Крылья Империума

      К тому времени, когда в палату вошла надменная недолошадь, Виктор уже с комфортом расположился на койке, встретив кобылу дружелюбной улыбкой.       — На вашем месте, Тандер Найт, я бы не была столь жизнерадостной, — смерив Громова взглядом, бросила она и осмотрелась, ища место, куда можно было бы устроить свой круп.       Вот только табуретки, на которой в первое пробуждение комиссара дрых Свит, не оказалось — её востроянец заблаговременно оттащил в крохотный санузел. Столик он передвинул к кровати так, чтобы нахождение у него мешало комфортному диалогу. Благодаря всем этим мерам, у лейтенанта осталось не так уж и много вариантов: либо стоять перед «подозреваемой», когда та вольготно сидит на койке, или садиться на пол и весь последующий разговор смотреть на неё снизу вверх.       — Отчего же, госпожа лейтенант? — сохраняя выражение максимальной учтивости, приподнял правую бровь Громов.       — Потому что у особого отдела есть к вам ряд вопросов! — плюхнувшись на задницу, кобыла извлекла из перемётной сумки кипу каких-то документов. — И вряд ли они вам понравятся.       — Спрашивайте, госпожа офицер, — пожал плечами Виктор. — Вот только не могли бы вы для начала назвать ваше имя?       — Оно вам без надобности! — набычилась особистка. — Вопрос первый: кто вы такая?!       В Схоле Прогениум на третьем курсе нашла свое место в сетке расписания дисциплина под названием: «введение в методологию полевых допросов». Прошлись они тогда по верхам, но старый преподаватель запомнился хорошо. Грузный мужчина лет шестидесяти обладал на удивление подвешенным языком, и очень часто приводил прогенам рассказы своего знакомого в Схоле Темпестус. Там, в уже профильном учреждении эта дисциплина заметно расширялась, и одним из важных моментов в жизни будущей элиты Имперской Гвардии был этап, когда молодых ещё парней по одному отлавливали в узких коридорах между жилыми и учебными блоками, надевали на голову мешок, брали под локти и, охаживая коленями по бокам, волокли куда-то в неизвестность. Вернее, для первых штурмовиков это было неизвестностью, а все, кто были после них уже знали, что их усадят на стул, привяжут к нему ремнями, сорвут с головы мешок, и, направляя в глаза свет мощной лампы, начнут задавать каверзные вопросы. Когда же бравые пока-ещё-не Отпрыски Темпестус отвечать на них не захотят, им начнут ломать пальцы, втыкать под ногти иголки и применять всё то, о чем штурмовикам рассказывали ещё на «методологии». И сционы с успехом терпели боль, ведь, предупрежденные парнями со старших курсов, всё время готовились к этому моменту, резали себя ножами, тыкали иголками…       «А в конечном итоге большая часть из них всё равно раскалывается, — говорил преподаватель. — И не от боли, как вы могли бы подумать, а от грамотного морального прессинга. К слову, неплохо отрезвляет зарвавшихся юнцов…»       И сидящая перед Громовым недолошадь сейчас пыталась применять к востроянцу старую как колыбель Человечества схему: закидать простенькими вопросами, среди которых неожиданно появится что-нибудь вроде: «все служат?!.»       — Сержант Ночной Стражи Тандер Найт, госпожа лейтенант особого отдела! — старательно растягивая слоги едва ли не пропел Виктор.       — Отвечать на вопросы быстро и чётко! — рявкнула особистка. — Кто назначил вас командиром второго отделения?!       — Никто, госпожа лейтенант особого отдела! — уставился востроянец в стену над головой собеседницы. — Я была назначена командиром третьего отделения лично госпожой лейтенантом Лоял Шедоу!       Здесь уже была импровизация, но риск был оправдан — чем больше он будет говорить всякой не сильно относящейся к делу херни, тем больше вероятность того, что его не смогут заболтать до необходимой кондиции.       — Какова была изначальная численность третьего отделения?!       — Пять бойцов, плюс прикомандированный курсант медицинской службы Маунтин Пиф, гражданский специалист Кристал Грейв, а также я, госпожа лей…       — Как же так получилось, что из всего специального штурмового отряда выжить удалось только вашему отделению, причем не получив даже лёгких ранений?!       Честно говоря, подобный вопрос терзал и самого комиссара, но ритма «беседы» он не сбавил:       — Смею возразить: капрал…       — Отвечать на вопрос!       — Вероятно, сказывается повышенное внимание к подготовке личного состава…       — Чьё внимание?!       — Моё, госпожа…       — Кто такой Сотник?!       — Не могу знать, госпожа лейтенант особого отдела!       «А вот тот самый «неожиданный» вопрос, — внутренне усмехнулся Виктор. — Плохо, ксенос, плохо! Не дожала ты меня как следует, да и я в душе не чаю, что это за хмырь!..»       Первый раунд остался за Громовым. Это стало понятно по тому, как замолкла, зашуршав бумагами, фестралка. Востроянец остался доволен — не зря он затребовал у Свита устав Ночной Стражи, в котором была информация и о численности подразделений в том числе. И не зря он налаживал «мостики» с двумя жеребцами, с которыми познакомился ещё в спортивном зале. Именно они, пусть и не напрямую, рассказали Виктору о том, что личный состав он драл даже не имея необходимого для этого органа…       — Здесь, — особистка покачала зажатым в правом хуфе пергаментом. — Подробный отчёт временно исполняющей обязанности командира отделения Миднайт о ходе всего вашего похода. Потрудитесь объяснить, как так вышло, что подготовленный специальный отряд был уничтожен практически в полном составе?       — Смею заметить, госпожа лейтенант особого отдела, — попытавшись скорчить виноватую рожу, начал Громов. — Этот вопрос находится вне моей компетенции…       — И всё же, вы являетесь старшим офицером из всех военнослужащих, которым удалось выжить, — голос особистки изменился, из него полностью исчезли надменные нотки, заменившись какой-то даже вкрадчивостью. — Какие у вас есть предположения?       «Поняла, что «блиц» не сработал, переключилась на качели. Разумно…»       — Нас атаковали на марше, госпожа лейтенант особого отдела…       — Найт Джастес, сержант. Не тратьте время.       — Слушаюсь. Наёмники ударили из засады, накрыв первой офицерскую повозку. Отряд был дезорганизован, управление на себя попытался взять сержант Кастл, но получил ранение и потерял сознание. Насколько мне известно, последним отданным им приказом было отступать в направлении к аванпосту «Западный».       — Насколько вам известно? — тут же сделала стойку особистка.       — К тому моменту я тоже уже была без сознания, госпожа Джастес. Близкий разрыв метательной бомбы.       — Да, знаю, — лейтенант бросила быстрый взгляд на уже не нуждающееся в бинтах правое крыло Громова. — Сочувствую… К слову, это же именно временно исполняющая обязанности командира отделения довела до вас эту информацию?       Внутренне удивившись тому, насколько правдоподобно особистка изобразила искреннее сочувствие, Виктор ответил:       — Так точно, госпожа Джастес. Рядовая Миднайт.       — А не замечали ли вы никаких отличий в её поведении? Возможно, кто-то из других ваших подчинённых вёл себя несколько… подозрительно?       Сделав вид, что задумался, уставившись «в никуда» востроянец внимательно всмотрелся в кипу документов, что особистка уложила рядом с собой. В голове комиссара с самого начала поселился вопрос: что могло быть в этой стопке помимо письменного доклада Миднайт? Возможно, подробная характеристика Тандер Найт, плюс доклады остальных бойцов отделения, но неужели всё это вытянуло на несколько десятков листов? К тому же, папка эта была странной — листы казались монолитными и у Виктора возникло подозрение в том, что он видит перед собой некий замаскированный контейнер для… Чего? Непонятно, но ухо надо держать востро. Особенно когда имеешь дело с «компетентными органами»…       — Никак нет, госпожа Джастес.       — Хорошо, — как бы невзначай взглянув в отчёт, покивала лейтенант. — Тогда вопрос следующий… Скажите пожалуйста, госпожа сержант, где вы научились обращаться с грифоньим пороховым оружием?       Пусть этот вопрос был задан максимально корректно и доброжелательно, впервые с начала «допроса» Громов ощутимо напрягся, хоть и смог этого не показать. А следила за ним безопасница оч-чень внимательно, видимо, весьма много поставив именно на этот вопрос. И стоит Виктору хотя бы раз запнуться в своём ответе, или с ним замяться…       — На плато и научилась, — как мог небрежно бросил он, оскалив в ехидной ухмылке клыки. — Альтернативой была гибель, госпожа лейтенант.       — То есть, методом научного тыка? — произнесла это безопасница с явной ленцой, но Виктор понял — он только что встал на лезвие бритвы. — Со слов курсанта медицинской службы Пифа Маунтина, вы действовали предельно уверенно и явно не испытывали никаких трудностей во время освоения нового для вас оружия.       Фамилию начальника медицинской службы особистка произнесла так, словно упомянула какое-то на редкость противное насекомое. Впрочем, сейчас востроянец был готов с ней согласиться — Пиф подставил его конкретно, пусть и сделал это наверняка совершенно неосознанно.       — При всём уважении, госпожа Джастес, не стоит принижать когнитивные способности пехоты! — продолжая улыбаться, фыркнул Громов. — Уж разобраться, с какой стороны держаться и какой стороной направлять во врага оружие, нам мозгов хватает. А насчёт уверенности… Курсант, что с него взять? Сделай что-то хоть немного выдающееся, и ты уже его кумир.       — И не только для него… — хмыкнула безопасница, и от цепкого взгляда комиссара не укрылось, как она слегка задела копытом «кипу». Учитывая то, что движение это явно было осознанным, а также, что «стопка» вновь осталась статична, востроянец окончательно уверился в том, что внутри нее было какое-то устройство. — За последние несколько суток на имя госпожи капитана Блэк Стар поступило несколько запросов на посещение, госпожа сержант.       Виктор смущённо улыбнулся, чуть отведя взгляд. Если он правильно понял линию поведения, выбранную особисткой, сейчас по нему должно было «прилететь» ещё разок.       — Не расскажете, как вам удалось оторваться от преследования после того, как вы отделились от основной группы?       Востроянец подавил в себе самодовольную ухмылку — тактику собеседницы он понял верно. И если он сейчас замнется, это будет выглядеть так, словно птицельвы его отпустили сами, например.       — Глотала стимуляторы и бежала, что есть сил, госпожа лейтенант, — всё так же смущённо (по крайней мере, комиссар надеялся, что со стороны это выглядит именно так) ответил он. — Затем устроила засаду на подъёме, использовав трофейную метательную бомбу «последнего шанса»…       Заметив, как Джастес подняла правую бровь, он пояснил:       — Ну, так это поняла я. Командир наёмников хватался за нее, понимая, что ему грозит либо плен, либо смерть, да и сама конструкция подразумевала быструю детонацию. Слишком быструю, чтобы бомба могла отлететь на безопасное расстояние…       — И что же, вы сумели одним броском уничтожить сразу всех преследователей? — ехидство из голоса особистки можно было бы черпать ложкой.       — Место установки растяжки… (Вновь приподнятая бровь.) Хирургическая нить из полевой сумки отрядного медика была обвязана вокруг корпуса бомбы с таким расчетом, чтобы при воздействии на нить, она покидала держатель и тем самым инициировала взрыв… Так вот, место было выбрано с таким расчетом, чтобы обеспечить максимально возможный урон противнику. Подъём пролегал по каменной речке, наполнитель которой, как я поняла, весьма кстати послужил дополнительными поражающими элементами…       — Результатов взрыва вы не видели?       — Никак нет, госпожа Джастес, — очередной смущённый взгляд. — Первая доза стимулятора к тому моменту уже перестала действовать, и вскоре я потеряла сознание.       — И пока вы были без сознания, наёмники вас не нашли? — «вцепившись» в Громова взглядом, уточнила лейтенант особого отдела.       — Волей Матери Ночи, госпожа лейтенант, — слова дались тяжело, но Виктор сумел подавить внутреннее сопротивление. — Перед самой отключкой я слышала взрыв и крики. Судя по всему, грифоны получили несколько подранков и решили прекратить преследование.       — Вам очень сильно повезло, сержант… — особистка снова будто невзначай бросила взгляд на лежащую перед ней папку, и голос её зазвучал чуть более удовлетворённо. — К слову, хочу отметить вашу речь. Вы, уж извините за прямоту, не производите впечатление сильно образованной личности, но изъясняетесь весьма грамотно…       — Люблю читать книги! — слегка набычился востроянец.       — Да, я вижу, — собеседница усмехнулась, бросив взгляд на прикроватный столик.       Там, нарочито выпирая обложкой, лежала та самая макулатура про кобылу-рыцаря, спасающую жеребца-принца, и ещё какая-то мутотень про охотника на вампиров в лице грифона и опять же кобылу-кровопийцу, которые в конце переспали, а потом жили долго и счастливо. И бросив в ту сторону беглый взгляд, Громов поспешил стыдливо прикусить язык. Даже ушки слегка опустил, благо не упускал во время водных процедур возможности осваивать доставшуюся ему выразительную мимику. Лейтенант особого отдела громко фыркнула, и Громов смутился ещё больше, сумев даже выдавить из себя тусклый румянец. Действительно, как тут не смущаться, когда вся из себя брутальная героиня, сумевшая дать по сусалам наймитам, спалилась на том, что увлекается женскими романами. Да ещё и перед старшей по званию. Да ещё и так глупо…       «Вряд ли такая дурочка будет прятать под матрасом пухлый устав Ночной Стражи и несколько томиков «Истории Эквестрии», правда?» — мысленно хмыкнул комиссар, чуть дёрнув крылом и отведя-таки взгляд в сторону.       — А после того, как вы пришли в себя, — «сжалилась» над отчаянно смущающейся сержантом особистка, — вы незамедлительно отправились в погоню за продолжающими преследование наёмниками? И как же вы их нашли?       — Не в погоню, госпожа лейтенант, — бросив на безопасницу максимально благодарный взгляд, на который только был способен, поспешил сменить тему Громов. — К месту засады, которую по моему приказу организовали рядовые Миднайт и Спирит Хант.       — Вы приняли решение отправить прикрывать отход отделения временно исполняющую обязанности командира этого отделения? — кажется, вполне искренне удивилась Джастес.       — У нас не было выбора, госпожа лейтенант особого отдела, — пожал крыльями Виктор. — Эти двое являлись наиболее подготовленными стрелками и лучше остальных подходили для осуществления задуманного.       — Выманить противника на заранее подготовленную позицию и постараться ранить как можно большее количество из них? — собеседница улыбнулась куда дружелюбнее. — Тоже читали мемуары Стила Хувза?       «Нет, ксенос, таким примитивом ты меня не подцепишь!» — Виктор вновь чуть смущённо прижал «локаторы».       — Кхм, Стила Хувза?.. В смысле, никак нет, госпожа Джастес. Так, сама догадалась…       — Да, вам, должно быть, некогда было ознакамливаться с трудами известного эквестрийского военного теоретика… — особистка вновь взглянула на стол, и востроянец опустил голову, продолжая виновато прижимать к голове уши.       По его прикидкам, «допрос» сейчас либо должен был закончиться, либо напоследок лейтенант намеревалась выбросить какой-нибудь козырь.       — Что же, думаю, мы с вами закончили, — сноровисто упаковав в перемётную сумку документы, особистка поднялась на ноги. — Выздоравливайте, госпожа сержант.       — Б-благодарю, госпожа лейтенант особого отдела…       «Щенок… — стоило двери закрыться, подумал Громов. Без негатива, просто констатируя факт. — Хотя если тебя как следует поднатаскать…»

***

      Насухо вытершись большим белым полотенцем, Громов не без удовлетворения осмотрел себя. Да, он всё ещё был низкорослой лошадью, однако, лошадь эта уже не напоминала обтянутый кожей скелет. Насыщенного чёрного цвета шерсть, под которой уже проступили окрепшие мышцы, ухоженные грива и хвост. Конечно, ухоженные настолько, насколько в этом разбирался комиссар, стрижкой которого всегда был ёжик коротких темных волос. Впрочем, за усами умел ухаживать каждый уважающий себя востроянец, так что совсем уж неучем Громов не был. И прихорашивался он не просто так: подходил к концу срок его нахождения в этом гостеприимном и буквально выпивающим психику заведении. А это в свою очередь означало, что вскоре Виктору вновь предстояло показаться своим подчинённым и не только. И выглядеть он должен был презентабельно: ухожено, но не чересчур. Во всём нужна мера.       За прошедшее время он не только значительно окреп физически, но и начал потихоньку привыкать к своему телу. Во всяком случае, уже сейчас помывка не превращалась в сеанс борьбы с собой. Да и как следует исследовав доставшуюся ему тушку, а также ознакомившись с трудом какого-то местного Биологис, Громов пришел к выводу, что первоначальное впечатление о повышенной возбудимости было ошибочным. Да, эрогенных зон у копытных было явно больше чем у человека, но ограничивались он не всем телом, а лишь зоной между и под крыльями, ушами и пространством за ними, фланками с так называемыми метками и низом живота. У рогатых крылья заменялись рогом, а у земных — были и такие — особой чувствительностью в возбуждённом состоянии отличались хуфы. Так что теперь Виктор не только знал, где лучше не трогать себя и товарищей, но и куда следует метить в схватке с противником…       Аккуратно сложив полотенце, пользуясь исключительно бесплотными пальцами, мелкая моторика коих за последнее время заметно улучшилась, востроянец осмотрел убранную палату и довольно уселся на табуретку, которую не так давно прятал от своей «коллеги».       Да, именно «коллеги». Как показал ненавязчивый опрос местного контингента, состоящий преимущественно из получивших ранения бойцов из приграничных отрядов, госпожа лейтенант особого отдела была личностью известной. Только вот в отличии от имперского комиссара, за которым помимо личной харизмы стояла наводящая ужас организация именуемая Оффицио Префектус, ауры страха Найт Джастес не имела. Да и личной харизмы тоже, из-за чего была для аборигенов чем-то вроде козла отпущения, на которого, пусть, зачастую и не в глаза, выливались все накопленные запасы негатива. Зато дурная кобыла имела поистине выдающуюся дотошность и выкрученную на максимум подозрительность… ко всему. И это было хорошо, потому что если к Виктору за прошедшее с «допроса» время не нагрянули с целью ареста, значит самый сложный этап он прошел и сделал широкий шаг к полноценной легализации.       — Доброго утра, госпожа Тандер! — в ставшей уже привычной бесцеремонной манере ворвался в палату Пинк.       — Опережаете график, господин доктор! — хмыкнул, оборачиваясь к жеребцу Громов.       — Как будто вы этому не рады, — хмыкнул врач, зажигая рог. — Наверное уже заждались моего прихода.       — Вы обещали отпустить меня через полторы недели, Док, — позволил себе искренне вздохнуть востроянец. — А продержали здесь дней тринадцать!       — И тем не менее, это пошло вам на пользу, — хмыкнул медик, окидывая кобылку оценивающим взглядом. — Да и виноваты в этом вы сами — я же предупреждал о чрезмерных физических нагрузках!       Крыть было нечем, и Виктор замолк, дожидаясь окончания осмотра. Маунтин был прав: на следующий день после «допроса» Громов, окрылённый тем, как быстро шёл процесс восстановления, не уследил за своим состоянием и едва не грохнулся в обморок. Результаты, впрочем, того стоили — подтянуть себя к перекладине он мог уже раз пятнадцать чистыми, отжаться от пола раз сорок и пробежать тридцать кругов до момента, пока не начинал дышать аки загнанная… лошадь. И самое главное — выполнить это в комплексе.       — Ну что же, мои поздравления! — телекинезом извлекая явно заранее приготовленный планшет с присовокупленным к нему пергаментом, начал единорог, прекратив лапать Громова магией. — С чистой совестью выдворяю вас прочь. Ваша подпись, пожалуйста.       Подхватив бесплотными пальцами белоснежное перо, комиссар пробежался натренированным взглядом по строкам, и не найдя ничего предосудительного, подмахнул документ, благо хоть немного освоиться с письменным эквестрийским время у него было. Хотя не сказать, что это было так уж важно при том, что в подписи была одна единственная буква, с которого начиналось его новое имя…       — Благодарю вас, господин Маунтин, — возвращая перо, с чувством ответил Виктор.       — Подождите с этим, — усмехнулся жеребец, магией извлекая из кармана халата какую-то куцую бумажку. — Я специально проставил время вашей выписки на вечер, а потому у вас и вашего сопровождающего есть свободный день. На пересечении улиц Тёмной и Гримальди есть кузнечная лавка, которой заведует один мой знакомый грифон — Гекор. Покажите ему вот эту записку, скажите, что от господина Маунтина, и он сделает вам скидку.       — На что? — не понял Виктор.       Жеребец взглядом указал на его правое крыло:       — На протез. Он очень хороший мастер, и можете мне поверить, отработает он на совесть. И, будет на то воля Великой, вы даже снова сможете летать.       — Ещё раз благодарю вас за помощь, господин Маунтин! — изобразил радость комиссар. — А кого мне выделили в качестве сопровождающего вы, часом, не знаете?       — Госпожа Миднайт, — хмыкнул жеребец. — Насколько мне известно, одна из ваших подчинённых, а насчёт благодарности… Присмотрите за моим обалдуем. Свит!       — Я, господин Маунтин! — появилась в дверном проёме голова совсем молодого фестрала.       — Проводи госпожу Тандер на выход, — он повернулся к Громову. — Уж извините, но мне необходимо навестить ещё несколько пациентов.       — Принято, Док. Надеюсь, в подобных обстоятельствах мы с вами больше не встретимся.       — Взаимно! — хохотнув, единорог исчез в коридоре.       — Помочь вам собраться? — уставился на востроянца Свит.       — У меня всё с собой, — улыбнулся ему Виктор. — Веди.

