Вокруг нас

      Вокруг оставалась тишина — соседние камеры пустовали, и от этого ощущение заточённости, точно куда-то совсем далеко от Митры, лишь усиливалось. Тут только они двое. Что на руку и разным методам, и особому диалогу. Кива села вовсе на холодный пол, скрестила ноги, демонстрируя внешне расслабленную позу. И уверенность, что сама справится с ним, что для него нет иного пути кроме как говорить. Борьба с ней тоже тщетна. И не важно: за что оба сражаются. Девушка наклонила голову с лёгкой усмешкой и прищурилась: — Они не придут, иначе бы уже давно дали о себе знать. Так или иначе, — рассудительно указала Кива, а потом лицо сползло в недобрый оскал. — А с титанами у них проблемы. Уже. Я слышала, что поставка реагента сорвалась. У них нет… особого преимущества над нами всеми. Вопрос в том, сколько погибнет. По итогу. — Это жизнь, всегда кто-то гибнет, — в тон ответил ей Ирнест, спокойно потёр пальцами колючую шею. — И это не поменяется ни сейчас, ни потом.       Являл собой решимость. Открытый глаз смотрел прямо — тоже изучал её. И её выражение лица, впитанное от Аккермана, признал. Чуть дёрнул веком. Эта схожесть явно его не воодушевила на более подробную беседу. Девушка оценивала его закрытое и стойкое поведение как могла, как умела. Знала, что это поможет Кенни в дальнейшем, если ей не удастся ни разговорить, ни выбить ничего нового. В какой-то степени раздражало. Ответ на большинство вопросов перед ней, а она не может его взять, узнать и отнести Потрошителю. «Но он явно не ожидал, что я заговорю о тех двоих. И он готов сам вытерпеть всё, лишь бы не подвести их. Это о чём-то говорит», думала она в прикидке, на что надавить, по каким чувствам попытаться пройтись фразами. Человек понимал больше, чем простой исполнитель, и вёл себя как соучастник даже сейчас. Оторванный ото всех. Преданность. Либо тем другим, либо идее. И Кива, понимавшая своеобразно это чувство, сама действовавшая из него, выдохнула. — Если они до сих пор не прислали тебе и весточки, — наклонила голову, пока Ирнест закрывал глаз и вновь ложился на ложе, — получается, они бросили тебя. Могли оставить.       Он никак не среагировал, и соглядатай отметила этот факт — его такое развитие событий не пошатнёт. То ли сам был готов пожертвовать собой, то ли ставил общее выше себя, то ли у них имелась заранее договорённость на подобный случай. «Давить на это бесполезно, значит. Он в них не сомневается. Ещё одна деталь», заключила девушка и покивала своим мыслям.       Молчание разлилось и тем пониманием. Она бы тоже не предавала бы Кенни даже перед лицом смерти и всеми теми ужасами, что могли предшествовать. — Но да, это, пожалуй, не имеет никакого значения, — согласилась Кива, позволив в тоне выразить то уважение. — Мы лишь исполнители, и нас это устраивает, потому что мы понимаем и большее. Куда остальные обычно не смотрят.       Мангер хмыкнул, но от реплик воздержался. Как только речь касалась личного, тот предпочитал не раскрывать рта. И девушка аккуратно спросила о другом: — В этой ставке ты правда полагаешь, что ваши забавы с сыворотками могут обойти изначальное? — чуть усмехнулась, когда он посмотрел на неё всё же. — Этого мы с тобой понять не можем, раз это в руках других. — Шансов не меньше, чем у Райссов, скажу я тебе, — насмешливо ответил он, подперев голову рукой, коротко прикрыл глаза и вновь взглянул на неё. — Хотя если бы все действовали за одно — наверняка бы получилось. Ты ведь уже знаешь, как всё тогда вышло? Десяток лет назад? Ты же понимаешь, о чём я.       Спросил сам с вызовом. «Вероятно, об отце Ури и Рода. О том, как они пытались самим всё провернуть», она смотрела на него, не мигая. На мгновение прислушалась к тишине вокруг — толковали они об очень важном и тайном. И Ирнест не чурался такого откровенного и при поддразнивании. Желал понять, насколько гостья в курсе дел. Может, и так же пытался встречно влиять, что-то зацепить в ней. — Это жизнь, — расплывчато проговорила она его же слова. — И это уже случилось. Только это важно.       