Миротворец

      Сны с лабораторией на какое-то время утихли. Класс. Хотя бы посплю нормально. Дилан мне всë ещё не верит. Я не знаю, что делать. Жизнь шла своим чередом, и я жил, как обычно. Брендон пообещал, что мы завтра поедем на его восстановленной машине (которая досталась от дедушки) до универа. Я вроде должен радоваться, но у меня плохое предчувствие. Я наверное просто перетрудился. Да. Определëнно. Думаю стоит прогулятся.       Рыжие и золотые листики деревьев медленно падали на землю, кружась на ветру. Солнце медленно заходило за горизонт, окрашиваясь в яркие и тёплые цвета. Территория общежития жила и цвела, несмотря на осенью пару. Кто-то заказывал безалкогольный коктейль у барменши, кто-то гулял с кем-то, а кто-то одиноко сидел на лавочке. Идя по этой прекрасной улице, я начинаю задумываться. Свобода... Странное и довольно условное понятие. Сейчас я, казалось бы, волен делать всë, что пожелаю, но вынужден учится, соблюдать всякие там правила. А раньше я был свободен? Определëнно нет. Из воспоминаний о лаборатории я явно был там взаперти и, похоже, меня даже на улицу не выпускали. Хах. А в прошлом мире я был... абдом? Вроде так называется. Это буквально рабы. Значит я был в рабстве. Класс. А кем я тогда был до этого пустынного мира? Хотя он не то чтобы пустынный... скорее песчаный. Та девушка... Окетра, вроде. Значит ли это что я был её рабом? А Абди? Он определëнно им был. Даже по имени понятно. Жаль что-либо раннее я не помню. Мог бы сравнить. Хех. Может я никогда не был свободен? Голова дико болит когда пытаюсь что-то вспомнить. Как при снах о лаборатории. Думаю пора возвращаться.

***

      Я всë ещё тут, в этой ужасной лаборатории. От скуки я начинаю грызть стол, но зубам от этого больно, поэтому я перестал это делать. Мне ещё и руки связали! И ошейник с поводком нацепили! Сейчас по любому подойдёт Очкастый, и мы отправимся туда, куда мне не нравится! Аргх! Не-на-ви-жу!       — Очнулся наконец, — отвлёк от мыслей появившийся возле стеклянной камеры Очкастый, выражая спокойствие. Я недоверчиво и недовольно повернулся к нему, сузив глаза и пожав губы.       — Ага. Только не говори, что мы пойдëм туда-а-а...       — 993 это обязательная процедура, — перебил учёный, убирая руки за спину.       — Ну не-е-ет, — простонал я от отчаяния, положив голову на стол.       Он открыл дверь, зашёл в камеру и взял мой поводок, забирая меня из более-менее безопасного и уютного места. Мы пошли по тому знакомому коридору, который уже знаю, как свои пять пальцев. Я потихоньку становился всë злее и злее, чувствуя адреналин из-за страха и нежелания быть там. Я резко начал вырываться.       — 993, прекрати, — сказал строго Очкастый, дёргая поводком ошейник, как какую-нибудь собачонку.       Это стало последней каплей. Я сгоряча укусил сильно его за руку, впиваясь зубами в его кожу. Рука Очкастого выпустила поводок, и я побежал! Ура! Свобо-       Я с сильным грохотом упал на пол. Я выкрикнул тяжёлое "Ай", так как ударился сильно головой об холодный и твёрдый пол. Оказывается, я подскользнулся на поводке и упал. Я дрыгаю ногами в попытке встать, но у меня плохо получалось. Оборачиваюсь на очкастого и вижу, что он зол. Очень зол...       — Девятьсот Девяносто Третий! — выкрикнул низко с полной желчи учёный, краснея от злости. Его очки поблёскивают ярко-белым бликом, думая о не самых добрых намерений к отношению ко мне, а на укушенной руке сочились капельки крови. Очкастый начал медленно направляться ко мне своими ровными, но агрессивными шагами.       «Ох, чёрт. Он подходит ко мне! О нет, о нет, о нет!»       — Как ты смеешь! — прорычал Очкастый, сокращая дистанцию между нами. Я пытаюсь двигаться назад при помощи ногами, но это выглядит неуклюже. Очкастый резко переворачивает меня на спину, берëт меня за ошейник, натягивая, и начинает им меня душить.       — Кхак-кхы! — глухо прохрипел я, раскрывая рот во всю, чтобы забрать воздух.       — Я столько времени тебя терплю! Терплю и терплю! — сильнее затянул ошейник Очкастый, пыхтя от злости.       Страх овладел мною, сердце бешено стучало, а из глаз потекли слёзы. Я, всхлипывая, давился слюнями и соплями, но продолжал пытаться проглотить достаточно воздуха. Но из лёгких всё медленно улетучивалась. Задыхаться не приятно...       — Терплю своих коллег! Твои выходки! И ты решил меня довести ещё сильнее?!       — Кха-кхы, — у меня уже начали пропадать силы. Моё сопротивление становилось всё слабее и слабее. Мой взгляд становился мутным. Звон в ушах. Кажется я начинаю видеть тёмные пятна...       — Вот если бы ты был хотя-бы как 991! Хоть немного спокойствия! — продолжал свои возмущённые слова Очкастый о его несправедливой жизни. Его голос уже звучал вдалеке, туманно.       — Кхы к...       Я кажестя нчинаю теряат сзнне...       — Ладно, — остыл учёный и медленно отпускает мой ошейник. Я начинаю судорожно и жадно глотать воздух, приходя в чувства. — Ты хотя бы не как 992. У тебя пять минут на то чтобы отдышаться.       Последнее предложение он сказал так холодно, что у меня аж сам холодок по телу прошëлся. Или это от недостатка кислорода... Лёгкие обжигает. Больше не буду ему перечить. Мало ли что этому психу придёт в голову...

