Эхо другого мира

      В Новиграде повисло нервное напряжение. Оно читалось в мрачных взглядах жрецов Вечного Огня, встречавшихся на улицах; в поспешных попытках убрать из городских интерьеров и украшений все, мало-мальски напоминающее реданскую атрибутику и красные цвета; в лихорадочном натирании до блеска окон на центральной площади и разгона нищих из подворотен; в настороженных перешептываниях купцов и местной знати.       Даже Лютик заменил бордовые портьеры и красные скатерти на более нейтральные светло-зеленые, отчего, как заметил Геральт, его кабаре стало напоминать лавочку зеленщика. Менестрель обиделся, заявил, что ведьмак ничего не понимает в высоком искусстве, и гордо удалился в «Зимородок», прихватив с собой Присциллу.       Банды никак себя не обнаруживали, чего-то выжидая. Когда-то Золтан сказал Геральту, что для полноценного взятия Новиграда необходимо сначала договориться с его подпольем, и ведьмаку было очень интересно, пошел ли Эмгыр через своих посредников на какие-то уступки воротилам криминального бизнеса или планировал и здесь править железной рукой.       Единственными, кого совершенно не интересовало скорое прибытие Императора, были Аваллак’х и, как ни странно, Эате, которая почти сразу же после телепортации Цири на Скеллиге словно приклеилась к окну, высматривая ведьмачку. Пошел уже второй день, но Ласточка пока так и не вернулась. Геральт не слишком переживал по этому поводу: он знал, что приемная дочь способна за себя постоять, и наверняка хотела провести какое-то время с Хьялмаром и Керис — так что не удивлялся ее долгому отсутствию. Однако Знающий, очевидно, с прошлого дня рассчитывающий на встречу с ведьмачкой, внезапно озаботился ее местоположением.        — Доброе утро, Геральт, — весьма дружелюбно начал он, подойдя к Белому Волку. — Zireael не говорила, куда собирается отправиться?       Ведьмак, без особого интереса просматривающий новые плакаты кабаре, лежащие на столе, одарил Аваллак’ха долгим взглядом.        — Говорила. В Зерриканию — там как раз объявили сезон охоты на золотых драконов.       Губы Кревана слегка дрогнули, словно он хотел усмехнуться, но передумал.        — Ты же понимаешь, что для меня не составит труда выяснить, куда ведет ее магический след.        — Ну так иди и выясняй. Чего ты тогда у меня спрашиваешь?        — До сих пор не можешь мне простить, что я отправил ее в эпицентр Белого Хлада? — понимающе протянул Аваллак’х. — Ты достаточно умен для того, чтобы осознать непреложный факт — справиться с этим катастрофическим явлением могла только она.        — Она и справилась. Теперь тебе что от нее надо?       Креван не спешил отвечать, переведя взгляд на сидевшую напротив Геральта девочку. Эате даже не повернула головы, рассматривая что-то на улице и начисто игнорируя присутствие Знающего.        — Это касается только Zireael и меня, — наконец ответил эльф.        — Втягивать ее в очередные авантюры я тебе не позволю, — отчеканил ведьмак.        — У меня и в мыслях не было никаких авантюр, — спокойно отозвался Аваллак’х.       По подозрительному прищуру Геральта было видно, что Белый Волк нисколько не поверил словам эльфского Знающего.        — Оставь Цири, наконец, в покое. Она живет той жизнью, которая ей нравится. Не порть все то, что досталось ей с таким трудом.        — Да ничего я не собираюсь портить, — поморщился Креван. — Хотя, если честно, я удивлен, что ты одобряешь подобный опасный образ жизни. Уж кто-кто, а ты должен знать, с каким риском сопряжена охота на чудовищ.        — Цири сама выбрала свою дорогу.        — Но ты не отговорил ее.        — А должен был?       Аваллак’х прислонился спиной к стене, рядом с которой стоял столик, и скрестил руки на груди, очевидно, настраиваясь на продолжительный диалог.        — Представь на мгновение, что однажды она не справится с заказом, что какой-нибудь монстр окажется слишком хитрым, чересчур мощным. Что тогда?       Знающий попал по больному месту — Геральт бы соврал, если бы сказал, что такие мысли никогда не посещали его голову.        — Ты без меня знаешь, насколько могущественна Цири. Кроме того, она никогда не бросается в бой сломя голову и не подготовившись.        — И все-таки ты об этом думал, — бесстрастно констатировал эльф. — Мне бы очень не хотелось такого варианта развития событий. Цири уникальна. Она — единственный потомок Лары Доррен, обладающий подобными силами. И одновременно она слишком импульсивна и азартна. Это тревожная комбинация.       Эате оторвалась от созерцания уличной суеты и исподлобья уставилась на Кревана, ничего не говоря. По выражению лица девчонки Геральт не мог определить — рассердили ли ее слова Знающего или ей просто любопытно, что он скажет еще.        — Странно слышать это от тебя, — заметил ведьмак. — Именно ты, не моргнув глазом, отправил ее сражаться с Белым Хладом в одиночку.        — У меня не было выбора. Кроме того, я не заталкивал ее в портал насильно. Я подробно объяснил, какие могут быть последствия.        — А перед этим целый год рассказывал о том, как это необходимо и благородно — спасти миры и цивилизации от неминуемой гибели.        — Мне интересно, как поступил бы ты, если бы на кону стояло существование твоего мира, — тихо ответил Аваллак’х.       Геральт промолчал, чувствуя на себе пристальный взгляд Эате. Тишина, повисшая в зале, была неуютной, тем более, последнее слово все равно осталось за Знающим. И неизвестно, какими бы еще колкостями обменялись Лис и Белый Волк, если бы в это время одна из портьер, нависавшая над окном, не упала, а со второго этажа на грохот не прибежали две работницы.        — Мастер ведьмак, — окликнула та, что побойчее, Геральта. — Помогите нам пожалуйста. Вы как раз сможете закрепить эту окаянную штору.        — Это портьера, — поправила ее другая.        — Пылесборник это!       Геральт поднялся, в душе радуясь, что избежал продолжения разговора с Аваллак’хом, а значит — и возможной ссоры. Он до сих пор не знал, как относиться к Знающему: с одной стороны, тот, мягко говоря, восторгов у него не вызывал, с другой — Цири доверяла Лису. Однако радость длилась недолго, поскольку Креван решил переключить свое внимание на эльфку.        — Как тебя зовут, дитя?       Ведьмак, пытающийся накинуть петлю от портьеры на выступающий кронштейн, отчаянно надеялся, что Эате не станет выпендриваться, особенно, если учитывать тот факт, что ей все-таки удалось чем-то привлечь внимание эльфского Знающего, но не тут-то было.        — Кто как, — пробурчала девчонка. — Мама — мой птенчик, папа — моя принцесса, м-м-м… дедушка — кара божья.       Геральт успел отметить, что в родне Эате внезапно стало на одного человека больше и что несносный ребенок заслуживает хорошей взбучки за свою неуместную словоохотливость, а Аваллак’х уже спрашивал дальше.        — Надеюсь, имя у тебя есть?        — Эате.        — Eate? — переспросил Креван. — Ты летом родилась?       Эльфка, поймав сердитый взгляд ведьмака, слегка стушевалась, но на вопрос ответила:        — Н-нет, на самом деле — в разгар лютой зимы. Но всем так уже хотелось тепла, что назвали меня именно так. И через несколько дней после моего рождения морозы действительно отступили.        — Любопытное совпадение. А как вышло, что ты путешествуешь с Геральтом?       Девчонка бросила вопросительный взгляд на ведьмака, очевидно, призывая его на выручку. Однако Белый Волк не торопился откликаться и продолжал сражение с непокорной портьерой, при этом понимая, что если он бросит свое занятие и поспешит вмешаться в разговор, то, безо всякого сомнения, превратит поверхностный интерес Лиса в полноценное подозрение.        — Так получилось, — в конце концов ответила эльфка.        — Должно быть, твои родители очень доверяют ему.       Эате промолчала. Геральт отметил, что решение держать рот на замке пришло к ней с опозданием, но уж лучше так.        — Или ты его очередной ребенок-Предназначение?        — Нет. Он просто за мной присматривает, пока не вернутся папа с мамой.       Ведьмак, наконец, водрузил портьеру на место и снова уселся за столик.        — Чудовища совсем перевелись или за них так мало платят, что ты переквалифицировался в няньку? — поинтересовался Креван.        — Я ожидал от тебя бóльшего остроумия, — огрызнулся Геральт.       