Всадникам третьего звена приготовиться

«Поэтому самая лучшая война — разбить замыслы противника;

на следующем месте — разбить его союзы;

на следующем месте — разбить его войска.

Самое худшее — осаждать крепости»

Сунь Цзы

Спустя 3 года Июль, 2003 год Версаль, Франция       С мерзким серпающим звуком Торфинн Роули втянул в себя запеченную с маслом и травами улитку и откинул пустой панцирь на белоснежную тарелку из изящного костяного фарфора. Его рука потянулась к следующей улитке, выбирая ту, что пожирнее, помясистее. И снова этот мерзкий звук, раздающийся от сложенных в трубочку масленых губ Роули.       Малфой отвернулся к окну, стараясь найти там хоть что-то, что сможет отвлечь его от вида пожирающего улиток Торфинна.       В сосудах височной зоны вновь начала пульсировать кровь, распаляя уже привычно начинающуюся мигрень. Отвратительно знакомое чувство, что сопровождало его почти каждую их миссию, официальный прием или собрание, в которых он должен был участвовать, следуя за своим отцом, словно на коротком поводке, переходящем в плотно сидящий на шее ошейник.       Глаза Драко небрежно скользнули в сторону молодого волшебника, стоявшего у стены в белоснежном сюртуке официанта, и на мгновение встретились с его встревоженным взглядом. Волшебник, а не домашний эльф. Это была одна из особенностей Франции — страны великих революций и нескончаемой борьбы за права угнетенных.       Малфой еще раз обвел взглядом волшебника, который теперь услужливо и покорно смотрел в пол, убрав руки за спину. Знал ли он, стоя в этой накрахмаленной рубашке с пышным воротом и приколотой к груди брошью, о том, что скоро всему, что было для него так привычно, придет конец?       Сегодня, находясь в этом роскошном дворце с идеально выстриженными зелеными садами и газонами, петляющими белыми отсыпными дорожками, бесконечными праздно сверкающими фонтанами и золотыми скульптурами, они, Пожиратели Смерти, положат конец царящему здесь недоразумению.       Их «Британская делегация», как шутливо-официально презентовал их всегда Корбан Яксли, прибыла сюда с конкретной целью — убрать текущего Министра Магии Франции и заменить его более лояльным к политике Темного Лорда Министром-марионеткой, который, в свою очередь, должен ввести новые рычаги управления французским магическим обществом. И если французская сторона сделает все без лишнего шума, то им выпадет шанс избежать кровопролития.       Новый порядок станет для них прописной истиной, чтобы больше ни один волшебник не подпирал стены, облачившись в одежды прислуги. Новые правила лягут в основу их мироустройства, раскроют глаза на реальное положение вещей, на то, как сильно французское магическое общество намеренно пресмыкается перед разного рода убожествами. Как они в ущерб себе наделяют эльфов свободой, как разрешают выродкам оборотней учиться в школах, собирают донорскую кровь для вампиров и дают рабочие места грязнокровкам.       Либо они принимают их щедрое предложение, либо грянет война — третьего варианта не существует.       Громкая и протяжная отрыжка слева отразилась эхом от мраморного пола и высоких, украшенных старинными фресками стен столовой. Малфой устало стиснул пальцами переносицу, подавляя в себе желание запечатать рот Торфинна с помощью Силенцио навсегда.       — Чертовски вкусная дрянь! — Торфинн резко стукнул кулаком по столу, заставив всю посуду разом зазвенеть, вино в его бокале расплескаться, а официанта у стены вздрогнуть.       Малфой взглянул на темно-бордовые капли медленно растекающегося мерло́, желая, чтобы они стали каплями крови Торфинна. Видит Салазар, он в шаге от исполнения своего желания.       — Попробуй, Драко, — Роули подтолкнул к нему поднос с улитками. — Ты чего над пустой-то тарелкой сидишь?       — Я не голоден, — голос звучит отстраненно, будто принадлежит вовсе не ему, а серые глаза все так же смотрят на капли вина.       — Да чего ты, — Торфинн схватился за поднос и начал вылавливать серебристыми сервировочными щипцами одну из улиток. — На, вот, эта будет отменной.       Только рука Роули занеслась над тарелкой Малфоя, как в тот же момент ее резко перехватили, сдавливая запястье.       — Жри. Сам. Торфинн, — по словам отчеканил Драко и отпихнул его руку обратно с такой силой, что сам Роули зашатался на стуле, но не упал, ухватившись руками за край стола. Щипцы с зажатой улиткой прокатились по полу.       Двери в столовую распахнулись, прерывая зачинающуюся ссору, и из зала для приемов вышли Люциус Малфой, Корбан Яксли и Август Руквуд. Последний тут же заметил валяющуюся улитку и щипцы и перевел взгляд сначала на Торфинна, а затем на Драко. Малфой не смотрел в ответ, сосредоточив свой взгляд на отце.       Следом за ними в дверях появились Шарль ЛаПьер и Розье Дебори, которые уже год работали на Темного Лорда, лоббируя его интересы во французском Министерстве и постепенно готовя почву к смене власти, которая, если все пройдет гладко, должна случиться уже сегодня.       — Господа, раз сделка состоялась, то прошу всех пройти в библиотеку и приговорить одну-другую бутылочку огневиски, что скажете на это? — Розье Дебори был высоким и худым мужчиной с седыми усами и редкими волосами, тщательно укладываемыми гелем, на который он явно не жалел сиклей из своего кошелька.       — Отличная идея, Розье, — согласно закивал ЛаПьер, явный антипод Дебори — невысокого роста, круглый, словно бладжер, и такой же гладкий и сверкающий макушкой головы в блеске хрустальной лампы, с кустистыми бровями и широким рдеющим лицом, будто бутылочку-другую приговаривать — это его ежедневный ритуал.       — Прошу простить нас, господа, — Люциус оперся на черную трость, — но, как вы понимаете, мы спешим. Часы работы текущего Министра не бесконечны, и что-то мне подсказывает, что вскоре их вовсе может не остаться.       Мужчины рассмеялись этим учтиво-натянутым смехом, каким пользуются люди, понимающие, что необходимости смеяться сейчас вовсе не было.       Торфинн рядом тоже глухо загоготал, вызывая у Драко очередной приступ раздражения, становящегося все труднее контролировать.       — О, это, должно быть, Ваш сын, Люциус? Драко? — Розье встрепенулся, как голубь, вытягивая и без того длинную шею, пытаясь осмотреть с ног до головы развалившуюся на стуле фигуру Торфинна.       — Нет, месье Дебори, это сын ныне покойного мистера Дамокла Роули-младшего — Торфинн Роули, — объяснился Люциус, качая головой. — Я взял юношу на попечение после смерти его отца. Торфинн — способный молодой человек.       Способный. Стоит запомнить, как в кругу Пожирателей теперь называют слабоумных идиотов вроде Торфинна, который сидел с дебильной улыбкой, таращась одновременно на Люциуса и на Розье.       Почему Розье спутал Торфинна с Драко? Ответ до абсурдности прост. Действительно, после смерти Дамокла Роули-младшего четыре года назад, Люциус в соответствии с принятым Обетом, который в то активное военное время являлся обычным делом, должен был взять Торфинна на воспитание в семью Малфоев (по такому же Обету сам Драко должен был стать опекаемым в семье Рудольфуса Лестрейнджа в случае смерти Люциуса, но при данном раскладе Драко и сам бы предпочел сдохнуть). Торфинн Роули с маниакальным блеском в глазах прибыл в поместье Малфоев на следующий день после смерти своего отца, тело которого едва успело остыть после меткого убивающего заклинания от Артура Уизли. Торфинн сразу же перекрасил волосы в светлый, жалко подражая роду Малфоев, а для еще большего сходства начал отращивать их длину. Теперь же он сидел слева от Драко с белым крысиным хвостиком на затылке, стянутым черной бархатной лентой. Как и у Люциуса. Это стало девизом Торфинна Кроули. Он так во всем хотел быть похож на Люциуса Малфоя, что перенимал его привычки, манеры, копировал интонацию, старался даже в чертовом кресле сидеть, как Люциус Малфой. Вскоре тошнить от этой пантомимы стало не только Драко, но и Нарциссу.       — Мой сын сидит рядом, — Люциус перевел тяжелый взгляд серых глаз. — Мой сын — Драко, — на губах отца промелькнула едва заметная улыбка.       Драко встал, небрежно завел левую руку за поясницу и слегка склонил голову в приветствии. Показное уважение — это именно то, на что так крепко стоит у волшебников, подобных ЛаПьер и Дебори, которые вечно таскаются за теми, кто находится выше их в этой выдуманной иерархии. А Малфои были выше, выше всех, кто сейчас протирал этот начищенный пол подошвами таких же начищенных ботинок из драконьей кожи.       — Манеры… ну, настоящий аристократ! — хлопнул в ладоши ЛаПьер. — Люциус, ну и даешь! Какого молодца вырастил! Породистый жеребец! Наверняка от девок отбоя нет? Или он уже порадовал тебя подарком в виде статуса деда?       Драко выдержал тяжелые взгляды от Яксли и от Руквуда, которые, словно скользкие змеи, пытались пролезть в его голову. Монолитные непробиваемые стены, выстроенные вокруг его мыслей с помощью окклюменции, одновременно не давали им это и скрывали всю ту рвущуюся неприязнь Драко ко всему этому представлению, где он чувствовал себя выставленной на торги абраксанской крылатой кобылой, которая уйдет к первому же, кто даст на галлеон больше самой высокой ставки.       — Как Вы правильно заметили, месье ЛаПьер, Драко — настоящий аристократ, так что может себе позволить самостоятельно выбирать товар на прилавке, не цепляясь за мало-мальски первую приличную юбку, — ответил ему Люциус.       — Это и правильно! Ни к чему связывать себя узами этой кабалы, что наивные именуют браком, а лучше сосредоточиться на амбициях, на служении! Femme bonne vaut couronne, — Розье Дебори качнулся на носках и хлопнул себя по боковому нагрудному карману, откуда тут же выскочили зачарованные бреге и оповестили всех присутствующих о двенадцати часах дня.       — Пора, Люциус, — хриплый, похожий на низкое звериное рычание, голос Августа Руквуда привлек внимание Люциуса Малфоя, с явным нетерпением возвращая его от светских бесед к делам насущным.       — Господа, — Яксли поочередно протянул руки французским волшебникам в знак прощания. — Были весьма рады беседе и такому теплому приему. Видит Мерлин, это наша не последняя встреча, и нам все же удастся испробовать ваш горячо разрекламированный огневиски. А сейчас, увы, должны откланяться. Уж не сочтите за грубость.       — Разумеется, разумеется! — воскликнул ЛаПьер, поочередно пожимая всем руки. — Il faut battre le fer pendant qu’il est chaud. До встречи, господа, до встречи.       Волна воздуха, последовавшая за хлопком аппарации, всколыхнула изысканную хрустальную люстру, отчего та задрожала и наполнила просторный зал тихим перезвоном хрустальных кристаллов, закрепленных на золоченых подвесах.       — Месье Дебори, а не хотите все же приговорить бутылочку огневиски? — спросил ЛаПьер, переводя взгляд с того места, где только что находились пятеро Пожирателей Смерти, на месье Дебори. — Тем более, нам есть что отпраздновать.       — Месье ЛаПьер, Вы считаете, уже уместно праздновать? — Розье задумчиво постучал пальцем по подбородку.       — А Вы считаете, что Лорд Волан-де-Морт проиграет кучке демократов во французском Министерстве? Я Вас умоляю, завтра мы получим филина с приглашением на похороны Министра. Вот увидите, месье Дебори. C’est la vie.       — Что же… — Розье перевел взгляд на все еще замершего у стены волшебника в белом сюртуке. — Принеси в мой кабинет бутылку огневиски и два стакана. Ах, да, и сделай так, чтобы нас с месье ЛаПьер не беспокоили в течение следующих двух часов.       Слуга откланялся и исчез за высокими белыми дверями столовой.       — Удачный день, Розье, очень удачный! — с придыханием произнес ЛаПьер и, взяв с многоуровневой подставки с различными закусками небольшой профитроль с паштетом из гусиной печени, закинул его в рот, пачкая крошками полные губы. Министерство Магии Франции Париж, Франция       Войти в Атриум было до абсурда просто. Никакой проверки документов и никакой регистрации. Охранник на входе был больше занят обсуждением квиддича с своим напарником, нежели проверкой документов у посетителей.       