Забытые клятвы

Сукуна провел рядом с женой всю ночь, беспокойно шевелясь на влажной простыне. Одеяло пахло сыростью, а холод, проникавший в палатку, пробирал до костей. Мужчина вздохнул и крепче обнял свою супругу. Сэйери спала, погрузившись в мир своих собственных сновидений. Дыхание стало спокойным и размеренным. Перед ним замелькали образы и воспоминания, которые, казалось, были надежно спрятаны в самых потаенных уголках его темной души. Знакомый голос расколол сознание, глаза резко распахнулись. Послышались быстрые шаги, гулким эхом отдававшиеся от деревянного пола энгавы. Женщина едва поспевала за ним, ее движения стесняла узкая юката, но он и не собирался сбавлять темп. Она запнулась, и юноша замер, повернув голову в ее сторону. Мгновение две пары горящих алых глаз смотрели друг на друга, не решаясь сделать следующий шаг, как вдруг на губах женщины расцвела улыбка. Во сне Сукуна сжал простынь. Сколько лет ему тогда было? Тринадцать или четырнадцать? Его отросшие волосы спадали на лоб, и юный маг повернулся лицом к саду, чтобы мать могла видеть только часть его профиля. — Отец хочет с тобой встретиться, — послышался тот же голос. — Почему ты не рад? Красные глаза скользнули куда-то вдаль и остановились на старом клене и горе сложенных под ним золотых листьев. Он тяжело вздохнул, его грудь поднялась и опустилась, а руки под плотной неудобной тканью неловко зашевелились в попытке нащупать кинжал. — Я больше не желаю видеть этого старика, — шепнул юноша, вдыхая прохладный осенний воздух. — Никогда. Он не мог видеть, но понял, что уголки губ женщины дрогнули и немного опустились. Ее взгляд, вероятно, был направлен туда же, куда смотрел ее сын. Она подошла ближе, и парень среагировал быстро: он невольно дернулся, ощутив прикосновение ее пальцев к своему плечу. Прежде чем она успела коснуться его всей ладонью, маг перехватил тонкое женское запястье и посмотрел на мать. — Я уже говорил тебе, что не хочу его знать, — произнес молодой Король Проклятий. Он говорил тихо и спокойно, а его рука, сжимавшая чужое запястье, расслабилась. — Мне достаточно... тебя. Женщина вздохнула, покачав головой и произнеся имя своего сына — имя, которое Сукуна так давно не слышал. Рыжеволосая, одетая в чересчур простое одеяние для наложницы аристократа, она смотрела на мальчика, но вдруг оглянулась, услышав шум. Взглянув туда же, куда и она, маг увидел во дворе группу служанок. Девушки суетились, развешивая белье, однако сердце его не дрогнуло при виде них. — Мне пора, — сказал он и поспешил уйти с веранды. Буйство осенних красок вокруг создавало впечатление, что он и его мать теряются среди всего этого красного великолепия, становясь похожими на кленовые листья вокруг. — Таке ждет. Она протянула руку, чтобы задержать его, поговорить с единственной родной душой, но он не желал более оставаться. Хотя юноша шел быстро, от внимательного взгляда матери не ускользнуло — ему некомфортно в плотном одеянии. — Может быть, стоит пошить для тебя женское кимоно? — тихо предложила она, смутившись собственных слов. Мальчик остановился немедленно, и женщина поняла, что не ошиблась в своих подозрениях. — В одежде с более широкими рукавами тебе будет удобнее. Холодный ветер ударил в лицо, и молодой маг почувствовал запах дождя. Капли застучали по изогнутой крыше особняка, вдалеке раздался раскат грома, от которого острые плечики служанок задрожали. Юноша молчал, закусив губу и хмурясь. Больше всего на свете ему хотелось уйти отсюда как можно дальше, но тренировка, похоже, уже была испорчена из-за плохой погоды. Герой сновидения повел плечом, и его руки под слоями темного кимоно снова пришли в движение. Предложение матери задело сильнее, чем он ожидал. Слова проникли глубоко внутрь, и боль от того, что он с досадой вонзил ногти в одну из своих правых рук, отразилась на бледном лице. — Глупая... Сэйери медленно открыла глаза, услышав сонный голос Сукуны. Она пошевелилась, пытаясь приподняться, но ее супруг, словно прочитав ее мысли, вздрогнул во сне и прижал жену к себе еще крепче. Сэйери почувствовала, как мужчина уткнулся носом ей в затылок и глубоко вдохнул, тихо что-то шепча. — Глупая? — повторила девушка вслух, ощущая, как дыхание Рёмена постепенно восстанавливается, а его хватка на хрупком женском теле ослабевает. Она моргнула несколько раз и посмотрела на полог палатки, через который пробивался солнечный свет, и яркие утренние блики отразились в голубых глазах. С губ девушки невольно сорвался вздох, и она подтянула к себе ноги. Их импровизированная постель на первый взгляд была удобнее, чем мог предложить военный лагерь, однако спать на горе тряпок и шкур показалось аристократке диким. Сэйери не собиралась морщить носик и пообещала себе стойко вытерпеть все неудобства, но, пока Сукуна того не видит, разрешила себе нахмуриться. — У-у-у-ф-ф-ф, — простонала она, чувствуя, как по спине между лопаток стекают капли пота. Сэйери не могла решить, стоит ли просить генерала о возможности умыться. С одной стороны, ей не хотелось жаловаться, но с другой — состояние тела все еще оставляло желать лучшего. Бедра болели после долгой поездки верхом, кожа потускнела, а похлебка из дикого кабана никак не вписывалась в привычный рацион такой благородной женщины, как Сэйери. Она поджала губы, пытаясь найти подходящие слова, чтобы выразить свой дискомфорт, но стоило ли это