Вне игры

Жан и Эрен вернулись обратно в столовую, сели на этот раз рядом, на что тут же отхватили пару удивленных взглядов. Порко все также сидел на столе, что-то играл новогоднее. Жан вслушался — было похоже на «All I want for Christmas is you», нестареющая классика. Пел Порко хуже, чем играл, но все равно старался, так что его хрипловатый голос даже что-то задевал в душе. Эрен же совсем его не слушал, он растерянно положил себе в тарелку салата и мяса и теперь ковырял его вилкой. Явно думал о чем-то своем и чувствовал себя теперь неуютно. — Пойдем, может, погуляем? — шепнул Жан ему на ухо. Эрен встрепенулся и тут же словно ожил: — Куда? — На то озеро, — улыбаясь, ответил Жан, зная, что ему не откажут. Не сегодня. Этой ночью они оба открылись перед друг другом так сильно, как никогда до этого. Утром магия рассеется, и снова вернутся насмешки и подначки. А Жану больше не хотелось ругаться. Эрен вскочил со скамьи и стал натягивать куртку, которую снял совсем недавно. — Уже уходите? — с интересом в глазах вдруг спросил Порко, прекратив играть. — Далеко собрались? — А у тебя проблема или что? — рявкнул Эрен, не дав Жану даже слово вставить. — Играй дальше! Порко усмехнулся и взял аккорд на гитаре, а взгляд его не обещал ничего хорошего. Жан попытался не обращать внимания на странное поведение Порко, хотя и не мог избавиться от ощущения, что что-то здесь не так. Он все же какое-то время машинально оглядывался — не пошел ли за кто за ними. Лагерь был тихий и пустой, все, включая взрослых, сидели в столовой, и Жан наконец выдохнул. Фонари тускло светили, и идея пройтись до пруда тут же показалась безумной. По темному лесу, несмотря на то, что Эрен его хорошо знает, шанс заблудиться был слишком высок. Эрен явно подумал о том же, поманил Жана рукой, и они свернули в сторону склада. Запах старых вещей смешался с ароматом дерева и металла, и морозный воздух неприятно щекотал нос. На складе было все, начиная от постельного белья и заканчивая различными инструментами и средствами первой помощи. Эрен порылся в одном из ящичков и с ликующим присвистом вытащил из него карманный фонарик. — Надеюсь, не сядут батарейки, — пробормотал он, пощелкав выключателем и освещая слабым светом помещение. — На Порко не обращай внимания. Он в последнее время сам не свой, бесится на что-то постоянно. — Откуда ты… — И Жан тут же себя одернул. Эрен и Порко учились в одном классе, логично, что он про него знает больше. — Из-за экзаменов или школы бесится? — Да нет, — вздохнул Эрен, — из-за команды, скорее всего. Он был другим до того, как к нам присоединиться. — Ему не нравится играть? — Очень нравится, — тихо ответил Эрен. Они вернулись на то самое озеро, где днем подсматривали за Эрвином с Риваем. Лед был неровный, щербатый, и на мгновение Жану даже показалось, что он увидел в тусклом свете фонарика следы от коньков. Да ну, точно показалось. Они ступили на лед, и Эрен вцепился Жану в локоть, да так, как будто от этого зависела его жизнь. Хотя у него куртка была мягкая, такая, наверно, спасла бы Эрена даже от синяков. Несмотря на всю опасность спорта, каким они занимались, у Эрена Жан почти не припоминал крупных синяков или царапин. Было пару гематом, конечно, одну из которых Бертольд оставил Эрену на предплечье, из-за неудачной, неправильной схватки. Высокий и очень забавный, Берт потом бесконечно извинялся перед держащимся за ушибленное место Эреном, старающимся не заматериться от боли. Второй раз красовался у Эрена же прямо на лице, от мастерского Риваевского удара. От этого воспоминания Жана кольнула совесть. Пусть Эрен его и спровоцировал, но он же сам мог тогда поступить умнее. Мог, но не поступил. Сам Жан же в начале занятий