***

      — Госпожа Тандер!       Стоило только Громову показаться на пороге госпиталя, на него тут же напрыгнула, едва не снеся с ног, Миднайт. Кобыла, как успел заметить востроянец, была без брони, что явно намекало на её здесь не официальное присутствие.       — Вы здесь не по распоряжению старшего офицера, Миднайт? — стараясь как можно аккуратнее высвободиться и не показать при этом раздражения, предположил он, оглядываясь.       Как любой житель мира Улья, Виктор обладал «чувством тоннелей» — так вполне официально называлась врождённая способность подобных ему ориентироваться в техногенной инфраструктуре куда лучше тех же «аграрников». И пусть до «чуйки» легендарного Кайафаса Каина Громову было далеко, подсознательное ощущение нахождения в замкнутом пространстве его не обмануло. «Улица», на которую он вышел представляла собой огромную пещеру, чей свод, усыпанный уже знакомыми светящимися камнями напоминал ночное небо. Под ним же довольно компактно расположились невысокие — максимум этажей в пять — домики, узкие улочки, по которым то и дело неторопливо перемещались телеги и, конечно же, довольно большое количество фестралов, что плотно заняли пространство между крышами и «потолком». Пожалуй, если немного абстрагироваться и вообразить под ногами вместо мощенного камнем покрытия пластобетон, накинуть сверху извечный гул систем жизнеобеспечения и отдаленный рокот мануфакторумов, то можно даже представить, что находишься не в племени аборигенов, а где-нибудь в уютном небольшом жилом секторе на родной Вострое…       — Не-а, т-то есть, никак нет, госпожа Тандер! — отстранившись и слегка смутившись, ответила кобылка. — Я взяла одну из личных увольнительных.       Комиссар хмыкнул, смерив подопечную взглядом. Личные увольнительные были из той категории вещей, которые Громов в местной армии не понимал. В уставе было написано, что каждый военнослужащий, вне зависимости от звания и занимаемой должности имеет право на три увольнительных в течении трёх же месяцев поверх тех, что положены «по норме», и распоряжаться ими может так, как считает нужным. Иными словами, боец, имеющий один выходной в начале и конце каждого месяца мог превратить его в четыре дня ничегонеделания, и самое странное на взгляд комиссара, что работало это и в военное время в том числе.       — Чтобы забрать меня из госпиталя? — он оскалил клыки. — Благодарю за заботу, Миднайт.       — Не стоит, госпожа Тандер! — робко вернув ему улыбку, отмахнулась та крылом. — Поверьте, мы бы к вам завалились сразу как только вы пришли в себя, но сначала нас мурыжили особисты во главе с этой напыщенной курицей, потом госпожа капитан запретила нашему отделению покидать расположение…       «Курица — это Джастес, надо полагать, — мысленно отметил комиссар. — Логично, учитывая, что у неё имелись показания моих мышей».       — Так значит, — прерывая словоизлияние подчинённой, начал Виктор, — у вас впереди весь день?       — Вы хотели сказать ночь? — фестралка опомнилась. — Да, я свободна до следующего утра.       «Снова этот идиотский реверс времени суток… С Пинком было проще — он этим голову себе не забивает».       — В таком случае я хочу, чтобы вы проводили меня до пересечения улиц Тёмной и Гримальди, Миднайт. А пока будем идти, расскажите мне о том, что произошло с отделением за время моего вынужденного отсутствия.       Собственно, на этот раз мышам повезло, и до аванпоста они добрались без новой дозы приключений. Уже там местный начальник, опросив Миднайт и прикинув хрен к носу, распорядился организовать усиленный конвой до Города. И тут пути Громова и группы разошлись. Виктор отправился на госпитальную койку, а его подопечные напрямик в гости к местным органам. Продержали их там, впрочем, недолго, заставив лишь каждого написать подробный отчёт о ходе операции, и проверив какими-то заклинаниями. Причем, особенно госпожу Джастес, назначенную руководить следствием, интересовала информация, касающуюся именно востроянца. Подобное внимание казалось странным, но вскоре у комиссара появилась кое-какая гипотеза; судя по словам Миднайт, ситуация у анклава была не очень — дерзкий и совершенно случайный рейд их группы лишь отсрочил неизбежное, и потому совету пришлось срочно мобилизовать все резервы. Все, кроме группы вернувшихся не так давно из боевого выхода выживших бойцов СШО. И Громов очень сомневался в том, что им просто великодушно предоставили возможность отдохнуть. Больше верилось в то, что высокие начальники, по достоинству оценив удачливых мышей, решили пока попридержать козырь у себя под крылышком. Чего ждали? Ну например выписки из госпиталя командира этой группы, что успела, судя по отчётам своих подчинённых, проявить себя в самом лучшем свете. Обобщая все эти умозаключения — Громова и его новых подчинённых ждало какое-нибудь важное и наверняка небезопасное задание. И комиссар сильно сомневался в том, что ему предоставят время к нему как следует подготовиться…       Город жил своей жизнью: по узким улочкам скрипели деревянными колесами телеги, прохаживались редкие бескрылые фестралы и ещё менее редкие разумные, фестралами не являющиеся — в Анклаве хватало разного рода отщепенцев, по разным причинам решивших примкнуть к ночным поням. Тот же Пинк, по его же словам, решил сделать это после того, как боевое крыло мышиной гвардии отбило его и ещё нескольких счастливчиков у зебриканских работорговцев. Ему тогда оказали всю необходимую помощь, и даже предложили помочь добраться до границы Эквестрии, но жеребец отказался, запав на командира этого самого крыла. И Виктора удивляло то, что правительница этой самой Эквестрии спокойно терпела у себя под боком существование общины милитаризованных потомков гвардейцев, что когда-то давно выступали на стороне её сестры. Вплоть до тех пор, пока не ознакомился с политической картой. Что же, возможно, эта Селестия и была предательницей, но голова на плечах у нее точно имелась: военизированные копытные мыши стали прекрасным буфером между её государством и котлом кипящего дерьма в виде племен, картелей, преступных синдикатов и прочего отребья, что оккупировало практически всю территорию к западу от Анклава. Действительно, зачем терять собственные ресурсы, в том числе и человеческие — понячьи? — когда можно скинуть грязную работу на других?       — Вы хотите что-то сказать, Миднайт? — закончила отчёт кобылка уже минут пять назад, и всё это время шла, явно желая, но не решаясь заговорить.       — Так точно, госпожа Тандер! — она слегка сбавила шаг, поравнявшись с командиром и неуверенно тряхнула черной гривой. — Я… Я хочу извиниться перед вами за то, что подвела тогда в лесу… Я ведь понимала тогда, что подставляю и группу, и Ханта, и вас, но страх… Он был таким сильным, что я просто не могла взять себя в хуфы…       — Извиняться бесполезно, — поняв, что никакого продолжения не будет, холодно ответил Громов, отчего кобылка едва заметно вздрогнула, едва не сбившись с шага. — В этот раз всем нам очень повезло. Но когда в следующий раз из-за подобного погибнет ваш товарищ, извинения ему не помогут.       Фестралка молчала, не решаясь поднять взгляд и уставившись себе под ноги. Несомненно, она и сама прекрасно это понимала и без указки Виктора.       — И потому гораздо эффективнее будет предпринять меры для того, чтобы подобное с вами не случалось.       — Вам легко говорить… — буркнула вдруг кобыла и тут же вскинулась, зачастила уже громче: — В смысле, вы же совершенно бесстрашная!       Громов усмехнулся про себя. Несомненно, подобная репутация в глазах подчинённых была отличным подспорьем, но в данном конкретном случае…       — И что же вы понимаете под этим определением, Миднайт?       — Ну… — явно ожидавшая как минимум словесной выволочки рядовая немного опешила от неожиданности. — Отсутствие страха?       — Отсутствие страха… — усмехнулся уже вслух востроянец. — Запомните, Миднайт: страх есть всегда и у всех разумных…       «За редким исключением. Например, в виде астартес или тех же скитариев, — добавил он мысленно. — Только вот и те и те по существу — лишь инструменты…»       — А так называемое бесстрашие — ничто иное, как хорошо развитая способность его преодолевать и не показывать окружающим. Очень, стоит сказать, полезное умение, особенно для командира. И вам, Миднайт, придётся ему научиться.       — То есть…       — То есть вы станете моим заместителем сразу по возвращении в расположение, — внимательно следя за реакцией собеседницы, ответил комиссар. — У вас есть возражения?       — Но почему я? — вполне искренне удивилась фестралка. — Не поймите неправильно, госпожа Тандер, но я же… тот же Хант или Лоа достойны этого куда больше!       — Кто чего достоин — решать мне, — припечатал кобылу Громов. — И я считаю, что из всего отделения именно вы справитесь с этой ролью лучше всего. Спирит Хант несомненно отличный стрелок и исполнительный солдат, но действовать своим умом он пока не способен. Лоа же на данный момент слишком импульсивна. Курсант Пиф и переводчица Грейв не дотягивают по уровню подготовки даже до вменяемых рядовых. Майт излишне самоуверен и слишком склонен к неоправданному риску. Сапфир была бы неплохим кандидатом, если бы не её пессимизм и неуверенность…       Миднайт слушала открыв рот, и Виктор не упустил возможности её «добить»:       — И нам с вами, Миднайт, предстоит нивелировать их недостатки и развить сильные стороны, — востроянец поймал взгляд фестралки. — Я рассчитываю на вашу помощь и уверена, вам это по силам.       От такого заявления собеседница аж споткнулась, не уткнувшись мордашкой в мостовую только благодаря вовремя подставленному под ее грудь крылу.       — Я сделаю всё возможное, госпожа Тандер!       «Не сомневаюсь, — отметив, с каким ядреным эмоциональным «коктейлем» смотрит на него подчинённая, подумал Громов. — А всего-то нужно немного похвалы и капелька оказанного человеку доверия. Впрочем, как выяснилось, не только человеку».       — Охотно верю, Миднайт, — продолжив движение, постарался улыбнуться собеседнице как можно теплее Виктор. — И начните вот с чего: где сейчас находятся захваченные нами в ходе боестолкновения трофеи?       — Сданы на склад! — отрапортовала кобылка. — Под опись, так что мы можем в любое время затребовать их обратно!       «Затребовать можно хоть орбитальную бомбардировку, хоть титана класа «Император». Другой вопрос — выполнят ли это требование командование и интенданты», — мысленно вздохнул комиссар.       — Что и в каком количестве нам удалось захватить? — спросил он уже вслух.       — Арбалетов, если с теми, что взяли в бою непосредственно на перевале и нашими «веслами» — шесть штук. Из громового оружия нам достались «Лупара», три пистолета и ещё два… Кажется, называются ружьями. Также Хант собрал все метательные бомбы, их у нас теперь четыре. И ещё я забрала ту саблю, что была на вас, когда вы потеряли сознание. Не знаю, зачем она вам, но…       — Что по боеприпасам и мелочёвке? — перебил кобылку Громов.       — А… — фестралка вдруг замолчала, растерянно хлопая глазами. — Не знаю, госпожа Тандер. Мы их не считали, сдали на склад в мешках… А мелочь брать не стали, только курсант что-то перебирал в своей сумке на одном из привалов. Сказал, что всё взятое ещё с тел на перевале укладывал.       — Плохо, Миднайт, — констатировал Виктор. — Командир всегда должен быть осведомлен о состоянии подразделения. Материальной части, в том числе. Что-то значимое за время моего отсутствия происходило?       Вновь смутившаяся фестралка явно воспряла духом:       — Так точно, госпожа Тандер! Трое суток назад в расположение прибыло пополнение — четырнадцать курсантов третьего курса. Собственно, в расположении и остались-то только мы и они, не считая крыло материального обеспечения. А ещё в город недавно пришёл караван. По слухам, привезли не только стандартный набор, но и партию громового оружия с порохами и метательные бомбы. Мол, Совет собирается усиливать приграничные отряды.       — Порохового оружия, Миднайт, — поправил подчинённую Виктор, задумавшись. — И скорее всего, именно кремнёвые ружья. Привыкайте к правильной терминологии, вам, возможно, вскоре предстоит им овладеть.       И отвернувшись от удивлённой подобным откровением фестралки, востроянец мысленно выругался. Правый висок начинал подозрительно ныть, а полученная информация давала кое-какое объяснение причине этого сугубо индивидуального феномена: если принять за истину вполне здравое предположение о том, что его группу собираются за былые боевые «заслуги» отправить в самую глубокую задницу, ради чего их даже в условиях всеобщей мобилизации держат пока в резерве, то появление свежего мяса означает, что Виктора, во-первых, скорее всего ждёт повышение, в во-вторых, что его отделение хотят усилить и развернуть в полноценное, вполне возможно, диверсионное подразделение…       До перекрестка с указателями «Тёмная» и «Гримальди» они вышли минут через пять тишины. Саму лавку долго искать не пришлось — приземистое двухэтажное здание с примыкающей к нему пристройкой, из которой торчал уходящий в потолок пещеры толстый, по всей видимости, дымоход трудно было не заметить. К тому же, над входом была развернута аскетичного вида вывеска: «У грифона».       — Постарайтесь не отсвечивать, Миднайт, — подходя к дверям, наказал Виктор. — Слушайте, анализируете, запоминайте. Задача ясна?       — Так точно!       На том востроянец и толкнул от себя дверь, первым входя в обитель птицельва. Обстановка внутри оказалась столь же аскетичной, как и снаружи: комната метров шесть на три, на прилегающей ко входу стене какая-то деревянная отделка да пара картин в крепких деревянных же рамках, изображающих какие-то природные пейзажи, на противоположной от нее — что-то вроде витрины, на которой была выставлена разнообразная хозяйственная утварь. В торцевой стене закрытый плотной шторой проход и высокая стойка с установленным на ней колокольчиком. Этим нехитрым устройством Виктор и воспользовался, лениво осматривая товар.       С десяток кос, вилы, лопаты, явно небоевые ножи, сковороды, несколько кастрюль и…       «Подковы? — удивился востроянец. — Заместо обуви, что ли? Да и садово-хозяйственный инструмент намекает на наличие у местных мышиных какого-никакого хозяйства. Искусственные плантации, или город простирается за пределы пещерного комплекса? Впрочем, это подождёт; где оружие, броня и, соответственно, хвалёные протезы? Сомневаюсь, что Пинк стал бы обманывать, значит, все самое интересное не здесь, а за шторой».       В момент, когда комиссар всерьёз задумался о том, чтобы вновь потискать звонок, из-за шторы послышался сипловатый голос:       — Иду!       Секунды через четыре к прилавку вышел грифон, выглядящий даже на взгляд Громова достаточно… колоритно. Крепко сбитый птицелев стандартной для своего вида окраски сильно напоминал собой побывавшую в эксплуатации разделочную доску: шрамов на теле было примерно столько же. Но наиболее заметными были исполосовавшие лицо «змейки» и длинный, пересекающий горло рубец, скорее всего и являющийся причиной сиплоты.       — Любуешься? — хмыкнул хозяин лавки, усаживаясь на стул и слегка взмахивая при этом крыльями — двумя весьма анатомически точными, но при этом протезами из какого-то черного материала, с виду напоминающего биопластик.       — Да вот подумываю узнать у вас, господин Гекор, где же можно найти столь интересный косметический салон…       Грифон на несколько мгновений подзавис, явно анализируя услышанное, а затем сипло рассмеялся, тут же сорвавшись на прерывистый кашель:       — С-сожалею, кха-кха… но Ведьмы работают исключительно в порыве вдохновения… — заметив в глазах Громова непонимание, птицелев пояснил. — Шайка зебриканских самок. Шизанутые шалавы, но по зубам могут надавать знатно — не повезло мне однажды напороться на их растяжку и выжить… «Расписывали» меня часов семь, так бы и порезали там до конца, кабы не ваша братия… А имя моё почём знаешь, красавица?       Не обратив на весьма экстравагантное обращение никакого внимания — насколько Виктор успел понять психотип собеседника, подобное было манерой речи — комиссар извлёк из-под правого крыла записку и уложил на стойку:       — Тандер Найт, моя спутница — Миднайт. Господин Маунтин рекомендовал вас как весьма опытного… мастера.       — Могла бы и не представляться, стража, — грифон неожиданно тепло улыбнулся — клюв, на удивление, оказался очень подвижным. — Почитай, только ленивый не наслышан о вашем подвиге… Скажи старому вояке по секрету, сильно журналюги приврали?       — Не знаю официальной версии, но ничего сверх героического мы не натворили, — вернул птицельву улыбку Громов. И обратил внимание на то, как собеседник удовлетворённо кивнул, выказывая тем самым одобрение. — Ответите взаимностью?       — Крылья мои интересуют? — хитро прищурился грифон, чуть повернувшись боком и протягивая в сторону востроянца рыжее крыло. — Можешь даже потрогать!       Громов, и не думая стесняться, воспользовался предложением, ухватив махалку бесплотными пальцами. То, что это не было биопластиком, было очевидно, но материал очень его напоминал, будучи столь же мягким и слегка тёплым на ощупь.       — Предвосхищая твой вопрос, Тандер, — улыбка мастера стала слегка натянутой — буквально на секунду, но от опытного взгляда комиссара это не укрылось, — нет, летать не могу. Насчёт тебя же — скажу после осмотра, но шансы есть, причем не малые. И давай на «ты», ладно?       — Хорошо, Гекор, — отпуская крыло, что на две трети было заменено протезом, кивнул Виктор. — Осматривать меня будешь прямо тут?       — Что ты, стража! — хмыкнул, поднимая часть стойки птицелев. — Лапать кобылку — дело, к которому следует подходить тщательно и с расстановкой…       Позади тихо фыркнула Миднайт, но хозяин лавки услышал, улыбнувшись:       — Что, тоже за компанию хочешь? Поверь, под моими когтями ты думать забудешь о том, чтобы смотреть на меня с такой жалостью! — обернувшись на подчинённую, Громов заметил, как фестралка смущённо прижала ушки и чуть отвернулась. — Ладно, не переживай. У меня на родине считают, что мужчину красят шрамы, хе-хе-хе…       Проходя вслед за Гекором внутрь лавки, Громов почувствовал, что начинает уважать этого птицельва. Видно было, что где-то внутри собственный вид его угнетает, но при этом грифон умудрялся над этим же иронизировать.       «Надеюсь, мастерства в тебе столько же, сколь и силы духа», — подумал востроянец, оглядываясь по сторонам.       Мастерская могла бы напоминать собой обиталище полкового техножреца, если конечно, убрать оттуда все символы Омниссии, сложную машинерию и нескольких сервиторов — ряд столиков, на которых уложены разнообразные инструменты, они же, но уже висящие на стенах, верстак у одной из стен с невысоким деревянным стулом, да хитрая система цепей на потолке, на которых были закреплены знакомые уже кристаллические светильники, а также несколько по всей видимости керосиновых ламп.       — Люблю работать под тёплым светом, — пояснил грифон на заинтересованный взгляд Миднайт. — Тандер, ложись пока на кушетку. Ты, милочка, можешь разместить свои метки вон на том диванчике. А я мыть лапки и готовиться. Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях!       Проводив широкую, исполосованную шрамами спину прихрамывающего грифона взглядом под очередной ехидный фырк подопечной, Громов влез на стоящую у противоположной стены кушетку, улегшись на живот и с интересом рассматривая висящее над входом кремнёвое ружье. В голове появились кое-какие идеи, но сначала…       — Ваш анализ, Миднайт?       — Грифона-то? — в голосе подопечной послышалось заметное пренебрежение. — Нечего там анализировать, типичный птицелев — острый на язык, наглый и… озабоченный. Хотя, стоит признать, силы воли ему не занимать — пережить такое и сохранить позитивный взгляд на жизнь…       «Слишком поверхностно, коняга, — хмыкнул мысленно комиссар. — Да и над твоей психологической устойчивостью нужно работать: в бою-то всё ещё объяснимо, а вот то, что он так просто выбил тебя из колеи обычными шутовскими подкатами — звоночек ещё больший».       — Не заскучали? — вернулся в мастерскую после полутора минут тишины грифон, придерживая крылом тонкую смотанную в спираль измерительную ленту. Под другим был зажат тонкий деревянный брус. — Ну и ладушки! Тандер, расправьте, пожалуйста, крылья.       Наблюдать за работой грифона было интересно лишь первые несколько минут. Пропальпировав правое крыло, причем сделав это достаточно уверенно, что явно говорило о его достаточно большом опыте в подобного рода вещах, Гекор развернул ленту, принявшись сноровисто снимать мерки, замеряя, как понял Виктор, расстояние от «корня» крыла до его срезанных частей. Процесс был трудоемким и кропотливым, а потому за те тридцать с гаком минут, что птицелев сосредоточено возился с измерениями, записывая что-то в извлечённый из-под кушетки блокнот, ни Громов, ни Миднайт не проронили ни слова.       — С этим покончено! — улыбнулся птицелев, обходя разлегшегося на кушетке востроянца. — Теперь работа пойдёт веселее.       Глядя на то, как Гекор, впритык расположив под его левым крылом дощечку, принялся грифелем наносить на нее насечки, используя в качестве инструмента всё ту же ленту, Виктор всё же заметил, что подобный метод не кажется ему особо точным.       — Я откладываю с запасом, — усмехнулся грифон, — сейчас сделаем лишь грубую заготовку, а уж затем подгоним все по натуре.       Когда ремесленник ушел к своему верстаку, принявшись кромсать брус, Громов поинтересовался:       — Гекор, а из какого материала ты делаешь свои протезы?       — Кожа степной мантикоры, — не оборачиваясь ответил птицелев.       — Но она же дорогущая! — не утерпела дисциплинированно сидящая на диванчике Миднайт.       — Ага, — хмыкнул грифон. — Но у меня свои поставщики. Да и по сравнению со специальным раствором, которым я обрабатываю свои изделия, стоимость шкурки уже не кажется такой уж завышенной.       Последующая примерка затянулась ещё минут на пятнадцать. Гекор активно работал напильником, нещадно «урезая» получившийся слепок недостающего крыла, подгоняя его к правому.       — Мастер, не отвлеку вас от дела своей болтовней? — поинтересовался Громов следя за тем, как птицелев прилаживает к нему слепок.       — Такая красавица как ты? — притворно изумился грифон, вновь заработав напильником. — Никогда!       — Ружье над входом в мастерскую, — отметив, как недовольно фыркнула Миднайт, обозначил интересующую его тему комиссар. — Сам сделал?       — Это аркебуза, а не ружье! — даже слегка возмутился грифон. — И нет, не сам… слышала что-нибудь про «стальные крылья»?       Виктор честно покачал головой, и птицелев усмехнулся. Как-то даже кривовато усмехнулся:       — И не удивительно… — он снова попытался приладить деревяшку к махалке Виктора. — Это был специальный отряд одного весьма зубастого баронства. Знатно мы тогда имперцам крови попустили, но в конечном итоге легионеры оказались сильнее наших гвардейцев… Так вот, такие аркебузы были основным нашим оружием. Не в пример удобнее того, что нам потом выдавали в имперском штрафном легионе, скажу я тебе.       — То есть, сделать что-то подобное ты не можешь, — констатировал востроянец. — А отлить пули и раздобыть порох?       — Слушайте, госпожа героиня, — вновь что-то подправляя напильником, улыбнулся грифон. — Вы собрались бунт устраивать, или арсеналы вдруг показали дно?       — Сдаётся мне, не было никогда в наших арсеналах огнестрельного оружия, — хмыкнул Громов. — А то, что у нас есть сейчас — трофейное и с весьма ограниченным боезапасом.       — Ну, положим, в слухи о весьма необычном грузе недавно пришедшего в анклав каравана я верю, — вновь примеряя к Виктору деревяшку ответил птицелев. — Но коли уж тебе так хочется… Так, удобно?       Комиссар пошевелил правым крылом. Никакого дискомфорта он не испытал, о чем и не преминул сообщить мастеру.       — Отлично! — заулыбался он, подхватывая заготовку крылом. — Тогда можете быть свободны. Дня на три — времени на обработку материала уходит достаточно много, да и заказов у меня сейчас хватает. Тогда же обсудим и нужные вам пули.       — Оплата по готовности? — уточнил комиссар.       — Обычно я беру залог, но с таких-то очаровательных кобылок… — он подмигнул уже спрыгнувшей с диванчика Миднайт, отчего та вновь неодобрительно фыркнула. — Вы всё же сделали благое дело, да и Пинк за вас поручился. Так что в следующий свой визит тащите сюда не больше тридцати бит. Только учти, что это без боеприпасов, они по отдельному договору, хе-хе-хе…       — Спасибо, Гекор, — кивнул головой Виктор. — Но прежде, чем мы откланимся, позволишь ещё один вопрос?       — Валяй.       — Там, на перевал, мы ведь убивали грифонов. Искренне ли ты нас в таком случае благодаришь?       Птицелев рассмеялся:       — Запомни, копытное, — отстранившись, наставительно поднял он к потолку коготь. — Грифон грифону — рознь. Я же говорил, что служил штрафником? Так не по собственному желанию я десять лет и десять месяцев лез в первых рядах под болты, пули, алхимию и боевую магию. А наймиты те — они практически все из бывших имперцев, так что…       — Можешь не продолжать, — снова кивнул комиссар. — Я тебя поняла. До встречи.       Уже выйдя на улицу и отойдя от лавки шагов на десять, востроянец обратиться к идущей рядом фестралке:       — Отчего вы столь многозначительно улыбаетесь, Миднайт?       — Так это… — даже слегка замялась кобылка. — Служат в Имперском штрафном легионе, как я слышала, одиннадцать лет…

