то другого. Прежде он злился, рвал и метал, стоило только кому-то заикнуться о том, что проходящий испытание воин достаточно искусен в бою. Возможно, потому что...       «... я больше не жду? - он проглотил внезапно вставший в горле ком и перевернулся на другой бок, закрывая глаза. - Шесть лет уж минуло... Я не могу провести всю жизнь вот так... в бесплодных ожиданиях. Он не вернётся, нужно жить дальше... нужно... - Александр вздохнул, поднимая ресницы и глядя на легко колыхающиеся в студёном сквозняке пламёна свечей. До Последней Ночи, сулящей лучшие времена, осталась всего неделя. За окнами тихо падал пушистый снег, а весь дворец украсили к празднику остролистом и еловыми лапами с поблёскивающими в них цветными огнями... В коридорах пахло яблоками с пряной гвоздикой, а хвоя в дворцовом саду таинственно сияет звёздами и ледяными игрушками точно также, как и шесть лет назад. Тогда он впервые встретил Владислава. Должно быть... эта ночь станет для него самой грустной из всех. Ведь сердце его по-прежнему немо, а Лисавету он давно уже отпустил в объятия одного из красавцев-вельмож.       Как Небеса того и хотели, он остался один. И ему не было страшно. С ним были его Боги и его человечность, и ему было спокойно. Но, он бы солгал, если бы сказал, что ни о чём не сожалеет.       Что ж, лучшим выбором для него будет провести Последнюю Ночь во сне и, возможно, тогда... он снова увидит... - с этой мыслью он ощутил, как его медленно охватывает усталость, разжимая болезненные тиски сознания и погружая в мягкий туман забвения.       Ему приснился сон.       Он вновь стоял возле той ели, сжимая в руках ледяной шарик с пленёнными внутри мотыльками и чувствовал спиной взгляд. Там, за деревьями, скрывался тот, чьего возвращения он ждал больше всего на свете. Наползающий со всех сторон едва слышный шёпот...       - «Влад!» - он резко обернулся, и в то же мгновение из-под заснеженных еловых лап на него бросился огромный чёрный волк...       Задыхаясь, он невидяще глядел в тёмный лепной потолок. Лишь спустя несколько минут Александр пришёл в себя окончательно и понял, что по-прежнему находится у себя в покоях. Прерывисто дыша и дрожа от озноба, он сел и поморщился - ночная рубашка, насквозь пропитанная потом, противно липла к телу. Ему уже пару лет не снился Владислав - таким, каким он когда-то был. И этот сон... снова показал нечто иное. Он решил, что это знак: всё за чем он гонится - больше не его Влад, а лишь бесы его собственного сознания. Пора закрывать эту страницу.       За окном пробивался бледный рассвет. Стало быть, уже около девяти утра...       Будучи не в состоянии вновь заснуть, он позвал слугу и принял ванну. После чего, одевшись, направился к казармам.       Утро выдалось морозным и студёным до крайности: поначалу пасмурный, к моменту выхода Александра на улицу, рассвет разгорелся алым и царь остановился, пристально вглядываясь вдаль. Это было так странно - жить без надежды. Будто бы в его существовании вдруг образовалась зияющая пустота, которую он не знал, как заполнить.       Решив не фокусироваться на этом неуютном ощущении, он поёжился, а после направился к громоздящимся на востоке территории казармам, откуда уже, в столь ранний час, были слышны громкие команды: солдаты заканчивали утреннюю тренировку.       Александр иногда приходил сюда и стоял на балконе, близ бывшей комнаты Владислава, наблюдая за построениями и нервируя своим присутствием стражников. Эта рутина внушала ему странный покой - он будто бы возвращался в те дни, когда точно также наблюдал муштру солдат в походных условиях. Это были те недолгие моменты умиротворения, когда он мог забыться и отдаться на волю иллюзии о том, что всё осталось как прежде. Но нет - всё как прежде уже не будет: вместо Ульрика командует кто-то, чьего лица он даже не помнит. Вместо Владислава - Мстислав, вполне оправдывающий ожидания, но не более. От его прежней жизни остался лишь он сам - только уже не верящий ни в кого, кроме себя. В этом была своеобразная свобода, но вкус её горчил.       - Ваше Величество, - он обернулся к подошедшему Мстиславу. - Как вы рано... Если желаете взглянуть на Брана - то я могу его привести.       - Нет, - ответил Александр, возвращая взор на звенящий внизу клинками отряд. - Не желаю. Просто не спится.       Мстислав неловко потоптался у него за спиной какое-то время, после чего осторожно осведомился:       - Когда прикажете начинать испытания? Вампиры прибыли с час назад.       - А? - Александр вопросительно взглянул на него. - Уже?.. И что думаешь о них?       - Да что тут скажешь... - проворчал воевода. - Страшны как Бездна. В три аршина ростом, зубяки - во! когти... сами знаете. Нежить, как она есть. Видать, Морен не шибко отбирал.       - Это не важно, - ответил Александр. - Поглядим, на что они годны, и коли голова на месте и сила навья присутствует - большего нам и не надо. Позже я переговорю с каждым, чтобы назначить главного. А пока... - он вздохнул и укутался в меховой плащ поплотнее, - ...сил никаких. - Мстислав с тревогой взглянул на него и промолвил - почти умоляюще:       - Пойдёмте, Ваше Величество, а? Поглядим на молодцев? Коль не хотите, ничего делать не будете. Вы лучше меня в вампирах смыслите. А то не по себе мне как-то рядом с ними... Может, хоть вас побоятся. - Александр удивлённо уставился на него, но, почему-то, согласился. Его изумила степень наивной веры Мстислава в его всемогущество. Оказывается, люди думают, что раз он владеет кровницей, то по силе стал равен Богам.       «Какая чушь... - думал Александр, идя вслед за Мстиславом и другими стражниками к новой башне, в коей разместили навьих бойцов. - Людей хлебом не корми, только дай выстроить себе кумира. Когда же этот кумир не может их защитить, они губят его первым. И как, в таком случае, Боги только терпят нас...»       Вампиры, по зову Мстислава, выстроились на замёрзшей земле перед казармой. При взгляде на отряд, Александра объяли сложные чувства: от них прямо-таки веяло опасностью, но не так, как это было с покойным. Рядом с этими существами Владислав казался эталоном самообладания и этичности. На лицах же упырей было написано такое нескрываемое презрение к людям и жажда крови, что Александр ощутил слабость в коленях. Стоило им завидеть его, как море алых глаз пришпилило его взглядами к земле, точно пытаясь сожрать ещё на подходе. Должно быть, этим вампирам не исполнилось ещё и века, раз они так плохо владели собой.       - Что за молодняк прислал мне Морен? - разочарованно протянул он, пройдясь вдоль длинной шеренги алых огней и изо всех сил изображая непринуждённость. - Ваш голод виден от самых ворот. Вас кормили?       - ДА! - одновременно ответили те.       - Кормили, но вы всё равно голодны? - в ответ ему не донеслось ни звука. Они просто смотрели - свирепо и холодно. Александр сглотнул и, стараясь не выдать охватившей его жути, отошёл от них на несколько метров. - Об этом можете не беспокоиться - здесь у вас будет питания в достатке. Но, если хоть один человек при дворе пострадает, вы знаете, что вас ждёт... - он провёл по шее ребром ладони. - Мы заключили договор, и он касается не только меня и Морена, но и каждого из вас. Мы либо вместе, либо порознь - другого не дано. Вам придётся научиться себя сдерживать. Если вы молоды - это со временем получится. Если вы прожили более века, но так и не смогли взять себя в руки - вы безнадёжны. Поэтому, если сейчас кто-то сомневается в своих силах и желании служить в стане людей - вы можете уйти. Я позабочусь о том, чтобы Морен не наказывал вас за это. - но шеренга не шелохнулась.       - Что ж, похвально, - усмехнулся Александр, и, заслышав тяжёлое дыхание неподалёку, направился туда.       Источником звука оказался один из молодых вампиров. На вид ему было не больше двадцати. Устремив горящие жаждой глаза в землю, он, крепко сцепив руки за спиной, весь дрожал, а когда услышал остановившегося напротив него Александра, растерянно поднял на него пустой взгляд.       - Что с тобой? - тот не ответил - лишь глаза остановились на лице царя, точно приклеившись к нему зрачками. Вампир что-то неразборчиво выдохнул, едва шевельнув губами. Александр отступил на шаг:       - Уходи, - но вампир не сдвинулся с места. - Уходи! - повторил Александр. - Тебе ещё рано быть здесь, - он не понял, что произошло в следующий момент, только что-то оглушительно зазвенело у него над ухом и мелькнуло перед глазами, ослепив отблеском утреннего солнца.       - Ваше Величество!!! - крик Мстислава.       Отовсюду раздалось приглушённое шипение и рычание, и Александр, распахнув глаза, обнаружил у себя перед носом окровавленное лезвие меча.       Судорожно вздохнув от испуга, он, немея, попятился и натолкнулся на кого-то, кто стоял позади него.       Тело молодого вампира лежало на земле вместе с отрубленной головой. Серебро.       - Ещё движение - и отправитесь следом! - раздался над ухом холодный голос.       Дёрнувшись, Александр отпрянул в сторону и, наконец, смог разглядеть своего спасителя: парень года на три младше него - стройный и гибкий с виду. Прямые волосы до плеч цвета воронова крыла обрамляют белое остроскулое лицо с зелёными, как лесные болота, остро смотрящими глазами. Или, это от того что он зол?..       - Бран... Слава Богам... - выдохнул белый, как мел, Мстислав, пряча меч. Он не успел среагировать. - Ваше Величество, это...       - Так это ты просился ко мне в охрану?! - не успев подумать, выпалил Александр, а после, опомнившись, поспешил уйти с места происшествия. Бран устремился следом. Мстислав же гаркнул, подзывая одного из боевых магов - видимо, надеясь спихнуть на того заботы по взаимодействию с нежитью.       Лишь отойдя от навьей башни на изрядное расстояние, он смог выдохнуть. К нему постепенно возвращалось самообладание.       Бран, остановившись рядом, вытер платком лезвие меча и спрятал обратно в ножны. Внимание Александра привлекло то, что оружие было дорогим и добротным - "Навья смерть". Такие мечи делались только для царской стражи. Одежда Брана же была самой обыкновенной - плохонький тулуп и плотные штаны, заправленные в сапоги из грубой кожи. В лучшем случае, они изнутри были проложены овчиной.       - Откуда у тебя этот меч? - спросил Александр. На что Бран как-то странно посмотрел на него и ответил:       - Мстислав дал. У меня не было меча.       - Не было меча? - усмехнулся Александр. - Настоящий воин не расстаётся со своим оружием. А мне другого не нужно.       - Даже настоящему воину нужно иногда есть, - невозмутимо парировал парень, и Александр осёкся. Он не понял, что с ним произошло, но этот Бран вызывал в нём массу крайне сильных и непонятных чувств. Вот только каких, он пока не мог разобрать.       «Он совсем меня не боится», - в смятении подумал он, и сказал:       - Так ты из бедной семьи.       - У меня нет семьи, - ответил Бран, вновь взглянув ему в глаза. - Дорога - моя семья.       - И ты изъявил желание поступить ко мне в охрану только чтобы поесть? - насмешливо уточнил Александр. Он не узнавал сам себя - он давно ни с кем не говорил так легко, на равных. Будто бы Бран был не обычным мальчишкой, а...       - Больше не суйтесь так близко к вампирам, Ваше Величество, - промолвил тот. - Хоть вы и заключили мир, но потребуется не один век, чтобы навья природа пришла к тому, что люди - не просто еда. И вы это время вряд ли застанете... - внезапно, мальчишка замолчал, точно сболтнув лишнего, после чего замер, внимательно глядя ему прямо в лицо. Александр нервно хмыкнул: он никак не мог определиться - этот Бран просто глупец или же нахал, решивший, что благодаря владению оружием может вот так в наглую пялиться на царя?       - Сколько раз говорить тебе - глаза в землю! - прошипел подоспевший Мстислав, пихая его в спину и тот нехотя опустил веки. - Простите этого невежду, Ваше Величество, он не из наших мест - не знает правил. - Александр невнимательно кивнул, глядя на парнишку, и впервые ему захотелось напиться до беспамятства - было просто невыносимо стоять рядом с этим... этим... Бран слишком напоминал ему Владислава. Они были совершенно не похожи внешне, но вот мимика, жесты... то, как он опускал глаза - холодно, с какой-то едва уловимой, нечеловеческой надменностью - будто бы он знает лучше, потому что прожил дольше... То, как он глядел ему прямо в лицо... Что это было за выражение?..       «Кажется, я схожу с ума...» - в испуге решил Александр, отворачиваясь и нетерпеливо взмахивая рукой:       - Раз уж ты здесь, то не будем откладывать испытание. Мстислав! Приведи одного из вампиров - да поголоднее! - после чего направился на смотровой балкон, подле покоев Владислава, тщась унять бьющую его нервную дрожь.       - Мне нужен не просто сильный страж, а тот, кто способен победить вампира! - громко сказал Александр, застывая у перил и обращая свой взгляд на фигуры внизу: одна - высокая и плечистая - упыря, вторая - жилистая и значительно меньше ростом - Брана. - Поэтому, бой будет не на жизнь, а на смерть. Сможешь убить вампира - возьму тебя в охрану. В противном случае, нашего нового соратника ждёт славный завтрак, - выдержав оба взгляда, Александр махнул рукой: - Да начнётся бой!       Меряя глазами расстояние до противника, Бран скинул тулуп и достал меч, после чего застыл, ожидая нападения. Вампир - а это был один из наиболее крупных и свирепых в отряде, угрожающе обнажил острые саблевидные зубы, но, отчего-то, не спешил вступать в бой.       Некоторое время между ними шла безмолвная борьба взглядами. В какой-то момент, на лице Брана появилась непонятная Александру, жуткая ухмылка. Вампир огрызнулся, рыча и обнажая когти, после чего стал осторожно приближаться.       - И как же ты собрался сражаться на войне, если меня боишься? - поддразнил его Бран. - Так значит, бахвальство вампиров неуязвимостью - просто сказки? Или это ты кастрированный? - тот не выдержал и, взревев, бросился вперёд. Мгновение - и Бран, проехавшись по льду меж длинных ног противника, рассёк ему лезвием внутреннюю часть бедра. Упырь завыл и замахнулся на него когтями, от которых тот увернулся, и, проскочив под локтем, полоснул мечом вдоль поясницы, рассекая ему одежду и плоть до позвоночника.       И тут произошло то, чего Александр так и не смог осмыслить: разъярённый упырь, метнувшись в сторону, точно огромный волк, оттолкнулся ногами от земли и прыгнул на Брана, выставляя вперёд чёрные когти. А через секунду тот впечатал его в землю, каким-то образом пробравшись рукою сквозь костяные острия к шее.       Вампир дёрнулся и затих.       Когда Бран отошёл от обмякающего противника, Александр узрел торчащий из груди упыря меч.       - Прости, - сказал Бран, забирая оружие и останавливаясь у тела, точно в сожалении.       Александр не шелохнулся, прикованный взглядом к распростёртому на земле трупу. Его разрывало изнутри от какофонии чувств: страха, страдания, изумления, замешательства... Слишком много воспоминаний. Он даже не услышал, как к нему подошёл Мстислав и задал вопрос. Он вообще забыл, где находится.       - ...ше Величество! - Александр вздрогнул, ощутив на плече тяжёлую руку воеводы, и резко повернул голову. Тот поспешил убрать ладонь и отойти на шаг, не понимая, отчего государь так бледен и испуган. - Бой окончен. Каково будет ваше решение?       - Приемлемо, - только и смог выдавить он, после чего кинулся прочь.       Ему хотелось уйти. Быстрее, быстрее... подальше от этого. Подальше от смерти, от сломанных когтей и окровавленных клыков, подальше от этого странного мальчишки и его самоуверенной улыбки, несущей смерть. Туда, где спокойно, где его сердце не будет так загнанно биться, где ничто не меняется изо дня в день...

«Жди меня»

      Он заморгал и, дрожа, всхлипнул, обнаруживая перед глазами хорошо знакомые слова. Через мгновение они расплылись и пролились горячими дорожками по щекам. Да, он ждал. И теперь вновь ждёт, боясь умереть, потому что в груди так больно, что душу выворачивает от ужаса пополам с огнём. Он словно бы вновь слышит голос Владислава: «С клятвой или без - я буду рядом с вами...», и не знает, что ему с этим делать. Что делать, если Владислава больше нет, но тень его повсюду?..       - Ваше Величество... - он вздрогнул, не решаясь обернуться. Он не хотел, чтобы Бран видел его красное от слёз лицо. Царь не должен плакать - эта роскошь отныне ему недоступна.       - Мой государь, я благодарю вас за то, что согласились взять меня. Я... постараюсь не разочаровать вас... - он не ответил, застыв лицом к камню. Пусть он уйдёт, пусть исчезнет... проклятый бродяга! Будь он проклят!!!       - Я пойду, государь. Если понадоблюсь - просто позовите, - удаляющийся хруст снега под сапогами.       Едва шаги стихли, он согнулся пополам и зарыдал.

***

      Весь день он провёл у себя в покоях, прячась от мира и собственного сердца под одеялом. Совет был отменён, слуги отосланы, а новый страж выставлен за дверь со смертным запретом переступать порог царских покоев без разрешения. Остался подле него лишь Есений, пытавшийся скрасить острую хандру друга праздными разговорами:       - «Так ты всё-таки нанял нового стража... - как-то неуверенно протянул он. - И откуда же... он взялся?»       - Не знаю, и знать не хочу... - со злостью пробормотал Александр, отворачиваясь от очередной порции успокоительного, кубок с которым Есений сунул ему под нос. - По его словам - он вообще бездомный.       - «И так хорошо владеет оружием? - усомнился тот. - Я... не могу быть уверенным, но... я чувствую от него что-то... мне он не нравится».       - То есть? - навострил уши Александр. Друг помялся немного, подбирая слова, после чего промолвил:       - «Навья суть. Будто он не человек».       Александр вспомнил, как легко Бран уложил вампира в два раза больше него на лопатки и сглотнул, чувствуя, как по жилам заструился мороз.       - Возможно, ты прав. Но он и не вампир. Кто же тогда?       - «Быть может, я надумываю и он просто некромант, пожирающий мертвечину для связи с Навью...» - пожал плечами Есений, сдаваясь, и Александр скривился:       - Ох, замолчи...       - «Я не знаю, - вздохнул Есений. - Но мне рядом с ним неспокойно - совсем не спокойно. Он опасен. А ведь я вампир... - тут он будто бы смутился, - ...с кровью древнейшего. Я не настолько слаб, чтоб пугаться простого трупоеда». - В памяти Александра всплыли слова Брана, обращённые к упырю:       «Как же ты собрался сражаться на войне, если меня боишься?..»       - Боится... - выдохнул он и невольно посмотрел на двери. Ему казалось, что он чувствует присутствие стража по ту сторону дерева. - Похоже ты прав, и обычный человек не может победить вампира.       - Я уверен в этом, - кивнул Есений.       Как бы Александр ни делал вид, что ему всё равно - есть рядом страж или нет, но ловил себя на том, что каждый раз при выходе в коридоры взгляд его то и дело принимается искать чёрные одеяния с тусклым блеском нетопыря на груди. Будто с появлением Брана старые привычки проснулись и расцвели во всей красе. И он не знал - радует его это или наоборот, тревожит. Постепенно, он будто бы обретал в душе утраченный покой, но от мысли, что эта фигура в чёрном - не его Влад, неизменно становилось больно, и печаль то и дело затапливала с головой.       