Всадникам третьего звена приготовиться

«То, что представляется нам тяжкими испытаниями, иногда на самом деле — скрытое благо»

Из письма Миневры Макгонагалл к Кингсли Шеклболту

Место, где холодно и чешется нос        Холодно. Горько. Больно.       Больно. Горько. Холодно.       Теплее. Не так горько. Но также больно.       Блядски больно!       Поверх век будто застыл расплавленный свинец — открыть было невозможно. Как и пошевелить ногой или хотя бы пальцем руки. Нервные импульсы не доходили ни до одного из участков собственного тела, теряясь где-то в спутанных друг с другом нейронных связях.       Но он мог чувствовать запахи, а их было чертовски много вокруг: легкий пряный, сладковатый запах листьев бадьяна, сильно контрастировавший с резким и вездесущим запахом антисептика и лечебных зелий.       Но было что-то еще…       Драко напряг размягченный в кашицу дурманящими снадобьями мозг и постарался сконцентрироваться на сторонних раздражителях, блокируя то кипящее жерло котла, что расплескивало постоянную боль по его венам.       Это было похоже на что-то вроде духов — терпкий аромат с верхними нотами острой специи.       Он вдохнул слишком глубоко, отчего сразу же зачесалось в носу и запершило в горле. Малфой собрал в кучку жалкие остатки сил и попытался поднять руку, чтобы унять этот зуд, который теперь доводил его до бешенства сильнее, чем собственная неспособность раскрыть глаза. И едва ему удалось приподнять ладонь, как ее вдруг пригвоздило обратно на твердую горизонтальную поверхность, на которой он лежал.       — Он очнулся? — Драко уловил тихий шепот сбоку от себя. — Рука… она шевельнулась, вроде бы.       — Не думаю, зелья должны действовать еще пару часов, скорее всего судорога, у него уже такое происходило, — второй голос не шептал, но звучал все еще тихо, где-то вдалеке.       А нос все не унимался — острая специя продолжала раздражать слизистую. Салазар, это было настоящей пыткой! Драко попытался подвигать носом, раздувая ноздри, чтобы хоть как-то избавиться от зуда.       — Нет, говорю же, он шевелится. Взгляни сама, — взволнованный шепот стал ближе, завис где-то вблизи его лица.       Звук приближающихся шагов отозвался эхом в помещении, и Малфой ощутил легкое движение воздуха рядом с собой. Что-то холодное коснулось его шеи в области сонной артерии, прощупывая медленный пульс. Резкий аромат специй сменился тонким, но приятным запахом ветра, моря и соли.       Раздражающий зуд тут же отступил, и с губ Драко сорвался тихий выдох облегчения.       — Пульс слегка учащен, — негромкий и спокойный голос звучал совсем рядом, и ему отчаянно хотелось открыть глаза, но что-то блокировало все прилагаемые им усилия. — Думаю, ему что-то снится. Подготовь порцию Сна без сновидений.       И снова шаги в его сторону, и снова чертова острая специя, что уже порядком раздражала его.       Но затем все отступило.       Словно мягкой волной, его накрыла сонная нега, утягивающая сознание Драко куда-то далеко, в дрейфующую безболезненную темноту, где он и пребывал уже пять дней.        Комната для пыток Драко Люциуса Малфоя       Чертовски хотелось пить. В горло словно насыпали песка, и раздражающее чувство обезвоженности беспощадно драло слизистую рта. Драко провел языком по потрескавшимся от сухости губам. Черт, сколько он уже не пил? По ощущениям, точно несколько дней. И голова. Она раскалывалась от боли. Осколками. Мелкими кусочками.       Вокруг не было никаких запахов — ни антисептика, ни специй, ни ветра, ни моря, ни соли. Звуков тоже не было. Глубокая тишина, нарушаемая одним его хриплым дыханием.       Драко медленно раскрыл глаза, проморгался. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и сфокусировать зрение. Картинка была мутной, смазанной, едва ли можно было разглядеть общую обстановку в помещении, где он находился. Тусклый свет еще больше усложнял ситуацию.       Кости в теле ломило, а мышцы были перенапряжены, туго натянуты, как канаты. Он попытался шевельнуться, но ощущение скованности по рукам и ногам не предоставляло возможности сдвинуться хотя бы на дюйм. Малфой сидел в кресле, и сколько он пребывал в таком положении, до того как очнулся, неизвестно. Но, судя по болезненным ощущениям во всем теле, давно.       — Очнулся? — грубый голос с юго-восточным славянским акцентом послышался из глубины комнаты, и Драко постарался разглядеть его обладателя. — Признать, мы думали, что ты сдохнешь, и я даже надеялся на это, — последовал звук скрипа ножек стула о пол, а затем вялые, почти ленивые тяжелые шаги в его направлении, — что ты растеряешь все кишки по дороге, но, смотрите-ка, живее всех живых… — резким движением руки́ он дернул Драко за волосы на макушке, заставляя запрокинуть голову назад.       — В… воды… — едва различимо сухими губами произнес Малфой.       — О, ты что, пить хочешь? — на лице не сфокусироваться — все вокруг лишь сплошное размытое пятно.       Это и было странным. Зрение должно было уже вернуться к нему, а значит, дело было явно во внешнем вмешательстве. Должно быть, заклинание Временной слепоты. И это еще раз подтверждало, что находится он явно не среди своих.       Блядство.       Быть полуслепым — это одно. Быть полуслепым и привязанным к стулу в комнате с кем-то, кто явно имеет полную свободу действий над тобой — это уже совершенно другое.       — Воды… — и снова он, хрипя, повторил свою просьбу. Даже своих пленников Пожиратели никогда не лишали воды, ведь без нее они долго не протянут, а значит — никаких пыток, никакого веселья.       — Давай так, — незнакомец хлопнул в ладони совсем рядом с Драко, от чего у него сразу зазвенело в ушах, его организм все еще был слаб и восприимчив к внешним раздражителям, а затем отошел чуть в сторону, — ты называешь адреса всех штаб-квартир Пожирателей, их имена, адреса домов, расположение всех лабораторий, поименно называешь каждого сообщника, работающего в Министерстве Магии, и, главное, говоришь, где именно прячется твой сраный Лорд, и тогда, Драко Малфой, — голос стал ближе, и он вновь увидел перед собой размытое лицо говорящего, — мы подумаем над твоей просьбой. Ну? Неплохо я придумал?       Охуенно.       — Пошел нахер, — губы едва шевелились, а из груди вырывались глухие хрипы.       — Что ты там промямлил? Говори громче! — шершавые пальцы схватили его за подбородок, снова вздергивая вверх.       — Пошел. На. Хер, — с усилием отчеканил Драко теперь уже настолько громко, чтобы этот идиот, допрашивающий его, наверняка все понял.       И у него получилось, ведь сразу после этих слов последовал охренительно жесткий удар кулаком в челюсть.       Голова Малфоя мотнулась в правый бок до хруста в шее и повисла вниз. Металлический вкус крови тут же наполнил рот, мгновенно смачивая его губы. Драко провел языком по ним, собирая каждую каплю, которая сейчас работала увлажнением пересохшего горла ничуть не хуже стакана воды.       — Ну как? Хлебнул? — грубая рука снова дернула его волосы назад. — Еще налить?       — Можешь продолжать делать это до бесконечности — я тебе ничего не скажу, — на губах Драко медленно расползлась улыбка, обнажая окровавленные зубы. — Так что повторю снова — иди нахер.       Второй удар не заставил себя ждать и пришелся в левую скулу. Раздался неприятный и болезненный хруст в челюсти. Тот, кто его с таким наслаждением сейчас избивал, был очень силен, либо Драко ослаб уже настолько, что скоро попрощается с шейным отделом позвоночника, а заодно и с несколькими зубами.       — Это тебе для симметрии, ублюдок, — Малфой уже не сомневался в том, что чужак испытывал явственное наслаждение, пока разукрашивал его лицо. Уж слишком довольным тоном это было сказано.       Но все же чувствовался какой-то подвох. Малфоя определенно лечили, и делали это, судя по всему, те же, кто и допрашивал сейчас. Последние воспоминания медленно возвращались к нему, сменяя в мозгу одну картинку за другой. Резкое перемещение и воздух, кипящий от жара. Его отец, парализованный заклинаниями, и Яксли, который прятался за развалинами оставшегося после перемещения кабинета. Кажется, у Драко и Уизли была дуэль. Черт, а ведь этот рыжий ублюдок был хорош и, видимо, смог одолеть его тогда…       Или нет?       Торфинн… Проклятый Торфинн Роули снова все, блять, испортил! Его поганое заклятие, запущенное из его поганой палочки, угодило Драко прямо в живот.       Настоящее дерьмо.       Он точно должен был умереть тогда. Драко был готов поставить все свое состояние на то, что он сейчас должен был быть стопроцентно мертвее мертвых… Но текущая ситуация складывалась иначе — Драко Малфой, привязанный к стулу, уже два раза успел получить по лицу. Сколько же минут назад он пришел в себя?       Драко сплюнул на пол собравшуюся во рту кровь.       — Итак, давай с самого начала, — голос отдалился от него, и Малфой прикинул в мыслях, мог ли его собеседник в этот момент идти за палочкой для ускоренного получения информации. — Сначала нужные нам сведения, а после — вода, или что ты там хочешь? Жрать, наверное, тоже?       