делать? Сукуна не будет над ней насмехаться, хотя она уже могла представить, как маг самодовольно улыбается, услышав слова раскаяния. Тогда Сэйери будет практически невозможно доказать, что она поступила правильно, ослушавшись Короля Проклятий и приехав сюда. Она снова пошевелилась и повернула голову через плечо. Сильнейший маг спал, его мышцы оказались расслаблены, а дыхание было ровным и спокойным. Взгляд Сэйери упал на его губы, затем переместился к рассеченной левой брови. При виде спокойного выражения лица Сукуны что-то в ее сердце дрогнуло, и она мягко улыбнулась. Еще семь лет назад та юная девочка не могла и представить, что она не будет ненавидеть Короля Проклятий — мужчину, что отнял у нее прошлую жизнь, и не станет проклинать день, когда он победил Годзё. Но вот Сэйери здесь, добровольно лежит с ним в одной постели и с нетерпением ждет, когда ее супруг откроет глаза. Сукуна вдруг широко зевнул, потягиваясь. Его нижние руки по-хозяйски сжали талию девушки, и маг очнулся после сна, встретившись взглядом с Сэйери. — Ты такая хорошенькая, когда просыпаешься, — шепнул Рёмен слегка хриплым голосом, перебирая ее светлые волосы, которые немного спутались за ночь. Сэйери неожиданно для самой себя почувствовала, как румянец заливает ее бледные щеки. Голос Сукуны был таким глубоким... Иногда ей хотелось, чтобы он говорил вечно. — Вам что-то снилось? — тихо спросила Сэйери, когда маг ослабил хватку и она смогла повернуться к нему полностью. — Вы говорили во сне. Кончик ее чуть вздернутого носика коснулся его прямого и ровного носа, и мужчина охотно подвинулся ближе, позволяя девушке дразнить его. — Кажется, снилось, но я уже ничего не могу вспомнить, — ответил Рёмен, посмотрев в сторону, а затем встал с постели. — Поднимайся. Сэйери кивнула, но слишком резко дернулась. От этого движения поясница отозвалась острой болью. Девушка поморщилась, ощутив последствия своей не самой удачной поездки верхом. В какой-то момент седло сдвинулось, и несколько часов она ехала в неудобном положении, стараясь не обращать внимания на боль. В конце концов она решилась пройтись на носочках по жесткому полу палатки, закутавшись в одну из шкур. Мех оказался мягким и теплым. Сэйери не знала, какому животному он принадлежал раньше, но предположила, что, вероятно, серому волку. Она шагнула ближе к супругу и наблюдала, как он потягивается, под его кожей перекатывались мускулы, и Сэйери было тяжело отвести взгляд. Маг накинул темное кимоно и небрежно завязал пояс. Холод не волновал Сукуну, и он не собирался кутаться в теплое одеяние, как Сэйери. Мужчина повернулся к ней лицом, посмотрел на Сэйери и, заметив, как она любуется им, усмехнулся. — Нравится то, что ты видишь? — он задал вопрос, подходя ближе. — Непростительно так смотреть на своего мужа. — Хм? — она выгнула бровь, явно не оценив его шутку. — Иной раз и Вы смотрите на меня с вожделением, никого не стесняясь, — буркнула девушка. Сэйери отвернулась, но успела заметить, как Сукуна тихо вздохнул. Задела ли правда его непомерную гордость? Кто знает. Они уже собирались выйти из палатки, когда Рёмен отодвинул плотную ткань полога. В воздухе витал запах хвои. Яркий свет, отражавшийся от выпавшего за ночь снега, заставил Сэйери зажмуриться. — Мы, случайно, не ожидаем принца или принцессу? — шутливо спросил Король Проклятий, глядя на нее алыми глазами и обводя взглядом женскую фигуру. Девушка крепче натянула на себя мех и ответила: — Нет. Я не... беременна. Она закусила губу, и Сукуна почувствовал укол вины, подумав, что зря заговорил об этом. Его рука мягко коснулась ее поясницы и задержалась там. — Мне показалось, ты стала более своенравной и капризной, — на лице мага снова появилась ухмылка. — Поэтому я не хотел, чтобы ты подвергала себя опасности. Несмотря на морозное утро, от его крепкого тела исходил жар, словно он только что закончил тренировку, а не проснулся несколько минут назад. Сэйери широко распахнула глаза, почувствовав, что объятия Рёмена были особенно крепкими, но при этом невероятно нежными. — Вы разочарованы во мне? — спросила Сэйери, когда они направились к месту, где готовили завтрак. — Если бы у Вас была возможность, Вы бы отказались от этого брака? «Наверняка это правда. Я бесполезная», — подумала девушка, опустив взгляд на тропинку. — Нет, — решительно заявил Рёмен. — Мне не так важно, будет ли у нас ребенок. Мы уже обсуждали это. Сукуна не винил свою жену. Конечно, все шло не так, как ему хотелось, но он не держал зла на Сэйери. Как бы отреагировал сильнейший маг, если бы узнал, что его жена проклята? Девушка не могла ответить на этот вопрос, она чувствовала себя обманщицей. — Что касается нашей связывающей клятвы, — продолжил он, ведя ее через лагерь. Под ногами хрустел снег, вокруг слышались мужские голоса и прочий шум. Сукуне пришлось говорить громче, чтобы Сэйери его услышала. — Я сам разберусь с последствиями, если они будут. Кроме того, если ты продолжишь так отчаянно лезть в самое пекло, я буду первым, кто заплатит за нарушение условий контракта. Девушка в смятении приподняла тонкие брови. Она была слишком упряма, чтобы согласиться с ним, но сейчас решила промолчать. Они продолжили путь в тишине, и Сэйери не упускала возможности рассмотреть солдат и лагерь. Серая меховая мантия шуршала при каждом шаге, и некоторые мужчины с любопытством поглядывали в сторону супруги сильнейшего