Сыновья и дочери (Sons and Daughters)

      Люк нашел отца в его покоях, сидящего на сером диване и наблюдающего за звездами над Хар Делбой. Они увели Леди из тьмы Морабанда и ожидали остальных членов «Эскадры Смерти», которым Пиетт приказал сюда прибыть.               Это было одной из причин, по которой Люк пошел искать отца, но был уверен, что Леди уже сообщила тому о статусе адмирала.               — Люк, — сказал Анакин, и молодой джедай подошел и сел рядом с ним.               Отец положил руку ему на плечи, и Люк никогда не устанет от правильности этого ощущения.               — Ты здесь, чтобы мне сообщить, что адмирал наконец-то пришел в себя.               — Отчасти, — улыбнулся Люк, — хотя я и предполагал, что ты уже это знаешь. Лея говорит, ты проверял каждые пять минут.               Его отец фыркнул. — Твоя сестра преувеличивает.               Люк бросил на него скептический взгляд. — Ты помнишь, что мы оба достаточно чувствительны к Силе и, следовательно, знаем, когда ты касаешься нашего сознания. А поскольку Лея очень внимательно следила за Пиеттом, она знает, что ты именно так его проверял.               Старший Скайуокер вздохнул. — Прекрасно. Поскольку он — адмирал моей эскадры, я думаю, что заслужил право интересоваться его благополучием.               — Куча банта пуду, — усмехнулся Люк. — Поскольку он — твой друг, ты имеешь право заботиться о его благополучии. Как ты и делаешь.               — Как я и делаю, — тихо повторил Анакин. — И я действительно рад это слышать. Правда, что Хенли выписал Вирса несколько часов назад?               — Да, — ответил Люк. — Хотя они с Леей пытаются придумать, как мягко сообщить Пиетту, когда тот проснется, что Вирс не мертв.               Люк доверял своей сестре, но это будет непросто. Люк лично почувствовал глубокое горе адмирала, когда тот подумал, что генерал для них потерян.               Его отец кивнул. — Я сожалею о том, что вам всем пришлось пережить. Это было ужасно.               Люк прислонился к нему, физически и в Силе.               — Могу я тебе кое-что сказать, отец? — спросил он, и Анакин крепче сжал плечи Люка.               — Всегда.               — Я просто хотел, чтобы ты знал — я так горжусь тем, что ты сразу же обратился за помощью, чтобы нас спасти. Что не пытался сделать все это самостоятельно. Я надеюсь, что это тебя ободрит, потому что я вижу человека, которым ты всегда должен был быть, отец. Лидер, а не линчеватель.               Он почувствовал, как отец обрадовался этому заявлению.               — Спасибо, Люк, — тихо сказал он. — Я не смог бы сделать это без всех наших союзников и друзей.               Что привело Люка к другой вещи, о которой он умирал от желания спросить у своего отца.               — Отец... эта женщина-тогрута... джедай... Мы с Леей могли почувствовать, насколько глубоко вы связаны, или были связаны, я полагаю?               Анакин вздохнул и посмотрел на свои колени.               — Я знал, что ты спросишь. Она, Люк, много лет назад была моим падаваном. Асока Тано. Она... ну. В Войнах клонов были Оби-Ван, я и Асока. Мне не нужно тебе говорить о связи, которую создают такие сражения. Она... пережила чистку, но сбежала из Империи. И правильно. Тогда я мог бы убить ее, будь у меня такая возможность. И она вернулась ко мне, великому предателю, чтобы спасти моих детей...               Он резко остановился, и Люк услышал в его голосе слезы.               — Однажды она уже встречалась с Сыном лицом к лицу... большой ценой. Сделать это снова ради меня...               Они замолчали, и Люк обнял отца одной рукой, и они оба уставились в необъятное пространство.               — Должно быть, она, как и я, чувствовала, что Анакин Скайуокер всегда где-то рядом. И он — тот, за кого стоит бороться.               Он почувствовал, как отец повернулся, чтобы прижаться губами к макушке Люка.               — Спасибо тебе, сынок.               — И, отец, это существо... Оно назвало тебя Избранным.               Анакин откладывал этот разговор. Никогда по-настоящему не был уверен, что вообще хочет его иметь. И все же он начался.               — Да... Люк… Я растратил этот титул впустую. Я... я должен был привести Силу в равновесие. Я знал это с юных лет. Оби-Ван пытался мне с этим помочь, но когда начал меня тренировать, он сам был так молод...               Он вздохнул, и Люк терпеливо ждал.               — Вместо того чтобы привести Силу в равновесие, я на два десятилетия склонил чашу весов на Темную Сторону.               