Звёзды над Парижем

Антуан проснулся после обеда. И тут же отругал сам себя — какого, спрашивается, черта, ему понадобилось просиживать по несколько суток, тупо пялясь в окно, чтобы потом так отрубиться?! Как часто мы ищем себе оправдания, чтобы чего-то не делать? Почти всегда. Но в этот раз всё оказалось куда как прозаично: он просто ничего не делал. День за днем. В течение всей недели. И даже не пытался как-то себя оправдать. Может, самую малость. Признаться, Эго сперва думал, что теперь, когда в доме нет «лишних» людей, не возникает скандалов на пустом месте, не нужно следить за Розенкранцем, за чертовыми чужими детьми, не нужно «уделять время» личной жизни, он сможет сосредоточиться на важном — на том, что давненько уже забросил, — на статьях, однако же — не тут-то было. И это больше всего выводило из себя. Антуан не мог выжать из себя ни строчки. Ни одна прошлая статья не вдохновила его на написание новой. А что вообще сподвигло его снова пожелать ими заняться? Призрачная надежда на то, что он ещё вернется в критики? Вернее — весьма конкретное предложение от Адсорбт, которое, он хоть и не принял, но был польщен вниманием, по которому так ужасно соскучился. Или нет? Больше всего ему не хотелось признаваться себе в том, что он просто ищет что-то, что поможет ему не свихнуться в пустой квартире. Но это «утро» всё расставило по местам: Антуан со злостью оглядел свой письменный стол, заваленный исчерканными бумагами, и пришел к выводу, что он, некогда успешный кулинарный критик, спёкся. Окончательно и бесповоротно. И в тот самый момент, когда он возненавидел все вокруг, вдруг раздался телефонный звонок. Антуан слышал, как неоднократно разревелся его мобильный. Но не реагировал и даже не поворачивался в сторону аппарата — ему хватило недавнего мозговыносящего разговора с Колетт. А тут звук был таким громким, настойчивым, что Эго, не выдержал, резко схватив трубку и гаркнув: — Что?! Какого дьявола вам всем от меня надо? — Здравствуй, Антуан… Голос Жанны Адсорбт показался ему чем-то неправдоподобным. — …как ты там? Антуан решил, что на такой дурацкий вопрос нет нужды отвечать. — До тебя невозможно добиться. Между прочим. Я уже начала думать, чего случилось… — Если бы случилось… ты была бы этому только рада, я прав? — усмехнулся Эго. — Не передергивай. Я всё ещё жду твоего решения. Помнишь? Антуан на секунду подумал, что до сих пор спит. — Ждёшь? Неужели? Ему было трудно поверить в то, что она говорит всерьёз. — Я давала тебе время подумать. И ты обещал перезвонить. Прошла уже неделя, дорогой мой. Пора определяться. — Вот как? — спросил, задумавшись, Эго. — Я, честно говоря, думал, что ты про это уже забыла… или нашла себе критика посговорчивее и подешевле. Нет? Жанна на какое-то время замолчала. И Антуан решил, что на этом разговор и закончится. Но — нет. Следующим, что он четко услышал, было: — …ох, ну, может, хватит ходить вокруг да около? Я с тобой максимально открыта. Эго, я серьезно. Хотела бы кого-то другого — позвала бы. И на тебя время не тратила… Антуан закатил глаза — его всегда бесило то, что каждый, с кем он изо всех сил пытался не общаться, наоборот лез, прямо в душу. — …приезжай ко мне в «Ледойен». Я готова пойти на уступки и на какие-никакие компромиссы. Слышишь? — продолжала Жанна. — Я согласна тебя выслушать. Не хотел быть собачкой на поводке — ты ею не будешь. Я всё понимаю — статус и прочее. Память о прошлых твоих заслугах. Мы договоримся, вот увидишь… — А если не договоримся? — упрямился Эго, хоть и осознавал, что в любой момент она может отказаться. А он, как наивный ребенок, попадется на удочку. Вернее — почти попался уже. — Что тогда? — Если ты не заломишь себе невероятную цену, то договоримся. Я предлагаю тебе не просто работу — партнерство. — Партнерство? — после её фразы глаза Эго полезли на лоб. — С чего бы вдруг ты стала мне предлагать стать частью столь сильной кулинарной империи, как «Ледойен»? Я ведь простой критик, а они, как ты недавно говорила, — никому не нужны. Разве нет? Ты точно не рискуешь, доверяя мне такую миссию? — Завязывай с демагогией, Эго! Приезжай, пока я не передумала. Антуан тяжело вздохнул прямо в трубку и глянул на