Магазин времени не работает

Попытаться не уснуть — задача практически невыполнимая. В глаза словно песка насыпали, тело устало после всего пережитого: и слежки, и драки, и беготни. Морально Рон тоже чувствовал себя не очень хорошо. Слишком много событий, слишком много эмоций — и своих, и чужих. Тревожные звуки сирены сюда не добирались, но, казалось, что они впечатались в его разум, фонили до сих пор. Девку тоже клонило в сон, выглядела она уставшей, но точно так же боролась, как и он. Рон опасался, что она все-таки попытается залезть к нему в разум или вовсе грохнуть. Она же боялась, что он ее кинет. Да уж, далеко они не уедут… — Мы не доверяем друг другу, — сонным голосом подметил он, приоткрыв один глаз, — и это херово. Мона попыталась сделать вид, что это не ее голова только что клонилась к плечу. — И что ты предлагаешь? Рон пожевал губу, а потом шумно выдохнул. Ему самому не нравилась эта идея, и он мог поспорить на что угодно: Мона тоже не оценит. — Непреложный обет, — произнес он после долгой паузы. — Ни ты, ни я не должны нападать друг на друга. Ни здесь, ни где-то, ни сейчас, ни потом. Полный запрет. — Ты серьезно?.. — Тогда я мог бы вернуть тебе твою палочку, — пожал он плечами. — Но если не хочешь… — Нет-нет, я хочу! — затараторила она. — Ну, вернее… — Хочешь, но не хочешь, ага, — кивнул он. — Что ж, я всегда говорю: компромисс — это то, что максимально не устраивает обе стороны, так что… Мона хмыкнула, словно его слова ей о чем-то напомнили. — У нас нет свидетеля, который скрепит клятву, — сказала она. — А есть разница? Магия не засчитает? Рон ответа не знал, но решил вновь положиться на чутье. Если девчонке что-то известно об этой сфере магии, он поймет… Сомнение. Волнение. Нерешительность. И снова этот гребаный желудок, Мерлин, сколько можно-то!.. — Ты тоже не знаешь, — произнес он вслух, — не отрицай. В животе аж все сжалось. Вот и подтверждение. — Не знаю, — признала она, громко сглотнув. А впрочем… Даже если обещание, данное без свидетелей, не работает, ни Рон, ни Мона не захотят проверять это на своей шкуре. — Или можем поклясться на мизинчиках, — пошутил Рон. И тут произошло нечто удивительное. Девчонка почти фыркнула и уголки ее губ немного дрогнули. — Ну да, ну да, — саркастично отозвалась она. — А что? У этого тоже есть сила, — пожал плечами Рон. — Просто там магия дает тебе дружеского пинка, а не разносит в щепки. Мона отвернулась и уставилась на пустую доску. Рон понял, что она размышляет, просчитывает варианты. Снова сомнение и… недоверие. Она думает, что он знает больше, чем говорит? И пока она будет беспокоиться, как бы не нарушить какой-то закон магии, он может воспользоваться моментом и напасть первым? — Твоя палочка уже несколько часов у меня в кармане, а я на тебя так и не напал, — сказал Рон. — Кажется, это у меня должно быть больше вопросов и сомнений, чем у тебя. — Ты угрожал, что сбросишь меня с крыши, — процедила Мона, вновь уставившись на Рона. — Сброшу, если не заговоришь, — поправил он ее. — И? — Ну ты же заговорила! Вот и не сбросил! Мона скрестила руки на груди и поджала губы. — А вот не надо было сталкерить и стирать мне память, дорогуша, — продолжил Рон, указав на нее пальцем. — Я не нападаю без причины. — Я просто делала свою работу… Рон закатил глаза. — Да какая разница! — недовольно простонал он. — У нас обоих есть причины не верить друг другу! Я предлагаю решение, как это нивелировать, а ты только сидишь, пыхтишь и ломаешься. Ну предложи что получше, раз не нравится! Она надулась и насупилась, долго-долго кидала на него обиженные взгляды, но так ничего и не придумала. — Тогда заранее проговорим условия, — произнесла она. — Мы не можем нанести друг другу вред магически или физически… — Или ментально, — добавил Рон, сделав такой же акцент на слове, как и Мона. В конце концов, он бы не бросился на нее с кулаками, если бы до этого она не влезла в его голову. — Или ментально, — вздохнула она, как будто бы… с сожалением? — Ни в этом времени, ни в каком-либо еще. — И ты должен вернуть нас домой в наше время. — А ты — перестать