Крылья Империума

      Ничего, на Лигосе Прайм было тяжелее.       Тогда его искали до звериного бешенства разозленные синемордые, только что лишившиеся трёх орбитальных челноков, доверху укомплектованных самыми навороченными боекостюмами. И ведь средств и сил они на его поиски не жалели — были там и рои дронов, и снующие из стороны в сторону упакованные в экзоскелеты пародии на космодесантников, и до «хулиярда», как говаривал дед, простых пехотинцев, что бегали по окрестностям стартового поля словно наскипидаренные. А ещё был рыдающий от ужаса паренёк-корректировщик, которому Громов зажимал свободной рукой рот, потому как руки парня были заняты его же вываливающимися кишками. Бедолаге просто вселенски не повезло схватить брюхом осколок артиллерийского снаряда. Вероятно, многие «коллеги» Виктора, как и иные командиры гвардии назвали бы подобный размен очень даже удачным, но подобным уродам Громов бы засунул в задницу фамильную силовую саблю, не активируя силового поля.       И всё же он тогда выбрался с того проклятого взлетного поля, и вытащил оттуда накаченного собственными боевыми стимуляторами паренька, после чего пёр того на себе добрый десяток километров, отпустив только на операционном столе полкового хирургеона.       Парня он вытащил, впоследствии нагло заграбастав себе в группу. И этих мышекрылых тоже вытащит, пусть они и не люди. Просто потому что взял за них ответственность…       Кристал вновь шумно сглотнула, продолжая растерянно смотреть в глаза расположившейся на ней офицера. Краем сознания Громов отмечал, что положение в котором они сейчас находятся является, пожалуй, компрометирующим: всё же его правая задняя нога достаточно упёрлась кобыле в промежность, чтобы как следует прочувствовать строение её репродуктивных органов, да и воткнутое в рот крыло, уже порядком обслюнявленное, выглядит со стороны явно не менее вульгарно…       «Пусть скажет спасибо за то, что не получила в гортань шипом, конченая идиотка… — раздражённо подумал он. — Гражданский специалист, ети её в дышло!»       Если бы он не успел зажать этой лошади рот… Накрылся бы весь их план, да и они тоже вслед за ним… накрылись. Хотя один хрен нет никаких гарантий, что вот этот вот плод противоестественной любви орла и льва, что сейчас пролетает на бреющем прямо над ними не решит отвлечься от разрастающегося в дали дымового облака и внимательнее посмотреть вниз…       А ведь началось всё просто отлично. Сначала в сумке у курсанта оказалось несколько пакетиков с кофеином, банка со спиртом и пузатый пузырек глицерина, которые Громов тут же приватизировал; была у «его» отрядного медика такая неоднозначная черта — вместо баек на привалах устраивать разного рода фокусы. И если надувание презерватива химической реакцией было интересно только в первые разы, то превращение смеси глицерина и обычного медицинского спирта в выделяющую при горении большое количество белого дыма маслянистую бурду, Виктор оценил по достоинству.       «Главное не напутать с пропорциями, — вспоминал Громов, аккуратно выливая в ополовиненную банку с глицерином тоненькую струйку спирта. — Руки вам, конечно, не оторвёт, но вы либо задохнетесь к хренам, либо переведёте ценное цэ-два-аш-пять-о-аш…»       Фестралы следили за его действиями как заворожённые, то и дело косясь на лежащий у его ног мешочек с кофеином. А потому некоторые даже не удержали разочарованного вздоха, когда его содержимое востроянец просто и без затей засыпал себе в рот, запив водой из позаимствованной у Миднайт фляги — силы были нужны позарез, ибо незаметно протащить его подчинённым было куда сложнее, чем пройти, вернее, проковылять, самому…       Всего у него получилось две тары с самодельной «дымовушкой», одну из которых назвавшийся самым быстрым из отряда Топаз Майт, явно при этом красуясь перед их переводчицей, вызвался доставить на место — бурелом, сквозь который шла едва различимая с воздуха тропа, уходящая на совершенно противоположный от их маршрута склон. Приказав бойцу поумерить пыл, Громов уже относительно официально принял на себя командование отрядом и дал подчинённым пять минут на сборы и подготовку к выдвижению. Попытавшийся было уложить востроянца на носилки курсант медслужбы получил в ответ на свою запальчивую тираду красноречивый взгляд и попытки пререкаться с новым начальством быстро прекратил — то ли на него так подействовало отшлифованное практикой выражение, то ли красные, под цвет некоторых прядей в гриве зрачки, то ли всё сразу.       