Кровавый Ангел

— Познавший Голода, смиренно будет ждать час трапезы! — громогласно декламировал Астарот, гоня жуткого вороного коня вдоль длинных шеренг самой отборной нечисти в доспехах. Рассветное багряное Солнце бликовало на тысячах острых клинков. — Я знаю, как вы изголодались по крови наших врагов! Но помните: голод - это коварный Змей, который задурманит вам рассудок, стоит вам только почувствовать запах плоти! Вам захочется больше и больше! Вы не отличите собственного брата или сестру, пожирая всё вокруг, пока не воззритесь на само Солнце - самый желанный сочный фрукт…Но до него вы не сможете добраться. Оно сожжет вас! — остановившись лицом к воинам, он сверкнул огненными глазами. — Насытьтесь вдоволь, дети мои! Но ешьте ровно столько, чтобы выжить. Не пытайтесь поглотить Солнце! Толпы демонов бесновались, кричали и звенели щитами. Скорее всего, больше половины его и не поняло, но по-прежнему слепо обожало. Астарот увел коня чуть подальше от роты и потрепал его по холке. — Притча о Голоде и Солнце? Почему именно она? — Бин приподнял забрало шлема и глянул на линию горизонта, расстелившуюся за плечами всадника напротив. — Мне нужны эффективные воины, а не стадо монстров, пытающихся сожрать как можно больше лиц ангелов, —отвлекшись от коня, пожал плечами Астарот. Он был роскошен. Впрочем, как и всегда, но сегодня особенно красив. В Погребении он всегда предпочитал комфорт и функциональность вычурности и помпезным нарядам, но сегодня, видимо, был особенный день. Бин незаметно рассматривал высокого всадника, выпрямившегося в седле. Тонкий черный камзол Князя Тьмы переливался крошкой тысячи мелких алмазов на пока ещё неярких лучах Солнца, воротник был перетянут какой-то замысловатой шнуровкой, от широких плечей тянулся атласный темно-багряный плащ без капюшона. Оттенок плаща назывался «Суо». Этот цвет когда-то был запрещен к использованию во всём Китае*. Черные отросшие волосы Князя Тьмы были перевязаны в высокий хвост несколькими фигурными слоями, спереди опущены несколько прядей, в ухе закреплена объемная серебряная серьга в виде двух каких-то сплетенных между собой растений. Такие же серебряные цепи вместе с кожаными ремешками украшали шею Князя Тьмы. Слегка подведенные черные яркие глаза выделялись на бледном ровном лице с острыми скулами. — Бин, ты, конечно, «Солнце», но не прожигай меня так, оставь хоть что-то Стражу, — дернув поводья, звонко рассмеялся Астарот. — Надеюсь, что при виде твоей неземной красоты, он смиренно опустится на колени и сложит оружие, Ваше Величество! — Бин отогнал смущение из-за того, что его «поймали» на созерцании профиля Князя Тьмы, и подогнал коня идти за вороным чудовищем впереди. — Страж не ценит красоты. Он смотрит только в душу. Точнее, сразу пожирает её, если предоставляется возможность, — задумчиво проговорил Астарот и устремил взор за линию соприкосновения. Бин нахмурился. Предрассветный туман расступался, и перед ними проявлялись очертания слепящего войска Света. На расстоянии около шестиста метров тысячи тысяч воинов стояли плечом к плечу на выжженной земле. Шеренги, как будто светящиеся на неярком Солнце, тянулись на километры в обе стороны, симметрично войску Тьмы напротив. Астарот прищурился. Впереди всех, гордо подняв головы, выстроились ровным каскадом черные всадники на белоснежных конях. «Кровавые Ангелы» - озвучил про себя Астарот. В центре, где было поднято знамя Света, стоял Он. Не так, как в видениях Князя Тьмы и не так, как в их последнюю битву здесь, а верхом на белоснежном коне. Глаза Астарота не могли гарантировать со стопроцентной вероятностью, что это был именно Страж, но сердце Хенджина как будто знало, куда смотреть. Очередной, на сей раз яркий, луч Солнца отразился от блестящих забрал войска Света. — Астарот, пора, — услышал он, как будто издалека, голос генерала. — Саргатанас, Небирос, Мулцибер - вы с нами, «на поклон», — слегка усмехнувшись, добавил Бин. Четверо всадников, включая генерала, на могильно-черных конях отделились от шумной шеренги и медленно последовали за Князем Тьмы к центру Пустоши. По мере приближения к импровизированной