часы. — Любой каприз за ваши деньги… — Что? — Я говорю — дай мне полчаса и пришли-ка своего водителя. — А на такси у тебя нет? — смешок Жанна всё же не смогла скрыть. — Для тебя — нет. Так лучше? — не остался в долгу Антуан. — Начинаешь качать права, Эго? — А ты начинаешь считать чужие деньги? — Собирайся уже, — хмыкнула Адсорбт, соглашаясь, как понял Эго, на всё. Или — почти на всё. — Жду. Антуан бросил трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла. Удивительно, как всё в этом мире переменчиво. И каким же он стал несобранным и неуверенным — не смог твердо сказать «нет». Как в первый раз. Почему, черт побери?! На что он надеется? Едва Адсорбт поманила его — он готов лететь, как бабочка на огонь?! Идиотизм. Зачем? А зачем это Адсорбт? Антуан давно пытался понять, как устроена логика этой дамочки, но не получалось. Полной уверенности в том, что она не обманет, не было. Но этот её жест весьма удивил его — она позвонила сама. И предложила поговорить. Надо же. Выуживая из шкафа свой любимый тёмно-синий пиджак, Эго раз за разом прокручивал в голове разные варианты их будущего «сотрудничества». И никак не мог составить цельной картинки. Он сомневался — теперь Антуан понял это. Но — в Адсорбт ли? Хуже, если в самом себе. Намного хуже. Эго испугался этого. И подумал, что, быть может, оттого он стал таким, что из головы не шел другой разговор. С другой женщиной. С той, к которой ему хотелось прислушаться, но всё, что она наговорила, показалось при дальнейшем анализе просто бредом. Когда Колетт перезвонила — это было ещё в прошлую среду, — то сперва, ни он, ни она, не могли нормально и пары слов сказать, а потом переключились исключительно на Адсорбт. И вдруг Тату вывалила такое, что и в страшном сне не приснится — Эго уже не знал, в порядке ли она и её рассудок, но понял — явно на пределе. И тогда ему в голову пришла мысль, — та, которую он долго боялся озвучить, — что, возможно, Колетт и правда лучше на время уехать из Парижа. Там и понеслось, — Тату, видимо, решившая, что по телефону реально помириться, начала заводиться снова, — новые обвинения, переходы на личности, слёзы и истерики. После этого Эго вообще пожалел, что решил набрать её, увидев пропущенные звонки… Он стоял в прихожей, собираясь выходить, как дверной звонок, которым пользовались крайне редко и то только посторонние, — резанул по ушам писком. Антуан, чертыхнувшись, открыл двери. Он не повернул головы, разглядывая себя в висящем на стене небольшом зеркале, и не сразу увидел незваного гостя. — Антуан… очень хорошо, что я тебя застал… Филипп Фрай стряхнул снежные хлопья с козырька зимней фуражки и сделал первый шаг за порог, не дожидаясь разрешения. — Извини, но я опаздываю на важную встречу. Собирался выходить, как видишь… — Придется отложить эту твою встречу. Есть важный разговор. — Я не могу отложить, — сморщился Антуан. — Что у тебя? Не подождет? — Нет. Сядем? Антуан поднял на него глаза, в которых явно любой бы прочел недовольство. Ещё какое недовольство. Но Фраю, похоже, было чихать на всех, кроме себя. — Хорошо, будем говорить стоя… — У меня сейчас нет времени, я на самом деле рад бы, но… — Это касается дела твоей матери. Антуан стал внимательнее. — Что-то новое вскрылось? — Да, представь себе. — Говори. — Ты же торопишься… Фрай медлил. — Слушай, хватит — говори и всё! — Ты один? — Фрай принялся выглядывать. Антуан кивнул, отвечая утвердительно. — А мне вот мне срочно нужен твой дворецкий. Гильднстер Розенкранц. — Я его уволил, — с неохотой произнёс Эго, расстраиваясь даже, что информация, которую он готов был услышать оказалась такой «пустой». — Это… всё? — Что значит «уволил»?! — вскипел Фрай. — Когда, и как, и почему?! Почему я не в курсе? — А я, что, отчитываться должен что ли? — поразился такой логике Эго. — Давно? — нахмурился Фрай. — Уволил-то? — Ну, неделя уже… — Черт побери! — А что случилось? — Он может быть замешан в убийстве твоей матери! Эго несколько раз изменился в лице. Он сразу почувствовал, как липкий пот течет по спине. Холодные капли. Будто стаявший снег. — Ещё раз? — Он, когда уходил, вернул тебе ключи? — Какие ключи? — Ключи от дома. Антуан задумался. — От дома