Через час, расположившись в подлеске перед выходом на открытый участок склона, от группы отделился Топаз, получивший строгий приказ вернуться к расположению группы не позже трехсот ударов сердца после того, как забранная им смесь начнет разгораться, пожирая бурелом и отправляя в небо столб смолистого белёсого дыма. С задачей фестрал справился, и дождавшись, пока на застывшую в усыпанном звёздами небе луну наплывёт очередное пушистое облако, затеняя склон, Виктор скомандовал выдвижение в заранее определенном порядке.       Первая пара фестралов — Миднайт и Хант — забросив на спины громоздкие арбалеты, пригибаясь к камням, рванули вперёд. Кобылка упала за камни шагах в пятидесяти, уткнув в укрытие ложе метателя и цепко вглядываясь в ночное небо. Спириту пришлось поизображать из себя горного козла подольше — жеребец сиганул под чахлый кустарник, растущий прямо на склоне метрах в ста от нынешнего расположения группы. Вцепился хуфами в примитивное оружие, три раза махнул сгибом крыла, изображая что-то похожее на жест «иди ко мне».       К сожалению, возможности проверить навыки подчинённых у востроянца не было, поэтому слова о том, что эти двое наиболее подготовленные стрелки из всех оставшихся в его распоряжении бойцов, пришлось просто принять на веру. Да и всерьез рассчитывать на то, что они смогут в случае чего с первого же выстрела поразить летящего противника так, чтобы не поднять шума… Здесь даже излюбленную присказку отрядного пулемётчика про один возможный процент не применить — грифоны летают по трое. Поэтому подобные меры были нужны только для успокоения нервов. Громов просто физически не мог оставить группу без хотя бы символического прикрытия, а подчинённые пусть лучше изображают из себя коммандос, чем трясясь ожидают, пока их заметят с воздуха.       Вторая двойка, состоящая из Кристал и Сапфир выдвинулась вперёд под тихий, но отчётливый шлепок, с которым Виктор без лишних сентиментов вмял здоровое крыло в упругий круп зазевавшейся гражданской специалистки. Была бы возможность, пнул бы берцем, но — увы. Зато набравшая ускорение кляча, сияя покрасневшей в месте удара задницей, умудрилась так и не разу не отстать от своей напарницы.       Решив составить пары так, чтобы на гражданскую и курсанта приходилось по более-менее вменяемому бойцу, комиссар встал перед выбором, кого к кому распределять. И вспомнив недавний инцидент у костра, определил в напарницы к переводчице резкую на язык Мун. Уж что-что, а личной неприязни среди личного состава ему хотелось избежать, а совместное спасание собственных задниц… сближает.       Пиф и Лоа пошли, как только вторая пара распласталась в ложбине метрах в семидесяти с половиной от точки старта. Кобыла оказалась на редкость юркой и проворной, но громко пыхтящий от натуги курсант, тарабанивший на себе свою объемную сумку умудрялся не сильно от неё отставать, и Громов мысленно поставил бойцу маленький плюсик за старание.       Он с Майтом шли последними. Жеребец, по крайней мере внешне, производил впечатление наиболее развитого физически бойца, и в случае, если Виктор не потянет нагрузку, Топаз должен будет тащить его на себе до ближайшего укрытия. Предосторожность была не лишней — последние метры до ложбины востроянец преодолел уже на подкашивающихся ногах и стирая друг об друга зубы от пульсирующей боли в боку, но всё же этот накат он осилил.       