мага, но, встретив смертоносный взгляд Короля Проклятий, тут же опускали глаза. Пара достигла палатки, где готовили завтрак, и пряный аромат тут же коснулся их слуха. Сукуна шел впереди, он отодвинул ткань, шагнул внутрь, когда до Сэйери донесся знакомый мужской голос. — Моя госпожа, — поприветствовал девушку Чэн Юншэн, совершив поклон. Хотя она не могла этого увидеть и ей пришлось выглянуть из-за плеча мужа, чтобы разглядеть улыбку ханьца. — Вы как раз вовремя. Сэйери кивнула. Она хотела что-то сказать, но Рёмен, потянув ее за локоть, перебил девушку: — Есть какие-то новости от Его Величества? — он бросил быстрый взгляд на черноволосого колдуна и, усадив жену на пол, покрытый тканями, сел рядом с ней. Сэйери сразу же вручили блюдце, полное мясной похлебки. Нехотя водя палочками в жидкости, она слушала диалог Сукуны и Кэндзяку, опустившегося напротив них. — Нет, похоже, государь убежден в легкой победе, — покачал он головой, едва заметно усмехнувшись. — Не могу не восхищаться его уверенностью. Фиалковые глаза обратились к девушке, которая пыталась заставить себя поесть. Сэйери смотрела на тарелку Сукуны, где в ароматном бульоне поблескивали сочные кусочки дичи. — Вот как? — Сукуна быстро расправился со своей порцией и отставил посуду в сторону. Удивительно, но он ел аккуратно. — Лучше бы эта битва была занятной. Мне не по душе тратить время на слабых. — О, не беспокойся, Чжао Зэн — самый могущественный маг в империи Сун, — ответил Кэндзяку. Его совсем не впечатлило высокомерие Рёмена. — Но я все же должен предупредить: по уровню проклятой энергии он едва уступает тебе. И, скажем так, его интересы, — он задержал взгляд на Сейери, подбирая слова. — В какой-то степени совпадают с твоими. Когда девушка отодвинула в сторону полупустую тарелку, она ясно услышала, как Сукуна издал рык, напомнивший ей волка, не желавшего делиться своей добычей. Она смущенно посмотрела на мужа, раздраженного тем, что кто-то мог даже подумать о том, чтобы обладать его женой — женщиной, что принадлежала только ему одному. Сэйери испытала знакомое неприятное чувство, которое посетило ее в тот день, когда Митсуо и Рёмен боролись за ее руку. Однако теперь его противник был сильнее, и, судя по выражению лица Чэн Юншэна, Чжао Зэн был почти равен Сукуне. Но разве Король позволит обидеть свою Королеву? Он хранил молчание, и Кэндзяку не нужно было читать мысли, чтобы понять, о чем думает сильнейший маг: Сукуна хотел попросить посла вернуть Сэйери домой, хотя уверенность в своей победе и готовность снова доказать всем, что эта прекрасная женщина принадлежит ему, поборола ревность. — Не подходи слишком близко ни к одному из солдат и не делай глупостей, а не то я запру тебя в палатке, — сказал он и глубоко вздохнул. Сукуна добавил уже тише, с усмешкой. — Если ты ослушаешься меня еще раз, Сэйери, я серьезно тебя накажу. Она молча смотрела на своего супруга, едва приоткрыв губы. Вокруг стояла тишина, и только тихий смешок Чэн Юншэна прервал ее. Он не стал вмешиваться, хотя было занятно наблюдать за тем, как мысли девушки быстро сменяли друг друга: от смущения до желания огрызнуться и сделать все по-своему. — Вы не посмеете, — упрямо возразила Сэйери, сильнее сжимая мех тонкими пальцами. — Ты уверена? Тебе так трудно следовать моим указаниям и быть послушной? Хочешь, я все возьму в свои руки и свяжу тебя прямо сейчас? Тогда ты поймешь, что это не пустые угрозы, — в его голосе слышалось едва скрываемое злорадство. — Я не собака, чтобы держать меня на привязи! — Сэйери и сама не понимала, откуда у нее столько смелости. Терпение Короля Проклятий было на исходе, и Кэндзяку заметил, как напрягся сильнейший маг. Его рука опустилась на плечо жены и сжала плоть с неожиданной силой. — Сэйери, — процедил Сукуна сквозь зубы. — Я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. За все эти годы ты должна была понять: если ты играешь с огнем, то однажды обожжешься. Сердце в груди Сэйери билось все быстрее, а здравый смысл подсказывал, что нужно замолчать. Тут древний колдун заметил, что лицо его госпожи внезапно побледнело, став почти таким же бесцветным, как ее волосы. — Мудрые слова, — произнес Кэндзяку, и пара посмотрела на него. — Их стоит учесть. Сэйери приподняла плечики, вытянула руки на коленях и закусила губу. Ей хотелось что-то сказать, но слова не шли с языка, и она только тяжело вздохнула. — Вот и хорошо, — смягчился Рёмен и посмотрел куда-то в сторону. Он и сам не верил, что его жена вдруг проявила послушание, ведь это было совсем не в ее характере. — Где Таке? Я хочу поговорить с ним. «Таке… Это он так генерала Такефурукуму назвал?» — подумала Сэйери, но Кэндзяку решил пока не обращать внимания на ее блуждающие мысли. — Я не видел сегодня командира. Должно быть, он не захотел завтракать. Сукуна молча встал и посмотрел на жену, заметив на ее бледном лице смятение. Его глаза сузились, словно маг решал, стоит ли рассказать о прошлом, которое он так глубоко скрывал внутри себя. — Мы знакомы с генералом, — тихо проговорил он, выдержав паузу. — С детства. Я расскажу тебе об этом позже. Сэйери захлопала ресницами, пораженная его откровенностью. Они не говорили о прошлом Короля Проклятий. Никогда. На ее розовых губах появилась натянутая улыбка, которая, однако, удовлетворила Сукуну. — Я поняла, — коротко успела ответить она, прежде чем Рёмен покинул палатку. — Берегите