Аваллак’х едва заметно усмехнулся. Ведьмаку очень хотелось стереть это самодовольное выражение на его лице, но, как назло, в голову не приходило ничего мало-мальски подходящего. Креван снова посмотрел на девчонку. Эате беспокойно поерзала.        — У тебя довольно редкий цвет глаз, — произнес эльф задумчиво. — Такой насыщенный изумрудный оттенок бывает даже не у всех Aen Elle.        — Отстань от нее, — сухо произнес Геральт. — Достаточно того, что ты никак не оставишь в покое Цири.        — Геральт, Цири уже взрослая даже по эльфским меркам и может сама определять свой круг общения.        — Хочешь сказать, что времена, когда ты собирался использовать ее в собственных целях, прошли?       Аваллак’х вздохнул:        — Вряд ли мои слова найдут у тебя отклик, но могу заверить, что я никогда не желал ей зла.        — Даже когда притащил ее к своему королю?        — Даже тогда. Просто на одной чаше весов была она, на другой — интересы моего мира, моего народа. Я предвидел, что рано или поздно Тир на Лиа окажется во власти Белого Хлада и не мог этого допустить.       В глубине глаз девчонки внезапно загорелся не предвещающий ничего хорошего огонек.        — Ты ведь ведун, верно? — поинтересовалась она, словно не знала этого наверняка.       Креван коротко кивнул.        — И ты правда можешь предсказывать будущее?        — В общих чертах. Предсказание — очень сложная сфера магии даже для Aen Saevherne. Будущее постоянно меняется.        — Это здорово — видеть будущее даже в общих чертах, — с подозрительным воодушевлением заметила Эате. — Хотя, с другой стороны, ты знаешь и то, как умрешь, но ничего с этим поделать не можешь.       Тень растерянности пробежала по точеному лицу эльфа. Геральт подавил желание отвесить девчонке подзатыльник.        — Здесь ты ошибаешься, — вновь заговорил Аваллак’х. — Если когда-нибудь мне станет известно о причине подобного, то я могу успеть принять меры. Как, например, с наступлением Белого Хлада.        — А можешь и не успеть, — обронила Эате, все так же холодно глядя на Кревана.        — Ну, хватит, — вмешался ведьмак. — Давай, барышня, собирайся и пойдем-ка немного погуляем по городу.        — А если Цири придет тогда, когда мы будем гулять?        — Она нас подождет. Пойдем.       Эате что-то недовольно пробурчала, однако подчинилась, выскальзывая из-за стола. Знающий проводил их обоих долгим задумчивым взглядом.                     

***

      Несмотря на конец лета, в Новиграде было жарко. Солнце и ветер высушили лужи, оставшиеся после непродолжительного ночного дождя, однако даже в такой погожий день в подворотнях и на тротуарах не было видно ни одного нищего — судя по всему, иерарх Хеммельфарт постарался к приезду нового владыки убрать из города все, что могло оскорбить монарший взор.       Тошнотворный запах паленого мяса исчез и вместо него весь Новиград пропитался резкими ароматами чистящих средств и свежей краски, густым шлейфом витающими над домами и мостовыми.       Девчонка понуро тащилась за ведьмаком, то и дело украдкой кидая на него виноватые взгляды.        — Злишься? — тихо спросила она, когда они свернули на маленькую улочку, ведущую к Площади Иерарха.        — Зачем ты ему дерзила, скажи на милость? — Геральт не скрывал своего раздражения. — Сама ведь вчера говорила, что не хочешь сталкиваться со Знающим и просила Цири не сообщать ему о тебе.        — И я честно не хотела с ним даже разговаривать, — оправдывалась Эате. — Папа говорит, что если кто-то вызывает у тебя сильные эмоции — неважно, симпатию или неприязнь — и ты не знаешь, как поступить, то лучше сделать вид, что он тебе безразличен. Но Креван был такой — как это называется? — надменный. Вот я и не удержалась.        — Ты еще надменных эльфов не видела. Аваллак’х ведет себя на удивление сдержанно. Тем более, если учитывать его статус. Ты говорила, твой отец — эльф. Могу поспорить, он тоже не питает большой любви к людям.       Девчонка нахмурилась, видимо, обдумывая такое заявление.        — Если бы папа так относился к людям, я бы не родилась, — наконец серьезно произнесла она.        — Логично, — нехотя согласился Геральт. — Ты по-прежнему не хочешь ничего мне рассказать про родителей и про нахождение вашего дома?        — Я не знаю, как объяснить. Просто туда не добраться.        — Почему? Где вообще это место?        — Далеко. Очень далеко.        — Где? В Ковире, Зеррикании, Офире?        — Дело не в расстоянии.        — А в чем?       Они посторонились, пропуская группу стражников, одетых в темные доспехи с символом Великого Солнца. Геральт готов был поспорить на бутылку Эрвелюса, что это бывшие охотники за колдуньями, спешно внесшие корректировки в свой имидж. Хотя их методы, без всякого сомнения, оставались прежними и вполне могли пригодиться Императору в борьбе с недовольными. По сути, палачи Культа Вечного Огня, скорее всего, просто сменили название и категорию своих жертв. И объяснялись такие метаморфозы, вероятно, тем, что Эмгыру, все же, удалось договориться с иерархом Новиграда и его приспешниками.        — Я сама половину не понимаю, — ответила Эате на вопрос ведьмака. — Могу лишь сказать, что даже если сейчас отправиться туда, где жила моя семья, то мы не сможем добраться до моего дома.        — Почему? Он заколдован?        — Можно сказать и так. Что-то вроде того.        — Если на вашем доме такая защита, как вас могли найти те твари из тумана?        — Они всего лишь знали, что искать.        — А разве ты не знаешь? — удивился Геральт. — Ты же там жила.       Эате вздохнула, наморщила лоб, словно соображая, как лучше объяснить:        — Дело не в том, что я не найду свой дом. Найду. Но ничего хорошего из этого не выйдет. Сейчас туда возвращаться бессмысленно и опасно.       Разговор запутывался все сильнее, и ведьмак решил эту тему оставить. Тем более, на улице, по мере приближения к площади, становилось все оживленнее. Люди выглядывали из окон, выходили из домов, выстраивались вдоль центральной дороги, как если бы чего-то ожидали. На женщинах красовались чистенькие накрахмаленные чепцы, мужская часть населения облачилась в новые кафтаны.        — Похоже, мы с тобой вовремя высунулись из «Хамелеона», — проворчал Геральт. — Судя по приготовлениям, мы сейчас воочию узрим прибытие его императорского величества.       Эате потянула его за рукав:        — Может, пойдем обратно? — нерешительно предложила она.        — Не хочешь посмотреть на императорскую гвардию? — удивился ведьмак. — Не то, чтобы я был против — самому не хочется попадаться на глаза Эмгыру.        — Вдруг Цири уже вернулась, — уже более настойчиво произнесла девчонка.       Однако они были почти рядом с площадью и Геральт понял, что быстро уйти не получится: как раз в этот момент толпа зевак хлынула в центр со всех улочек и завлекла в это стремительное движение и ведьмака с его подопечной. Взволнованный гомон сперва оглушил, а потом превратился в жужжащий фон. Нечеловеческий слух Белого Волка уловил цокот копыт и лошадиное ржание вдалеке, мостовая дрогнула в такт приближающейся кавалькаде. Император Эмгыр вар Эмрейс въезжал в Вольный город под звонкое пение труб и приветственные выкрики горожан.       Уловив слабый отблеск вверху, Геральт бросил туда заинтересованный взгляд и убедился в своих подозрениях — на крышах застыли нильфгаардские арбалетчики, готовые наравне с бригадой «Импера» обеспечивать безопасность своего повелителя и охранять от любых посягательств на его жизнь.       Толпа ликовала. И ведьмаку невольно подумалось о вероломности человеческой натуры — ведь относительно недавно здесь точно так же чествовали Радовида, который разгромил Каэдвен и присоединил его к своему королевству.       Народу все прибавлялось. Весьма вовремя появившиеся стражники стали оттеснять людей от дороги, расчищая путь императорской процессии. На всякий случай Геральт крепче сжал ладошку Эате, которая с любопытством привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть происходящее. Видимо, всеобщее оживление передалось и ей.        — Ты когда-нибудь бывала в Нильфгаарде? — словно невзначай поинтересовался ведьмак у девчонки.        — Нет.        — Ну, по крайней мере, сейчас можешь полюбоваться на самого императора.       Под сводами арок как раз появились первые всадники, помпезно въезжающие на площадь. Символ Великого Солнца золотом горел на темных, почти черных доспехах и на развевающихся полотнах стягов.       Толпа взревела, скандируя:        — Да здравствует император!       