Эхо другого мира

      Осень незаметно подошла к концу. Проливной дождь сменился мокрыми хлопьями снега. Листва окончательно облетела, а мох выцвел, став похожим на седую пену, шероховатым ковром покрывавшую скалы. Дороги обледенелыми прожилками петляли по ущелью, исчезая под темными камнями. Морозный ветер с воем врывался в расщелины, то и дело норовя сдуть редких путников в пропасть.       Йорвет постепенно выздоравливал — раны поджили, он уже понемногу передвигался сам и все чаще намекал ведьмаку, что тому необязательно оставаться с ним в затерянной горной деревеньке. Однако у Геральта было свое мнение на этот счет. Покидать скоя’таэля он не спешил. А мрачный и решительный вид охотника на чудовищ намекал, что тот придумал план действий относительно вызволения странной девчонки из Тир на Лиа и теперь упорно воплощал его в жизнь. Эльф знал, что ведьмак не отступит, пока не добьется своего, или пока не убедится, что такой вариант не подходит и нужно попытаться сделать что-то еще.       Чародейка несколько раз исчезала в золотистом вихре портала, а потом возвращалась спустя день или два. Что она делала во время отсутствия, Йорвет не знал, однако не сомневался, что действуют они с Геральтом заодно. Привыкший быть в центре событий предводитель скоя’таэлей чувствовал себя немного лишним среди непонятных приготовлений, но убеждал себя в том, что это не его дело и что разумнее ребенка с опасными способностями оставить заботам Aen Saevherne.       Второй же причиной такого обособленного поведения Йорвета был резкий отказ Геральта относительно просьбы, касающейся Цири. Эльф знал, насколько трепетно его друг относился к приемной дочери, но не мог даже предположить такого яростного отпора. Едва услышав про Ard Gaeth, ведьмак превратился из усталого, вымотанного человека в свирепого и опасного хищника, готового защищать свое потомство во что бы то ни стало.        — Ты хоть знаешь, о чем просишь? — свистящим шепотом спросил он.       Его желтые кошачьи глаза вспыхнули рыжей зарей, и Йорвету впервые в присутствии Геральта стало по-настоящему жутко. Он невольно представил, каково было воинам Дикой Охоты, всерьез покушавшихся на жизнь Zireael, сражаться с разъяренным Белым Волком, и даже совсем немного посочувствовал им. Больше вопрос открытия Врат не поднимался.       Ответственность за жизнь скоя’таэлей все еще лежала целиком на его плечах. И раз уж об альтернативном выходе для них речь снова не шла, пора было подумать над традиционными методами решения проблем. Но для начала — вернуться в Велен и посмотреть, что успели натворить командиры. Обдумывая возможные маршруты, ведущие через Пустульские горы обратно в Темерию, Йорвет даже немного злился на ведьмака, протащившего его так далеко от лагеря, однако при этом понимал, что если бы не помощь Геральта, он бы уже давно болтался в петле на Площади Иерарха.       Протяжно скрипнули ржавые петли деревянной двери и в хижину вошла Томира, несущая ведро воды. Вслед за ней ворвался порыв холодного воздуха, заставив пламя в очаге опасно затрепетать. Мельком глянув на расположившегося за кривоногим столом эльфа, травница повесила теплый плащ на вбитый у двери гвоздь; все так же молча перелила воду в котелок и поставила его на огонь. А потом села на деревянную скамью напротив скоя’таэля и принялась неторопливо связывать уже высушенные травы в аккуратные пучки. Ее круглое лицо раскраснелось от мороза, темные пряди волос, выбившиеся из небрежно заплетенной косы, слегка вились на висках.       Йорвет лениво наблюдал за этими нехитрыми действиями, невольно признаваясь себе, что спокойствие и размеренность травницы оказывают на него почти умиротворяющий эффект. В Томире было что-то… жизнеутверждающее и мудрое, как у эльфок, поживших не один век. Но в то же время в ее присутствии не возникало неловкости и ощущения собственной незначительности, а наоборот появлялась странная безмятежность. И эльф искренне недоумевал, почему такая женщина живет одна в забытом всеми богами ущелье.        — По какой дороге лучше переправиться на другую сторону гор? — нарушил он уютное молчание.       Темно-серые глаза Томиры понимающе вгляделись в его лицо.        — Отсюда ведет только одна дорога, на вершину хребта, а затем разделяется на несколько троп при спуске. Но ты должен выбросить идею вернуться из головы. По крайней мере, пока.        — Я сам знаю, что мне делать.       Томира отложила связанный пучок вербены и принялась за другой. Стебли негромко шуршали в ее руках, напоминая о лете.        — Подумай вот о чем, — произнесла она, не повышая голоса. — Геральт и Трисс тащили тебя сюда, рискуя своей жизнью, пробирались по бездорожью и через ущелье, делали все, чтобы ты выжил и никто вас не узнал. А ты сведешь на нет их усилия, потому что тебе не терпится перебраться через перевал. Ты едва оправился от страшных ран. Твой организм ослаб. На середине пути ты неизбежно подхватишь пневмонию и умрешь.        — Ты не лекарь! — резко возразил Йорвет. — Ты не можешь этого знать.        — Я не лекарь, — согласилась травница. — Но тебе об этом скажет любой мало-мальски здравомыслящий человек.       Она наклонилась, подхватывая с пола небольшой холщовый мешочек и складывая туда готовые травы. Скоя’таэль нахмурился: смысл в словах Томиры был, но он не мог оставить своих подчиненных на произвол судьбы, а помимо этого не хотел ярмом висеть у ведьмака на шее — у того и так проблем хватало.        — Здесь от меня толку нет, — пояснил Йорвет. — А мои сородичи нуждаются во мне. Меня тревожит то, что там могло произойти, пока я выздоравливал.       Травница бросила на него короткий взгляд, завязала тесемки мешочка и смахнула мелкий мусор от травинок со столешницы.        — Они без тебя совсем беспомощные?        — Дело не в этом! — возмутился предводитель скоя’таэлей. — Что я буду за лидер, если надолго оставлю свой народ?        — Если ты умрешь — будет еще хуже.       Тут Йорвет не нашелся, что сказать.       Томира встала, достала из-под лавки большую кожаную сумку и уложила туда мешок с травами. Эльф подметил, что таких небольших холщовых мешочков там уже было под завязку.        — Запасы? — осведомился он.       Травница повесила сумку поверх плаща у двери. Обернулась, внимательно глядя на Йорвета:        — Это для Геральта. Ему пригодится, когда он соберется в путь. Я не лезу в его дела, но создается впечатление, что ему очень нужна помощь в каком-то сложном деле. Ты же его друг? Мне кажется, тебе как раз лучше пойти с ним — думаю, к тому времени ты уже достаточно окрепнешь и перестанешь считать себя бесполезным.       Скоя’таэль пожал плечами, не желая продолжать спор и дальше. Вода в котелке вскипела, прерывая их разговор.       Вечером вернулась Трисс с добротной зимней одеждой для всех. У Йорвета закралось подозрение, что на этот раз она куда-то отправлялась исключительно для того, чтобы пройтись по торговым лавкам, но он благоразумно промолчал — теплые вещи очень бы пригодились, поскольку из Новиграда они бежали в чем были, еще по теплу, а потом уже было не до покупок.        — Видишь? — спросил он у Томиры, указывая на меховую куртку с капюшоном. — Пневмония мне точно не грозит.       Та только покачала головой.        — О чем речь? — поинтересовался Геральт, усаживаясь на скамью рядом с чародейкой.        — Твой друг хочет как можно скорее вернуться в Велен, — пояснила травница.        — Я думал, мы это уже обсудили, — заметил ведьмак, переводя тяжелый взгляд на скоя’таэля.        — Геральт, пожалуйста выслушай… — начал эльф.       Но его внезапно перебила Трисс.        — Подожди, — произнесла она немного напряженно. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Я не могу ручаться за абсолютную достоверность сведений, но они получены из разных источников и более-менее сходятся.       Что-то внутри Йорвета заледенело. Он уже давно привык, что неожиданные вести в большинстве своем всегда дурные, и не думал, что этот случай является исключением.        — Говори, — отрывисто велел он.        — «Белки» ушли из веленского леса, — без обиняков заявила чародейка.        — Почему?        — Слухи ходят, что на них напали чудовища. А народная молва говорит, что не обошлось без Хозяек, — Трисс многозначительно посмотрела на ведьмака. Тот стиснул зубы.        — Каких еще хозяек? — не понял эльф.        — Ты жил в лесах Велена и ни разу не слышал о Хозяйках? — поинтересовалась Томира. — Даже в Белом Саду о них порой судачили.        — Мне некогда было слушать мужицкие байки! — отрезал Йорвет.        — Иногда это бывает нелишним.       Чародейка продолжала смотреть на Геральта.        — Я думала, вопрос с веленскими ведьмами был закрыт еще до генеральной битвы с Дикой Охотой.       Белый Волк развел руками:        — Я тоже так думал, — он помолчал. — Одна из ведьм ускользнула от Цири. Раненая. Мы полагали, что она не выживет.        — Вы полагали? Геральт, почему ты не проверил?        — Потому что у меня были и другие дела, помимо Велена, Трисс! — вспылил ведьмак. — К примеру, командиры Дикой Охоты и их чокнутый Король! Или сбор Ложи! Или Регис со своими… хм… кровожадными друзьями. Про последнюю Хозяйку не было слышно ничего все это время. Я думал, она давно сдохла.        — Так что произошло? — напомнил о себе Йорвет.        — Говорят, что огромное количество чудовищ напало на лагерь «белок», — ответила чародейка. — И эльфы были вынуждены покинуть Велен.        — Даже в лесу, полном монстров, для нас не нашлось места, — с горечью пробормотал предводитель скоя’таэлей.       Повисло неловкое молчание. Все понимали, что слова утешения для эльфа будут пустым звуком.        — Известно, куда они направились? — через некоторое время спросил Йорвет.        — Нет, — с искренним сожалением произнесла Трисс. — Скоя’таэли ушли из Велена примерно три недели назад. И с тех пор о них ни слуху ни духу. Они словно исчезли.        — Что ты говоришь! — вскинулся эльф. — Нас там было под две тысячи! Многие погибли в Новиграде, но те, кто остались, все равно не могли раствориться бесследно! Им нужны припасы, укрытия, оружие. Наверняка где-то совершались нападения на торговые караваны или отдаленные поселки.        — Последний месяц на большаке тихо. Да и в округе тоже.       Скоя’таэль настолько разволновался, что даже встал из-за стола и принялся мерить небольшую комнату торопливыми шагами. Ведьмак и чародейка наблюдали за его метаниями с возрастающей тревогой.        — Йорвет, ты не можешь сейчас сорваться в неизвестность, — произнес Белый Волк. — Это безрассудно. Где ты собираешься их искать?       Эльф резко развернулся к нему, полыхая ядовитой зеленью в единственном глазу:        — Это ты мне говоришь о безрассудстве?! Ты сам готов хоть сейчас мчаться в Тир на Лиа за опасным ребенком, который превратил Новиград в пыль!        — Я, по крайней мере, знаю, где она! И она вовсе не опасная — девочка просто испугалась!        — Расскажи это тем, кого она размазала по площади! Ты действительно думаешь, что справишься с ее разрушительной силой лучше Aen Saevherne?        — Представь себе — да! Аваллак’х может разбираться в природе ее дара, но слушать она его не будет. Он для нее чужак!        — От того, что ты с ней неделю ездил по бездорожью, ты тоже не стал ее закадычным другом!        — Тихо! — вмешалась Трисс. — От того, что мы будем орать друг на друга, толку точно не будет. Йорвет, ты не знаешь, где сейчас находятся твои «белки», а проверять все их возможные стоянки бессмысленно, поскольку это все равно что искать иголку в стоге сена, не говоря уже о том, что подобными поисками ты неизбежно привлечешь внимание нильфгаардских шпионов и снова попадешься. Мы же с Геральтом не можем никуда отправляться, потому что Тир на Лиа — это не соседний город и охраняется он не двумя пехотинцами с палками. Так что, самым разумным выходом будет подождать — возможно, у тебя появится новая информация об эльфах. А у нас — новые союзники.        — Старые новые союзники, — тихо пробормотал ведьмак.       Но Йорвет услышал:        — Опять позовешь Роше, на этот раз в самоубийственный набег на Тир на Лиа? — он скрестил руки на груди.       Белый Волк повторил его жест:        — Вообще-то я планировал позвать тебя, но раз ты настроен настолько скептически, да и, если подумать, там твои родичи…        — Намекаешь на то, что я бы не откликнулся на твою просьбу? — угрожающе нахмурился предводитель скоя’таэлей. — Прошлый раз у меня действительно была уважительная причина. Да и ты не то чтобы рвался меня отыскать, хотя того же Роше нашел в два счета.        — Довольно! — снова произнесла Трисс. — Мы сейчас договоримся до скандала. Никто тебя ни в чем не упрекает, Йорвет. Мы все прекрасно понимаем, какое бремя на тебе лежит. Раздражение и тревога — это не повод отыгрываться друг на друге.        — Мудрые слова, — кивнула до этого молчавшая Томира. — Лучше обождать. Возможно, появятся добрые вести. К тому же, — она повела взглядом в сторону эльфа, — дорога, ведущая из ущелья обратно, обледенела и стала опасной.        — Ты предлагаешь ждать до весны? — холодно спросил скоя’таэль.        — Я предлагаю не пороть горячку, — травница не повела и бровью. — Ты ничего не выиграешь, если помчишься сейчас в Темерию. Наоборот, можешь все потерять.       Йорвет хмуро молчал, словно раздумывая, что сказать в ответ, а потом, постояв немного посреди комнаты, тяжело опустился на скамью.        — Вот и чудесно, — заметила чародейка. — Не стоит усложнять ситуацию распрями.        — Обождите, — повторила Томира. — Иногда промедление спасает жизнь.       И ее слова оказались пророческими.              