Она не знала, почему именно и как всё тогда сорвалось. Знала лишь последствия: уничтожение клана Аккерманов, закрытие всех опытов. Сейчас, в настоящем, те же самые опыты с титанами опасны как никогда. Они не сумеют контролировать это и ввергнут мир в этих Стенах в хаос. Потому что даже Ури не сможет исправить за ними или же воспользоваться для пользы. Им бы в этом настоящем разбираться не с внутренним, но с внешним врагом, однако сил на это не существовало. Всё, что они могут, это дать какое-то время покоя. Как-то подготовиться к будущему. — Уж скорее тебя используют, чем меня, — нагло заметил меж тем мужчина, поскольку тишина затянулась. — Как материал на тех же опытах. Выбросят скоро.       И она хладнокровно знала, что это не правда. Не совсем, во всяком случае. Её устраивало. Как и он понимал, что его друзья не предадут его на растерзание в прямом самом смысле. Она действовала сама, отдавая себе отчёт в рисках и вероятностях, получая раны всякий раз, когда стремилась вперёд. И знала, что только так и надо. У неё имелся человек, который был для неё весомой частью той жизни. И это рождало всё. Поверх простого желания выжить и уцелеть.       Поэтому Кива лишь покивала головой, внутри куском камня лежало твёрдое знание, что и без неё всё продолжиться как и прежде, но что и её след останется, а не исчезнет. Поэтому настоящее так значимо. Она бы ни за что не променяла всё это на что-то другое. Даже на спокойную жизнь с Кенни где-то далеко и в безопасности. Потому что иначе они оба потеряют самих себя, и уже этой составляющей Мангер, верящий в своих друзей или замысел, оставался лишён. Это она видела. У неё сожалений нет, у него — есть слабина. Слабина, которую он скрывал за этой верностью и решимостью. Девушка прикрыла глаза, размышляя об этом скорее ощущениями, чем разумом, а потом взглянула на него. — Раз ты заговорил об этом, о том, как такие как мы заканчиваем. Как только Аккерман поймёт, что толку от тебя не много, то, — она глубоко вдохнула и указала серьёзно, без прямой угрозы: — ты забудешь о всём.       Ирнест увёл взор в сторону на мгновение, и соглядатай, почуяв чужую рану, вкрадчивей продолжила говорить в рассуждениях, будто сама представляла себя на его месте. — О своём детстве с ними, уже после о них. И о причине, почему ты борешься, — девушка смотрела ему в глаза, на этот раз мешала тому уйти от этого контакта. — И мало того, сам расскажешь нам, не ведая этого. Это, пожалуй, ужасно.       Тот не ответил, но она видела, что слова всё же затронули пласт его мыслей и чувств. «Без этого ты не сможешь продолжать эту борьбу. Быть с ними. Вот оно что», внутренне хмыкнула Кива в похвале. У неё понемногу получалось лучше разбирать людей — Кенни будет определённо доволен, когда она ему расскажет об этих наблюдениях. — А может перед этим стоит привезти тебе их тела, — хмыкнула она, продолжив действовать собеседнику на нервы, — но это всё решать не нам. Нет причин убивать тебя с ними.       Мангер лёг обратно на скамью, сжав губы плотнее, чем до этого, и помощница Аккермана ссутулилась в отдыхе. На пока достаточно — запугивать таких людей нужно тоже не разом. «Пускай сам пораскинет мозгами. Воспоминания — это то, что очень важно. Особенно для таких», потёрла переносицу, но сама не могла разделить такие же тревоги, чтобы придумать, как дальше поступать. Она просто жила с той любовью и силой, чётко зная это. Каждое действие наполнялось слиянием, безотчётно. Не требовалось мыслить об этом. Молчание не прерывалось, и девушка отдыхала после напряжённого дня. Как могла. Старалась не дать фокусу разума расплыться. Раз к ним подошли охранники, и Кива просто прогнала их, заявив, что всё нормально. Но не двигалась с места.       Смирялась с тем, что сейчас не получит ничего нового и практически ничего полезного. После всех трудов и забегов, невероятных стечений. И в этом успокаивалась по-своему, унимала стремления и направляла их в иное русло. Тоже часть жизни. И так она станет лишь лучше. — Почему не уходишь? — спросил наконец Ирнест. Теперь он смотрел в потолок, где мерцали призрачные тени от лампы. — Не хочу, чтобы ты удавился или чтобы тебя тут прирезали твои же дружки, — недобро оскалилась она и пересела, подогнула одну ногу под себя, вытянула вторую. — Трофеи надо ценить. Я ведь не хочу, чтобы ты умер до того момента, когда для тебя начнётся новая жизнь.       