матери? — Да. — Кажется… — Можно мне их увидеть? Антуан, наплевав на то, что он опаздывает, сходил в кабинет. Принес ключи. — Так я и знал… Фраю хватило буквально пары секунд. — Что? — не понял сразу Эго. — Видишь, что они новые? Антуан только сейчас рассмотрел ключи. — Какого… черта… они… — Да, судя по всему, моя версия подтверждается… — Какая версия? — сглатывая, спросил Эго. — Ключи находились у него с того самого момента, как он начал у тебя работать? Верно? — Ну, да, в принципе… от её дома… находились… потому, что они… — …общались — я знаю, — кивнул Фрай. — И вот в чем дело, Антуан… твой Розенкранц вовсе не такой белый и пушистый каким хочет казаться… Эго не мог не согласиться. — …ты не в курсе, не терял ли он ключики-то? — Нет. Во всяком случае, мне никогда не говорил… Фрай весьма нагло ухмыльнулся. — Не терял. Правильно. Эго хмыкнул. — А всё почему? — продолжал нагнетать Фрай. — Без понятия… — Потому, что делился этими ключиками… угадай, с кем? Эго замер, не сводя с полицая глаз. — Помнишь ту мутную историю с брелками, которые нашлись в траве? — Да, и что? — Эго нервничал всё больше. — Какая разница сейчас?! — А такая — один из них, я уверен, что с ключей, которые когда-то принадлежали Розенкранцу. Понимаешь меня? — А второй брелок? Клаусу? — Да, и угадай почему это так? Эго сжал губы, качнув головой. Он не хотел ничего угадывать. — Да потому что — ключи эти давала им твоя мать. Но ключами Розенкранца активно пользовался ещё один человек. Не Клаус. У того свои были. — И кто тогда? — Тот, кто отравил твою мать, Антуан. — По-твоему, Розенкранц специально давал ключи, чтобы убийца мог запросто проходить в дом?! То есть — Розенкранц — прямой соучастник? — Я не сказал, что ключи он давал добровольно… во всяком случае, не всегда. Эго вдруг показалось, что он абсолютно потерял нить разговора. — Помнишь, что нашлись следы крысиных лап на одном из брелков? Антуан вспомнил тот неприятный разговор, осадок от которого до сих пор сидел внутри. — Так вот — именно крыса своровала ключи у Розенкранца. Я так думаю. Крыса носила их человеку. Тому самому. Своему хозяину. Которому, вероятно, и кольцо Звездочета понадобилось… А в те дни, когда был подсыпан яд твоей матери, Розенкранц находился здесь, в Париже. И в её доме. Мы нашли генетический материал под ногтями твоей матери. Эпителий и несколько капель крови. Они принадлежит Розенкранцу. Она, скорее всего, поцарапала его… — Она? Моя мать? Может, крыса? Та самая? — Слушай, что ещё выяснилось… помнишь, я говорил про те гнойные выделения, которые наша крыска-Лариска оставила на простыне и на стакане Звездочета? Эго расстегнулся — стало невыносимо жарко. — …так вот — мы всё это дело отправляли на экспертизу… Фрай достал из папки исписанный лист. — …в гное есть частицы слюны. Собачьей слюны. Вероятно, что твоя собака, которая была отравлена, как мне рассказали, пыталась не пустить злоумышленника в дом. То — есть крысе был нанесен удар когтем или — зубом. По глазу, скорее всего. Пес не пустил крысу, которая как раз тащила ключи… И та их потеряла… Вернее, это брелок остался в траве, а ключи… уплыли… вместе с крысой. В брелке был яд… Антуан не знал, что после такого можно сказать. — Розенкранца могли подставить — я не отрицаю, и всё же… стоит рассмотреть все версии. — Фрай выдохнул. — А то, что он не сказал тебе о том, что ключей у него больше нет, и о том, что приехал он на несколько дней раньше, чем ты его позвал… очень даже странно, согласен? — Ты думаешь, что он и убийцу знает? — Я в этом уверен. — А ты уверен, что это не Клаус? — Более чем, Антуан, — сказал Фрай. — Да, у него был мотив, но… — Допустим… но… как найти эту крысу?! Как выйти на её хозяина?! — Это пока задачка… — Так решай эту задачку! — сверкнул глазами Антуан. — Я решаю. Поверь. — Фрай выдержал зрительную атаку, не моргнув. — Но есть и другие, вообще-то. Например, каким образом у Макса Де-Троя, если помнишь такого, оказался один из алмазов, украденных давным-давно из короны, хранящейся в Национальной галерее? Эго снял было очки, но затем надел их обратно. — Меня это совершенно не волнует. Не сейчас, во всяком случае… — Именно эти алмазы, как утверждают многие