***

      Местная военная часть располагалась отдельно от основного города. В северной части колоссальной пещеры был прорыт, судя по аккуратным краям входной арки, вручную, невысокий — метра в три тоннель, уходящий в ещё одну залу, куда как меньшую, чем основная. При входе в тоннель обнаружилось и самый настоящий КПП, представляющий собой сколоченную из деревянного бруса миниатюрную постройку и даже шлагбаум, сделанный из массивного грубо обработанного бревна. Излишество, на взгляд Виктора — телега не автомобиль, не говоря уже о тяжёлой технике, и для ее остановки вполне хватило бы простого ограждения.       — Ваши документы! — стоило Громову с Миднайт подойти к пропускному пункту, гаркнул замеревший было у шлагбаума дежурный — фестрал, примерно одного возраста и комплекции с Маунтином, который Пиф. Гаркнул с излишней бравадой, гордо вскинув голову, но практически сразу лишился своего не столь уж и впечатляющего вида, выпалив: — Госпожа Тандер?!       «Да я сама популярность…» — хмыкнул про себя Виктор, ловя взгляд фестрала.       — Именно. С кем имею честь говорить?       — Курсант третьего года обучения Дарк Спринт, госпожа офицер! — вытянулся мышеконь, переведя какой-то ненормально возбужденный взгляд с Громова на Миднайт и обратно. — А… а правда…       — Усни, малой! — послышалось из пристройки, и под свет кристаллов вышел ещё один фестрал — короткие грива и хвост тускло-серого оттенков, столь же тускло-синяя шерсть и скрывающиеся в морщинках шрамы и внимательные удивительно ярко-жёлтые глаза отчётливо намекали как на солидный возраст, так и на вид профессиональной деятельности. — Здравия желаю! Уж извините мальца, госпожа Тандер, это его первое с самой учебки дежурство, а тут ещё и героиня анклава… Кхех. Гуард Блоссом, лейтенант запаса… был.       — С возвращением, — усмехнулся Громов, подходя ближе. — А документов у меня при себе нет — в госпитале оказалась уже без них.       — Знаю, — улыбнувшись незамысловатой шутке, кивнул жеребец. — У меня приказ выдать вам сопровождающего прямо до штаба. Прямо до кабинета госпожи капитана, если быть точным, а посему… Спринт, проводи госпожу сержанта! А вы, госпожа рядовая… Миднайт, кажется? Вроде как в увольнительном, а потому — марш гулять!       — Выполняйте, Миднайт, — встретившись с вопросительным взглядом подчинённой, подтвердил Виктор. — Пользуйтесь возможностью — в самом скором времени нам предстоит уйма работы.       — Есть! — вытянувшись отрапортовала кобылка, разворачиваясь на месте. — До встречи, госпожа сержант!       Шли молча. Курсант то и дело бросал на Громова восхищённые взгляды, всё порываясь завести разговор. Но то ли чувство такта, то ли субординация, то ли стеснительность не давали ему этого сделать. Виктор начинать диалог первым не спешил — всё, что необходимо он и так вскоре узнает от начальства, а к пустым разговорам он особой страсти никогда и не питал. Да и наблюдать за поведением провожатого было интересно; чем-то он напоминал ему мальчишек лет четырнадцати-шестнадцати, что обычно с таким же незамутненным восторгом провожали взглядами его «шинель». В случае, конечно, если необходимость не заставляла их взять в руки оружие и применить его по назначению… А этому курсантику вскоре придется это сделать, в этом комиссар не сомневался. Не просто так на местные власть предержащие решили мобилизовать отставников, не просто так…       Тоннель закончился ещё одним контрольно-пропускным пунктом из всё тех же курсантов. Фестралка и жеребец проводили их заинтересованными и даже несколько завистливыми взглядами, не удосужившись даже проверить документы. Это было странно, ведь ситуация явно располагала к тому, чтобы ввести в городе военное положение или хотя бы повысить бдительность. Не просто же так востроянца мурыжила Джастес?       «Детский сад, — подумал он про себя, наблюдая за тем, как Дарк горделиво вскинул подбородок. — И судя по тому, как пульсирует в правом виске, этот детсад скинут на меня».       Обиталище местных комбатантов слабо напоминало привычные Виктору, но общие черты прослеживались и здесь: широкий плац, разлинованный белой краской, стоящее рядом массивное здание — скорее всего штаб — несколько построек чуть в стороне — хозчасть и казармы личного состава — а также несколько ангароподобных строений в дальней части залы — склады. Постройки были хилыми даже на вид, не было и намека на сторожевые вышки и технические боксы с техникой.       «Местная специфика, — подавил желание поморщится Громов, внимательно осматриваясь и подмечая детали. Некоторые «детали» махали ему в ответ. — Мои мышекрылые в неполном составе. Не видно ни Майта, ни Грейв, ни Пифа».       Остальные были на месте. Хант что-то втолковывал собравшемся подле него курсантам, крутя в хуфах арбалет, Лоа и Сапфир гоняли по кругу другую часть «молодых». Никого, кроме них, видно не было. Расположение выглядело опустевшим. Громов мысленно отметил, что «его» подопечные всё же были весьма сообразительны, раз уж сообразили организовать молодняку обучение. Передача опыта лишней не бывала никогда. И тот факт, что Миднайт об этих мероприятиях умолчала он тоже не оставил без внимания. Да, он и не спрашивал, но пора было этой кобыле привыкать к тому, что замок должен вовремя информировать командира обо всём, что происходит в подразделении. Тем более, Виктор ставил восемь из десяти на то, что инициатива организовать своеобразное КМБ исходила именно от неё.       Ограничились мышекони лишь знаками, благоразумно не став подходить ближе, и вскоре курсант остановился перед входом в штаб. Два стоящих на посту жеребца, судя по виду, тоже не так давно восстановленных из запаса, значительно отличались от виденных ранее своей бронёй. Если все встреченные ранее фестралы носили кожаные доспехи, то у этих двух они были «полноценными» — отливающие тёмно-синим закрытые шлемы с широким гребнем, напоминающий востроянцу плавники карпа — выращиваемой в закрытых рыбопитомниках рыбой — глухим клиновидным забралом, что сейчас были откинуты вверх, позволяя рассмотреть мощные, как он узнал чуть позже, кристаллические линзы, пластинчатой защитой шеи, плавно переходящей в выполненную из покрашенной в тёмно-синий кожи наспинную пластину и широкий металлический нагрудник. Ноги закрывали высокие поножи, в месте соединения с основным доспехом переходящие в кожаные защитные накладки. Такие же накладки были и под крыльями, а непосредственно «основной доспех» — бока и круп закрывались пластинчатой металлической броней.       «Интересно, как долго в этом можно летать? — подумал Громов. Всё же слова грифона о том, что шансы подняться в небо у него всё ещё остаются… — Хотя, с учётом того, что основная тактика местных комбатантов — пикирование на цель, сделано даже неплохо».       Широкий нагрудник, выполненный в форме корабельного киля и массивный шлем наверняка могли выдержать удар холодным оружием или даже выстрел из арбалета. Пока что непонятно было лишь есть ли у этого снаряжения защита брюха и паха, которые были бы уязвимы при пологом заходе на цель. Потому как если нет, бойца могли успеть нашпиговать всем, чем можно, прежде, чем он спикирует вниз и воспользуется оружием. Оружие, кстати имелось: массивные накопытники оснащались тремя слегка загнутыми когтями с ладонь длиной, а на концах прикрытых металлическими накладками крыльев виднелись длинные — в полторы ладони длиной — прямые клинки.       — Курсант Дарк Спринт! — шагнул вперёд показавшийся совсем мелким на фоне броненосцев сопровождающий Виктора фестрал. — Должен сопроводить госпожу сержанта к капитану Блэк Стар!       Правый жеребец скосил на него взгляд аметистовых глаз, а затем с лязгом расправил правое крыло, с внутренней стороны которого оказался закреплён в специальном держателе драгоценный камень. Секунд тридцать неторопливого перемещения этого кристалла перед терпеливо ждущим курсантом, и крыло стража осветилось зелёным.       — Теперь вы, госпожа сержант, — сказал фестрал на удивление высоким голосом.       Начиная понимать, что было замаскировано в «кипе» бумаг у лейтенанта особого отдела, Громов послушно шагнул к фестралу. Процедура повторилась с тем же результатом.       — Чисто, — сказал сам себе жеребец, возвращаясь на своё место. — Проходите.       Изнутри здание штаба напоминало вполне классическую типовую постройку: широкий коридор, уходящий в обе стороны от стойки дежурного, облаченного в облегченную версию металлического доспеха и пренебрегающего шлемом, несколько однотипных дверей и выход на лестницу. Кабинет местного начальства расположился на третьем этаже за ничем не отличающейся от прочих дверью — хороший знак.       — Госпожа капитан! — постучав и получив в ответ «войдите!», сказанное приятным женским голосом, сунулся в кабинет Спринт. — По вашему распоряжению, госпожа сержант Тандер Найт сопровождена!       — Благодарю за службу, курсант, — ответил женский голос из кабинета. — Можете вернуться к исполнению своих обязанностей. Госпожа Тандер, войдите!       Кивнув заспешившему к лестнице бойцу, Виктор машинально поправил гриву — один из признанных им полезным рефлексов тела — и шагнул внутрь:       — Здравия желаю, госпожа капитан!       Намётанный взгляд быстро выхватил основные детали помещения; кабинет представлял собой коробку четыре на четыре метра, имеющую одинокое окно, из которого на пол лился искусственный «уличный» свет, массивный открытый шкаф у одной стены, крохотный диванчик со столиком у другой и внушительный стол прямо по центру. За этим самым столом и расположилась, помимо кучи каких-то бумаг и странного кусто-гриба в горшке, испускающего фиолетовый флуоресцентный свет, хозяйка кабинета — облаченная в некий фиолетовый мундир фестралка тёмного окраса с красными глазами — что-то часто Громову стали попадаться подобные личности — и трёхцветной сине-фиолетово-бирюзовой гривой.       Бросив белоснежное перо в чернильницу, она отложила в сторону какой-то отчёт и кивнула:       — Взаимно, Тандер, — кобыла указала взглядом на подушку у стола. — Закрой дверь и садись.       Удивившись подобной фамильярности, Виктор плотно закрыл дверь и плюхнулся напротив, ожидающе глядя на начальницу, что как раз начала шуршать выдвижными полками.       — Как самочувствие?       — В порядке, госпожа капитан, — ответил востроянец, пытаясь понять, нужно ли ему перенимать манеру общения собеседницы.       И судя по брошенному на него быстрому взгляду, как бы говорящему: «прекращай» — да, нужно.       