Пауза.               — Отец… Я все еще многого не понимаю насчет Силы.               Анакин фыркнул. — Ты намного опережаешь большинство джедаев, которых я знал тогда, раз в состоянии это признать.               — Но… — продолжил Люк, — это была Дочь? Дочь, которая была со мной, она не совсем говорила, но каким-то образом я знал, что… Отец, ты действительно принес равновесие. У тебя были я и Лея. Мы свергли Палпатина, потому что ты выбрал Свет. Дочь была очень этому рада.               Анакин переварил слова сына.               Его дети. Его любовь к Падме не была причиной его падения. Ей стал его страх за нее. Но его любовь... Его любовь подарила им Люка и Лею. Равновесие было восстановлено через его детей.               — Должно быть, для тебя это было тяжелым бременем, — сказал Люк.               — Верно, — тихо ответил Анакин. — И в течение 20 лет осознание моей неудачи было одним из многих наказаний.               — Тогда, я думаю, пора забыть об этом, отец, — уверенно сказал Люк, а затем широко улыбнулся.               Его сын явно почувствовал глубокую волну любви, которую Анакин испытывал к нему.               — Я чувствую то же самое, — ответил он.               Они долго сидели, тесно прижавшись друг к другу.              ******               — Итак, на этот раз галактика спасена, что дальше?               Асока улыбнулась Рексу, когда тот устало плюхнулся в кресло второго пилота, положил шлем на палубу рядом с собой и снял наручи.               — Нам нужно закончить еще несколько дел, капитан. Или вы об этом уже забыли?               — Нет, просто интересно, удастся ли нам когда-нибудь сделать карков перерыв.               — Это был перерыв, — ответила Асока, слегка нажимая на рычаги управления, пока они маневрировали в системе.               — Это была твоя идея перерыва, не так ли? — проворчал Рекс.               Она ему улыбнулась.               — Ты не можешь мне сказать, что у тебя там тоже что-то не исцелилось, Рекс. Я это чувствую.               — Криффовы джедайские способности... — вздохнул он. — Конечно, так оно и было. Хотя... Я все еще хотел бы сказать генералу много вещей...               — И я, — тихо пробормотала Асока.               Они стояли вместе после поражения Сына, когда 501-й полк вливался в город, чтобы обеспечить подкрепление.               Это было так похоже на старые добрые времена — вот так сражаться бок о бок. В гармонии с ним так, как никогда не было ни с одним из других джедаев. Любым воином. Даже Рексом.               Это было одновременно болезненно и исцеляюще.               — Асока, — наконец, выдавил он прерывисто. — Я... не знаю, что и сказать. С чего начать...               Она кивнула.               — Не обязательно все говорить прямо сейчас, Скайуокер.               — Я чувствую, что ты не собираешься оставаться, — сказал он ей, и эти голубые глаза на его покрытом шрамами лице ранили ее сердце.               — Нет, — тихо согласилась она.               — Зачем ты пришла? — спросил он.               — Равновесие снова оказалось под угрозой, и я могла что-то с этим сделать, — быстро ответила она.               — Я никогда не смогу отблагодарить тебя, Асока, я не заслуживаю...               — Заслуживаешь, — тут же перебила она. Этот сломленный, поврежденный человек перед ней все еще был Анакином Скайуокером. Теперь подлинным «джедаем без страха». Он был готов с радостью умереть за своего сына. Свою дочь. И разве это не было чудом? Его дети... Но прямо сейчас ему нужно было услышать это от нее.               — Ты действительно заслуживаешь этого, Анакин. Да, ты сильно споткнулся и упал.               Он вздрогнул.               — Но ты сделал то, чего не сделали большинство. Ты это преодолел. Ты изменился. Ради любви. Ради семьи. И, несмотря ни на что... Ты всегда был моим братом. Я никогда не отказывалась от тебя, Скайгай. — Она нежно коснулась его щеки. — Я всегда надеялась, что ты к нам вернешься.               Она почувствовала, как его слезы просачиваются сквозь ее пальцы. — И ты это сделал.               — Познакомишься с моими детьми? — спросил он ее.               Она посмотрела туда, где Люк обнимал Лею, чувствуя усталость, но и восторг от этих сильных близнецов.               — Не сегодня. Но я сделаю это, обещаю тебе.               Он понимающе кивнул, прежде чем отступить и позволить ей уйти.               — Да, — вздохнул Рекс, — я не совсем готов ко всему этому. Но скоро. Мы должны вернуться. Потому что будем ли мы говорить о том факте, что у генерала есть дети? Во множественном числе?               — Да, я ясно выразилась во множественном числе, капитан, — сказала она ему с усмешкой.               — Подожди, — с подозрением сказал Рекс. — Ты была Фулкрамом. И ты знала об этом?               Асока вскинула руки. — Могу поклясться, что нет. Я бы предположила, что это было делом рук Оби-Вана, и он никому не сказал. Кроме Бейла, очевидно.               — Да, бедный криффер.               Асока вздохнула. — Многое было потеряно. Но и здесь есть что восстановить, Рекс.               — Со временем, — сказал он, глядя в иллюминатор.               — Да, — тихо согласилась она.              ******               Лея шла по коридорам к отдельной палате, где выздоравливал ее адмирал. Она провела в их каюте несколько счастливых часов с выздоравливающим кореллианином, рассказывая ему обо всем и будучи так благодарна за то, что снова сидит рядом с ним на диване, а он ее обнимает.               Хэн едва смог ее отпустить, его собственное облегчение от ее безопасности было весьма очевидным. Однако он понял, когда Лея наклонила голову за мгновение до того, как зачирикал ее комм.               Она почувствовала сдвиг в сознании Пиетта, и Хенли подтвердил, что адмирал скоро очнется.               Лея крепко поцеловала Хэна и встала.               — Я вернусь, мой плут.               Он фыркнул и неохотно ее отпустил.               — Скажи своему адмиралу, что нам все еще нужно как следует выпить с Венкой. Но мы останемся на Леди.               — Да, — ответила Лея, закатывая глаза, — это действительно будет самой важной информацией, которой я с ним поделюсь.               Нет, — размышляла она, входя в палату, которую использовали для старших офицеров, когда те выздоравливали. — Была гораздо более важная информация, которой нужно было поделиться с Пиеттом.               Скрэпс уже был там, печатая что-то на датападе, и он поднял глаза, когда она вошла.               — Ваше высочество, — сказал юноша, вежливо поднимаясь, и Лея подошла к нему, чтобы похлопать по руке.               — Как поживаете, лейтенант?               — Теперь намного лучше, потому что он скоро к нам присоединится, — ответил руководитель службы безопасности Пиетта, и даже пока Лея наблюдала, адмирал делал все более глубокие вдохи, а его правая рука дергалась.               Лея зажала ее между своими и почувствовала острое предвкушение Леди.               И, наконец, эти карие глаза открылись, когда Пиетт попытался сориентироваться, и его взгляд остановился на ней, автоматически туда притянутый. Лея улыбнулась, и ей было все равно, что она плачет.               — Не плачьте, дорогая, — пробормотал он, и она засмеялась сквозь слезы, наклонилась, поцеловала его в макушку и села рядом с ним на кровать.               Адмирал повернул голову на подушке и посмотрел на Скрэпса с другой стороны.               — Мэтью, — сказал он, — вы в порядке?               — Сэр, — лейтенант вздохнул с нежным раздражением, — теперь, когда вы проснулись, я в полном порядке. Но довожу до вашего сведения, что если вы снова отдадите мне приказ вас оставить, я ему не подчинюсь.               — Неподчинение, — улыбнулся Пиетт, но потянулся, чтобы положить руку на плечо Скрэпса, а молодой человек на мгновение опустил на нее свою.               — Теперь я оставляю вас в надежных руках, сэр. Ваше высочество, если вам что-нибудь понадобится...               — Я дам вам знать, Скрэпс. Спасибо за все.               Раздался стук, и Лея успокоила свое сердцебиение, готовясь к деликатному разговору. Хенли заверил ее, что Пиетт достаточно силен, но рана в его душе была глубокой — заживление ее будет долгим.               — Вы целы и невредимы, дорогая девочка? — спросил он ее, сжимая пальцы вокруг ее руки, и девушка снова ему улыбнулась.               — Так и есть, уверяю вас. С Люком тоже все в порядке, как и с отцом. Я знаю, что они будут рады вас видеть, но не сейчас. В первую очередь, вы — мой.               Толчок в ее сознании.               — И Леди, — засмеялась Лея, и Пиетт улыбнулся потолку, без сомнения, чувствуя привязанность своего корабля.               — Спасибо, Леди, — тихо сказал он, и Лея задалась вопросом, что именно он пережил, когда находился на грани смерти.               Но у них для обсуждения были более радостные темы.               — Не хотите ли сесть? — спросила она его, вставая, чтобы поправить постель и подушки.               