завидощие, лежат под домом твоей матери, Антуан. — У тебя есть уже версия? — Есть одна… — Вот её и проработай… — Тебе, разве, не интересно? — Нет, — на сей раз Эго начал застёгивать пальто, собираясь на выход. — Всё равно это лишь выдумки. — Ты сам прекрасно знаешь, что не выдумки… — Вы же ничего не нашли, забыл? — перебил Эго. Фрай согласился, но лишь отчасти. — Верно. Мы там ничего не нашли, но… я подозреваю, что все было уведено до нас. Ага? — Это как так? — Вильгельм Торнтон, отдавший вам домик, знал местоположение алмазов. А ещё об этом знала твоя мать… — Откуда такие сведения? — ощерился Антуан, будто Фрай посмел оскорбить его лично таким заявлением. — Откуда?! — Я допросил Торнтона. На больничной койке. Он пришел в себя. Состояние стабильно-тяжелое. Но даст Бог — выживет, — ответил Фрай. — Так вот — из его показаний я много чего узнал… например, то, что твоя мать некогда отказалась вступать с ним в отношения, и даже щедрое вознаграждение в виде нескольких алмазов не заставило её изменить решения. Тогда-то и начались ваши скандалы из-за собственности — Торнтон психанул и решил вас выселить, помнишь такое? Ты мне сам рассказывал… Антуан промолчал. — …потом он перепрятал алмазы, будучи уверенным, что никто ничего не видел и не знает… — И никто ничего не узнал? — Пока неясно. Вероятность, что твоя мать могла случайно найти алмазы, если он из неглубоко зарыл… есть, хоть и крохотная… — И что ты мне хочешь этим сказать? — усмехнулся Эго. — Что моя мать нашла алмазы и спрятала их сама? Или вовсе продала кому? Или — что Торнтон такой идиот, что прятал дважды почти в одном месте?! — У него могли найти ещё быстрее — братец Виктор. Он-то никогда не дремал, знаешь ли. — Слушай, это всё, конечно, увлекательно и весело, но… — Мы нашли в твоей комнате под полом, в нише, старинный ящик. И выяснили, что он принадлежал как раз Торнтону. — Фрай не желал так просто уходить. — Ты никогда не видел в этой нише чего-нибудь необычного? Не находил случайно что-то? — Нет, — отрезал Эго. — Ничего. По глазам Фрая стало ясно, что на полное доверие рассчитывать, увы, не придется. Антуана взбесило это, и он громко фыркнул совсем как лошадь. — Напрягись, прошу, просто очень важно… Фрай не договорил — у Эго зазвонил мобильный. Он не стал выслушивать нотации от Адсорбт, быстро буркнул пару слов, что «уже выходит», и отключился. — Прости, мне правда пора. Я загляну к тебе в участок на днях… — А куда ты сейчас? — тут же пристроился за ним Фрай. — Деловая встреча. Антуан пропустил гостя вперед и запер двери. — Встреча с кем? — въедливо спросил Фрай. — Этого я сказать не могу… — Антуан, я… знаю кое-что, о чем ты, вероятно, не захочешь слушать, но… — Так не говори, если ты наперед знаешь, что я не захочу слушать. Не порти мне и без того паршивое настроение. — Это твой отец звонил? Антуан замер на полушаге. Умению задавать неудобные вопросы «по-коповски» Антуан всегда завидовал. И хоть его умение, как кулинарного критика, тоже вполне могло поставить в неловкое положение, Фрай в этой битве выиграл бы всухую. — Нет. И с чего ты взял, что это мой отец? — А он, разве, не приехал в Париж? — невинные глазки так не шли Фраю, но он всё равно постарался состроить их как можно правдоподобнее. — У меня другая информация, знаешь ли… — Откуда мне знать, приехал он или нет… — Оттуда, Антуан, — теперь Фрай говорил серьезно и с долей подозрения. — Я отследил, что недавно тебе была прислана телеграмма с открыткой. Из его старого дома в Мюнхене. А за несколько недель до этого он и сам рванул из страны… Эго возобновил шаг, стараясь казаться невозмутимым. — Мы не общаемся, если ты об этом. И никогда не общались. — Ты не беги впереди паровоза-то, начнете ещё общаться… в курсе, зачем он приехал? — Мне нет дела до этого. Антуан, конечно, соврал. Ему было дело. И тогда, и сейчас. Особенно сейчас. Сразу после того, как они поговорили. Да, был один-единственный телефонный разговор, в котором его отец выражал крайнюю заинтересованность в том, чтобы встретиться и «что-то там» обсудить. Эго сразу же ответил отказом. А теперь вдруг подумал, что, может, и зря. — Его пора объявлять в международный розыск, Антуан. Твоего отца. Эго, выходя