регби на себе живого места не находил: все тело покрывалось синяками, ссадинами и кровоподтеками. Это уже потом он научился правильно падать и правильно вырываться из захватов сокомандников. С висящим на его руке Эреном и скользкой поверхностью под ногами Жан чувствовал себя мастером ловкости из RPG, не меньше. Но наконец Эрен ослабил хватку и проехался по льду, развернулся и посмотрел Жану прямо в глаза. Эрен сделал к нему первый шаг. Он сделал уже множество мелких первых шагов, пока Жан сомневался и рефлексировал. Так, может, хватит ему сомневаться? Если Эрен ему откажет, если он сейчас рассмеется, если даже поведет себя как в том недавнем сне, убежит и расскажет всем остальным, что Жан-то у нас, оказывается, пидор — все это вместе взятое заставит Жана жалеть меньше. Меньше, чем если он сейчас не сделает ничего. Меньше, чем если они сейчас просто вернутся в домик, и все с завтрашнего утра пойдет по-прежнему. Как раньше. — Что ты… — удивился Эрен, увидев, как Жан потянулся к нему, но договорить уже не успел. Губы у Эрена оказались мягкими, почти нежными — и жесткими, обветренными одновременно; тёплыми — и в то же время холодными от мороза. Эрен охнул от неожиданности, и эта секунда показалась Жану настоящей вечностью, за которую он напредставлял себе множество различных неприятных сценариев, начиная от хлесткой оплеухи и заканчивая чуть ли не дракой. Жан боялся представлять себе взаимность. И когда Эрен ответил на поцелуй, да с таким напором, что они оба чуть было не задохнулись, Жан понял, что никакие представления с реальностью все равно не сравнились бы. Жан в этот же миг возненавидел пуховую куртку Эрена сильнее всего на свете. Он пытался, как мог, прижать его к себе, почувствовать его тело рядом с собой, но ощущал лишь мягкость пуховика. Жан целовался и раньше, конечно, с девочками — и каждый раз не понимал, что же в этом, черт возьми, такого. Теперь он наконец-то это понял. Эрен потянулся обниматься, шагнул чуть вперед, и хрупкое равновесие нарушилось. Ноги у Жана предательски разъехались, стоило ему только на момент вспомнить о том, что они все-таки стоят на озере. От губ Эрена с огромным сожалением пришлось оторваться. Он вцепился ему в плечи, тот поступил также, и они попытались было восстановить равновесие, но оказалось слишком поздно. Жан поскользнулся окончательно, почувствовал, как лед уходит у него из-под ног, а Эрен искренне пытался его все-таки удержать, но благое намерение закончилось тем, что шлепнулись на лед они вместе. Жан принял удар на себя, тело словно само вспомнило, как нужно, и упали они правильно. Он оказался на спине, а Эрен лежал на нем. Сколько уже раз такое было на тренировках, когда они, разгоряченные, потные, в шортах и футболках, валились друг на друга. Должно было быть жарко тогда, не так ли? Однако только сейчас, с холодным льдом под своей спиной и многослойными куртками между ними двумя, Жан почувствовал настоящий жар. Выпавший из кармана фонарик освещал их вдвоем совсем слабенько, но так было даже лучше. Снег падал Жану на лицо, на щеки, нос, ресницы и тут же таял от горячего дыхания Эрена. Он потянулся было все-таки встать и помочь Жану тоже, но тот лишь обхватил Эрена крепче. — Заболеешь, — почти шепотом сказал Эрен. — Плевать, — а вот Жан уже шептал по-настоящему. И Эрен прикоснулся своим лбом к его. — Уедешь домой тогда и оставишь меня тут одного? — усмехнулся он, все же вывернувшись из Жановых объятий. Он, пошатываясь, встал на лед обратно, и протянул Жану руку, помогая подняться. — А ты за мной не поедешь? — как же нелепо звучал, наверно, такой вопрос. Эрен рассмеялся: — Мы встречаемся всего три минуты, а я уже должен с тобой и в горе, и в радости? — Встречаемся? — тихо