Грани

      В этот раз отвертка с резьбы не соскользнула, дыхание не сбилось. Однако пульс все равно участился — обычный человек со стороны этого бы точно не углядел, однако Старк был уверен, что созданный его воображением асгардец у окна заметил… и дело вовсе не в особенностях его вида или улучшенных физических показателях, просто он «плохой парень», пусть прямо сейчас и воображаемый, а в природе «плохих парней» подмечать все то, что другим отчаянно хотелось скрыть.

«— Ты… настоящий? Мужчина не планировал спрашивать это. Вопрос, подстёгнутый сгустившейся тишиной, вырвался сам собой, будто в обход разума, найдя лазейку. — Наконец, правильный вопрос, — вновь звучит его голос. — Я задам тебе встречный. Локи, наконец, оборачивается. Их взгляды пересекаются — ядовитая зелень пронзает насквозь, как пущенный со всей силой кинжал. — А как бы тебе самому хотелось, смертный?»

У Старка было время все обдумывать. И он пришёл к мысли, что поверить в то, что Локи ненастоящий, было легче. «Красота в простоте», так ведь говорится? Тони одновременно любил и ненавидел, когда просто и легко: с одной стороны практичность, с другой скука. Но в этот раз он сделал выбор осознанно, хоть после него на языке и осела горечь разочарования и ощущение какой-то неясной потери. И не просто потому, что мёртвый Локи как-то более логичен и правдоподобен с учётом всех фактов и обстоятельств, а ещё и по той причине, что у Старка было и без того много сложных проблем — к чему добавлять ещё одну? Локи же в этот раз объявился внезапно: прямо у того самого окна. Словно с того момента, как их разговор прервался внезапным вторжением мальчишки, не прошли целые сутки с небольшим — все продолжилось ровно с того момента, как оборвалось. Это стало дополнительной «монеткой» в копилку того, что он ненастоящий.       — Снова ты? — Старк даже отвлёкся от своей брони, чтобы обратиться к собственной галлюцинации — неслыханная щедрость, если подумать. — Что-то ты зачастил, в качестве моей галлюцинации. Интересно, почему…       — Быть может, все из-за того, что из всех прочих смертных желаешь видеть именно меня? — Локи обернулся к нему.       — Интересная теория, — Тони присел на подлокотник стоящего неподалёку изъеденного молью дивана. — Думаешь, канал переключить никак нельзя? Я бы с удовольствием развлекся с красоткой Романофф… — с наигранной мечтательностью закатил глаза, на миг прикусив нижнюю губу. — Ты же видел ее? Настолько же двулична, насколько и горяча… Старк не знал, что нёс, от слова совсем. Слова вылетали из него естественной и привычной защитной реакцией на раздражитель без кропотливой обработки разумом — лишь бы заполнить пустоту и не спасовать. «Не спасовать» казалось чем-то особенно важным. Почему именно Романофф? Очень хороший вопрос. Просто напирать на очевидное — проще. К тому же, можно было задеть самолюбие. А что? Вряд ли «божки» способны легко стерпеть то, что ему предпочитают мало того, что женщину, так ещё и смертную — удар ниже пояса. Вот только… Воображаемый Локи задетым не выглядел. Наоборот, казалось, что сказанное изрядно его позабавило, не более того. Одно это рождало раздражение, что едва ощутимо, но все равно неприятно царапало нутро, соединяясь с горечью, что все еще жгло язык.       — Но ты видишь именно меня, — отозвался тем временем Локи. — Это о многом говорит, не считаешь?       — О том, что я окончательно свихнулся? — Старк тут же парировал, а в голове совершенно неуместная мысль: «Настоящий Локи был так же хорош?». Одно мгновение. Именно столько понадобилось времени, чтобы все изменилось — даже сам воздух будто бы стал гуще, холоднее. Или… так только казалось? Локи оказался у него за спиной — так быстро, что Старк даже толком не смог уловить этого перемещения, не то, что среагировать. А потом уже было поздно: обманчиво хрупкие пальцы сталью сжимали плечо, а в шею упиралось тонкое лезвие ножа или кинжала — слишком близко к артерии из-за чего даже каждый следующий вдох казался смертельно опасным мероприятием. Старк замер в его руках и, кажется, даже дышал… неглубоко, часто, каждый раз невесомо соприкасаясь тонкой кожей шеи с лезвием, чувствуя холод металла и смертельно опасную остроту, что с легкостью могла оборвать его жизнь на середине следующего вдоха, забрызгав все вокруг кровью в лучших традициях фильмов ужасов. Тони даже испугаться не успел — лишь широко распахнул глаза в осознании одного единственного факта, обрушившегося на него с сокрушительностью девятого вала, не меньше: «Он настоящий.». И после этого затягивающий вакуум внутри с тихим мерным гудениям внутри — именно так звенел напряжением весь Старк, в один миг оказавшийся всецело в чужих, далеких от всякой человечности, руках. Больше не было актера, блистательного лицедея, изнеженного принца Асгарда, склонного к театральным жестам и плетению словесных паутин. Здесь и сейчас рядом со Старком, был не тот, кого он встретил когда-то на площади, перед ним был кто-то гораздо опаснее и беспощаднее… от него кровь стыла в жилах, а тело вместе с разумом буквально звенели тревогой из-за инстинкта самосохранения, который вдруг решил напомнить о себе.       — Кажется, я уже говорил тебе это, смертный… — дыхание Локи, пропитанное хищным оскалом, льдистым холодом обожгло кожу уха Старка. — В этом и есть одно из фундаментальных отличий между нами. Одна лягушка с самого рождения жила на дне колодца. Оттуда она видела маленький кусочек неба и утверждала, что небо и есть такое маленькое с ладошку. Но так ли это на самом деле? — лезвие царапнуло кожу, заставляя проступить пару рубиновых капель. — Теперь я настоящий? Или мне действительно стоит вырвать твой позвоночник, чтобы развеять последние сомнения? Нужно было собраться, взять себя в руки, в конце концов! И не просто «нужно», а жизненно необходимо. Вот только после вакуума в голове воцарился самый настоящий неконтролируемый хаос. Мыслей стало слишком много: «Он все-таки жив.», «Интересно, Тор каждый раз ведётся на фиктивную смерть младшего брата?», «Как он выжил?», «Почему он здесь? , «Пришёл отомстить?», «Почему из всех пришёл именно к нему?», «Зачем?» — снова слишком много вопросов. Почему одно появление Локи «на орбите жизни Старка» порождает столько вопросов? Причём, каждый раз ответов под рукой нет. А ведь будь они, можно было все просчитать, в том числе возможные последствия и риски того или иного действия, но вместо этого мужчина словно пребывал в непредсказуемой невесомости с ножом у горла. Старк гулко сглотнул, слишком явственно ощущая горлом лезвие.       — Ты вроде давал мне выбор, разве не так все было? — он пытался сохранить за собой привычную браваду, уверенность и изрядную долю непринуждённости, но все это рассыпалось пылью из-за инстинктивной осторожности, ведь Тони не хотел следующим словом сам вспороть себе горло, причём, буквально.       — Все так, — в согласии асгардца слишком явственно чувствовалась усмешка. — Ты выбрал неправильно. Кто-то же должен указать на твои ошибки, смертный? — он не ждал ответа на этот вопрос.       — Ты не убьёшь меня, — негромко сказал на это Тони, хоть от него какого-либо ответа не ждали. Честно? Старк и сам был не слишком уверен в том, что говорил. Тут вообще дело не в уверенности, как таковой, скорее, упор был на логику. Все же, что ни говори, а складывать «два и два», чтобы в сумме после знака равно стояла закономерная и правильная «четверка», умел — даже патовая ситуация, множество вопросов и нож у горла не повлияли на способность соображать и быстро анализировать имеющиеся факты. Он помнил, в каком был состоянии, когда прототип брони из-за нехватки энергии даже не смог толком замедлиться и вспорол собою местные сугробы — приземление было жёстким, да и без него повреждений хватало для того, чтобы сейчас уже здороваться «где-то там» с отцом. А итог? Очнулся в лучшем состоянии, чем до плена Афганистана. И если уж допускать, что Локи реален, то все вставало на свои места. С того света вытащил его именно он, попутно подлатав повреждения. «Зачем? Для чего?» — ответа не было. Но вряд ли Локи пойдёт на убийство того, кого спас. Это бессмысленная трата ресурсов — или что он там тратил, пока «ставил его на ноги»? Собственно, именно поэтому если страх и был, то строго на физическом уровне — шее «не нравилась» близость холодного лезвия, инстинкт самосохранения вопил об опасности. Вот только… Внутри Тони не боялся: то ли из-за того, что после случая с окном и полетом перестал, то ли по той причине, что просто убедил себя, что его не убьют. Тут было другое. Все мысли Старка вдруг оказались сосредоточены на этом бесцеремонном вторжении. И это было… невыносимо.       — Ты уже говорил нечто подобное, смертный, — вновь зазвучал голос над ухом. — Кажется, я тогда спросил… Почему ты так стремишься оправдать мои поступки? Приписать несвойственную мне добродетель?       — Здорово, что у тебя такая отличная память, — Тони попытался незаметно хоть немного отодвинуться от лезвия, но ничего не добился, ибо оно оказалось лишь ближе — осталось только провести, и будет тонкий, неглубокий разрез, как от бумаги. — Я тогда ответил… — вдох слишком глубокий, из-за чего лезвие стало давить чуть сильнее, оставляя о себе напоминание легкой вспышкой боли где-то в мозгу, но Локи даже не подумал отстранить или убрать свой кинжал, хотя точно знал, что происходит и что для простой угрозы уже явный перебор. — Добродетель? Отнюдь. Я думаю, что ты продуманный сукин сын, — договорить фразу оказалось неожиданно важнее, чем уберечься от лезвия, ведь если бы замолчал на середине, то проигрыш мог оказаться гораздо болезненнее, чем какой-то там порез.       — Мне одно лишь неведомо… — протянул в ответ Локи. — Почему ты так настойчиво каждый раз упускаешь один важный нюанс? — его шепотом, казалось, и правда можно было зачаровывать змей — будь Старк змеей точно бы повелся и послушно сплясал хвостом ламбаду, но, благо, змеей он не был, да и с танцами небольшая напряжёнка, по крайней мере, с ламбадой. — Ты слишком ограничен, смертный. Учись смотреть шире на этот мир.       — Ты это… о чем? — хрипло, с легко улавливаемым напряжением.       — Убийство — не всегда означает окончательную смерть, мой дорогой смертный. К примеру… Лезвие одаривает лаской тонкую кожу, оставляя неопасный, скользящий порез, через который проступает пара рубиновых капель — уже второй по счёту. Старк даже не издаёт и звука, лишь безмолвно размыкает губы. Сердце пропускает удар, чтобы забиться вновь с удвоенной силой. Судорожный вдох, словно бы в инстинктивном страхе, что тот и правда может оказаться последним. Но все это… без глупых шуток и острот, служивших защитой, без болезненного стона, без шипения, без единого звука. Одно невесомое движение ножа по коже, и весь апломб, вся наглость и бравада… все это будто срезано, как нечто лишнее, совершенно ненужное сейчас.       — …я могу убить тебя, но вряд ли тебе стоит волноваться об этом, ведь я верну обратно до того, как душа покинет тело. И, поверь мне, это может продолжаться бесконечно и вряд ли надоест мне так скоро, что я позволю тебе ускользнуть. Локи продолжал говорить. Тони слышал звук его голоса, что складывался в слова, а те в предложения. Но привычному и такому естественному для мужчины осмыслению услышанное не поддавалось, будто бы находясь за гранью всех общепринятых норм и законов. Старк даже не сразу заметил, что нож перестал оказывать своё угрожающее давление на шею, а лопатками теперь ощущалась стена — в голове лишь один вопрос: «Когда они оказались у стены?». Теперь Локи оказался прямо перед ним. Тони поймал себя на совершенно дурацкой мысли о том, что впервые видит его настолько близко, но даже так на его коже не единого изъяна — и вроде понимает, что это последнее, о чем бы стоило сейчас думать, но не думать об этом не получается, как если внутри прорвало плотину, и сделал это именно асгардец. Щёк коснулись холодные, длинные пальцы, очертили скулы по самому краю и развернули голову вбок, позволяя увидеть мутное зеркало, отражавшее их обоих — его и асгардца, который стоял слишком близко, что воспринималось чем-то далёким от реальности. Неуловимо в голове проскочила мысль: «А было ли здесь зеркало раньше?» — проскочила и растаяла, будто ее и не было вовсе. Когда его лица коснулись, Старку сложнее всего было не пытаться вырваться, хоть как-то уйти от этого прикосновения. И вроде кинжал уже перестал мелькать перед глазами, однако исходящая от Локи угроза не исчезла, даже не уменьшилась. Казалось, отсутствие видимого источника, от которого можно было бы защититься или отстраниться, только усиливало ее.       — Кто бы мог подумать, что ты можешь быть таким послушным… — по-мягкому бархатисто хохотнул Локи. Старк как-то рвано и с шумом выдохнул. И в этом выдохе можно было расслышать тихое «заткнись», как обрывок той былой защиты, от которой так ловко и легко избавил его кинжал, по-своему «обнажая» перед асгардцем всего парой движений. Холод металла снова коснулся кожи, повторил тот же путь, что совсем недавно прочертили пальцы Локи, следуя по самому краю скулы. Разваленная броня неподалёку, отвертка, хибара, штат Теннесси, весь мир вокруг постепенно обращался в декорацию, в не самую важную условность, мелькая «где-то там» на периферии. В действительности Старка оставался Локи, его кинжал, зеркало, поймавшее их отражения в свой стеклянный капкан, и он сам… в коконе чужой воли. Лезвие кинжала тем временем продолжило свой путь, скользя по скуле вниз, очерчивая линию бьющейся под кожей вены, от чего та затрепетала отчаянней, будто бы с надрывом, и дальше по сгибу между шеей и плечом. Вспороть ткань побитой жизнью чужой клетчатой рубашки оказалось не сложно — одно мгновение и ткань в районе левого плеча расходится в стороны ровно по шву.       — Что ты… — совсем тихо на ещё одном выдохе, что едва ощутимо дрогнул где-то на середине. — …черт возьми, творишь? Ответом ему снова служит смех. Хотя тот, скорее, можно было назвать «смешком» — короткий и тихий. И каждый раз он звучит странно: слишком близко и одновременно далеко, от самого Локи и в то же время будто бы отовсюду — это заставляет невольно теряться, с искусной виртуозностью размыкая границы привычной реальности. Иллюзия? Нет. Точно, нет. Настоящий момент слишком сочный, слишком яркий, чтобы ею стать — Старк чувствует это кожей, даже на вдохах. Действительность нельзя подделать настолько.       — Помнится, ты жаждал ответов… разве нет? — протянул Локи, в то время как ткань клетчатой рубашки расходилась в стороны все сильнее, пока не упала к ногам никому-ненужной тряпкой — полумрак хибары окрасился холодно голубым свечением реактора в груди Старка. — Считай это возможностью их получить. Ты же не думал, что получишь их даром? — лезвие, дразня своей остротой кожу, скользило по груди. — Смертные во все времена жаждали ответов. Ты не первый и не последний… Тони Старк… — впервые за все время с языка асгардца слетело его имя, произнесенное как нечто до дрожи сокровенное… или только так казалось?       — Что… — сглотнул. — …тебе нужно?       — Неужели всезнающий Тони Старк так плохо знает историю своих предков? — этот вопрос звучал, как риторический. За этим вопросом последовала молчаливая пауза, одна из многих. Казалось, Локи расставлял их в ведомом лишь ему порядке, будто бы создавая свою неповторимую мелодию, которая даже после того, как отзвучит, ещё долго будет скользить по нервам искусным смычком — хотя стоило отметить, что раздражителей для Старка и без этого было вдосталь.       — Как я уже говорил, смертные во все времена жаждали ответов и знали, что не получат их даром, — асгардец говорил негромко, из-за чего даже против желания приходилось вслушиваться в каждое слово, в мельчайшие изменения в интонации и спокойное, едва слышное дыхание. — Они приносили жертвы, платили тем, что орошали горячей кровью свои тела и стылую землю, надеясь, что Боги увидят их готовность к страданиям, жертвам, и обратят внимание на страждущих, — голос Локи был тягучим, оплетая Старка незримыми нитями, создавая мудрёную и неповторимую в своём узоре паутину, которая затягивала, запутывала так, что не выбраться. Лезвие скользнуло по коже на груди, недалеко от реактора, прорезая ее, пусть и неглубоко, рубиновый росчерк. Старк дрогнул, его глаза распахнулись, а губы приоткрылись — кинжал будто бы извлёк из него звук, не чёткий, совершенно неопределённо виртуозно балансирующий на тонкой линии меж трёх граней: сдавленным «ох», стоном и судорожным вдохом. Однако при всем при этом Тони даже не попытался сдвинуться с места, уйти от угрозы, которая была вполне реальной. Нет, он стоял на месте и слушал, как собственное сердце часто с отчаянием ударяется о рёбра, эхом отдаваясь в голове, оглушая. Локи перевернул кинжал плашмя, позволяя выступившим каплям крови окрасить холодный металл контрастно алым цветом. А после под взглядом все ещё распахнутых глаз Старка, скользнул своим языком по самому краю лезвия, ловко избежав порезов, слизывая его кровь, крохотной каплей осталась на его нижней губе, невольно тем самым концентрируя все внимание Тони на себе. Сделай это со Старком, кто другой, то обязательно услышал бы в свой адрес: «больной ублюдок». Да что там… Все не вышло бы с самого начала — что ни говори, а Тони и без брони умел хорошо держать удар. Но тут он не попытался ни дать сдачи, ни защититься, ни даже пошевелиться, чтобы уйти от «опасности», коей и должен бы восприниматься Локи любым человеком с базовым инстинктом самосохранения. И ведь у него был этот инстинкт точно был, хоть и зачастую игнорировался, если вспомнить все его самоубийственные поступки, которые легко можно обозначить «смелостью». Сейчас же не было ничего такого, из-за чего бы стоило рисковать своей жизнью, ну, или физической целостностью. Однако он стоял неподвижно и заворожено смотрел на асгардца, словно не только эта хибара и весь мир стали ничего незначащими условностями, но и возможные «физические повреждения», о которых обязательно напомнил бы Джарвис, если бы был исправен, сделав подробный прогноз за считанные секунды, потеряли свою важность. Зато эту самую важность обрела капелька собственной крови на нижней губе Локи, которая исчезла за одно почти неуловимое движение языка асгардца. Казалось, в голове Старка обязательно должен был появиться подсвеченный слепящим неоном вопрос: «Какого черта происходит?!». Но там был вакуум. Ранее множившиеся до бесконечности и жужжащие мысли вдруг испарились — слишком незаметно, чтобы вовремя обратить внимание — сменившись совершенно незнакомой и обезоруживающей звенящей тишиной.       — Хочешь ещё? — голос Локи в этой тишине стал невольно одним из того немногого, за что Старк цеплялся с голодной жадностью. — Или… быть может, ты хочешь, чтобы я остановился? — его голос проворным змеем проникал внутрь, прямо под кожу, как самый настоящий наркотик, заполняя собой без остатка, учащая пульс, разгоняя кровь и затуманивая разум.       — Ещё… — собственный голос казался Тони незнакомым. И стоило этому, будто бы заговоренному, «ещё» прозвучать, как лезвие вновь прошлось по коже. Снова скользяще. Оставило свой тонкий и выверенный след чуть выше правого соска. Мышцы на груди напряглись, инстинктивно реагируя на «прикосновение», к которому не привыкли.       — Может, мне теперь остановиться? — снова спросил Локи своим сокровенным шёпотом, будто доверял какую-то тайну, которую Старк был не в силах постичь.       — Ещё… — и это было казалось единственным возможным ответом. Старк ожидал нового прикосновения, под которым разойдётся кожа, пуская тонкие рубиновые нити стекать вниз. Но… Лезвие, вопреки прозвучавшему шёпоту «ещё», так естественно ставшему единым с дыханием, так и не коснулось кожи. Лишь замерло совсем рядом — Старк чувствовал холод неизвестного металла, что так и не смогло впитать себя тепло живого тела, опровергая все известные мужчине законы, хотя эти самые «законы» были последним, что его волновало прямо сейчас.       — Разве от Богов что-то требуют? — снова сознание заполняется его голосом. — Богов просят о милости. Нельзя сказать, что Старк не понимал, что от него хотел услышать Локи. Осознание ещё присутствовало где-то на периферии, происходя будто без ведома мужчины. Асгардец не сказал прямо, но это было и не нужно — если Тони хотел ещё, то одного «ещё» было недостаточно… нужно просить… просить, а не требовать. Нужно просить, а не требовать…

«Разве от Богов что-то требуют? Богов просят о милости.»

Кулаки Тони сами собой сжались до побелевших костяшек. На запястьях проступили вены. Даже вне условностей привычного сценария Старк помнил, кто он, что не из тех, кто просит о чем бы-то ни было — уже отвык просить, просто растерял этот навык за вседозволенностью, которая должна была достаться вместе с отцовской фамилией, но на деле Тони добился ее сам, а посему не мог отказаться от чего-то, ставшего для него чем-то естественным, сравнимым с дыханием, так просто… не мог же, верно? Один шаг. Да, один шаг — ровно столько понадобилось Локи, чтобы уничтожить то жалкое расстояние, что ещё оставалось каким-то зыбким барьером между ними… последний рубеж, который асгардец преодолел, словно не заметив вовсе. Его бедро уперлось в пах Старка — одно этого хватило, чтобы возмущения, готовые вдруг сорваться с языка, так и застряли беспомощно где-то в глотке.       — Зачем ты сопротивляешься? — его голос был сравним с прикосновением, которое касалось не кожи, а чего-то, что было много глубже. — Говоришь я не убью тебя? Но ведь и ты не хочешь отнимать мою жизнь, верно? Никогда не хотел, и теперь я понимаю, как сильно, — продолжал он, в то время как его пальцы тисками сжали подбородок, разворачивая голову Тони так, чтобы их взгляды встретились. — Ты сам прошептал «ещё». Не потому, что я так сказал, нет. Ты сам этого хочешь. И я могу дать тебе то, чего ты так жаждешь. Нужно… всего лишь… попросить…       — Ты… — Старк отчаянно пытался вернуть ощущение реальности, сосредоточиться на этом, но привычные едкие слова, остроты никак не срывались с языка, несмотря даже на то, что наваждение чуть ослабло — хвалённый гениальный мозг не подчинялся, цепляясь за самое яркое ощущение, а именно за то, как бедро асгардца ненавязчиво, но так чертовски приятно упиралось ему в пах. — Я… я не буду… просить… — буквально выдавил из себя, не желая уступать хотя бы в этом. Честно? Старк ожидал увидеть разочарование в ядовито-зелёных глазах напротив, а может, даже почувствовать, как кинжал вспарывает глотку. Но ничего из этого, только изгиб тонких губ в усмешке, словно Локи ждал именно этого, ничего более — никакой злости или раздражения, ни грамма уязвленности, ни даже зачатков разочарованности. Лишь концентрированное удовлетворение, в котором можно задохнуться.       — Значит, в следующий раз… «В следующий раз?..» — эхом отдалось в голове. А потом… Старк не мог с точностью сказать, что случилось. Казалось, он моргнул, хотя даже в этом не был уверен. Просто вот его полуобнаженного со следами порезов на теле прижимает к стене асгардец, а уже в следующее мгновение Старк в абсолютно целой рубашке стоит у стены, а Локи сидит на диване, с самым задумчивым видом листая какой-то комикс — произошедшее только что рассыпается прахом, и лишь самый первый порез на шее щиплет вполне реально, напоминая о себе, как и к чертям сбитое дыхание. Слизистую носа все еще фантомно пощипывало от запаха крови. Просто к этому примешалось еще и осознание того, что все произошедшее было не более, чем иллюзией, что его обвели вокруг пальца, как младенца. И чем острее было второе, тем сильнее чувствовалось собственное отчаяние от того, что он возвращался. Реальность трусливо и побито возвращалась, о чем Тони молил ещё пару мгновений назад, а сейчас хотел противоречиво отдалиться. Глубокий вдох. Шумный выдох. Действительность оглушала.       — И вам это нравится? — подаёт голос Локи. — В этом же нет никакого смысла…       — Надо… — язык слушался неохотно. — …надо просто… — сглотнул, скользя ладонью по лицу, как бывало после ночных кошмаров. — …читать с первого тома, — почти на автомате, ибо в голове все ещё полнейший бардак. — Что это, черт возьми, было?.. Локи ответил далеко не сразу. Перелистнул нарочито медленно страниц пять, прежде чем заговорить. Старк невольно поймал себя на желании вырвать из этих длинных пальцев треклятый комикс и порвать его где-то на середине, зашвырнув его в самый дальний конец комнаты — лишь бы вместо этого шелеста услышать хоть какие-то объяснения.       — Поиграл с тобой немного, — меланхолично отозвался Локи. — Это же ты хотел прогресса в наших непростых отношениях. Как мне кажется, мы стали даже немного ближе. Не считаешь? Хотелось зацепиться за прозвучавшие слова. Сказать что-то о том, что пропустил пару-тройку этапов так необходимых для развития нормальных человеческих отношений — до смешного глупо, учитывая тот факт, что Локи даже не человек, а сам Тони об этих самых этапах вообще обычно не вспоминал. Но… Старк тряхнул головой, словно в попытке избавиться от лишних сейчас словесных конструкций, просто вытряхнуть их из своей головы.       — Ответ.       — М?..       — Ты обещал ответ, — Старку огромных сил стоило концентрироваться на главном, на необходимом, а не на шелесте, что раздражающе лез в уши, заглушая даже мерное тиканье часов.       — Ответ… — комикс в его руках захлопнулся, а ядовитая зелень этих нечеловеческих глаз снова сконцентрировал на Старке. — Ты не должен мне верить. Верить мне… это будет всегда твой осознанный выбор, мой дорогой смертный.       — Ты издеваешься. Нет, ты точно издеваешься…— Старк раздраженно выдохнул, пятерней скользнув в собственные волосы, пытаясь этим незамысловатым жестом хоть как-то усмирить отголоски смятения, которое так и не оставило его до конца. — Я этого даже не спрашивал… — собственное разочарование слишком явственно горчило на языке. — И даже если так… где хоть какие-то гарантии?       — Их нет, — последовал простой ответ. — В этом вся прелесть, правда?