Лея почувствовала внезапный острый укол боли от него и поняла, что он вспомнил. Он осторожно принял сидячее положение, пока она расставляла вещи.               — Так криффовски устал, — вздохнул он, но она знала, что это было прикрытием для боли, которую он испытывал из-за своего друга.               — Подвиньтесь, — мягко приказала она, и он подчинился, отодвинувшись, чтобы позволить ей сесть рядом с ним. — Какое-то время вы будете уставать, дорогой адмирал. Хенли говорит, что в течение нескольких дней это будет нормальным.               Пиетт обнял ее одной рукой, и она прильнула к нему, оба черпали утешение в присутствии друг друга.               Она почувствовала, что Вирс ждет снаружи, когда Леди откроет двери, и собралась с духом, надеясь, что сможет сделать это правильно.               — Мой адмирал, — тихо начала она. — Я знаю, что вы сейчас скорбите.               Пиетт резко вдохнул и напрягся. Лея крепче сжала его в объятиях.               — И я хочу вам помочь...       — Моя дорогая, — перебил он, и ей захотелось убрать боль в его голосе, — я так это ценю, но я не совсем в том месте, чтобы обсуждать это без...               Он остановился, и она потянулась, чтобы повернуть его лицо к своему. — Вы находитесь именно там, где вам нужно быть, чтобы это обсудить. Здесь. Со мной. Но это не то, к чему я клоню. Мне нужно кое-что вам сказать...               — Вы нашли его тело? — глухо спросил он, и Лея кивнула.               — Да... в некотором смысле.               Он вздохнул.               — Но... У меня хорошие новости, — сказала она, глядя ему в глаза, и в тот момент, когда он понял, что она имеет в виду, его сердце заколотилось.               — Моя дорогая, — твердо сказал он ей, и в его тоне были очевидны страх, надежда и тоска, — не давайте мне ложную надежду. Я не смогу этого вынести.               Она села рядом с ним и взяла его лицо в обе руки.               — Адмирал моего сердца, — начала она, отчего он дернулся.               — Что? — спросила она с любопытством, и он грустно ей улыбнулся, подняв свои руки, чтобы слегка сжать ее запястья.               — Просто... Леди использовала именно эту фразу, и вы двое...               Она поняла.               — Вы действительно наш. И, дорогой адмирал, я здесь, чтобы сказать, что генерал...               — Не говорите, если вы не уверены, моя дорогая, — яростно перебил он. — Если вы не знаете точно...  пожалуйста...               В этот момент она почувствовала хрупкость его измученной души.               Говоря это, она направила на него свою уверенность в Силе. — Я знаю, мой адмирал. Он жив.               Она знала, что он почувствовал правдивость ее заявления, и Леди открыла двери за спиной девушки, чтобы впустить очень нетерпеливого генерала.               Она была рада, что подготовила Пиетта, когда он тяжело сглотнул, его сердце и дыхание ускорились настолько, будто он бежал. Лея притянула его голову к своему плечу.               — Настоящий, — прошептала она ему на ухо, поглаживая его волосы, а затем мягко его отпустила.               Она встала и повернулась к Вирсу. — Он весь ваш, генерал, — сказала она ему, быстро и уверенно обнимая сурового мужчину, прежде чем покинуть комнату.               Ее адмирал снова станет цельным.              *******               Вирс подождал, пока принцесса полностью не выйдет из комнаты, прежде чем встретиться взглядом с белым лицом Пиетта.               — Я хотел бы, чтобы был более простой способ сказать тебе, Фирмус, но, пожалуйста, знай, что мы пытались...       — Макс... — хрипло выдохнул Пиетт, и Вирс увидел, как сердце его друга светится в глазах, полных слез, но в то время как за последние несколько лет Пиетт стал более открытым в своих эмоциях, это было нечто совершенно другое — то, что было позволено увидеть лишь небольшой горстке людей.               Душа адмирала — уязвимая и израненная, но, несмотря на это, такая теплая.               Вирс придвинулся ближе, надеясь, что Хенли был прав, и его друг к этому готов.               — Я могу вернуться позже, Пиетт, ты выглядишь немного... — и даже говоря это, он знал, что ведет себя, как трус.               — Макс, — повторил его друг, и слезы хлынули рекой. — Иди сюда.               Вирс повиновался и устроился на кровати лицом к адмиралу, проклиная перевязь, на которой настоял Хенли, поскольку она означала, что он мог обнять Пиетта только одной рукой, в то время как его друг мог использовать две, чтобы прижать к себе генерала.               