***

             Под утро, когда небо еще было темным, а все селение безмятежно спало, где-то вверху послышался странный гул. Хижина мелко задрожала, словно перепуганное животное. А затем раздался жуткий грохот и ущелье затрясло.       Ведьмак подскочил, вырываясь из медитативного транса. У стены зашевелилась, выпутываясь из одеяла, сонная Трисс.        — Что происходит? — из занавешенной ниши выглянула Томира, прислушиваясь и глядя на потолок, с которого осыпалась мелкая стружка и пыль.        — Лавина? — прошептал Геральт. — Или обвал?       В соседней комнате послышался шум, затем дверь распахнулась и на пороге появился Йорвет — полностью одетый и с зефаром за спиной. Видимо, обуреваемый сомнениями эльф даже не ложился спать.        — Надо уходить! — выкрикнул он. — Иначе нас снесет вместе с хижиной!       Томира без лишних слов схватила теплые сапожки, плащ и заплечную кожаную сумку, все еще висящую у двери, — словно только и ждала, когда представится возможность покинуть это место.       Никто из них не подумал, что снаружи может оказаться еще опаснее. Но они успели почти в самый последний момент: едва Геральт, замыкавший их небольшую группу, отбежал от хибары на несколько шагов, как огромный валун, рухнувший сверху, с треском проломил крышу. Рокот в последний раз пронесся по ущелью. Еще несколько камней скатилось на тропу. И все стихло.       Завал черной стеной преграждал дорогу, ведущую на земли Темерии и Редании. Несколько домов, как и хижина Томиры, были разрушены, а на улицу постепенно выходили потрясенные жители уцелевшей части селения, обреченно глядя на последствия стихийного бедствия. Женщины испуганно перешептывались. Мужики с опаской поглядывали наверх.       Из-под груды валунов раздался детский плач. Геральт обернулся, рассматривая завал: бревна, из которых был построен дом, упали друг на друга, задержав камень и образовав под собой небольшое пространство, в котором съежился мальчик лет двух. Малыш испуганно орал, заходясь в истерике. Спасительный навес над ним трещал, грозя вот-вот подломиться под весом огромного булыжника.        — Это ж сынок Мешко! — ахнула какая-то женщина. — А самого Мешко… того?       Дородный мужик в выпростанной поверх холщовых штанов рубахе бросился к разрушенной хижине и попытался сдвинуть валун. Ему на помощь пришло еще несколько односельчан, но все их усилия лишь привели к тому, что бревна просели еще больше. Ребенок не унимался.        — Отойдите! — велел Геральт, решительно отстраняя их.        — Ты еще кто такой? — возмутился здоровила.       Ответить Белый Волк не успел: затрещало сильнее, валун качнулся на ломающемся бревенчатом навесе, и ведьмак едва успел снести нагромождение мощным Аардом.       Мальчик пронзительно завизжал. Дородный мужик подхватил его, передавая на руки тут же подбежавшей женщине.       Потом повисло молчание. Все смотрели на Геральта.        — Это ж ведьмак! — высказал кто-то очевидную истину.       Охотник на чудовищ медленно развернулся лицом к толпе. Бросаться с благодарностями никто явно не торопился. Напротив, взгляды с каждым мгновением становились недружелюбнее и подозрительнее. Все словно забыли о том, что половина селения погребена под толстым слоем песка и камней и, закончив разглядывать Геральта, обратили внимание на Томиру и Трисс, по-прежнему стоявших возле уничтоженного жилища травницы. Чародейка слишком сильно отличалась от обычных крестьянок и правильные выводы не сделал бы только круглый идиот.        — Ты кого у себя привечала?! — взревел здоровяк, шагнув по направлению к Томире. — Ведьмака и колдунью?!        — Веслав, успокойся, ты что? — произнесла травница, отступая на шаг и выставляя перед собой ладони, словно пытаясь задержать детину. — Геральт только что ребенка спас! Если бы не он, вы бы не смогли ничего сделать.       Народ зароптал. В глазах людей подозрительность быстро вытеснялась раздражением.        — Так она, небось, сама ведьма! — выкрикнула женщина в застиранном чепце. — Вот и выгораживает своих! Неужто боги нас покарали за то, что мы ей тут позволяли жить?!       Из толпы раздались гневные выкрики с призывом разобраться с погаными колдунами.        — Агнешка, уймись, — проявила благоразумие ее соседка. — Она ж мою Ветульку на ноги поставила — до этого неделю дите животом маялось!        — Так может она хворь и наслала! — продолжала разоряться Агнешка, тыча пальцем в ошеломленную Томиру. — До ее появления тут все село те ягоды лопало — и никто не слег!        — Так это ж было почти через год, как она тут поселилась!       Но разумные доводы крестьянки уже никто не слушал.        — Точно! Агнешка верно говорит! — проорал взъерошенный, заросший щетиной мужик. — Как она тут обосновалась, так все напасти и начались. У нас лисица всех курей перетаскала!        — А у нас колодец пересох!        — Так может и обвал ее рук дело?! Или колдуньи этой?!       Теперь толпа была настроена откровенно враждебно. Геральт по собственному плачевному опыту зная, что остановить жаждущий расправы народ, который ищет виновного, — дело непосильное, медленно потянул меч из ножен за спиной.        — Люди, посмотрите — у Томиры тоже разрушен дом! — попыталась как-то исправить ситуацию Трисс, но сделала только еще хуже.        — Так для отвода глаз! — выкрикнул Веслав, в один прыжок оказываясь рядом с травницей и чародейкой… и натыкаясь на металлический наконечник стрелы, смотрящей прямо ему в глаз.        — Бойни хочешь?! — прошипел разъяренный предводитель скоя’таэлей, выступив вперед.       Снова наступила тишина. Крестьяне изучали лицо до этого незаметного и державшегося в стороне эльфа. Рябью пронесся неуверенный шепот узнавания.        — Это ж Йорвет! — озвучил общее мнение мужик со щетиной. — Я его одноглазую рожу на листовке видел, когда в город торговать ездил! Поди ж ты — не сдох!        — Может, его колдунья оживила?! — послышался еще чей-то возглас.        — Сговорилась с колдунами и нелюдями, ведьма проклятая! — завыла Агнешка, снова зачем-то тыча пальцем в сторону Томиры.       Гул недовольных голосов превратился в рев. Толпа стеной двинулась на скоя’таэля и застывших позади него женщин. Ведьмак бросился им наперерез.        — А ну, стоять! — внезапно выкрикнула Трисс, зажигая огненный шар в ладони.       Голос ее, ясный и звонкий, на мгновение перекрыл галдеж крестьян.        — Если вы считаете, что я могла вызвать этот обвал, — продолжила чародейка, — представьте, что я сделаю с вами, если вы на нас наброситесь!       Народ замер. Все завороженно глядели на полыхающий в ее руке шар. Задумался даже детина. Прошло мгновение. Другое. Откуда-то со стороны завалов донесся приглушенный женский голос, взывающий о помощи.        — Пусть уходят! — произнесла крестьянка, до этого пытающаяся вразумить Агнешку. — Нам не до них — надо соседей спасать.        — Точно — пусть уходят! — послышались согласные выкрики.       Веслав, все еще сгоравший от желания почесать кулаки, с опаской глянул на полыхающий рунами зачарованный меч ведьмака. Ярость в его глазах сменилась неуверенностью. Призывы женщины звучали все отчаяннее. Снова заорал притихший было спасенный сын Мешко.        — Проваливайте! — рявкнул в конце концов здоровяк. — И больше никогда здесь не появляйтесь!       Геральт, чуть подтолкнув не опускавшего зефар Йорвета, медленно двинулся в сторону тропинки, ведущей из деревни на земли Каэдвена. Скоя’таэль подчинился, но было видно с какой неохотой он это делал. Скорее всего, если бы селяне не одумались, действительно началась бы бойня. Томира шла вслед за ведьмаком, стискивая в руках лямку заплечной сумки. Позади нее, не спеша гасить огненный шар в ладони, отступала Трисс.        — Боги вас покарают! — неслись им вслед проклятия Агнешки.              