Как и следующий, последовавший после трёхминутного отдыха. Потом ещё один. И ещё… Им осталось преодолеть последний намеченный Виктором участок пути, когда со стороны дымового столба, поднимающегося высоко в небо к ним не начали приближаться три облитые светом полной луны крылатых силуэта.       Когда спустя минут пять один из птицельвов, вместо того, чтобы спокойно пролететь дальше, начал плавное снижение, Громов не иначе как чудом оказался рядом с запаниковавшей переводчицей, направляемый, похоже, рукой самого Императора, успел заткнуть Грейв рот в самый последний момент. Честно говоря, он и сам едва не отдал приказ на атаку, но всё же смог сдержать себя. К счастью, нервы у стрелков тоже оказались в порядке, и они, не получив приказа, затихарились, наблюдая за действиями противника.       Грифон всё так же неспешно спланировал вниз, на скальный выступ метрах в десяти ниже по склону от выбоины, в которой на этот раз затаился отряд. Лениво оглядевшись, скользя по округе расфокусированным взглядом голубых глаз, что явно выдавало абсолютный автоматизм этого действия, он удивительно человеческим движением поднялся на задние львиные лапы, завозившись с собственным снаряжением, и вскоре до чуткого слуха нового тела Громова донёсся характерный журчящий звук.       Незаметно выдохнув, востроянец бросил быстрый взгляд на почти зависших в небе товарищей ссыкуна и удовлетворенно кивнул сам себе — головы обоих были повернуты в сторону тлеющего бурелома, а это в сочетании с абсолютной беспечностью третьего явно говорило о том, что наёмники чувствовали себя здесь абсолютными хозяевами. «А мы не гордые, — вспомнил про себя слова зазубренного ещё в детстве стихотворения востроянец. — Мы подождём».       Тем более, что теперь у него появилась отличная возможность увидеть своего нового врага собственными глазами. Грифон, стоя на задних лапах был ростом примерно со среднестатистического взрослого мужчину. Спину птицельва прикрывал странного кроя кожаный доспех, сильно похожий на те, которыми щеголяли его новые подопечные. Свободными оставались лишь расправленные сейчас для равновесия крылья, вверх которых — как называется эта часть тела он не знал — закрывала кожаная же накладка, а под крыльями обнаружилось по… кобуре?.. И действительно, два кожаных свёртка крепились к броне короткими ремешками, а торчали из них неказистые, изогнутые пистолетные рукояти, под каждой из которых был именно что «присобачен» спусковой крючок. На спине же, вдоль объёмного баула висели закинутые на ремень ножны, из которых торчала обмотанная тряпками рукоять. Причем, если клинок оружия повторял форму ножен, вооружен противник был чем-то похожим на ятаганы Аттилианских Всадников, с которыми Громову как-то раз доводилось пересекаться. С низкорослым офицером со странным именем Мулан он даже успел подружиться. Он же и показал комиссару насколько смертоносным в правильных руках может быть это экзотическое оружие — из трёх спаррингов Виктор, будучи вполне себе отличным мечником, смог одолеть кавалериста всего раз. Конечно, он не использовал силовое поле своей сабли, но всё равно пример был показательным. А у стоящего перед обрывом грифона как раз отчётливо различались крепкие, но не перекачанные мышцы, свидетельствующие о том, что бойцом он должен являться неплохим…       Отвлекая комиссара от разглядывания притороченного к баулу лёгкого открытого шлема, расположившийся рядом Топаз потряс того за плечо, указав кончиком крыла на ещё три приближающиеся к ним силуэта, два из которых тянули за собой даже на вид неподъёмный мешок. Несколькими секундами позже «гостей» заметили и барражировавшие над грядой грифоны. Один из них что-то крикнул, явно обращаясь к застрявшему на земле товарищу. Вот только смысла сказанного востроянец не понял. И только сейчас задумался над тем, каким образом он не только понимает своих подчинённых, но и вполне свободно отвечает им на их языке. Впрочем, задумываться об этом всерьез сейчас времени не было совершенно; Громов внезапно осознал, что вот уже минуты три зажимает рот их переводчице. Должна же быть от неё хоть какая-то польза?..       — Что они сказали, капрал? — он ещё сильнее вжался в подчинённую, буквально уткнувшись губами в ее ушко. — И говорите с той же громкостью, что и я, если не хотите сдохнуть…       Он вытащил изо рта «гражданской специалистки» мокрое от слюны крыло, продолжая переводить взгляд с одной тройки птицельвов на другую.       — Этот грифон… — глубоко и часто дыша, затараторила едва слышно переводчица. — Предупредил своего товарища о том…       — Мне. Нужен. Дословный. Перевод.       Обычно свой фирменный тон он сочетал с натренированным «не предвещающим собеседнику ничего хорошего взглядом», но сейчас фестралке хватило и его звериного шёпота:       — Ланс, к нам… прётся его высочество суровая задница, давай резче!..       Названный Лансем грифон на ходу застегивая хитрую защитную раковину, уже вовсю скакал, помогая себе крыльми, к вершине гряды, даже не думая смотреть по сторонам. Судя по всему, летящий сюда командир был тем ещё «подарочком». И хорошо бы он оказался обычным «шакалом», дрочащим подчинённых для того, чтобы потешить собственное самолюбие, а не прожжённым зубром наподобие самого Громова…       К сожалению, следующий чуть позади и выше тянущих мешок птицельвов командир оказался из вторых. Это стало понятно, когда они приблизились достаточно, чтобы стало возможным как следует их рассмотреть — Виктору хватило одного взгляда на то, как держится «суровая задница», чтобы подавить в себе желание грязно выругаться — противник им достался непростой, ох непростой…       Окончательно в этом востроянец убедился, когда долетевшие до относительно ровного участка гряды, расположенного метрах в тридцати выше и в стороне от затаившихся фестралов грифоны неаккуратно сбросили на землю мешок. Начавшая было переводить Кристал вдруг запнулась, но встретившись с оседлавшим её Виктором взглядом, затараторила безо всякой цензуры:       — Шлюх так в кабаке кидать будете, ебланы! — мягко опустившийся на землю грифон отвесил оказавшемуся поблизости носильщику звонкий чеполах. — Тут взрывчатки столько, что не вас, а эту гору придется по камешкам собирать!       К взбаламученному командиру подскочил Ланс, вытянувшись по стойке смирно и высоко вскинув вверх клюв:       — Окрестности проверены, коман!..       — Ты мне лечи больше! — оборвав подчинённого на полуслове, грифон лязгнул пластинчатым металлическим доспехом. — Сколько вы здесь торчите? Минут десять? И за это время ты в одну харю обошёл всю гряду? Ты что, — тут Грейв замялась, пытаясь, по-видимому, перевести какое-то забористое ругательство. — …Волшебник? Так я чего-то у тебя рога не вижу! Или он у тебя в заднице?!.       — Ком, да чисто здесь всё! — попытался отбрехаться распекаемый наймит. — Мы этим копытным хвосты надрали так, что…       Со стороны сгрудившихся подле Виктора фестралов раздалось тихое, но оттого не менее яростное многоголосое шипение. Даже Кристал сбилась с мысли, добавив от себя короткое: «ублюдки!». Впрочем, получив коленом под хвост, она тут же вернулась к переводу. Вовремя: ссыкун как раз со сдавленным хрипом был схвачен прямо за клюв и притянут к своему командиру:       — Ты ничего не попутал, животное? — вкрадчиво поинтересовался закованный в облегченный доспех птицелев. — Я сказал — искать! Особое внимание уделить местам закладки взрывчатки, их проверять на брюхе и если понадобится пробовать на вкус! Это понятно?!       Ланс закивал, и командир наёмников продолжил:       — Гел, Леро — вас это тоже касается. Рохан, остаёшься в воздухе и лупишь во все стороны. Ральф, готовь взрывчатку. Всё, работаем!       «Варпов параноик! — почти с восхищением подумал Громов. — Обложил, сам того не зная, со всех сторон, ур-род…»       — Госпожа сержант! — вдруг запальчиво зашептала сидящая рядом Лоа — коренастая фестралка тёмно-серого окраса с кофейного цвета гривой и хвостом. — Они хотят устроить обвал!       — К сожалению, это не единственная наша проблема, — ответил востроянец, следя за тем, как распределяются по склону поисковики. И один из них — тот самый Ланс — двигался прямо к ним.       — Но как же… — совершенно растерянно пробормотала фестралка. — Они же завалят тракт! Как тогда мы будем торговать и получать необходимые общине ресурсы?..       Громов в данный момент меньше всего думал о какой-то там общине. Да, учитывая обстоятельства, он к ней наверняка принадлежит… Хотя нет, не он — тело. Он — имперский комиссар, неясно каким образом очутившийся здесь. И сколь бы фантастическим не казалось предположение, что руку к этому приложил сам Император, вероятность этого была ненулевой. И Виктор очень сомневался, что Повелитель Человечества отправил его сюда, чтобы он спас какую-то ксено-общину. Да и если подумать логически — шансов у них нет. Они могут, воспользовавшись элементом неожиданности, атаковать, убить шестерых наймитов, отбить взрывчатку и… Что это изменит? Грифонов здесь много и учитывая паранойю их командира, у них наверняка есть резерв, а если и нет — никто не помешает им подтянуть его позже. Ведь пока он с фестралами доберётся до аванпоста, пока оттуда информация дойдет до общины, пока она соберёт силы — если сможет их собрать, в чём Виктор, учитывая то, что в бой отправили курсанта, сомневался — им нужно будет не только успеть к гряде, но и выбить отсюда наёмников…       — Наша задача сейчас, — начал наконец он. — Выжить и доставить стратегически важную информацию вышестоящему командованию, а не героически убиться, пытаясь отсрочить неизбежное.       — А…       — Хуй на! — рявкнул на подчинённую шёпотом востроянец. — Командую здесь я, и сейчас я приказываю вам, рядовая Лоа, заткнуться и не демаскировывать позицию отделения!       Двигающийся к ним наймит даже не смотря на полученную только что взбучку продолжал находиться где-то в своих мыслях. Похоже, в птичьей голове все никак не могла уложиться даже гипотетическая вероятность того, что абсолютно деморализованный противник полезет на гряду, вместо того, чтобы бежать без оглядки, оставляя по пути заметные за километр костры. Наверное, существовала даже вероятность, что он пройдёт мимо их выбоины, но полагаться только на удачу было нельзя. Нужно было придумать какой-то план. План, который поможет им в пять рыл — или как там называется морда у лошади — расправиться с шестью вооруженными наёмниками. Причем, желательно провернуть это без шума и пыли, потому что иначе вскоре здесь будет не протолкнуться от вражеских подкреплений…       «Пять рыл… — подумал Громов, наблюдая за тем, как в подлеске, являющимся целью их марш-броска по пересечённой местности, исчезает спина одного из грифонов. Там же, где находилась Миднайт. — И времени почти нет. Думай, товарищ комиссар, думай! Переводчица однозначно в бою будет бесполезна, медик-курсант, вероятно, тоже. А ты, кляча? Даже если бы был не ранен, много ты навоюешь в новом для себя теле?»       Впрочем, телом он владел на удивление неплохо, да и воевать ему не требовалось — много умения нужно, чтобы подкараулить откровенно зевающего противника? Умения нет, а вот решимости…       Он быстро осмотрел подчинённых и мысленно выматерился — сейчас рядом с ним были не солдаты, а измождённые, опустошенные и откровенно испуганные кони с дурацкими, непропорционально мелкими крыльями… Единственной, кто встретила его взгляд с некоторым вызовом была Лоа, но ей такое важное дело, как первый удар доверять нельзя — слишком она импульсивная!       Значит самому. Стиснув зубы и молясь Императору о том, чтобы не потерять сознание в самый ответственный момент. Был бы при нем его пояс с несколькими одноразовыми инъекторами с боевыми стимуляторами… Взгляд зацепился за пытающегося не показывать испуга курсанта медицинской службы и его сумку.       А вдруг?..       «Ведь есть у них, как выяснилось, огнестрел! — подумал он, копытом подманивая медика к себе. — А вообще проебался ты, Витя, знатно! Сразу надо было проверить номенклатуру имеющихся у отряда препаратов, сразу!»       Бесцеремонно ухватив жеребца за шею, востроянец притянул его к себе, зашептав в самое ухо:       — Стимуляторы есть?!       