Эхо другого мира

      Ей понадобилось пять кошмарных секунд, чтобы понять.       Это были статуи! Пугающе реалистичные, непревзойденные в своем великолепии статуи, которые чудом не пострадали от падающих сверху обломков. Такого уникального мастерства Цири не доводилось видеть даже в утонченных скульптурах Тир на Лиа. Тот, кто их изваял, мог по праву считаться гением.       Ласточка выдохнула сквозь стиснутые зубы, только теперь замечая, что светлячок в ее ладони до сих пор горит. Это место будто слегка сдерживало агрессивную внешнюю среду, практически намертво блокировавшую все проявления магии. Хотя телепортация по-прежнему была невозможна.       Цири встала, продолжая рассматривать каменные изваяния. Если создатель отталкивался от реального масштаба оригиналов, то рогатые существа обладали высоким ростом и пропорциональным телосложением, сильно походя этими двумя особенностями на Aen Elle. Лица статуй отличались резкими, но благородными чертами, а удлиненные уши были плотно прижаты к голове, доставая заостренными кончиками почти до затылка. И еще были рога — небольшие, изогнутые, расположенные выше ушей. У кого-то их было по два, у кого-то по четыре. Длиннополые одеяния с поясами также поражали своей детализацией — скульптору удалось передать даже складки и изящную отделку рукавов.       Цири слегка вытянула шею, рассматривая тонкий край стоячего воротничка. И в этот момент голова одной из скульптур с грохотом рухнула на пол. Ведьмачка от неожиданности взвизгнула, отскакивая. Из темноты показался Эредин с огромным каменным обломком в руках, которым он и снес голову изваяния.        — Ты совсем не в себе, что ли?! — негодование в голосе Ласточки плеснуло через край.       Эльф замер, на лице его отразилось крайнее изумление.        — Это статуи! — выдохнул он.       Цири хлопнула глазами, пытаясь осмыслить причину вопиющего акта вандализма. Судя по возгласу Ястреба, тот тоже не понял, что рогатые существа, окружившие ведьмачку, воплощены в камне, и решил дать им бой. Ласточка пересчитала изваяния — их оказалось одиннадцать. Но количество Эредина ничуть не смутило. Чем-чем, а трусостью он не отличался.        — Ты только что испортил произведение искусства!        — Можешь порыдать над ним, — огрызнулся эльф. — Но лучше над тем, что мы тут застряли.        — Почему ты с этим булыжником? Где мой меч?        — Куда-то упал. В этой темноте ничего не видно.       Цири наконец выскользнула из круга статуй, осматривая ту часть обширного помещения, которая была освещена. Потом все же не удержалась от порицания:        — Нападать на превосходящего числом противника неразумно. А если они все-таки были бы живые?        — У них не было никакого оружия. Что они бы мне сделали? Забодали?        — Все они могли оказаться чародеями! — возразила ведьмачка. — Ты опять совершаешь свою роковую ошибку — недооцениваешь противника.        — Предположим, что они были из плоти и крови и собирались тебя убить. Надо было просто сидеть в углу и смотреть?! Тогда это была бы катастрофа — мне не выбраться из этого гиблого места без твоих способностей. И вообще странно слышать от тебя подобные укоры — вы в лоб атаковали циклопов, и бой с ними почему-то является для тебя предметом гордости.        — Мы превосходили циклопов числом. А ты мог бы действовать не настолько прямолинейно, поскольку нападал в одиночку.       Похоже, Эредин все-таки разозлился — в голосе его прозвучало раздражение и эхо какой-то странной обиды:        — Слушай, Цирилла, я бы посмотрел, как бы ты, такая умная, действовала в похожей ситуации. Без возможности устроить локальную Конъюнкцию.       Ласточка ухмыльнулась:        — Завидуешь, потому что у тебя нет моих способностей?        — Нет. Быть под постоянным вниманием Кревана — удовольствие так себе.        — Я не видела Аваллак’ха несколько лет!       Ястреба это не убедило:        — Я тебя умоляю! Он ни за что не выпустил бы тебя из поля зрения. Лабораторные крысы тоже не всегда знают, что за ними наблюдают.       Разъяренная Цири шагнула к нему, сжав свободную руку в кулак, словно собираясь устроить драку:        — Теперь я крыса?! То самородок в куче перегноя, то моль, то докучливое ничто! А теперь еще и крыса?!        — Ты что, записываешь?        — У меня хорошая память!        — Только почему-то ты помнишь один негатив. Еще я тебя называл амазонкой, мотыльком и сравнивал с горностаем.        — А еще ты говорил, что эволюция меня обделила умом! Но только это не я отличаюсь регулярной недооценкой противника и не я скрываюсь от своих соплеменников из-за своих фатальных провалов.        — Ладно, — Эредин почему-то улыбался, глядя на ее сердитое раскрасневшееся лицо. — Давай все-таки не будем ворошить прошлое — там слишком много плохого. Разбираться в негативе тех лет нам сейчас некогда. И не принимай близко к сердцу мои слова про лабораторных крыс. Для Кревана таковыми являются почти все, у кого есть зачатки способностей, схожих с твоими. Исключение он делал, пожалуй, только для Ауберона и Лары. Даже Карантир не избежал такой участи.       Цири, не слишком-то убежденная его словами, яростно фыркнула, а потом вся ее злость улетучилась, поглощенная внезапными и болезненными воспоминаниями ранней юности, губы скривились в горькой улыбке. От Ястреба не укрылась перемена в ее настроении:        — В чем дело?        — Я когда-то состояла в одной банде, — ответила Ласточка, не видя особой причины скрывать эту веху своей биографии. — Мы как раз назывались «Крысы». Хотя иногда мне кажется, что все это было не со мной. Я даже имя тогда носила другое.        — Правда? Какое?        — Фалька.       Эредин задержал на ней долгий странный взгляд.        — Вот как, — пробормотал он.        — Что?        — Да ничего, просто Gvalch'ca тебе подходит больше, чем Zirael.       Цири отвернулась. Почему-то у нее создалось впечатление, что Эредин хотел сказать совсем другое.        — Смотри, — произнесла она, — там ступеньки. Коридор уходит еще глубже.       Ястреб подошел к краю лестницы и, вытянув шею, всмотрелся в темноту.        — Может, твой меч отскочил туда? — предположил он.       Цири на всякий случай обошла помещение по периметру, тщательно смотря себе под ноги, но кроме толстого слоя пыли больше ничего не обнаружила.        — Придется спускаться, — признала она.       Лестница была длинной и просторной — на ней одновременно с легкостью бы разошлось четверо человек. Меч лежал у основания и на этот раз Ласточке удалось схватить его первой. На удивление Эредин промолчал — видимо, ему действительно не слишком удобен был клинок, откованный исключительно под технику боя и телосложение ведьмачки. С мечом в руках Цири почувствовала себя гораздо увереннее. В конце концов, до обретения контроля над своими способностями ей приходилось полагаться исключительно на него.       Между тем, чем глубже они спускались под землю, тем ярче разгорался светлячок, сотворенный Ласточкой. Ее магические способности будто слегка оттаяли, но на телепортацию сил так и не хватало. Эхо от шагов намекало, что подземный зал гораздо обширнее предыдущего. Из темноты выступали детализированные настенные барельефы и очередные скульптуры, расположенные по обе стороны от прохода. Однако теперь на высоких постаментах в камне были воплощены женщины с покрывалами на головах, закрывающие лица руками.       Цири остановилась, поднимая руку с огоньком повыше и запрокидывая голову, чтобы рассмотреть одно из изваяний. Эти статуи вызывали в ней неприятное ощущение тревоги — казалось, женщины вот-вот разразятся рыданиями.        — Я тут подумала, — шепотом поделилась она своими соображениями, не отрывая взгляда от реалистичных скульптур. — Что если на поверхности произошла какая-то катастрофа — и все нормальные жители переселились под землю? Может, мы спускаемся прямиком в ловушку?        — Вряд ли. Если только обитатели этого места не оживут.        — Что? — немного растерянно спросила ведьмачка, оборачиваясь. И тут же поняла, о чем говорил Ястреб.       Тусклый свет в ее ладони был не в состоянии озарить все помещение, но и так становилось ясно — они в огромном склепе: вдоль стен выстроились ровные ряды прямоугольных каменных саркофагов. На тяжелой крышке каждого было высечено в полный рост изваяние того, кто в нем покоился.        — Похоже, местные жители были просто помешаны на скульптуре, — заметил Эредин, останавливаясь возле ближайшего саркофага.        — Необязательно, — возразила подошедшая Цири. — Это место явно ритуального назначения, а с ритуалами всегда связана уйма обрядов и условностей. Может быть такие статуи мы больше нигде не найдем.       Эльф покосился на сгусток света, парящий над ее рукой.        — Что там с телепортацией?        — То же самое.       Она всмотрелась внимательнее.        — Здесь у некоторых сохранились таблички с обозначением имен, заслуг и дат жизни. Похоже, усыпальница служила членам клана многие столетия. Но для такого продолжительного периода захоронений мало.        — Может, эти существа отличались таким же долголетием, как и мой народ? — предположил Эредин.        — Похоже на то, — задумчиво согласилась Ласточка. — Или даже превосходили его. Вот здесь, — она указала на крышку с изваянием мужчины, в руках которого был не то свиток, не то холст, — указан период длинной в тысячу девяноста два года. Если я правильно расшифровала надпись, то причиной смерти была не старость. Здесь говорится о том, что потомки поклялись отомстить вероломным убийцам.       Ястреб молчал. Оглянувшись, Цири увидела, что он в замешательстве таращится на саркофаг.        — Может, ты все же ошиблась? — спросил он через какое-то время. — Столько лет — много даже для Aen Elle.       Ведьмачка вновь со всей тщательностью прочитала табличку.        — Нет, все верно. Эта неизвестная раса жила дольше твоего народа. И, судя по тому, что мы здесь видим, превосходила его в мастерстве.        — Может, у них было какое-то свое летоисчисление?        — Такое возможно. Но тогда, скорее всего, их периоды еще продолжительнее.        — Почему?       Цири перевела на него странный взгляд, словно собиралась сообщить что-то не критичное, но вместе с тем не слишком приятное.        — Ты не почувствовал? Время здесь течет медленнее.        — Насколько? — уточнил Эредин.        — Сложно сказать. По ощущениям оно как густой кисель. Думаю, здесь может пройти несколько суток, а в Новиграде — недель. Но для нас это не сыграет особой роли. Как только я вновь обрету силы, мы вернемся примерно в тот же период времени, из которого телепортировались изначально.       Ястреб неопределенно хмыкнул.        — Не веришь, что я так могу? — немного вызывающе спросила Ласточка.        — Верю. Ты же вернулась домой после долгого пребывания в Tir na Lia. Не пойму только, что мешало тебе скрыться от меня в другом времени? Например, за тысячу лет до того, как я родился?       Цири злорадно ухмыльнулась:        — Не понимаешь? Наверное, эволюция тебе извилин для этого недостаточно дала.       Эредин вздохнул:        — Перестань вести себя как ребенок. Если мы начнем припоминать друг другу прошлые оскорбления и обиды, вместо того, чтобы искать выход отсюда — то точно застрянем здесь на тысячу лет. Буквально. К тому же мы, вроде, уже решили не ворошить прошлое.       