На столешницу тем временем поочередно легли несколько предметов. Уложенная в приоткрытый кофр звезда, выполненная из синего металла, имеющая помимо фиолетовой колодки вплавленный в центр тёмно-синий круг, большую часть которого занимал серебряный полумесяц. Массивный даже на вид мешочек, при приземлении на стол отчётливо лязгнувший металлом. Аккуратно сложенная, по всей видимости, форма темно-синего оттенка, поверх которой лежали два прямоугольника из плотной ткани, на которых были нашиты шесть средних размеров звёздочек — по три на каждую.       — Для начала, поздравляю вас с получением очередного звания, госпожа лейтенант! — напустив в голос торжественности, прокомментировала свои действия кобыла. — А также с вручением вам ордена Героя Анклава!       — Служу Ночи! — сострил максимально «дубовую» рожу востроянец.       — Уж извини, провести официальную церемонию не получится, но ты, думаю, сама всё прекрасно понимаешь.       Виктор кивнул, и хозяйка кабинета продолжила:       — Здесь, — она положила правое копыто на вновь звякнувший мешочек. — Пятьдесят бит. Выделены на тебя и твой личный состав. Распределение целиком на твое усмотрение. Хочу лишь предупредить, что в связи с некоторыми обстоятельствами, речь о которых пойдет далее, на штатное материальное обеспечение можешь не рассчитывать. Что делать с этой информацией, решишь сама, кобылка уже не маленькая.       Комиссар снова кивнул. Намек был предельно прозрачным, да и свои идеи на счёт этих средств у востроянца уже были.       — Так, с плюшками покончено, — кобыла вновь зашуршала ящиками, положила на стол стопку листов и грифель. — Теперь к делу. Завтра к восьми утра у меня на столе должен лежать подробнейший отчёт о ходе вашего геройского подвига. Во всех деталях.       — Будет сделано.       — Хорошо, — Стар взглянула Громову в глаза. — Думаю, ты прекрасно осознаешь ситуацию в которой мы все оказались?       — Так точно, — ответил Виктор и пояснил. — Потеря штурмового отряда сильно подорвала боеспособность Анклава, что в свою очередь осложняет задачу по защите ГТК. Наёмники, которым мы помешали, скорее всего должны были осуществить еще одну попытку подорвать склоны, так ведь?       — Так, — обнажила клыки фестралка, — своевременное усиление этого направления позволило нам сильно потрепать пернатых, и они отступили…       — Проблема в том, что они вполне могут вернуться, — уловив в тоне начальницы специально оставленную недосказанность, продолжил востроянец. — И не одни.       — Именно. Допрос взятого вами наёмника позволяет сделать кое-какие выводы о тех, кто нанял этих пернатых, и они не самые утешительные.       — Они смогут нанять ещё боевиков и рано или поздно у них всё равно получится взорвать тракт, — закончил за кобылу комиссар. — Одного не пойму, кому это будет выгодно?       — Не так давно один из «больших» вождей полосатых задался целью получить титул вождя великого. Сначала подмял под себя племена поменьше, потом заключил договор с Грифонской Империей и пошёл войной на Восток. Картинка складывается?       — Вполне, — задумался Громов, прокручивая в голове совсем недавно почерпнутые знания местной географии. — На востоке от них расположены земли другого вождя, с которым мы торгуем. Хотят рвануть тракт, чтобы перекрыть им поток добываемых нами кристаллов? Ослабить экономику?       — Экие умные слова ты знаешь, — фыркнула начальница, но по её виду было понятно — сообразительностью подчинённой она довольна. — А ещё вынудить нас торговать через море. Поскольку флота у нас нет, нам придётся нанимать корабли и экипажи для них. А учитывая, что единственные, кто может предоставить подобные услуги в нашей зоне досягаемости — это грифоны и их торговая компания…       — Умно, — вынужденно признал комиссар, пытаясь представить себе задачу, которую ему придётся выполнять после такой вводной. — Двух гро… зайцев одним выстрелом: зебры получают ослабленного противника, а птицельвы источник весьма немалого дохода. Наверняка ведь постараются задрать цену для «пещерных копытных», что внешнего мира не знают. Приплетут обязательное боевое охранение за огромные деньги, а если вдруг откажемся, с пернатых станется навести на наш конвой пиратскую шваль, в назидание, так сказать.       Он замолк, напрягшись. Очень уж удивлённо на него смотрела капитан. А ведь действительно, что-то он слишком уж разошёлся — может быть, ранее Тандер Найт подобными умозаключениями не славилась.       — Зажравшиеся мерины, — неожиданно скрипнула зубами Блэк. — Такой офицер почти десять лет в сержантах ходил, потому что кто-то больше верит ляганым бумажкам, а не словам какого-то там капитана!.. С другой стороны, так даже лучше… В общем, да, Тандер, Совет пришел к схожим выводам. Грифоны выгоды не упустят, наверняка ещё и оплату кристаллами брать станут. Поскольку наших сил очевидно не хватит, мне был поставлен приказ в сжатые сформировать и подготовить специальную группу…       Громов подавил желание осклабиться: именно чего-то подобного он и ожидал. Совершенно самоубийственное задание, на которое его отправят вместе с подчинёнными, предварительно влив в уши с тонну бравурных речей о «великой цели» и «исключительной важности». Одно неясно: почему ему собираются всучить курсантов? Или не собираются? Почему тогда их перевели в часть, в которой помимо них остались только его подразделение?       — …с последующей отправкой её в Кантерлот, — закончила хозяйка кабинета и улыбнулась, увидев удивленно ставшие торчком уши, которые Виктор пока не научился контролировать до конца. — Да, лейтенант, вы не ослышались.       — Но… — протянул Громов, вспоминая прочитанный учебник по истории. — Сотрудничать с предателями?       — Какое сегодня число, Тандер? — ответила вопросом на вопрос кобыла.       — Шестнадцатое число седьмого месяца… — он внезапно понял. — Девятьсот девяносто девятого года. Вы хотите сказать…       Признаться, к информации о том, что некая «Великая Матерь Ночи» может вернуться, Громов относился скептически. Вообще, от всей этой истории с заключением на спутнике планеты веяло какой-то древней легендой для простых работяг, призванной держать рабочий класс в узде, но учитывая с какой серьёзностью об этом говорила старшая офицер…       — Трое суток назад в Анклав было доставлено сообщение, — серьезно ответила капитан. — Если коротко, Солнцекрупая «любезно напоминала» нам о скором возвращении своей сестры и о своем «великодушном решении» заново создать Ночную Гвардию. «Запрашивала крыло-другое» бойцов для того, чтобы создать «костяк» подразделения и встретить с ним Великую Матерь. Лицемерная кляча прекрасно осознаёт, что за время, пока мы соберём личный состав и доберёмся до Кантерлота, знаменательная дата уже минует, но это не отменяет факт «приглашения» и нашего долга перед Королевой Ночи.       Блэк Стар ударила о стол впечатляющей стопкой бумажных папок:       — Это — досье на всех приданных вам курсантов. Ваша задача — за отведённый вам срок в трое суток сформировать из них Первое Специальное крыло и выдвинуться в столицу Эквестрии, сопроводив туда также представителя Совета. Вопросы?       — Мы собираемся просить помощи у Солнцекрупой?       — Никак нет, — тряхнула головой кобыла. — У Великой Матери.       В голосе её почувствовалась недосказанность, подразумевающая, по мнению Громова, что если «Великая Матерь» не окажется в зоне доступа…       — Понимаю, твоё подразделение пригодилось бы и здесь, но отправлять к дневным одних только курсантов…       — Я понимаю, госпожа капитан.       — Отлично, — офицер поднялась на ноги, и востроянец повторил за ней. — Можете быть свободны, госпожа лейтенант.       — Есть!

***

      Стоя на плацу, Громов внимательно наблюдал за тем, как четверо закованных в тяжёлые доспехи курсантов поочередно пикируют на цели — несколько закреплённых на штативах мешков. Принимая на себя немалый вес «броненосцев», штатив падал на каменную поверхность, чтобы тут же, приведённый в действие пружиной, вернуться в исходное положение, когда очередной глубоко вонзивший три загнутых когтя в мешок боец с прыжком поднимал себя в воздух. Причем, желательно, сделать это быстро, потому как рядом с «мишенями» прыгал на задних ногах закованный в точно такой же доспех Топаз Майт, не упускающий возможности приголубить промедлившего бойца деревянным дрыном куда придётся. А целиться жеребец старался своим подопечным точно под хвост, туда, где из брони была только кожаная накладка. Даже в самом начале этого упражнения увернуться от «карающей палки» совсем недавним курсантам удавалось хорошо если раз в три попытки, а теперь, когда они устали… Впрочем, уставали не только они. Капрал Майт, хоть и обладал весьма впечатляющей физической кондицией, но тоже потихоньку начал замедляться. Когда же он начал совсем «мазать», Виктор рявкнул:       — Закончили! — словно по команде все четверо рухнули на плац, собираясь примостить на каменное покрытие отбитые пятые точки, но не тут-то было. — Пятнадцать кругов бегом! Время выполнения — пятнадцать минут! Кто не уложится — пятьдесят отжиманий от пола с нагрузкой. Капрал Майт, на вас контроль выполнения!       — Есть! — ответил жеребец, кивком головы приказывая подопечным построиться.       — Забрала не поднимать! — гаркнул востроянец на протянувшегося было к морде бойца. — Приступить к выполнению!       С топотом, грохотом и лязгом, а также наверняка кучей весьма грязных выражений, небольшой отряд перешёл на бег — уже не рысь, но ещё и не галоп. Комиссар же осмотрев истерзанные мешки, неспешно двинулся к импровизированному стрельбищу, коим в равной степени заведовали Миднайт и Спирит Хант.       Вообще, исходя из прочитанных Виктором ещё на больничной койке методичкам, над так называемыми кирасирами так издеваться было не нужно — тактика «спикировал, ударил, улетел» разрабатывалась для бойцов в облегченных доспехах, а тяжёлые крылатые пехотинцы должны были, спикировав, немедленно пускать в ход крыльевые клинки. Однако Громов продолжал натаскивать своих подчинённых именно на быстрые наскоки. Как и намекала капитан Стар, огнестрельного оружия, действительно пришедшего с последним караваном в качестве неофициальной союзнической помощи — полосатые не были дураками и прекрасно понимали, чем им грозит уничтожение торговых путей — его крылу не досталось. Зато теперь практически каждый боец его подразделения был обеспечен личным арбалетом. Впрочем, от первоначальной идеи оставить в качестве «рукопашников» только броненосцев, а остальной личный состав перевести в разряд стрелков пришлось быстро отказаться. Арбалет — не лазган и даже не примитивный автоган, скорострельности для полноценного боя ему не хватит. И тогда он решил разбить крыло на три отделения — первое командное, одновременно являющееся отделением обеспечения под командованием Виктора, второе тяжёлое, состоящее из кирасиров и управляемое Майтом и третье стрелковое, под управлением Миднайт. Особняком от всех были Спирит Хант и молодая кобылка с говорящим именем Фаер, являющаяся полной противоположностью молчаливого и даже несколько «нелюдимого» Ханта, начиная от яркого огненного хвоста и гривы, янтарных глаз и светло-серой шерсткой, заканчивая бойким общительным нравом. Пожалуй, единственным, что их сближало было, наверное, врождённое умение обращаться с метательным оружием, в число которого входили оба трофейных ружья. Так что, как было принято говорить у мышепоней, сами звёзды сошлись так, что они теперь по приказу востроянца были практически всегда вместе. Как говорил один встреченный Виктором кадианец: «снайперская пара должна быть притерта друг к другу лучше, чем супружеская!».       Но и подобное разделение нисколько не повлияло на решение комиссара всесторонне развивать своих подопечных. И потому как кирасиры находили время на стрельбище, так и стрелки исправно дербанили посаженные на штативы мешки. Когда же личный состав находил время на «профильные» занятия? Ради этого Громов выкроил время из предназначенного на отдых. А когда его подчинённые всё же отправлялись на боковую, тренироваться начинал уже он, восстанавливая необходимую физическую кондицию и осваивая своё оружие — трофейную саблю, пистолеты и арбалет.       