Ошалевший от подобного обращения Пиф кивнул, попытавшись что-то сказать, но не успел:       — Давай, живо!       И тут Громов, следящий за крутящим башкой грифоном, что был от них уже метрах в двадцати, заметил высунувшуюся из подлеска Миднайт, в одном хуфе держащую свой арбалет, а в другом арбалет, висевший на спине зашедшего в заросли наёмника. Поймав его взгляд, фесталка «стрельнула глазками» сначала на зависшего в воздухе грифона, а затем и на их командира, что вместе с, по всей видимости, взрывотехником копошился у разложенного прямо на земле содержимого мешка. Громов отчётливо и намеренно медленно моргнул, и кобыла, кивнув, беззвучно исчезла в зарослях.       Маунтин наконец извлёк из сумки флакон с синим вязким содержимым, вновь попытался было что-то сказать, но комиссар, выхватив из его хуфов склянку просто и без затей саданул тому по морде крылом — времени на сантименты уже просто не было. Свернув крышку он одним глотком опустошил посуду и, сунув ее обратно окончательно растерявшемуся курсанту, повернулся к Майту, ткнув копытом в законцовку его крыла. К счастью, тот оказался сообразительным, и без вопросов отстегнул от шипа на кончике крыла металлический загнутый коготь.       Шаги приближающегося поисковика становились всё ближе, Громов, не теряя времени, пополз к стенке достаточно глубокой выбоины. Опёрся о нее спиной, ухватил тремя бесплотными пальцами своё новое оружие и взглянув на тупо пялющихся на него фестралов поднёс к губам здоровое крыло.       «Авантюра похлеще той, что придумал Ксей, — хмыкнул он мысленно, стараясь унять колотящееся о ребра сердце — мощнейший выброс адреналина заставлял мышцы подрагивать, навевал ощущение нереальности происходящего. — Через сколько подействует выпитый стимулятор? Минут через десять, наверное. Хорошо бы, ведь примерно в это время мой организм перестанет вырабатывать адреналин, и я стану обузой для отделения. А допускать этого нельзя, потому как бежать нам придется так, как это тело не бегало, наверное, ещё никогда…»       Шаги приблизились вплотную. Послышалось спокойное размеренное дыхание, а затем заглянувший в выбоину грифон заслонил собой лунный свет. Его лицо успело исказиться в гримасе невероятного удивления, а клюв приоткрылся, когда он заметил пять пар уставившихся на него хищных глаз.       Это же стало последним, что он увидел в жизни.       Громов рванулся вверх, левым копытом вцепился противнику в замеченную ещё во время первичного осмотра эвакуационную петлю на правом плече — бестелесные пальцы оказались на редкость сильными, ухватившись словно магнитом — и отклонившись назад всем телом, вытягивая жертву на себя, правым хуфом вогнал крыльевой клинок наёмнику в основание клюва. Конечно, для подобного лучше бы подошло прямое лезвие, но выбирать не приходилось, да и это необычное оружие показало себя отлично, войдя в плоть по самое крепление.       Ланс не издал ни единого звука, кулём кувыркнувшись вперёд и придавливая своим потяжелевшим телом фестралку ко дну выбоины. А в следующий миг откуда-то сверху раздался изумленный вскрик, перешедший в полный боли вопль, тут же оборвавшийся на удивление громким влажным хрустом — барражировавший над грядой грифон заметил гибель товарища, но получив в бок арбалетный болт, не удержался в воздухе и кувыркнулся вниз, крайне неудачно упав на камни…       — Бей козлов! — вопль Виктора слился с явно матерной тирадой получившего свою порцию оперенного железа командира наймитов. — Маунтин, ко мне!       Три хищно осклабившихся — никак кровь почуяли — силуэта взмыли в воздух, а курсант, на нервах забыв отпустить свою сумку, бросился к командиру:       — Госпожа!..       — Стряхни с меня это чудовище! — упираясь в придавившую его тушу изо всех сил, которых, похоже, в новом теле было не так уж и много, гаркнул Громов. — Быстрее, еби тебя астартес!..       Подчинённый на весьма экстраординарную для него матерную присказку внимания не обратил, выпустив наконец из хуфов сумку и ухватившись за плечо мертвеца.       — Взяли!.. — скомандовал востроянец, и стоило телу перекатиться на бок, вскочил на ноги. — На спину!       — Госпожа сержант, у вас бинты в крови!       Отмахнувшись от курсанта, комиссар самостоятельно перевернул борова на спину точным пинком задней правой ноги и нырнул хуфами под бессильно раскрывшиеся крылья. И если хватка у бесплотных пальцев была близка к таковой у его «старых» бионических пальцев, то мелкая моторика, может быть и с непривычки, безнадежно проигрывала даже бионическому протезу. И всё же он сумел справиться с креплениями самопальной кобуры, выдернув из нее оружие. И хотя Громов до последнего подспудно ожидал какого-то подвоха, как если бы пистолетные рукояти оказались бы рукоятями ножей, в лунном свете отчётливо блеснул металлом… кремнёвый пистолет, о котором Громов знал исключительно благодаря своему деду, исправно отслужившему в рядах Востроянских Первенцев положенные сорок лет и вернувшемуся на родину. Был у него такой пистолет, как и кремнёвое ружье — подарок правителя одного феодального мира, который тогда уже в звании капитана вместе со своим полком оборонял его дед.       И потому Виктор довольно уверенно лязгнул замком, открывая пороховую полку. Металлическая подложка встретила тонким слоем чёрных гранул. Закрыв полку, проверил наличие в курке кремня, и поднявшись на задние ноги, расправив для большей устойчивости крылья, вытянул перед собой оружие.       — Второй тащи! — какие-либо прицельные приспособления на этом куске оружейной архаики отсутствовали начисто, и потому Громову предстояло стрелять навскидку.       Из непривычного оружия, используя вместо рук и снабженной собственными стабилизаторами бионики какие-то непонятные бестелесные пальцы и на дистанцию метров в тридцать вверх по склону — туда, где скрылся последний из поисковиков и на плече которого Виктор отчётливо заметил силуэт арбалета…       «Херня! — выравнивая дыхание и буквально прикипев взглядом к вершине соседней, нависающей над плато гряды, подумал востроянец. — Дед бил на полстоню шагов и попадал в десятку! Правда, он тогда стрелял с ружья, нормальным порохом и как следует пристрелявшись… Но он-то — танкист! А ты, Громов, комиссар, что за рукоять болт-пистолета держался больше, чем за женскую грудь…»       — Госпожа сержант! — крикнул Виктору прямо в ухо курсант, начисто сбивая концентрацию. — Держите!       Перекинув в левый хуф направленный на соседнюю гряду пистолет — к счастью, опасения выронить оружие не оправдались — он свободной конечностью ухватил поданное ему оружие и даже умудрился взвести курок, окончательно превратившись в героя стереобоевика. С другой стороны, копыта — не руки, ими нельзя поудобней ухватиться за рукоять, добавляя оружию устойчивости, а так на его стороне будет теория вероятности.       В момент, когда Виктор задумался о том, чтобы попросить помощи в стрельбе у Бога-машины, над краем гряды метрах в десяти от того места, куда он нацелил внушительные стволы пистолетов появилась облаченная в шлем голова грифона. А следом показался и упираемый в плечо рамочным прикладом арбалет, ложе которого было направлено в сторону завязавшейся на плато схватки.       Востроянец крутанулся, направляя в сторону врага оба пистолета разом, но за миг до того, как он спустил бы оба курка, в области виска у наймита появилось окрасившееся красным оперение болта. Арбалет в его лапах дёрнулся, отправляя куда-то свой смертоносный снаряд, а затем верхняя часть тела грифона скрылась за грядой.       «Хант! — уже разворачиваясь к плато, вспомнил про оставшегося в арьергарде арбалетчика. — Сообразительный попался конь, пришёл к тому же выводу, что и я…»       — Перетряхни баул трупа, оставь патроны, воду и лекарства, остальное — нахрен! — швырнув во всё так же стоящего рядом курсанта один из пистолетов, приказал Виктор, выпрыгивая из выбоины одним стремительным рывком. — С остальных забирай только арбалеты и гранаты!       Уже сжав зубами деревянную подложку пистолета и припустив к плато, комиссар с опозданием подумал, что свинцовые шарики без пороха будут бесполезны, да и аборигены называют гранаты метательными бомбами, но возвращаться было бы идиотизмом — схватка на плато явно затягивалась, и ничем хорошим это не грозило…