следить за мной и моей семьей, — парировал Рон. — И не причинять им никакого вреда. Моне эта ремарка явно не понравилась. — Если ты меня бросишь в другом времени, это будет считаться за вред, — процедила она. — Не-а, нифига! — возмутился он. — Ты взрослая девочка, а не трехлетка несмышленая! — Но это ты толкнул меня сюда!.. — А потому что ты!.. Ладно, эта перепалка хотя бы их взбодрила немного. Рона так точно, правда, ко всему прочему у него еще разболелась голова. И вот когда дело наконец-то дошло до того, чтобы произнести клятву, Рон кое-что осознал… — Ты должен вернуть мне палочку, — ехидно улыбнулась она. — Да знаю я! — огрызнулся он и поморщился. Вот и тот самый момент, когда они покажут свое реальное отношение. Сможет ли Рон довериться и вернуть ей палочку? Нападет ли на него Мона в ту же секунду или все же пойдет на сделку? Читайте в следующей главе под названием!.. Ладно, он потом придумает… — Ну-у? — Мона протянула не только слово, но и ладонь. Рон прислушался к своим чувствам. Сердце тревожно колотилось, легкие неприятно сжимало в кулаке страха, пищевод жгло от нервной тошноты — это его напряжение, знакомое, понятное. А вот похолодевшие пальцы, сжатая челюсть и стянутое ощущение между бровей — как будто бы чужое. Рон шумно выдохнул и… — Держи, — произнес он, вытащив палочку Моны из внутреннего кармана. Она громко сглотнула и приняла палочку. Они оба двигались медленно, не делая резких движений, словно зашли в клетку с опасной тварью. Дуэль могла возобновиться в любую секунду, каждый из них мог психануть. Но… Мона первой протянула ему руку. Рон кивнул и сжал холодную ладонь. — Обещаешь ли ты… Слова уже лились сами собой, и несмотря на отсутствие свидетеля, магия отреагировала. Вокруг их сцепленных рук затанцевали языки волшебного пламени. — Обещаю, — произнесла Мона и переадресовала Рону его же запрос: — Обещаешь ли ты не нападать на меня ни в этом времени, ни в каком-либо другом?.. — Обещаю, — кивнул Рон и принялся диктовать следующее требование: — Обещаешь ли ты?.. Когда все нужное было произнесено, осталось последнее — и обычно это делал свидетель. Такового у них не было, и они оба не знали, грозит ли это им чем-то. Рон поднял руку со стиснутой в ней палочкой и навел ее на сцепленные руки, Мона сделала то же самое. Вот сейчас и узнаем… Вспышка отпечаталась краснотой на сетчатке глаз, вьющиеся языки пламени вокруг их рук опутали запястья, как лианы, заискрили и!.. Следующее, что помнил Рон — потолок над собой и боль в затылке. От этой боли перед глазами аж какие-то квадраты и треугольники заплясали. А, стоп, это просто мозаика на потолке… Рон услышал болезненный стон сбоку от себя и приподнялся на локтях. Да, девчонку тоже приложило… — Думаешь, не сработало? — хриплым голосом спросил он. — Без свидетеля нет силы? Она промычала что-то невнятное, охнула и приложила руку ко лбу. — Понятия не имею, — с шипением произнесла она. — Но проверять не осмелюсь. — Угум, — Рон откинулся обратно на пол. Ответ Моны его полностью устроил, а интуиция уже не верещала тревожной предупреждающей мандрагорой. А значит, он вполне мог ненадолго позволить себе потерять сознание…

* * *

Интересно, сколько времени прошло? Жаль, он не посмотрел на часы, прежде чем отрубиться… Открывать глаза не хотелось совсем. Да и куда спешить? До две тысяча семнадцатого еще семьдесят пять лет, если не больше. Пару годочков можно и подремать… Если бы не суета и шевеление рядом, Рон бы вполне мог наплевать на все, но край его пальто аккуратно сдвинули, а потом… — Куда-а полезла? — протянул Рон, почувствовав, как маленькая ручонка уже была готова забраться в карман его толстовки. Мона тот же отдернула ладонь и сложила руки на груди. — Никуда. Просто хотела проверить… — Что? — с наездом спросил он, приподнявшись на локтях. Она поджала губы и уставилась на него, практически не моргая. — Хотела проверить, что ты по карманам распихал, — сказала она. — Вдруг у тебя есть что-то полезное… — Да ну-у? — протянул он. Она фыркнула. — Не делай вид, что не знаешь, о чем я! — возмутилась она. — Я видела, как ты