Венец из волчьих ягод

      В княжеском тереме не любят вспоминать о том, что я являюсь старшей дочерью князя Алекая, хоть мое старшинство и определили лишние четыре минуты. Всем намного легче думать, что первым из близнецов на свет появился Финист, гордость и наследник отца. Моя точная копия. Мы с ним поделили гордыню и тщеславие на две равные половины, впитав с молоком матери. Финист и Сильванна. Две части одного целого, совершенно одинаковые и безумно разные. Сын, унаследовавший огненную магию отца, и дочь, бунтарка и лгунья по матери.       Когда я покинула Красногорье, то справедливо поверила в то, что братьев я не увижу еще очень долго. Во всяком случае, ближайшую пару месяцев. Но сейчас я мчалась за леди Эштар, молясь всем богам на свете, чтобы это оказалось глупой шуткой. Я боялась, до позорного боялась встретиться с ними лицом к лицу.       — Кто из них прибыл? — севшим от напряжения голосом спросила я, вглубине души лелея надежду, что они ворвались во дворец Эголлы не всем скопом.       — Княжичи Финист, Василевс и Лукиян, — дробно отозвалась Эштар, не сбавляя ходу. Мое сердце рухнуло. — Они востребовали аудиенции у королевы. И были очень злы.       — Могу заверить, что это никак не повлияет на отношения Эголлы и Красногорья, — выпалила я, чувствуя, как подрагивают руки. Эштар покосилась на меня, но ничего не ответила.       Вздорные мальчишки! Я ведь взяла с отца слово, что он сможет их утихомирить, сдержать от взбалмошных поступков. Стоило предвидеть тот факт, что три лба наплюют на наказы старика и бросятся вслед за любимой сестрой. Я внутренне содрогнулась от мысли, что даже наша ссора не воспрепятствовала тому, что они здесь. Мой основной план с треском провалился.       Возле зала для аудиенций стояла Ее Величество Каланта в сопровождение короля Мэриала. Я постаралась не подать вида, что именно его я приказала разыскать Шульги. Мой взгляд зацепился за уродливый шрам, пересекавший прекрасное лицо эльфийского принца. Варасса очень походил на отца, те же благородные черты и светло-коричневый оттенок кожи. Только волосы Мэриала были сочного красного цвета, как осеннее вино.       — Приветствую, Ваше Величество, — я глубоко поклонилась Каланте и развернулась к королю. Обрывки разговора с Рунном до сих пор теплились в голове. Первый король Эголлы, коронованный ивовым венцом. Первый мужчина Эры Звезд, который стоял почти в одном ряду с женщиной. — Доброго дня, Ваше Величество.       Он осторожно улыбнулся моему поклону, и в его серо-голубых глазах воспылала тяжелая тоска.       — Сильванна, — Каланта выглядела напряженной. — Твои братья. Они требуют встречи с тобой, — она недовольно поморщилась. — Я думала, ты все решила еще в Красногорье.       — Я разберусь с ними, — коротко отозвалась я, не желая оправдываться. — Это ни на что не повлияет, — еще раз напомнила я, расправив плечи. Со своим отражением я точно справлюсь.       — Разумеется, — королева оскалилась и повелительно махнула рукой. — Проблемы нам не нужны. Надеюсь, ты понимаешь?       «Надеюсь, ты понимаешь, что наследницу я найти еще успею, а вот решить конфликт с Красногорьем — нет».       — Само собой, — я откинула жаркую косу за спину и бесстрашно шагнула за распахнутую дверь. Клюква не отставала ни на шаг. Изнутри доносились басовитые голоса.       Их ссоры в детстве всегда заканчивались одинаково — старшая и мудрая сестра все решала, где крепкой оплеухой, а где сахарным калачом. Лукияну, самому младшему из нас, сейчас было двадцать. Никчемная разница в возрасте, но я всегда чувствовала ответственность за них троих. Даже за Финиста, своего младшенького близнеца, которого обогнала на четыре минуты.       — Сильва.       