***

      Боль выворачивала рассудок, грозя в любой момент лишить его сознания. Впрочем, это всё равно было лучше, чем получить арбалетный болт в затылок, и ему следовало бы поблагодарить Рохана — если бы не его предупреждающий выкрик… Но сказать спасибо и оплатить бойцу распутную минотавриху, по которым тот дико сох, уже не получится: первым схлопотав в бок болт, он не справился с крайне коварным горным ветром и упав сломал себе шею.       Да и самому Сотнику уже вряд ли получится посетить элитный публичный дом в родном Грифонстоуне — навалившийся на него фестрал был не сильнее бывшего легионера, но очень уж неудачно он повалил наёмника на спину так, что вошедший в плечо болт при каждом неаккуратном движении задевал нерв, заставляя содрогаться всем телом и благодарить небеса за то, что в последние сутки у него не было времени даже на то, чтобы выпить воды — подыхать в луже собственной мочи командиру наёмников было бы хуже пытки. А не дергаться, когда прямо пред лицом нависают три загнутых лезвия боевого накопытника… сложно.       Фестрал медленно, но верно перебарывал своего противника, и поскольку на Ральфа, боец из которого и так был неважный, накинулись сразу две озверевшие кобылы, помощи Сотнику ждать было просто неоткуда. Разве что надеяться на чудо…       И чудо произошло. Вернее — прилетело в виде ткнувшегося в землю у самой его головы металлического арбалетного болта с ярко-красным оперением. Противник наёмника на краткий миг замешкался, и грифон не упустил своего шанса: напрягая последние силы, он немного оттолкнул от себя жеребца, высвободив правую лапу, и ухватив болт на манер кинжала обратным хватом, ударил врага в шею. Ночной пегас дёрнулся, закрываясь крылом и инстинктивно отстраняясь, и наймит с удовольствием ему «помог», пнув обеими львиными ногами в живот.       Нырнув правой лапой в поясную кобуру и сжав когтями пистолетную рукоять «Лупары», он бросил быстрый взгляд в сторону взрывотехника и выругался в голос: от грифона осталась лишь изрезанная тушка. Ярость захлестнула рассудок, вытесняя собой даже боль, и вырвав из кобуры обрез, наёмник вскинул оружие, целясь в пространство, между двумя фестралками. Крупная дробь если и не убьёт, то покалечит, и здесь даже не ясно, что хуже. А с пытающимся подняться жеребцом он как-нибудь разберётся. На крайняк, недаром же он всюду таскает с собой метательную бомбу?..       Уже выбрав свободный ход спускового крючка, он заметил периферийным зрением новую опасность и рефлекторно дёрнулся в сторону, меняя цель. Грохот выстрела пришел следом за ударившимся прямо в шлем свинцовым шариком. Удар пришелся вскользь, сорвав с головы шлем, и оставив после себя отвратительный звон и вспышки перед глазами. Но это не помешало ему заметить стоящую чуть в стороне фестралку, поднявшуюся на задние ноги и сжимающую в правой передней лапе окутанный пороховыми газами пистолет. Один из тех, что таскал с собой Ланс.       Выстрел из обреза отозвался болью в плече даже несмотря на то, что оружие он держал в непострадавшей лапе. Облако дроби, объятое пороховыми газами, устремилось к наглой кобыле, но та каким-то по-змеиному хитрым движением извернулась, уйдя в перекат и вскочив на все четыре, рванулась к нему, заходя по широкой дуге.       «Со мной такое не прокатит, шлюха! — осклабившись, подумал он, снова устремляя стволы в сторону успевших подняться кобыл, что убили его подрывника. Раненая лапа легла на грудь, туда, где находилось крепление с подготовленной к подрыву бомбой. — Помирать — так с музыкой!..»       А в следующий миг на его неприкрытый более армейским шлемом затылок с силой опустился деревянный приклад тяжёлого фестральского арбалета…