***

             Когда тропа, попетляв между скалами, резко пошла под уклон, а деревушка затерялась из вида где-то в складках могучих гор, уже совсем рассвело. Внизу, на широком плато, белел заснеженный лес. День обещал быть ясным и морозным.       Геральт остановился, прикидывая расстояние, которое им предстояло пройти.        — Куда теперь? — спросила Трисс.        — Надо добраться до Буины, а потом дальше на восток — к Белой Реке.       Чародейка кивнула.        — Значит, пойдешь в Каэр Морхен? — догадался подошедший Йорвет.        — Учитывая, что я теперь в немилости у императора, чье влияние простирается на половину известных земель, это наиболее безопасное укрытие. Проход в долину просто так не найти. Места — дикие и опасные. Да и со времени нашей битвы с Дикой Охотой там осталось немало ловушек.       Ведьмак помолчал.        — Если честно, я надеялся, что ты отправишься со мной, — признался он.       Эльф шагнул вперед, поравнявшись с ним, потом поправил капюшон своей меховой куртки и тоже засмотрелся вниз — на запорошенный снегом лес. Там, далеко меж деревьев, серой точкой мелькнул олень.        — Как будто у меня теперь есть выбор, — произнес Йорвет.        — Есть, — ответил Геральт. — Ты все еще можешь вернуться в Темерию, отыскав другой проход через горы.        — На это уйдут недели, — задумчиво ответил предводитель скоя’таэлей. — Да и, наверное, возвращаться туда действительно бессмысленно: мои сородичи, скорее всего, уже покинули тот край. Пожалуй, я все же последую твоему совету и подожду. А заодно помогу тебе, чем смогу.        — Вот и замечательно, — произнесла Трисс. — В противном случае опять пришлось бы звать Роше и он, как обычно, снова втянул бы Геральта в какой-нибудь заговор.        — Заговор? — заинтересованно переспросил эльф.        — Долгая история, — ответил ведьмак. — Может, как-нибудь расскажу. Кстати, весть о том, что ты жив, теперь разлетится быстро. И на тебя снова начнется охота.       Йорвет пожал плечами:        — Мне не привыкать.       Геральт обернулся к молчавшей травнице:        — Томира, прости, что так вышло. По нашей вине ты лишилась дома.       Женщина покачала головой:        — Не кори себя за это. Сказать по правде, я постоянно ожидала чего-то похожего. Может, не обвала, так набега. Не набега, так какого-нибудь мора, в котором опять же обвинили бы меня, а не отсутствие гигиены. Так случилось, что нигде мне не рады и нигде мне не находится места.        — Это очень знакомо, — тихо произнес Йорвет, не глядя на нее.       Геральт задумчиво поскреб ногтями заросший щетиной подбородок.        — А почему бы тебе не пойти с нами? — предложил он. — У нас ты бы точно не чувствовала себя лишней.       Томира с сомнением покосилась на Белого Волка:        — Уверен?        — Уверен. Твоя помощь пришлась бы кстати.       Травница тепло улыбнулась:        — Ты намерен всех знакомых притащить в крепость? — полушутя поинтересовалась она.        — Нет. Только тех, кому доверяю.        — Соглашайся, — произнесла Трисс. — Хорошему травнику всегда найдется дело, если тебя волнует именно этот аспект.       Томира думала почти минуту:        — Что ж, — признала она. — Это явно лучше, чем опять прозябать в очередной богами забытой деревеньке и ждать, когда случится новая напасть. К тому же, — она кивком указала на сумку, — я успела забрать все, что готовила вам в дорогу.        — Тогда идем, — махнул рукой вперед Геральт. — Путь неблизкий. И хоть мы и вышли гораздо раньше, чем планировали, кто знает, что произойдет за то время, пока мы будем добираться.       И всем почудилось что-то зловещее в его словах.