линии соприкосновения, стали видны пять всадников на мраморно-белых конях. — Эсраил, конечно же…Самаэль, Сариил, а вот кто четвертый, не пойму…— громко сказал вслух Бин. — Иерахмиил, — ответил, смотря вперед, Астарот. — Разве он пал? Астарот на ходу обернулся через плечо, но Бин не мог видеть выражение его лица, скрытого под карбоновой маской. — Воскрешал мёртвых, нарушал закон бытия. Хотя в жизни не поднял клинка ни на кого…пока не попал сюда. — Святоши! — хохотнул Бин, и демоны, подгоняющие коней на легкий галоп, в тон ему рассмеялись. Астарот проигнорировал недисциплинированный настрой своих воинов. Его взгляд уже был прикован к быстро приближающемуся всаднику на белом коне. Остановившись неровной шеренгой на расстоянии метров пяти перед противниками, демоны замерли, пропуская вперед Астарота. Он насладился тишиной последних минут перед сражением и неспешно соскочил с коня. В тот же момент правые руки четырех архангелов, стоящих ровной линией за Стражем, синхронно дернулись, обнажая на несколько сантиметров блестящие клинки. Скрежет металла резанул по ушам. Астарот замер. Хромированная перчатка поднялась на секунду в воздух, и все мечи тотчас были убраны обратно в ножны. Страж так же слез с коня и медленно подошел к невидимой линии, отделявшей его от самóй жизни всего на каких-то пол метра. Но каково это расстояние было на самом деле? Кажется, что двух полных кругов Экватора не хватило бы, чтобы измерить его. Астарот снял маску, но ответного подобного движения напротив он не увидел. Тишина давила на барабанные перепонки, восемь воинов вокруг них как будто затаили дыхание. Астарот уже желал крови, а Хенджин слеп от яркого светлого силуэта перед ним. Такой же, как у него, расшитый блестящей крошкой черный камзол переливался на Солнце, посылая солнечных зайчиков по глянцевым доспехам и дальше в путешествие по клинкам и щитам. Глубокий обсидиановый плащ без капюшона струился за спиной стража. По всей линии плечей он был закреплен белоснежным мехом какого-то неведомого зверя. Князь Тьмы завороженно смотрел на длинные до плечей платиновые волосы, развевающиеся на ветру. Хотелось прикоснуться к искрящимся прядям. Омрачняло великолепный вид Стража только одно - уродливый кусок хрома с пустыми глазницами. — При параде, Владыка, — улыбнувшись, слегка поклонился Астарот и добавил чуть тише, чтобы ангелы и демоны вокруг не услышали его. — Но клетчатые рубашки и джинсы мне нравились больше. Молчание снова воцарилось над Пустошью. Даже ветер не смел нарушать его и завывал чуть тише. — Если нравились, зачем пачкал их кровью? — холодок прошелся от утробного рыка по всей земле, кони слегка отступили назад в обе стороны. Хенджин вцепился глазами в черный кусок хрома яростнее, представляя на его месте любимое лицо с веснушками, обдал Стража обжигающим взглядом и проговорил со всем чувством, на которое был способен: — Потому что кровь тебе идет больше…Кровавый Ангел. Эсраил за спиной Стража тихо кашлянул и отвернулся, как будто в смущении. Хенджин выгнул бровь, посмотрев на него, но его взгляд тотчас вернулся обратно к пустым глазницам. — Ты думаешь, что я не ценю красоту, Астарот, но, поверь, я буду наслаждаться багряным закатом, окропленным кровью твоих солдат. Ты получил мое послание? — Где ты любезно просишь меня сложить оружие и уйти? Лицо в маске едва заметно кивнуло. — Увы, кажется, оно сгорело раньше, на стреле, которую ты поджег. Рука стража легла на древко меча. Поднялся сильный ветер, от которого даже ровные ряды ангельского войска слегка пошатнулись, но сразу вернулись в строй. — Ты знаешь, какой ущерб нанесет наша битва твоему любимому миру людей. Не ты ли говорил, что мы не боги и не вправе лишать людей жизни? Что есть какой-то «выбор», — рычание под маской сливалось с нарастающим громом в небе. Астарот вдохнул сырой воздух ещё не начавшегося дождя, легкие резало, но не от кислорода, а, скорее, от его отсутствия. —Я свой выбор сделал, — и тоже положил руку на меч. Страж ещё минуту буравил красивое лицо пустыми глазницами, а затем просто развернулся и пошел к своему коню. Астарот кивнул себе и сделал то же самое.