суетился, пытаясь меня запутать, хватал всякое — склянки какие-то, еще что-то и… — И это совершенно не твое дело, — парировал Рон. — Что взял, то взял. Честно говоря, он сам не особо разбирал, что он там берет или не берет. Специально мыслью не фиксировался, чтобы чертовка не могла прочитать это в его голове, и метался из угла в угол, чтобы просто ее напугать и сбить. Самому хотелось проверить содержимое собственных карманов, но не при этой девке. Несмотря на их договор, Рон по-прежнему думал, что открывать ей все карты, мысли и душу — небезопасно. — А вдруг там что-то важное?.. — А вдруг у тебя в карманах тоже что-то важное? — спросил он, подняв брови. — Не хочешь ли ты тоже поделиться, а? Внутри что-то нервно екнуло. Хм-м, все-таки что-то интересное у нее тоже завалялось? Рон игриво подвигал бровями и усмехнулся, глядя девчонке прямо в глаза, и очень обрадовался, когда это все усилило у нее нервозность. Пусть подозревает, что он подозревает, что она подозревает, даже если он нихера конкретного не подозревает. — Поиграем? — предложил он. — Я выкладываю что-то из кармана взамен на то, что ты тоже выложишь? Мона прищурилась. Отвела взгляд, долго-долго взвешивала решение. А может, просто прикидывала, что у нее самой там по карманам раскидано? — Ладно, — согласилась она. — Ты первый. Рон сел и прислонился спиной к стене. От резкого движения голова резко закружилась. Он сунул руку сначала в карман пальто. Первым попался какой-то пузырек, как девчонка и предсказывала. Да, Рон помнил, что метался по кухне и что-то там дергал из ящичка с зельями, но он делал это, не глядя и не вникая. — О! То, что надо! — воскликнул он, вытащив склянку наружу. — Не поверишь, но обезболивающее. И Рон кинул его девчонке. Она неловко поймала его, едва не уронив, а потом непонимающе уставилась на него. — У тебя живот болит. Прими. Ее глаза расширились в удивлении. — Откуда ты?.. — Чуйка, — односложно ответил Рон. Интересно-интересно. В его памяти еще осталась сцена, где Гермиона принимает обезболивающее зелье, чтобы разорвать их болевую связь. Значит, Мона не залезла в эту часть его подсознания? Или пропустила? Или не расшифровала? Мона откупорила крышечку, поднесла скляночку к носу, понюхала. Рон закатил глаза. — Да не стану я тебя травить! — Травить, может, и не стал бы, но обезвредить… — А есть что обезвреживать, ха? Мона цокнула языком и демонстративно приложила склянку к губам. Рон старался контролировать себя и никак не выдать, что тоже ощутил облегчение, когда зелье подействовало. Помимо желудка, оказывается, болела еще и голова, и тоже не у него. Ну вот, все, что осталось из физических ощущений — теперь только его. Лодыжка. Затылок. Немного живот, но не внутри, а снаружи. Наверное, получил, когда пытался Мону удержать, а та начала лягаться… А еще немного жгло руку, ту, которую он протянул Моне для рукопожатия во время произнесения клятвы. Ну как жгло? Как будто бы он ее отлежал, но недолежал. Легкое покалывание на кончиках пальцев. — Твоя очередь, — напомнил Рон. Судя по напряжению, отразившемуся на ее лице, Мона пыталась нащупать что-то «неважное», какую-то мелочь, которая выдаст минимум информации. В итоге вытащила небольшой мешочек, скорее всего с монетами. — Что там? — спросил Рон. Нервозность. Значит, не монеты… — Деньги, — дернула она плечом. — Дальше ты. Рон скептически поднял брови, но решил никак не указывать, что заметил ее ложь или полное отсутствие звона монеток друг об друга. — Ладно. В общем, в результате этой «игры» Рон достал телефон, несколько склянок с зельями, пуговицу, монетки (и маггловские, и магические), пару шоколадных батончиков и еще какой-то мусор, вроде чеков и фантиков. У Моны в карманах тоже оказались какие-то зелья, преимущественно лечебные, записная книжка с торчащими обрывками пергамента в качестве закладок, и чернильная ручка. О, точно, ручка! Рон как раз нащупал ее у себя в кармане толстовки. Ему нужно было выложить максимальное количество херни, чтобы не вытаскивать на свет делюминатор. Мона точно знала о его существовании, Рон использовал его в