И что было самым удивительным — подчинённые не роптали по этому поводу, по крайней мере, вслух. Хотя, как понял Виктор после некоторого обдумывания этого феномена, такая высокая терпимость личного состава к его «зверствам» была во многом обусловлена произошедшими не так давно событиями. Что ни говори, а мышекрылые своего командира, рисковавшего ради них шкурой, зауважали. Что уж говорить, если совсем недавно они устроили ему… сюрприз. Выйдя из здания штаба после разговора с непосредственным начальством, Громов быстро отыскал офицерское общежитие, а благодаря на удивление приятной вахтерше, и свою комнату. Уже подходя к неброской, ничем не отличающейся от остальных двери, он ощутил острый зуд в правом виске. Оглядевшись, максимально тихо подошёл к двери и приложил к деревянной поверхности ухо. Секунды четыре он слышал напряженное сопение, а затем тихий голос, очень напоминающий голос Миднайт в красочных выражениях сравнил Топаза с буйволом и потребовал сначала быть осторожнее, а затем и выразил желание хозяйки справиться самостоятельно. Простояв в размышлениях где-то с полторы минуты, Громов здраво рассудил, что вряд ли его подопечные набились к нему в комнату, устроив на него засаду, а затем отпер дверь. Как выяснилось после того, как он вошёл в комнату, это действительно была засада, и даже больше — одновременно с резким включением света по нему натурально открыли огонь! Правда, «стреляли» вовсе не из трофейных ружей, а из праздничных хлопушек — причем, как позже узнал востроянец по местным меркам жутко дорогих — и вовсе не «на поражение», а в воздух, но это всё он понял уже после того, как рухнув на пол, оказался за выхваченной перед мгновением дезориентации взглядом тумбочкой от непосредственно Миднайт. Правда, лишь после того как кобылка отдышалась после того, как метко брошенная им стопка папок выбила из ее груди весь воздух…       Подопечная, впрочем, не обиделась, и вскоре они все наворачивали праздничный же торт. Все кроме, непосредственно, виновника торжества. Виктор чувствовал себя откровенно неуютно, скупо отвечая на поздравления с возвращением в строй и слова благодарности, полушутливо заявлял подопечным о том, что таким образом жестоких тренировок они не избегут. И где-то глубоко внутри, пусть и не хотел признаваться в этом даже самому себе, начинал чувствовать к ним что-то похожее на симпатию.       К ксеносам.       Нет, Виктор никогда не отличался наклонностями к ксенофилии, но при этом был достаточно сообразительным, чтобы не принимать за чистую монету то, что пихала людям в уши имперская пропаганда. В конце концов, именно умение думать и применять на деле этот весьма полезный навык, среди прочего, сделало его тем, кто он есть. И времени подумать, у него было предостаточно. В том числе, и о его отношении к аборигенам, и о ситуации, в которой он оказался в целом. В конечном итоге, Громов пришёл к двум гипотезам своего здесь появления и естественно вытекающим из них выводам.       Гипотеза первая: его послал сюда сам Император. Как — не важно. Если принять за правду хотя бы третью часть того, о чём говорит Экклезиархия, Император вполне мог осуществить нечто подобное. Зачем? Этот вопрос был куда более интересным. И покатав его в голове так и эдак, востроянец пришёл к выводу, что если уж сам Повелитель Человечества взялся за его судьбу, ошибиться он просто… мог, но вероятность этого уверенно стремилась к нулю. А это в свою очередь означало, что он не просто так оказался именно в этой тушке и именно в окружении врагов. Не просто так им всем повезло выйти из той передряги живыми и, наконец, не просто так, едва выйдя из госпиталя, он получил задачу готовиться к выдвижению в Кантерлот. Похоже было, что его кто-то ведёт, и если этот кто-то — Император, значит, нужно следовать его воле вплоть до того момента, пока он не наткнется на какой-нибудь знак.       Гипотеза вторая: Император тут совершенно не причем. Может быть, Виктор просто переродился согласно одному из верований древней Терры, возможно он стал жертвой неизвестной варп-аномалии, а возможно кто-то действительно приложил к его здесь появлению свою… руку. В любом случае, глобально это практически ничего не меняло: он все равно продолжит действовать, осторожно, мало-помалу собирая информацию и пытаясь найти какие-нибудь знаки. В том же Кантерлоте, если верить словам Маунтина Старшего, есть достаточно сильные псайкеры, и у Громова будет шанс что-то исподволь выведать у них.       Если же его ведут силы варпа… Что же, у него хватит силы духа если и не сопротивляться, то хотя бы прикончить себя, в этом востроянец не сомневался.       «Да и как минимум одно подтверждение первой гипотезы у меня есть, — подходя к стрельбищу, подумал он. — Если верить справочнику, метки судьбы появляются у пони раз и навсегда. И то, что у Тандер она изначально изображала имперскую аквилу о чём-то да говорит».       — Расслабь хватку, — слегка отстранено инструктировал Спирит молодую фестралку нежно-кремового цвета с бирюзовыми гривой и хвостом. — Не превращай хуфы и арбалет в монолитную конструкцию, и прицел не будет сбиваться от малейшего движения. Заряжай.       Рядовая Тиал Дрим, послушно уперев стремя арбалета в покрытие плаца, вжалась плечом в приклад, фиксируя оружие, и обоими хуфами потянула тетиву. Раздался щелчок, следом на направляющую лег грубый оперенный болт, лязгнул держатель.       — К стрельбе готова! — уложив цевье на камень, отчиталась фестралка.       — Рубеж двадцать пять, пли! — скомандовал Хант.       Упругий щелчок тетивы, свист рассекаемого воздуха, и на границе приколоченного к невысокому столбику круга застряло примитивное оперение. Точно в верхней точке мишени.       — Сильно дернула спуск, — флегматично констатировал жеребец. — Мягче тяни, без рывков. Заряжай!       — Как успехи, капрал? — подойдя, поинтересовался у Ханта Громов, смотря за тем, как Миднайт подгоняет уже буквально ползущее по беговой дорожке третье отделение.       — Для медиков неплохо, госпожа лейтенант,— ответил Спирит. — Пли!.. Ну вот. Не «десятка», но близко.       — А по третьему отделению? — с ухмылкой глядя на старающуюся скрыть радостное возбуждение кобылу-алхимика, уточнил востроянец.       — На двадцать пять скачков все кладут в десятку минимум три болта из пяти. На тридцати пяти в центр попадают минимум одним из пяти. Нужно больше практики, госпожа лейтенант.       — Будет вам практика, — пообещал Громов, давя в себе хищный оскал. Привалы подходят для отработки некоторых навыков ничуть не хуже полигона. — А сейчас тащите «медицину» на пробежку. Три километра на пятнадцать минут в полной выкладке.       — Есть! — вскинул правое копыто к груди фестрал. — Пиф, Дрим, арбалеты в походное положение, снаряжение на себя! Пошли-пошли!       Ещё раз переведя взгляд на истыканную болтами мишень, Громов фыркнул, вспоминая, как сам не так давно осваивал это архаичное оружие. Вполне неплохо, стоит сказать, осваивал. До уровня того же Спирита или даже Миднайт ему было ещё далеко, но попасть в силуэт метров с тридцати он уже мог, по крайней мере из положения лёжа.       Позади раздалось хлопанье крыльев, звуки ударяющихся о пол мешков и глухие удары «карающих палок» — освободившийся сектор импровизированного полигона заняли бойцы «командного отделения» — облаченные в облегченную версию брони кирасиров, эти фестралы, по мнению Громова, шансов на ошибку не имели вовсе. Именно поэтому количество «надсмотрщиков» было увеличено — эту роль сейчас исполняли Лоа и Сапфир Мун — и каждое попадание дрына приравнивалось к десяти отжиманиям от пола в полном снаряжении. И отжимались члены «командного отделения» очень часто — увернуться от двух палок экс-курсантам удавалось крайне редко. По этому поводу один из курсантов даже имел смелость подойти к Громову, заявив, что по всем методичкам и уставам вертикальная атака производится либо в группе, либо на одиночные цели соответственно. Виктор тогда позволил бойцу высказаться перед всем строем, а затем ответил. Спокойно, не повышая голоса, вызвал из строя на тот момент ещё курсантку с необычным рычащим именем Глора и Топаза, приказав последнему выполнить коронный лошадиный удар. Стоило отдать свежеиспечённому капралу должное — спорить он не стал, пусть и ударил далеко не в полную силу. Но именно поэтому комиссар и выбрал массивного жеребца — даже ослабленный удар закованных в металлические накопытники усиленного доспеха швырнул фестралку на плац, заставив обиженно засипеть — воздуха для вскрика не было.       — Курсант Грэй, шаг из строя, — нарочито неспешно подошёл к лежащей на камнях подчинённой Громов, следя за тем, как морда курсанта приобретает сначала изумленно-испуганное, а затем и яростное выражение. — Итак, я и капрал Майт — враги. Вы намерены не вмешиваться, потому что мы — не одиночная цель? Или потому что вас не смогут поддержать ваши товарищи?       Курсант молчал, переводя потерявший всякий намек на ярость взгляд с симпатичной ему кобылы — заметить этого опытному политику было легко — на командира и обратно.       — Запомните раз и навсегда! — протянув крыло потихоньку приходящей в себя фестралке, обвел востроянец строй фирменным «холодным» взглядом. — В бою ситуации из учебников встречаются лишь в качестве исключений. Если вы хотите служить в Ночной Страже, а тем более представлять её и весь остальной Анклав пред очами самой Великой Матери Ночи, привыкайте к тому, что сражаться и побеждать вам придется в невозможных условиях. И не просто сражаться и побеждать, но ещё и выживать при этом! И чтобы вы не погибли в первом же бою из-за того, что враг не удосужился создать вам комфортные условия, я требую выкладываться полностью от каждого, начиная с кирасира и заканчивая медиком! — он резко рванул на себя крыло, возвращая подчинённую на ноги. — А вам, курсантка Грэй, следовало не стоять столбом до удара, и уж тем более не изображать из себя мешок с овсом после! Вернуться в строй! Сержант Миднайт!       — Я! — откликнулась фестралка несколько нервно.       — Верните личный состав на полигон, план занятий без изменений.       После этого короткого «представления» вопросов целесообразности тренировок более не возникало. То ли подействовало внушение, то ли юные дубы больше не захотели злить командира, то ли всё это в равной мере. Но выкладываться действительно стали больше, с по-хорошему «яростным» энтузиазмом. Этого все ещё было мало, чтобы увеличить количество успешных «подходов» до пяти из десяти, но главным было ни это, а то, что уже все без исключения бойцы на одних лишь рефлексах откатывались в сторону и прыгали в воздух, не теряя драгоценных секунд на раздумья. Необходимо было, конечно, отработать с подопечными и противостояние с вооруженными огнестрельным оружием противниками, но их результат и на данный момент был неплох.       Во всяком случае, он был лучше, чем у самого Громова, который только-только осваивал неспешный горизонтальный полет. Да, летать он всё таки смог, как и обнадеживал его Пинк и мастер-грифон. Собственно, он же и дал Виктору рекомендацию не прыгать с места в галоп, а начать потихоньку, дав несколько достаточно полезных советов. Стоило отдать Гекору должное — для местных технологий протез вышел весьма достойный. Выкрашенный в идеально подобранный цвет, благодаря специальному алхимическому гелю он сидел как влитой. Подобный способ крепления вызывал у востроянца сомнения, но птицелев клятвенно заверил, что скреплённое таким образом крыло будет легче оторвать в любом другом месте, кроме, собственно, места крепления. «Чудо-состав» не растворялся ни в спирте, ни в воде, ни даже в, по завершениям мастера, некоторых видах кислот. В общем, от птицельва Виктор вышел с новым крылом и не метафорической, а вполне себе материальной тележкой, нагруженной порохом, пулями, арбалетными болтами и прочими отнюдь не мелкими прелестями. Куплено всё это добро было на те средства, что выделила ему и его «ветеранам» капитан. Громов прямо на незаполненном празднике поднял вопрос о том, чтобы потратить деньги на общее дело и возражений не получил. После же всех закупок на каждого члена первоначального отряда пришлось ровно по символическому битсу, которые, как теперь знал комиссар, подчинённые хранили при себе в качестве талисманов.       