из подъезда, оглянулся на Фрая, хромающего за спиной. — Что же такого он сделал? — Не прикидывайся. Ты же взрослый человек. Ты должен знать, кто он и что он. Эго лишь вяло кивнул, уже считая минуты, когда же наконец они дойдут до стоянки. И Фрай отвалит. Сейчас Эго меньше всего волновал его собственный папаша. Нужно хотя бы стерву-Адсорбт не упустить. — Если вы общаетесь, но ты не хочешь мне рассказывать, то… — И ты, вроде, Фрай, взрослый человек. Сам подумай — на кой-черт мне лишние проблемы? Я знать его не желаю! — Антуан, ты не понимаешь… — Ты лучше Розенкранца мне достань. И выясни, что он делал в доме моей матери в тот день, когда её отравили. А потом будешь заниматься прочими сысками, — вынес вердикт Антуан. — Когда у тебя будут стопроцентные доказательства чьей-либо вины, то… будем говорить серьезно. А я уже неслабо опаздываю — пойду побыстрее. Удачи! Фрай ещё что-то сказал, но Эго уже не слышал, что именно — он залез в уже распахнутую дверцу, и водитель, сетуя на то, что Адсорбт будет недовольна исключительно им, нерасторопным идиотом, порулил в «Ледойен». Особых радостных чувств Антуан при виде старой кошелки не испытал, но то, что его встретили в «Ледойен» как легенду, благоговейно смотря вслед, слегка подогрело душу. Шикарные по площади залы и шикарный интерьер — Эго эстетически как никогда любил это место, вот только… бывать ему здесь приходилось всё реже в последние годы. Адсорбт его не торопила — дала вволю погулять по зимнему саду. — Ну что, посмотришь и свой кабинет сразу? Эго снова был удивлён тем, что она с такой уверенностью говорит о каких-то кабинетах, когда у них ещё даже словесного уговора не было, не то что письменного соглашения. — Ты не торопишь события, часом? — он всё же прошел за ней. — Я ведь могу отказаться. — Я уверена, что ты этого не сделаешь, — Жанна толкнула дубовую дверь. — Проходи, осматривайся. Я пока велю, чтобы накрыли нам… — Я и не знал, что ты увлекаешься моей биографией и творчеством, — выделил интонацией последнее слово Эго, когда она вернулась. — Что тут делает эта книга? И мои заметки? Жанна кокетливо дернула плечом. — Между прочим, я тебе уступаю самое шикарное место — мой бывший кабинет. Сейчас я сделала ремонт в другом крыле и там обосновалась. Вещи ещё не все перенесла… Антуан снова глянул на книгу о самом себе. — Всё, что тут написано, было давно и по большей части — неправда… — Ты, что, Эго, оправдываешься сейчас? — заулыбалась тут Адсорбт. — Перестань. Я сама в состоянии разобрать, где ложь, а где — нет. И вообще — это ж только поверхностное знакомство. Чтобы понять, как ты у нас устроен, нужно гораздо больше времени… — А ты, я вижу, подготовилась к этой встрече? — Надеюсь, что и ты подготовился, Эго. — Жанна внимательно посмотрела ему прямо в глаза. — Халтуры мне не надо. С такими у меня короткие разговоры. — Ты хоть условия озвучь, для начала… — С этим всё просто, — махнула рукой Жанна. — Идем. Антуан отметил, что проголодался, но не хотел, чтобы великолепно благоухающая еда затмила ему глаза — с Адсорбт нужно быть на чеку. А уж во время каких-то переговоров — особенно. — Что, неужели не попробуешь? — Жанна отправила восвояси официанта, который хотел за ними поухаживать, и принялась открывать бутылку вина самостоятельно. — Это мой новый рецепт. Запечённый картофель с индейкой в соусе… — Готовила тоже ты? — уточнил не зная, зачем, Эго, поправляя очки. — А как же, дорогой мой! Для тебя же старалась! — Тогда — попробую. Обязательно… — Пробуй, пока не остыло. — Слушай, политес-политесом, но… перейдем к делу? — Эго не притронулся к столовым приборам и сложил руки на коленях. — Как скажешь! — послышался звук вытащенной пробки. Жанна приподняла бутылку в жесте вежливости и разлила вино. — Но я сперва хочу услышать окончательный ответ: ты согласен со мной работать? Крылья носа у Эго чуть дернулись. — Смотря на каких условиях… — Они будут очень простыми, — Жанна пригубила вино, чокнувшись со стоящим на месте бокалом Эго. — У тебя есть два пути, Эго… либо мы подпишем начальный годовой контракт, и все дополнительные условия будут прописаны там, либо… не будет контракта, но ты отдашь мне свой крысиный уголок в