Возглас эхом прокатился по Площади Иерархов, волной расходясь по примыкающим улочкам.       Эмгыр ехал в самой середине конного строя — при полном доспехе, окруженный своими верными гвардейцами из бригады «Импера». На голове его красовался шлем с поднятым забралом.       В голове Геральта мелькнула мысль о том, что, похоже, его величество не слишком-то верит в благонадежность добрых горожан Новиграда, раз оделся словно на битву и натыкал охраны на каждый квадратный метр. Ведьмак снова покосился на сияющую в лучах солнца черепицу, где расположились арбалетчики — несомненно, те отслеживали любое движение в толпе.        — А почему он в шлеме? — разочарованно спросила Эате. — Он что — такой страшный?       Геральт сдержал улыбку, про себя радуясь, что голос девочки потонул людском гомоне.        — Я тебе потом объясню, — пообещал он.       Кавалькада была уже на середине площади. И в этот момент нечеловеческий слух ведьмака уловил звук, в интерпретации которого ошибиться было невозможно — это был едва слышный скрип натягиваемой тетивы. Геральт успел сообразить, что в руках у арбалетчиков вовсе не арбалеты, а скоя’таэльские луки, схватить в охапку Эате и отпрянуть назад, провоцируя гневные возгласы напиравших сзади горожан. А затем на площади воцарился хаос.       Стрелы просвистели практически над головами собравшейся толпы, вонзаясь точно в сочленения доспехов и пробивая латы насквозь. Кто-то из гвардейцев упал на мостовую — его испуганная лошадь встала на дыбы, сбрасывая своего всадника, и бросилась в сторону людского сборища. Горожане ринулись кто-куда, в одно мгновение сметя со своего пути строй растерявшихся стражников. Кто-то истошно завопил, усиливая всеобщую панику. Кто-то толкнул незагашенную жаровню — и пламя поползло по прилавкам, вывескам и деревянным указателям.       Лучники продолжали осыпать площадь роем стрел, выкашивая стражников и гвардейцев.       Император странно свесился с седла, шлем слетел с его головы и Геральт увидел, что под забралом скрывалось вовсе не лицо Эмгыра. Владыка Нильфгаарда, как обычно, переиграл своих врагов, и скоя’таэли угодили прямиком в хитроумно расставленную им ловушку. Неизвестно, кто предал их — Воорхис или Фрингилья, да это было не столь и важно. Главное, что судьба Йорвета и всех остальных «белок» повисла на волоске — ведьмак не сомневался, что именно сейчас прибудут основные имперские силы, чтобы уничтожить мятежных эльфов.       Пожар разрастался, подбираясь к кучно стоявшим домам. Тучный торговец, схватившись за голову, громко звал на помощь, беспомощно наблюдая, как безжалостное пламя жадно пожирает деревянный фасад его лавочки. Однако помогать было некому. Толпа бросилась в переулок, сминая неудачников, которым не посчастливилось споткнуться и упасть. Геральт, обхватив поперек туловища испуганную девчонку, прокладывал себе путь сквозь визжащих и вопящих людей, буквально расшвыривая их в стороны. Все, что ему оставалось — это надеяться на исключительную везучесть Йорвета, которая еще не подводила эльфа. На крышах кипел бой — вниз рухнуло чье-то окровавленное тело, но рассмотреть, кому оно принадлежало, времени не было.       Ведьмак нырнул в переулок, стремясь поскорее уйти от побоища. Весь город словно враз потемнел — буквально за несколько минут его наводнили нильфгаардские солдаты в черных доспехах, лишь подтверждая догадку Геральта — западня готовилась заранее и все ее детали были тщательно продуманы.       Тогда, в веленском лесу предводитель скоя’таэлей просил Белого Волка не вмешиваться и остаться в стороне, но теперь ведьмак осознавал безжалостную истину — он не смог бы вмешаться в происходившее даже если бы захотел. Слишком неравны были силы.       Кое-как вынырнув из людского потока, Геральт перебежал на другую сторону улицы и наконец-то опустил на землю Эате. Та молчала, закусив нижнюю губу и глядя на него огромными встревоженными глазами, но, к счастью, не плакала и не кричала.        — Надо добраться до «Хамелеона», — произнес ведьмак, придирчиво осматривая эльфку. — Ты в порядке? Тебя не зацепило?       Девочка отрицательно помотала головой.        — Вот и погуляли, — со вздохом пробормотал Геральт, снова беря ее за руку и направляясь к кабаре.       