На словах о еде желудок Драко болезненно сжался, ведь из последнего, что туда попадало, была только его собственная кровь. Но он продолжал молчать, до боли стискивая травмированную челюсть.       — Молчишь? — вопрос донесся из глубины комнаты. — Ну, как знаешь… Круцио!       Это был не самый мучительный Круциатус в его жизни, определенно бывало и хуже. Определенно. Сейчас всему виной была общая слабость и, черт побери, едва не настигнувшая его смерть. Невидимая рука стальной хваткой сжала виски до болезненной пульсации, гладкая мускулатура внутренних органов сократилась, сдавливая их так, словно кто-то захотел бы выпить стакан фреша из его внутренностей. Но все еще терпимо и все еще не так погано, как могло бы быть.       Эффект проклятия прекратился, и Драко закашлялся кровью.       — А ты терпеливый мудак, а, Малфой? — различимая в голосе усмешка была отнюдь не веселой. — Но и я не тороплюсь. Круцио!       Вот это уже было более похоже на настоящую пытку. Кровь в венах Драко моментально начала закипать, поджаривая его мозг изнутри, словно стейк, доводя его до прожарки степенью rès bien cuit.       Пальцы Малфоя до скрипа сжали ручки стула, стараясь хоть куда-то выплеснуть все это напряжение, нарастающее с каждой секундой. Его буквально плавило изнутри, сжигало до углей, но он терпел, стиснув зубы. Издать звук означало проиграть. Это правило он давно усвоил на «превосходно».       — Блять… — тихо выругался его инквизитор.       Легкая и быстрая передышка перед новой волной боли, которая поразила его мозг до белой яркой вспышки перед глазами, которая острым лезвием вошла через его затылочную долю и вышла сквозь стекловидное тело глаза. Он не знал, как долго это происходило. Время будто остановилось, мир перестал вращаться. Все ощущения сосредоточились только на этой, действительно, ослепляющей боли.       Тут Малфой уже не выдержал и заорал, срывая связки, только чтобы облегчить приступ невыносимой боли, выплеснуть обрушившиеся на него нестерпимые ощущения. Он даже не услышал, как хлопнула дверь в комнату.       — Какого хрена тут происходит? — взревел где-то вдалеке новый голос. Он был так далек от Драко, словно за полторы мили или больше. Сказанное далее уже было не понять, потому как его оглушило до дикого звона в ушах.       Малфой мог лишь отдаленно чувствовать, как его бьют по щекам (кажется, что снова что-то хрустнуло в челюсти), возможно, чтобы привести в чувство, как туман чар Временной слепоты рассеивается, но зрение все еще хреновое, и разглядеть он может немногое, лишь зеленые глаза Чарльза Уизли и его губы, которые что-то говорят ему, но что именно — не разобрать.       Драко чувствует, как мир вокруг заполняет темнота, а он сам начинает терять сознание. Последнее, что он успевает увидеть перед собой, так это то, как кто-то отпихивает Уизли в сторону, и вместо зеленых глаз перед ним появляются карие. И снова этот запах ветра, моря и соли. В этот момент ему почему-то становится нестрашно, отключившись, вновь провалиться в лишенную звуков черноту. Тюремная камера       В следующий раз, когда Малфой приходит в себя, он уже не чувствует ни связанных рук, ни связанных ног. Даже наоборот, он вполне себе свободно лежит, уткнувшись лицом в каменный пол, который приятно холодит его разгоряченное недавними пытками тело.       Драко с глухим стоном перекатывается на спину, чувствуя, как с левой щеки осыпаются мелкие камешки, видимо, налипшие от местами раскрошившегося каменного пола. Осознание к нему приходит быстро. Малфой распахивает глаза, встречая вид такого же серого каменного потолка его камеры. Он подрывается на месте, оседая, за что сразу же получает порцию болезненного звона в ушах и потемнения в глазах.       — Еда и вода в углу слева от тебя, — знакомый голос заставляет его обернуться.       Чарльз Уизли сидит по ту сторону решеток на деревянной бочке, медленно срезая с деревянного брусочка тонкие пластинки опилок, которые плавно опадают на пол, образуя внизу небольшую горстку.       — Ну конечно… — тихо выдыхает Драко и следом переводит взгляд на тот самый угол, где стоит деревянная тарелка с печеной картошкой, ломтем хлеба и куском тушеного мяса, рядом — большая деревянная кружка с водой.       