Ведьмачка развела руками, нехотя признавая его правоту:        — Хорошо. А на твой вопрос есть несколько ответов, но главных причин — две. Во-первых, я хотела вернуться в свой мир, к Геральту и Йеннифер. А это уже ограничивало меня определенной временной линией.        — Ты могла найти их и снова прыгнуть во времени, но уже с ними.       Цири покачала головой:        — Не могла на самом деле, если не хотела спровоцировать непредвиденные последствия для всего мира. И это вторая причина. Я могу телепортироваться в прошлое и будущее, проходить «транзитом» по различным периодам времени. Но я бы очень рисковала, если бы решила обосноваться насовсем, к примеру, как ты говоришь, тысячу лет назад. Миры обладают довольно большой гибкостью по отношению к тем, кто обладает такими способностями, как у меня. Но всегда существует шанс, что в какой-то момент вся эта гигантская и сложнейшая система начнет воспринимать тебя как чужеродный элемент. И если это не исправить, начнется парадокс, который может привести к страшной катастрофе. Или вообще уничтожению локальной вселенной. Поэтому я старалась никогда не задерживаться в прошлом. Даже в других мирах.        — Это действительно сложно, — согласился Ястреб. — Я никогда об этом не задумывался. Как ты вообще действуешь в подобных ситуациях?        — Инстинктивно. Перелетные птицы всегда безошибочно определяют маршрут. Разве Карантир действовал не так?        — Карантир не мог переноситься во времени, — возразил эльф.        — Верно, я забыла.       Она прошла вдоль ряда саркофагов.        — Удивительно — у всех разные лица. Видимо, скульпторы старались, чтобы изваяния максимально напоминали оригинал. А вот здесь, в самом конце зала, на табличках одна и та же дата смерти. И после нее захоронения отсутствуют. Наверное, клан Резах прекратил свое существование. Может, именно тогда произошла катастрофа, которая привела к такому плачевному состоянию мира и его заселили чудовища?        — Последние изваяния выполнены достаточно грубо, — подметил подошедший Эредин. — Детализации нет, черты лиц почти схематичные. У этого даже крышку не прикрыли плотно.       Цири пригляделась — саркофаг действительно стоял немного криво, его массивная верхняя часть, изображающая воина с мечом в руке, была сдвинута набок. Внутри, в тусклом свете светлячка что-то поблескивало. Ястреб навалился на крышку, с неприятным скрежетом сбрасывая ее на пол. Усыпальница содрогнулась от веса такого массивного предмета. На мгновение в грохоте послышалось что-то потустороннее, нездешнее, словно чьи-то голоса пытались войти с ним в резонанс.        — Что ты делаешь?! — прошипела ведьмачка, но тут же поняла, почему эльф так поступил: покоящийся в саркофаге рогатый мертвец сжимал в руках двуручный меч с широким, слегка изогнутым у конца лезвием, по всей длине которого раскаленными углями мерцали магические знаки, чем-то напоминающие руны.       Клинок выглядел идеально — ни пятна ржавчины, ни царапины. Столетия, проведенные в крипте, никак не сказались на нем. И то же самое можно было сказать о его владельце. Цири даже отступила на шаг. Казалось, существо, занимавшее саркофаг, сейчас встанет и выразит свое недовольство по поводу присутствия посторонних в усыпальнице клана — ни следа тлена не было заметно на теле и серебристых доспехах.        — Зачарование, — пробормотал Эредин. — Очень сильное.        — Теперь понятно, почему я тоже могу хоть как-то использовать магию, — ведьмачка кивнула на трепещущий огонек. — По всей вероятности, это место строилось, чтобы чары сохранились в любом случае.        — Хочешь сказать, они всегда жили в таком кошмаре?        — Вряд ли. В условиях перманентного коллапса невозможно достичь таких высот в искусстве. Но они могли подозревать, что подобный катаклизм может разразиться. Или видели предпосылки к нему. И на всякий случай построили такую усыпальницу. А может это просто совпадение. Как бы там ни было, когда случилась катастрофа, чары в этом месте уцелели. Но тем, кто выжил, было уже не до скрупулезности в изваяниях. Или мастеров не осталось. Ты сам сказал, что последние изображения выполнены схематично. В общем, упадок точно произошел. И все вымерли. Или почти все. Кто-то же положил сюда эти тела.        — В Новиграде мы видели живого представителя этого народа.       Цири помолчала.        — Ты уверен, что он был живым? — наконец тихо произнесла она.        — Нет, — признался Ястреб и протянул руку к клинку.        — Стой! — выкрикнула ведьмачка.       Темнота склепа впитала в себя этот звук и что-то прошелестело в пустынных коридорах.       Эльф недовольно обернулся, но руку отдернул:        — Чего ты орешь? Хочешь, чтобы тебя услышали твари с поверхности?        — Не бери меч.        — Почему?       Интуиция, которая не раз спасала ведьмачку во время охоты на чудовищ, настойчиво подсказывала, что оружие нужно оставить на месте. Но если бы она сослалась на свое чутье, Эредина это вряд ли убедило.        — Мы не знаем, какое зачарование на мече, — попробовала зайти Ласточка со стороны логики. — Если на то пошло, мы вообще ничего не знаем ни об этом месте, ни о здешней магии, ни об обитателях и их обычаях. Что если клинок предназначен исключительно для своего владельца и дезинтегрирует любого, кто посягнет на него?       Ястреб заколебался, потом уронил на меч и лежавшее в саркофаге существо каменный обломок, который до сих пор сжимал в руках. Ничего не произошло. Тогда Король Дикой Охоты решительно выхватил клинок из рук рогатого мертвеца и торжествующе ухмыльнулся, когда заполучил трофей.        — Хватит испепелять меня взглядом, — произнес он, заметив свирепое выражение на лице Цири. — Оружие мне жизненно необходимо. К тому же такое великолепное. И, как видишь, к твоему сожалению, никакие чары меня не дезинтегрировали.        — Наверное, на идиотах они просто не работают. Не говори потом, что я тебя не предупреждала. Ладно, надо уходить отсюда.       Ей было не по себе в этой странной крипте, она чувствовала, что не ошиблась, и знала, что поступок Эредина им еще аукнется.        — Уйти отсюда будет проблематично, — заметил Ястреб, проигнорировав «идиота». — До поверхности мы не допрыгнем, а лестница здесь только одна и по ней мы спустились сюда.        — Наверняка есть обычный выход, — возразила ведьмачка. — Вряд ли местные добирались сюда тем же путем, которым воспользовались мы.        — Ты же видела, этот выход давным-давно обрушился.        — Строение старше тебя. Да и неизвестно сколько оно простояло заброшенным. Возможно где-то есть еще брешь. Нам следует внимательнее осмотреть зал.       Во время следующего обхода им действительно удалось обнаружить неприметную дверь, почти сливавшуюся со стеной. Эредину снова пришлось приложить всю свою грубую силу, чтобы открыть каменную створку. Плита заскрежетала по полу, оставляя царапины и приоткрываясь лишь наполовину. Изнутри дохнуло сыростью и плесенью, в пляшущем свете огонька проступили очертания узкого коридора, заросшего мхом.        — Здесь даже сохранилась нормальная растительность, — прошептала Цири. — Наверное, благодаря чарам.        — При чем тут чары? По-моему, почти все развалины со временем покрываются мхом.        — Ты забыл, что творится наверху? Это первые живые растения, которые нам встретились. Может, мы здесь все-таки найдем воду?        — Может. Или очередные неприятности. Давай я пойду первым.       Ведьмачка с подозрением покосилась на Ястреба:        — С чего такая забота?        — С того же — если с тобой что-то случится, мне придется остаток жизни провести в компании Перевертышей, не видя солнца и питаясь колючками.       