Сыновья и дочери (Sons and Daughters)

      У Леи болело все тело. Это была часть информации, записанная ей где-то в сознании, но ни в коем случае не решающая.               Она знала, что велся бластерный огонь — что Вирс стрелял, но казалось, будто она наблюдала за его рукой и рукой в замедленной съемке. Лея видела, как вспыхивало пламя его оружия, и наблюдала, как его мышцы справляются с отдачей.               Каменные осколки разлетались вокруг нее, как большие градины, но и на них она не обращала внимания.               Ее отец и брат были на полу, их яркое присутствие в Силе сияло перед ее мысленным взором. Темное присутствие тоже наличествовало, и она изо всех сил старалась не зацикливаться на его огромной и древней силе.               Потому что Лее нужно было сосредоточиться на чем-то одном.               И он был под ее рукой, его грудь едва двигалась, когда она сосредоточила свою энергию на том, чтобы взять кровь у генерала и передать ее своему адмиралу.               Она никогда не пыталась этого сделать. Девушка чувствовала, как по спине струится пот, а рука, которую она протянула к Вирсу, слегка дрожала.               Пожалуйста, — молча умоляла она Силу, — пожалуйста, дай мне силы для этого.               Она погрузилась глубже, полностью блокируя Вирса, сосредоточившись на сердцебиении Пиетта. Оно было невыносимо медленным, и Лея чувствовала, как эта мышца каждый раз пытается сократиться. Она сосредоточилась на вене на его руке, и так странно было являться так глубоко на него настроенной. Ее собственное дыхание стало медленнее, когда она осторожно расширила сосуд и увеличила поток крови от генерала.               Она посмотрела на бледное лицо Пиетта и бескровные губы. Останьтесь со мной, — подумала она, — Сила каким-то образом вернула к нам Вирса. Боритесь.               И совершенно неожиданно Леди оказалась рядом с ней так, как Лея никогда раньше не ощущала.               <Дорогая! Возьми у меня то, что тебе нужно.>               Лея вздрогнула от странной силы Леди — она как будто попробовала металл и почувствовала странный жар, точно плазма текла по ее венам.               <Тебе причинили вред, Дорогая? > — с тревогой спросила Леди. — <Мой Адмирал опасается, что это так.>               Адмирал...               <Леди, ты... общалась с ним?>               Странный прилив горя и радости.               <Да. Я говорила со своим Адмиралом так, как никогда не говорила ни с кем из вас. Эта планета... она обладает Силой.>               Действительно, так оно и было.               <Дорогая. Он умирает. Он находится в странном мире. Я этого не понимаю, но говорила с ним там. Мы должны помочь ему бороться.>               — Я пытаюсь, Леди, — сказала ей Лея. — Какую бы силу ты мне ни посылала, она помогает. Спасибо. Отправь ее и ему тоже.               <Я это делаю, Дорогая. Ему не так легко ее передать, как тебе.>               Лея снова сосредоточилась на текущей задаче — ей это показалось? Стало ли сердце Пиетта биться чуть сильнее?               Она выдохнула, вкладывая в Силу все, что у нее было...               …и в нее хлынула жидкая лава.               Лея закричала.              *****       Анакин тупо моргнул, оторвавшись от пыльного пола и увидев перед собой знакомую спину тогруты, когда та всем телом защищалась от мощной атаки Сына.               Асока.               Асока была здесь.                Защищая его.               Благодарность и любовь, которые затопили его, вызвали слезы на глазах, но у Анакина не было на них времени.               Он перекатился на ноги и подошел к ней.               Место, которое он никогда не должен был покидать.               Он присоединился к нападению, и Сын попятился, рыча на них обоих.               — Жалкая Асока Тано, — сказал он. — Прийти сюда за предателем. Твоим падшим «Избранным».               Она не смотрела на Анакина, но вращала своими клинками, когда отвечала.               — Я пришла не просто за ним. Ты разрушаешь Силу. Мы уже однажды остановили тебя. Я бы сделала это снова.               Сын усмехнулся, его красные глаза сверкнули.               — Он уже не тот. Посмотри, насколько он слабее. У вас против меня нет никаких шансов.       И, наконец, Асока бросила на него быстрый взгляд.               