пользование, с последующим правом собственности, и это будет считаться гарантией того, что ты никуда не денешься, прихватив мои денежки… — Не стоило ждать чего-то нового, верно? — усмехнулся Антуан. — И ещё… я не совсем понял — про какой такой мой уголок идет речь? — Про твой ресторанчик. «Рататуй», кажется, — Жанна снова поднесла свой бокал к его, но Антуан специально отодвинул посудину к самому краю стола. — Что? — Ты хочешь, чтобы я отдал тебе в аренду «Рататуй»? — Да, именно. — И в случае… — …в случае невыполнения каких-либо обязательств передо мной, ты лишишься его, да. Ты всё верно понял, — подсказала Жанна. — А чего ты так побледнел? Эго? Что, это не входило в твои планы? Антуан долго молчал и затем залпом опрокинул в себя бокал. — Признай, Эго — прибыли там никакой. Тебе нужны вложения. — Это не твоё дело, что мне нужно… — Боже, какая драма! Эго, ну не думал же ты на полном серьезе, что я дам тебе волюшку-вольную творить у себя в ресторане? — Да-да. Я так и понял. Контракт свяжет меня по рукам и ногам на ближайший год, но и второй план ни капли не лучше… Антуан резко встал, собираясь уходить. — Благодарю ещё раз за предложение… — Стой-стой-стой! — Адсорбт тоже вскочила. — Ты куда? — Сделки не будет. И это мой окончательный ответ. Ты его хотела? Ты его получила. Всех благ, Адсорбт! — Ладно! Подожди! — она всеми силами пыталась его задержать. — Я смягчу некоторые пункты в контракте, если это тебя… — Не нужно. Я не собираюсь заключать с тобой контракт, — мотнул головой Эго. — И работать тоже. Жанна сокрушенно взмахнула руками. — Я всё понимаю, но… ты не торопись рубить концы, ты подумай — если будешь хорошим мальчиком, и мы подружимся, то… будешь спокойно работать у меня, и получать неплохие деньги. Поднимешь себе имидж. Когда я решу, что с тебя хватит — отпущу… и, быть может, не придется тебе мне ничего отдавать! — Сократи срок действия контракта, — тут же выпалил Эго, чувствуя её слабину. — Сократить? — в своё время Адсорбт уловила его сомнения. — - Насколько? — До полугода… — Ты сбрендил?! — Нет. Я всего лишь хочу иметь право голоса в определении стратегически-важных для ресторана задач. Что скажешь? — А я не понесу потом убытки из-за твоего голоса, а?! — Адсорбт ещё колебалась. — Ну, мы же будем партнерами, не забыла? — зловеще улыбнулся Эго. — Это ж твои заморочки. — Мне всё равно нужны будет гарантии, ты понял? — У тебя будут гарантии. В виде моего честного слова и даже автографа в контракте. Этого мало? — Ты согласен на контракт? — глаза у Жанны загорелись. — Да? Эго кивнул и сказал: — На полугодовой. — И отдавать мне «Рататуй», но при этом оставаться не обремененным контрактом, ты не хочешь? — А вот это — нет. Ни под каким соусом, — он посмотрел на тарелку. И живот предательски булькнул. — Это моё детище… и кто знает, как и когда он мне пригодится… — Да уж — детище… скажи лучше, что боишься остаться у разбитого корыта? Так и так останешься, если вздумаешь меня облапошить… — Когда подписываем? — оборвал её помрачневший Эго. — Завтра. В полдень. В последний день уходящего года. Я приглашу нотариуса. — Тогда до завтра! — Антуан круто развернулся, скрипнув подошвами, и вышел. И почему ему казалось, что в случае удачной сделки с Адсорбт его душевное состояние улучшится? Черт его знает. Антуан выходил из ресторана ещё более подавленным, чем раньше. Решая, стоит ли вызывать такси, Эго огляделся по сторонам. И тут его взгляд зацепился за знакомую машину на парковке. — Сигаретки не будет, мсье? Антуан чуть на месте не подскочил, когда сзади к нему подкрался чертов Сорель. — Тош, привет, это я всего-то. Ты испугался? — Что ты здесь делаешь? Слежку за мной устроил? — Эго повернулся и смерил мужчину гневным взглядом. — Какого хрена, а?! — А я тебе скажу какого… помнишь, эта старая вешалка мне фотосессию заказывала… — И что, тебе так понравилось, что ты решил продолжить, но теперь на её территории? — издевательским тоном вещал Эго, чиркая зажигалкой. — Ну, в чем-то ты прав — мне понравились деньги, которые она мне отвалила. И ещё отвалит. Я же теперь на неё работаю… Эго поперхнулся дымом сигареты, которую уже закурил, и закашлялся. — И тут вот ходят слухи, что