себя, мой господин. Он ушел, не оглядываясь, хотя Сэйери могла почувствовать, как маг приподнял бровь в очередной раз, столкнувшись с ее нежданным послушанием. Как только Сукуна отошел достаточно далеко, чтобы Сэйери едва могла разглядеть его спину, она повернулась к Кэндзяку. — Ты не помог, — тихо шикнула она на него, словно боясь, что муж услышит. — Правда? — колдун улыбнулся и беззаботно провел ладонью по своим темным, собранным в хвост волосам. — А я должен был? Королева Проклятий сильнее сжала мех в руке. Ее глаза, напомнившие Кэндзяку о цветке горечавки, чуть сузились, а губы приоткрылись, чтобы задать вопрос, однако он прервал ее. — Прошу прощения, моя госпожа, но идти против Сукуны сейчас было бы опасно. — Но ты же обещал поддерживать меня во всем, — Сэйери немного расслабила плечи и выдохнула, глядя на то, как пламя костра танцует, сплетаясь оранжевыми языками. — Иногда я не понимаю, на чьей ты стороне. Кэндзяку на мгновение задумался, прежде чем ответить. Он подвел свою госпожу, но так ли она важна для его планов? Безусловно. Маг повернулся к Сэйери, чтобы лучше видеть ее бледное лицо с чуть порозовевшими от мороза щеками. Хотя внешность избранницы Сукуны не так сильно интересовала его, было в ее глазах что-то необычайно притягательное — даже Кэндзяку, проживший на земле уже не первую сотню лет, не мог припомнить подобного оттенка. — На Вашей, — коротко ответил он. «Пока что», — подумал про себя Кэндзяку. Сэйери не полностью оценила ответ. Всматриваясь в сиреневый полумрак чужих глаз, она не могла понять, читает ли Чэн Юншэн ее мысли или просто догадывается по выражению лица. — Я все еще не понимаю, — начала она, кивнув в сторону Рёмена. — Ты не помогаешь ему, но приехал сюда из-за меня, оставив свои дела в столице. Ты предложил свою помощь семь лет назад, как будто заранее знал, что она мне нужна. Почему? — Я просто почувствовал, что Вы очень нуждаетесь в поддержке, — колдун замолчал, и потревоженный ветром пепел в костре слегка поднялся, заставив Сейери закашляться. — В товарище... Вот и все. Сэйери потерла свои обнаженные ладони и перестала задавать вопросы. Она лишь подняла голову и посмотрела на своего мужа, чьи рыжие волосы ласкал легкий ветерок, пока он разговаривал с военачальником. Сукуне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что его жена хочет подобраться к нему, послушать их с Такефурукумой разговор. Странное смирение заполнило ее сердце. Может быть, ей стоит чаще отбрасывать свою строптивость? Кэндзяку кивнул, удовлетворившись ее мыслям.

***

Глубокое ночное небо, белоснежный покров, бескрайние просторы вокруг. Пейзаж, расстилавшийся перед глазами, казался воплощением свободы. Да, именно так свобода ощущается: это хруст снега под ногами, запах пепла от потухшего костра и звезды, сияющие над головой. Сукуна стоял спиной к своей жене. Он смотрел на луну и прислушивался к тихому и спокойному дыханию девушки. Ветер тронул ее волосы, и Рёмен почувствовала запах ее тела — сладковатый и терпкий. Уголки его губ слегка дрогнули, но он не позволил себе улыбку. Прошло немало времени, однако сон не хотел уходить из памяти. Мужчина вздохнул, прикрыл глаза, и воспоминания нахлынули на него. В детстве Сукуна дрался с мальчишками, учился стрелять из лука, седлать лошадь. На секунду он услышал пение матери под звуки сямисэна, а следом дым ее любимых благовоний... Мысли покинули разум, растворились в холодной тьме ночи, когда он, почувствовав прикосновение, обернулся. Лунный свет обрисовывал контуры мышц на теле мага, и от этого зрелища Сэйери вновь покраснела. Он долго смотрел на нее: на очертания ключиц, проступающих из-под выреза теплой одежды, на распущенные белые локоны. Рёмен и мечтать не мог о такой красивой жене, когда был сопляком. Не он, не тот презренный ребенок. Ничего не говоря, маг взял ее руку и поднес к губам, запечатлев легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Он задержался на коже Сэйери на мгновение, прежде чем встретиться с ней взглядом. Его глаза были прикованы к ее лицу, к розовым губам, которые слегка припухли от того, что она их кусала. Ему самому хотелось поцеловать, укусить эти губы, но Сукуна сдержался и не сделал ничего, пока что. — Ты совсем не похожа на меня, — сказал он, делая шаг вперед. Сэйери вздохнула и покачала головой. Если бы Рёмен знал о проклятии и ее причастности к смерти отца Митсуо, он бы наверняка забрал свои слова обратно. — Нет, — она опустила ладонь на его правую сторону лица, а ее большой палец мягко погладил его щеку. — Я так не думаю. Сукуна усмехнулся, приподняв бровь, но не стал комментировать ее слова, в тот момент он не желал придавать им значения. Его руки нежно скользнули по ее талии, обводя изгибы фигуры, скрытые плотной тканью одежды. Хотелось сорвать с нее все лишнее прямо сейчас. Он мягко увлек ее внутрь тускло освещенной палатки. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Здесь, внутри, Сэйери было тепло. Но это ощущение исчезло, когда ее муж начал развязывать пояс своего кимоно. Девушку бросило в жар, а потом по спине снова пробежал холодок, когда Сукуна, почти обнаженный, наклонился и прошептал ей на ушко: — Раздевайся. По венам разлилось желание. Она провела рукой по плечам и медленно сняла с себя мех, оставаясь в темном мужском косодэ и хакама. Однако незнакомые сложные узлы, которыми была закреплена ткань, словно специально не поддавались. Сукуна рванул на ней брюки в следующую секунду. Сэйери громко ахнула, когда одежда с треском разошлась по швам. Ткань упала на пол, и Рёмен посмотрел вниз, шумно выдохнул, увидев ее гладкие стройные ноги. Большие ладони уверенно легли на женские бедра, собственнически сжимая мягкую кожу. Капелька пота блеснула на загорелой коже Сукуны, и Сэйери проследила за тем, как она скатилась по его рельефному торсу. Она прикусила губу и отвернулась, чувствуя, как аромат его горячего тела окутывает ее. — Хочешь больше? — произнес он в тишине. Его рука скользнула под косодэ, отбросила последний элемент одежды и коснулась небольшой округлой груди. В подтверждение слов мужа, Сэйери прижалась к нему ближе, встав на носочки, и дотянулась до его шеи, чтобы оставить на ней укус. Сукуна перестал улыбаться и удивленно вздохнул. Он развернул Сэйери спиной к себе и толкнул так, что она упала на колени на пол. Даже через наброшенную на поверхность теплую шкуру Сэйери чувствовала твердость циновки. Она хотела сменить позу, но Король Проклятий не был намерен прощать ее дерзость. Он опустился позади жены и руками вновь нащупал ее бедра, резко раздвинув их, из-за чего девушка тихо заскулила. Она попыталась взбрыкнуть, но Рёмен предостерегающе рыкнул: — Даже не пытайся. — Пожалуйста, — прошептала Сэйери, вцепившись пальцами в мех, сама не понимая, о чем просит. — Умоляю Вас... Он немного помедлил, подумав, что излишняя грубость может привести к неприятным последствиям, в частности, к тому, что их могут услышать. Сукуне не хотелось делиться тем, что происходило между ним и его женой. Ни один звук, ни один ее стон не должны принадлежать никому, кроме него. Никогда. Его хватка стала не такой крепкой, когда он направил себя к ее входу, сдерживаясь, двигаясь медленно. Сукуна был очень осторожен, и Сэйери с благодарностью расслабилась, приподняв бедра и уткнувшись щекой в мягкую подстилку. Она закусила губу, подавив стон удовольствия и смущения. В этот момент она определенно не была похожа на женщину благородного происхождения, когда ее собственный муж брал ее на жестком полу, покрытом звериными шкурами. Рука Сукуны, лежавшая на ее бедре, скользнула вверх по женской спине, пока его пальцы не запутались в белоснежных волосах. Он потянул за пряди, этим жестом предупреждая Сэйери не издавать ни звука. — Ты была создана для меня, — едва слышно произнес маг, крепче прижимая к себе жену. — Ты была создана, чтобы быть моей.

***

— Я поеду домой, — выпалила Сэйери, и Сукуна опешил. — Я больше не должна здесь оставаться. Мне хотелось помочь, быть полезной, но вместо этого я только навлекаю на себя неприятности. Сильнейший маг должен был радоваться такой покорности, но неожиданно осознал, что не может. Он не узнавал Сэйери. — Ты уверена? — проговорил он, выгнув рассеченную бровь. — А что, если тебе вдруг станет одиноко и ты захочешь вернуться? Сэйери не оценила шутку своего супруга, ведь в этот раз она была настроена очень серьезно. Она смущенно переминалась с ноги на ногу, не понимая, куда подевался ее огненный нрав. Девушку словно облили ледяной водой, набранной с правого берега реки, протекавшей вдоль замерзшего Хэйан-ке. — Мое присутствие здесь ничего не меняет, — она вздохнула. — Но мое отсутствие поможет Вам чувствовать себя свободнее. Сукуна кивнул, но ничего не сказал. Сэйери тоже молчала. Необычное чувство, ощущение послушного безмолвия, проникло под ребра и прочно там обосновалось, заменив собой прежнюю строптивость. Неужели он снова одержал победу? Заставил ее смириться с тем, что ситуация на этот раз гораздо серьезнее, и такой хрупкой женщине действительно не место здесь. Где-то в глубине души Сукуна сожалел о своих словах. Его разум занимали не только битвы, не только новые победы и проклятые артефакты. Там было место и для чего-то еще, для кого-то еще, и Сэйери, казалось, только сейчас поняла чувства своего мужа, увидев нечто новое в цветных радужках напротив. Теперь ей чудилось тепло угасшего костра вместо прежнего палящего жара. Интересно, удовлетворит ли теперь Короля Проклятий такой результат? Сэйери отошла от Сукуны. Снег хрустел под ее маленькими шагами. Она вздрогнула от мысли, что ей снова придется провести много дней в пути верхом, и устало вздохнула. — Я приехала сюда в надежде, что смогу что-то изменить, — тихо призналась она. — Я думала, что смогу убедить Вас отказаться от сражений, но это невозможно. Мне следовало смириться с этим. — Сэйери, убивать — это все, что я умею, — ответил Сукуна. Он холодно улыбнулся, и Сэйери нахмурилась. — Нет, — сказала она, решительно повернувшись к нему. — Это неправда. Я знаю, Вы можете стать другим. Возможно, это будет нелегко, но мы оба должны приложить все усилия... Она не смогла договорить: ее голос становился все тише и тише. Сэйери наблюдала за тем, как улыбка на лице ее мужа постепенно угасала. Должно быть, Сукуна не хотел меняться, и более не стоило настаивать. Принять это было непросто, но Сэйери должна была. — Я Вас поняла, — тихо произнесла она, подняв взгляд к темному небу. Снежинки игриво кружились в воздухе, медленно опускаясь к земле и пополняя растущие сугробы своими легкими телами. Зима выдалась очень холодной. Резкий порыв ветра заставил Сэйери на мгновение зажмуриться, но когда она распахнула глаза снова, то увидела, как Сукуна стряхнул остатки снега с плеча, стараясь