Драко следовал за развивающейся темной мантией отца вдоль ровного строя кабинетов, с тех пор как лифт доставил их на двадцатый этаж. Примечательно было то, что Министерство Магии во Франции не уходило под землю, а наоборот, устремлялось вверх, что, на вкус Драко, было вульгарщиной, ведь здание по своему строению было слишком похоже на одну из тех паршивых высоченных башен, что настраивают маглы в центральных районах своих городов. Вроде бы, они называли это небоскребами. Он впервые услышал это слово от Пэнси Паркинсон, когда та делилась впечатлениями о своей поездке в Нью-Йорк полтора года назад.       — Мы близко, я чую его, — Август Руквуд повел носом, втягивая в легкие гораздо больше воздуха, чем того требуется.       Драко едва пересилил себя, чтобы не закатить глаза. Тут была нужна небольшая ремарка — Министр Магии Франции является оборотнем, а Август Руквуд в рядах Пожирателей Смерти был самоназначенным охотником на них, уверяя окружающих во владении некими скрытыми способностями по их обнаружению благодаря особому запаху, присущему только зараженным ликантропией. По мнению Драко, кое-кто лишь придавал себе напускной значимости и важности в глазах Темного Лорда, и не более того, но спорить Малфой сейчас не стал, дав Руквуду возможность вдоволь надышаться запахом министерских чернил и пергамента.       Спустя некоторое количество поворотов и подъемов на несколько лестничных пролетов группа Пожирателей во главе с Руквудом, что с диким взглядом и раздутыми ноздрями шел впереди всех, достигла просторной приемной, оформленной в светлых тонах, с расставленными голубыми креслами и кушетками для ожидания посетителей своей записи на прием к Министру. Мелодичное и плавное звучание зачарованной скрипки в углу помещения создавало атмосферу расслабленности и неспешности.       И словно раковая опухоль, словно что-то чужеродное и очень темное, всплывшее из морских глубин, их группа посланников Темного Лорда возникла посреди этого царства спокойствия, где не было ни блоков, ни замков, ни щитов, ни толпы авроров. Лишь стоящий полукругом стол секретаря — это и была единственная преграда, что отделяла их от входа в кабинет Министра, над дверью которого было выгравировано: «Liberté, Egalité, Fraternité».       Молодая девушка с каштановыми кудрявыми волосами не обращала никакого внимания на вошедших, сидя за столом, жуя жвачку и неспешно листая новый номер «Спеллы». До скрипа зубов спокойная, даже можно сказать безмятежная, как и чертова, неумолкающая ни на секунду, мелодия скрипки.       Драко от чего-то захотелось испепелить журнал прямо перед ее носом и крикнуть этой дуре, чтобы она наконец убиралась отсюда, чтобы валила домой на всей скорости этих своих черных каблучков, которыми она покачивала в выдуманный такт внутри своей кудрявой головы.       — Кхм-кхм, — Яксли подошел к столу первым, привлекая ее внимание. — Mademoiselle, le ministre Thierry est-il dans son bureau?       — Pardon? — она медленно перевела взгляд на них, все так же ничего не подозревая и ни о чем не переживая, и это уже порядком изводило Яксли. Драко видел, как тот сжимает и разжимает кисти рук в кожаных перчатках.       — Le ministre Thierry est-il actuellement dans son bureau? — насколько мог терпеливо процедил Яксли.       — Euh, oui. Vous avez un rendez-vous? — секретарь закрыла «Спеллу» и отложила ее на край стола, принимая рабочий вид и переводя взгляд на расписание Министра Тьерри, расположенное на ее столе, и что-то подсказывало Драко, что там явно не была запланирована смерть от рук Пожирателей на половину первого.       — L'heure n'est pas un problème, mademoiselle. Le ministre nous attend, — хищно улыбнулся Яксли, взглядом впиваясь в несколько смятенное выражение лица девушки.       — D'accord. Je vais l'informer tout de suite. Comment puis-je vous présenter? — она опасливо осмотрела всех их и тут же спрятала руки под стол, и Драко уже знал для чего. И знал, что будет дальше.       — La délégation de Grande-Bretagne, — Яксли тут же склонился над столом, ставя руки по обе стороны от девушки, отчего рукава его мантии приподнялись, и на левом предплечье обнажилась Черная метка. — От Лорда Волан-де-Морта.       — Mangemorts! — воскликнула девушка и вытащила палочку из-под стола, направляя ее в лицо Яксли.       Глупо.       Торфинн загоготал, стоя позади Драко, отчего тот сделал еще один шаг в сторону, стараясь сохранять от них всех умеренную дистанцию.       Яксли оставался неподвижным, все так же смотря на тяжело дышащую девушку перед ним тем же взглядом хищника, каким тот наблюдает за предсмертными метаниями своей жертвы.       Дверь кабинета Министра Магии распахнулась, и на пороге показался сам Мартин Тьерри — тридцатый Министр Магии Франции, в ту же секунду обращая на себя взгляды своих нежданных посетителей.       — Господа, прошу вас оставить мадемуазель Монро в покое и пройти в мой кабинет, — Министр жестом пригласил их всех внутрь, — подозреваю, что нам есть, что обсудить, ведь вы же не зря проделали такой путь из Лондона.       Мартин Тьерри был одним из самых молодых Министров, которых знал Драко. Возрастом он был ненамного старше него. Крепко сложенный, среднего роста, с густой темной бородой и прямыми темными волосами. Ничего примечательного во внешности, за исключением длинных шрамов, которые полосовали его оголенные из-за закатанных рукавов рубашки предплечья.       — Разумеется, Министр, — Яксли оттолкнулся от стола секретаря и вошел в кабинет следом за Руквудом, который не смог отказать себе в удовольствии с показным устрашением втянуть носом воздух, проходя мимо Тьерри.       Мартин Тьерри, к своей чести, даже не вздрогнул, но вместо этого долгим взглядом карих, почти золотистых глаз, задержался на Драко, словно не ожидал его здесь увидеть, хоть и встречались они сейчас в первый раз в жизни.       И в последний.       — Прошу, присаживайтесь, — Мартин движением руки указал на кресла и мягкие диваны, стоящие внутри его кабинета. — Чай, кофе или чего-то покрепче?       — Настойку на аконите, — резко бросил Руквуд, кривя губы в усмешке и делая шаг в сторону Министра, — животное.       — Ну-ну, Артур, где твои манеры? — Люциус преградил ему путь тростью и заставил опуститься в кресло. — Разве так в высшем чистокровном обществе ведут дела?       — А какое он имеет отношение к высшему чистокровному обществу, а, Люциус? — в ответ рыкнул Руквуд, но все же позволил себя одернуть.       Драко садиться не стал и отошел к книжным шкафам, что полукругом охватывали кабинет Министра. Он продолжал замечать этот странный взгляд Тьерри, направленный на него. Какого черта вообще он пялился на него? Драко проверил ментальные щиты — они были в порядке, никакой попытки применить против него легилименцию. Что тогда ему было нужно? Планировал в первую очередь напасть на него? Это было бы чертовски глупо — его убьют в ту же секунду, как только он сделает хоть один резкий шаг в его сторону. Но тем не менее карие глаза изучали его, следили за его движениями.       Драко повел плечами и отвернулся к книгам, делая вид, что донельзя заинтересован стоящими перед ним кодексами на французском языке.       — Итак, чем могу помочь, господа? — с беспрецедентной беспечностью спросил Тьерри, от чего Драко в уме тут же прикинул, сколько же могут весить его стальные яйца… либо же он был просто идиотом, что еще не понял, в какую ситуацию попал.       Он обогнул по дуге всех присутствующих и остановился у своего стола, опершись бедрами о деревянную столешницу, на которой, помимо лампы, хрустальной пепельницы и кипы бумаг, ничего не было.       — Видите ли, месье Тьерри, — Яксли с чванливым видом закинул одну ногу на другую и сцепил пальцы в замок на колене, — это не нам нужна помощь от Вас, а Вам — от нас. И мы готовы ее предложить, но, разумеется, на определенных условиях.       — На каких же? — косо усмехнулся Тьерри, складывая руки на груди, от чего развитые мускулы его животной натуры стали более очерченными. Руквуд, скривившись от этого вида, отвел взгляд в окно.       Люциус вытащил из внутреннего нагрудного кармана сложенный лист пергамента и левитировал его в сторону Тьерри.       Мартин, перехватив список условий, изложенный витиеватым почерком Люциуса Малфоя, быстро пробежался глазами по тексту. С каждой строчкой улыбка Министра становилась все заметнее, что планомерно выводило из себя Яксли и Руквуда. Люциус держался, как обычно — отстраненно, словно его и вовсе не заботила накаляющаяся обстановка.       — Что же, весьма занятное чтиво и, кстати, отличный почерк, — Тьерри почесал свою бороду, продолжая оценивающе смотреть на лист перед собой. — Это Вы писали, Люциус? Стоит взять у Вас несколько уроков каллиграфии на досуге.       Какого черта здесь сейчас происходило? Взгляд Малфоя метался от Тьерри к отцу, от отца к краснеющему от злости Руквуду и опешившему от такой наглости Яксли, которые, в свою очередь, были готовы сорваться на Министра в ту же секунду. Торфинн просто пучил глазища на всех сразу, пытаясь уловить хотя бы толику смысла происходящего.       — Какого черта, ты, выродок… — Руквуд сжал в руке палочку, но Люциус остановил его плавным движением руки.       Старший Малфой потянул острую улыбку, которая идеально сочеталась с колким, обжигающим холодом в глазах.       — Очень остроумно, месье Тьерри, не знал, что Министр Франции обладает настолько тонким чувством юмора, — он сделал шаг навстречу к Мартину. — Но мы здесь не ради этого. Вы, видимо, еще не поняли, месье Тьерри, на этой встрече мы не обсуждаем условия, а лишь убеждаемся в том, что Вы способны их верно трактовать. Для себя в первую очередь, Министр, — Люциус ткнул тростью в середину пергаментного листа, сминая и припечатывая его к груди Тьерри.       — Я не боюсь Вас, Люциус, — карие глаза Тьерри искрились обманчивым чувством безнаказанности. Он плавным движением руки отвел от себя кончик трости. — Я вижу, что Вы очень хорошо подготовились к этому визиту. Даже взяли с собой сына. Драко, верно?       Холодные серые глаза Драко безучастно смотрели на него в ответ. Он не кивал, не соглашался, не предпринимал ровно никаких действий. Активное бездействие — как бы это могли истолковать в случае судебного слушания над ним.       — Но для чего, Люциус? Чтобы убить меня? А дальше что? Пойдете штабелями укладывать трупы всех неугодных вашему Лорду? — Тьерри понизил голос. — Эта магия отравляет, Люциус, она убивает. Не только нас, но и вас… Тебе ли не знать, во что с каждым годом превращается Он.       Драко кожей чувствовал, как в комнате опускается температура, и начинает ползти по полу, клубиться вокруг их ног тьма. Никто не смел в кругах Пожирателей говорить о том, кем, а вернее чем становится Темный Лорд, пока тот вел безвылазную жизнь в подземельях Визенгамота, скользил по тем темным, пропахшим смрадом отравляющей черной магии коридорам и галереям, что изрыли сетью запутанных ходов всю землю прямо под центром Лондона. На собраниях узкого круга Пожирателей никто больше не решался встречаться взглядом с этими налитыми кровью глазами, сверкающими из-под накинутого черного капюшона мантии. Никто не смел задерживать внимание на бледном, блестящем рте, на черном раздвоенном кончике языка, который с тихим шипением мелькал между узких губ. Этого никто не мог знать, но Тьерри знал, и он также знал, что живым из этого кабинета не выйдет.       Реакция Люциуса не заставила ждать. С громким стуком его трость опустилась на пол. Крепко стиснутые подлокотники кресла заскрипели под кожаными перчатками Яксли. По виску Руквуда стекла капля пота, прячась в его густой темной бороде, он до побелевших костяшек сжимал основание своей вскинутой палочки.       Драко плавным движением вытащил и свое древко, скрытое в рукаве черной мантии, готовясь в любой момент атаковать.       — Осторожнее со словами, Мартин, многие из них могут повлечь за собой неотвратимое наказание, — кровь отлила от лица Люциуса, делая его еще более бледным, чем обычно, — которое может быть исполнено немедленно, — ловким и быстрым, отточенным в сотнях битв, движением Люциус вытащил палочку из трости и направил ее в грудь Тьерри. — Круц…       И не до конца произнесенное непростительное тонет в таком оглушительном грохоте и треске, что кажется, будто здание, в котором они все сейчас находились, начинает рушиться, складываясь этаж за этажом, как карточный домик.       