дуэли, но… все равно не хотелось. Тем более, сама она тоже пока не выложила ничего важного. Рон вытащил ручку и положил ее к горке остального хлама. И вдруг!.. Сердцебиение ускорилось, а ладони похолодели. Рон осторожно взглянул на Мону исподлобья. Да, ему не показалось. Девчонка уставилась на ручку таким диким взглядом, словно… А словно что?.. Долго подбирать сравнение не пришлось, все стало ясно и так. Мона резко подалась вперед, чтобы схватить ручку, но Рон сделал это первым — хлопнул по полу и накрыл ее ладонью. — Дай сюда! — она как безумная вцепилась в его руку и попыталась сдвинуть. — Ты долбанулась?! — Дай! На какой-то момент ему показалось, что она его укусит. Магия клятвы, если она, конечно, работала, их потасовку за причинение вреда явно не считала. В конце концов, Рон крепко схватил ручку одной рукой, а другой пытался отстранить от себя Мону, рвущуюся к ручке. — Да что там?! — взревел Рон! — Уймись! Мона затихла, но не было похоже, что она успокоилась. Сердце все еще колотилось, в горле застрял ком, а в висках стучала кровь. Ее прям неслабо шарахнуло адреналином, кажется, она сама от себя не ожидала такой чрезмерной реакции. Рон перевел взгляд на ручку. Он бы еще понял, отреагируй девка так на делюминатор, но… Это даже не божественные качественные ручечки Гермионы! Когда Рон ими писал, то даже не особо ощущал, что они какие-то там маггловские и неудобные. Нет, это была простая пластиковая ручка с названием паба, где… Паба! Он утянул ее у бармена! Вот оно! Теперь уже у него сердце заколотилось. Или… он же проверял все свои вещи на предмет тайников и скрытых символов? Вроде ничего подозрительного не обнаружил. Если только кое-кто не покопался в его памяти… — Говори, — потребовал Рон и демонстративно направил кончик палочки на ручку, — а то расплавлю. — Нет! — вскричала Мона. — Это причинение вреда!.. — Ручке, а не тебе! — повысил голос и он. Мона шумно выдохнула через нос и прикрыла глаза. — Там записка, — выдавила она. — Чего? — удивился Рон. — Какая записка? — Твоя, идиот! То, что ты от меня спрятал! — Я? — переспросил он. — Нет там нихера, я просвечивал все чарами… — Я тоже просвечивала, — проворчала она. — Но… Она замолчала и отвернула голову. Досада. Раздражение. И еще какое-то ощущение, с которым Рон обычно обвинял самого себя за тупость, ошибки и невнимательность. А! А-а-а… Об этом он тоже не подумал. Вернее, подумал, но забыл, что когда-то думал. Возможно, он подумал, что потом не додумается, поэтому придумал вот такое… Мда. Вот он презрительно фыркал, что Мона ведет себя, как чистокровка, а сам-то!.. Под пристальным взглядом девчонки, Рон раскрутил ручку. Да, вот он — кусочек пергамента вокруг стержня. — Ну? — нетерпеливо протянула Мона. — Может, достанешь уже наконец? Хотя ему самому было ужасно любопытно, что за подсказку он оставил сам себе, но Рон не собирался упускать момент, где мог себе что-то сторговать. — А что мне за это будет? Мона цокнула языком и закатила глаза. — А что тебе нужно? Рон задумался. Посмотрел на свои пальцы. Пока он раскручивал ручку, синие чернила размазались по коже. — Ответ, — сказал он. — Куда ты дела рыбку? — Рыбку? — Значок. Мона проглотила ком в горле. — Не понимаю, о чем… — Да все ты понимаешь! Рыбка точно была. Стерва могла сколько угодно делать вид, что он это придумал, могла скорректировать ему память, но он помнил! Ну, вернее, догадался. Роза ни за что не отдала бы ему этот значок, и Рон, зная это, трансфигурировал что-то в него. — Как ты… ты вспомнил или?.. Моне явно было не по себе. — Не вспомнил. Соотнес, — односложно ответил он. — Понятно, — Мона устало вздохнула и сжала пальцами переносицу. — Ладно… Она какое-то время сидела так, закрыв глаза, обдумывая и взвешивая что-то, а потом потянулась к своей записной книжечке. Открыла ее и достала одну из торчащих бумажек. — Эта записка была значком, — сказала она. — Знаешь, не очень-то это умно: трансфигурировать важные записи в какие-то вещи. Это было первое, что я проверила, когда искала. Рон хмыкнул и поднял вверх ручку. — Зато ты не проверила вот это. Ладно, хотя