Пахнет до тошноты приятно. Рот моментально наполняется слюной, и Малфой все еще чувствует внутри металлический привкус крови. Собрав весь трезвый расчет и силу воли в кулак, он даже не дергается в сторону еды. До отвращения к самому себе аппетитной еде. Он был на той стадии, когда человек готов проглотить все, что угодно, лишь бы заполнить чем-то болезненно-сосущую пустоту в желудке.       — Еда и вода не отравлены, — Уизли не удостаивает его даже взглядом, продолжая заниматься своей деревянной фигуркой. — Ешь.       — Если бы я хотел кого-то отравить, то сказал бы то же самое, — его голос был тихим, даже хриплым, и Драко был уверен, что это последствия пыток.       — Драконье дерьмо! Я не собираюсь травить тебя, Малфой! — Чарльз воткнул нож в деревянную крышку бочки и взглянул на него. — Мои подчиненные слегка перегнули палку, но никто не планировал тебя убивать… Во всяком случае, пока, если будешь вести себя, как примерный мальчик-аристократ. А теперь можешь уже засунуть свою гордость куда-нибудь подальше и поглубже и, наконец, поесть, а то урчание твоего живота наводит и на меня желание что-то проглотить, а обед был всего час назад, — Чарльз поправил пояс, к которому была пристегнута его волшебная палочка.       Малфой смотрел на него волком еще какое-то время, обдумывая степень своей безрассудности и непомерной глупости, прежде чем накинуться на еду. Он ел испачканными уже засохшей кровью руками, быстро запихивая в рот все, что было на тарелке, толком и не чувствуя вкуса. Никакого аристократизма.       Когда все оставшиеся крошки еды были съедены, а последние капли воды выпиты, Драко привалился спиной к стене и взглянул на Уизли, который все еще сидел по ту сторону железной решетки.       — Зря только время теряешь. Я ничего не расскажу, — в словах уже насытившегося Драко появилась едва уловимая ленца.       — Да, я уже уловил эту твою твердолобость, — усмехнулся Уизли и почесал бороду. — И откуда столько верности тем, кто пытал тебя почище нашего? — видимо, он заметил полный ненависти взгляд Малфоя. — Остынь, мы поняли это по количеству шрамов на твоем теле и тому, как ты сопротивлялся Круциатусу. У большинства бы уже мозги спеклись после подобного, а ты еще и дерзить умудряешься.       — Я умею превосходить чужие ожидания, — косая улыбка растянулась на губах Драко. — И что это за место? — он легко вскинул руку, как бы обводя свою камеру, текущее место заточения. — Что-то типа нового убежища вашего Ордена Неудачников? Даже жаль вас, правда. Так стараетесь, прячетесь, как крысы по темным углам, но в итоге все это бесполезно. Вас скоро сгноят здесь вместе с этой жалкой камерой. Темный Лорд уже послал за мной отряд Пожирателей, они скоро придут за всеми вами, найдут каждого, сколько бы вы жалких грязнокровных душ вы здесь не скрывали.       — Никто не придет за тобой, Малфой, никто даже не знает, где ты, — с твердой уверенностью в голосе ответил Чарльз.       — Да? — из груди Драко вырвался смешок, и он рьяно одернул ткань рукава своей формы Пожирателя, являя взгляду Уизли Черную метку, грубо впечатавшуюся в его кожу на предплечье. — Они уже выследили меня благодаря этому, — грязный, запачканный в собственной крови палец постучал по светлой коже предплечья, — и скоро будут здесь, Уизли.       — Если тебе так будет легче, — небрежно пожал плечами он, — то можешь верить в это… Или ты можешь послушать меня и, наконец, осознать, что здесь ты один. И никто, Драко, подчеркиваю, никто из Пожирателей тебя здесь не найдет, и никто не придет за тобой, — зеленые глаза Уизли источали чертовски раздражающую уверенность в своих словах. — Но у тебя все же есть шанс покинуть стены этой камеры, — он обвел глазами клетку, где был заперт Малфой, — если согласишься сотрудничать с нами.       — Сотрудничать с вами? Это с кем? С Поттером что ли? — вся ситуация казалась ему сюром или каким-то очень хреновым сном после скуренных листьев мандрагоры.       Драко поднялся с земли и подошел к решетке камеры, но Уизли и не думал отходить назад, совершенно не опасаясь его.       — Не только, — покачал головой Чарльз, — со всем Орденом Феникса, Малфой.       — Тогда тебе проще сразу пустить в меня Аваду, Уизли, — Малфой обхватил прутья решетки руками и рванул ее на себя. Замок лишь жалобно скрипнул. — Стреляй прямо сейчас, Уизли! Ну же! Ты нихера от меня не получишь, понял меня? — но Чарльз уже развернулся спиной к Драко и пошел вперед по коридору, судя по всему, к выходу, а Малфой все продолжал выносить решетку и орать тому вслед. — Убей меня, Уизли! Куда же ты сваливаешь, трусливый ты ублюдок? Убей меня! Давай же!       