Мрачные прогнозы эльфа не сбылись — проход был коротким: спустя несколько десятков шагов они уперлись в глухой завал. Эредин мрачно обозрел нагромождения камней, которые упали так давно, что казалось вросли друг в друга — между ними не удавалось рассмотреть ни щели.        — Пойдем назад, — упавшим голосом произнесла Цири. — Поломаем голову над тем, как выбраться через проем наверху.        — Постой.        — Что такое?       Ястреб поднял указательный палец вверх.        — Слышишь?       Ведьмачка напрягла слух: где-то совсем рядом журчала вода.        — Это за стеной, справа, — произнесла она. — Надеюсь, сырость подточила каменную кладку. Жаль с нами нет Геральта — он бы увидел в ней слабое место.        — Очень хорошо, что с нами нет Геральта. Мне хватило и прошлой встречи.        — Ты сам виноват…        — Хватит уже! — не выдержал Эредин. — Недавно ты сомневалась, что я смогу общаться с тобой без оскорблений, а теперь сама через каждые пять минут тычешь меня носом в мои ошибки и ищешь подтекст в моих словах!       Звук его голоса пронесся по коридору и затих в еле слышном шорохе позади. Ласточка невольно вздрогнула, обернувшись.        — Я постараюсь разломать стену, — уже тише добавил эльф. — Отойди.       Он ударил ногой один раз, другой, потом плечом, но желаемого успеха не добился. Минуту-другую Цири молча наблюдала за его бесплодными попытками, потом решила все же предложить иной вариант:        — Давай я попробую ударить телекинезом. Не уверена, что хватит сил, но заклинание все же эффективнее, чем твои потуги.       Эредин одарил ее мрачным взглядом, но, видимо, тоже довольно сильно устал, так что, не стал спорить и отступил в сторону.       Свет в ладони пришлось погасить, а затем сконцентрироваться изо всех сил. В ушах зазвенело от напряжения. На лбу выступили бисеринки пота. Магическая энергия сгущалась неохотно, с трудом, тонкой струйкой вливаясь в кончики пальцев, словно робкий язычок пламени, грозящий вот-вот потухнуть. Пару раз она сбивалась, снова услышав позади не то шорох, не то шепот, и начинала сначала, пытаясь не думать о том, что могло шуршать в древней крипте. Надо было уходить, чем скорее, тем лучше. И от нее зависело, получится это у них или нет. Наконец, глубоко вздохнув, она почувствовала долгожданный результат — и резко выпрямила руку, посылая вперед разрушительную волну. Древняя кладка обрушилась, камни с громким плеском попадали в воду, и Цири первой проскользнула в образовавшийся проем.       За стеной обнаружилась пещера с низко нависающим сводом, через которую протекал неглубокий ручей. Ведьмачка зачерпнула в пригоршню воду, понюхала, затем сделала маленький глоток.        — Вода как вода, — вынесла она свой вердикт. — Надо набрать, пока она есть. И напиться вдоволь.       У нее и Ястреба нашлось лишь по две небольших фляжки, вряд ли бы этого хватило надолго. Оставалось лишь уповать на то, что это не последний ручей, который им попадается.       Ласточка вновь зажгла огонек в ладони и пошла вдоль течения. Откуда-то потянуло неприятным, пронизывающим холодом — очевидно там и был выход. Сзади тяжело шагал Эредин, но ведьмачке казалось, что в звук его шагов вплетается что-то еще — почти неразличимое, но пугающе навязчивое, словно кто-то пытался приноровиться к чужой походке и у него это почти получалось. Пару раз она оглядывалась, но не видела никого и ничего, кроме внушительной фигуры эльфа.       Ручеек пропал через пару сотен шагов, иссякнув, словно по волшебству. Начался крутой подъем. А спустя еще какое-то время светлячок, становившийся все более и более хилым, погас окончательно, и Ласточку с Ястребом вновь обступила тьма. Они вернулись на поверхность.       