привести себя в более-менее приличный вид. — Будь осторожна, — предупредил маг с тихим смешком, явно давая понять, что идея вернуться домой его теперь не очень-то устраивает. — Тебе будет без меня тоскливо, ты же знаешь. Сэйери предпочла проигнорировать замечание мужа, хотя в глубине души она понимала, что Сукуна прав. Ей было трудно вспомнить, когда она оставалась одна на долгое время. С самого рождения ее окружали сестры, отец. Воспоминания о нем пробудились в сознании, заставив на мгновение закусить губу. Хотя Сэйери все еще видела перед собой синие глаза родителя, она быстро отбросила эти мысли. — Разве Вы не говорили мне стать, — Сэйери сделала вид, что ей трудно подобрать нужное слово, и задумчиво повела пальцем в воздухе. — Послушной? Когда Король Проклятий услышал слова своей супруги, на его лице снова появилась ухмылка. Сэйери говорила о послушании, но в то же время умудрялась дерзить… Сукуна этим наслаждался. Каждый ее острый взгляд, дерзкое слово или движение заставляли что-то в его груди гореть ярким пламенем, и окружающий мир вмиг переставал существовать. О, Сэйери определенно понимала, что делала. Понимала и продолжала все эти годы. Ей ли не знать, как женщина может пленить мужчину своей непокорностью?

***

Шаги гулким эхом отдавались от деревянного пола. Не хотелось приносить снег в дом, чтобы слуги после убирали мокрые лужицы, но у Митсуо не было времени. Он уже и так опоздал, не рискнув войти в чужой особняк через парадный вход. «Только бы успеть», — думал он. Вдруг раздался крик, мгновенно подхваченный воем ледяного ветра снаружи, и Годзё замер у окна в коридоре. Он бросил взгляд на улицу через стекло, прежде чем продолжить свой путь к дальней открытой комнате. Тревога волной прокатилась по его телу, когда он услышал последний стон, сменившийся плачем. Митсуо сорвался с места, забыв о данном самому себе обещании не шуметь. Не помня себя, он вбежал в спальню, припав к дверному проему. Служанки суетились вокруг, и лишь на мгновение обернулись, но тут же вернулись к своим обязанностям. Взгляд его обратился к женщине: необычайно тихой, изможденной, нахмурившейся от пережитой боли. Годзё нерешительно приблизился и осторожно присел рядом с ней, заглянув в родные, теплые карие глаза. А между тем, в ногах постели, в умелых руках служанки, трепетала новая жизнь. — Госпожа, у вас родился сын! — в ее голосе звучал восторг. — Здоровый мальчик! Губы Митсуо дрогнули в улыбке, когда он увидел, как Соре вручают маленький сверток. Сверток издавал звуки, шевелился и тянул свои маленькие ручки к матери. — Прости, что опоздал, — Годзё поправил ткань пеленки. — Дороги снова замело, снегопад усилился, — он кивнул в сторону окна, и Сора медленно перевела взгляд, увидев высокие сугробы. Из-за охватившей его радости Митсуо не сразу заметил в лице женщины перемены. За зиму веснушки выцвели на ее белой коже, а искусанные от долгих мучений губы покраснели. Несмотря на перенесенные страдания, Сора держалась стойко, смотрела куда-то вдаль, сквозь стекло, на холодную землю, и казалась немного отрешенной. — Когда какая-нибудь из твоих жен разрешалась от бремени, ты всегда был рядом, — прошептала Сора. Годзё нахмурился, собираясь возразить, но понял, что ему весьма неловко спорить с ней. Стыд отразился на его лице. Митсуо опустил руку на плечо Соры, и она почувствовала прикосновение холодной ткани его перчаток сквозь тонкую белую юкату. — Мне очень, очень жаль, — сказал он. Наконец-то в суровом взгляде наставницы он увидел понимание и долгожданную нежность. Годзё чуть улыбнулся и заглянул в сверток, желая увидеть лицо своего сына. — Я счастлив. Спасибо тебе. Сора тяжело вздохнула, борясь с дискомфортом в нижней части тела. Юката и постель были испачканы кровью, в сознании до сих пор звучали ее собственные крики. Однако невинный и любопытный взгляд сына смягчил ее суровый нрав. — Тебе было очень больно? Я помню, как мне было больно, когда я попал в пространство Сукуны семь лет назад, — Митсуо шутливо посмотрел на нее, но Сора только закатила глаза. — Сочувствую. Сора не смогла сдержать улыбку и покачала головой. Затем жестом попросила служанок выйти, желая остаться с Годзё наедине. Когда пара осталась вдвоем, они стали рассматривать черты лица малыша и пришли к выводу, что их общий ребенок — точная копия Митсуо. Холодный воздух проникал в дом через щели в окнах, и им пришлось тесно прижаться друг к другу. Митсуо обнял Сору, нежно растирая и согревая ее уставшие плечи. В ответ, она прильнула к нему, восстанавливая силы. Однако тайным влюбленным не суждено было долго наслаждаться своим счастьем. Годзё пристально посмотрел на седзи, и Сора повернула голову в том же направлении. От резкого движения ее кудри выбились из пучка. Что же на этот раз хотел сообщить Митсуо дар шести глаз? — Твой муж сейчас придет, — шепнул Годзё, неохотно отпуская женщину из своих объятий. — Слишком рано, — ответила она, поджав губы. — Разве ему уже сообщили? Сора наблюдала, как Митсуо торопливо встал, посмотрел в сторону и, казалось, задумался, куда он приземлится, если сейчас выпрыгнет из окна. — Не уходи, — она вцепилась в рукав его кимоно. Ее голос был чуть хриплым. — Останься. Годзё слабо улыбнулся, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Однако шанс незаметно уйти был упущен, когда дверь с грохотом распахнулась и на пороге появился