Эхо другого мира

       — Зар-раза!       Заросли дикорастущего шиповника с радостью приняли в свои объятия вывалившегося из портала ведьмака. Геральт, ругаясь, словно портовый грузчик, поднялся на ноги, и, заслонив рукой глаза, принялся продираться сквозь колючие ветви, оставляя на них клочки рубахи.        — Твою мать! Ламберт месяц будет ржать, когда узнает, откуда у меня новые шрамы.       Выбравшись из зарослей, он огляделся. Недалеко от кустов блестело заросшее камышом озеро. Над водной гладью неслось кряканье потревоженных уток. Местность была безлюдна, что после случившегося не могло не радовать. На западе горизонт заволакивала пелена черного дыма — это горел Новиград. Оставалось лишь уповать на то, что Цири успела при первых признаках магического выброса телепортировать Лютика и Присциллу в безопасное место. Своевременно вспомнилось о том, что Эате предупреждала менестреля о сильных разрушениях в центре города и предостерегала от покупки «Зимородка», находившегося непосредственно рядом с площадью. Но знала ли девчонка, что причиной катастрофы будет она сама? Вокруг этого странного ребенка уже скопилось столько неразрешенных загадок, что Геральт был отчасти даже рад, что разгадывать их теперь придется не ему. Но с другой стороны дальнейшая судьба маленькой эльфки его все же волновала. Хотя в настоящий момент проблем хватало и без нее.        — Трисс! — без особой надежды позвал ведьмак.       Чародейка ожидаемо не отозвалась, зато со стороны озера послышалось какое-то невнятное мычание. Геральт осторожно прокрался к кромке густо разросшихся камышей, держа меч наготове. Мычание повторилось более отчетливо — теперь удалось разобрать несколько ругательств на Старшей речи. Привычным движением засунув меч в ножны, ведьмак скинул сапоги, подвернул до колен штаны и вошел в воду. Йорвет обнаружился на небольшой отмели, песчаным горбом вздымавшейся средь круглых листьев кувшинок. Эльф пытался сесть и выпрямить израненные ноги. Геральт в очередной раз поразился его упорству и неудержимой тяге к жизни, заставлявших сопротивляться последствиям жестоких пыток. Услышав плеск воды, Йорвет резко вскинул голову, очевидно готовясь защищаться даже в таком состоянии.        — Это я, — успокоил его ведьмак.       Предводитель скоя’таэлей облегченно выдохнул, потом снова насторожился, пытаясь что-то высмотреть сквозь заросли камыша.        — Здесь ни души, — сообщил Геральт. — Но нам все равно надо двигаться дальше и, если повезет, найти Трисс. Учитывая, что портал выбросил нас с тобой почти рядом с друг другом, она тоже должна быть где-то поблизости.       Йорвет перевел на него взгляд единственного, сейчас заплывшего глаза:        — Что произошло в Новиграде? — хрипло спросил он. — Я думал Zirael контролирует свои силы.       Белый Волк помолчал, не зная, стоит ли рассказывать эльфу об Эате.        — Цири не имеет к этому отношения, — наконец произнес он. — Помнишь, в вашем лагере Ларендил упомянул о девочке, убегающей от монстров?       Йорвет кивнул.        — Я ее нашел. Ее зовут Эате. Она предупреждала, что когда пугается, не может контролировать свои силы. Мне и в голову не пришло, что речь идет о последствиях таких масштабов. Новиград разрушила она. Насколько мне известно, Цири хотела, чтобы ее забрал Аваллак’х. Он бы научил девочку обращаться со своим даром. Честно говоря, мне эта идея сначала не понравилась. Теперь понятно, что Цири была права.       Скоя’таэль потрясенно молчал и его ошеломленное выражение лица говорило лучше всяких слов. Геральт подставил ему плечо:        — Давай-ка, цепляйся. Надо найти Трисс и наконец снять с тебя оковы. Самое главное, что нам удалось вырваться. Остальное сейчас может подождать.        — Но кто она такая? — все еще растерянно проговорил эльф, очевидно имея в виду Эате. — Откуда у нее такие силы?        — Я не знаю, — честно ответил ведьмак. — И, если честно, меня сейчас больше занимает другой вопрос: почему Трисс прибыла так вовремя? В подобные совпадения я не верю.       Очень скоро стало понятно, что далеко они с Йорветом не уйдут — слишком слаб был предводитель скоя’таэлей, хоть и старался делать вид, что раны его не слишком беспокоят. В небольшом перелеске им пришлось сделать привал — и эльф обессиленно прислонился к поросшему мхом стволу дерева, до жути напомнив Белому Волку когда-то умершего на его руках Седрика. Становившийся все более отстраненным взгляд Йорвета спокойствия не добавлял. Ведьмак понимал, что нужен толковый лекарь и что долго на одном энтузиазме старый друг не протянет.       