***

—Он сказал тебе что-то стратегически важное? — одолел вопросами Астарота Бин, пока они скакали с другими командирами в укрепленный аванпост сбоку от поля боя. Прошло уже полчаса с тех пор, как первые клинки соприкоснулись в страшном ударе и первые капли крови окропили Пустошь Погребения. Хенджин хотел быть там, стоять плечом к плечу с разномастной нечистью, слышать треск рвущейся плоти, упиваться потухающим вмиг огнем глаз архангелов и крестоносцев, резать и кромсать всё вокруг, представляя того, до кого он не мог добраться, представляя ту жизнь, которую ему не суждено получить. Но генералы отвадили его от этой затеи и вели в небольшой форт, чтобы он не лишился своей красивой головы раньше, чем увидит Стража вновь. — То, что он - самовлюбленный горделивый ублюдок - достаточно стратегически важно? — бросил через плечо Астарот, слезая с коня. Бин нахмурился. — Убери эмоции, если хочешь победить. Трое демонов поодаль нервно отступили назад. — Поверь, эмоции как раз и помогут мне разорвать его на куски, — подходя к генералу, зло сообщил Князь Тьмы. — Ненависть - хорошее топливо, Астарот. Только если это ненависть к нему, а не к себе, — спокойно ответил Бин. — Впрочем, ты прав, информация о нем и правда важна. Пока мы добирались сюда, гончие сообщили, что у него «коридор» до храма, охраняется сильнее всего, значит это для него и он вскоре уйдет в крепость. Но вряд ли в «коридоре» стоит целое войско. Думаю, надо бить туда. Вмиг похолодевший рассудок взял вверх над Хенджином. — Как только основная битва переместится к обрыву, мы отправимся к храму. Возьми десять-пятнадцать квисинов и выдай всем элекро-пруты. Бин кивнул и поспешил собирать солдат для личной охраны Князя Тьмы.

***

— Владыка, думаю, вам пора уйти в укрытие. Чан поравнялся со всадником в хромированной маске, насаживающем на меч очередного цербера. Черная кровь стекала по блестящему клинку, Страж вытер меч о развалившуюся громадную тушку и обернулся к полковнику. — Этого он и будет ждать. Что я спрячусь где-то в храме или в форте и буду сидеть там до заката. Нет, мы встретим его с тыла и нанесем удар, когда он меньше всего будет готов. Собери мобильный отряд и подходи со спины, когда мы с архангелами настигнем их. Чан кивнул и прикрыл собой Стража от летящего на них квисина с искрящимся металлическим прутом в руках. — Это что ещё за чёрт?! — полковник отряхивал слегка загоревшийся край плаща и в ужасе смотрел на непонятное нечто. Страж спрыгнул с коня и наклонился к не до конца догоревшему пруту. Оглядевшись вокруг, Феликс сорвал с тела квисина резиновые перчатки и аккуратно поддел прут. Искры немного сыпались из него. Сунув прут и маленький генератор в сумку на боку коня, он залез снова и позвал полковника. — Передай всем дивизионам, чтобы в каждой группе крестоносцев был хотя бы один ангел. Иначе наши монахи поджарятся как раз к обеду.