Голос, который бы я узнала из тысячи других, заставил меня вздрогнуть. Я подняла глаза, увидев перед собой Лукияна. Он единственный из детей князя, кто унаследовал материнские черты: карие глаза, темно-русые волосы и россыпь веснушек на бледных щеках. Иногда я забывала, что он был самым младшим — таким серьезным и мудрым был его взгляд.       — Лука, — я отогнала непрошеные чувства и вернула на лицо холод и бесстрастие. — Зачем вы здесь?       — Зачем? — Финист отодвинул брата и взглянул на меня с высоты своего роста, сложив на груди могучие руки. — Что за сказки нам здесь толкуют, Сильванна? Гоблинская королевна наплела, будто ты сама сюда напросилась.       Говорят, близнецы рождаются с особой связью. У нас с Финистом все было иначе. Он никогда не понимал меня, а я не внимала его словам. В какой-то момент брат всецело осознал, что является наследником князя, и решил, будто вправе распоряжаться судьбами. Только вот не учел того факта, что моя судьба ему не принадлежала.       — И это чистая правда, — сухо подтвердила я, кивнув. Нас разделял с десяток шагов. — Я отправилась в Эголлу, чтобы стать супругой принца Варассы. Через пару дней объявят о нашей помолвке. Хочешь присутствовать на этом торжестве? — я позволила себе оскал. Финист отшатнулся, побагровев.       — Ты никак с ума сбрендила, Сильванна? — прорычал брат, сжав кулаки. Я вздернула подбородок.       — Я всегда отвечаю за свои слова, Финист. Теперь я невеста принца Эголлы, и, будь добр, относись ко мне с уважением.       — Какое здесь уважение! Собирайся, мы едем домой, — мужчина медленно выдохнул. Его льдисто-голубые глаза метали молнии. Вот еще отличие — его глаза не были разноцветными.       — Нет. Я все сказала. Это вам нужно возвращаться и не встревать в отношения Красногорья и Эголлы. Ты будущий князь, Финист, помни о долге, — сурово напомнила я, отшагнув от него. Лука и Василь маячили за его спиной.       — Отец сказал, Каланта тебя купила за чудовищно большую сумму, — подал голос Василевс, средний. Я окинула его безразличным взглядом. Вопреки всему, именно с ним я была ближе всех. — Это правда?       — Сущая, — мрачно ответила я. — Ее Величество собрала для принца Варассы щедрое приданное, и отец решил, что этого хватит. Я тоже так считаю.       — Бред, — снова взбеленился Финист, подступив ко мне. Я послала ему свирепый взгляд.       — Бред — это твое поведение. Не смейте позорить меня и убирайтесь восвояси. Моя жизнь боле вас не касается, — собственные слова доставляли мне уйму боли, но я осознавала, что была права.       — Не касается? — всегда тихий и нежный Лука вдруг вскинулся. — Так ты теперь говоришь?       Я перевела на него взгляд, скривившись. Младший брат родился худым и слабым, но к двадцати годам возмужал, перерос меня на целую голову, окреп в плечах. Воин, защитник. Такой не посмотрит, что королева Эголлы, молча шею свернет.       — Я выйду замуж за принца Варассу, — медленно, едва ли не по слогам произнесла я, по очереди глядя в их лица. — Это не обсуждается. Все уже решено.       — Мы можем это исправить, — с какой-то отчаянной безнадегой произнес Финист, собираясь взять меня за руку. Я увернулась.       — Не ты ли говорил, что я безвольная баба? — я горько усмехнулась. Финист вздрогнул. — Не ты ли поклялся, что выдашь меня за того, кто мил тебе, а не мне? Асен мертв! Он мертв, и некому меня больше защитить, — я обняла себя руками, совершенно не собираясь срываться. — Я сбежала туда, где меня защитят.       — Мы защитим тебя, — Василь схватил Финиста за плечо, отодвинув себе за спину. — Хватит дурить. Поехали домой, Сильва, — он молил, а я улыбалась, пытаясь сдержать слезы.       — Нет. Мой дом теперь здесь. И вы ничего не измените. Я выполню свой долг и вам советую помнить о своем.       