Впереди за рощицей виднелись редко стоявшие дома и Геральт принял решение:        — Подожди тут. Я схожу в селение и выясню, нет ли там лекаря.       Йорвет неожиданно цепко схватил его за руку.        — Оставь меня, — твердо произнес он. — Мы с тобой прекрасно знаем, что шансы на выживание у меня слабые и тебе я буду лишь обузой. Нас уже наверняка все разыскивают. Но ты еще можешь скрыться, а я все равно обречен.       Желтые нечеловеческие глаза Белого Волка внезапно сверкнули злостью:        — Нет, — отрезал он. — Киаран был в гораздо более плачевном состоянии, когда мы с Трисс нашли его, однако он выкарабкался. И ты сможешь! Тебе просто нужна помощь. И я ее приведу.       Но предводитель скоя’таэлей был полон сомнений:        — И что потом? Думаешь, я не осознаю, что нам надо уйти от Новиграда как можно дальше? Лучше всего — в земли, неподвластные Нильфгаарду. А таких на севере не осталось. Да и я сейчас не способен на длительные переходы.        — Есть Каэдвен. Там власть Нильфгаарда не настолько сильна.        — Это все равно что выбирать между секирой и топором. В Каэдвене все воюют со всеми. И если здесь по крайней мере понятно, кто враг, то там все еще хуже.        — С другой стороны, в этом хаосе легко раствориться бесследно, — возразил ведьмак. — А потом добраться до Каэр Морхена — там мы будем в безопасности и недосягаемости. По крайней мере, для людей и мстительных правителей.       Йорвет отвел взгляд и выпустил его руку, помолчал, затем тихо произнес:        — А дальше?        — Что — дальше? — не понял Геральт. — Будешь восстанавливаться.        — Я не об этом. Даже если я выкарабкаюсь — что нас ждет? Что ждет всех Aen Seidhe?       На памяти ведьмака эльф в первый раз выглядел таким подавленным и это настолько контрастировало с недавним упорством и готовностью сопротивляться до последнего, что только теперь становилось понятно, в каком моральном раздрае находится предводитель скоя’таэлей.        — Не знаю, — честно ответил ведьмак. — Нападением на самого могущественного правителя людей вы подписали себе смертный приговор. Но Эмгыр довольно прагматичен. Если он не скатится в манию преследования, оседлых представителей твоего народа расправа не постигнет. Впрочем, тебе сейчас надо думать о себе: если ты… если с тобой что-то случится, — Йорвет при этих словах криво улыбнулся, — то без сильного лидера твои подчиненные будут дезориентированы. И станут легкой мишенью. Ты должен оправиться от ран. А уже потом думать над тем, что делать дальше. Я не слышал о том, что Яевинна и Киарана схватили. Значит, они сбежали и какое-то время продержатся — в леса Велена без основательной подготовки не сунутся даже нильфгаардцы.       Эльф молчал.        — Йорвет, когда дела плохи, надо сначала просто выжить, а уже потом строить далеко идущие планы. Ты это должен понимать лучше, чем кто бы то ни было.       Предводитель скоя’таэлей нерешительно кивнул:        — Ладно. Может, ты и прав. А что твоя чародейка? Она не предаст?        — Трисс? — изумился ведьмак, тут же сообразив, что потихоньку начала просыпаться паранойя эльфа. — Да никогда!        — Тебя, может, и нет. А в отношении меня вероятность существует.        — Хочешь сказать, она спасла нас для того, чтобы предать?! Уймись!        — Она спасала тебя, — упорствовал скоя’таэль. — Вряд ли она рассчитывала, что с тобой в комплект войду и я.       Геральт проницательно прищурился:        — После того, как ваш план покушения на Эмгыра провалился, ты готов подозревать всех чародеек?        — Ты сам знаешь, насколько они склонны к манипулированию окружающими для достижения своих целей.        — Справедливости ради, Фрингилья собиралась выполнить свою часть сделки, — произнес Белый Волк. — Она не планировала вас предавать. Это сделал Воорхис.        — Неважно. Мне все равно не следовало ей доверять.        — Для начала, ты не должен был вообще ввязываться в эту авантюру, что бы там тебе не обещали. Я предупреждал тебя. Но сейчас уже ничего не поделаешь. Что касается Трисс, ей ты можешь доверять так же, как доверяешь мне. И, раз уж, мы этот вопрос прояснили, то я все же пойду за лекарем.       Йорвет смотрел угрюмо и мрачно, но спорить не стал, хотя, когда ведьмак направился было к просвету между деревьями, упрямо произнес:        — Оставь мне зефар.       Геральт, едва слышно вздохнув, положил лук рядом с эльфом.              