Молниеносным движением руки Тьерри схватил стоящую на столе пепельницу, унося их всех шестерых вместе с дубовым паркетом, что был местами затерт ножками кресел и стульев, и вместе с этими чертовыми французскими кодексами прямо в ад. В горячий и плавящий сознание ад.       Это перемещение совершенно точно никто из них никогда не забудет. Такого рода перемещение, способное вместить в себя целый кабинет, шло против всех магических правил. Кто-то очень сильно потрудился над этим портключом, кто-то, кому неизвестно значение слова «невозможно».       Разумеется, это была блядская ловушка. И она была ею с того самого охранника в Атриуме, с чертового нового номера журнала «Спелла», с той самой раздражающей скрипки и того пытливого взгляда Тьерри, который выжидал тихо, не спеша, не форсируя события, а спокойно дрейфуя в своем собственном океане, где он был синим горбатым китом, а они — глупым планктоном, которого безвольно затянуло прямо в пищевод гиганта. Они настолько расслабились в своей безнаказанности и самоуверенности, что не заметили очевидного порядка вещей.       И сейчас, пытаясь восстановить дыхание, сбитое болезненным приземлением на твердый пол, и разгребая обрушившиеся на них завалы из обломков стен и потолка, они ползали как слепые котята, окруженные кольцом огня. В центре — живой и невредимый Мартин Тьерри, на костюм которого даже пыль не прилипла. Он стоял прямо, крутя между пальцев свою волшебную палочку.       Драко подавился кашлем и попытался встать, но едва удержал равновесие, все еще оставаясь на коленях и вжимая грязные ладони в расщепленный деревянный пол. Жар пек глаза, дым заполнял легкие, сжигая весь кислород, а взвесь мелкой пыли, зависшая пеленой в воздухе, еще больше мешала увидеть происходящее и понять, кто из них вообще остался жив после такого перемещения.       Но что он отчетливо слышал сквозь гулкий стук крови в висках, так это хрип. Глубокий, с тошнотворными булькающими звуками. Драко медленно скосил взгляд, не поворачивая головы, словно это уменьшило бы эффект от увиденного.       Руквуд, через тело которого прошло несколько острых деревянных обломанных пиков, что еще раньше были ножками стола или стульев, уже было не разобрать, грязными пальцами скреб свою грудь, словно это хоть как-то помогло бы его пробитым легким, что сейчас уже доверху наполнились густой и темной кровью.       Драко тихо выдохнул.       Не Люциус.       — Минус один, — хмыкнул Тьерри, останавливая вращение палочки и нацеливая ее на Яксли. — Кто будет следующим? Определим считалочкой или будут добровольцы, Корбан?       — Что? Как? — Яксли кашлял и хрипел, пытаясь избавиться от пыльной каменной крошки во рту. — Это невозможно! Такая магия… она… она невозможна! Что ты сделал? Что?       — Яксли, — сильная рука Тьерри опустилась на его плечо и сжала, заставляя Пожирателя вновь осесть на колени перед ним. — То, что твоя голова не вмещает в себя понимание всего происходящего, потому как обладает, ты уж прости, но явно скудным содержанием серого вещества, которое ты гордо именуешь мозгом, не означает, что так не бывает. Ну так что? Ты следующий? — Тьерри вдавил кончик палочки в лоб Яксли.       — Ты не сможешь! — треск огня, сжимающего их кольцом со всех сторон, перебивал голос Люциуса, но Мартин его услышал и обернулся. — Ты лишь жалкий оборотень! Твоих магических способностей не хватит даже на то, чтобы применить к нему Петрификус, — он кивнул в сторону Яксли, и на его раскрасневшееся и покрытое вздутыми венами лицо упала белая прядь длинных волос. — Не говоря уже о том, чтобы применить Непростительное.       Драко чувствовал, как бешено стучит его сердце, как гулко оно отбивает дробь в его ушах, как бьется в ноющие и, скорее всего, сломанные при падении ребра. Он, почти не вслушиваясь в их разговоры, был занят совершенно другим — ему нужно найти волшебную палочку. Его чертову палочку, которую выбило из руки при падении. Сквозь обжигающую резь в глазах Драко пытался высмотреть ее среди груды обломков, заметить между частями раздробленной мебели, увидеть в темной луже крови Руквуда, найти ее под все еще бессознательной, но ритмично дышащей тушей Торфинна. И, наконец, он нашел ее буквально в пяти футах от себя, ровно в тот момент, когда кончик волшебной палочки Тьерри устремился в переносицу его отца.       — И ты прав, Люциус! Ты чертовски прав! — рассмеялся Мартин, и его голос вдруг стал совершенно другим, более грубым и низким.       Драко взглянул на него, на его быстро рыжеющую бороду и волосы, стремительно зеленеющие глаза и увеличивающийся рост. Оборотное зелье отступало и являло им совершенно другого человека.       — Славно, что я все же не Министр Магии Франции. Офисная работа совершенно не для меня, — пожал плечами Кто-то-Кто-Раньше-Был-Тьерри. — Я, знаешь ли, птица более высокого полета. Мерлин, и в прямом, и в переносном смысле, надо же! — он хохотнул, но затем мгновенно посерьезнел. — Но для вас это плохие новости, очень плохие, так как в ловкости и в быстроте владения своей палочкой я вряд ли уступлю тебе, Малфой, — последние слова он практически выплюнул прямо в лицо Люциусу.       Драко старался все так же незаметно тянуться к палочке, ощущая ее гладкое древко уже под кончиками пальцев, но в то же время и не мог отвести взгляд от того, кто сейчас возвышался над его отцом. Он был собран и так спокоен, словно огонь, что раскалил воздух вокруг них до помутнения, совершенно его не беспокоил. Рыжие волосы, веснушки, яркие зеленые глаза и крупное телосложение.       Нет… Сдохнуть Драко на этом самом месте, если перед ним сейчас был тот, о ком он не слышал столько лет. Это невозможно, он просто не может быть здесь. Они не могли попасть в ловушку чертового Чарльза Уизли.       — Чарльз Уизли собственной персоной, — на губах Люциуса расползлась вымученная и болезненная улыбка. — Как дела, Чарльз? Как там Артур? Молли? Оправились после потери сына?       — Не смей! — слишком резко крикнул он. — Не смей даже произносить их имена своим гнилым ртом, Малфой, — теперь его голос стал ниже, тише, но от этого звучал еще более угрожающе.       Драко ногтем подцепил древко палочки, и она катнулась ему в руку. Только после этого действия он смог позволить себе тихий выдох облегчения.       — Ты ведь здесь и сам не один, Люциус, — уголок губ Чарльза Уизли дернулся вверх. — Припер вместе с собой сына и приемного наследника Роули? Обучаете молодую кровь, да, Люциус?       Нужно было подгадать удачный момент, чтобы сделать все быстро. Драко впитывал каждое движение Чарльза, стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Жар плавил его мысли и заливал потом лицо.       — Тебе сына не жаль, а, Люциус? Сам выбрал гнилую жизнь и его туда же втянул? — Чарльза распирал гнев, и Драко решил воспользоваться этим, чтобы залезть к нему в голову и выкроить несколько секунд для нападения.       — Мой сын преданно служит Лорду по собственному желанию, как и все мы. И без раздумий отдаст свою жизнь за него, если это потребуется, — прошипел Люциус, продолжая смотреть на Уизли исподлобья.       Драко плавно выдохнул и сконцентрировался, собираясь с мыслями и осторожно погружаясь в разум каждого из присутствующих, проникая через снятые блоки и разрушенные стены внутри их сознания.       Торфинн все еще был в сознательном состоянии, Яксли на грани истеричной попытки прорваться через стену огня и бежать со всех ног, бросив их здесь, Люциус фанатично вспоминал Темного Лорда и был готов сражаться за него до кровавых слюней, совершенно не думая ни о своей жизни, ни о жизни Драко.       Плевать. Сейчас его цель не это.       Аккуратно, словно тень, он скользнул в разум Чарльза. Абсолютная чистота мыслей и безмятежность, словно тот не стоял сейчас в горящей комнате, а кончик его палочки не был прицельно наведен на одного из Пожирателей. Он был где-то высоко в горах, где ветра обдували его со всех сторон, трепали рыжие кудри и холодом кололи кожу на щеках. Уизли стоял с закрытыми глазами, подставляя лицо бледным лучам утреннего солнца, робко пробивающегося сквозь осевшие на пиках высоких гор белые облака. Здесь пахло озоном и хвоей, свободой и морской солью, что приносили с собой порывы ветра. Это длилось всего пару секунд, пока Чарльз не распахнул глаза, а Драко за спиной не почувствовал влажное, клубящееся дымом дыхание и такой громкий рык, что он невольно вздрогнул в реальности, быстро покинув сознание Уизли.       — Так, так, так, — палочка Чарльза неспешно переместилась на Драко. — Неужели ты легилимент? — он рассмеялся. — Ничего себе! Занятно, очень занятно, Драко. И как тебе увиденное? Понравилось?       — Что это за тварь была? — глухо спросил Драко, будучи уязвленным собственной реакцией на увиденное, но продолжал сжимать палочку за спиной, ожидая внезапной атаки.       — Орион очень расстроится, когда узнает, как ты его назвал. Он не потерпит фамильярности даже от представителей таких голубых и чистых кровей, как у тебя, — туманно ответил Чарльз. — Но тебя это совершенно не должно волновать… Все это после, а сейчас…       Уизли вновь ткнул палочкой в сторону Люциуса, который в этот самый момент ринулся в его сторону, намереваясь напасть со спины, тут же обездвиживая его Петрификусом Тоталусом и поверх накладывая Инкарцеро. Скошенный мощными заклинаниями и рухнувший на землю, Люциус стал шансом для Драко, который тут же воспользовался возникшей заминкой.       Быстрый выпад, и Инкарцеро уже летит в самого Уизли, но чертовски хорошая реакция помогает тому вовремя уклониться, и вылетевшие из кончика его палочки веревки сгорают в огне.       Драко делает кувырок, от которого тут же болезненно морщится, избегая стремящегося в него луча Петрификуса, и припадает спиной к корпусу стола, точнее, к его хлипким остаткам, грозящимся разлететься при первом же точном ударе.       — Отличная реакция, Драко, ты меня сегодня приятно удивляешь! — развел руками Чарльз, даже не думая искать себе укрытие. — Ну, что у тебя дальше в запасе?       Да, Драко, что дальше? Бросить Депульсо? Конфринго? Сектумсемпру? Времени на размышления не оставалось, а шаги Уизли стали раздаваться все отчетливее и ближе.       — Иммобулюс! Сектумсемпра! — заклинание вылетало из палочки Драко одно за другим, но щит, возведенный Чарльзом, лишь задрожал, покрываясь рябью.       — Отменная Сектумсемпра, Малфой! — какого черта Уизли вообще оценивает его способности? — Но попробуй в следующий раз что-то такое... Петроликус!       В миг пол вокруг Драко стал вязким, словно болото, медленно утягивающее его вниз. Малфою пришлось схватиться за упавшую балку, словно за якорь, чтобы вытянуть уходящие вглубь земли ноги и, оттолкнувшись всем телом, приземлиться снова на твердую поверхность, жертвуя своим «укрытием» и открываясь перед Чарльзом.       Смотря на тяжело дышавшего Малфоя-младшего, Уизли хитро сощурился.       — Мучить слабых маглов и беззащитных эльфов проще, да, Драко? — его боевая стойка была непринужденной, пока сам он кружился вокруг Уизли, как подбитый коршун, чувствуя резь в грудной клетке — сломанные ребра не придавали ему ни легкости, ни ловкости в движениях.       — Инсендио! — красный луч заклятия Драко нацелился в грудь противника, но в конечном счете был встречен простым Агуаменти.       Блядство. Силы постепенно покидали его.       — Тебе мало огня вокруг? — в зеленых глазах мелькнул азарт. — Тц-тц-тц, ну же, давай, Малфой, не подводи прославленную кровожадность своей фамилии!       — Ты ни черта обо мне не знаешь! — выплюнул Драко в ответ.       — Уж явно больше, чем ты обо мне, правда? — Уизли смерил его скептическим взглядом.       — Такой же рыжий ублюдок, как и все остальные Уизли, — косая усмешка исказила лицо Драко, — и сдохнешь также, как и твой такой же рыжий братец! Предатель крови!       