ты тоже скоро будешь в нашей команде. Так? — И чем же я так провинился, не скажешь? — Антуан горько усмехнулся. — В смысле? — Надо было отказываться. Может, ещё не поздно? Пойти и сказать этой алчной суке, что я не участвую в ваших играх? — А жалеть не будешь? — Теперь точно нет… — Три «ха-ха»! — Отвали, ладно? Сорель на мгновение застыл. — Тош, ну чего ты в самом деле… взбодрись! Скоро твои дела пойдут в гору. Это просто черная полоса… кстати, ты со своей Колетт не помирился? — Повторю в сотый раз — тебя это не касается! — Антуан выкинул бычок в снег мимо урны. — И хватит о ней! — Хватит, так хватит, — сразу согласился Сорель. — Подбросить, может, куда?  — Я сам доберусь. — Опять надираться поедешь? Как тогда? — Зря я тогда к тебе вообще обратился… — Конечно, жрал там в одно горло, и плакался у меня на плече, как тебя все заебали… — Всё, заткнись, — отмахнулся Эго. — Это была минутная слабость. — Ну да, ну да, — кивнул Сорель, разводя руками. — Пошел я на хер, так? За всё хорошее? — Особенно за него, знаешь ли. — Мне надо будет смотаться в Нью-Йорк к своим на каникулах… — Поздравляю, — безэмоционально сказал Эго. — Поехали вместе? Антуан поджал губы и качнул головой. — Мне явно будет не до поездок — работать надо. У этой клячи не забалуешь. Я в кандалах на полгода теперь. — Контракт? — Он самый… — У меня тоже. На год даже. Эго понимающе вздохнул. — Зато как оттарабаню своё — стану миллионером! — Серьезно? — Эго приподнял одну бровь. — А, может, станешь нищим? — Не, ну меня-то она не кинет! — Ты уверен? Сорель не отнесся к его словам серьезно. И Эго не стал больше ничего говорить. Слепые тоже должны когда-то прозревать. — Слушай, мне сейчас до театра надо сгонять — забрать там реквизит к завтрашнему маскараду новогоднему… погнали, а? Закину тебя домой заодно! — Сорель похлопал его по спине. — Давай! — Я на такси… — Ты проторчишь в пробке столько же, сколько мы ехать будем туда и может обратно успеем! — Почему это? — Потому что — на подъездах к центру вон все стоят — авария… Антуану вдруг стало себя даже жаль — он снова не смог возразить. Ждать Сореля пришлось долго. И Эго, конечно, был раздражен, уже зная, что тот просто затащил его в свою колымагу, чтобы подольше не отпускать. А ещё он был уверен, что это часть плана. Садистского плана по соблазнению. За Сорелем не заржавеет. Главное — не напиваться больше в стельку. А то отходняк после последней попойки был слишком тяжким. — Тош, слушай, ты завтра-то что делаешь? — Для тебя я — самый занятой человек в мире. Всё? Вопросов больше нет? — Эго пристегнулся. — Поехали уже. Тебя только за смертью послать, я смотрю. — Я всего лишь хотел, чтоб ты пришел на ночной корпоратив… ты же тоже теперь в «Ледойен». Не оставляй меня наедине с этой вешалкой, а? Тоша! — У тебя там в реквизите мантии-невидимки нет? — Нет… — Тогда я не приду, — сказал Антуан, уставившись в окно. Когда они уже подъезжали к дому, мобильный Эго зазвонил, нарушая почти мертвую тишину салона. Увидеть на дисплее незнакомый номер Антуан не ожидал. И вообще не хотел отвечать. Но все же клацнул на «принять». — Это я… Колетт там рядом с тобой? — голос Байо стал для Антуана просто пыткой. И его первый же вопрос почему-то вызвал взрыв в кратере вулкана. — Рядом она? Позови! Захотелось послать его матом. И отключиться. Но не позволило воспитание. Или — просто язык так зачесался, что было всё равно, что именно сказать, главное — не пасовать сразу. — Для начала, какого черта ты мне звонишь? Я тебе, что, справочное? У Колетт есть свой мобильный телефон… — Заткнись, нахер!!! Она не берет трубку… Антуан стиснул телефон в пальцах так, что стало больно запястью. — Ты её когда в последний раз видел?! Новый вопрос от Байо показался верхом наглости. Антуан задохнулся. Этот слизняк ещё смеет спрашивать, когда и что?! При том, что сам же сделал всё возможное, чтоб они поссорились?! — Слушай ты… Антуан не успел договорить до конца и даже расстроился от этого — Байо бы полезно было выслушать парочку отлично характеризующих его гнилую душонку слов. Однако всё пошло совсем не так — Байо принялся орать что-то про аварию. Про мотоцикл с грузовиком. Про какую-то женщину. Сперва было