***

      Деревня ничем не отличалась от сотен других селений в окрестностях Новиграда — те же глинобитные стены, та же деревянная крыша, утепленная соломой, те же растущие возле штакетника уже облетевшие одуванчики и подсолнухи. Но эту пасторальную безмятежность нарушал ощутимый запах крови, пролившейся, как подсказывало ведьмаку его нечеловеческое чутье, несколько дней назад.       Геральт привычно и легко вынул меч из ножен, улавливая во дворе дальнего дома едва заметное копошение. Никаких эликсиров и зелий по понятным причинам у него не было, а в лесу ждал еле живой Йорвет, так что ввязываться в новое сражение очень не хотелось, однако какое-то обостренное чувство справедливости и желание защитить селян заставило ведьмака сделать шаг вперед. К запаху крови довольно различимо прибавился тошнотворный смрад разложения. Судя по всему, помогать в деревне было уже некому. Однако Белый Волк не спешил уходить: с чудовищами или бандитами, захватившими селение все равно надо было разобраться, да и среди нехитрых пожитков кметов можно было найти лекарства, которые наверняка пригодились бы им на долгом пути.       Раздался вой, визг и на дорогу выпрыгнуло уже знакомое Геральту по Велену слепое существо с чешуйчатой шкурой, заостренными ушами и огромным ртом, из которого четырьмя рядами топорщились острые зубы. Недолго думая, ведьмак одним точным ударом меча отсек твари голову. Голова покатилась по земле, исчезая в разросшемся по краю дощатого забора лопухе. И едва она пропала из вида, как дома в селении словно ожили. Внутри послышался топот множества ног и звуки, похожие на короткий визгливый лай, а потом на улицу хлынули десятки безглазых чудовищ.        — Да что за день! — устало буркнул Геральт, короткими замахами клинка расправляясь с одними монстрами и одновременно уворачиваясь от укусов других.       Если раньше внешность их мертвого собрата чем-то напомнила ему игошу-переростка, то теперь движения и повадки указывали на смутное родство с гулями, хотя эти твари казались более смышлеными и организованными. После первой неудачной атаки они отпрянули назад, снова про что-то провизжали, словно общаясь друг с другом, и рассыпались на мелкие стайки, безошибочно определяя местоположение противника, несмотря на свою слепоту. Из домов, тем временем, к ним подоспело подкрепление в количестве еще десяти штук.        — Вот холера!       Чудовища напирали. В подполе дома, возле которого развернулось сражение, слышался топот еще одной группы. Лезвие меча широким ломаным росчерком мелькало в воздухе, кромсая монстров; пятачок земли, на котором кружился Геральт, быстро пропитывался темной кровью. Отбросив Аардом самых рьяных, ведьмак развернулся и разрубил в полете прыгнувшую на него с крыши тварь. И в то же время понял, что сил, чтобы наложить другой Знак, у него уже не осталось. Присев, он крутнулся, подсекая близко подобравшихся чудовищ, но следующая волна врагов уже спешила из разоренных домов.        — Геральт! В сторону!       Звонкий оклик Трисс он узнал бы из тысячи. И еле успел увернуться от огненного смерча, обрушившегося на глинобитные халупы. Монстры вспыхнули, точно факелы, почти мгновенно сгорая в колдовском пламени, и обрадованный ведьмак выпрямился, вкладывая меч в ножны и подходя к стоявшей поодаль чародейке.        — Привет, Трисс.       Он порывисто обнял ее, прижимая к себе и только теперь понимая, насколько же соскучился. Рыжая колдунья слабо улыбнулась. Выглядела она уставшей и даже немного бледной. Ее одежда и волосы пахли озоном и холодом, словно волшебница недавно побывала в месте, где бушевала гроза. На несколько секунд она ощутимо расслабилась, однако едва Геральт выпустил ее из своих объятий, уставилась на него пытливым взглядом, а затем произнесла фразу, от которой Белому Волку стало немного не по себе:        — Это Цири устроила в Новиграде или… девочка?       Дым, поднимающийся над остатками деревушки, внезапно стал слишком едким, а треск пламени — слишком назойливым. Почему-то ведьмак сразу понял, о какой девочке идет речь, но было совершенно неясно, откуда о ней узнала Трисс. Даже не присутствуя физически, маленькая эльфка умудрялась то и дело напоминать о себе в мыслях и разговорах. Это начинало тревожить.        — Девочка? — тихо переспросил он. — Ты имеешь в виду Эате?        — Значит, это была не шутка, — пробормотала колдунья, словно сама себе. — Страшно представить, что произошло, если бы я ей не поверила.        — О чем ты? Откуда ты ее знаешь?!       Уловив немалое раздражение и беспокойство в голосе Геральта, Трисс покачала головой:        — Я не знакома с ней лично. Она прислала мне письмо, которое я получила сегодня утром. Мне пришлось почти сразу отправиться в путь, используя целую череду порталов. Как видишь, я еле успела вовремя.       Это объясняло бледный вид чародейки, которая потратила столько сил, но в то же время порождало ряд новых загадок:        — Письмо?! Откуда она знала, куда его посылать? Нет, допустим, Лютик мог сказать, но это все равно очень странно.        — У меня тоже множество вопросов. В том числе о монстрах, которых я только что уничтожила. Но сейчас нам нужно отправиться в более подходящее место, а уже потом пытаться найти ответы. И разве Эате не с тобой?        — Нет, — медленно произнес Белый Волк. — Она у Аваллак’ха. Он телепортировался с ней примерно в то же время, что и мы.       Трисс тяжело вздохнула, опуская глаза.        — Нехорошо.       Геральт молчал, нахмурившись. Что все «нехорошо», он понял в тот момент, когда прозвучал первый вопрос о ребенке.        — Мне показалось ты кого-то схватил перед тем, как пройти в портал, — объяснила расстроенная чародейка. — Было трудно переместиться и сохранить его более-менее устойчивым. Я подумала, это была девочка.        — Нет, — несколько виновато отозвался ведьмак. — Если честно, это был Йорвет.        — Йорвет?!        — Это долгая история, — поспешно добавил Геральт, пытаясь немного развеять сгущающиеся над головой тучи, — а у нас, поверь, нет времени. Так что, я очень рад тебя видеть, но нам надо поскорее забрать Йорвета вон из той рощицы и направляться в сторону Каэдвена. Желательно больше не прибегая к помощи порталов и не попадаясь на глаза нильфгаардским патрулям.       По глазам Трисс было видно, что она думает об экстраординарной способности ведьмака наживать неприятности на свою голову и плодить без того немалое количество врагов среди власть имущих.        — Ты все-таки помог ему сбежать? Ты в курсе, что это могло закончиться плачевно? О попытке скоя’таэлей убить Эмгыра говорит весь Ковир! А теперь не только Йорвет в бегах, но и мы с ним на пару! Да еще вдобавок эльфы из Тир на Лиа заполучили ребенка с исключительными способностями! Геральт, мы не виделись полтора месяца и за это время ты умудрился наворотить такого, что нам придется разгребать это годами!        — По-твоему, надо было позволить казнить Йорвета?!       Чародейка заметно стушевалась:        — Нет. Я этого не говорила. Но ты мог устроить ему побег как-нибудь менее заметно. И получше следить за девочкой.        — Трисс, не читай мне мораль. Я сделал все, что мог!        — Это точно — постарался ты на славу. Я даже не знаю, с какой стороны начать решать проблемы! Об одном ты можешь не беспокоиться — если с нами еще и Йорвет, порталы точно отпадают, поскольку телепортироваться втроем смертельно опасно — я все-таки не обладаю способностями Цири. Сегодня нам повезло, но больше я так рисковать не намерена.       Ведьмак внезапно улыбнулся. Трисс подозрительно прищурилась.        — В чем дело? Лично я не вижу особых поводов для радости.        — Йорвет недавно сомневался в том, что ты нас поддержишь. А ты даже задумываться не стала — сказала: «Мы на пару с Йорветом».       Колдунья вздохнула, потом махнула рукой:        — Что я еще могла сказать? Отправиться к Эмгыру и доложить о вашем местонахождении? Ладно, пойдем в рощу. Не пропадать же твоим стараниям.              