Он скривился, но на это ничего не ответил. Неспешный ход времени и покоя обоих ввергал в философское состояние, поскольку оба видели друг в друге схожесть. — Если это поможет победе, то почему нет, — произнёс мужчина самому себе и издал тихий, не очень бодрый смешок. — А будут ли они думать о тебе после, когда ты исчезнешь для них? — спросила девушка и покачала головой в опасной шутке, дёргающей чужие нервы. — Хотя вдруг мы с тобой станем после хорошими знакомыми.       На это Мангер лишь помрачнел. Видимо, такие перспективы его взаправду угнетали. И пока вновь возникло молчание, Кива размяла икры. Ей бы тоже лечь или сесть куда-то поудобней, но менять свои намерения она не собиралась. Вопреки отсутствию нужных ответов. Уж точно не резать ему руки в пытке. Зато она хотя бы мысленно вырисовывала себе основной круг действующих лиц. Люди с детства знакомые, может, строящие планы, знавшие дружбу. «Это говорит о многом, это не бандиты. С этим придётся считаться», перешла пальцами и ладонями на бёдра, чуть покачиваясь вперёд и назад. Для Ирнеста время текло с таким соседством ещё страннее, для неё, привычной к сумраку, вполне размеренно. А потом по коридору раздались шаги. Быстрые и уверенные. Она узнала их. Кенни.       Внутри шевельнулась та сдержанная радость, к нему, к самой жизни, и довольство, что всё идёт как надо, и Кива начала подниматься на ноги. Неспешно. Никуда не делась и готовность. На фоне усталости спокойная мысль о том, что это может оказаться не Потрошитель, пульсировала сильнее обычного. «До рассвета ещё есть часа три или четыре», прикинула коротко — они ещё могли что-то успеть, а с утра предстоит разбираться с остальным. Поиски повозок, что похитили людей из Промышленного Города, сверки номеров УПМ, и вдобавок теперь разбирать эту блокаду еды в северном районе Сины. На звук, единственную весомую перемену в обстановке, среагировал и Мангер — недобро покосился на дверь, а потом на гостью. Что хотя бы не спешила срывать ему ногти клещами. Возможно, что-то эдакое пришло в его голову — он вовсе сел на койке. В дверь постучали. Точнее, поколотили кулаком. — Ну, малявка, какого ты-то там забыла? — ворчливо осведомился мужчина сразу и без размена на приветствия.       Она направилась отпереть замок и когда отвернулась от Мангера, губы тронула лёгкая улыбка любви к пришедшему, какую он просто источал своим присутствием. Потом впрочем девушка усмехнулась — новостей у неё полно. Достала ключ, одновременно прислушиваясь к пленному позади, и отперла дверь. Аккерман пришёл без лампы, даже не оставив где-то своё пальто. Смотрел и устало, и довольно, и с ворчанием, когда в слабом мерцании различил свою подчинённую, какую любил. — Ответы на парочку вопросов, — серьёзно проговорила Кива и, натянув рукав на запястье, потёрла лицо, пропуская его в камеру.       Кенни издал громкий смешок и уверенно прошёл вперёд, отчего вокруг тут же стало значительно теснее. Он не выглядел так, будто вернулся с какого-то захода по улочкам. Пока звучали запоры замков, он обещающе осклабился Ирнесту, заставив того поёжиться. «Кажется, без боли всё же не обошлось у них», соглядатай спрятала ключ в карман и прислонилась к стене спиной.       Мужчина пошагал вокруг, тронул ногой стоящую на полу лампу, слушая сколько масла осталось в резервуаре, и повернулся: — Неужели твой визит что-то дал? — грубовато сунул руки в карманы пальто, прищурился с интересом. — Он родом из той деревни. Он рос рядом с той семьёй, — отчиталась Кива, кивнув, скользнула чутким взором к койке. — И рядом с ними жил Эррол. Старший. Он работал чиновником в столице. Второй — его сын.       