Вокруг нас

      Район Утопии не вызывал никаких мыслей о минувшем нападении в Яркеле. Ничего из дыма, крови, поломанной черепицы или сломанного УПМ. Лишь запах ветра в травах, что-то плодовое с ферм, где в стороне проходила прополка полей. Урожай уже собирали в некоторых секциях, какой-то вызревал к осени. Кива не могла сказать, что такое расслабляло, но всё же перевести дух было немного приятно. Всё равно она не могла впрыгнуть в ремни привода, исполнять что-то активное или замысловатое. Ей требовалось отдохнуть перед новыми действами, быть целиком готовой уже к ним, а пока девушка занималась делами, требовавшими больше работы разума. Своеобразный отпуск. Гражданская одежда, соответствующая виду особы-сироты, что могла бы искать своего родителя. И некая ирония — совсем недавно она подталкиваниями Кенни по-настоящему нашла отца — заставляла кривить губы в диковатой улыбке. Пока никто не видел её на дороге, залитой утренний солнцем. Помощница Аккермана добралась до района на попутной повозке, репетируя мысленно мимику, фразы, что могли бы помочь в расследовании. «Даже если для дела окажется не полезным, то хотя бы Ури успокоится в чём-то», она чуть кивнула себе и внимательно осмотрелась. Тело ощущалось нормальным, во всяком случае пока ей не приходилось бегать и прыгать. Впрочем, вокруг ничто не указывала на такую надобность. Её пешая дорога пролегала мимо ферм к небольшому и своеобразному поселению. Там жили люди не такие богатые, как Фрицы или те же Райссы, но всё же более чем обеспеченные — дома со скатными крышами напоминали особняки, но стояли поближе друг к другу. Без угодий в виде земель, садов, хотя наверняка владельцы вкладывались в фермы, получая с них прибыль. Кива поправила коричневую, шерстяную юбку, проверила как на плечах сидит похожая шаль, а серая рубашка смотрелась более чем скромно. Именно среди этих домов находился нужный ей, адрес, полученный от сплетницы Бейн в Митре. След, ведущий из столицы к женщине с ребёнком, что уже должен был вырасти во взрослого мужчину; к мужчине, что жил так временно с ними. Один из них и влёк ощущения Ури. Хотелось предоставить ему наиболее подробную информацию, какая бы та ни оказалась. Девушка направилась вперёд, сходу маскируя шаг в неспешный — не военный — добавляя на лицо эмоций вежливого и опасливого ожидания. «Надо обойти всех. По логике. Сколько тут домов? Тридцать?», прикинула она и приступила к работе. Постучала в первую дверь, пройдя по ухоженному дворику.       Заученный рассказ, игра на эмоциях, которые она, на самом-то деле, понимала плохо и относительно. Ей сходу указали на нужный дом Маргери, и это обрадовало, но следом известили, что тот… пустой. Кива, внутренне ругаясь и насторожившись, фокусировалась на словах: — Маргери умерла от болезни в тридцатом, — говорил пожилой мужчина, его, видимо, жена, молча кивала — на глаза у той навернулись слёзы. — А её сын, Дон, совсем тут не живёт. И не жил, собственно. Знаете, Алис, выглядело так, будто Маргери приехала сюда умирать.       «М-да-а», протянула девушка, выделяя эти моменты и стараясь сохранить мимику. Выразить и то сочувствие, и ту горечь. С последним особо не приходилось стараться — её след оборвался. — А, — собралась она с последней единственной деталью, что могла бы ещё принести успех, — где он сейчас? Вы случайно не знаете?       