***

      В какой момент сознание ускользнуло, оставив вместо себя тяжелое душное забытье, Йорвет и сам не понял. Ему показалось, что он всего на мгновение прикрыл ноющее веко, прислушиваясь к странной возне в той стороне, куда отправился Геральт, и стискивая пальцами зефар, а потом внезапно перед его взором оказалась Трисс. Чародейка что-то встревоженно говорила, наклоняясь к нему, но он почему-то не смог разобрать ни слова. Рыжие волосы волшебницы, освещенные пробивавшимися сквозь листву лучами солнца, казались огненным ореолом. Черты лица то и дело расплывались, сливаясь в бледное пятно. Эльфу было невыносимо жарко. Но малейший ветерок заставлял его трястись от озноба. Он моргнул и увидел вместо Трисс Геральта. Вопрос ведьмака прозвучал отрывистым эхом, из которого с трудом удалось выцепить какой-то смысл:        — …вет, ты слышишь меня? …жешь подняться?       Тяжесть, сковывавшая руки и ноги, исчезла. Снова проваливаясь в жаркий дурман, Йорвет отстраненно понял, что чародейке удалось снять оковы — где-то в стороне раздался звон отброшенных в заросли разлапистого папоротника цепей. Пытаясь ответить Геральту, эльф разомкнул сухие потрескавшиеся губы, но смог лишь пробормотать что-то невнятное — слова застревали в горле, язык еле ворочался. Пышные кроны многолетних дубов закружились зеленым хороводом, снова сменяясь огненным ореолом рыжих волос. В переломанные ребра впилось крепкое плечо ведьмака. Вспышка ослепительной боли на мгновение привела скоя’таэля в чувство, и он захрипел, с трудом выталкивая из себя звуки. На этот раз слова Трисс удалось расслышать:        — Геральт, осторожнее! Я немного облегчила его состояние, но если мы в ближайшее время не найдем целителя…       Беспамятство нахлынуло словно приливная волна, утаскивая его на темное дно.       В следующий раз он увидел над головой бескрайнее ночное небо, усыпанное мерцающими горошинами звезд. Слева слышался треск сгорающих в костре веток. Пахло жареной рыбой, тимьяном и дикой мятой. Вдалеке слышался волчий вой.       Озноб по-прежнему сотрясал все его тело. Горло было таким сухим, словно он только что пересек пустыню Корат. Разговор чародейки и ведьмака доносился приглушенно, будто бы сквозь гул далекого водопада. В голосе Геральта слышалось непривычное напряжение:        — Мы с Аваллак’хом путешествовали в Тир на Лиа через цепь порталов.        — Геральт, он все-таки эльфский Знающий. Я могу попытаться выстроить схожий маршрут, определив местонахождение этих порталов, но даже если такая авантюра увенчается успехом, не надо забывать, что мир эльфов хорошо защищен. И практиковать магию там может не только Аваллак’х. Если мы падем в сражении — легче от этого никому не станет.        — А если попросить помощи? Ламберт и Кейра вряд ли откажут.       Трисс помолчала, а когда ответила, голос ее был полон сомнений:        — Не уверена, что это хорошая идея. Мы еще и других в это впутаем. К тому же, без объяснений обойтись не получится. А чем больше народа будет знать, в чем дело, тем больше риска.       Йорвет не мог понять, что сподвигло Геральта начать строить безумные планы по проникновению в мир Aen Elle. Он даже попытался высказать свое мнение насчет провальности такой затеи, но вместо этого прохрипел что-то неразборчивое. В губы его тут же ткнулся грубый край кожаного бурдюка, в глотку полилась прохладная родниковая вода.        — Держись, Йорвет! — услышал он голос Геральта.       И вновь сознание его покинуло.       Таких полуобморочных пробуждений было еще несколько. Леса сменились уже начавшей выцветать степью, степь — каменистыми нагорьями. Становилось все холоднее. Один раз на горизонте сверкнули в свете заходящего солнца шпили небольшого города. Потом он ощутил спиной жесткую шершавость деревянной повозки. После этого, сколько раз он ни просыпался, по обе стороны тянулось узкое, заросшее мхом и травой ущелье, а в вышине раздавались крики хищных птиц.       Окончательно пришел в себя Йорвет в небольшой теплой хижине, пропахшей травяными отварами. По бревенчатой крыше барабанил дождь. Серый свет пасмурного дня пробивался сквозь маленькое окошко. Из-под неплотно притворенной двери доносились голоса. Один принадлежал Трисс, второй — тоже женский — был ему незнаком. Разговор был неторопливым, спокойным — как у двух приятельниц, не видевших друг друга продолжительное время.       Боль притупилась, однако невероятная слабость в измученном теле намекала на то, что лучше оставаться в постели. И, повинуясь какому-то странному умиротворению, наверняка вызванному целительными отварами, эльф не спешил подниматься, вместо этого слегка отрешенно прислушиваясь к разговору.        — После того раза, когда вы с Геральтом заезжали ко мне за эссенцией элементаля, в деревне стало совсем неспокойно, — говорила вторая женщина. Говорила она размеренно, голос ее отличался приятным бархатистым тембром. — Приходили то одни, то другие. При Черных было несладко, но те хоть не пытались сжечь хату, обвинив в колдовстве.        — Ты же просто травница.        — Для реданцев и этого довольно.        — Твоя правда.       В голос Трисс прокралась дрожь: воспоминания о кошмарах, творимых над чародейками в Новиграде культом Вечного Огня, так и не смогли полностью сгладиться из памяти.        — В конце концов в полях, недалеко от моего дома, «белки» устроили засаду на проезжавших купцов, а те везли бочки с маслом, которые почему-то загорелись во время боя. Огонь распространился так быстро, что я еле успела схватить сумку с редкими травами и плащ. А когда выбегала, хижина уже вовсю полыхала. Знаешь, может прозвучит безумно, но я не особенно жалела — к этому моменту было понятно, что в Белом Саду мне больше делать нечего.        — Почему ты решила отправиться сюда?        — Это место ничем не лучше и не хуже других. Хотя возможно здесь я тоже надолго не задержусь.        — Тебя что-то не устраивает?        — Я хочу покоя. А даже в этом богами забытом селении в четыре дома все трясутся от страха, что кто-то придет их завоевывать.       Трисс задумчиво хмыкнула:        — Вряд ли кому-то есть дело до клочка земли, затерянного меж горами. Не говоря уже о том, что сюда довольно трудно добраться.        — Разбойникам все равно кого грабить и где. Да и «белки» иногда тут объявлялись. Правда, их уже года полтора никто не видел. До позавчерашнего вечера.       В голосе травницы слышалась добрая насмешка.        — Не жалеешь, что помогла ему?        — Нисколько. Лично он мне ничего не сделал.        — Но это же его подчиненные сожгли твой дом. Разве тебе не хотелось бы отомстить?       В голосе Трисс слышалось легкое любопытство. Чародейку явно интересовал ответ собеседницы. Йорвет тоже внимательно прислушивался, сообразив, что речь идет о нем. Травница помолчала — судя по слегка скрежущему звуку она переставляла котелок с огня.        — Знаешь, что мне сказал Геральт в нашу первую встречу?        — Нет. Он лишь упомянул, что помог тебе вылечить девушку, раненую грифоном.       Раздался тихий перестук глиняной посуды, затем — бульканье жидкости; собеседница Трисс что-то разливала по выставленным на стол мискам.        — Он сказал, что во мне много горя. Слишком много для той, которая всю жизнь прожила в хижине на краю света.       Чародейка ничего не говорила, очевидно ожидая дальнейших разъяснений.        — В эльфе тоже много горя, — продолжила травница. — Но не такого, как у меня. У него оно яростное, пожирающее, разрушительное. Из-за этого он много раз оказывался на краю пропасти. А если не остановится, то в конце концов в нее сорвется. Он даже не пытается сопротивляться этому горю, идя у своих чувств на поводу, лелея их и пестуя.        — Может, ты говоришь не о горе, а о гневе? — возразила Трисс.        — А откуда взялся гнев? Это следствие горя. В чем скрывается первопричина страданий? В людях, которые вытеснили эльфов из их городов? Или в гордыне, которая не позволила принять изменившийся мир? Спорить можно бесконечно. И это будет бессмысленно. Могу сказать лишь то, что если ваш друг не выберет другой путь, то сгинет сам и утащит за собой в пропасть много своего народа. Но шанс пойти другой дорогой у него будет только если он выживет. Поэтому я ему и помогла.       Обе женщины замолчали. Йорвет тоже лежал молча, окончательно придя в себя и уставившись невидящим взглядом в бревенчатый потолок. В словах травницы звучала простая и оттого безжалостная мудрость. Предводитель скоя’таэлей знал, что эльфы обречены с самого начала, он не строил иллюзий, подобно идеалисту Яевинну, но продолжал свое сражение. И оно, точно огромный водоворот пожирало все больше и больше жизней Aen Seidhe. Противостояние с людьми длилось, сколько он себя помнил. Оно походило на изматывающую хроническую болезнь — то затихая, то вновь обостряясь. Менялись поколения человеческих правителей и военачальников, но в конфликте со Старшей расой все оставалось по-прежнему. Никто не собирался уступать, считая себя правым, никто не желал смиряться, чтобы прийти хоть к какому-нибудь компромиссу. Возможно, ближе всего к решению проблемы удалось подобраться Францеске Финдабаир, однако ее методы и беспринципность Йорвет принять не мог, поэтому боролся как умел.       Юным и безрассудным он ступил на этот путь, а теперь, спустя десятилетия, порой чувствовал себя древней развалиной, пережившей почти всех друзей и продолжавшей бросать в горнило бесконечной войны идеалистически настроенный молодняк. Многие из них искренне верили в то, что эльфы в конце концов победят людей и не подозревали, что их командир — всего лишь старый упрямый циник, ведущий их на убой лишь из-за собственной непримиримости и упрямства. Он не хотел сдаваться, они были ослеплены его решительностью. И при тех обстоятельствах, в которых они постоянно оказывались, эта тактика действительно себя оправдывала до того, как возникла мечта о Свободном государстве. Тогда его подчиненные смогли воочию увидеть плоды своей борьбы, осознать, что их скитаниям пришел конец, что в набегах больше нет смысла и эльфы наконец обрели дом. А потом Саския выставила их вон.       