Вирс мог вспомнить лишь еще один раз, когда Пиетт так плакал, и это было рядом с пыльной могилой на Аксиле. Он крепко обнял другого мужчину, благодарный за то, что они оба были здесь, что оба это пережили. Образ скрюченного тела, окруженного кровью, был выжжен в его мозгу, и он был уверен, что Пиетт видел в своих кошмарах, как его сбрасывали со скалы.               — Все хорошо, Фирмус, — тихо сказал он, — я здесь, и ты тоже, хвала Силе.               Пиетт вздрогнул, пытаясь взять себя в руки, и Вирс похлопал его по спине, как будто все время делал это.               Наконец, буря утихла, и Вирс дал своему другу время прийти в себя, поднявшись и заняв место принцессы рядом с адмиралом, чтобы они могли быть плечом к плечу. Знакомое положение, когда один или другой из них выздоравливал. И пусть Хенли ворчит насчет сапог на кровати.               — Итак, ты должен знать, — сказал Вирс более небрежным тоном, — что теперь мы — официально семья.               — Вот как? — сказал Пиетт, выдавив улыбку и вытирая щеки руками. — Что делает это официальным?               — Ну, теперь мы братья и по крови. Потому что примерно половина того, что у тебя там сейчас циркулирует, Фирмус, принадлежит мне. Так что — семья.       Пиетт выдавил из себя тихий смешок. — Ты был бы семьей, несмотря ни на что, Макс. Подожди. Как, в галактиках, ты?..               Но Вирс заключил сделку с негодяем Хенли, и сам мог видеть, что Пиетт устал после бури эмоций.               — Там действительно есть история, мой друг, но я обещал доктору, что дам тебе поспать...               — И чудо произошло в моем присутствии, — раздался самодовольный торжествующий голос, отчего Вирс стиснул челюсти.               — Генерал Вирс выполняет мои указания. Официально заявляю, что наступает конец света.               Хенли подошел к Пиетту, чтобы провести по нему сканером, когда Фирмус бросил на него удивленный взгляд.               — Сделка, адмирал, заключается в том, что сегодня вечером вас могут отпустить в вашу каюту, если сейчас вы поспите. Тогда вы с Вирсом сможете обсудить полное безумие, которым, по-видимому, являются ваши жизни.               Вирс встал, и Хенли снова поправил кровать и подушки, позволив Пиетту со вздохом лечь.               — В этом нет ничего нового, доктор, и ваша жизнь стала бы легче, если бы вы просто это приняли, — сообщил ему Пиетт, подняв брови.               Хенли недоверчиво кашлянул.               — Кто-то должен поддерживать уровень здравомыслия, адмирал, а вы потеряли эту должность много лет назад. И вы тоже, генерал. А теперь спите.               И Вирс уловил быстро подавленную панику на лице Пиетта, когда тот посмотрел на генерала.               — Я буду здесь, когда ты проснешься, Фирмус, — уверенно сказал он ему, положив свободную руку на предплечье адмирала. — Клянусь тебе, это реально.               Пиетт коротко кивнул, и Вирс понял, что чувствует его друг. Это была та же причина, по которой он сводил Хенли с ума последние два дня, вставая с постели, чтобы проверить дыхание Пиетта.               — Я настаиваю на этом, Макс, — сказал ему адмирал, сохраняя твердое и немного отчаянное самообладание.               Вирс похлопал его по руке.               — Это легко сделать, мой друг. Отдыхай. Я буду здесь.               ******               Пиетт устал, но это была та приятная, ленивая усталость, которая бывает после хорошего ночного сна впервые за долгое время. Кровать под ним была удобной, ему было тепло, и ничего не болело.               Это счастливое положение дел длилось, может быть, минуты три, когда его одурманенный сном разум очнулся, и адмирала пронзил острый всплеск страха.               Его глаза резко распахнулись, когда кардиомонитор ускорился, и он посмотрел прямо в ободряющие серые глаза некоего генерала Вирса.               Макс ничего не сказал и не попытался улыбнуться. Он понимал, насколько травмирующей для друга была его «смерть». Вместо этого он взял руку Пиетта и направил его пальцы на свою шею, где с каждым ударом его сердца тот мог сам почувствовать, что Вирс был очень даже живым.               Облегчение истощило Пиетта, и он почувствовал себя фиреллианской лапшой, но Макс снова опустил руку и, наконец, улыбнулся.               — Я же сказал, что буду здесь.               — Спасибо тебе, Макс.               Вирс кивнул и откинулся на спинку стула. Пиетт понял, что тот сидит на кровати у его ног.               — Итак. Ты все еще хочешь добраться до своей каюты, или?..               — Да, — нетерпеливо ответил адмирал, изо всех сил пытаясь принять сидячее положение и обнаружив, что его беспричинно раздражает то, насколько он запыхался.               Генерал понимающе ухмыльнулся. — Дай себе время, Фирмус. Звезды! Никто не верит мне, когда я говорю, что ты нетерпеливый. Вот твой выходной наряд.       И Пиетт обнаружил, что его руки полны мягкой толстовки и удобных брюк.               Он пошевелился, и Вирс оказался рядом с ним, когда он встал, и Пиетт на мгновение схватил своего друга за предплечье, чтобы сориентироваться, прежде чем медленно направиться в освежитель.               Когда он вернулся, Вирс протянул ему его повседневные коричневые сапоги, и Пиетт натянул их, прежде чем снова принять помощь генерала, чтобы подняться.               — Неужели так будет, когда нам исполнится 80? — проворчал он, и Макс на самом деле рассмеялся, криффер, но поскольку он был здесь и живой, Пиетт это позволил.               — Если ты имеешь в виду, что мы все еще будем командовать Леди, я надеюсь, что нет, — ответил Вирс, все еще улыбаясь, пока они неторопливо направлялись в каюту Пиетта. — Я намерен быть в хорошей форме, насколько это возможно. Ты, однако...               Пиетт не мог сдержать улыбки от знакомого подшучивания и был еще более признателен за множество дружеских кивков и приветствий «сэр», которые они получали, двигаясь по оживленным коридорам Леди.               Наконец, он опустился на свой собственный диван, а Вирс открыл поднос с едой. Откуда он взялся?       — Твоя принцесса все приготовила, — сказал ему Макс, помогая снять сапоги, когда Пиетт обнаружил, что совсем к этому не готов.               Они вдвоем поели в дружеском молчании, а затем Вирс удивил его, подойдя и сев рядом с ним, вместо того, чтобы оставаться в своем обычном кресле. И снова Пиетт оценил заботу друга. Его тепло рядом с ним было еще одним ощутимым напоминанием о том, что тот здесь и жив.               — Ладно, — вздохнул он. — Мне нужна эта история. Как ты выжил, друг мой? Кроме того, как тебе, по-видимому, без оборудования удалось спасти мою жизнь?               — Мм. Как оказалось, к моменту прибытия лорда Вейдера у меня был лучший обзор, — ответил Вирс. — Наручники спасли мне жизнь, зацепившись за выступ скалы. Вывихнул плечо, и это… должен заверить, было совсем не весело. Я сочувствую тем неприятностям, которые у тебя были. И все же это лучше, чем смерть.               Да, действительно, — подумал Пиетт.               — Пока я бесполезно там висел, мучаясь вопросом, жив ли ты еще, подлетел корабль лорда Вейдера с ревом, разнесшимся по каньону, и когда он приблизился, я понял, что Фокс стоит на открытой посадочной рампе...       — Стоп. Открытой?               — Ты меня слышал. Вот тебе и здравомыслящий человек. В любом случае, причина, по которой она была открыта, заключалась в том, чтобы Фокс мог выпрыгнуть и выстрелить из своего ружья, чтобы меня забрать.               Пиетт мгновение это осознавал.               — Я... не думаю, что кто-то на борту может сердиться на Фокса за невероятный героический выход, — сказал он, наконец, но Макс фыркнул.               — Ну...               — Что?               — Лорд Вейдер может.       Пиетт вскинул бровь, глядя на него.               — Я видел только половину, а об остальном слышал от коммандера Скайуокера, — сказал ему Вирс, вставая, чтобы взять свой любимый бренди из запасов Пиетта. — Кстати, тебе пока нельзя пить алкоголь, что-то насчет разжижения крови.       Пиетт одарил его взглядом.       — Однако, поскольку Хенли здесь нет, — продолжил генерал, наливая маленький стакан и протягивая ему, — нам не нужно ничего говорить. — Он налил себе порцию побольше и вернулся, чтобы сесть рядом с адмиралом.               — Итак. Я остановился на том, что Фокс приземлился рядом со мной, потому что я был слишком занят, наблюдая, как лорд Вейдер направляет свой корабль в храм над нами.       Пиетт как раз подносил свой бокал к губам, но тот опустился обратно ему на колени.               — Он намеренно...               — Это же лорд Вейдер. Пилотирование... Конечно, это было сделано намеренно.       Пиетт сделал глоток. Это, должно быть, было даже более впечатляюще, чем в тот раз, когда лорд Вейдер проделал дыру в борту Леди, чтобы совершить аварийную посадку.               — Коммандер сообщил мне, — продолжал Вирс, — что его светлость Силой взорвал свой обзорный экран, когда корабль заскользил по полу храма к этому куску ситхского мусора, а затем он, чтобы напасть, выпрыгнул из корабля, пока тот все еще двигался.       