Возвращаясь к крыльям — получалось у востроянца не очень. Рефлексы тела не подвели, он знал, что нужно делать, чтобы взлететь, но знать и понимать — вещи все же разные. Результатом первых попыток стало преодоление по воздуху расстояния в три метра на совершенно умопомрачительной высоте сантиметров сорок от пола. Затем расстояние удалось увеличить до семи скачков — местной меры измерения расстояния, равной имперскому метру. Проблема, по мнению Громова, была в том, что конечности были именно что третьей парой. Четыре ноги, две из которых выполняли заодно и функцию манипуляторов были хоть и очень отдаленно, но похожи по функционалу на руки, тем более, если учитывать бесплотные пальцы. Задние ноги такого элемента не имели, и воспринимались сознанием именно как ноги. А вот крылья, по наблюдениям Виктора, являлись этаким гибридом манипуляторов со средством передвижения. Чего уж говорить, если иногда эти махалки реагировали на определенные ситуации, используя паттерн рук — схожую жестикуляцию, движения. Движения эти были подсознательными, и выполнялись без каких-либо проблем, но вот когда речь заходила о их целевом использовании…       Так бы комиссар и изображал из себя контуженную утку, если бы в прошлую ночь к нему не присоединилась отчаянно смущающуюся, но крайне решительно настроенная Миднайт. Выслушав сбивчивое и явно насквозь фальшивое объяснение, какого, собственно, рожна новоиспечённая сержант пренебрегает законным правом на отдых, Громов начал подозревать, что эта кобыла за ним шпионит. Решив, впрочем, не принимать поспешных решений, «поверил» в бред сивой, а вернее серой, кобылы и приступил к занятиям. И подчиненная не подвела, на время став «начальницей». Несколько раз просила расправить и сложить крылья, помахать ими, как бы не невзначай пытаясь узнать, почему же навыки полета находятся у командира в таком запущенном состоянии. Громов сослался на недавнее магическое лечение и изобразил недовольство и «глубокие душевные терзания» по поводу поднятой темы. Судя по тому, как смутилась фестралка, изобразил весьма достоверно.       В ту ночь он научился зависать на месте, лететь прямо и даже медленно поворачивать, ощущая себя нагруженной до предела «Валькирией». Мышцы, которым Виктор уделял недостаточно времени на тренировках, быстро уставали, но прогресс был на морду лица. Миднайт же показала востроянцу комплекс укрепляющих упражнений, после чего клятвенно заверив Виктора в том, что никому про особенность командира не расскажет и отправилась спать. Громов в том, что мышекрылая сдержит обещание, не сомневался: её поведение отчётливо говорило опытному политруку о возникшей привязанности, вероятно из-за того случая с местной гранатой, да и про случай, когда тогда ещё рядовая Миднайт запятисотилась, никто кроме Ханта, из подчинённых и товарищей стараниями Виктора не знал. Сам об этом трепаться комиссар желания не испытывал, Хант же трепаться с кем бы то ни было желанием не блистал почти никогда, так что с жеребцом востроянец ограничился только короткой беседой тет-а-тет.       — Госпожа лейтенант Тандер Найт? — цокот хуфов по камню он услышал заранее, а потому отреагировал вполне спокойно:       — Вы не ошиблись, — он неспешно обернулся. — С кем имею честь говорить?       Стоящая позади него фестралка тёмной масти с белоснежными гривой и хвостом поправила правым крылом зверского вида переметную сумку:       — Лейтенант запаса Сансет Хоуп, — приняла кобыла уставную стойку. — Медицинская служба. Мобилизована на действительную службу по просьбе госпожи Стар Блэк. По её же распоряжению перехожу под ваше командование. Документы…       — И вы будете четко исполнять приказы какой-то малолетки? — перебил её Громов, глядя прямо в голубые хищные глаза.       — Знаете, это было даже обидно! — улыбнулась Хоуп, но быстро приняла серьёзный вид. — Так точно, госпожа лейтенант, с этим вопросов не будет.       Востроянец удовлетворённо кивнул, потянулся правым крылом к горлу, аккуратно прижав его заострённый кончик к коже, издал серию звуков, характерных для местной летающей живности — сигнал общего сбора.       Минуты через три вокруг них собралось всё без исключения первое специальное крыло. Уставшие, измотанные, но в некотором роде даже довольные морды были повернуты к лейтенанту медслужбы, на что та, впрочем, никак не реагировала.       — Не сочтите это сомнениями в вашей компетенции, госпожа лейтенант, но не будете ли вы возражать против небольшой проверки? — обведя подчинённых взглядом, поинтересовался для вежливости комиссар.       — Не сочту, — ответила кобыла, вновь слегка улыбнувшись. — Кто пострадавший?       Виктор усмехнулся в ответ, шагнул к примеченному ещё при осмотре подчинённому. Кирасир, только что вернувшийся с беговой дорожки старался не показывать усталости, но Громов даже сквозь шлем видел, насколько жеребцу тяжело.       — Рядовой Брок, — ткнув кончиком правого крыла жеребцу в бедро задней правой ноги, обратился к лейтенанту Громов. — Поражение вторичными осколками, проникающее ранение бедра, перебита артерия. Представьте, что у вас есть всё необходимое. Действуйте, Сансет.       Уже наученные тренировками фестралы знали, что нужно делать. Знал и Брок, а потому послушно рухнул на левый бок, изображая болезненное мычание, походившее, правда, скорее на облегченный вздох. Лейтенант быстро, но без суеты скинула со спины сумки, одним скачком оказавшись у «раненого» и одним стремительным рывком, пусть и с отчётливо заметным усилием, перевернула жеребца на спину, заставив распластать крылья. Откинула на нем забрало:       — Ввожу противошоковое и болеутоляющее, — махнув над мордой фестрала правым хуфом, Сансет быстро спустилась вниз, безошибочно найдя на броне фиксаторы сначала «нагрудника-живота», выполненного одной металло-кожаной пластиной, а затем в одно движение сняла и паховую раковину. На несколько мгновений зависла, вспоминая вектор, по которому Громов обозначил ранение. Затем развернула левое крыло, положила его жеребцу на внутреннюю часть бедра, быстро проведя им наверх, без какого-либо стеснения убирая в сторону всё то, что делает бойца жеребцом, обозначила копытом место. — Накладываю жгут, непосредственно рану заливаю кровоостанавливающим, к ране прижимаю мазь, накладываю давящую повязку. Если требуется и позволяют имеющиеся средства, даю ещё одну порцию анальгетика.       Она поднялась на ноги       — Богатый опыт? — уже приняв решение, улыбнулся Виктор.       — Четыре года службы, — подала крыльями кобыла. — Полтора десятка боевых выходов, правда, к счастью, ранений за этот срок набралось не так уж и много. А вот после ухода в запас в отделении травматологии — да, опыта в достатке.       — В таком случае, добро пожаловать в отряд, госпожа лейтенант, — востроянец принял у новой подчинённой рапорт. — Пиф, переходишь в оперативное подчинение к начальнику медицинской секции.       — Есть! — без какого бы то ни было сожаления в голосе, отозвался понь.       — Миднайт, обеспечьте госпоже лейтенанту снаряжение и довольствие, расположите личный состав на отдых. По исполнении доложить.       — Есть! — отозвалась фестралка. — Крыло, стройся!..       Громов же направился в свою комнату. Впереди его ждал развернутый письменный рапорт о проведенной подготовке личного состава и общей готовности подразделения к выдвижению. А ещё кружка местного горячего напитка, безумно напоминающего родной востроянский chai…       Его комиссар и допивал, в очередной раз перечитывая написанный собственноручно-копытно-хуфно отчёт, когда в дверь постучали.       — Войдите! — залпом допивая травяной напиток и отставляя в сторону кружку, разрешил он, поворачиваясь к двери.       — Госпожа лейтенант, — дверь открылась, явив на свет кристаллического светильника мордашку Миднайт. — Личный состав распределен на отдых, лейтенант медицинской службы поставлена на довольствие и… — она покопошилась у себя в переметной сумке. — Я составила необходимые документы на её включение в состав крыла.       Все необходимые документы уже лежали на столе — опыта в профильном крючкотворстве у Виктора было куда больше, чем у новоиспеченного сержанта, которая даже соответствующие курсы не прошла, но всё равно тепло улыбнулся и принял документы — человеку, как и любому другому разумному со схожей моделью мышления просто необходимо ощущать себя полезным. Заодно проверит на ошибки, и объяснит ей, как их в последующем избегать — всё же бумажная работа была делом, которое востроянец предпочитал спихивать на заместителя.       — Благодарю за разумную инициативу, Миднайт. Можете быть свободны. Рекомендую вам как следует выспаться.       — Так точно, госпожа лейтенант! — вытянулась кобылка. — Также уполномочена передать вам приказ капитана Блэк Стар: вы должны прибыть в её кабинет.       — Принято. Что-то ещё?       Фестралка немного помялась, затем робко взглянула на него:       — Хорошего вам отдыха, госпожа лейтенант.       — И сохранит ваш сон Матерь Ночи, сержант, — изобразил на лице улыбку востроянец. — Благодарю.       Ещё несколько секунд он смотрел на закрывшуюся дверь, размышляя о том, почему же подопечная так сильно хочет установить с ним дружеские отношения. В конечном итоге, пришел к выводу, что виной тому тот самый случай с местной гранатой, приправленный чувством вины, благодарности и уважения, только усиленного тем, что Громов натворил на перевале.       «Впрочем, — складывая бумаги в стопку, подумал Виктор, — об этом можно подумать и потом».       Часть спала, погруженная в полумрак, ещё более густой, чем обычно, переведенных на минимальную мощность осветительных кристаллов. Путь до кабинета капитана он преодолел быстро и вскоре уже поправлял гриву у двери.       — Входите, госпожа лейтенант! — едва постучав, услышал он голос офицера.       С учётом ставшего вдруг очень официальным обращения, Громов сидел вывод о том, что хозяйка кабинета в помещении не одна. И как показали несколько следующих секунд, он в своём предположении оказался прав. Помимо капитана в кабинете оказалась также знакомая безопасница с привычной уже надменной и высокомерной маской на морде лица, а также ухоженного вида серый жеребец-фестрал. Вот только у него вместо крыльев из короткой темно-зеленой гривы торчал витой рог. Но в отличие от Маунтина, этот точно был фестралом — об этом говорили как пушистые кисточки на кончиках ушей, так и аккуратные клыки, которые этот джентелькольт сейчас вовсю демонстрировал.       — Здравия желаю, госпожа капитан! — сделав максимально бравый вид, гаркнул Громов, вскидывая правую переднюю лапку у груди. — Лейтенант Ночной Стражи командир первого специального крыла Тандер Найт по вашему приказанию прибыла!       — Вольно, госпожа лейтенант, — поднявшись из-за стола, отдала подчинённой честь капитан. — Закройте за собой дверь и присаживайтесь — разговор нас ждёт долгий.       Выполнив указания, Виктор обвел взглядом присутствующих:       — Слушаю вас, госпожа капитан.       — Для начала, хочу познакомить вас с новыми членами вашего отряда. — Она поочередно кивнула на присутствующих. — Госпожу лейтенанта особого отдела вы уже знаете. (Указанная кобыла хищно осклабилась.) А этот вот жеребец — представитель Совета Грей Чиф. (Единорог вежливо улыбнулся и кивнул.) И мы хотим ознакомиться с вашими выкладками по поводу предполагаемого маршрута…       Совещание затянулось на несколько часов, и в свою комнату востроянец вернулся под самое «утро». Впереди был важный поход, а спать оставалось всего-ничего. Впрочем, имперскому комиссару было к подобному не привыкать — всё же полученный в гвардии опыт имеет и свои плюсы.