он совершенно не помнил этого эпизода, но сейчас он был готов расцеловать самого себя из прошлого за смекалку и сообразительность. Просто и изящно, без сложных заклинаний и манипуляций. Мона сжала губы и шумно выдохнула. Ей не хотелось признавать свою ошибку, а Рону не хотелось проявлять тактичность и делать вид, что он не знает об этом. — И что в записке? — Рон кивнул на клочок, который Мона так и сжимала в руках. — Покажу, если отдашь мне ручку. — А, да? — удивился Рон. — Лови! Мона бросила ему клочок и нервно дернулась к ручке, неловко поймала ее уже у самого пола. Схватив ее с торжествующим видом, она принялась ее раскручивать. Рон тем временем поднял и развернул бумажку. Холл одновременно пронзили их недовольные вопли: — Серьезно?! — Ты издеваешься? — Это всего лишь рецепт зелья памяти! — Рон уставился на Мону. — А ты бросил мне пустую ручку! — вскрикнула она. Да, пока они говорили, Рон аккуратненько вытащил бумажку, спрятал в ладони и закрутил ручку обратно. И если где-то мимолетно у него пронеслась мысль, что обманывать и хитрить нехорошо, то сейчас он был рад, что пошел по этому пути. Девчонка тоже его наебала. Чертов рецепт не сообщал Рону ни-че-го, ноль полезной информации! Это буквально то, что он прочитал на днях в книге по Зельеварению, только это еще и написано его корявым почерком, а не читабельным печатным текстом. Стоп. Вот оно. Хронологически ведь записка написана до того, как он прочитал рецепт в книге?.. Так же не может быть? Или может?.. Второе пятно, которое Рон увидел перед тем, как сбросить Мону в червоточину. Может ли оно быть замешано? Рон перевернул клочок. На обратной стороне были какие-то линии, сделанные явно не его рукой — слишком уже ровные и упругие, он такие в жизни не выведет даже под линейку. Чешуйки. Змея или… дракон? И у клочка два края неровных, сверху и сбоку. Рон зажмурился, пытаясь срастить все характеристики. На бумажке, которую он вытащил из ручки, тоже были какие-то линии. Но чтобы знать наверняка, надо развернуть маленький рулончик, похожий на сигарету, а при Моне делать этого не хотелось. Чешуя, чешу-я, да просто не чеши… Рон фыркнул дурацкой зарождающейся в голове шутке. — Что? — спросила Мона, заметив перемену в его лице. Она нервничала. Внимательно следила, как он вертит эту бумажку. Вероятно, хотела что-то понять и вычислить по его реакции. Виски прострелило болью, а между бровей копилось напряжение, но Рон старался не подать виду. — Это рисунок моей племянницы, — его рот сам это произнес, и только сказав это, Рон понял, что так и есть. Сегодня за обедом Доминик упоминала, что дарила ему рисунок, о котором он почему-то не мог вспомнить. Теперь понятно, почему. Рон еще раз посмотрел на этот клочок. — Где остальные? — спросил он. — Ты спрятал!.. — Тут два рваных края, — Рон поднял клочок, а потом повернул его рисунком к Моне. — И вряд ли картинка соберется всего лишь из двух кусочков. Изображение там явно шире. Мона выбрала этот клочок с рецептом, потому что он казался ей безобидным — всего-то зелье памяти. Наверное, тут не было ничего удивительного, если посмотреть с позиции тайной службы или откуда там эта девчонка. Человек, который стирает другим память, куда-то вляпался и предположил, что ему тоже что-то подчистят все в башке, оставил самому себе подсказку — логично. А на деле… Рон тряхнул головой, решив, что обдумает это позже. Сейчас нужно было продолжить торги. Он посмотрел на записную книжку, откуда тоже торчали клочки, как закладки. — Отдам бумажку взамен на остальные мои записки, — сказал Рон. — Да, конечно! — огрызнулась Мона. — Ты уже пообещал один раз!.. — Я пообещал отдать тебе ручку, — Рон развел руками, — сама виновата, надо было уточнять. Она помотала головой и возвела глаза к потолку. О, дорогая, твое раздражение абсолютно взаимно! Конечно же, Рон не стал говорить этого вслух. — Учитывая то, что большая часть ответственности за возвращение в наше время ляжет на меня, было бы неплохо увидеть с твоей стороны какие-то шаги навстречу, — произнес он, надеясь вызвать чувство вины или что-то такое. Хрен