мужчина. — Господин Дзэнъин, — глава клана Годзё слегка поклонился вошедшему, но не услышал приветствия в ответ. Напряжение заполнило комнату, заставив Сору закусить губу и отвести взгляд к розовому личику хныкающего ребенка. Сейчас она не желала смотреть в лицо своего мужа, покрытое глубокими шрамами. Рокеро Дзэнъин тоже не смотрел на нее. Мужчина окинул взглядом болотных глаз гостя, затем поднял подбородок и заговорил. — Господин Годзё, — в его голосе не было ничего хорошего. — Не ожидал увидеть Вас в столице. Я слышал, что Вы покинули город. — Временно, — уточнил Митсуо и получил в ответ лишь кивок. Не то, чтобы главы могущественных семей враждовали, но оба чувствовали себя неловко. Впрочем, Годзё мог понять замешательство Дзэнъина. Его жена только что родила, а первым человеком, навестившим Сору, был ее подопечный, хотя Митсуо уже давно вышел из ученического возраста. Рокеро склонил голову набок и бросил оценивающий взгляд на свою жену, которая молча держала на руках своего первого и пока единственного ребенка. Он усмехнулся, и в его голосе послышались стальные нотки, словно говорил не обычный человек, а точили лезвие кинжала. — Наконец-то ты выполнила свой долг. Больше тебе не придется играть в колдуна. Сора шумно выдохнула, больше не скрывая своего презрения к мужу. Она поморщилась, взглянув на Рокеро. Сора Абэ — сильная волшебница и глава семьи, но она все еще остается... девушкой. Ей вспомнилась Асано, и мысли о несостоявшейся невесте ее любовника заставили Сору прикусить губу. Родиться женщиной-магом — значит проиграть главную битву в жизни. Эта несправедливость почти перестает ужасать, когда живешь в этом мире вот уже тридцать три года. — Что Вы хотите сказать? — Годзё сделал несколько шагов вперед. Он старался держаться непринужденно, но Сора видела: переживает. — Госпожа Абэ больше не будет выполнять миссии и заниматься магией, — ответил Рокеро. — Она останется дома, в особняке, и будет заботиться о моем сыне, — добавил он, сделав особое ударение на второй части предложения. Митсуо плотно сжал губы, а на лице Соры отразилось замешательство, быстро сменившееся гневом. Все, что было связано с Дзэнъином, ее раздражало: его улыбка, темные пряди волос, обрамляющие его смуглое лицо, глубокие шрамы. Его глаза — темный лес, из которого она, казалось, никогда не найдет выхода, навсегда оставшись в плену среди болот и хвои. — Я сама буду решать за себя. — Правда? Но я уже все решил, — отрезал Рокеро, не дав ей возможности продолжить возмущаться. Годзё сжал кулаки так крепко, что кожа его перчаток заскрипела. — Госпожа Абэ — незаменимый член моего совета, — сказал он, взглянув на Сору, которая неумело пыталась успокоить плачущего малыша. — Она превосходит многих других магов. Дзэнъин удивленно приподнял бровь, и Годзё замолчал, заметив непонимание в глазах обоих собеседников. Неужели он сказал что-то не то? Плохое предчувствие закралось в его душу. — Разве Вы не передали управление советом кому-то другому? — осторожно спросила волшебница. Его лицо почти не изменилось, но беспокойство внутри нарастало. Он оставил управление советом Сэйери... Что же произошло? — Госпожа Асано следит за делами, — ответил Годзё, и его голос не дрогнул, но глаза слегка сузились. Сора и Рокеро обменялись взглядами, и сердце Митсуо забилось сильнее. Он с волнением наблюдал за тем, как женщина, укачивая сына, подбирала слова. — Она уехала чуть больше недели назад, — начала она, заметив в лице мужчины немой вопрос. — Уехала вместе с Сукуной. Годзё смотрел на нее с легким нетерпением. Бесчисленные мысли о том, что что-то могло произойти со старой подругой, роились в его голове, и странное чувство разочарования заполнило его грудь. — Фудзивара-но-Ороти взял на себя управление советом, — ответил Рокеро прежде, чем Митсуо успел задать вопрос. В голосе колдуна звучало раздражение. — Старый ублюдок отстранил глав трех великих семей. Вас, вероятно, тоже. Митсуо не мог забыть слова Дзэнъина, и, даже когда он покинул особняк Абэ и вечер подкрался незаметно, тревога не покидала его разум. Звезды зажглись над головой. Жадная темнота накрыла небо, скрыв за собой горизонт. Годзё на мгновение задержал взгляд на созвездиях, прежде чем повернуться к своей супруге. Его первая жена, хозяйка этого дома и мать его наследника, сидела по правую руку от него, не поднимая глаз от стола. Ее тело было скрыто под плотным одеянием, оставляя широкий простор для фантазий. — Аяка, — осторожно позвал ее Митсуо. — В том, что произошло, нет твоей вины. Прошу, поешь. Он вежливо придвинул к ней поднос с аппетитным ужином, но женщина была непреклонна. — Мой господин, как я могу быть голодна, когда новости о проступке моего отца так омрачили наш вечер? — тихо произнесла она. Аяка опустила голову еще ниже, и ее черные блестящие волосы скрыли напудренное узкое личико. Слезы выступили в уголках ее глаз, и Годзё нежно провел ладонью по ее щеке, стараясь успокоить свою безутешную супругу. Она прильнула к нему, ее тонкие пальцы крепко обхватили его запястье, не отпуская. Митсуо сухо сглотнул. «Утешь ее», — подсказало ему подсознание, но его сердце пропустило удар, когда жена потянулась к нему и коснулась своими губами его губ. Она не видела этого, но брови ее мужа слегка приподнялись, а затем сошлись на переносице. В его мыслях была другая… Митсуо мысленно попросил прощения у своей любимой. Снова.