Женщина покачала головой в отрицании. И Кива рассудила, что она, должно быть, была довольно близкой подругой той Маргери. Она наконец нарушила своё говорящее молчание: — Нет, он никогда не был с ней очень уж близок. Хоть и жил тут иногда ещё ребёнком. У него были друзья, очень хорошие, и они часто проказничили, но рос он замкнутым мальчиком, — охотно выговаривалась женщина, промокнула глаза расшитым платком. — Но Маргери говорила, что у него своя жизнь, а ей незачем жить после смерти того мужчины, которого ты ищешь. — Моя мать говорила, что его звали Ленз, — солгала девушка, чтобы вывести их на больший разговор. — Она называла его Гэлл, — тут же проворчал мужчина, поморщившись, сердито выдохнул через нос. — Но и это, скорее всего, не настоящее имя. Какой муж будет жить наплывами?       «Вероятно, странный. И канувший в никуда. Но он пропал в тех годах или перебрался в другое место», покачала головой помощница Аккермана. Результатов не было — поездка проделана без особой прикладной пользы. Она ещё постояла на пороге, расспрашивая людей о женщине из благородной семьи, но умершей так бесславно, о мужчине Гэлле-Лензе, что они редко видели, о мальчике Доне — плоде этой странной связи.       Потом отправилась дальше по соседям, раз уж всё равно потратила время, чтобы выбраться в этот северный уголок Утопии. И все в общих чертах подтверждали исход той истории. Что угнетало. «Может, Ури это всё и имена скажут большее», утешала себя Кива, переходя от одного порога к другому. Пустовал лишь единственный дом, что смотрелось в этой милой деревушке неправильно, действительно странно. Вблизи она увидела лишь задёрнутые шторы, пыль на стёклах, а дверь хранила секреты стен, не давая им выбраться. Ждать вечера, чтобы там пошариться и пробраться, не имело смысла. Слишком расточительно по времени, и наиболее вероятно — Дон давно забрал всё, что могло б иметь важность. А уж если кто-то заметит, что в оставленном доме кто-то ходит, то её появление и расспросы будут смотреться особо подозрительно. Поэтому оставалось лишь слушать все воспоминания взрослых. Порой краткие, но попадались и обильные, открытые, уязвимые. — Ох, один из его друзей, Эррол, — всё рассказывала одна пожилая старушка с лёгкой, малость горькой улыбкой, — как-то раз разбил окно, так Дони выгородил его, чтобы отец не наругал его. Тот всегда хотел, чтобы сын был серьёзным и стал чиновником, но мальчик рос не таким. Но хорошо, что мальчики были хорошими друзьями, им это было так нужно.       Кива ощутила, как сердце на новом толчке ускорило кровь. «Эррол?», память услужливо вывела ей всё, что она знала. О человеке из Шиганшине, о фразе в воспоминаниях Райсса. Случайное совпадение? Или… воля Ури сумела вывести их на… исток всего? «Но как, каким образом здесь участвует эта женщина, Маргери, и её сын?», девушка потёрла щёку, прикрыла синеватые глаза, чтобы утаить активное и жадное шевеление мыслей. — Да, один ведь рос, считай, без отца, — произнесла она осторожно, чтобы поддержать беседу, подтолкнуть на большее откровение. Старалась говорить и уместно, и полезно для себя, но понимала, что некоторые фразы могут насторожить, — а у второго строгий, так? — Очень строгий, — охотно согласилась старушка, одетая достойно и как-то по-домашнему. — Он сам работал чиновником в Митре и требовал от сына соответствия. Может, поэтому назвал его как и себя. Но толку не вышло. Они и ругались, особенно когда Эррол-младший подрос. Не хорошо, когда в семье ругань.       И пока она покачивала головой, обратив взор к пустому дому, ещё плавая в тех днях прошлого, Кива смотрела на неё искоса. Жёстко и диковато.       Подобие изумления заполняло её, но приносило с потрясением и растерянностью ту злую силу. Они нашли. Хотя бы часть. Ещё одну деталь головоломки. — Не хорошо, — наклонила голову на бок и спросила чуть тише. — А где они сейчас?       