Стало так тихо, что я слышала шаги стражи в соседнем коридоре. В купольной зале было пусто, и только мы четверо прожигали друг друга пламенным взглядами. Братья не желали уступать, они вбили себе в головы, что явились сюда спасти меня, но даже представить не могли, что я желала остаться здесь всем своим сердцем. В груди неожиданно вспыхнуло, когда я подумала не о троне, а о Варассе. О сегодняшней нашей ночи, в которую я пообещала сделать с ним все, что сама захочу…       — Как там Асен? — вопреки собственной воле спросила я. Финист нахмурился, скривив губы. Из-за густой светлой бороды этого почти было не заметить, но я слишком хорошо умела различать его эмоции.       — Барыня Ганна хоронить хочет, — за всех ответил Василь, поймав мой взгляд. Его глаза сузились. — Сетует, что Асен три года как мертв, а все проводить его не могут.       — Он не мертв, — я мотнула головой, с неудовольствием заметив, что противоречила своим же раннее сказанным словам. — Он спит, — шепотом добавила я.       — Так вернись и скажи об этом, — более жестко сказал Василь и, изловчившись, взял меня за руку. — Вернись, Сильва.       — Нет, — я дернула руку, но он не выпустил. — Я стану женой принца Варассы и все исправлю. Я найду способ исцелить Асена.       — Да кто он вообще такой! Этот принц Варасса, — Финист снова вспылил. Я даже представить не могла, насколько он был сейчас зол.       — Мой будущий муж, — я вырвалась из хватки Василя и отшагнула, глядя на них исподлобья. — Оставьте меня в покое, — мой голос напоминал волчье рычание. — Этот вздор и так затянулся. Убирайтесь прочь из Эголлы. Нет больше меня в ваших жизнях, — мои слова рубили лучше топоров. Руки дрожали, но в глазах застыла сталь. — И когда придет время, — я повернулась к Финисту, — мы станем союзниками.       — Ты унаследуешь трон, — одними губами проговорил он, широко распахнув глаза. Долго же доходило. — За этим Каланта забрала тебя.       — Прочь.       — Сильванна, — Лука взмолился. Еще секунда, и рухнет на колени. Я отвела взгляд. Внутри — годы прошлой жизни сгорали в огне. Мои братья, дурные, вспыльчивые, грозные, такие любимые. Я не позволю им с головой окунаться во тьму, поглотившую Эголлу. Не позволю тонуть вместе со мной. Я сама избрала этот путь.       Они молчали. Клюква тихонько скулила, и я знаю, что вечером мы еще все обсудим. Я не смотрела на братьев. Не хотела видеть собственное отражение в глазах Финиста и осуждение на лице Василя. Средний княжич тоже не был колдуном, как и я, зато хорошо видел и чувствовал магию, наверняка уже уловил остатки волшебства Варассы на моем теле. Успели ли они увидеться с Гурьяном? Старший брат Асена с моими никогда не ладил, но, кто знает, может перед лицом общего врага они стали бы союзниками? Глупые мысли едва не вызвали улыбку, и мне пришлось закусить губу.       — Мы останемся на помолвку, — сухо сообщил Финист. Я вздрогнула. — А после уедем.       — Как будет угодно, — я скривилась, но противиться не стала. Пусть поступают, как знают. — Я вас покину.       — Стой, — брат-близнец свел кустистые светлые брови к переносице. — Ты отвергала всех воевод и князей. Всех мужей, которых отец водил к тебе после смерти Асена, — я удержалась от крика «он не мертв», — почему согласилась сейчас?       — Трон Эголлы — единственный путь к спасению, — прошептала я и, не дождавшись ответа, зашагала прочь.       Пусть думают, что речь шла о спасении Асена. Пусть думают, что мною заправляет только любовь. Трон Эголлы — единственный путь к спасению Миагеры. Мой единственный путь к «Химере».