***

За окном медленно кружились снежинки. Небо затянуло темно-фиолетовыми тучами, и лишь слабый лунный свет проникал сквозь них, рисуя на снегу серебристые блики. В комнате за плотными бумажными перегородками потрескивал огонь в хибати. Мужчина в теплой меховой одежде недовольно нахмурился, посмотрев на стекло. Он сидел на низкой подушке и придвинулся ближе к жаровне, жестом требуя подлить ему сакэ. Вокруг суетились служанки. Одна из них подливала ему горячий напиток из токкури. Другая, слегка поклонившись, подносила ему теплые ошибори, чтобы хозяин мог согреть руки. — Какая зима в этом году, — печально вздыхал Фудзивара. — В такие ночи даже самые теплые меха не могут согреть меня. Этот холод проникает до самых костей. Служанки незаметно переглянулись. Они знали, что господин Ороти очень чувствителен к холоду из-за особенностей проклятой техники, которой он владел. Понимая недовольство лидера клана, они стремились сделать все во благо ему. К тому же он награждал их весьма щедро, если был доволен. Одна из девушек, улыбнувшись уголками розовых губ, тихо предложила: — Может, господин желает дополнительное одеяло? Мы принесем из самой мягкой шерсти. Фудзивара бросил короткий взгляд на молодую служанку, подумав: «Какая хорошенькая!» Он любил красивые вещицы и всегда старался нанимать самых симпатичных девушек. Правда, это не касалось магов, находившихся у него в услужении. Ороти кивнул. Служанка поклонилась и уже собиралась открыть седзи, но не успела она сделать и шага, как раздвижная ширма открылась сама собой. Плечики девушки вздрогнули, и она медленно подняла голову, встретившись взглядом с женщиной. Служанка поспешила пропустить гостью, впуская в комнату лидера отряда, служившего их господину. Женщина тут же опустилась в сэйдза и совершила низкий поклон. Длинные светлые волосы, оттенка цветущей сакуры, закрыли лицо Уро. Она заговорила тихо, едва шевеля губами: — Мой господин, — убедившись, что ей дозволено, она подняла голову. — Прошу прощения, что прерываю, но у меня есть новости. Мужчина неторопливо потягивал сакэ, наблюдая, как она выпрямляется и сухо сглатывает, стараясь сохранить достоинство. Фудзивара заметил страх в ее глазах и подавил желание улыбнуться. Всегда приятно осознавать, что в твоих руках находится благополучие другого человека, чувствовать себя важным в чьих-то глазах. — Новости? — переспросил он. — Годзё вернулся в столицу, — прошептала Такако. — Вероятно, ему уже сообщили о ситуации внутри магического совета. Колдун нахмурился, сжал в руках сакадзуки, и служанка, находившаяся слева от него, невольно поджала губы. — Что ж, я думаю, — начал Ороти, задумчиво поглаживая свои седые усы. — Твой отряд справится с этой задачей. Уро кивнула, мысленно проклиная глав обоих влиятельных домов. Зачем им враждовать? Особенно сейчас, когда война угрожает всему государству, а самые могущественные колдуны снова не могут найти общий язык. Хотя бы Король Проклятий отсутствует в Хэйан-кё… Одной проблемой меньше. Фудзивара обернулся, выглянув в окно. Снегопад не прекращался и, казалось, даже усиливался. Небо затянуло чернотой, и звезды постепенно исчезали из виду. Одна за другой, одна за другой. Ороти не мог полноценно существовать в такую погоду. Впрочем, были и свои плюсы: если супруга сильнейшего мага вдруг захочет вернуться, то она едва ли доберется до города живой. Да и сам Сукуна вряд ли сможет усмирить бушующую стихию. — Сообщи новому члену нашей семьи обо всем, — почти скомандовал Фудзивара. — Хочу, чтобы она была готова. Уро почувствовала, как к горлу подступила тошнота, а во рту появился горький привкус желчи, когда колдун назвал их клан «семьей».