там! Мону этот комментарий, кажется, только разозлил и… уязвил? Да, кажется, это оно. Ей не нравилось зависеть от кого-то. Ой, ничего, потерпит! Рону тоже не очень-то хотелось таскать с собой строптивую малолетку! Он сжал в руках палочку, готовый призвать записную книжку магией в момент, когда у девчонки опять сорвет чердак. Хотя они поклялись не вредить друг другу, но Рон не исключал, что она попытается выдрать из его рук клочок любой ценой. — Прекрасно! — прорычала Мона. — Держи свои тупые записки! Она достала еще две бумажки — одну побольше, другую поменьше, смяла их в комок и бросила Рону. Мерлин, неужели он ошибся, решив, что Мона лет на десять младше него? Сейчас казалось, что ей и двадцати-то нет. Рон расправил листы и первым делом убедился, что на обороте есть рисунок Доминик. Все так — дракон. Не хватало только одного фрагментика, который Рон так и не развернул. Разделение тоже оказалось… любопытным. Кажется, Рон сначала разорвал рисунок на две половины, а потом одну сторону тоже разорвал по середине, и-и-и снова проделал подобное с одним из кусочков. Как будто в моменте словил панику, что две записки найдут — надо третью припрятать куда-то, ой, нет, лучше все же четыре… Ну, если так и было, то эта логика Рона не подвела. Или даже чуйка… Он перевернул листы текстом вверх и прищурился, вчитываясь в текст. На самом большом куске пергамента был написан… отчет о последней миссии. Про подопечного — мальчика восьми-девяти лет, про школу в аварийном состоянии, про перелом руки у пацана… Некоторые кружочки в буквах «а» и «о» были закрашены. Рон сначала подумал, что это какой-то шифр, но потом понял, что никакого двойного дна тут нет. Он так делал, когда скучал, нервничал или пытался сосредоточиться. Следующий по размеру клочок — тот, что дала ему Мона в обмен на ручку. Рецепт зелья памяти. И то, даже не рецепт, а просто перечень ингредиентов, можно подумать, что это обычный список покупок. А вот третья бумажка…

«Магазин времени не работает».

Рон нахмурился. Фраза с шуточных табличек Джорджа, их там в магазине дохера. «Магазин времени не работает», «Извините, мы эмоционально закрыты», «Разговаривать строго разрешено» и прочие переосмысления с игрой слов. — И что, черт возьми, это должно значить? — спросил он, ткнув пальцем в самую маленькую записочку. — Откуда мне знать?! Это ты написал! Рон подпер ладонью подбородок. Гипнотизируя бумажки взглядом, он пытался понять, какие значения он спрятал за этими словами. Хотелось верить, что он сможет углядеть в этом всем какой-то смысл до того, как раскроет четвертую бумажку. Как ни странно, самый «безобидный» клочок с ингредиентами зелья памяти оказался самым говорящим, если, конечно, это все означало то, о чем Рон подумал. Он не мог сначала написать список, а потом вычитать его в книжке, если только кто-то другой не подсказал ему. Кто-то, кто скорректировал ему память до того, как это сделала Мона. Кто-то, кто сказал Сириусу превратиться в пса и не отсвечивать. Кто-то, кто отнес Гермиону в спальню. Кто-то, кто… кивнул ему перед прыжком?.. Если только это все один человек, если только Рон все правильно срастил, если только… Мона кашлянула, напомнив о себе. Рон тяжело вздохнул. — Ну что ж, вскрываюсь, — мрачно пошутил он и принялся разворачивать бумажку. Пальцы немного подрагивали, никак не получалось подцепить ногтем краешек. И дело не только в усталости, просто Рон волновался и… Или это волновалась Мона? Живот не болел, но ощущения могло блокировать обезболивающее, а вот пробивающаяся нервозность какая-то вот прям… смешанная. Да. Вероятно, волновались они оба. Да, упругие линии и чешуйки — недостающее продолжение рисунка Доминик. А вот с обратной стороны… Сейчас что-то или очень прояснится, или сильнее запутает его. Барабанная дробь! И! — Ха! — не сдержался Рон и растянул губы в улыбке. — Что?! Мона вдруг оказалась рядом, почти нос к носу, и Рон чувствовал, как ее разрывает любопытство. Вот это она сейчас обломается… — А ничего. Тут так и написано. И Рон не врал. Ровненько в серединке этого клочка было одно слово:

«Ха!».

