Вне игры

Жан заскочил в раздевалку обратно, за забытым рюкзаком и мешком с формой — он бы оставил, конечно, и то, и другое, но на выходных предстоит делать много домашней работы, а форму точно надо было постирать. Первый экзамен будет уже в понедельник, и Жан потратит все выходные, готовясь к нему. Второй — по ненавистной физике — во вторник, затем в этот же день лёгкая история, потом среда и Рождество, которое Жан праздновать, скорее всего, не будет, потому что математика будет уже в четверг. А в субботу уже начнутся сборы, и это будет первый Новый год вдали от семьи. Мама, конечно, поохала, но все же отпустила Жана в лагерь, хотя зима в этом году бушевала не на шутку. Метели, сильный мороз — никакое термобелье не спасало от колкого холода. Эрен сидел в пустой раздевалке на скамье и смотрел куда-то в пол. Он даже не повернулся, когда Жан зашел внутрь. — Ты чего домой не идёшь? — удивился Жан. — Скоро уборщица придет, а ты все сидишь полураздетый, да и на улице снег усиливается. Несмотря на всю свою неприязнь, Жан почувствовал беспокойство. — Сейчас пойду, — прошептал Эрен так тихо, что Жан его с трудом расслышал. Он осторожно подошел поближе. Эрен сидел, и его трясло крупной дрожью, а кожа была такой горячей, что Жан чуть было не отдернул руку. — Тебе плохо? — испуганно забормотал он. — Погоди, сиди, я сейчас медсестру позову… — Ее нет, — отозвался Эрен, — пятница же. Жан… не парься, иди домой, а? По пятницам медпункт действительно закрывался раньше, и сейчас в школе не было практически никого и ничего. Метель за окном только взвыла еще сильнее, пока Жан судорожно думал, что делать. — Давай врача вызовем… — Жан! Нет! Иди домой! Эрен зло зыркнул глазами, и Жан увидел в них тот нездоровый лихорадочный блеск, который и бывает при сильной температуре. Сердце сжалось от беспокойства и сочувствия. — Я тебя провожу, — придумал Жан наконец решение, — скажи, ты далеко живешь? — Да не надо, — вяло пытался отбиться Эрен, — не надо, я сам дойду. — Эрен, — Жан аккуратно присел на корточки прямо напротив него и взял за руку, — что такого принять помощь? Ну вот что в этом такого? Ты бы также ради… любого из команды поступил. Хотелось бы сказать «ради меня», но Жан не смог. Слова застряли в горле и скатились обратно вниз, в легкие, налипнув на его ком ревности и обиды. — Я не слабак! — засопротивлялся Эрен. — Сам дойду! И он демонстративно вскочил со скамьи, охнул, зашатался и тут же вцепился в дверцу своего шкафчика, чтобы не упасть. — Я ведь ненавижу тебя, — использовал Эрен свой последний аргумент. — Забыл, что ли, конина? Ненавижу тебя, ненавижу… Пока Эрен бубнил свои привычные оскорбления, Жан достал его куртку из шкафчика и начал помогать одеваться. Эрена всё ещё била крупная дрожь, а лоб был очень горячим. Жан замотал ему шею и половину лица своим шарфом, а сверху натянул капюшон. Помог застегнуть молнию и пуговицы и аккуратно повел к выходу из раздевалки, затем и из школы. Их шаги эхом отдавались по пустым лестницам. Жан шел медленно, чтобы опирающийся на его плечо Эрен за ним успевал. Он вспоминал, как месяц назад, на игре, Эрен поддерживал его так же. Как отвел в травмпункт, как сидел с ним рядом, и ни слова не сказал, никак не оскорбил. Жан-то ожидал, что Эрен тогда опять начнет высмеивать его игру, неуклюжесть, но нет, ничего этого не было. Неужели, чтобы не кричать друг на друга, обязательно нужно, чтобы одному из них было плохо? И они совсем не смогут общаться нормально? Уборщица шелестела ведром, двигаясь им навстречу. — Спортсмены, — усмехнулась она. — Все лишь бы заниматься, аж на ногах еле стоите! Пятница, отдыхать надо, вот молодежь… Эрен тихо засмеялся и шепнул Жану на ухо: — Ты меня вовремя нашел. Она бы сейчас меня точно из раздевалки выкинула. А ты, кстати, сам чего вернулся-то? — За рюкзаком и формой, — рассеянно ответил Жан. Эрен издал смешок: — Ну так и где они? Жан замер как вкопанный. За рюкзаком и формой, конечно же! Он как состояние Эрена