сложно понять, что вообще имеется в виду. Но потом… Потом, когда ярость немного отступила, Антуан просто рванул дверцу машины, затормозившей на светофоре, и выскочил на заснеженную дорогу, ничего не видя кругом. Он слышал, как Сорель зовет его и называет «психом конченным», но до таких пустяков ему уже не было дела. Антуан с самого детства так не бегал. Да и в детстве — едва ли. Удирая от деревенского хулиганья, он всегда выбирал самый сложный маршрут — через чащобу леса, чтобы уйти по одному ему ведомым тропинкам. А здесь он несся прямо по дороге, вообще не соображая, что его в любой момент самого могут сбить к чертям. Нет, все же водители тормозили, сигналили и тоже что-то орали. Кажется, что «снимут на камеру» и что «он за это ответит». Сердце колотилось как бешеное где-то в горле, мешая нормально глотать. В правом боку так кололо, что можно было согнуться пополам и не разгибаться больше вообще. Дыхания не хватало. Ноги наливались свинцом. Перед глазами мелькали черные точки. Когда Эго добежал до перекрестка Сент-Любек, он несколько десятков раз пожалел, что когда-то начал курить. И только эти примитивные и идиотские совершенно сейчас мысли спасали его от других — самых страшных… Антуан, ещё не переведя дух, вдруг почувствовал себя беспомощным ребенком, когда только увидел место аварии — ему показалось, что он остался один в целом мире. Один. Совсем. Навсегда. Ужас сковал его за считанные секунды. Стало подташнивать и перед глазами всё поплыло. И сейчас он бы отдал что угодно только за то, чтобы увидеть здесь, где-то поблизости, хоть одного знакомого ему человека. Пусть даже это будет… — Мсье, у вас шок… вы… близкий человек погибшим? Их уже увезли в морг… я могу сказать полицейскому, чтоб он вас отвез? Антуан слышит голос одного из работников полиции, который удерживает настырного весьма и весьма человека, лезущего прямо за красную ленту. — Я должен увидеть… там… где… мотоцикл… Это Байо. Пусть даже это будет Байо. Сейчас не это важно. И Антуан, словно питбуль в последнюю кость, вцепившись в его спину взглядом, тоже подходит ближе. — …ещё один! Куда?! Назад! Вам что тут, медом намазано! — орет грозный на вид полицай. — Назад, живо! Тут Байо поворачивает голову, и они встречаются взглядами. Антуану сразу становится легче дышать. Хоть на маленькую толику. Легче. Потому, что этот сраный Байо всё сейчас прояснит. И, может, переживать не из-за чего. Может, это просто дурной сон. — Так, вы оба… выйдите за ограждение. Немедленно. Антуан послушно делает шаг назад. Он специально не сводит глаз с Байо. Потому что, посмотреть вниз — страшно. Туда, где лежат обломки мотоцикла. Всё, что интересует сейчас Эго — это хоть какие-то доказательства того, что здесь погибла именно Колетт. Только он уверен, что таких доказательств не будет — она не могла покинуть его. Не могла умереть. Нет. Только не она. Только не так. В конце концов — у многих женщин в Париже есть мотоциклы. Верно? И плевать, что марка совпала. Плевать на то, что он её как-то предупреждал. Плевать. Даже на то, что год рождения у погибшей здесь девушки такой же. Плевать на целый свет, лишь бы Колетт была жива. — Документики ваши можно? Эго шарит в карманах, но паспорта там нет — он не взял его, когда отвлекся на Фрая. — Что, нет? Какая досада… — Н-нет… — Мсье, вам придется проехать с нами в участок… вы… слишком похожи на человека, которого сейчас разыскивает весь Интерпол… Антуан не может сразу врубиться, о чем он вообще. — Нам нужно в морг! — Байо на удивление выручает. — Слышишь! Горилла! В морг! — А вы так туда не торопитесь, уважаемые, — полицейский смотрит на него исподлобья. — Все там когда-то окажемся. Ну и за хамство работнику при исполнении, мсье, штраф положен, да? — Я сказал, отвези нас в морг, на опознание! Ты тупой или нет?! Сержантик! Кем ты себя возомнил?! — Езжай один, — хватаясь за ноющее сердце, говорит Антуан, понимая, что Байо только волю дай — устроит тут цирк. — Езжай. Не трать время. Потом сразу позвонишь. Или — приедешь в участок. Спроси там Филиппа Фрая… Антуан наблюдает, как Байо, ещё немного попререкавшись с полицейскими, всё же договаривается с одной патрульной машиной из окна другой.