Они оба сидели и с благоговением это представляли.               — За лорда Вейдера, — сказал Пиетт, протягивая свой бокал, и Вирс коснулся его своим бокалом.               — За нашего командира, — согласился он, и они выпили.               Впервые Пиетт заметил ящик, стоящий на полу рядом с одним из его кресел.               — Что это? — с любопытством спросил он, и Вирс поднялся.               — Не знаю, — ответил он, подходя к нему. Сверху был прикреплен флимси, и Вирс передал его Пиетту, прежде чем открыть ящик.               Пиетт развернул листок, когда Вирс издал тихое восклицание.               Он посмотрел поверх страницы и увидел генерала, стоящего на коленях у ящика и держащего...               …броню Пиетта. Ту, которую ему сделал 501-й, и которую так грубо отобрали у него на Морабанде.               — Все здесь, — сказал Вирс, благоговейно кладя его обратно.               Пиетт опустил глаза на записку и крупный наклонный почерк:               Дорогой адмирал!       Я нашел ее, когда мы вернулись за вами, и был рад увидеть, что она не повреждена, хотя этого нельзя было сказать о человеке, который должен был ее носить.       Я понимаю, почему вы приказали мне уйти, сэр, и благодарен за то, что служу командиру, который так сильно заботится о своих людях.       В то же время, сэр, я надеюсь, вы знаете, как сильно мы заботимся о вас в ответ. Итак, я рад, что нашел вашу броню, адмирал, и надеюсь, что вы сможете пользоваться ей еще довольно долго, потому что вы нам нужны, сэр. Никогда не думайте иначе.       С уважением,       лейтенант Скрэпс.               Пиетт обнаружил, что на последних строках ему было трудно сосредоточиться.               С уважением. Да, для мальчика это было идеальное описание.               Вирс снова сел рядом с ним, и Пиетт протянул ему записку. Генерал быстро просмотрел ее, а потом положил на стол перед ними. Он мгновение помолчал.               — Он, конечно, прав, — сказал Макс. — ты действительно нам нужен.       — И ты, — яростно и немедленно сказал Пиетт. Вирс улыбнулся его быстрому ответу.               — Я не думаю, что Скрэпс подразумевал, что я менее важен, Фирмус, — мягко сказал он. — И мое эго может смириться с тем фактом, что ты больше нравишься мальчику. Однако... — он взглянул на флимси. — Я думаю, мы могли бы легко заменить там «мы» на «я».               Пиетт посмотрел на улыбающееся лицо своего друга.               — Я часто думал, адмирал, что тебе следовало бы стать отцом. Я был расстроен из-за тебя из-за того, что Сила не сочла нужным тебе это даровать. Но... в течение последних нескольких лет я думал, что, возможно, Сила знала, что именно она делала. Чтобы ты и твое большое чудесное сердце полюбили девушку, у которой отняли буквально все. Заботились о ребенке, чья семья его бросила.       Проклятье, Пиетт почувствовал, что краснеет, но...               Возможно, Вирс был прав.               — Я говорю, что я знаю о совершенно ужасных вещах, с которыми тебе пришлось столкнуться в своей жизни, друг мой. Я мог бы пожелать, чтобы все было по-другому. Но...               — Это привело меня сюда, — закончил за него Пиетт, несказанно благодарный «Железному генералу», стоящему с ним плечом к плечу.               — Да, — кивнул Вирс, — И, Фирмус, я просто хочу сказать, что, где бы она ни была, я думаю, Рилла очень гордилась бы тобой.               Дыхание Пиетта слегка сбилось, но эта рана, наконец, начала заживать, во многом благодаря человеку рядом с ним.               — Спасибо, — тихо сказал он. — Теперь же. Вы излишне скромничаете, генерал. Как тебе удалось спасти мне жизнь?               — С помощью вашей удивительной принцессы. Должен признаться, Пиетт, я не знаю, как в тот момент ты все еще был жив. — Вирс сделал паузу и прочистил горло, и Пиетт слегка подтолкнул его в плечо.               Я здесь, Макс.               — Я могу только думать, что привязанными к нам тебя удерживала чистая воля принцессы и твоей Леди. Во всяком случае, ее высочество продолжает удивлять. Заметь, ей без оборудования удалось осуществить переливание крови, и Хенли этого оказалось достаточно, чтобы добраться туда и оказать помощь.               Пиетт поднял брови, услышав эту информацию.               — Это... должно быть, это было очень странно.       Вирс невесело усмехнулся. — Поверь мне, так и есть. Как бы то ни было, друг мой, теперь мы — кровные родственники, и ты ничего не можешь с этим поделать.               