Бран же старался, как мог, сделать своё общество для него приятным - заводил разговоры, предлагал идеи для времяпрепровождения, надеясь развлечь своего меланхоличного господина. Александр первое время старался игнорировать его, но к концу первой недели сдался - Бран был терпелив и не наседал. Александру же было непонятно, почему он столь упорно пытается с ним подружиться. Что мешало Брану завести свою жизнь, отдельную от него и приближенную к людям его сословия - служанкам и солдатам? Или же он надеялся пробиться к власти, втеревшись к нему в доверие? Что ж, Александр не глуп и обрубит его загребущие ручонки, как только те потянутся, куда не следует.       Но Брану, казалось, это совсем не было нужно. Он не общался с другой знатью, не посещал пиры, не лез в государственные дела. Он просто ходил за ним тенью и время от времени предпринимал попытки его разговорить. От непонимания его мотивов, Александр брыкался пуще прежнего и в итоге пригрозил ему темницей, если тот ещё хоть раз откроет рот в его присутствии. Вид у Брана при этом был такой расстроенный, что Александру даже совестно стало за свою излишнюю резкость и нелюдимость.       - Так уж и быть - я разрешаю тебе смотреть на меня, - зачем-то, добавил он. - Но держи язык за зубами!       Позже Александр сто раз пожалел о своём решении: на него таращились так, словно хотели обглодать до самого остова. Он то и дело вспоминал слова Есения о том, что некроманты едят мертвечину, но тут же отмахивался от этой глупой мысли - ведь он-то пока живой!       «Неужто этот дурак влюбился? - хмыкнул он про себя и, решив проверить свою сомнительную догадку, в один из вечеров, возвращаясь в покои, не стал сразу закрывать дверь, а остановился в проёме и бросил на маячившего у него за спиной Брана пристальный взгляд. Александр надеялся, что жест получился соблазнительным, а не враждебным - он отнюдь не был хорош в заигрываниях.       Так или иначе, Бран застыл, удивлённо глядя в ответ. В ястребиных глазах на мгновенье мелькнуло непонятное ему выражение, но тут же, испугавшись всего этого, Александр резко отвернулся и захлопнул за собою дверь - да ещё и запер на засов. Он не ожидал от себя такой позорной капитуляции...       Силясь унять мгновенно пронявшие его жар и дрожь, он прошёл к окну и остановился, растерянно вглядываясь в собственное испуганное отражение в тёмном стекле. В груди томительно заныло.       «Что это? Что со мною?..» - он подумал, что точно такое же чувство возникало у него в присутствии Владислава - страх и безотчётное влечение одновременно. Ведь он, до сегодняшнего дня, толком-то и не смотрел Брану в глаза, не смотрел по-настоящему. Так, чтобы увидеть в нём что-то ещё, кроме ходячего оружия.       «Но, зачем мне всё это? - размышлял он, разоблачаясь и ложась в постель. - Ведь я не ищу, как Борис, развлечений на ночь. Мне нужно... - он повернулся на бок, привычно глядя на пляшущий огонь, - ...чтобы это было не «для», а «вопреки» всему... - постепенно, глаза его закрылись, унося сознание в мягкую колыбель из снов.       Он слышал, как дверь покоев тихо отворилась, и в комнату бесшумно скользнул тёмный силуэт. Высокий и стройный, в чёрном военном кафтане...       - Влад... - он приоткрыл глаза, в полусне нащупывая холодную руку на перине рядом с собой. Пальцы немедленно переплелись с его, а после с нежностью коснулись тёплой ото сна скулы.       - Спи, Огонёк, спи... Я вернулся.       - Правда? - он потянул его к себе, обнимая за шею и приникая к податливым губам, чувствуя, как сердце разрывается от тоски. - Зачем ты пришёл... Останься со мной, прошу... Я не смог тогда... мне не хватило крови... - его затрясло и он заплакал, изо всех сил прижимая вампира к себе. - Я пытался отпустить тебя, но я не могу... не могу... что же мне делать... - на что Владислав тихо рассмеялся и прошептал:       - Больше не нужно плакать. Мой государь столько раз спасал меня... а себя спасти не в состоянии... что же это такое... Придётся помочь... - он так ласково журил его и шутил над ним одновременно, что Александр понемногу успокоился, пристально вглядываясь в белое пятно лица с сияющими эльмарами глаз. Похож и не похож одновременно. Будто Бран и Владислав вместе взятые...       - Это... и правда ты?.. - прошептал Александр. Владислав что-то ответил ему, но он не услышал слов - лишь ощутил поцелуй на ресницах.       После чего всё растворилось.       Он очнулся в полдень, когда во дворце вовсю уже шли приготовления к вечернему пиру в честь Последней Ночи. Ароматы сидра и жареной дичи проникали даже сквозь плотный заслон дверей, а с улицы слышались радостные возгласы придворных, вышедших с коньками на лёд застывшего озера.       Он долго ещё пролежал без движения, глядя в потолок и вспоминая свой горько-сладкий сон. Он подумал о Бране - стоит ли он по-прежнему у дверей? И как вчера был расценен его взгляд?.. - Александр вздохнул, проводя по лицу ладонями.       «Убожество...»       В дверь постучали.       - «Я услышал, что ты проснулся и решил зайти... - в покои заглянул Есений. - Не хочешь сходить на ярмарку? Я принёс маскировку!» - он продемонстрировал пару крестьянских плащей на овечьем меху, и Александр, чувствуя, как улыбка невольно тронула губы, кивнул. Да, ему не помешает развеяться.       Брана он взял с собой, хотя Есений морщился и мысленно просил оставить его во дворце.       - Зачем я, по-твоему, нанимал охрану? - тихо шипел в ответ Александр, косясь в сторону фигуры в чёрном плаще. Бран равнодушно разглядывал скачущих с шестами и тарелками по площади скоморохов и детвору, восторженно визжащую на ледяных горках. - К тому же, он ещё ничего плохого никому не сделал. - Есений не перечил, но и хмуриться не переставал. Было видно, что ему не по себе.       Они купили по медовому петушку (Есений, скорее, за компанию, в память о детских удовольствиях), покатались с гор и постреляли из лука в мишени. Александру удалось сбить мешок, открыв который, он обнаружил целую пригоршню всё тех же петушков, только при взгляде на которых ему уже становилось дурно. Поэтому он, подозвав игравших неподалёку детей, раздал им конфеты, оставив себе лишь одну.       - Бран, - тот, хоть и стоял довольно далеко, мгновенно отреагировал на зов и подошёл.       - Ваше Величество.       - Держи... - бледное лицо вытянулось в изумлении, когда Александр протянул ему леденец, - ...сегодня праздник.       - Спасибо, - тонкие губы стража тронула улыбка - настолько знакомая, что у Александра аж в горле запершило, и он, откашлявшись, отвернулся и отошёл, чувствуя на себе сразу же два взгляда: до страшного довольный - Брана и подозрительный, будто заноза - Есения.       - Ничего не говори, - вздохнул Александр, устремляясь прочь. На что Есений лишь закатил глаза и, всплеснув руками, зашагал следом.       Никогда ещё мир в глазах Александра не был столь ясен и безмятежен, как в этот день. Такими и должны быть Лучшие времена, которыми они грезили, встречая рассвет на поле брани. Единственное, чего он страшился - это наступления Ночи. И призраков прошлого, что неизбежно придут с нею вместе.       Грандиозный пир начался в девять вечера и грозил, по традиции, затянуться до рассвета. Александр вздохнул, пытаясь задавить внутри нежелание идти на всеобщее праздненство. Но Лисавета маячила рядом и пыталась воззвать к его чувству долга:       - Я понимаю, Александр, что, будь ваша воля, вы бы провели в своих покоях до скончания веков, но сегодня такой большой праздник! Давайте выберемся - выпьем вина и сидра, повеселимся!..       - Зачем вам я? Возьмите с собою своего Фирста или кого-то другого и повеселитесь, - отнекивался он, маша на жену, как на надоедливую муху. Но та не отставала:       - Я, конечно, благодарна вам за предоставленную мне свободу, но порою мне охота вспомнить, как выглядит мой супруг!       - С чего бы вдруг?..       - Ну хоть немного!       В итоге, его взяли измором.       Выходя из покоев с гордо держащей его под руку Лисаветой, он встретился взглядом с Браном и вспыхнул от смущения, заметив насмешливую улыбку на его лице.       «Он всё слышал? Ещё бы, как не услышать, когда так вопят!» - постаравшись забыть о неловком моменте, он сосредоточился на выживании.       Зал, где проходил пир, был пышно украшен гирляндами остролиста и хвои, и залит светом волшебных огней. Как в последний раз, грохотала музыка, а длинные столы ломились от яств, и в воздухе вовсю носились пьянящие винные пары. В центре зала кувыркались и танцевали ярко разодетые шуты с бубенцами на колпаках, а пирующие смеялись и кидали им золотые монеты.       Бурное веселье стихло, когда царь с царицею появились в дверях. А вслед за этим гости стали поднимать бокалы и хором поздравлять их с Последней Ночью:       - «Последняя Ночь! Доброго вам Рассвета!»       - «Пусть эта Ночь заберёт все печали! Пусть Новый День принесёт счастье и процветание в ваш дом!»       - «Слава Его Величеству! Слава Её Величеству! Да будут годы Их долгими!»       Да. В точности, как и шесть лет назад...       «И горький покой... и тревожное предчувствие перемен... Всё как прежде... только Владислава нет рядом», - Александр повернул голову в сторону застывшего в тени ближайшей колонны Брана. Тот смотрел прямо на него - в алом парадном кафтане, с блестящими, связанными в хвост у шеи и спускающимися на плечо чёрными волосами. Сегодня вся стража облачилась в честь праздника в этот цвет. С момента вступления на службу во дворец, Бран разительно похорошел: болезненные тени под скулами исчезли, цвет лица посвежел, превратив нездоровую бледность в прекрасный фарфор. Александр знал, что на него уже положили глаз трое придворных дам и примерно столько же господ. Однако, его это, отчего-то, не волновало. Возможно, потому что было достаточно одного лишь взгляда зелёных глаз, чтобы понять, что для них, кроме Александра, больше никого не существует. Это одновременно приводило его в лихорадочное возбуждение и ледяной озноб. Он не знал, как с этим быть, а потому собирался игнорировать до победного конца сверлящие его, точно раскалённые иглы, взоры. Но к полуночи оставаться среди людей стало выше его сил, и Александр, поднявшись, под почтительные поклоны гостей, вышел из зала.       Он почти не пил, но, отчего-то, его била едва уловимая дрожь, а щёки горели. Он знал, что Бран неотступно следует за ним в ночной тьме коридоров. И знал, что тот без раздумий выполнит любой его приказ, сколь бы возмутителен он ни был. Абсолютно любой.       «Не вздумай. Не вздумай!»       - Доброй ночи, - выпалил он, влетая в покои и захлопывая за собой дверь, а после бросаясь к окну в надежде отвлечься на переливающийся заснеженный пейзаж и сияющие фейерверки, расцветающие в небе, будто божественные цветы, под ликующие крики и аплодисменты.       - Ваше Величество... - он застыл в испуге, не веря своим ушам. Как он посмел войти?! И как это похоже...       Он всё же решился обернуться, но гневные слова, вот-вот готовые сорваться у него с языка, были перехвачены жадными губами, стремительно врезавшимися в его и мгновенно схоронившими разум под лавиной из желания и жара, охватившими и его, и Брана с головы до ног.       Он ощутил, как руки в алых рукавах стиснули его талию, притягивая вплотную к себе и прижимая спиной к ледяному стеклу. Аромат оружейной кожи, хвои, и, почему-то, костра... всё то, что он так любил ещё со времён походов в Гильхейм. Задыхаясь от испуга и жаркого трепета, он дрожащими руками ухватился за кафтан на груди стража, чувствуя, как тот в порыве нетерпения чуть приподнимает его, углубляя поцелуй, услышал звон стукнувшейся о каменные плиты короны и шелест соскользнувшей с плеч мантии, будто избавляющих его от груза ответственности и ограничений. Словно ему снова восемнадцать и он не знал прежде ничьих ласк...       - А-ах... Я боялся, что забыл, как сладок твой жар... - вдруг выдохнул Бран ему в шею совершенно не своим голосом, и Александр отчаянно вздрогнул, узнавая.       - !!! - в панике задышав, он в немом ужасе уставился на лицо того, кто мгновение назад осыпал его поцелуями. Не его черты - не Брана. Это...       - В-вл... - придушенно выдавил он, округлившимися глазами уставясь в смеющийся лик. Исчезли длинные волосы, исчезли зелёные глаза и юношеская хрупкость. На него рубинами зрачков смотрел Владислав.       - Наконец-то ты узнал меня, Огонёк... - его вновь поцеловали, но он даже не смог толком ответить, обмякнув в настойчиво удерживающих его руках. Александру казалось, что он сейчас умрёт: дыхание спёрло, а сердце будто стиснули в незримом кулаке.       - В-влад... - с трудом вытолкнув из лёгких очередную попытку произнести его имя, он обхватил Владислава за шею, прижимая к себе так крепко, как только мог. - Это правда ты?! Или я схожу с ума?.. - горло скрутило в тугом спазме и Александр ощутил, как глаза обожгло слезами. - Нет... я больше не вынесу... если проснусь... если мне снова всё снится... Не можешь же ты быть...       - Это не сон, Огонёк. - отстранившись, заверил тот, пристально глядя ему в глаза. - Если тебе привычней прежний мой облик, я могу сохранить его.       - Что?.. Я н-ничего не понимаю... - зажав ладонью рот, Александр лихорадочно метался взглядом по его лицу, будучи не в состоянии поверить. Это он и не он одновременно... Что происходит?..       - Прости, я слишком долго искал дорогу назад, - промолвил Владислав, - но я пришёл обратно. Как и обещал, - Александр молчал, плача и вцепившись ему в плечо мёртвой хваткой.       - Ты смог отпустить меня и начать новую жизнь. Поэтому мне позволили вернуться, - продолжил он, видя, что Александр не собирается говорить. - Я слышал твой голос и шёл на него... - он протянул руку и стёр катящиеся по щекам слёзы, отвечая на безмолвный вопрос Александра:       - Боги были недовольны тем, что твоя жизнь без меня остановилась. Стране нужен сильный правитель, главная опора которого - он сам и Небеса. Не я. И никто из ныне живущих. Ты сделал ещё один трудный выбор... - он взял мокрое лицо Александра в ладони и коснулся губами лба, - ...ты выбрал не меня. Ты отпустил прошлое, создал семью, заложил будущие основы и научился верить себе. И тогда мне показали путь к тебе. Я блуждал столько лет... Но я рад, что ты всё ещё любишь меня.       - Я всегда любил тебя... - прошептал Александр, вновь заключая его в отчаянные объятия и пряча лицо у него на плече. - Я ни на день не забывал...       - И тем питал эту душу, мой государь. - Влад вновь поцеловал его - в щёку, и Александр стиснул тонкую шерсть его военного кафтана в пальцах. Он боялся, что проснётся и всё исчезнет.       - Не бойся, это не сон, - повторил Владислав, вновь каким-то образом угадывая его мысли.       - Если это явь, то откуда ты знаешь, о чём я думаю?! - в отчаянии вопросил он. - Раньше ты так не умел!       - Раньше - да, - кивнул Влад. - Тогда я был вампиром.       - А сейчас? - Александр отметил, что клыки у него остались на месте. Но, имеет ли это значение?..       - А сейчас я нечто иное, - неопределённо изрёк Владислав. - Теперь мы равны, Ваше Величество, но только если ваш Исток - это Небеса, то мой - Навья Бездна.       - Так ты... бес? - подумав, предположил Александр, невольно представляя козлоногих рогатых полуросликов. На что тот рассмеялся:       - Как, однако, вы невысоко меня цените, - дразняще промурлыкал Влад, заставив Александра покраснеть от стыда, а после улыбнулся: широко, дерзко, обольстительно - так, что сердце Александра подпрыгнуло в груди, а после заколотилось о рёбра с удвоенной силой, вгоняя его в отчаянный жар. - Пока блуждал на Той Стороне, я также, как и вы учился независимости, учился быть сильным. После того, что я там увидел и услышал, после всего, что испытал... мне больше не нужна ваша кровь и энергия, чтобы выжить. - Александр заметил скользнувшую по его лицу мимолётную тень при воспоминании о Той Стороне. - А те бесы, которых вы представили, теперь у меня на посылках, - он щёлкнул пальцами, и в углах комнаты заклубилась тьма. - Эй, вы, принесите Его Величеству яблок, - не успел Александр и слова сказать, как на столике сбоку от него возникла золотая чаша, полная самых прекрасных и сочных плодов, которые ему только доводилось видеть. Алые, как кровь и блестящие в свете полной луны, они так и манили вкусить их.       - Так значит... - прошептал Александр, - ...ты вернулся не потому что...       - Я вернулся, потому что люблю тебя, - оборвал его оскорбительные предположения Владислав. - Иной причины нет.       - Я...ясно... - Александру стало стыдно, что даже теперь - первое, что пришло ему в голову о Владе, было нелестным.       - Я видел твоего сына... - прошелестел Владислав, - он очень похож на тебя.       - Да... - ему почему-то стало ещё более неловко, и он спрятал глаза. - Прости.       - За что? - удивился тот, и Александр не смог вымолвить того, что просилось на язык: «Что женился не на тебе».       - Ты любишь меня - и мне этого достаточно, - ответил Влад. - Я не человек уже очень давно, а теперь - даже не вампир. Мне ни к чему твоё царство. Всё, что мне нужно - это ты.       - Я знаю, что должен был сделать это, - тихо ответил Александр. - Должен был породить наследника. Должен был научиться жить без тебя... и я исполнил долг.       - Твоя жена знает, что ты не любишь её, - прошелестел Владислав. Он не спрашивал, он утверждал.       - Да, - кивнул Александр. - Я рассказал ей обо всём - уже очень давно. И отпустил её. Я не мог вечно лгать. Мне кажется, она приняла это.       - Почти, - нежно ответил Владислав, и Александр, всё ещё не до конца выйдя из оцепенения после всего случившегося, медленно провёл ладонями по его груди. Будто бы они вернулись в начало их знакомства: вновь зима и хлопья снега за окнами, холод сквозняков и тепло очага. Неведомое ему тёмное существо и он - растерянный и не смеющий поверить собственным глазам... Изменилось только одно - в его сердце больше не осталось страха: за себя, за будущее, за Влада - потому что, если тот существовал - то теперь уж точно был бессмертен. Он устал бояться. Он хотел лишь одного.       - Поцелуй меня, - прошептал он, притягивая стража вплотную и обвивая за шею руками. - И только попробуй исчезнуть на утро - я достучусь до всех Богов, отдам всю кровь до последней капли, но приволоку тебя обратно, где бы ты ни был.       - Как вы грозны, Ваше Величество... - насмешливо осклабился тот. - Даю слово - теперь я буду с тобой до тех пор, пока сам не прогонишь... - прохладные шероховатые пальцы с нежностью прошлись по его щеке, спускаясь на шею и заставляя Александра покрыться мурашками от желания, вновь взметнувшегося внутри приливной волной.       - Прошу, дай мне пережить это... - исступлённо выдохнул он, жадно приникая к приоткрытым губам Владислава короткими, голодными поцелуями и чувствуя их осторожный ответ. - Даже если всё сон, а ты - морок... я хочу быть с тобой...       - Поверь, Огонёк, я настоящий, - Влад на мгновенье отстранил его от себя, заставив заглянуть себе в глаза - горящие и ищущие признания. - И я не исчезну - утром ты убедишься в этом. Я дам тебе всё, что пожелаешь - только перестань бояться.       - Я... постараюсь, - тихо ответил Александр. Он ощутил, что вновь начинает плакать: точно все его страхи о том, что он больше никогда не увидит Влада, носимые им все эти годы, сейчас поднялись на поверхность и просились выпустить их, не держать более в себе.       - Освободись... - гладя его лицо и волосы, шептал Влад, будто укачивая его, точно маленького ребёнка. - Нет нужды больше сдерживаться. Отпусти своё уставшее сердце - я здесь, с тобой. Всё закончилось, любовь моя...       Александр не мог успокоиться до самого утра.       Когда же за громадными окнами забрезжил алый рассвет, он не выдержал и заснул на руках у Владислава. А, когда проснулся, объятия стража по-прежнему сжимали его, пробуждая внутри чувство умиротворения и тёплой неги, неведомого чуда.       - Доброй ночи, Ваше Величество, - улыбнулся Влад, мерцая бессмертной красою в охряном полумраке свечей. За окнами вновь было темно: измученный, он проспал цельный день.       - Так значит, ты настоящий... - в облегчении, Александр выдохнул и прикрыл глаза. Владислав кивнул:       - Наконец-то ты поверил.       - Я так долго ждал тебя... - Александр взял его за руку и в задумчивости провёл по ней кончиками пальцев, - ...что начал сомневаться - не сошёл ли я с ума.       - Ты в этом сомневался всё то время, что я служил тебе, разве нет? - хмыкнул Владислав, и Александр не выдержал и рассмеялся:       - А ведь правда. Значит, это ощущение - напротив - верный признак того, что всё реально?       - Верно, Ваше Величество, - подтвердил тот. - Рядом со мной - так точно. Моя природа соткана из иллюзий. А это значит, что какая-то часть меня всегда будет сном.       - Такова природа бесов? - спросил он.       - Такова природа Нави, - поправил Влад. - Так как теперь во мне несоизмеримо больше этой энергии, чем раньше, я имею возможность менять облик, наводить мороки и сны, и... много всего остального, - слушая его, Александр не переставал изучать знакомого и неведомого ему одновременно Владислава. Он был очень материальным - и очень тёплым, совсем как обычный человек.       - Что ты меня всё время щупаешь? - засмеялся Владислав, наблюдая за его манипуляциями. - Я настоящий.       - Ты такой тёплый... - пробормотал Александр, - ...что и не скажешь, будто ты бессмертный.       - Это иллюзия, - ответил Владислав, и тотчас Александр ахнул, натолкнувшись на обжигающий холод рук:       - Верни обратно! Немедленно! - после всех ночей, что он безуспешно пытался согреть его мёртвое тело собою, холодная кожа не вызывала в Александре ничего, кроме ужаса и тоски.       - Как скажешь, - ответил тот и руки вновь стали прежними. Александр выдохнул:       - Не делай так больше. Никогда. Ты был таким же ледяным после... - он осёкся, и Владислав, поняв, о чём тот думает, утешительно поцеловал возлюбленного в затылок.       - Прости, я понял. Я больше не уйду - не по своей воле. - Александр кивнул и повернулся, утыкаясь ему в плечо. Такой живой и уютный...       Скользнув рукою по талии, Александр услышал, как Владислав глубоко вздохнул: грудь и живот поднялись, и он ощутил сквозь алую ткань одеяний, насколько живо это тело, насколько оно приятно и притягательно. Во мгновенье ока его прошиб жаркий румянец, а в паху стало тесно, и Александр, подлетев на постели как ошпаренный, быстро откатился на край и выпалил:       - Ну всё, хватит валяться... Нужно просмотреть отчёты министров к завтрашнему Совету - и так пропустил уже несколько заседаний...       - А разве сейчас не дни праздничных гуляний? Все отдыхают, Ваше Величество, побойтесь Богов, - ухмыльнулся Владислав, откидываясь на подушки и так лукаво глядя на Александра, что тому стало ещё труднее оторвать от него взор - слишком уж давно он не видел этого прекрасного в своём мужественном изяществе лица и исходящего от него пьянящего притяжения. - И вам бы тоже не помешало немного отвлечься от государственных дел...       - Я неважно чувствовал себя в последнее время, - уклончиво ответил Александр, - и посему запустил дела - это непозволительно. Так что хватит - отдохнул. Я должен всегда знать, что происходит в государстве, чтобы вовремя пресечь возможную опасность. Я не могу расслабляться слишком долго.       - Даже теперь, когда в Варде царит мир и покой, ты так и не научился отдыхать... - покачал головой Влад. - Я много раз говорил вам, Ваше Величество, что вы недооцениваете себя и свои силы, и вот мы снова здесь.       - Я тоже так думал... - выдохнул Александр, преувеличенно педантично застёгивая пуговицы на кафтане, - ...а потом не смог вернуть тебя - даже отдав все свои силы... - он осёкся, ощутив сжавшиеся на плечах пальцы:       - Но я здесь. Так случилось не потому что ты слаб, а потому что Боги сочли, что моё возвращение погубит будущее Варды. И не даст твоему сердцу вырасти... - Александр упорно смотрел пред собою и не решался ответить на острый, пристальный взгляд Влада. - Ты - самое сильное создание из всех, что я встречал... - Александр, наконец, поднял взор, встретившись с тлеющим огнём напротив. - Твой дух сумел сделать невероятное, учитывая, что ты ограничен человеческим телом, со всеми его слабостями и иллюзиями - ты выстроил всё с нуля и призвал меня обратно своей верой. Ты питал мою душу все эти годы, не давая ей угаснуть. Если бы ты перестал ждать меня, я мог бы и не найти обратной дороги, окончательно слившись с Навью. Не смей игнорировать это. - Александр, глядя ему в лицо, кивнул, чувствуя, что слёзы вновь подступают к горлу, но, сделав над собой усилие, проглотил их, отстраняясь. Слова Владислава и струящаяся в них горячая вера тронули его, но, отчего-то, не убедили. Александра не оставляло чувство, что он не заслужил всё это: этого мира, Влада и процветания. Он не знал, откуда взялись эти глупые мысли, но понимал, что они жили в нём всегда.       Так, потекло время - слаще мёда, острее вражьего кинжала.       Несмотря на то, что теперь Владислав вновь был рядом с ним и не стеснялся в своих проявлениях, стоило им лишь остаться один на один, Александр испытывал редкостно противоречивые чувства: он понимал, что держится из последних сил, чтобы не наброситься на возлюбленного, но, отчего-то, раз за разом упорно возводил вокруг себя холодные стены, то ли боясь прикосновений Владислава, то ли страшась лишний раз прикоснуться к нему, словно бы тот в любой момент мог раствориться, подобно сну.       - Прошу, не читай моих мыслей, - в какой-то момент попросил он, когда Владислав в очередной раз поймал его на душевном раздрае и начал задавать вопросы: - Мне не по себе от этого.       - Хорошо, - не моргнув глазом, согласился Владислав. Они пересекали длинную дворцовую галерею, и страж по обыкновению был в обличье Брана: - Но, я не то чтобы их специально читаю. У вас на лице всё написано, Ваше Величество.       - Да неужели... - досадливо вздохнул Александр. - И многое успел узнать?       - Вас что-то тревожит, но вы упорно не желаете поделиться этим со мною, - пожал плечами Владислав. - И именно по этой причине вы стали избегать близости...       - Говори тише! - нервно прошипел Александр. - Я тебя не избегаю - иначе почему ты всё ещё тут?       - Вы прекрасно поняли, что я имею ввиду... - белое лицо Владислава рассекла ехидная улыбка. - Разве я причинил вам боль? Если да, то скажите, как именно, и я понесу соответствующее наказание.       - Нет! - Александр даже остановился, изумлённо глядя на него. - Ты... ты не понимаешь...       - Вот именно - не понимаю, - пожал плечами Владислав, после чего скрестил руки на груди. - Но хотел бы.       - Я... не знаю, как объяснить, - пробормотал Александр, возобновляя движение. Он чувствовал неловкость от того, что ему приходится говорить об этом, - просто мне страшно каждый раз, когда ты близко. Нет, я не тебя боюсь! - поспешил уточнить он в ответ на поднявшиеся брови Влада. - Скорее, себя. Во мне словно бы скопилось слишком много плохого из того, что было. Будто все совершённые мною и моим отцом ошибки не дают мне забыться... - он вздохнул, толкая дверь царских покоев и проходя внутрь, в залитую белым зимним светом комнату и почти сразу же ощущая яркий яблочный аромат - чаша с плодами, что принесли бесы, до сих пор стояла нетронутой и благоухала так, словно то были фрукты из самого Небесного Сада.       Александр подошёл к ней и взял одно из яблок в руки, после чего с наслаждением вдохнул его запах.       - О каких ошибках идёт речь? - спросил Влад, принимая свой прежний облик, после чего Александр ощутил обвивающие его за талию руки и горячий поцелуй в шею. Во мгновенье ока, его охватило с ног до головы жаром и блаженным томлением, а рука разжалась, роняя яблоко обратно в чашу.       - Я... не хочу, чтобы ты вновь страдал, - наконец, смог вымолвить он, открывая глаза и в душе дивясь произнесённому.       - С чего ты взял, что я соглашусь вновь страдать? - тихо засмеялся Владислав, отстраняясь и разворачивая Александра к себе лицом. - Мой государь, если бы мне было плохо с тобою, я бы не вернулся. Я ни о чём не жалею... - он с нежностью скользнул кончиками пальцев по изгибу челюсти Александра. - Ты - моё пламя, рядом с которым мне ничто и никто не страшен. С момента, как ты появился в моей жизни, я становился лишь сильнее. Сейчас я как никогда ясно понимаю это. И я благодарен тебе... - на лице Владислава появилась лёгкая улыбка, пронявшая Александра до самых костей. Он прерывисто вздохнул, чувствуя, как безвольно обмякает его сердце под натиском тепла этих слов. - Я больше не желаю держаться от тебя подальше, любовь моя... - губы Владислава поцеловали его в угол рта и Александр невольно приоткрыл уста, чувствуя, что растворяется в этом тепле и сладостной, пугающей своей невозможностью, радости. - ...Я хочу любить тебя... - ещё одно обжигающее прикосновение шёпота к мочке уха и он резко вскинул руку, вцепляясь в шнуровку на груди военного кафтана. Но это не остановило Влада, он продолжал, точно не заметив его испуга: - ...обладать тобой и делать всё, что могу для того, чтобы ты был счастлив, - его обняли и Александр с трудом выдохнул, борясь с откуда ни возьмись подкатившей горечью, после чего уткнулся лицом в плечо возлюбленного. - Позволь мне быть с тобою - в горе и в радости. Какая бы тьма ни роилась в твоей голове, она не может быть сильнее моей. Больше не может...       - Прости меня... - прошептал Александр, по-прежнему прячась у него на груди. - Из-за меня и моего отца тебе пришлось испытать столько боли... Если бы я мог вернуть...       - Тебе тоже пришлось несладко, разве нет? - возразил Влад, утешительно поглаживая его по спине. - Как ни прискорбно, но боль помогает нам расти. Однако, она становится помощником лишь тогда, когда мы не теряем смысла, веры в то, что все испытания нам даны, чтобы в итоге прийти к чему-то большему, чему-то лучшему... - он чуть отстранился и взглянул в усталые глаза напротив. - И ты, и я стали сильнее и совершеннее, претерпев боль. Теперь я могу защитить то, что мне дорого, а ты... - он привлёк Александра вплотную к себе и легко коснулся губами его губ, отчего по телу разлилось приятное тепло.       - Я больше не боюсь умереть, - прошептал Александр. - Я это понял, когда потерял тебя. И, когда страх ушёл, я стал видеть так много возможностей, пользоваться ими, видеть плоды своих деяний и растущей власти... но все это стало мне не нужно. Я понял, что ни в чём на самом деле нет смысла - ни в богатстве, ни во власти, ни в знаниях, ни в безопасности. Ни в чём, кроме любви. То, что даёт мне смысл... Это то, что я испытываю рядом с тобой, но не могу назвать так, чтобы сказать этим всё.       - Может, тогда стоит перестать говорить и начать делать? - сладко прошелестел Владислав и, не успел он возразить, подхватил на руки и отнёс к кровати. На этот раз он не стал убегать, ловя горячие поцелуи и позволяя себе раствориться в обнажённой страсти нежных объятий, которых жаждал столько времени, но боялся себе разрешить из-за снедающего чувства вины и страха всё разрушить. Но, ответ оказался всё тем же - отвергая то, что дают нам Боги - будь то испытания или блага, мы разрушаем свою душу и всё, что нам остаётся по итогу - белые кости нас самих. Когда ты поймёшь, что весь мир - отражение твоего разума и сердца, ты осознаешь, что тебе никто и ничто не мешает. Ты сражаешься с самим собой. Ответ же на вопрос: «Зачем всё это было нужно?», рано или поздно настигнет каждого, но вот обрадует он или нет, зависит от нашей способности доверять этому миру и самим себе. Оглянись назад и спроси себя: «Я действительно так слаб, как полагаю? Или каждая моя попытка сделать этот мир лучше, всё же оставляет свой след?» Чтобы пройти путь, нужно делать шаги - маленькие или большие. Не важно, насколько ты немощен - ты можешь идти. Можешь делать что-то, что в твоих силах, чтобы вокруг стало больше любви. Так растёт душа из слабого ростка в Бога. И в этом единстве заключён целый мир.