переспросил Жан, а сам мысленно словно примерял на себя это слово. — Встречаемся. — Ну не как все, — пожал плечами Эрен. — За ручку мы с тобой в школьном коридоре не пройдемся. Не пройдемся… — И Эрен с болью взглянул на Жана. — Может, нам и не стоило все это делать. Теперь на тренировках будут проблемы, и вообще у тебя могут быть неприятности из-за меня и… Он как-то резко подсобрался и на шаг отступил. Все смотрел на Жана, и неуверенность неразрешенным вопросом повисла в воздухе. Эрен, такой весь неприступный и закрытый, внутри оказался таким же, как Жан, переживал точно так же сильно, и ни за что на свете больше не хотелось заставлять его сомневаться. — Нет, стоило! — Жан схватил Эрена за руку. — Это все — не зря! Черт возьми… это так важно для тебя, но я не могу найти правильных слов! Я идиот, знаю! Но я обязательно эти слова найду! Не уходи! Сомнения не грызли больше так сильно сердце, только не после этой ночи и не после этого поцелуя. Жан про себя наконец-то все понял, понял, какой он есть. Он также понял, что, если ему надо будет за себя с Эреном бороться, он будет бороться. Эрен не ушел и руку не разжал. — Если кто узнает, нам морды набьют, — наконец сказал он, — будут смеяться, тыкать пальцем. Про регби можно будет забыть. Даже такие крутые ребята, как Эрвин и Ривай, вынуждены скрывать. Мне так-то плевать, но за тебя я… — Я сам им рожи разобью, — пообещал Жан, прижимая Эрена к себе. — Ты? — усмехнулся Эрен. — Ты же добрый! — Так я с доброй улыбкой и разобью, — хохотнул Жан, внутренне успокаиваясь, чувствуя, как Эрен наконец расслабляется в его руках. Так они и стояли вдвоем, казалось, вечность, но по факту не больше пяти минут. Жан вдыхал легкий морозный запах Эрена: его шампунь точно пах чем-то хвойным, а собственный запах был едва уловим, и хотелось так стоять и обниматься всегда, и чтобы новый, девяносто седьмой год стал наконец особенным. Возвращаться в лагерь безумно не хотелось, и Жан с Эреном гуляли возле озера почти всю ночь, держась за руки, безостановочно рассказывая каждый что-то о себе и постоянно прерываясь на поцелуи. Жану даже казалось, что губы у него от такого количества ласк распухли, но это, конечно, было неправдой. Новогодняя ночь была суровой и морозной, а алкоголь и съеденное огромное количество мяса вызвали, наконец, сонливость, и Жан первым предложил вернуться обратно. Эрен не стал возражать. Шел пятый час утра, и лагерь начал наконец успокаиваться. Вопли из столовой стали гораздо тише, а в некоторых домиках, включая их с Эреном, уже не горел свет. Однако бдительный Эрен на подходе к лагерю все равно разжал руку первым. — А ты как давно понял, что тебе нравятся парни? — тихо спросил он, не в бровь, а в глаз, как обычно. «Где-то с недельку назад, а что?» — В этом… вернее, уже в прошлом году, — уклончиво ответил Жан. — А ты? — Наверно, так же, — задумался Эрен. Врет, тут же понял Жан. Только в другую сторону. В отличие от Жана, Эрен все понял гораздо раньше. На эти мысли наталкивала его какая-то печальная обреченность в тот момент на озере, ведь пока Жан предавался эйфории, Эрен уже подумал о том, как сложно им будет дальше, да и тот его грустный взгляд прошлым днем… шестеренки в голове Жана зашевелились в том направлении, о котором думать пока не хотелось. Они тихо зашли в домик. Порко пока не было, а Райнер и Конни спокойно спали. Жан и Эрен решили последовать их примеру, так же тихо разделись и легли каждый в свою кровать. Жан аккуратно протянул к Эрену руку, и тот ответил тем же. Жан сжал его пальцы в своих. Ему казалось, что от этого простого жеста Эрен тут же заулыбался, но Жан не был уверен — лицо было очень плохо видно в свете тусклого уличного фонаря.