***

      Я резко просыпается на постели, напугано и быстро дыша. Я поднимаюсь и оглядываюсь по сторонам, не видя на соседней кровати Дилана, а на улице ранее утро. Абилка вылизывала себя на столе, мурлыча песню. Я начал потихоньку приходить в себя. Я встал, подошёл к двери туалета, дёрнул за ручку. Заперто. В туалете доносился звук воды из крана, и вдруг она затыкается. Дверь отворилась и показался Дилан, удивившись меня.       — Ты что так рано? — сказал Дилан, поднимая вопросительно бровь.       — Я всегда так просыпаюсь, — невинно ответил я, отводя взгляд. Дилан скрестил руки.       — Чел, я слышал, как ты во сне задыхался, — неожиданно кинул словами друг, выражая тревожное лицо. — Я тебя не мог разбудить. Что это было?!       — Ну... У меня снова лаборатория приснилось.       — Снова? И что там было? — шагнул ближе Дилан, переживая.       Я рассказал ему всё, что приснилось. Его лицо медленно сменилось в ужас, сомкая брови вместе. При разговоре я даже сейчас чувствовал этот страх к учёному. Кажись, очень сильно подсел глубоко в моём мозге. Когда я закончил, Дилан кивнул.       — М-да, братан, с тобой точно что-то не так. Я не сильно в это всё верю, признаюсь, но мне тебя очень жаль, — сказал Дилан, замолчав. Мы простояли так несколько секунд, как он резко пошёл в сторону нашей комнаты. — Я спать.       Проходит несколько часов. Все по просыпались и начали готовиться к университету. Я друзьям сказал, что поеду вместе с Брендоном, но они с подозрением и какой-то обидой посмотрели на меня. Но Карл выкрутился, оптимистично сказав Дилану и Чеду, что Брендон бы и их подвёз, если бы они спросили об этом.       Я спустился по лестнице, пошёл к дороги и увидел машину "Ласточка" и Брендона. Он был вне себя от счастья, поглаживая её корпус.       — Сколько лет пылилась без работы. Давно надо было поставить её на колёса! — улыбаясь, сказал счастливо Брендон, поворачиваясь ко мне. Я лишь кивал, чувствуя радость за него. Но что-то было не так. — Если бы не ты, чахла бы она в гараже ещё несколько лет точно! Я вчера отремонтировал её и как будто груз с души упал!..       Брендон повернулся к машине, мягкой и печальной улыбкой улыбаясь ей. Сквозь солнечные очки промелькнули искренние глаза. Но вдруг он резко подходит ко мне, стуча по моему плечу своей сильной и большой рукой.       — Спасибо, братан! — сказал он, широко улыбаясь во все зубы. — А теперь садись!       Брендон направился к водительском у сидению, а я — пассажирскому. Мы оба сели, Брендон завёл машину и мы поехали, попутно говоря о всяком.