***

      Самое стыдное пятно на историческом полотне Эголлы — это крепость «Химера», занятая Южными Топями вот уже сотню лет. Стена была призвана защищать от мятежников, а не служить их оплотом. Однако эголльские воительницы сдали крепость, и с тех пор на ее территории процветает город Аигога, названный так в честь одной из предводительниц человеческих отрядов. Ходит множество легенд, будто Аигога является центром всех Южных Топей и ее разрушение приведет к полному поражению неприятеля. Крепость «Химера» — самое неприступное место на всей Миагере. Королева Каланта даже не догадывается, что, только получив армию, я направлюсь именно туда.       После смерти матери я грезила об Аигоге, я желала найти дорогу в спрятанный город, оберегаемый магическими печатями и древними духами. Именно оттуда выходят несметные вражеские полки, там день и ночь гремят кузницы, куя самые легкие и верные мечи. Там обитают все чаровники Южных Топей, и среди них есть тот, кто сгубил моего Асена. Ни Амирак, ни Судмир, ни Лунарис не могли бы мне дать то, что даст Эголла. Власть и силу. Только корона коснется моей головы, я поведу людей в Южные Топи.       Мы с Клюквой наслаждались послеобеденным чаем на закрытой террасе, вид с которой открывался на торговую площадь Альпутты. Я задумчиво коснулась лба, прислушавшись к течению магии по ту сторону дверей. Братьев поблизости не было, видимо, привыкали к статусу эголльских гостей. Признаться, королева Каланта не была в восторге от такой новости, но пренебречь визитом старшего княжича не посмела. Я же боялась только того, кабы Финист не вытворил какую-нибудь глупость. У него всегда были свои взгляды на мое замужество.       Клюква грустно вздохнула и положила голову на мои колени. Она любила моих братьев, но между мной и ими всегда выбирала меня.       — Они нам не помешают, — убежденно проговорила я, почесав волчицу между ушей. — Поиграют в добрых богатырей и вернутся в Красногорье.       Клюква раззявила пасть, выражая все свое отношение к возникнувшей ситуации. Я хмыкнула, продолжив ее чесать. По ту сторону окна кружились редкие снежинки. Декабрь был не за горами. Мысли о помолвке так не вовремя всплыли в сознании. Я тяжко вздохнула, на мгновение прикрыв глаза. На фоне всего этого безумия сегодняшняя ночь казалась какой-то несбыточной мечтой. Не может такого быть, чтобы я хотя бы на пару часов позабыла о реальности и просто утонула в объятиях мужчины, которого желала. Непозволительная роскошь.       Звук чужих шагов я услышала слишком поздно. Клюква предупреждающе оскалилась, когда на порог беседки ступил Василь в сопровождении Маришки. Только этого мне сейчас не хватала. Я смерила младшего брата усталым взглядом.       — Княжич Василевс пожелал встретиться с вами, княжна Сильванна, — смиренно отозвалась чернавка, неодобрительно покосившись на Василя. Знала, что в это время меня лучше не тревожить.       — Слуги дворца милостиво показали мне тренировочные залы, — брат робко улыбнулся, и даже возвышаясь надо мной, казался мне нашкодившим мальчонкой. — Идем, Сильва. Как в старые добрые.       — Я забыла уточнить, чтобы во время своего пребывания здесь вы не искали со мною встреч, — сурово отчеканила я, поставив чашку с недопитым чаем на стол. Та громко сгрохотала о дерево. Василь нахмурился.       — Неужто новый статус пресечет наши родственные узы? — его голос был ровным, стальным, но даже в нем угадывался неподдельный страх все потерять. — Неужто забудешь все, что было?       — Не забуду, — я смягчилась, благосклонно кивнув. — Но и вы должны понимать, что прежней меня уже не будет. Один бой.       — Один бой, — брат радостно кивнул и, осмелев, шагнул ко мне. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в его глаза. Отцовская осанка, гордая, воинская.       — Идем, — я увернулась и прошла мимо. Маришка поймала мой взгляд, безмолвно спрашивая, не нужна ли помощь. Хитрая деваха могла бы мне помочь, выдумав какой-нибудь фокус с тем, что мне срочно нужно в покои, например. Жаль, что я не привыкла прятаться.       Путь до тренировочных залов мы провели молча. Один бой на клинках погоды не сделает. Пусть Василь толкует мое согласие, как ему только вздумается. Рано или поздно князь Алекай призовет сыновей назад, и тогда они оставят меня в покое, а я смогу всецело посвятить себя Эголле и трону. Стоило мне зацепиться мыслями за Варассу, по телу пробежала приятная дрожь, обжигающая, как всполохи огня.       