Только после смогла взять себя в руки, вернуть на лицо «нормальное» выражение лица. А старушка впервые озадачилась такому вопросу, возможно, почуяв ту достаточно внезапную смену тона беседы. — Где Эррол не знаю, он давно тут не показывается. А вот его отец перебрался лет семь назад в Трост, — задумавшись всё же, ответила она и покачала головой. — Но очень редко приезжает сюда. Не особо разговорчивый, едва ли он расскажет вам про вашего отца хоть что-то. Хотя они виделись точно и общались, это я знаю. — Вот как, — пробормотала Кива, прикидывая мысленно: каким образом эти люди связаны между собой. Не могли или могли они прознать тайну Райссов? — А может, есть ещё друзья у Дона? Раз вы не знаете, где он сейчас, может, они знают? Я очень хочу найти хотя бы единокровного брата. Он наверняка помнит что-то. — Он очень дружил с Эрролом и, да, с Ирнестом по-соседству, — вновь охотно погрузилась в тёплое прошлое старушка. — Втроём они были не разлей вода, понимаете? — Ирнест, который Мангер? — уточнила девушка, уже зная ответ.       А голова шла своеобразным кругом. Она понимала, что должна просто мчаться обратно в Митру. Где Ирнест Мангер ещё сидел в камере и не особо изъявлял желание говорить. Но он у них в руках. Разгадка. — Да, вы его знаете? — удивилась собеседница, смотря широко-раскрытыми серыми глазами. В них не читалось враждебности, лишь теплота к сироте, ищущей родственников. — Просто пересекались в Яркеле, — осторожно ответила Кива и пожала плечами с кивком.— Он работает чиновником в отличии от своего друга. — Тогда это никак иначе как провидение, — покачала головой старушка, приложив руку к горлу. Но голос теперь ободрял: — Спросите у него. Он в самом деле много слушал Эррола-старшего, очень уважал его. Он рассудительный юноша. Хоть что-то он давно не заглядывал сюда. — Да, я поеду в Яркел, — произнесла соглядатай, не чувствуя губ. Мысли витали уже далеко от этой деревушки. — Передам ему ваши слова.       Они распрощались, и Кива побрела к дороге. Хотя хотелось бежать. Толку от этого не особо, поэтому она заставляла себя идти мерно. Пускай при всём ноги потяжелели. А во всё этом крутился единственный вопрос. Как так складывается?       «Кенни наверняка разберётся лучше. Получается, что все трое так или иначе связаны с Эрролом, которого упоминал отец Ури. Они росли вместе. Мог ли тот предать Райссов или… продолжить дело после смерти своего друга и истребления Аккерманов? Передать следующему поколению? Как отец Ури своим сыновья? Скорее всего так и есть. Что-то в прошлом, что-то как и сами Райссы. Как оно могло так выйти? Но Эролл из Шиганшины, если это он, как будто действовал на руку людям Подземного Города, а не тем серьёзным опытам. Но трое знают бесспорно много. Почему именно тогда двое других поддерживают это, а не он, сын. Хотя мы ничего не знаем о Доне. Почти ничего», мысленно выстраивала цепочку девушка, стараясь сразу понять приоритетные зацепки. Ключевые. Но Мангер уже у них в руках. Это почти треть всего. Такая неожиданная. Кива сглотнула и тряхнула головой — внезапно всё начало выглядеть ещё серьёзней, чем до этого. И это подстёгивало — они доберутся до всех корней этого сорняка. Это более чем нужно сделать. Не только ради безопасности, но и ради завершения того дела. Сила внутри сгущалась, и она уже с собранным, сдержанным довольством думала о том, как Аккерман воспользуется этими сведениями, как дело всё же нежданно обернулось таким. Она осмотрелась — вышла к дорожному тракту за этими размышлениями, а шаг вопреки воли сам сделался быстрее, пружиняще. Повозок не виднелось на северном горизонте, что могли ехать на юг, в сторону столицы. Ей срочно требовалось туда. Девушка выдохнула, закусив губу чуть ли не до крови, направилась пешей. Солнце начинало припекать, но ветер налетал холодный. Создавало странный контраст: голову пекло, под шалью пронизывало порой. Быть может, так проявлялось и само переживание