***

Вся радость и безграничное счастье от познания себя и этих новых отношений омрачались необходимостью все это тщательно скрывать. Жан не мог рассказать никому о том, что с ним происходит. Никому, кроме Эрена, конечно. Жан чувствовал, как теплые чувства разливались по венам, стоило ему о чем-то задушевно с Эреном поговорить. Это нравилось ему чуть ли не больше поцелуев. На тренировках им обоим было теперь тяжело. Ривай все понял с первого, наверно, взгляда на них двоих, Эрвин чуть позже — через пару часов. Остальные, как надеялся Жан, ничего не замечали, хотя его самого разрывало от бури чувств. Тут была и ревность, когда Эрена сбивал с ног кто-то другой, и безумное желание чего-то большего, стоило только Эрену оказаться в его собственном захвате, и беспокойство, если его сбивали слишком сильно. Лучше бы так за себя беспокоился, иронически промелькнуло у Жана в голове, когда он сам летел вниз, на снег, под уверенным захватом Эрвина. — Я все понимаю, но держи себя в руках, — сказал Эрвин почти бесстрастно. — И Эрену то же самое передай. Это было невозможно, ведь после каждой тренировки они оба убегали в какой-нибудь сарайчик или подсобку, где никто не мог их найти, и там теряли счёт времени. Целовались, теряясь в жаре друг друга, забывая обо всём, что происходило вокруг. Жан вжимал Эрена в стену и зацеловывал ему губы, щеки, шею, на что получал стоны удовольствия и, черт возьми, иногда от одних только этих стонов можно было бы кончить. Возбуждение и страсть захватывали Жана в эти моменты с головой, и Эрен, казалось, чувствовал то же самое, ведь он чуть ли не дрожал от нахлынувших чувств и эмоций, а член у него каждый раз стоял так, что чувствовалось даже через одежду. Жану бы очень хотелось к нему прикоснуться, сделать Эрену таким образом приятно, но решиться на такое было невероятно сложно. Так что они просто целовались и терлись друг об друга, а потом поодиночке шли в душ, смывать с себя весь пот и жар. — Я еще над Райнером с его журналами смеялся, — шептал Эрен в моменты, когда они с Жаном были особенно близко, — а сам-то чем теперь занимаюсь… а-ах, Жан… Когда Эрен в таком состоянии шептал его имя, это натурально сводило Жана Кирштайна с ума.

***

Дни летели, как сумасшедшие, лагерь скоро подходил к концу, и, признаться честно, Жан был этому рад. Несмотря на всю волшебную атмосферу, прятаться по пыльным подсобкам очень утомляло, и Жан к тому же видел, что Эрену тоже было от этого больно. Аккуратно собирая свои вещи в сумку, он думал о том, что будет после возвращения. Эрен говорил о том, что они смогут встречаться у него дома, ведь Зика либо нет там, либо ему все равно. После этого Жан признался в том, что Зик рассказал ему обо всей их ситуации с семьей, на что Эрен только посмеялся. «Он любит поболтать, — говорил Эрен, — я, наверно, не лучший для него собеседник». «Ну, он даже не знает, что тебе нравится играть, — отвечал Жан. — Вы не очень открыты друг с другом?» «Ну… не знаю, он и так для меня все делает. Чего я буду к нему лишний раз лезть?» «Ему ведь интересна твоя жизнь». «Он же мне не отец, Жан, чего там интересного». И Эрен раздраженно выдохнул, давая понять, что тема эта закрыта, а Жан не пытался развить ее дальше. — Эй, Жан, — чей-то раздраженный голос вывел его из мыслей. — Оторвись от шмоток своих. Поговорить надо. Жан неохотно поднял голову. Порко, какой-то раздосадованный и злой, буравил его взглядом, а губы его искривлялись в злой усмешке. — Я собираюсь, — буркнул в ответ Жан. — Потом поговорим. — Нет, — зло сплюнул прямо на пол Порко. — Ты будешь со мной разговаривать сейчас. Причем очень вежливо, Кирштайн. Максимально вежливо. — Ты не перепутал ничего? — Жан встал с кровати, удивленный таким резким напором со стороны, конечно, грубоватого, но никогда не делавшего ему ничего плохого Порко. — Я нет. Это вы с Йегером все перепутали. Забыли, где находитесь. Не беда, я напомню, — усмехнулся Порко, явно наслаждаясь тем, что говорит. — Ну так что? Все еще не хочешь со мной разговаривать, Жан?