Так много было в этом одном, беглом взгляде: жалость, горе, гнев... любовь.               Как? Как она могла все еще беспокоиться после всего, что он сделал?               — Он другой, — согласилась Асока, когда они втроем парировали, крутились и наносили удары. — Он приобрел мудрость дорогой ценой.               — Асока... — срывающимся голосом выдавил, наконец, Анакин.               — Не время, Скайуокер, — отрезала она, ныряя под клинок Сына и разворачиваясь, чтобы блокировать огонь бластеров, летящий на них, лекку грациозно двигались вокруг нее.               Он согласился. И глубокая душевная радость, испытанная им в тот момент, когда они с тогрутой бок о бок двигались вместе в смертельном тандеме, была тем, что придало ему огромную силу.               Он почувствовал страх Сына, и, внезапно, тот исчез.               — Что?.. — начала Асока, когда он снова появился позади них.               Анакин едва успел пригнуться и откатиться в сторону, отбивая клинок Сына в сторону своим собственным, прежде чем снова вскочить на ноги.               Он подпрыгнул и замахнулся всем телом, в то время как Асока присела и одновременно атаковала ноги Сына.               Она нанесла скользящий удар, и тот взревел от гнева. Теперь в нем определенно присутствовал страх, и Анакин мог чувствовать, как он растет.               Но Сын снова исчез.               Пауза.               — Где? — прошептал он, звуки битвы Люка с Баррисс запечатлелись в его сознании, прежде чем крик хорошо знакомого ему голоса эхом разнесся по всему храму.               — Лея! — воскликнул он и побежал к их позиции.               Его дочь стояла на коленях рядом с распростертым адмиралом, а Вирс прислонился к колонне, выглядя слегка посеревшим.               Лея застыла, ее руки были раскинуты в стороны, а голова откинута назад.               — Ты убьешь ее, Скайуокер? — спросила она низким голосом, и Анакину стало плохо, когда ее глаза вспыхнули красным.               — Вылезай из нее, — приказал он, и Лея рассмеялась, но это был не ее смех.               — Ты не отдаешь мне приказов, «Избранный». Ты будешь смотреть, как я разломаю ее...               Лея резко замолчала, и все ее маленькое тело задрожало. Затем, сделав над собой неимоверное усилие, она повернула голову к отцу.               Это были ее собственные карие глаза, умолявшие его. — Вытащи... его... — умоляла она. — Мой… адмирал... нуждается во мне.               Дрожь в Силе, и внезапно Люк оказался рядом с ними, маленький конвор приземлился ему на плечо.               — Лея! — позвал он. — Отец, — сказал он, поворачиваясь к Анакину. — Вытащи его. Ты сможешь.               — Давай, Скайгай, — произнес твердый голос с другой стороны от него, и когда он в последний раз это слышал?               Он потянулся в Силе, притягивая присутствие Сына. Люк и Асока теперь прикрывали его спину, когда еще больше имперских войск хлынуло в храм. Само здание постоянно сотрясалось, когда Леди избивала врага снаружи — возможно, это объясняло их отступление сюда.               Он рухнул на колени, тяжело дыша, и почувствовал триумф Сына.               — Ты не слишком слаб! — крикнула ему Асока через плечо, предвосхищая его мысль. — То, через что тебе пришлось пройти... — она подпрыгнула и выполнила два впечатляющих сальто, чтобы приземлиться рядом с ним и быстро положить руку ему на плечо. — Это сделало тебя сильнее.               — Она хочет, чтобы я вылечил этого человека. Убого, — прокомментировал Сын устами Леи.               Но теперь Анакин тоже чувствовал его напряжение. Лея боролась с ним, Сила, она боролась, его могучая дочь, которую подстегивала сила ее любви к Пиетту. Леди тоже была где-то здесь, Анакин чувствовал это и поднялся на ноги, сосредоточившись на сердце своей дочери.               — Выходи! — позвал он, протягивая руку, и Лея дернулась, вскрикнув.               Вирс наблюдал широко раскрытыми глазами из своей защитной позиции за Пиеттом.               Люк вернулся к отцу и положил руку ему на спину. И в этот момент Анакин почувствовал другое присутствие — того, кого он считал мертвым…               — Тебе не чудится, — сказала Асока, — я думаю, Дочь каким-то образом здесь.               