на такие новости. Вполне походило. Но привычка, доверие и та незримая сцепленность с Кенни делали своё дело. Она не чувствовала себя оторванной от всего этими известиями или же уязвимой, как знающей особый секрет. Она его добыла, смогла, и теперь Кива собиралась донести бесценные слова как можно скорее, в целости и сохранности. Девушка шла, аккуратно проверяя спрятанные ножи. Иного в её образе не удалось бы устроить. Оружие, но не такое как УПМ. Она следила за окружением, негласно ожидая нового подвоха, удара или случайного появления врага.       Но дорога оставалась пустой, окружённой лишь шумом природы. «И всё равно кажется, что я очень далеко от Митры», цыкнула девушка себе под нос. Километры тянулись за километрами. Но она хотя бы приближалась к ближайшему постоялому двору, где могли б остановиться какие-нибудь извозчики. Там напросится, заплатит за провоз. Кива поправила шаль, закутала руки, скрестив их на груди. Оставалось надеяться, что эта зацепка приведёт их в ближайщие дни, в самое скоро время, к последним похищенным. В шум ветра и шелест листвы, смешанный с отдалённым пением птиц и далёких звуков работ на фермах, примешался новый. Не такой уместный. Соглядатай мигом повернула голову по ветру. Гомон? Выкрики, какой-то отдалённый шум то ли драки, то ли чего-то подобного? Но совершенно точно нечто беспокойное, не свойственное ни месту, ни часу, ни региону. Девушка остановилась. Ещё одна случайность за сегодня? «Лучше пройти и взглянуть хотя бы. Мало ли что там. Если что просто отступлю», кивнула она себе. Направилась в ту сторону, настороженно шагая, готовая к разным сценам. Прошла по лугу, срезав метров тридцать. Вышла на менее широкую дорогу местных и там впереди увидела нечто действительно нетипичное. Виднелись вдали и крыши менее богатой деревушки, и более раскидистые пашни с волнами золотистой ржи. Явно это было связанно с государственными фермами. Но вот поодаль дорога была перекрыта толпой. Что пыталась не дать проехать нескольких повозкам. Паре с грузами, трое с пассажирами. И люди выкрикивали что-то недовольное. И выглядело так, будто они вот-вот начнут просто переворачивать все повозки. Явно затевалась какая-то нехорошая драка. Кива могла заключить, что в норме быть такого не должно. У людей виднелись и вилы, враждебность жестов. Сама картина её не удивляла — в Подземном Городе и не такое видела. И когда она попыталась оценить положение именно с оценки поверхности, как поступили бы военные, она поняла, что это очень похоже… на бунт. Протест? Возможно. Стоило б пораспрашивать, что происходит, но она скорее получит по лицу или что-то серьёзней. Лучше было б сделать что-то с этим. Хотя бы узнать. И когда она подошла ближе, присмотревшись, распознала одну карету. Большую, вытянутую. Она уже видела её не один раз в одном из сараев. Семейство Райсс. На этом последние сомнения отпали — она должна вмешаться.       Род мог сказать, что жена впервые «брыкалась» его присутствию. Не пыталась пойти на контакт, как вела себя обычно в своей участи. Назначенной родителями, как в браке по расчёту — только по крови. Когда он встал раньше неё и детей и помог тем двоим проверить, отнести вещи к карете, устроил и провёл с ними завтрак, Элфрида лишь поджала губы, но будто б не замечала его. Намеренно, не столь демонстративно, но это довольно ощутимо напоминало ему, что теперь его место — пустое. Тем не менее мужчина плавно вторгался в семейное влияние, порядок. Не сложнее, чем маневрировать на работе. И его помощь, а точнее эти попытки обозначить себя, её бесили — Райсс это, скорее, чувствовал интуитивно. Всё же они прожили друг с другом достаточно. Жена делала всё более резко, чаще супилась и всё больше