Уизли остановился перед самой дверью, ведущей наружу из общего помещения с камерами, и в пол-оборота взглянул на пышущего яростью Драко.       — В твоих интересах изменить свое мнение, Малфой, — он дернул за дверную ручку. — Добро пожаловать в новую штаб-квартиру Ордена Феникса — в Академию Виридра.       Дверь за Уизли мягко закрылась, оставляя Драко в полной тишине пустующих камер, где он был единственным узником.       Академия Виридра? Это еще что за херня? Малфой оттолкнулся от железных прутьев и вновь прижался спиной к стене, соскальзывая вдоль нее на пол. Его взгляд зацепился за грязную посуду, которая тут же испарилась из камеры, а вместо нее появилось унизительное отхожее ведро.       — Да идите вы к черту, ублюдки! — заорал он, со всего размаха пиная деревянную тару так, что та с громким звоном от приделанной сбоку металлической ручки ударилась о решетку и покатилась по неровному полу его камеры. — Вы все сдохнете! Я это вам…       И его прервал такой громкий рык, что сравним был лишь с оглушительным раскатом грома в преддверии шторма. Через секунду ему вторил уже другой, похожий рык, но звучащий еще глубже и громче, раздавшийся словно над самой крышей его камеры, от чего ее пол и стены завибрировали. И Малфой готов был оправдать эти звуки чем угодно, но правда была лишь в том, что это были чертовы драконы.       Чарльз-Мать-Его-Уизли притащил Драко Малфоя в свое сраное драконье логово. Все еще блядское нигде на чертовом драконьем краю (Тюремная камера)       Следующие три дня никто не приходил. Еда появлялась стабильно по три раза в день (нехотя Драко мог бы отметить, что та была вполне приличная и очень питательная), а отхожее ведро находилось под заклинанием самоочищения.       Малфой пытался припрятать деревянную тарелку в расщелине каменной стены, предварительно разломав ее, чтобы позже изготовить что-то вроде заточки, но каждый раз она исчезала через десять минут после того, как он заканчивал есть. Он все еще продолжал есть лишь руками, а пить только из деревянной кружки. Видимо, они считали, что он захочет убить себя деревянной вилкой или ложкой, но если он и собирался убивать, то уж точно не себя.       Каждый день он слышал рев драконов, отдаленные голоса людей и звуки колокола, которые, по его подсчетам, оповещали о наступлении утра и ночи. В остальном все было тихо и спокойно. Его не навещали и не пытали, все выглядело так, будто о нем и вовсе позабыли.       — Эй, придурки! — крикнул Драко в пустоту. — Прошло три дня, а я все еще сижу здесь. Я уже воняю хлеще, чем горный тролль! Дайте хотя бы возможность помыться!       В ответ тишина — ни звука поворачивающегося ключа, ни скрипа двери или отбивающего стука ботинок о пол.       Но уже через пару секунд перед ним появился большой таз, наполненный водой, и кусок мыла рядом.       — Вы, блять, издеваетесь?! — Драко презрительно поморщился, глядя на деревянную лохань, затем подполз к ней ближе и опустил внутрь руку. — Вода ледяная! Как мне в этом мыться? И тут едва поместится даже моя задница! — словно восприняв все на свой счет, деревянная лохань начала медленно исчезать. — Стойте! Ладно! Премного благодарен за вашу щедрость, чертовы ублюдки!       Малфой отвесил показной поклон и начал снимать свою форму Пожирателя.       Несмотря на весь этот холод предоставленной ему воды, он был чертовски рад смыть с себя всю запекшуюся кровь и пот. Дела все еще обстояли чертовски хреново, но он хотя бы был уже чистым, насколько вообще это слово было уместным по отношению к лишь одному тазу с ледяной водой.       Драко все еще бил мелкой дрожью от холода, пока его пальцы застегивали на груди рубашку. Полный комплект формы он решил не надевать, так как та частично была пропитана кровью, золой и ужасно воняла. Ограничился штанами и черной рубашкой, откинув остальное подальше в угол.       Все это бесконечно свободное время он думал. Об отце — удалось ли ему спастись, был ли он серьезно ранен? О матери — она, наверное, места себе не находит, думая о том, куда мог исчезнуть ее сын. О Темном Лорде — почему он до сих пор не мог призвать его через Метку? О словах Уизли — неужели все это время Орден Феникса скрывался здесь? А здесь — это где? Драко помнил, что еще на четвертом курсе Хогвартса слышал о том, что Чарльз Уизли занимается драконами в Румынии, но каково было значение слова «занимается»? Не мог же он жить бок о бок с ними? Или мог?       