Мангер с напряжением удержал выражение лица, не дав эмоциям скользнуть вовне, однако сам факт такого тоже был говорящим. А Жнец поправил шляпу, приподняв её ко лбу: — Ох блядь, их реально двое. Сын и отец? — тут же уточнил он, недобро хмурясь.       Она просто вновь кивнула без лишних и ненужных пояснений, а Кенни мотнул головой, о чём-то быстро думая. Глаза сверкали оживлением — мысли сцеплялись, сплетались и уводили его к неким выводам. Потом и сам покивал, направился к пленному. — Многое объясняет, — ядовито хмыкнул он и навис над Ирнестом. — Но не то, почему младший олух вдруг решил вам подгадить. А? Не хочешь поговорить об этом?       «Полагает, что Эррол, который в Шиганшине, действовал наоборот против? На руку Подземному Городу. Возможно, так и есть. Поэтому-то он так себя вёл тогда, ускользнул буквально из рук, прикинувшись сговорчивы исполнителем», Кива цепко наблюдала за их единственным носителем информации, сверяя воспоминания о той давней поездке на юг. Но бывший чиновник лишь скривился и отвернулся, устраиваясь обратно на ложе. С напряжением и той опаской, что сочились в движениях тела. «Может, именно так титанья сыворотка и попала к бандитам», шустро смекнула девушка. Между друзьями детства явно не всё гладко. Ещё один рычаг влияния. Клин. — Ну и не надо, — рассмеялся Кенни, запрокинув голову, а голос звучал мрачным обещанием, что никому не сулило ничего хорошего. — Всё равно до всего доберусь сам. Собственно, я и так теперь благодаря ей знаю, что случилось. Не знаю лишь места. Но и это временно.       Он блеснул серыми глазами, довольный теперь особо, и ногой ударил Мангера в бок у рёбер. Тот сдавленно вскрикнул, и Потрошитель направился к двери, осматривая с тенью заботы девушку. — Здесь лежат и всякие игрушки, — известил мужчина как ни в чём не бывало и мотнул головой за спину. — Могу показать тебе, как лучше пользоваться и ими. Тебе пригодится. От него толку всё равно немного. — Пока есть мысли поинтересней, — проговорила Кива и потёрла скулу рукой, ещё грязной от дорожной пыли. — И есть ещё новости. — Тогда пускай варится в этом дерьме, — сплюнул Аккерман, впрочем не особо расстроенный таким ходом дел. — То, что ты узнала, даже полезней. Чем весь его лепет. Едва ли он сам знает точное место, где те ублюдки окопались. Но и у меня есть новости. Идём, малявка.       Девушка в согласии прикрыла глаза и начала покорно отпирать замок, пока тот вернулся подхватить лампу. Забрать с собой свет, оставив после себя лишь боль и много раздумий над тем, что маячит впереди. Неотвратимо. Мангер оставался запертым, лишённым связи с окружением, незнающий того, что его могло поджидать до того, как ему заберут память. «Тоже может повлиять полезно», выдохнула девушка, пока Кенни сам запирал камеру обратно. Они вдвоём, с жизнью, с настоящим, с делами и с той любовью, уходили вперёд.       По крайней мере, тут же покидать здание столичной тюрьмы Потрошитель не спешил. Мужчина повёл её за плечо по коридору, подсвечивая себе путь. Кива молча прислушивалась к его настроению, к тишине и шелесту шагов. — Я бы уже вырезал и отбил ему всё лишнее, если бы он только заговорил, — сердито изрёк он через пару поворотов. — Но он из стойких, таких надо ломать осторожно. Не сразу. Да и лютовать пока не хочется.       Озвучивать причину не возникло нужды. Ури. Ури, что не был с ними рядом, но незримо присутствовал, будто взирал. Если только можно было обойтись без лишней жестокости, то они должны пробовать. Девушка потёрла лоб и глаза, доверяясь решению Аккермана. И в этом и в том, куда он сейчас собирался. — Он несколько встревожился, когда я сказала ему, что у него заберут всю память о его друзьях и этой истории, — негромко указала она, привлекая его внимание. — Может, он готов умереть ради них, но не без них.       Коротко рассказала о своих предположениях и наблюдениях, что Кенни слушал без едких и насмешливых комментариев. Они дошли до поворота, показался впереди островок скучающих полицейских. — Это блага немногих, малявка, — раздумчиво протянул Аккерман, его голос не нашёл эха в стенах, и кивнул: — Стержень. Видать, они с самой юности грезили об этом и давали друг другу глупые обещания. Что поделать, и такое попадается. Не повезло нам.       