Лея закричала на него, но это был демонический голос Сына, и Анакин вложил в эту команду все, что у него было. Ради каждого человека, окружавшего его в этот момент, он проревел свой приказ:               — ВЫХОДИ!               И внезапно Сын поднялся из его дочери, чтобы встать перед ним, сопротивляясь приказу Анакина.               Асока воспользовалась моментом, призвав к себе световой меч Леи, а затем бросила его хозяйке.               Клинок вспыхнул еще раз, когда Сын взревел от ярости, а затем издал свой первый настоящий звук агонии, когда Лея сзади отсекла одно из его крыльев.               Анакин и Люк совместно использовали Силу, чтобы швырнуть Сына через храм, Асока прыгнула за ним.               Анакин с сыном не отставали.               Сын с трудом поднялся на ноги, но он был ослаблен, и теперь их было трое против одного, а Люк нес... ну, Анакин этого не понимал, но его сын ощущался по-другому, и с Люком и Асокой по бокам от него все трое продолжили атаку.               Асока нанесла еще один неотразимый удар по его ногам, и на этот раз гигантская темная фигура упала перед ними на колени.               — Ты думаешь, это принесет равновесие? — зарычала она. — Ты...               Анакин взмахнул мечом, и черная голова покатилась по земле.               Прошло несколько секунд, а затем тело последовало за ним, рухнув на древние каменные плиты, когда наружу устремился вихрь Силы.               И Анакин остался, тяжело дыша, смотреть в ясные глаза Асоки.               *****               Фокс потерял счет времени, пока он и капитан за его спиной делали все возможное, чтобы защитить своих людей от вторжения имперских войск.               — Сегодня хороший день для того, чтобы кто-то еще умер! — прорычал он, и человек за его спиной действительно рассмеялся.               Пот струился по его лицу, и он мог только представить, насколько жарко должно быть другому человеку внутри его шлема, когда они вместе кружились и уворачивались.               Внезапно они оба были отброшены могучей силой из центра храма и перекатились в тандеме, чтобы встать на колени, направив бластеры наружу.               Но солдаты были отвлечены нападавшими на них джедаями, и Фокс с глубоким облегчением понял, что Сын, должно быть, потерпел поражение.               Генерал и его сын погнали солдат, в то время как Асока взмахнула рукой, чтобы отобрать у них бластеры.               Тано была здесь. Фокс моргнул и поднялся на ноги. Раньше он не мог это осознать. Тано была здесь.                И вдруг от Леди хлынул поток 501-го, и Эллери отдал ему честь, как и Аппо с Догмой.               Капитан, стоявший рядом с ним, издал восклицание, и у Фокса внезапно возникло подозрение...               Подозрение, которое подтвердилось, когда капитан снял шлем, и Фокс обнаружил, что смотрит в лицо, которое он знал, как свое собственное.               Потому что оно и было его собственным.               — Было приятно в этот раз оказаться на вашей стороне, коммандер, — сказал капитан Рекс, спокойно ему кивнув. — И я рад видеть здесь Аппо и Догму. — Он сделал паузу, наблюдая за разговором Тано и Скайуокера.               — Позаботьтесь о генерале, хорошо?               И Фокс, невозмутимый, стойкий, обнаружил, что у него на глазах стоят слезы.               — Принято, — выдавил он, и Рекс в приветствии прикоснулся двумя пальцами ко лбу, прежде чем присоединиться к Асоке у алтаря, и они покинули храм с маленькой птичкой, приземлившейся на плечо тогруты.               ******               Лея высвободила лезвие и опять опустилась на колени рядом с Пиеттом.               Сын стоил ей драгоценных минут, и она отбросила ярость и гнев, чтобы снова сосредоточиться на знакомом сердцебиении. Вирс действительно выглядел очень усталым, и она использовала свой боевой адреналин для всех троих.               — Держитесь, генерал, — приказала она, снова начиная переливание.               Возможно, вражеского огня было меньше, но Лея не могла позволить себе на этом сосредоточиться. Она еще раз положила руку на сердце Пиетта, призывая эту мужественную мышцу продолжать делать свою хорошую работу.               Она знала, что жестоко обращается с Вирсом, переливая его кровь быстрее, когда боролась за спасение своего адмирала.               