Дотерпеть бы до вечера только.       Широкие дубовые двери вели в просторные помещения. Западные арочные стены выходили прямиком во двор, где располагалась уличная площадка для занятий. В это время залы пустовали — все еще шел обед. Значит, нам с Василем ничего не помешает. Я нашла взглядом оружейные стойки, заприметив для себя два тонких клинка с костями рукоятями. В самый раз.       — До первого касания, — коротко объявила я, зашагав в сторону оружия. Василь не ответил, выразив этим свое согласие.       Клюква и Маришка замерли у дверей, не смея мешать. Вздох. Морозный ветер с улицы принес сноп снежинок. Я сняла со стены клинки. Легкие, маневренные. Рукоять отлично ложилась в женскую ладонь. Еще один из многочисленных плюсов Эголлы. Я с усмешкой оглянулась на брата, который пытался найти для себя оружие по размеру. Глиммы ковали оружие только для женщин. В войсках Эголлы были эльфийки и луммы, были и человеческие женщины, и для всех них найдется подходящий меч или лук. Мужчина, как бы он ни искал, в Эголле не найдет себе удобного оружия, только если не выкует его на заказ. Помимо короля Мэриала и принца Варассы в постоянной армии Эголлы насчитывалось не более десяти мужчин на сотни тысяч воительниц. И эта армия считалась непобедимой.       — Готов? — я спрятала улыбку. Василь с горем пополам выбрал себе два клинка, больше всего подходящих мужской руке.       — Всегда, — брат оскалился, приняв боевую стойку. В Красногорье у нас был один учитель на четверых, и точно так же, как я знала слабые места братьев, они знали мои.       Я подвязала сарафан с помощью пояса и закрепила на затылке косу. Мы с Василем встали друг напротив друга, и я почувствовала давно забытый азарт от предстоящей битвы. Сестра и брат, единственные в семье, лишенные магии. Самые близкие когда-то, самые родные. Я стиснула зубы и рванула вперед.       Звон скрещенной стали пронзил воздух, горячий и сухой. Василь бил наверняка, быстро и мощно, так безнадежно по-мужски. Я оскалилась и поднырнула под его руку, перенаправляя его движение вперед. Брат накренился, грозясь потерять равновесие. Несмотря на свое пышное тело, я двигалась очень быстро и ловко, как барс, какие водятся в наших краях. Василь вспомнил об этом слишком поздно.       Мой удар пришелся по его спине, и наш бой окончился до смешного быстро. Присущая мужчинам самоуверенность сыграла мне на руку, и я победно оскалилась.       — Теряешь хватку, братец, — прокомментировала я, спрятав клинки в ножны. Василь недовольно сморщился.       — Ты всегда была непобедимой, — Василь качнул головой, и его собранные в хвост светлые волосы повторили движение. Я улыбнулась.       — Позволь, и мои поражения ты видел.       — Так мало, что я и не припомню, — он тоже хмыкнул, и будто что-то между нами потеплело. Я вздрогнула, зябко поведя плечами.       — Это все, что ты хотел? — мой голос снова оброс льдом. Брат растерянно моргнул, и в его голубых глазах отразилась боль.       — Сильва.       — Если так, мне нужно идти. Маришка, прикажи отнести чай в мои покои. Я не закончила.       Служанка послушно выскользнула в коридор. Клюква жалобно заскулила, прекрасно чувствуя, что я совсем не это хотела сказать. В груди защемило, но я стоически держала лицо, глядя прямо в глаза Василя. Уберегу его. Любой ценой, какую только смогу уплатить.       Брат вдруг шагнул ко мне, словно собирался встряхнуть за плечи или обнять — я этого никогда не узнаю. В другом конце залы послышались чужие шаги, и мы оба, как по команде, обернулись. Мои губы дрогнули только слегка, и только ветер бы догадался, как я была рада увидеть принца Варассу в столь напряженный час. Неожиданно даже для самой себя. Впрочем, мое ликование словно смыло водой, когда я вгляделась в его лицо, разбитое, заплывшее синяками.       — Ваше Высочество, — и все же мой голос дрогнул. Василь вскинулся диким зверем.       — Так это он? — брат шипел сквозь зубы, не нуждаясь в ответе. — Он, из-за которого ты теперь застряла здесь?       — Василевс, — я предупреждающе коснулась его руки, но он дернулся, неподдельно разъяренный.       — Княжна Сильванна, — Варасса привычно поклонился, скользнув по Василю уставшим, измученным взглядом. — Княжич Василевс, — по устоям Эголлы от мужчины мужчине полагается только легкий кивок головой. — Замок Альпутты рад принять гостей, — его губы едва шевелились, а мои руки начали дрожать. Почерк королевы Каланты я узнала практически мгновенно.       — До колокольни на твою радость, — вдруг прорычал Василь, двинувшись в его сторону. Я поспешила следом, совершенно растерянная. — Думаешь, достоин моей сестры? Жалкий полукровка, — брат плевался ядом, утратив всякий контроль. Зря я переживала о Финисте — вот кто главная моя проблема.       — Замолкни, — шикнула я, дернув его за плечо. Василь сбросил мою руку, подойдя к Варассе вплотную. Гоблинский принц возвышался над ним суровой скалой, что не мешало вздорному мальчишке смотреть с вызовом.       — Я слышал, что в Эголле тебя и за мужчину-то не считают. Всего лишь оружие королевы, — Василь сложил ладонь на рукоять клинка. — Маут Гулам. Моя сестра не выйдет за чудовище, — холодно объявил он. Варасса болезненно зажмурил глаза. Я тихо охнула, не решившись сдвинуться с места.       — Нарываешься на конфликт? — я снова предприняла попытку вернуть Василю рассудок. — Ты говоришь с наследником трона. С моим женихом. Княжич Василевс, второй сын Алекая Огненной Руки, — я сделала ударение на слове «второй». Лицо брата исказилось от негодования.       — Ты остаешься княжной Красногорья, Сильванна. И до замужества за тебя решают мужчины семьи, — в тон мне напомнил Василь, не удостоив меня даже взглядом. — Я хочу сразиться с ним. Сейчас. Пусть докажет, что достоин тебя. До первой крови. И тогда я уговорю Финиста уехать. А если победу одержу я, то мы не позволим этой свадьбе случиться. Пусть Эголла и Красногорье столкнуться в войне, но ты вернешься домой.       Он говорил глухо, серьезно. Я поежилась от страха.       — Безумец, — прошептала я, встав перед ним и толкнув в грудь. — Ты никогда не понимал меня. Никто из вас. Оставь меня в покое и уходи! — впервые за долгое время я повысила голос.       — Я принимаю вызов, — тихие слова, полные внеземной усталости, резанули по ушам. Я прикрыла глаза и медленно выдохнула.       — Нет. Не посмеете, — я оглянулась на Варассу, встречаясь с ним взглядом. Эти прекрасные карие глаза, на дне которых сияли звезды. И мне было невыносимо от того, сколько в них боли. — Прошу, не нужно.       — Эголльскому мужчине нужно бабье позволение? — ехидно уточнил Василь, стряхнув с себя мои руки. Он был зол.       — Все, что мне нужно, это счастье княжны Сильванны. Не более, — мрачно отозвался Варасса, коснувшись рукояти своего собственного меча. Оружия Маут Гулама. Василь осклабился, нахохлившись. Медведь и волк. Сущее безумие.       — Остановитесь, — сухо приказала я. Варасса поймал мой взгляд, и его губ коснулась робкая улыбка. Сейчас он напоминал влюбленного дурака, на какой-нибудь деревенской ярмарке сражающегося за честь милой девы. Только нас связывало совсем не это. — Последний шанс разойтись мирно, иначе оба утратите мое расположение, — лицо принца изменилось только слегка. Он был непоколебим. Василь вовсе пропустил предостережение мимо ушей.       — Брось, Сильва. Маут Гулам пачками рубит южан. Тебе в мужья пророчат монстра, а не изнеженного эголльского юношу.       Варасса не отреагировал. Молча отошел в другой угол тренировочного поля. К моему удивлению он отбросил свой меч и выбрал неудобные женские клинки, такие же, как у Василя. Я видела, что рукоять была слишком короткой, и лезвия врезались в его ладони. Упрямец. Мало ему увечий в это утро. Я нахмурилась, стараясь не думать о том, сколько раз Каланта ударила его по лицу, чтобы разбить скулу до крови и рассечь нижнюю губу. Кажется его волосы, над виском, тоже были в запекшейся крови. Оцеловать бы Варассу с ног до головы, а не глядеть, как он сражается.       