***

Спустя пару часов, когда время пришло, и битва переместилась от «коридора» дальше к обрыву, отряд из пяти всадников и десятка квисинов, возглавляемых Хенджином, двинулся в тыл врага. Спустя каких-то несколько минут всё пространство вокруг заполнили истошные вопли, скрежет металла и металлический запах крови. С остервенением, не познанным никогда ранее, Князь Тьмы, прямо на ходу, «раскидывал» крестоносцев мощными ударами твердой руки с клинком. Куски мяса, кажется, летали мимо него, как снаряды. С особенным наслаждением он распорол брюхо парочке ангелов, самонадеянно решивших напасть прямо в лоб. Кровь забрызгала и так уродливую морду его коня, тот с удовольствием облизывал свою кровавую пасть. Очередному налетевшему на него «ангелу-самоубийце» он, сбив забрало, засунул пробирку с искрящейся жидкостью прямо в рот. Бин еле успел увернуться от ошметков разлетевшейся в разные стороны головы и поравнялся с Астаротом. — Что-то новенькое! — перекрикивая дикий шум вокруг, махнул мечом и скинул с коня ещё одного крестоносца генерал. — Это был тест-драйв. Сам удивлен эффекту! — воодушевленно ответил Князь Тьмы и достал новую пробирку. Еще спустя два километра меч Астарота закалился в крови не менее чем двадцати крестоносцев и пол дюжины ангелов. Вытирать его было не обо что, да и времени на это не было, поэтому багряная жидкость капала с клинка, поднятого перед собой, оставляя за всадником жуткий след на земле. Астарот упивался каждым криком, каждым воплем очередного пронзенного им тела. Хенджин впервые хотел слиться с ним как никогда. И ему это практически удалось. Гнетущие мысли окончательно повылетали из головы, знакомый адреналин постепенно захлестывал с головой. Во время очередного маневра и несколько попутно снесенных голов воинов Света, резкий удар пришелся прямо в центр отряда демонов. С дикими криками инкубы и суккубы сцепились с ротой крестоносцев, а все командиры, кроме Бина, были сбиты с коней взявшимися из ниоткуда тремя архангелами. Четвертый же стоял неподвижно и смотрел пустыми матовыми глазницами прямо на Князя Тьмы. Достав что-то из сумки на боку коня, он небрежно швырнул металлический прут с генератором на землю подле Хенджина. — Биться честно не в твоих правилах, да, Астарот? Хенджин стряхнул кровь с меча и поднял голову выше. — О честности мне говорит тот, кто привел на поле боя сто ядерных бомб в доспехах? Вокруг трех всадников разворачивалась страшная битва, архангелы вырывали голыми руками конечности командиров демонских войск. Бин подтолкнул коня, загородив собой Князя Тьмы, и едва слышно произнес: — Ступай в храм, Змей где-то в темнице, возможно, тебе удастся завладеть его силой раньше Стража. Астарот оторвал на секунду взгляд от уже достающего меч из ножен архангела. — Ты не справишься с ним. — Зато выиграю тебе время. Поколебавшись еще несколько секунд, Астрарот резко тянет вожжи на себя и устремляется галопом к храму. Дернувшегося в ту же сторону Стража останавливает клинок возле шеи. — Ты доберешься до него только через мой труп. Уродливая маска провожает взглядом удаляющуюся фигуру в багряном плаще и медленно разворачивается к генералу. — Как пожелаешь, Сатанакия. Феликс сразу же хватает хромированной перчаткой чужой острый клинок и тянет демона со всей силы на себя. Тот падает с лошади, но быстро поднимается на ноги. Архангел соскакивает на землю рядом и, не говоря ни слова, обрушивает тяжелый удар на Бина. Демон успевает отразить его, но ему приходится отступить немного назад. Глаза под тяжелой маской наливаются кровью, ветер завывает в тон разносящемуся по всей Пустоши гомону истерзанных душ. Феликс, кажется, вымещает на приближенном Князя Тьмы все обуревавшие его чувства. Нанося один за другим прицельные удары в руки, ноги и