увидел, сразу же про них забыл. — Никуда не уходи! Я сейчас вернусь! — Да не уйду я, — хрипло смеялся Эрен уже ему в спину. Жан пулей метнулся в раздевалку обратно, обогнав уборщицу, схватил свои забытые вещи и так же быстро побежал обратно. Эрен жил в другом районе, в противоположной стороне от школы. Он сел на лавочку на автобусной остановке, заболтал ногами и посмотрел на обеспокоенного Жана, а в глазах у него, помимо усталости и болезни, замелькали всё же искорки веселья. Он наверняка еще и улыбался как полный дурак, просто за шарфом Жану этого видно не было. — Я, наверно, снега наглотался на тренировке, когда меня Эрвин сбил, — наконец захрипел Эрен. — Ерунда, пройдет. Отлежаться немного надо будет. Жан, ты сейчас смотришь на меня так, будто я как минимум умер, а как максимум ушел из команды! Жан всё же хлопнул глазами и отвернулся. Эрен выглядел неважно, но умирать явно пока что не собирался, так что можно было спокойно выдохнуть. Жан посмотрел на дорогу в ожидании автобуса и нервно переминался с ноги на ногу. Метель усиливалась, и козырек остановки защищал от сильного ветра лишь условно. Поскорее бы пришел этот автобус, старенький, душный от печки, с потертыми кожаными сидениями! — Может, не так уж и плохо, — продолжал Эрен, — что на моем месте оказался ты. — Это не твое место, — начал было огрызаться Жан, но осекся. Пусть продолжает. — Ну да. Не мое. Но ты всё равно его занял, Жан! Логика была непробиваемая. И Эрен, словно желая ее подкрепить таким же непрошибаемым аргументом, швырнул Жану в спину большой липкий снежок.

***

Мужчина, бывший, пожалуй, слишком молодым, чтобы являться Эрену отцом, встретил их чуть ли не на пороге квартиры. Он взглянул на Эрена с лёгкой укоризной, а на Жана — с любопытством. — Здравствуйте, — смущенно пробормотал Жан, чувствуя неудобство от того, как таявший с них снег образует на придверном коврике настоящую лужу. — Извините, Эрену плохо стало, вот я и… — Это Жан, — просипел Эрен, стаскивая с себя капюшон, — мы с ним в одной команде. Ну, я рассказывал. Мужчина смотрел из-под своих очков слегка обеспокоенно и наконец прикоснулся Эрену ко лбу. Цокнул языком и, помогая тому скидывать с ног ботинки, увел его куда-то в комнату. Жан, чувствуя себя крайне неудобно, засобирался было к выходу, но мужчина его остановил: — Не дури. Посмотри, как метет. Посиди у нас, пока не распогодится. Метель за окном превращалась в настоящую пургу, злобно билась в окна, и Жан решил от предложения не отказываться. Он аккуратно повесил мокрую насквозь куртку рядом с батареей и прошел в кухню. Мужчина представился Зиком и, по-видимому, являлся Эрену братом. Он предложил чувствовать себя как дома и поставил на плиту небольшой чайник, а сам ушел из кухни в комнату. Жан открыл шкафчик, схватил первую попавшуюся банку с чем-то, похожим на кофе и стал терпеливо ждать, когда вода закипит. Приятный аромат распространился по маленькой кухне, и Жан почувствовал, как наконец начинает согреваться. — Уснул почти моментально, — сообщил брат Эрена, заходя в кухню. — О, какао. Отличный выбор. — Я… — Жан запнулся, — извините. Наверно, было бы лучше отвести Эрена к родителям, но он сказал этот адрес. Ваш. — К каким родителям? Жан так и замер на месте, а старший брат Эрена смотрел на него из-под своих очков. Взгляд его был бесстрастный, ничего не выражающий, и от этого стало очень не по себе. Издевается, может? Если так прикинуть, Эрен о своей семье никогда толком не распространялся. Да, как-то разговора у них нормального так и не было ни разу, но все же! Жан был уверен в том, что у него есть родители, потому что так было у всех. Но сам Эрен об этом ему никогда не говорил. — У тебя есть семья? — неожиданно спросил Зик. Жан удивленно сжал в руках кружку. Разговор прямо с разбегу становился слишком личным. — Есть, конечно, — неуверенно ответил он наконец, — мама и… — Отец? — подсказал Зик. — И отец. Но он почти не приезжает, — с легкой обидой сказал Жан. — Иногда обиды