Мужчина, он и в Эголле мужчина, упертый, не терпящий поражений.       В это же время вернулась Маришка, с удивлением оглядев гоблинского принца и красногорского княжича. Я послала чернавке остерегающий взгляд, и она не посмела задать вопросов. Хорошо, пусть делают, что хотят. Пусть бьются до первой крови, пусть доказывают. Не мое все это дело. Однако сердце предательски ныло, а глаза с жадностью наблюдали за двумя мужчинами, один из которых был моим прошлым, а второй — будущим.       И грянул бой. Василь с волчьей резвостью бросился на противника, выставив вперед оба клинка. На миг я поверила в то, что он вознамерился убить принца Эголлы собственными руками. Варасса с легкостью отразил его удар, даже не сдвинувшись с места. По сравнению с его могучим ростом, Василь выглядел совершенно нелепо и едва ли мог одержать верх в этом сражение. Но брат с упрямством подзаборной собаки кидался на принца. Волк медведя ранит-то с трудом. Светлоокий, убереги обоих от глупой ошибки.       — Отец рассказывал, как ты сражаешься! — запыхавшийся Василь нашел в себе силы на крик. — Говорил, что ты рвешь врагов в клочья! И где! Где сейчас все это!..       — Вы не враг мне, княжич, — отозвался Варасса и с поразительным изяществом коснулся лезвием его плеча. Я даже моргнуть не успела, как на белоснежной рубашке брата образовалось крохотное пятнышко.       Победа за принцем. Василь озадаченно посмотрел на свою руку, словно не мог понять, откуда шла кровь — такой незначительной была рана.       — Идите к лекарке, княжич, — со вздохом посоветовал Варасса, вернув клинки в ножны. На его лбу образовалась морщина, словно он был недоволен тем, что вообще причинил кому-то вред. — Если обработать царапину сейчас, на утро о ней и не вспомните.       — Маришка, проводи его, — я отмерла, кивнув чернавке. Брат молчал, понимая весь абсурд своего положения. — Надеюсь, завтра вас во дворце уже не будет, — грозно напомнила я, и Василь вздрогнул, потерянно посмотрев на меня. — Уходи.       Маришка терпеливо дождалась, когда княжич отмер и последовал за ней. Василь, не сказав и слова, скрылся в коридорах. Два поражения за день слишком много для княжеского сына. Однако братская честь меня заботила чуть меньше, чем болезненное дыхание Варассы. Дождавшись, когда дверь в залу захлопнется, я обернулась к принцу.       — Крайне необдуманное решение, — тут же заявила я, а сама судорожно разглядывала его лицо, на котором выступила испарина. Приглядевшись, я заметила, что его висок был рассечен и небрежно обработан.       — Маут Гулам не убивает людей, — неожиданно сказал он, накрыв лоб ладонью, словно его мучила невыносимая головная боль.       — Что? — я опешила, подойдя к нему вплотную.       — Маут Гулам не убивает людей, княжна, — громче повторил Варасса, посмотрев мне в глаза. — Это все ложь. Я лгу. На поле боя я использую красный порошок, который сам изобрел… Он лишает сознания и красит одежду в цвет, напоминающий кровь. Солдаты не погибают от моих рук. Они теряют сознание и через пару часов приходят в себя — к тому времени битва стихает, и они просто убираются прочь. Я наблюдаю за ними. Год за годом. Маут Гулам не оружие Эголлы, он трус и обманщик, — принц горько усмехнулся.       Где-то послышались шаги стражниц, где-то хлопнула дверь, где-то раздался звонкий смех слуг или придворных. Мы с Варассой стояли друг напротив друга, не шевелясь и, кажется, не дыша. Он смотрел с ожиданием и тревогой, я — с недоверием. Все жестокие легенды о Маут Гуламе разом всплыли в голове. Верили, что он его жертв не остается тел, так может, дело было в том, что и жертв-то никаких не было?       — Ты так долго лгал королеве Каланте, — одними губами проговорила я, боясь даже представить, что будет, если Ее Величество об этом узнает. — Это очень рискованно.       Варасса удивленно вскинул брови.       — Подобная ложь в Эголле карается смертью, — глухо проговорил он. Я задумчиво кивнула.       — После свадьбы перестанешь быть Маут Гуламом. Никаких больше битв. Я позабочусь об этом, — мой голос звенел сталью и холодом, и я была уверена в своих словах. А еще на моих губах застыло восхищение. Варасса был рабом, сражающимся не против южан, но за свою свободу. Я окинула принца внимательным взглядом, чувствуя, как сердце затрепетало в груди от мысли, что я возжелала мужчину, не лишенного чести и принципов.       — Княжна, — принц опустился на колени, и я протестующе мотнула головой. — Я не смею просить об этом. Даже думать. Я не хочу вызывать у вас жалость и пользоваться вашим расположением.       — Это мое решение, — отозвалась я, с выдохом отметив, что даже на коленях Варасса выглядел внушительно. — Война — самое гнусное, что могло только случиться с Миагерой, и я не буду потакать ее продолжению.       — Только самые мудрые королевы Эголлы стремились к миру, — прошептал Варасса, глядя в мои глаза восхищенно и преданно.       — Пусть так, — я качнула головой и, не сдержавшись, обхватила его лицо руками. Осторожно, ласково, чтобы не потревожить свежие раны. — Вам нужно к лекарке, — я снова перешла на официальный тон. Варасса прикрыл глаза, прижавшись щекой к моей ладони. — Почему вы пришли сюда?       — Ваша служанка сказала, что вас можно найти здесь, — принц говорил сипло, едва размыкая губы, словно засыпал на ходу.       — И зачем вам я? — мое сердце задрожало.       — Я не знаю, — признался Варасса, накрыв мою ладонь своей и посмотрев прямо в глаза. — Я захотел вас увидеть. Притворился бы, что пришел тренироваться или что-то еще…       — Какая глупость, — я улыбнулась, и юноша повторил мою улыбку, снова прикрыв глаза. Я чувствовала его бесконечную усталость, она сухой магией застыла в воздухе. — Вам нужно отдыхать, — заметила я, попытавшись отстраниться. Варасса крепче сжал мою ладонь, не желая отпускать. — Вечером я буду ждать вас, — напомнила я, и принц отчего-то вздрогнул, словно от страха.       — Всенепременно, — вздохнул он, сведя брови к переносице. Я озадаченно округлила глаза. Обычно мужчины тянутся к близости, а не страшатся ее.       — Вы еще можете отказаться.       — Не беспокойтесь.       Я посмурнела, чувствуя пальцами тепло его кожи. Мне казалось, он тоже получил удовольствие от наших поцелуев, так почему сейчас вел себя так, словно больше не желал этого? Неужели взыграла высокородная гордость? Я скривилась. Варасса задумчиво поглаживал костяшки моих пальцев, словно собирался с мыслями.       — Вам есть, что сказать мне? — уточнила я, вглядевшись в его лицо.       — Во время вечерней встречи, если позволите, — отозвался принц, подавив судорожный вздох. Я благосклонно кивнула.       — Как будет угодно. А теперь я откланяюсь, — сухо заявила я и, вопреки своим же словам, скользнула ладонью к его затылку, зарывшись пальцами в густых волосах.       Варасса шумно выдохнул, смотря мне в глаза с нетерпением и жаждой. Меня не обманешь. Я чувствовала, как воспламенился воздух вокруг нас от нашего общего желания. Принц не передумал, дело было в другом, и у меня будет впереди вся ночь, чтобы выяснить в чем.       Мои губы прильнули к нему в быстром теплом поцелуе всего на мгновение, но и его хватило, чтобы из искры возгорелся пламень. Варасса хрипло застонал, подавшись мне навстречу, но я тут же отстранилась, оставив между нами только горячий воздух.       — До вечера, принц Варасса, — распалено прошептала я и стремительно пошла прочь. Губы, как и сердце, горели.       А этой ночью сгорю я вся целиком.