плечи генерала, он с упоением наслаждается зерну страха, промелькнувшего в глазах, открывшихся под сбитым шлемом. С очередным утробным рыком он валит демона на землю, отбрасывает меч и вырывает с корнем поочередно части блестящих доспехов, расшвыривая их в разные стороны. Металлические пальцы смыкаются намертво на горле демона. Бин пытается судорожно вздохнуть и дотянуться до меча. Острый кинжал взлетает в воздух над обессиленным телом генерала. — Владыка! Подоспевший наконец мобильный отряд во главе с Чаном окружает их импровизированную арену. — Не теряйте времени на это ничтожество! Мне сообщили, что Астарот уже в храме! Рука с кинжалом в миллиметре от груди Бина замирает. Но он не опускает её. Ему хочется отнять у Князя Тьмы хотя бы одного приближенного. Кого-то близкого. — Владыка! — громче зовет Чан и соскакивает с коня. Потасовка вокруг не стихает, но численное превосходство ангелов и крестоносцев сейчас на лицо. Чан садится на корточки перед Стражем. — Оставь его, он никто, — тихо говорит полковник. Спустя несколько секунд, с омерзением отпихнув от себя задыхающегося Бина, Феликс хватает меч, заскакивает на коня и несется в храм.

***

Астарот стоял на высокой знакомой крыше и смотрел на полыхающую тысячей смертей Пустошь, которая была, как на ладони. Гул криков и рвущейся плоти доносился до него эхом со стороны страшного побоища. Маска валялась на каменной земле. Нет, он не удивился, когда обнаружил в темнице бездыханное тело Змея. Не ужаснулся и тому, что Страж уже принял Силу, способную разорвать пол мира, как Живых, так и Мертвых. Нет. Он пытался осознать то, что архангел сотворил здесь, на крыше. Точнее, собирался сотворить. По всему периметру были зажжены свечи и расставлены древние реликвии. Огромное распятие с мечом, обвитым змеей, было вырвано вместе с куском мрамора, видимо, прямо из большого зала внизу храма и теперь стояло посередине. Какие-то травы в горшочках тлели вместе с углями и наполняли воздух горькой дымкой. Страж готовил ритуал. Тот самый, чтобы запечатать проход между мирами. Астарот поежился. От порывов ветра или ещё от чего - непонятно. Не хватало среди всей этой ритуальной дури, как он понял, только одного. Последний ингредиент. Кровь Владыки Погребения. Действующего Владыки. «Крови здесь будет предостаточно уже через мгновение» Чужой хриплый рык, прозвучавший прямо в голове Князя Тьмы, заставил его резко развернуться. Страж, как ни странно, не смотрел на него, как будто присутствие демона, и по совместительству заклятого врага, в его обители не было чем-то заслуживающим внимания. Он методично обходил по периметру крыши заготовленные им же воронки с травами и капал понемногу в каждую свою кровь из запястья. Хенджин сощурился и придал голосу сталь. — Даже не посмотришь на меня? — порывистый ветер безжалостно врезается тысячей иголок в лицо. Начинается буря. Раскаты грома заглушают его, но сейчас не это важно в этом Богом забытом месте. Вокруг ни одной живой души. Внутри них, на первый взгляд кажется, тоже нет ни души, ни сопереживания. Ни у одного из них. Встряхнуть головой, чтобы отогнать непрошенные мысли. Смотреть ровно, уверенно. Ждать. Страж продолжает свое занятие, снова не удостоив Князя Тьмы взглядом. — Ты мне противен. — это не голос, это рык, искаженный тяжелой маской. — Лжец. — Хенджин снова вскидывает голову к небу, как будто эта чернеющая Бездна может дать ответ. Легкая улыбка касается на мгновение его губ. —Страж! — забавно снова называть его так после всего. — Ты лгал мне с самого начала, но…— голос неуловимо дрожит. —…попробуй не лгать хотя бы самому себе. Тишина. Внезапно весь мир за секунду превращается в осязаемую тишину. Звуки с поля битвы уже не доносятся до двух мужчин на крыше. Воздух, кажется, замер