копятся и копятся, — ответил Зик, — а потом становится поздно. Так что лучше не дави в себе конфликт, если он есть. — А что… — Жан решился все же спросить, — что с вашими родителями случилось? — Они разбились в автокатастрофе несколько лет назад, — ответил Зик, — вернее, отец и его жена, мама Эрена. Моя мама умерла годом раньше этого. Всего за один роковой вечер из семьи у Зика остался лишь младший брат. Не оставалось времени на гордость, не оставалось времени на обиды. Все огромные жизненные цели и амбиции свелись к двум очень простым принципам: во-первых, девятилетнего ребенка надо было накормить, надо было одеть и надо было обучить. Это раз. Вторым по порядку, но не по важности, был принцип этому самому девятилетнему ребенку психику хоть немного сохранить. Зик оставил мечту о высшем образовании и пошел работать. И никогда о принятом решении не пожалел. — Я тогда был сам девятнадцатилетним инфантильным идиотом, — спокойно рассказывал Зик, — растерянным, оставшимся без семьи. Всё, что у меня осталось — это брат, о котором я даже ничего не знал и которого видел пару раз в жизни. Меня бы никто не вздумал осудить, если бы я его оставил, конечно. — Но вы не оставили, — отчего-то тихо сказал Жан. — Разумеется, не оставил. Во-первых, я бы просто в этом случае не смог смотреть на себя в зеркало. Во-вторых же… во-вторых, я безумно испугался остаться тогда по-настоящему один. Зик аккуратно подлил Жану какао. — Значит, говоришь, ты его сокомандник? — спросил он, неожиданно сменив тему. — Ну, надеюсь, Эрену играть хоть немного нравится. Он пошел в команду только ради спортивной стипендии, и она действительно очень хорошо нам помогает, но… у Эрена еще вся жизнь будет впереди, чтобы заниматься за деньги тем, к чему не лежит душа. Так что надеюсь, что хоть сейчас… — Он обожает играть! — Перебивать старших было некрасиво, но Жан не смог смолчать. — Эрен просто тащится от регби, уверяю вас! Вы сходите на игру как-нибудь, если сможете, сами все увидите! — Правда? — Зик задумчиво посмотрел в свою чашку. — Что ж, рад это слышать. Хотя метель и успокоилась, Зик всё равно вызвал Жану такси, несмотря на все препирательства последнего, усадил его в машину и смотрел как-то задумчиво-задумчиво. А Жан ехал домой в этот смутный вечер декабря, а сердце его билось сильно-сильно. — Ну вот и где ты был? — обеспокоенно встряхнула руками мама, встречая его на пороге. — Не позвонил, ничего не сказал… Вместо ответа, вместо просьбы оставить его, Жана, наконец, в покое, он лишь подошел к маме и крепко обнял ее. — Я люблю тебя, — тихо сказал он. Мама была уже давно меньше его ростом, но сейчас ее макушка утыкалась Жану практически в грудь. Неужели он действительно так сильно вырос за последнее время? Или же он просто так давно ее не обнимал? — Что ты натворил? — ласково спросила мама, гладя Жана по спине. — Опять поругался с кем-то или что… Жан, сынок, что с тобой? Ты плачешь? Жан лишь всхлипнул и обнял маму сильнее, а слезы потекли из глаз неконтролируемым потоком. Эмоции, что он так долго в себе сдерживал, наконец, дали себе выход. Он вспоминал Эрена, висевшего у него сегодня на плече, уставший донельзя взгляд его старшего брата и его же рассказ, вспоминал Эрена, защищавшего Жана тогда на игре, сидевшего с ним потом в медпункте до вечера и побившего того парня, который Жана травмировал, Эрена, учившего его играть и отбивать эти дурацкие не дающиеся Жану никак дроп-голы. Вспоминал Эрена, говорившего, что он Жана ненавидит. Вот только слова его настолько расходились с действиями, и Жан наконец понял, что Эрен никогда его не ненавидел по-настоящему. Его мотивация так себя вести оказалась такой простой и понятной, страх вылететь из команды и перенесенное от этого на Жана раздражение стали такими прозрачными и очевидными, и от осознания этого стало так легко, так хорошо, что Жан даже на секунду испугался. Если это осознание его так обрадовало, то что же тогда всё это время чувствовал к Эрену он сам?