Еще ни один его созидательный порыв не заканчивался хорошо — взять что Верген, что недавнюю попытку закрепить за скоя’таэлями дикие леса Велена. После нескольких месяцев надежды и относительной стабильности следовало очередное предательство. И пусть в случае с Девой из Аэдирна его последствия были не столь катастрофичными, но зато очень сильно сказались на боевом духе и общем настрое эльфов, что в итоге и заставило его пойти на рискованную сделку с Фрингильей.       После того, как покушение с треском провалилось, Йорвет чувствовал свою никчемность, досадуя, что не распознал ловушку, в которую попал не только сам, но и завлек в нее множество своих подчиненных. Он винил себя и в том, что подставил под удар даже тех, кто сумел выбраться из Новиграда — ведь их неминуемо ждал гнев императора. Предводитель скоя’таэлей всерьез собирался умереть на эшафоте под торжествующие выкрики толпы. Он надеялся, что хоть его смерть немного смягчит Эмгыра и заставит того отказаться от преследования скрывающихся в лесах Велена эльфов. Глупая и наивная надежда, но она помогла ему выдержать пытки и дотянуть до дня казни.       Появление Геральта было сродни нежданному подарку судьбы, своего рода знаком, что он на верном пути и борьбу надо продолжать — не просто же так ему улыбнулась удача, пусть неохотно и криво. Ожидая в роще ведьмака, он с огромным трудом пытался разложить в голове тот ворох проблем, которые предстояло решить: как добраться до своих, куда их увести на зимовку, где взять провиант, что сказать Яевинну и остальным командирам, каков вообще план дальнейших действий? Затаиться? Разграбить торговый караван? Устроить засаду на какой-нибудь нильфгаардский отряд? Сильно пошатнувшееся здоровье внесло свои коррективы и теперь было понятно, что ни на какие активные действия Йорвет пока не способен. Это означало, что скоя’таэли на долгое время переходили под командование Яевинна, а тот мог уступить импульсивным Торувьель и Верноссиэль. Оставался еще Киаран, но вряд ли он в одиночку смог бы удержать их от необдуманных действий. Йорвет боялся, что в его отсутствие Яевинн отважится на прямое столкновение с нильфгаардским войском, которое закончится истреблением всех эльфов, и в то же время осознавал, что его собственная тактика ведет к тому же итогу, пусть и не мгновенно.       Слова травницы лишь усилили его колебания и сомнения. Что если помимо бесконечной партизанской войны действительно существовал иной выход? Что если под огромными пластами кровавой бойни была крохотная лазейка для его народа — надежда на выживание и спокойную жизнь? И в таком случае он просто был обязан ее найти. Не новый Верген, нет. Что-то гораздо более безопасное и надежное.       Стиснув зубы, эльф попытался сесть на кровати, но у него лишь получилось отбросить одеяло. Он был одет в чистую, но уже не новую белую хлопковую рубашку и серые бриджи. К его правой ноге была крепко примотана деревянная лангета, выстроганная явно вручную. На ребра слегка давила повязка из широких лент. Обе руки от локтя до запястья скрывались под бинтами, источающими слабый запах ихтиоловой мази. Видимо, лечили его тщательно и старательно, несмотря на отсутствие многих вспомогательных средств.       Дверь отворилась, впуская в комнатушку молодую женщину с копной темных густых волос. Ее круглое курносое лицо вряд ли можно было назвать красивым, но уверенность, сквозящая в ее движениях, и спокойствие, таившееся в темно-серых глазах, несомненно притягивали взгляд. В правой руке женщина держала небольшую глиняную миску, над которой поднимался густой пар. Комнату тотчас заполнил запах куриного бульона с почти неуловимыми вкраплениями чеснока и петрушки. Йорвет невольно сглотнул слюну — он уже и не помнил, когда ел что-то нормальное.       Следом за женщиной шла Трисс, одетая в приталенный темно-зеленый жакет, коричневые брюки и высокие, плотно обхватывающие икры ног ботинки. Чародейка совсем не изменилась с их последней встречи.        — Проснулся, — произнесла она с улыбкой.       Свободной рукой травница коснулась слегка влажного лба эльфа.        — Жар спал, — констатировала она, вручая дернувшемуся было Йорвету миску и деревянную ложку. — Ешь. Тебе надо набираться сил.       Особой теплоты в ее голосе не было, но и враждебности скоя’таэль не уловил. Испытующе глянув на Трисс, он забрал посуду у травницы, но перед тем, как начать есть, поинтересовался:        — Где Геральт?       Голос его был непривычно сиплым от лихорадки и долгого молчания.        — На крыльце, — ответила чародейка и эльфу показалось, что он уловил в ее голосе мимолетное напряжение.        — Мне надо с ним поговорить.        — Я позову.       Она вышла вместе с травницей. Однако силы свои Йорвет переоценил и снова провалился в сон, едва у миски показалось дно. Он уже не слышал, как на пороге комнаты появился ведьмак и, поняв, что старый друг крепко спит, вернулся к Трисс, тихо притворив за собой дверь.       