      

***

      Новости стали известны только под вечер — когда вернулись Лютик и Присцилла. Оказалось, они наблюдали за прибытием «императора» из «Зимородка» и видели то, что творилось на площади, от начала до конца. А об остальном, происходившем в городе, им рассказали перепуганные завсегдатаи трактира.       Дороги, ведущие из Новиграда, были перекрыты. Стражники и нильфгаардские солдаты следили даже за выходами из подземных каналов. Пожар на Площади Иерархов, к счастью, удалось быстро потушить — сильно пострадала лишь пара строений. Любопытных и праздношатающихся горожан разогнали по домам — дабы не мешали наводить общественный порядок. Большинство скоя’таэлей перебили, но были и те, кто попал в плен. Лютик, знавший многих, как и Геральт, еще по Вергену, рассказывал об этом с содроганием и страдальческой гримасой на лице.        — Что с Йорветом? — мрачно спросил ведьмак, прервав длинный монолог менестреля, которого уже начало уносить в ностальгические дебри.        — Непонятно, — уныло ответил Лютик, нервно теребя в руках свою атласную шапочку, украшенную пером цапли. — Одни говорят, что его пристрелили в числе первых, другие — что уволокли бессознательного в казематы, третьи — что он сбежал.       Геральт тяжело вздохнул. Он всем сердцем желал для старого друга последнего варианта, но понимал, насколько ничтожны были шансы для такого развития событий.        — Честно, — продолжал бард, — я так не переживал со времен преследования чародеев.        — А я ведь предупреждал его, — пробормотал ведьмак. — Говорил, что эта авантюра плохо кончится.        — Ты знал, что они готовят покушение на Эмгыра? — удивился Лютик.        — Нет. Но я догадывался, что они собираются выкинуть что-то безумное.        — Вот и выкинули, — с печалью в голосе констатировала Присцилла. — Теперь оставшихся в живых после пыток придворных палачей ждет виселица.        — А за тех, кто по-прежнему сидит в лесах, возьмутся основательно, — кивнул Геральт. — Подумать только — ведь у Йорвета и его эльфов был шанс начать нормальную жизнь, если бы они отринули свою ненависть: Эмгыр ведет довольно прагматичную политику по отношению к нелюдям, уверен, он бы пошел на разумные компромиссы.        — Может, такого шанса и не было, — рассудительно заметил Лютик. — Эта ненависть не возникла за один день. Она тлела десятки лет. Вряд ли Йорвет и остальные забыли о том, что именно император выдал их Северным королевствам как военных преступников. Просто так перечеркнуть десятилетия борьбы и начать с чистого листа невозможно.        — Иногда это жизненно необходимо, — произнесла Присцилла. — Но что теперь об этом говорить.       Геральт снова тяжело вздохнул, бросая взгляд в окно на темную пустынную улицу. Обычно в это время суток возле «Хамелеона» толпился народ — посетители кабаре, попрошайки, уличные артисты и продавцы всякой мелочи, но сейчас было тихо и непривычно. Поэтому звук тяжелых подкованных сапог, раздавшийся на противоположной стороне улицы и неумолимо приближавшийся к заведению, не предвещал ничего хорошего. Ведьмак даже не удивился, когда через порог переступили четверо нильфгаардских солдат, возглавляемых старым знакомым Геральта — капитаном Гвинлеве.       Лютик испуганно подскочил, завидев военных, но те не обратили на него никакого внимания.        — Добрый вечер, ведьмак, — произнес капитан, ровным, ничего не выражающим тоном.        — Вижу, ты подтянул свое владение всеобщим, — заметил Геральт, не отвечая на приветствие и не двигаясь с места. — Акцента почти не чувствуется.        — Мы семь месяцев стояли гарнизоном в Белом Саду, — напомнил Гвинлеве.        — Так ты не только порол крестьян, но еще и общался с ними?        — Советую тебе быть осторожнее в выражениях, — холодно проговорил нильфгаардец. — Не все собеседники станут терпеть твою дерзость.        — С чем пожаловал? — поинтересовался ведьмак, проигнорировав угрозу.       Капитан помолчал, нагнетая и без того недружелюбную обстановку, а затем все тем же нейтрально-раздражающим голосом пояснил:        — У меня приказ, отданный самим императором — сопроводить тебя на Храмовый остров.