***

Во время экзаменационной недели тренировок не было, и Эрена Жан так и не увидел. Неудивительно, ведь он учился в другом классе, с другим расписанием экзаменов. Его одноклассников, Флока и Порко, Жан тоже не встречал, так что и спросить было не у кого. Экзамены Жан сдавал с лёгкостью, даже физику блестяще смог списать. Все физические формулы и законы казались ему очень простыми и понятными по сравнению с той кашей, что творилась у него сейчас в голове. Он мог Эрену позвонить. Еще в начале сентября Эрвин раздал всем контакты любого из команды, домашний телефон и адрес. У некоторых были еще и пейджеры, но Эрен к ним не относился. Жан все гипнотизировал взглядом цифры его номера, который выучил, кажется, наизусть. Пока мама готовила рождественский ужин, Жан решился все-таки взять телефон и закрылся в своей комнате. Как-то стыдливо вышло, будто не сокоманднику звонит, а девушку хочет пригласить на свидание. Жан помотал головой, отгоняя надоедливые мысли, которые вот вообще ни разу не помогали. После лагеря он обязательно найдет себе девушку, пытался договориться с собой он. Он докажет всем, а самое главное, себе, что он нормальный, такой же, как все. Он заставит себя ее полюбить, и всякие глупости перестанут лезть ему в голову. На тренировки часто заглядывали девочки из соседних школ, все они были дружелюбными и приятными. Красивыми. Красивыми и сексуальными. Вот как он должен был о них думать. Но это оказалось не так уж и просто. Красивым и сексуальным в его воображении было что-то совсем другое. Только что забивший дроп-гол в ворота соперников Эрен, например. Черт. В трубке пошли гудки. А вдруг телефон возьмет не Эрен, а его брат? Отчего-то казалось, что он сразу все поймет… что он уже все понял! И что смеется сейчас над ним. — Да, алло. Это был все же Эрен. Жан вздохнул с облегчением. — Кто звонит? Не молчите! — Ты как? — выпалил Жан, на приветствие у него духу уже не хватило. — Все еще болеешь? — Жан, это ты! — С той стороны телефона словно даже чуть обрадовались. — Да мне почти сразу стало лучше, на выходных повалялся дома, а в понедельник уже экзамены же начались! Тут не до болезней уже стало! — Тебе точно лучше? — как-то глупо повторил Жан. — Конечно! В лагере скоро сам увидишь! О, кстати! Хочешь с нами поехать на машине? — На какой машине? Жан посмотрел на свою полусобранную сумку. Он уже успел настроиться на многочасовое сидение в стареньком автобусе, и неожиданная возможность поехать вместо этого в комфортной машине… манила. — На Эрвина машине! — продолжал рассказывать Эрен. — Он же права недавно получил, как совершеннолетним стал, ему родители и подарили. Поедут Эрвин, естественно, Ривай, я, Райнер, и еще одно место свободное есть! Я еще Порко предлагал, но он отказался почему-то… Жан, кажется, понимал, почему отказался Порко. И ему самому хотелось отказаться ровно по той же причине. — Да, конечно, поеду, — сказал он совершенно не то, что собирался, — а когда и где встречаемся тогда? — Эрвин сам за всеми заедет! — воодушевленно отозвался Эрен. — В субботу утром! Значит, договорились! — Ага, договорились, — сдавленно сказал Жан, пожалевший о своем согласии в ту же секунду. — Спасибо, что… ну, предложил. — Не за что. Ну, до субботы тогда. С Рождеством, Жан! — А? А, ну да… с Рождеством, Эрен. «С Рождеством». Жан нервно окинул взглядом комнату. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. И как ему с такой бурей эмоций в голове этот лагерь пережить? А, может, ему лучше остаться дома? Сказаться больным, Эрвин поворчит, но не потащит же его туда силой! «Уходи тогда сразу из команды, — ехидно подсказало подсознание. — Убегай от проблем, убегай куда подальше, вместо того, чтобы их решить.» Жан швырнул в ни в чем не виноватую сумку еще пару свитеров. Убегать? Да ни за что!