молча. Возможно, чтобы не сорваться вслух или чтобы лучше слушать. Ведь дети велись на его присутствие и общение безотчётно. Ещё без доверия, но уже бессознательно стремились наверстать то, чего так не хватало эти несколько месяцев. Заботы и поддержки отца. «Это ещё сыграет пользу», мысленно отмечал себе Род, в разговорах с детьми не забывая посматривать и на реакцию женщины. Ей хотелось оградить Улькина и Фриду от этого влияния, поэтому она то и дело отправляла их по маленьким делам прочь от Рода. В особняке было где разминуться, но вот когда они подошли к карете и поездке, пространство для незатейливых манёвров, перетягивающих детей то на одну, то на другую сторону, сузилось до невозможного. И двое теперь предстали более открыто друг перед другом. Дети, почуяв то нагнетание, отошли поговорить с возницей-конюхом, погладить животных. Мать же осталась у дверцы кареты, схватившись за неё пальцами. Райсс стоял напротив как бы невзначай, чтобы помогать детям и ей заходить внутрь, размещаться. — Ты так уверен, что хочешь поехать? — холодно осведомилась Элфрида, будто предлагая тому всё же передумать. — У тебя много дел. И не стоит от них… бежать. Это ни к чему хорошему не приводит, Род. Как правило.       Намёк на любовницу мужчина снёс молча, ей не удастся вывести его из равновесия, столь необходимого для предстоящих дней. Дней, в которые он рассчитывал привести их двоих к дороге примирения. Для начала. — Я уже долго бегал от своей проблемы и сейчас как раз хочу её исправить. Настолько, что готов переступить через гордость, — честно ответил он, не собираясь вестись на перепалки — он должен быть спокойным и уверенным. — Я не буду мешать тебе, Элфрида. Я просто хочу по-настоящему провести время с детьми.       Женщина фыркнула, чуя в этом возможную ложь и уж точно недоговаривание. Тоже хорошо его знала.       Но она не решалась открыто указать Райссу на дверь особняка и потребовать, чтобы он ушёл. Как ей хотелось. Элфрида поморщилась и отвернулась, а пальцы на дверце сжались сильнее. И Род полагал, что её эмоции идут в основном не из-за той неприязни перед ним после измены, а из того, что его поведение могло делать ей неспокойно, напоминая о хорошем времени и о том, что ещё может быть. Более чем, ведь их привычки и какое-никакое взаимопонимание никуда не делись. Она пыталась охранить себя о того, кто уже причинил боль, а не досадить ему. И Род, отмечая эти перемены в ней, чувствовал, что на сердце теплится — женщина старалась не поддаваться ему, потому что так должно, кое-как обозначала границу. Своего достоинства. Которое он впервые мог разглядеть хоть как-то. В этом выглядела как-то более привлекательно. Что-то внутри отзывалось на такое, хоть и её упрямство бесило немного. Элфрида позвала детей. Пора отправляться. Четвёрка лошадей тронулась, а четвёрка людей молча и немного скованно заняла места внутри. Элфрида села на диван у передней стены, а Род — чинно у дальней. В просторной карете для путешествий и дальних поездок Улькин и Фрида старались вести себя сдержанно, возможно, опасаясь нагоняя именно от матери, которая теперь строго посматривала на них, испытывая раздражение больше на старшего Райсса и потом уже на детей, довольных и более или менее счастливых. Волшебная поездка, рядом с ними два родителя. Чего ещё желать? Род прикрыл глаза — дорога не ближняя, у него много времени, чтобы и отдохнуть с детьми и чтобы наглядно показать жене, что он готов к разговору, что он готов признавать свою неправоту и более того — готов быть мужчиной, исправляя ту. Сильным по-своему, умным. Любящим. Ведь их он на самом деле любил. И Элфрида даже сейчас не могла этого просто и упрямо отрицать. Неспешная дорога на север начала течь.