***

      Еще несколько часов блужданий ничего не дали. Все так же им попадались рощи ядовитых деревьев и почти полностью разрушенные остовы зданий, а еще — овраги, на дне которых стелился непроглядный туман, и гигантские конструкции непонятного назначения. Один раз за покосившейся огромной стеной — единственной, которая осталась от массивного строения — что-то протопало, тяжело дыша и сотрясая землю. Эредин и Цири синхронно замерли, сжимая мечи в руках и ожидая, что монстр вот-вот их обнаружит, но все обошлось — таинственное чудовище так и не показалось из своего убежища, а они отправились дальше.       Вокруг по-прежнему не было намека даже на примитивное жилье, не говоря уже о каком-то селении. Только темнота, развалины и ядовитые заросли. Ласточке уже начинало казаться, что она видит затянувшийся кошмар, в который по странной прихоти сознания затесался ее старый враг. Но потом темнота стала понемногу редеть, кромешный мрак сменился серой мглой, а чернильное небо вновь обрело перечно-коричневый цвет. Наверное, здесь это было равноценно рассвету.       Цири чувствовала себя уже не просто уставшей, а вымотанной. Пустой желудок протестующе урчал. Хотелось спать.       Обитатели поверхности им не встречались — то ли они хорошо прятались, наблюдая, то ли эльф с ведьмачкой не привлекали их внимания. В последнее верилось с трудом.       Желудок вновь заурчал.        — На всякий случай хочу тебя предупредить, что меня лучше не есть, — заявил Эредин.       Цири бросила на него хмурый взгляд:        — Если это и шутка, то идиотская, — буркнула она.        — Но ты могла бы ее поддержать.        — С чего бы?        — Ситуация и так паршивая, а твой кислый вид ее усугубляет.        — Тогда не на меня смотри, а любуйся местными пейзажами.        — Ну, ты явно красивее будешь местных пейзажей.       Ласточка одарила его еще одним мрачным взглядом:        — У тебя настолько оскорбительные комплименты, что каждый раз, когда ты их делаешь, тебе хочется разбить рожу.        — Ты со всеми такая злюка или только со мной?        — Я вообще низших упырей не люблю.        — Наверное, именно поэтому ты меня вытащила недавно из болота, — Ястреб ехидно улыбнулся, но улыбка эта еще больше подчеркнула утомление на его бледном, осунувшемся лице.        — Мы договорились, что у нас вынужденное сотрудничество, — напомнила ведьмачка.        — Однако на период его действия нам необязательно скандалить и усложнять и без того несладкую жизнь, — заметил Эредин.        — Тогда не надо делать мне комплименты подобного рода.        — Договорились, — легко согласился эльф. — Хотя справедливости ради, у меня и в мыслях не было тебя оскорблять.       Цири ничего не ответила. В полной тишине они миновали очередные развалины, от которых остались лишь оплетенные колючим плющом колонны. Вдалеке, на фоне сизо-коричневых туч замаячили очертания высоких холмов. Ведьмачка уныло подумала, что сейчас ей не хватало только долгого изнуряющего подъема.       Поглощенная рассматриванием холмов, она не заметила выпирающий из земли булыжник, споткнулась и едва не поздоровалась носом с каменистой поверхностью. Эредин успел схватить ее за шиворот. Воротник куртки затрещал, грозя оторваться. Ласточка взмахнула руками, выравниваясь.        — Знаешь что? — серьезно произнес эльф, отпуская ее. — Нам надо найти безопасное убежище и выспаться. А потом на свежую голову придумать новый план действий, иначе рискуем так бродить, пока не помрем с голоду или не упадем от усталости. И тогда мы станем легкой добычей.        — Вряд ли здесь есть безопасные места.       Голос ведьмачки звучал совсем безрадостно.        — После той стычки на болотах мы никого не видели, — возразил Ястреб. — Так что, надо осмотреться, найти подходящее место…       Он замолчал, прищурился и потянулся за мечом. Цири проследила за его взглядом и сделала то же самое.       На вершине ближайшего к ним холма очень четко виднелся силуэт высокого мужчины, облаченного в длиннополые, развевающиеся на ветру одеяния. Лицо незнакомца скрывалось в тени широкого капюшона. Сложно было сказать, заметил он их или просто занят своими делами - фигура на холме оставалась неподвижной и вроде бы не выказывала враждебности. Несмотря на это, подходить к нему они не торопились, наученные горьким опытом встреч с местными обитателями. Так прошла пара минут, а затем что-то громыхнуло среди сизых туч и в следующий момент силуэт пропал, словно растворившись в клубящейся серой мгле.