Пиетт улыбнулся ему.               — Я бы и не хотел. На самом деле, я этим даже горжусь.               Вирс ухмыльнулся в ответ. — Немного хорошей сильной армейской крови, Фирмус, чтобы поддержать этот флот...               — О, ради криффа... — Пиетт потер голову, но осознавал понимание Макса того, что на самом деле он не расстроен.              *****               Анакин почувствовал присутствие адмирала, едва оказавшись на мостике, и подождал, пока Пиетт шел по центральному проходу, часто останавливаясь, чтобы поблагодарить за теплый прием команду мостика, которая была так рада его возвращению.               Наконец, Пиетт подошел к нему в конце дорожки, остановился на своем обычном месте и заложил руки за спину.               Анакин скосил на него взгляд, быстро оценивая. Тот выглядел очень хорошо — подтянутым и расслабленным. Всего несколько лет назад Анакин не понимал, что Пиетт мог выглядеть расслабленным.               — Милорд, — спокойно сказал Пиетт в приветствии, и Анакин улыбнулся, не отрывая взгляда от звезд.               — Адмирал. Мне очень приятно, что вы вернулись туда, где должны быть.               <Он здоров, счастлив и мой,> — пропела ему Леди.               Пиетт поднял глаза.               — Вы почувствовали эту эмоцию? — спросил его Анакин, совершенно уверенный, что так оно и было.               — Да, милорд. Она рада, что я здесь. Спасибо, Леди.       Это было очень близко к истине. Анакин чувствовал отчаяние своей дочери, когда она боролась, чтобы спасти жизнь Пиетта. Леди была ближе всего к безумию, чем Анакин когда-либо ощущал, и ее целенаправленные удары полностью сокрушили имперское сопротивление вокруг храма. Келли сообщил, что они вышли на орбиту и немедленно превратили там в пыль звездный разрушитель. Капитан задавался вопросом, сделал ли Болдуин что-то, чтобы усилить силу взрывов.               Анакин знал, что это сделала полностью сорвавшаяся с цепи Леди.               Он снова взглянул на мужчину, чей рост доставал ему как раз до плеча.               — Я... чувствую, что должен извиниться перед вами, Пиетт. Мы сделали вас настоящей мишенью.       Его адмирал обдумал это, прежде чем поднять на него взгляд. — Милорд, я сам решил присоединиться к имперскому флоту. Верно, я не выбирал перевод на Леди, но рад, что вы это сделали.               <Я тоже рада, Темный.>               — Я хочу сказать, что не вы подвергли меня опасности, милорд. Это сделала профессия, которую я выбрал.       — Мы оба знаем, что теперь, когда вы связаны с моей семьей, это гораздо опаснее.               Пиетт странно улыбнулся звездам.               — А также моя связь с вашей семьей позволила мне установить эту связь с Леди. Милорд...               Он частично повернулся лицом к Энакину, хотя ему пришлось смотреть вверх. — Если бы у меня был выбор оставаться в большей безопасности и одиночестве или подвергаться опасности, потому что я со Скайуокерами, я бы каждый раз выбирал вашу семью, милорд.               Анакин продолжал смотреть на проносящиеся звезды, задаваясь вопросом, что сказал бы Пиетт, если бы его командир попытался описать ему его подпись Силы.               Если у адмирала и была какая-то непреодолимая черта характера, так это преданность. И в этот момент она раскалилась добела, согревая своей силой душу Анакина. О, конечно, подпись Пиетта и близко не походила на таковую у чувствительного к Силе. Подписи Люка и Леи были намного сильнее, хотя их здесь даже не было. Но эта его связь со Скайуокерами выделяла Пиетта в Силе. Это могло быть (и было) замечено другими пользователями Силы.               — Спасибо, Пиетт, — сказал он, наконец. — Уверяю вас, я не отношусь к этому легкомысленно. Мы бы тоже выбрали вас. И выбираем. Но вы должны знать...               <Мы позаботимся о его безопасности, Темный,> — успокаивающе сказала Леди. — <Связь действительно его выделяет, но она также позволяет нам его найти!>               — Я имел в виду то, что сказал. Теперь вы в буквальном смысле превратились в мишень, которую может обнаружить чувствительный к Силе.               Невысокий мужчина воспринял это, затем он наклонил голову таким знакомым образом, что Анакин не смог сдержать улыбку.               Это был тот особый угол наклона челюсти Пиетта и наклон головы, который говорил остальной галактике «крифф с тобой».               — Пусть будет так, милорд. Я нахожусь там, где и должен быть.               И они стояли бок о бок, наблюдая за звездами.