— Покажи! — Мона вырвала бумажку и уставилась на нее. Сначала все похолодело, а потом горячая, просто обжигающая волна ярости устремилась вверх — голове, аж в висках застучало — не у него. — Ревелио! — произнесла она, ткнув в клочок пергамента волшебной палочкой. — Фините Инкантатем. Даже если бы Рон не хватанул ее чувства, то прочитал бы все по лицу. Она не могла в это поверить, в ее голове не укладывалось, что это — реальность. — Да нет там ничего, — устало вздохнул Рон. Мона упрямо помотала головой и стала шептать уже какие-то незнакомые Рону заклинания, более длинные и сложные. Ладно, пусть поиграется. Рон знал, что ничего она не найдет. Это не шифр, не заколдованные слова, не аббревиатура. Смысл был не в том, чтобы зашифровать в записках информацию, надеясь, что какой-то триггер сработает — и ты все вспомнишь или хотя бы частично восстановишь. Ему бы не дали эти крупицы, все должно пойти под нож, никаких подсказок. Тебе показалось, ты все придумал — вот их план. По крайней мере, Рон бы сам так сделал, если бы ему пришлось стирать память какому-то потенциально опасному элементу. И единственный способ это обойти... сделать так, чтобы эти подсказки вернулись к тебе сами. Проделанный «путь» записок — вот настоящая информация, которую он спрятал. Намеренно или нет... но скорее ненамеренно. Ну, или кто-то, кто ему помог, потому что в себя Рон не очень верил — слишком уж хитрая многоходовочка. — Что это значит?! Мона в своем познании настолько преисполнилась, что дернула Рона за рукав пальто. — Полагаю, это насмешка, — ответил он. — И зачем она тут? Кого ты высмеивал, какого?.. — Ну, если бы ты не стерла мне память, я бы сказал, — перебил он ее. Мона аж вся покраснела от злости. — Хватит строить из себя дурака. И ты знаешь, и я знаю, что до меня в твоей тупой башке кто-то лазил! — вскрикнула она. — Вот только ему пришлось удалить все следы своего присутствия, потому что такие как вы лезут не в свое дело! — Я влезла не в свое дело, потому что пыталась понять, кто стер все следы! Рон фыркнул. — Моя память осталась бы в целостности, если бы не твоя паранойя и слежка. И ощущения, возникшие у него в туловище, подсказывали, что с выводами он не ошибся. Мона застонала и закрыла лицо руками. — Поверить не могу, что я прошла через все это ради… ради этой!.. Она аж задохнулась от возмущения. Рон поднял дурацкий клочок и положил в пустое пространство, чтобы собрать рисунок полностью. Только сейчас он обратил внимание, что под драконом была нарисована лента, а в нее вписана надпись. Никогда не щекочи спящего дракона. Рон хмыкнул. — То есть, все это время ты следила за нами, чтобы… чтобы найти эту чертову бумажку? — спросил он. Мона отняла ладони от лица и кивнула. — Я боялась, что там что-то важное, — сказала она и сглотнула. — Что-то, что выведет на меня… снова. Рон поднял брови. — Мы уже… взаимодействовали раньше? — уточнил он. В целом, он бы не удивился. За ту выпавшую из памяти неделю могло произойти, что угодно. Мона тяжело вздохнула. — Да. И мне не понравилось, на какой ноте мы расстались. И все, больше никаких пояснений не последовало. Рон пожал плечами. — Не знаю, что там сделал я или ты, и в чем там был конфликт, но на будущее: я первым не нападаю. Не хочешь со мной сталкиваться — не трогай меня или моих близких. Мона кашлянула. — Это… сложно. У меня были причины. — Ну и не ной тогда. Комок в горле. Она что, плакать тут собирается? Рон вздохнул. Досталась же ему, блин… малая! К счастью, далеко это не развилось, Рон не собирался вытирать ей сопли. Подступающее отчаянье так и застряло у нее в горле, не дав другим эмоциями проявить себя. Мона перевернула бумажки текстом вверх. — С рецептом зелья все понятно — это намек на то, что с памятью что-то не то, так? — Иногда список покупок — это просто список покупок. Или нет. Но Рон не собирался помогать ей разгонять мысли вслух — такой клятвы он не давал. — А магазин времени… ну, это однозначно шифр, — продолжила рассуждать Мона. — Какая-то очередная ваша фразочка, как ваши с Грейнджер любители сиреневого, поездки в Австралию и остальное. Заметила все-таки. Но судя по недовольному лицу так и не расшифровала — слишком далеко копать. Так бывает, когда залазишь в голову к кому-то, кто старше тебя на много лет. — Может, да, а может, нет, — отозвался Рон. — Ты хоть немного собираешься мне помогать? — Предпочту остаться загадочным. А то что, этой девке можно скрываться, переводить стрелки и утаивать любую информацию, а для него это непозволительно?! — Ты путаешь загадочность с непредсказуемостью. — Возможно, — он дернул плечом. Ничего не мог с собой поделать, чем больше раздражения он ощущал, тем сильнее хотелось его