Он уже знал, на какую рану следует давить, и упоминание погибшего Фреда Уизли подействовало на Чарльза, как та самая шальная молния, что ударяет в одно единственное дерево посреди поля, превращая его в обугленный столп пламени. Его некогда искристо-лукавые зеленые глаза в миг потемнели, а лицо стало бледнее, несмотря на весь этот чудовищный жар, который уже ко всем чертям спалил кожу на лице и руках Драко. Он уже заметил вздувающиеся волдыри.       И тут у Чарльза сорвало крышу. Он обрушивал на Драко одно режущее, разрывающее и удушающее проклятие за другим, смешивая их с отбрасывающими и связывающими чарами, но Драко стоял. Стоял, как мог, держа поднятым свой щит и выжидая, когда Уизли выбьется из сил, а его напор ослабнет.       Он был готов. В этот раз точно. Он был готов убить его, чтобы спастись самому, чтобы спасти отца, чтобы вернуть его живым обратно матери, спасти до тошноты бесящего Торфинна, потому что когда-то Люциус обещал Роули-старшему сохранить жизнь этого жрущего все, что попадет в рот, монстра, временами отвлекающего Драко своим идиотизмом от тяжелых мыслей, спасти Яксли, потому что тот когда-то убил магла вместо него, пока Драко тупо стоял и смотрел, не в силах навести палочку на абсолютно беззащитного, с затуманенным разумом, незнакомца перед ним. Корбан никому об этом не сказал, прикрыв тем самым жалкий зад Малфоя, струсившего на своем задании.       Он должен был сделать это ради них. Жестоких, напрочь лишенных всякой эмпатии, требующих безропотной исполнительности от своих и беспощадных в отношении чужих. Единственных, кто полностью принимал всю дерьмовость личности Малфоя без осуждения и порицания, ведь сами были гораздо хуже него.       И вот последнее неизвестное ему заклинание разбивается о его, как оказалось, безупречно отработанное Протего, а плечи Чарльза опускаются, пока он сам старается надышаться этим обжигающим воздухом.       — И это все? — напускная беспечность расцветает на лице Драко, когда он чувствует, как темная магия, словно в последний раз, закипает в его венах, неистово ища способ выйти наружу. — Ты такой же посредственный, как и твой тупоголовый братец Рон, сбежавший в слезах от нас из Англии, — ложь стекает с его языка, как подогретый мед, ведь Чарльз был охрененно силен.       И Уизли усмехается, опуская палочку.       — Я понял, — он откинул голову назад, заставляя рыжие кудри рассыпаться на лоб. — Ты не сможешь, Драко. Ты такой же слабый, как и твой отец, как и этот мерзавец Яксли, что пытается, даже связанный веревками по ногам и рукам, свалить отсюда. Бросить. Вы все так поступаете друг с другом. Ставлю тысячу галлеонов на то, что твой дражайший отец поступил бы аналогично, открой я сейчас проход в огне и сними с него заклинания. Он бы бросил тебя, Драко. Он оставил бы тебя подыхать здесь, пока ты пытаешься тут рвать задницу за них. Спроси себя — зачем тебе это?       Драко медленно навел палочку ему на лицо и сделал пару шагов в его сторону, сокращая и без того довольно небольшое для дуэли расстояние. Чарльз и не моргнул.       — Я убью тебя, Уизли, — тихое шипение сорвалось с губ Малфоя, — а после я отсеку твою башку, упакую в самую блядски дорогую коробку и отправлю ее твоей мамаше, где бы она ни пряталась с твоим неудачником отцом. И после того как она ее получит, а она ее обязательно получит, я приду за ней… Бедная-бедная Молли Уизли, пережить смерть двоих детей, а после стать тренажером для отработки Круцио среди молодых Пожирателей… а может, и для более опытных из них, м, что на это скажешь?       — Почти, Драко, почти, — также тихо вторил ему Чарльз. — Но только ты не учел одну вещь, — он вскинул указательный палец, словно начиная собственный отсчет преимуществ, — как только ты меня убьешь, то пламя опустится — это так, да, но там, за этой огненной стеной, тебя ждут мои люди. Может быть, их двое. Или, может, десять? Или сорок? А может быть, и целая сотня… — Уизли пожал плечами. — Кто знает? И что ты будешь делать тогда, а, Драко? Антиаппарационный барьер не даст вам сбежать, и ты вновь будешь один против всех. И скажи мне, Драко, не боишься ли ты, что так красочно описанное сейчас тобой произойдет с твоей семьей? С твоей матерью? Блядски дорогую коробку не обещаем, но какой-никакой мешок найдется, можешь быть спокоен.       Губы Драко задрожали и оскалились в жестокой улыбке.       — Что же, тогда мне придется убить всех их, — молниеносный выпад в сторону Уизли, и темное заклятие срывается с его языка. — Рефректо!       Чарльз почти успевает поставить блок, но брошенное в него заклинание прорывается через узкую, практически успевшую закрыться брешь Протего и влетает ему прямо в грудь. Как в замедленном движении, белки глаз Уизли мгновенно покрываются сеточкой лопнувших капилляров, руки тянутся к груди, к шее, ко рту, к носу. Сдавленная грудная клетка пытается расшириться, впустить хоть один желанный глоток воздуха в легкие Чарльза, но все тщетно.       Малфой с жестокой отрешенностью смотрит на потуги его противника вдохнуть, наблюдает, как тот медленно начинает оседать на землю.       И, казалось бы, вот он — исход этой битвы. Драко отворачивается и спешит к отцу, чтобы избавить того от крепких веревок Инкарцеро и снять парализующее, как вдруг за спиной раздается громкий и глубокий вдох, и Чарльз с раскрасневшимся лицом поднимается на ноги, сжимая палочку в руках.       — Какого черта? — Драко резко оборачивается, одновременно уклоняясь от брошенного в него Экспелиармуса.       — Недурно, — прохрипел Уизли, не снимая Малфоя с прицела. — Но все еще недостаточно для меня, Малфой.       Периферическим зрением Драко замечает едва ползущего на локтях с волочащимися ногами Торфинна. Окровавленной рукой тот сжимает палочку, направляя ее в спину Чарльза, в то время как тот вовсе не замечает его.              «Блять, только не налажай, умоляю, Торфинн, не налажай», — набатом отбивало в голове Драко, пока он все также не сводил своего взгляда с кровавых глаз Чарльза, готовясь к его следующему выпаду.       И Торфинн полз. Осторожно, не привлекая внимания, отдаленно слыша слова Драко в собственной голове.       — И кто тебя послал, Уизли? — Драко сделал плавный шаг в сторону, разворачивая его еще больше спиной к ползущему Торфинну. — Кто слил тебе информацию о том, что мы придем к Тьерри?       — Во-о-от, — протянул Чарльз, — теперь ты задаешь правильные вопросы, Малфой. Ты же не думаешь, что все «слуги» вашего Лорда готовы биться за него до беспамятства? Даже среди самых гнилых магов найдется один-два, кто все еще не растерял совесть, пока вы все прошибаете свои лбы в поклонах этому спятившему ублюдку.       — Сдохни, Уизли! — заорал за спиной наконец подползший Торфинн, держа палочку прицельно на спине Чарльза. — Авада Кедавра!       У Драко была лишь одна просьба к нему — не налажать.       Уизли группируется и отскакивает в сторону, делая выпад с палочкой в сторону Роули. Драко отшатывается назад в тот момент, когда рядом с его щекой пролетает смертельный зеленый луч, он врезается спиной в развороченный в щепки шкаф.       — Петрификус Тоталус! — из палочки Чарльза вырывается заклинание.       — Протего! — щит Роули выдерживает мощный удар. — Анторма Аронима!       — Депульсо! — Уизли чертовски удачно отражает от себя посланное проклятие.       И темное заклятие, созданное в свое время Долоховым и описанное им как заклятие «тысячи» клинков, внезапным рикошетом вбивается в живот Драко.       Не налажать…       Малфой касается руками живота, чувствуя охренительно горячую влагу, в секунду пропитавшую его черную мантию Пожирателя, и поднимает их к лицу, рассматривая в плавящемся зареве огня темную кровь. Свою кровь.       Роули испуганно смотрит на него. Он видит этот жуткий страх в его глазах. Его вину за то, что сейчас в голове Драко расползался легкий туман, а тело затягивало в сладкую негу. Он видит лицо Чарльза, который словно вовсе и не рад тому, что не пришлось самостоятельно марать руки о его проклятую душу Пожирателя Смерти.       Он чувствует, как кровь заполняет его легкие, перекрывая доступ к кислороду, как рот наполнился этой густой солоноватой жидкостью, как он больше не может ее сдерживать внутри, и она горячей струей стекает по его подбородку.       — Драко! Блять! Клянусь, я не хотел! — это последние различимые слова, выкрикнутые Роули, прежде чем внезапное оглушающее, вылетевшее откуда-то сбоку, из-за завесы огня, попало в Драко, утягивая его в непроницаемую холодную черноту. Неизвестное местоположение       Ему снился сон. Да, чертовски странный и реалистичный, но все же сон.       Впервые за много лет он почему-то смог его отчетливо увидеть, хотя обычно Драко успевал лишь лечь в кровать, как сразу же погружался в темную дрейфующую тишину на несколько часов. Долгий сон был непозволительной роскошью в его жизни. Круговорот из миссий от самого Лорда, бесконечных официальных собраний и жестких тренировок, пыток за провинности и награждений за заслуги, показательных пóрок и череды светских праздных приемов, где каждый из присутствующих старался как можно незаметнее проверять свой бокал и тарелку на наличие ядов, не давали возможности, как раньше, в детстве, валяться в кровати до обеда, пока домашние эльфы не начнут шантажом выманивать из постели, предлагая то пирожные, то конфеты на завтрак.       И сон был таким реальным, таким ярким. Драко снилось, что он вновь был ловцом в команде Слизерина. Он мог поклясться чем угодно, что ощущал так реалистично расходящиеся потоки ветра на своем лице, чувствовал, как тот треплет его волосы, забирается холодком под костюм, пробегается волной мурашек вдоль позвоночника. У него даже вновь обсохли губы, как это часто бывало, летая он на метле несколько долгих часов подряд.       Это было такое манящее и забытое чувство легкости, когда в мире существовал лишь он и самый быстрый Нимбус под ним. Никаких масок, никакой мольбы о помощи, никакого взгляда красных змееподобных глаз, никакого шипения над ухом и треска костей в теле от новой порции Круциатуса.       Только Драко и бескрайний океан облаков перед ним.       Этот сон был лекарством для его души, дающим надежду, что однажды он сможет вновь прочувствовать все это, вернуть ту украденную часть своей жизни.       Однажды.       Сон сменился каким-то неприятным чувством невесомости и бескрайней пустоты, словно Драко попал в вакуум. Ни ветра, ни холода, ни свистящего гула в ушах, лишь ледяная темнота, окутывающая его тело.       Очень холодно.       И тихо.       Тишина была такой глубокой, что он мог запросто посчитать свой пульс. Кстати, о нем: отчего его пульс такой медленный? Организму внезапно стало невыносимо тяжело заниматься сокращением желудочков собственного сердца. Это всегда было так сложно? Кровь, как свинец, еле-еле течет по венам. А дыхание? Какого хрена каждый механизм работы его тела требует столько усилий?       Черт…       — Снова остановка сердца! Крововосполняющее, быстро! — голос требовательный, ровный звучит где-то на задворках его разума.       — Мы уже потратили целых десять флаконов, — второй же голос звучит тише, с колебанием, словно это был не приказ, а предложение для начала взвесить все «за» и «против».       У них явно что-то шло не по плану, и Драко рад бы увидеть своими глазами, что именно, но веки словно склеились. Блядство, сегодня у него все идет не так, как надо.       Ему определенно нужно было поскорее очнуться, но как?       — Значит, вольем еще, ясно? И будем делать это ровно столько раз, сколько понадобится, пока его показатели не придут в норму, — резко ответил первый голос, и Драко понял по тону, что он принадлежит человеку, с которым лучше не спорить, во всяком случае, точно не сейчас.       — Я просто… насколько это нам необходимо? Насколько это будет целесообразно? — черт, этот второй голос явно рисковал уже своим благополучием.       — Посмотри сюда… Видишь это? Он борется за жизнь. Ты хочешь прямо сейчас прекратить все старания и наблюдать за тем, как он умирает? Хочешь нарушить приказ? Нет? Тогда неси сюда все запасы чертового кровоостанавливающего и больше не задавай мне вопросы о целесообразности спасения жизни, даже такого омерзительного волшебника, как Малфой.       «Я, блять, что, умираю?» — эта мысль пронзила сознание Драко так же внезапно, как и последовавшая за ней боль в груди.