Противники у них довольно серьёзные. Он растёр ей плечо, решительно подбадривая. Мимо охранников они прошли без задержек — мужчина лишь скинул им более ненужную лампу. И вдвоём они направились к комнате отдыха, где можно было обычно поспать и при этом не шибко удалиться от рабочего места. Кенни пропустил девушку, и пока она усаживалась на кровать, прошёл открыть окно и впустить свежий ночной воздух. Он довольно повёл носом, когда бриз устремился потоками. Они молчали в отдыхе и понимании. Такая ценная зацепка, столь ценная фигура — и пока не окупает даже трети ожиданий. «Но хотя бы у них теперь нет своего человека во власти. Столь же влиятельного», девушка закрыла глаза, слушая дыхание Аккермана, а потом и его шаги. Ей требовалось собраться с мыслями, чтобы продолжить излагать — усталость давала о себе знать. — Что ещё, малявка? — серьёзно осведомился он и остановился перед ней, протянул руку и начал расстёгивать ей рубашку.       Им нужно было решать, что делать дальше. Сейчас, как воспользоваться этими знаниями. И пока он оголял её кожу, давая и той вдохнуть свежести, девушка рассказала ему всё. О своём визите в деревню и опросах, и о том, как дальше пересеклась с Родом и голодной толпой. О том, как ехала, как разбиралась и что предприняла.       Информации вывались столько после голодных недель обрывков и крупиц, что можно было и запутаться. Но не им. Они были вместе, и это их благо, что лишь выковывалось там, где крушились прочие. — Вот же сучонок, — злорадно хмыкнул Кенни, отходя от кровати, и сам небрежно скинул пальто на стол. — Так не вовремя, — он шумно выдохнул, а потом повернулся обратно: — Это Закклай. Он. Он говорил мне тогда, что даст приглядеться к чему-то. И та ферма недалеко от той деревни, так?       Кива аккуратно кивнула, не двигаясь с места, впитывая приятность такого сидения, а рубашка бесформенно лежала у неё на ногах, как и распущенный руками Жнеца топ. — Думаешь, он знает тех людей? — она чуть прищурилась, смотря на него. Само это влекло новые последствия в этой цепи событий. — И хотел нас отвлечь на расследование, чтобы мы нашли те зацепки? — Уверен. Теперь как и в том, что он давне-енько наблюдал за ними, — хмыкнул мужчина и прошёлся из стороны в сторону. — Скотина. Но едва ли он скажет, что знает об этих дружках. Займёшься этим завтра, малявка. Отчётами, надо навести порядок, раз он устроил это дерьмо нам. А я, — он прикрыл глаза недобро, — займусь Мангером. Чертовски хорошо, что мы перехватили его до того, как выходка Закклая дала о себе знать. Надо пользоваться этим дурачком, раз он держит рот на замке. — Хочешь вывести его отсюда? — поняла соглядатай и наклонила голову в прикидке. — Я через пару часов сна буду в норме, сумею написать нужный приказ.       Здесь Мангеру как минимум не безопасно с нескольких сторон, как выяснилось этим днём. Аккерман одобрительно хмыкнул и подошёл к ней, сел рядом на покрывало и пальцами помассировал ей макушку. Подбадривая её, рассуждая и сам. — Умница, я бы дал тебе побольше отдыха, но посидишь в ратуше. Хотя бы ноги отдохнут, — продолжил он, разбирая и распутывая эти нити, сплетая их по-новому для их дела. — Подёргаю его нервы, раз ему дороги воспоминания и друзья. Если не расколется, то мы хотя бы проверим — насколько у них есть ресурсы и люди в городах. Может, они попробуют его вытащить или избавиться.       Кива согласно прильнула виском к его плечу. Видела и его азарт, и тот голод тела, но пока он не трогал её, давая передохнуть и перевести дух. Собраться с мыслями и планами. И она уже могла вкушать ту готовность и целеустремлённость, какую принесёт не рассвет, но их новый день. — У меня по новостям то, что мы сузили круг поисков. Это восточный район Розы. Но вот какой. Юг или север — пока непонятно, — поделился Кенни, спустил руку к её шее, оглаживая. — Это подтверждает и Ури, и то, что мы смогли найти по горячим следам, и мои мысли. Скоро мы их вырежем оттуда. А если повезёт, то и вытащим их материал, людей живыми.