Мозг пух от мыслей, изводивших до головной боли, но иного занятия здесь не было — ему некуда было деться от самого себя в четырех стенах камеры.       Ладно, допустим, что Уизли и правда имел какую-то связь с драконами, возможно, даже более крепкую, чем Малфой себе мог представить, но Волан-де-Морт точно бы узнал об этом. Информация такого значения не могла пройти мимо его шпионов, которые имеют уши на территории Континента. Кто-то бы уже донес Лорду о существовании такой силы в рядах противника.       Но что если все не так страшно, как рисует воображение человека, находящегося взаперти? Почему Драко решил, что именно драконы вступили в войну, находясь на стороне сил Ордена Феникса. Может быть… ну, они просто здесь обитают?       И, словно в противовес его до смешного наивным мыслям, за наружными стенами камеры раздались мощные взмахи крыльев и рев драконов. Этот звук сопровождал каждый его день здесь — они то улетают, то прилетают. И их много — чертовски много, чтобы выкосить одним мощным наступлением весомую часть армии Пожирателей.       «Никто не придет за тобой, Малфой, никто даже не знает, где ты».       Эта фраза Уизли била набатом в его наполненной мыслями голове.        Что, находящееся здесь, может не пропускать, блокировать приказы Лорда через Черную метку? Почему она все еще бледна, почему неактивна? За это время Драко так ни разу и не почувствовал привычного жжения, какое возникало всякий раз, когда Лорд призывал своих подданных. Неужели здесь есть что-то вроде барьера, который отсекает все попытки призвать Драко, поступающие извне? Но такой барьер требовал бы примерно дохрена магии и сил, чтобы поддерживать его постоянно.       И снова мысли приводили его к драконам. Факт их существования в такой близости с Орденом наводил Малфоя на мысль, что Пожиратели в скором времени могут столкнуться с силой, какую они явно не ожидают встретить. И битва эта будет гораздо, гораздо масштабнее, чем осада Хогвартса, где их ряды проредились настолько, что тогда можно было без труда пересчитать всех оставшихся в живых и уж точно не сбиться со счета.       Блядство.       Драко был здесь один, лишенный возможности связаться хоть с кем-нибудь. Он не мог узнать, в каком состоянии его мать. Не думает ли она, что Драко погиб, не смог спастись из огня или был убит палочкой Чарльза Уизли? Это разбило бы ее сердце и раскрошило в пыль. Мысли об этом разъедали его изнутри, точно кислота. Драко ведь был для нее единственным, кто помогал держаться и не упасть все дальше и глубже в эту непроглядную черноту, которую они показательно гордо называли служением Темному Лорду. И Нарцисса была для него единственной, ради кого он отправлялся на все эти миссии, на чертовы проклятые пытки, на личные аудиенции Темного Лорда, которые зачастую заканчивались щедрой порцией Круциатуса для «поддержания общего порядка в строю». Он делал это раз за разом, только лишь бы Волан-де-Морт не вспоминал о ней.       Драко балансировал на краю пропасти, падение в которую по собственной неосмотрительности и неосторожности означало бы подвести мать и дать долгожданную возможность вдоволь поиздеваться над ней. Драко не знал, что бы предпринял Люциус, случись подобное, встал бы он на ее защиту? Пошел бы наперекор своему Лорду и Пожирателям? Он никогда не давал Драко возможности думать о нем, как о том, кто был бы готов нарушить отданный приказ, ведь слишком много раз уже преступал эту черту в прошлом. Слишком высокую цену он заплатил Волан-де-Морту за свое прощение. И сейчас эта цена тусклым черным пятном отражалась на левом предплечье Драко.       После того как Темный Лорд оставил Малфой Мэнор в покое и ушел в подземелья Визенгамота, Нарцисса постепенно начала превращаться из бледного призрака себя прошлой, едва слышно передвигающегося по темным коридорам поместья, вновь в живого человека — у нее только появился румянец на щеках и желание вновь заниматься своими розами, как Драко исчезает. Да и так исчезает, что в последний раз, когда его видели, он истекал кровью от смертельно опасного проклятия, запущенного Торфинном Роули.       Это ее убьет. Черт возьми, это ее убьет.       Справа от него появилась еда — обеденное время. Мясной гуляш, толченый картофель и зеленые стручки фасоли выглядели довольно хорошо.       