И вдруг сквозь пелену ее сосредоточенности Скрэпс оказался по другую сторону от нее и...  Хенли, который открывал свой набор.               — Ваше высочество... — выдохнул молодой лейтенант, — ...как вы?..               — Не отвлекай ее сейчас, парень! — воскликнул доктор, с захватывающей дух скоростью устанавливая Пиетту капельницу с плазмой крови. — Поставь капельницу генералу!               Она признала, что у нее появилась помощь, они с Вирсом были в этой битве не одни, и сосредоточилась на венах на руках каждого из мужчин.               Она не могла сказать, сколько еще так делала, но, наконец, Хенли коснулся ее плеча.               — Достаточно, ваше высочество. Сделайте все, что вам нужно, чтобы запечатать вены. Я им займусь.               Она немедленно запечатала вены и поняла, что вся покрыта потом. Девушка, дрожа, сидела рядом с Пиеттом, пока Хенли устанавливал другую капельницу, чтобы дать ему жидкость, уже надев кислородную маску на рот и нос.               Лея взяла безвольную руку в свою и переплела свои пальцы с его как раз в тот момент, когда Сила произвела огромный всплеск, и все они почувствовали последствия взрыва.               Сын был мертв.               Она знала это еще до того, как Люк, спотыкаясь, подошел к ней, опустился рядом на колени и обнял ее.               — Люк, — сказала она в его черное плечо, зная, что ее слезы и пот впитались в ткань, но ее брату было все равно.               — Лея, — выдохнул он. — Я думал, ты умерла. О, Лея.               Они позволили себе еще минуту, прежде чем отстранились друг от друга, и Люк потянулся, чтобы коснуться руки Пиетта.               — Адмирал?..               — Будет жить, но он все еще в критическом состоянии, так что нам нужно подняться к Леди вчера, — огрызнулся Хенли.               — Кто это? — выдохнула Лея, наблюдая, как ее отец разговаривает посреди храма с женщиной-трогрутой, в то время как все больше 501-го высыпало, чтобы обезопасить заключенных.               — Я не знаю, — ответил Люк, — но она очень много значит для отца.               — Да, — тихо сказала Лея, — я это чувствую.               Женщина протянула руку, чтобы нежно прикоснуться к щеке их отца, прежде чем отвернуться и сразу же встретить их пристальный взгляд. Она слегка кивнула им и улыбнулась, затем быстро поднялась по лестнице, чтобы присоединиться к высокому капитану-клону, который коротко отсалютовал Анакину, прежде чем они исчезли в массе теперь присутствующей синей брони.               — Где гравитационные сани? — прорычал Хенли, глядя на свой сканер так, как будто тот лично его оскорбил.               — Я могу... идти, доктор, — раздался слабый голос Вирса, и Лея скептически подняла бровь в ответ на насмешливое фырканье Хенли.               — Вы так хороши с бессмысленными предложениями, генерал. Половина вашей крови находится в теле адмирала. Пешком вы никуда не пойдете.               Голова Вирса слегка склонилась, и Лея потянулась, чтобы взять его за ближнюю к ней руку.               — Без вас я бы ничего не смогла сделать, — сказала она ему. — Я никогда не смогу за это вам отплатить, дражайший генерал.               Вирс улыбнулся ей довольно пьяной улыбкой, а его лицо было таким открытым и беззащитным в его уязвимом состоянии.               — Я получил... титул «дражайшего». Это... действительно... высокая похвала. И там не половина моей... крови, доктор. Вы сильнее преувеличиваете... чем... тойдарианец. Но это должно быть... достаточным... чтобы считаться... семьей, я полагаю.               Лея подошла к нему, чтобы слегка наклонить его голову и поцеловать в лоб.               — Вы уже ей были, — решительно сказала она ему, склонив голову к его голове и чувствуя слабость мужчины.               Наконец, она увидела, как по ступенькам спускаются гравитационные сани, а Хенли нетерпеливо жестикулирует медикам, направляющим их.               — Им обоим нужно как можно быстрее добраться до Леди, — прорычал он. — Нам нужны вторые...               — Используйте их для генерала, — прервал его молодой голос, и Лея, подняв глаза, увидела Скрэпса, очень решительно смотрящего на доктора. — Я могу отнести адмирала.               Хенли приподнял бровь, что повергало в панику более слабых людей, но молодой лейтенант твердо посмотрел на него в ответ.               — Лейтенант, — начал доктор, — есть многочисленные капельницы и...               — Я могу их взять, — сказала Лея, приходя на помощь Скрэпсу. Она чувствовала отчаянную потребность юноши сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь своему адмиралу после того, как оставил его в плену. Она почувствовала это облако вокруг него и быстро подошла к юноше, чтобы положить ладонь ему на руку, в то время как медики помогали Вирсу сесть на сани позади нее.               — Вы его не бросали, — сказала Лея, глядя на веснушчатое лицо Скрэпса. — Я знаю, что вы этого не делали.       Молодой человек выглядел так, словно сам был ранен.               — Я знаю, ваше высочество, просто... кажется на это похожим.               — Ладно, можем мы помучиться над этим снаружи? — рявкнул Хенли. — Если вы понесете его, лейтенант, тогда давайте двигаться.               Его голос был резким, но такой уровень спешки означал, что сам Хенли был обеспокоен, и Лея уже это знала. Она бросила на мужчину понимающий взгляд, когда подошла к капельницам и кислороду и использовала Силу, чтобы поднять их в положение, позволяющее им продолжать работать. Скрэпс опустился на колени со всем почтением оруженосца к своему рыцарю и просунул руки под маленькую фигурку Пиетта, осторожно и бережно приподняв его, прежде чем снова встать.               — Все в порядке? — спросил Хенли, на что Скрэпс просто кивнул, и они направились к лестнице.               Лея поняла, что высокая фигура, материализовавшаяся рядом с ней, когда они достигли вершины алтаря, была ее отцом.               — Лея, — сказал он, и в этом одном слове она смогла услышать многое — беспокойство, любовь, вину...               — Отец, — ответила она, бросив на него быстрый взгляд, прежде чем вернуть взгляд к голове Пиетта, которая покоилась на плече Скрэпса перед ней. — Я думаю, мы можем с уверенностью сказать, что это не было твоей виной. Ты не несешь здесь никакой вины.               Над ней раздался вздох.               — Все, к чему я прикасаюсь...               — Нет, отец. Мы здесь. Мы живы. Ты пришел ради нас и сразился с этой... тварью. Ни на секунду не думай, что я не понимала, что ты был готов умереть за нас там, сзади.               Несколько мгновений тишины, и они, наконец, вышли на солнечный свет этой проклятой планеты.               — Да, — тихо сказал он ей. — И всегда буду, дочь моя.               Она потянулась, чтобы коротко коснуться его руки, когда их небольшая группа направилась к медицинскому шаттлу, стоявшему на широком портике храма.               — Спасибо, — искренне сказала она.               Отец опередил ее, чтобы поговорить с доктором, и Лея снова подошла к Скрэпсу и опустила ладонь на руку своего адмирала, нуждаясь в этом контакте, в ощущении, что он все еще жив.               — Он приказал мне уйти, — сказал ей лейтенант, глядя вниз на мужчину у него на руках. — Я почти ослушался этого приказа, ваше высочество.               Лея вздохнула, слишком хорошо это понимая.               — Я могу вам посочувствовать, лейтенант, — сказала она. — Но я так благодарна, что вы этого не сделали. Я уверена, что вы были бы убиты на месте. Он был прав, пытаясь защитить своих людей. И вот вы здесь.               — Вы… кажитесь такой спокойной, принцесса. Как вы можете это делать, когда?..               О, он действительно понятия не имел.               — Скрэпс, — сказала она, встретившись с его зелеными глазами, — я не могу просить его быть тем, кем он не является. Я не могу просить его идти против того, кто он есть. Все мы учимся плавать в сложных водах, позволяя людям, о которых заботимся, подвергаться ужасной опасности. Я не думаю, что мы когда-нибудь к этому привыкнем. Но я могу сделать все, что в моих силах, и это все, о чем любой из нас может просить. У меня есть Хэн, и генерал, и мой брат, и отец, и вы, лейтенант, когда мне понадобится поддержка, чтобы обеспечить максимально возможную безопасность адмирала.               Юноша покраснел от сказанного, довольный тем, что его включили.               Лея улыбнулась ему, когда они вошли в шаттл. — Он тоже так к вам относится, — сказала она молодому человеку, и Скрэпс кивнул, его глаза заблестели.