распалить. А Моне ну о-о-очень не нравилось, что Рон не пытается быть вовлеченным. — Прекрасно! — Мона насупилась и сложила руки на груди. — Мне это охренеть как помогло! Ого! Кажется, за все это время она выругалась впервые?.. Но хоть рассуждать вслух перестала. Скрестила ноги и сгорбилась над бумажками, постоянно меняя их местами. Рон прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь настроиться на ее ощущения. Нет, они не были скрыты, наоборот, хреначили своей интенсивностью так, что сложно было разобрать, где какое ощущение. Между бровей стянулась кожа, и в эту точку словно молотком долбили. Ноги как-то резко похолодели, хотя ладони, наоборот, горели, как будто бы он долго держался за какую-то веревку или что-то очень текстурное, шершавое. И вдруг! Огонь, просто Адское пламя внутри, и не медленно ползущее, а беспощадное, как цунами. Ярость. Рон услышал, как что-то грохнуло. Он открыл глаза и увидел… Да, эта девка толкнула ногой кресло. — В этом план был, да? — крикнула она, заметив его взгляд. — Обставить все так, чтобы я сама к тебе приходила?! Хоть она и кричала, ее голос доносился до Рона словно издалека, через слои и слои стен, но при этом умудрялся бить по ушам, разрывать голову изнутри. Напряжение во лбу было уже совсем невыносимым, кажется, его брови соскучились друг по другу и пытались слиться воедино. Рон попытался пальцами разгладить эту точку напряжения, но у него ничего не вышло. — …Отвечай!.. Злость, очень сильная злость… Рон медленно заморгал, пытаясь сообразить, что происходит и чего от него хотят. — Чт с тоб… Все звуки сменились громким продолжительным писком, а перед глазами заплясали пятна, как в калейдоскопе. Рон стал медленно сползать вниз по стене, не в силах больше держать спину. Из него словно резко высосали все жизненные соки. — Эй! Кто-то похлопал его по щекам и потом что-то поднесли к носу. Рон кое-как приоткрыл глаза, и увидел носовой платок, пропитывающийся кровью. Вот она — расплата. За то, что расчувствовался тут за всех… Защита. Купол. Надо закрыться от всего этого дерьма… Его подсознание не могло вспомнить никаких твердых материалов, которыми можно было закрыть мысли, выдавало какие-то мыльные пузыри, лопающиеся от любого прикосновения. Они болтались, как желе, переливались всеми цветами радуги, но этим только больше перегружали, били по мозгам. Ярость, а теперь еще и испуг с беспокойством пробивали тоненькие стенки ко всем чертям, обесценивали каждую его попытку. Рон чувствовал, что чужие эмоции уже готовы пустить корни в его душе. Он не хотел соприкасаться с этой чертовой злостью, не желал испытывать это чувство! Как бы эту всю херню потушить, загасить, заморозить… Заморозить! Мыльные пузыри же можно заморозить! И вот по очередной радужной болтающейся стенке поползла снежинка — сначала маленькая, она ездила по поверхности, никак не могла остановиться на каком-то одном месте, пока не выросла достаточно, чтобы ее перестало болтать из стороны в сторону. Морозные узоры медленно распространялись, рисуя какой-то природный рисунок. И чем больше пространства он занимал, тем тише становилось в голове Рона, а в душе — спокойнее, размереннее. И чем меньше оставалось влияния у чужих чувств, тем быстрее замораживались стенки пузыря. А потом… Пузырь лопнул! Но… морозная оболочка осталась, пусть и немного просела, как тесто, которому не дали возможности подняться. — Рональд! — Да не ори, — одними губами произнес он, потому что голос отказал. Мона что-то там еще сказала или спросила. Вроде как ее голос звучал четко, но почему-то звуки не собирались в слова, и тем более предложения. Но судя по ее тону… ай, да и плевать. Рон не хотел ничего знать, не хотел анализировать, не хотел чувствовать. К черту. — Прстустал, — пробормотал он, с огромным усилием сумев открыть глаза. — Мн нжно отдхнут… Вот, значит, как оно. Не успеваешь привыкнуть к какой-то новой открывшейся способности, а она сразу же бьет тебя так сильно, словно ты ей денег должен! Мона перестала его трясти, бить по щекам и вообще всячески пытаться реанимировать. Он запоздало подумал, что вряд ли там было хоть немного искреннее беспокойство, девчонка скорее переживала, что без Рона не сможет вернуться в свое время. Но даже если и так… ладно, это было почти приятно. Так же приятно, как и подушка, которую она наколдовала и подложила под его голову. — Тож пспи, — какое-как выдавил Рон. Рот был полон слюны, он не успевал ее сглатывать. Что ж, по крайней мере, они успели дать друг другу клятвы до этого приступа. Сложись все иначе, Рону точно бы… досталось. Это была его последняя осознанная мысль, которую Рон запомнил, прежде чем провалиться в бессознательное умиротворение.