Драко с силой пнул деревянную тарелку, размазывая еду по каменному полу. Завтрак был очень сытным, так что он мог позволить себе этот истеричный перфоманс, вложив в него весь гнев от собственного бессилия и никчемности.       Судя по всему, он мог сидеть в четырех стенах, жрать местную стряпню, пить и ломать тарелки до бесконечности, но это в его планы не входило. План побега созрел в голове еще ночью, но претворять его в жизнь он пробует лишь сейчас.       — Хорошо! Я согласен поговорить! — Драко подошел вплотную к решетке и крикнул в пустоту, соседствующую с ним все это время. — Слышите, вы? Я готов ответить на ваши вопросы! Но только если вы ответите на мои!       Железная дверь камеры скрипнула, и замок, с лязгом раскрывшись, упал на каменный пол, заставив Малфоя отшатнуться назад от неожиданности.       — Какого… — он без труда толкнул пальцами решетку, и та с металлическим воем поддалась, выпуская его из камеры.       Драко сделал несколько осторожных шагов по коридору между двумя рядами пустующих камер, ступая медленно, проверяя, нет ли здесь каких-то скрытых ловушек в полу, и подошел к тяжелой деревянной входной двери. Рука сама нервно дернулась к ручке, но Драко остановил свой порыв, медля, обдумывая.       Что его ждало за дверью? Засада? А может, вообще обрыв, уходящий вниз на сотни футов? Но пальцы уже сами потянули ручку, и дверь сдвинулась следом, открывая перед ним лишь проход в просторный коридор.       — Рад, что ты передумал, — перед лицом Малфоя возник Чарльз Уизли с хитрой ухмылкой на губах, а затем ловким движением раскрыл ладонь и выдул темный порошок в сторону Драко.       «Да блять…» — это было последнее, что пронеслось в голове у Малфоя, и он вновь провалился в темноту, теряя сознание. Комната для пыток Драко Люциуса Малфоя       Драко пришел в себя также мгновенно, как и отключился, чему совершенно точно поспособствовали два тычка в его закрытый глаз.       — Какого хрена? — он резко проморгался, стараясь сфокусировать замыленный взгляд.       — Кори! Ты же говорил, что он в отключке! — напротив него стояли двое мальчишек лет семи-восьми, которые в ужасе отпрянули назад, как только он подал голос.       — Тс-с! Нам нельзя называть свои имена, придурок ты! — тот, кого, видимо, звали Кори, шикнул на второго мальчика.       Кори был темноволосым, со смуглой кожей, темными глазами и вьющимися волосами, торчащими в разные стороны. Нос у него был курносый, обсыпанный веснушками, что придавало лицу очень бойкий вид.       — Че-е-ерт, — простонал второй рыжеволосый мальчик, рассеянно потирая лицо ладонями. Так же, как и его друг, он был загорелым и таким же нечесаным. — Чарли убьет нас, если узнает… А если он расскажет твоей сестре? Ты сможешь стереть этому память?       — Эй-эй! — прикрикнул на них Малфой. — Я вообще-то слышу вас! Никто мне стирать память не будет. У вас, сопляки, даже палочки еще нет. Вам вообще сколько лет? Пять? Что вы тут делаете?       — Нам уже восемь лет, Бесцветный! — возразил Кори, судя по всему, характер у него был нахальный (как и у всех тут?). — И палочка у нас есть… — он покопался в глубоких карманах своих длинных шорт, — вот она! Видишь?       Чтоб ему сдохнуть! Сопляк крутил его палочку в своих чумазых руках.       — Отличная палочка, — Драко едва сдерживал накатывающую на него ярость, он быстро оглянулся на ведущую из его пыточной комнаты дверь, убеждаясь, что та закрыта. — Уже тренировался с ней?       Нужно было заставить этих мелких недоумков отдать ему его же палочку.       — Эм-м, — Кори немного напрягся, видимо, придумывая ответ, — да, немного, практиковал разные запрещенные заклинания.       — И как? Получается? — Драко вздернул бровь, ни на секунду не веря в ложь мальчишки.       — Не говори с этим Бесцветным! Он пленник! — у второго мальчишки случился проблеск здравого смысла, который сейчас был совершенно некстати.       — Бесцветный? — переспросил Малфой, слыша уже второй раз подобное обращение к нему.       — Ага, ну ты типа такой белый — волосы белые, кожа вон какая бледная, глаза серые какие-то. В тебе вообще цвета нет, Бесцветный, — пояснил рыжеволосый мальчишка.       — Про аристократическую бледность слышали, нет? — съязвил Драко. — Ладно, Кори, что там с палочкой, выкладывай давай. Держу пари, что на самом деле у тебя ничегошеньки не выходит с ней, потому что она не принадлежит тебе.       — Тебе-то откуда вообще знать, Бесцветный? — оскорбился Кори. — Ничегошеньки ты не знаешь!       — Еще как знаю! — возразил Малфой, нахально откидываясь на спинку стула и тут же морщась: крепкие веревки обожгли уже растертые запястья. — Я изготавливаю палочки. Слышали про Оливандера, Григоровича? — дети заинтересованно кивнули. — Вот я кто-то вроде них. У меня своя лавка волшебных палочек в Шотландии. Я тысячи таких продал, можете мне верить.       — И что? — с вызовом спросил рыжий. — Ты сможешь помочь заставить палочку его слушаться?       — Смогу, — в душе у Драко все пело, ведь оставалось совсем чуть-чуть.       — Ага, конечно, — хохотнул Кори. — Ты обманешь нас!       — Ну-у, — протянул Драко, — как знаете. Можете спросить совета у кого-нибудь еще, например, у своей сестры, но вот только если… — он с заговорщическим видом наклонился к детям, — если палочку не отнимут у вас взрослые. Вы же знаете, как они любят портить все веселье, да?       Вот оно.       Малфой с довольным видом откинулся назад, наблюдая, как мальчишки одними только взглядами совещаются друг с другом, взвешивая все прелести скорого полноценного владения палочкой или, в противовес этому, возможность лишиться желанной магии, если они попросят кого-то из взрослых помочь им.       Кори едва заметно кивает, смотря на рыжеволосого друга, и затем переводит взгляд на Драко.       — Только без обмана! А не то… — Кори не знает, чем крыть, так что просто машет кулаком перед лицом Драко, тот согласно кивает. — Что там надо делать?       — Для начала, — быстрый взгляд на дверь и снова на детей, — надо попробовать что-то простое из заклинаний. Видите то полотно позади меня, у окна? Попробуй изрезать его. Это очень простое заклинание, изучается даже еще до поступления в Хогвартс — называется Диффиндо. Движение палочкой такое же, как если бы в воздухе ты выводил букву N, но в отзеркаленном положении. Давай, Кори, попробуй.       Кори неуверенно поднял палочку, направляя ее в висящий позади Драко гобелен. Он так мучительно долго сомневался, что Малфою захотелось заорать на него, чтобы пошевеливался. Дверь ведь могла открыться в любой момент. Наконец, мальчишка взмахнул палочкой, но заклинание пролетело мимо гобелена, попадая в каменную кладку стены, а затем пола.       — Неплохо, очень неплохо, Кори. Давай еще разок, только прицелься получше, хорошо? — тон Драко был до скрежета зубов спокойным, в некотором смысле методичным — так объясняют учителя, когда начинают терять терпение, но все еще не хотят расстроить застрявшего на элементарном задании ученика.       Кори кивнул, а рыжеволосый мальчик затаил дыхание, наблюдая, как его друг вновь поднимает палочку и прицеливается. Рука темноволосого мальчишки выписывает знакомое движение, и из палочки вырывается заклинание в тот же момент, как и открывается дверь в пыточную.        Заклинание снова ударяется о стену, отскакивая в сторону, и Малфой тихо выдыхает, чувствуя, как в этот же момент надрезались веревки на его запястьях.       Чарльз Уизли застыл на месте, смотря на двоих мальчишек, на лицах которых буквально отражался отсчет последних минут жизни.       — Вон отсюда! Оба! — взревел Уизли, хватая детей сзади за кофты и мигом выкидывая из помещения. — Не дай Мерлин попасться вам мне на глаза, когда я тут закончу!       От мелких сопляков и след простыл. Уизли с силой захлопнул дверь так, что даже пыль с потолка посыпалась.       — Мелкие гаденыши, — процедил Чарльз, меряя шагами комнату. — Прибью!       — Забей, Уизли, как будто тебе в их возрасте было бы неинтересно посмотреть на плененного Пожирателя… — Малфой наблюдал за ним, медленно растягивая перерезанные веревки, чувствуя, как волокно за волокном рвется от его усилий.       — Я не спрашивал твоего мнения, Малфой! — гаркнул на него Чарльз и резко остановился напротив. — Ты поговорить хотел или как?       — Да, хотел, — кивнул Драко в ответ. — Но у меня есть условие — я порядком утомился постоянно получать по лицу и терять сознание, так что теперь требую участия в переговорах парламентера.       — Парламентера? — брови Уизли от удивления взлетели вверх.       — Именно, — подтвердил Малфой. — Я буду говорить только с тем, кто лечил меня все это время. Надеюсь, что хотя бы он не будет пытаться отправить меня на тот свет.       — Хм, — хмыкнул Чарльз, — что ж… будь по-твоему. Я приведу тебе того, кто тебя лечил, но… — он отошел к двери, — я бы не был так уверен, что Гермиона Грейнджер совершенно точно не захочет твоей смерти.       Дверь за Уизли закрылась, а Малфой так и остался сидеть с застывшим немигающим взглядом.