В следующее пробуждение дождь лил еще сильнее. Травница, стоя к эльфу спиной, плотнее закрывала окно, но холод все равно просачивался сквозь щели в изношенных, старых рамах. Запах сырости смешивался с ароматом высушенной вербены. С улицы доносился негромкий разговор — голоса принадлежали Геральту и Трисс. Что-то происходило с этими двумя, но что именно — Йорвет не мог понять из-за своего частого выпадения из реальности. Подобная беспомощность вызывала глухую досаду.       Увидев, что эльф копошится в постели, травница вышла и вернулась с овощной похлебкой.        — Ешь, — произнесла она лаконично.       Йорвет послушно забрал миску, однако, несмотря на то, что невольно подслушал ее разговор с чародейкой, по привычке не смог удержаться от подначки:        — Удивительная доброта для dh’oine.       Она остановилась у двери, обернулась, внимательно рассматривая изможденное лицо эльфа, перечеркнутое справа страшным багровым шрамом.        — А ты так хорошо знаешь людей, чтобы судить о нас всех?        — Достаточно, — уклончиво ответил Йорвет. — Ты же не будешь отрицать, что это ваша раса выгнала наш народ с земель, которые принадлежали нам? Это именно вы вырубаете наши леса и превращаете наши города в руины. Вы разрушаете все, до чего можете дотронуться. Поэтому такие благородные жесты вызывают изумление.       В глазах травницы по-прежнему было непоколебимое спокойствие. Так же, как и в голосе, когда она заговорила:        — Ты говоришь, что мы разрушители. Но что-то не припомню, чтобы скоя’таэли занимались созиданием. Вы грабите, пытаете и убиваете. Если это и сотворение, то сотворение горя и хаоса.       Эльф нахмурился и повторил ее собственные слова, недавно сказанные Трисс:        — А что послужило первопричиной этого, beanna? То, о чем я только что сказал — пришли dh’oine и отняли у нас все, что было нам дорого. А что не смогли отнять — уничтожили. Естественно, что мы стали бороться за выживание, перестав быть скульпторами и художниками и превратившись в воинов. Как бы повел себя твой народ, окажись он на нашем месте?       Она не шелохнулась, по-прежнему пристально глядя на него. И почему-то под этим проницательным взглядом Йорвет начинал снова чувствовать себя идеологически настроенным мальчишкой, несмотря на то, что это травница была моложе его на добрых полторы сотни лет.        — Ты утверждаешь, что до появления людей представители Старшей расы занимались лишь созиданием, тогда расскажи мне про города вранов, которые вы захватили.        — Мы ничего не захватывали! — возмутился предводитель скоя’тэлей. — Враны вымерли сами — кстати из-за болезней, которыми они заразились от вашего народа.        — А как быть с тем, что подземелья Лок Муинне были забиты их скелетами со следами эльфских клинков?        — Это наветы dh’oine, — упрямо возразил Йорвет.        — Хорошо. Давай тогда поговорим о других представителях вашей расы. Народ Ольх ворвался в чужой мир и присвоил его, перебив коренных обитателей. По-твоему, это тоже созидание?        — Aen Seidhe не отвечают за Aen Elle!       На круглом лице женщины почему-то появилась слабая улыбка, словно Йорвет сказал именно то, чего она добивалась.        — Конечно, не отвечают, — мягко согласилась она. — Так же, как и многие люди не отвечают за захватническую политику остальных своих собратьев.       Эти слова были настолько логичны, что предводитель скоя’таэлей даже немного растерялся, не зная, что сказать.       В комнату шагнул Геральт.        — Если начался вечный спор про эльфов и людей — значит тебе уже лучше, — произнес он, присаживаясь на край кровати.       Йорвет окинул ведьмака быстрым взглядом: Геральт выглядел утомленным — лицо его заросло длинной щетиной, намеревавшейся скоро превратиться в полноценную бороду, в желтых кошачьих глазах искорками углей тлела тревога. Эльф мигом припомнил разговор у костра, услышанный им в полубреду. Что-то тяготило Белого Волка.        — Сколько прошло времени с тех пор, как мы вырвались из Новиграда? — поинтересовался скоя’таэль.        — Три недели и два дня.       Значит, ведьмак вел счет каждому дню. Не сказал, к примеру, что уже середина осени.        — Где мы находимся?        — В небольшом селении, расположенном в Пустульских горах. Мы решили здесь остановиться, когда стало понятно, что за нами нет погони. И нам повезло, что мы встретили Томиру в этой глуши.       Он глянул на травницу. Та указала на миску похлебки в руках эльфа:        — Ешь. И так все почти остыло.       С этими словами она покинула комнатушку.        — Она права, — заметил Геральт. — Тебе надо восстанавливаться.        — Далеко, — произнес Йорвет, думая о том, что расстояние от Пустульских гор до Велена он сейчас не одолеет.        — Тебе не об этом надо переживать, а о своей жизни. Мы еле вытащили тебя после двух с половиной недель непрерывной лихорадки. И прояви хоть какую-то благодарность по отношению к Томире — это ее травы оказали такой положительный эффект. Конечно, Трисс тоже помогла — она все время поддерживала тебя в дороге.        — Мне все равно надо вернуться.        — Послушай, Йорвет, — терпение ведьмака, видимо, тоже было не бесконечным, так как говорить он стал сухо и отрывисто. — Эмгыр, похоже, решил, что ты все же погиб — за нами не гнались ни патрули, ни наемники. Такие выводы императора неудивительны, если учитывать, что от Новиграда остались лишь окраины и Храмовый остров. Надеюсь, хоть Лютик и Цири не пострадали. Единственный положительный момент состоит в том, что сейчас тебя никто не ищет. И тебе бы лучше воспользоваться этим обстоятельством, чтобы зализать раны, а заодно подумать над альтернативным решением проблем скоя’таэлей. Потому что, как показывает практика, все ваши прежние затеи заканчивались кровопролитием и огромным количеством жертв. Если ты не придумаешь ничего более рационального, вы вымрете гораздо быстрее, чем ты даже можешь себе вообразить. И ты не только не спасешь свой народ, но и приблизишь его к погибели. Я говорю это потому что мне небезразлична твоя судьба и я не хочу вновь видеть тебя в том состоянии, в котором нашел недавно. И тем более не хочу, чтобы ты болтался в петле.       Предводитель скоя’таэлей молчал, глядя на мелко нарезанные листья петрушки, плавающие в похлебке среди бледно-оранжевых кружочков моркови. Потом зачерпнул полную ложку и принялся есть. Геральт отвернулся, разглядывая серую пелену осеннего дождя за окном. Из соседней комнаты опять доносился негромкий разговор Трисс и Томиры. Но теперь женщины обсуждали какие-то пустяки, вроде предпочтений в сезонной одежде.       Покончив с похлебкой, Йорвет поставил пустую миску на пол, вновь рассматривая ведьмака. Тот теперь сидел, погрузившись в чтение какого-то письма. Насколько эльф видел со своего места, строчки послания были старательно выведены округлым детским почерком.        — Что это?       Геральт перевел на него взгляд — уставший и даже как будто немного больной, и скоя’таэлю стало совестно за свои недавние капризы.        — Ребенок, который это написал, в большой беде, — произнес Белый Волк. — И я не знаю, как ему помочь. Я чувствую себя совершенно никчемным.       Подобные настроения Йорвет как раз переживал сам и прекрасно понимал старого друга.        — Речь идет о той девочке? — догадался скоя’таэль. — Вряд ли ее может кто-то обидеть. Скорее, в беде находятся те, кто ее окружает.       Он умудрился вновь рассердить Геральта:        — Не мели чушь, если не знаешь, что на кону. Ее забрал Аваллак’х в Тир на Лиа. Ничем хорошим это не закончится! Теперь это ясно, как погожий день.        — Так ты поэтому хотел туда попасть? — осенило эльфа.        — Ты слышал?        — Не все, но и этого хватило. Как-то странно — ты же сам согласился, что ей необходимо обучение у Aen Saevherne.        — Это было до того, как я прочитал ее письмо. Теперь я знаю, что надо любой ценой вернуть ее домой. Или хотя бы обратно сюда. Но ничего не могу сделать. Мир Ольх хорошо защищен. Даже если мы отыщем верный путь через цепочку порталов, нет никакой гарантии того, что нас на той стороне не будет ждать какой-нибудь аналог Дикой Охоты или толпа эльфских Знающих. Они не отдадут ее без боя.        — Ты победил Дикую Охоту.        — Я был не один, — возразил Белый Волк, стискивая пальцами край тонкой бумаги и снова глядя в окно, словно пытаясь найти успокоение в осеннем ливне. — Но в этой ситуации я не могу собрать небольшую армию чародеек и своих друзей, чтобы дружно ринуться в Тир на Лиа.       Йорвет не знал, что сказать, поскольку не представлял, в чем состоит суть проблемы. По его мнению, ребенка, обладающего столь разрушительными силами, наоборот следовало держать ото всех подальше. И если один из знаменитых эльфских ведунов считал, что сможет обуздать подобную мощь, то какая была причина сомневаться в его способностях и в том, что они принесут пользу?        — Трисс не сможет перенести нас туда по щелчку пальцев, как это, например, могла бы сделать Цири, — продолжил Геральт. — А где Цири я тоже не знаю — она была в Новиграде перед тем, как у Эате случился этот чудовищный магический выброс. Скорее всего, она тоже телепортировалась, но вот куда — большой вопрос. Она с одинаковой вероятностью может быть в Туссенте, или в Зеррикании, или вообще в каком-нибудь другом мире.        — Zirael действительно с такой легкостью путешествует меж мирами? — с интересом спросил Йорвет.        — Да. Насколько я понимаю, теперь у нее нет сложностей с контролем своих сил и их использованием. Когда мы видимся, частенько рассказывает мне о необыкновенных местах, где ей довелось побывать.       Предводитель скоя’таэлей хотел было предложить Белому Волку просто подождать, когда Ласточка объявится снова и тогда попросить ее о помощи, но вместо этого замер, внезапно увидев перед собой тонкий лучик забрезжившей надежды. Решение было настолько простым и так долго маячило у него перед носом, что оставалось только удивляться собственному тугодумию.        — Геральт, — медленно произнес он. — Вопрос тебе не понравится, но для Aen Seidhe это возможно единственный шанс и тот самый альтернативный выход без кровопролития, о котором ты говорил, так что, я обязан его задать.        — Ты о чем? — настороженно спросил ведьмак.        — Насколько будет сложно для Zirael открыть Ard Gaeth?