вокруг них невидимой стеной. Хенджину на мгновение становится трудно дышать, как будто вокруг вакуум. Внезапно черная пелена застилает на пару минут глаза Астарота. Толи это дым от пришедшего в действие заклятия, то ли рассудок вмиг покинул демона. Он стоит неподвижно, пытаясь почувствовать рядом присутствие архангела. И тут в этой звенящей пустоте и темноте раздается всего один звук, но он отдается эхом десятков разбившихся бокалов, сотни раскатов грома, тысяч криков истерзанных душ и треска всего одного разбитого вдребезги сердца. На деле же, это звук упавшей на землю маски. Его маски. Из хрома, пропитанного Его кровью. Хенджин хотел, чтобы упала другая маска. Ведь свою он сбросил давно. — Астарот, — снова доносится голос, снова рык, но теперь прорывающийся только через порывы ветра. — Ровно на этом месте, целую Вечность назад, ты имел неосторожность показать мне свое лицо, — всего мгновение и Хенджину кажется, как будто сама Тьма стоит за спиной. Острое лезвие касается шеи, медленно движется от уха до ключиц, к сердцу. Ухо обжигает горячее, нет, кипящее лавой дыхание. — Так теперь, ты не сможешь забыть и моё. Его обходят спереди, становятся очень близко. Дымка постепенно расступается, знакомые черты начинают проступать в обрамлении длинных платиновых прядей. Он уже знает, но теперь ещё и увидит. Сердце бьется чаще, но лицо не выражает ничего, контроль в чистом виде. Он сохраняет спокойствие ровно до того момента, пока Страж не заканчивает фразу: — Или мне лучше называть тебя Хёнджин? Пелена окончательно рассеивается, и Хенджин широко распахивает глаза. Перед ним его лицо, его любимое лицо с острыми скулами. Сведенные к переносице хмурые брови. Глубокие голубые сапфиры, полыхающие огнем. Манящие мягкие губы. Но вместо так полюбившихся ему веснушек…три узких, но глубоких шрама вертикально рассекают великолепное лицо Его Стража. Один из них на конце разделяет уголок губ, которые уже расползаются в безумной улыбке. — Теперь назовешь меня красивым? Во всех мирах, помнишь? — Феликс вдыхает наконец полной грудью. Едкий дым от его ритуальных горшков не может перекрыть запаха Его Князя Тьмы. Он с остервенением хватается за края глубоких обсидианов, чтобы не провалиться в них, не утонуть. Но они продолжают вспарывать его без клинка на расстоянии вытянутой руки. Конечно он помнит. Хенджин судорожно бегает глазами по знакомому лицу, периодически утягивая в свою собственную пучину два голубых сапфира. Руки незаметно подрагивают, держась изо всех сил, чтобы не отбросить меч на землю и не прижаться к полыхающему телу напротив. Остановить битву, прижать к себе и не отпускать больше никогда. — Всегда. На этот раз Князь Тьмы оказывается ловчее и быстрее архангела, или же это всё-таки Хенджин. Так или иначе, он не успевает придержать себя остатками рассудка и срывается вперед, хватая за плечи дернувшегося воина. Не отдавая себе отчет и не слушая воплей Астарота, он срывает зубами одну свою перчатку и откидывает в сторону. Слегка подрагивающими пальцами он невесомо прикасается к одному страшному шраму, жадно цепляясь глазами за каждый сантиметр лица напротив. Феликс зажмуривается до боли. Прикосновения ощущаются каленым железом на мертвой коже. Хенджин, не видя сопротивления, мягко гладит остальные два шрама и задевает уголок губ. Судорожный хриплый вздох, вырвавшийся из уст архангела, брюнет ловит обжигающим поцелуем. В этот момент ему кажется, что каменная крыша под ними на самом деле как будто трескается, и они с грохотом проваливаются через несколько высоких этажей в саму Преисподнюю. Хенджин уже не против провалиться, куда угодно, если только с ним. Он с трепетом понимает, что теряет всю силу в конечностях, когда израненные губы отвечают ему. Он буквально чувствует, как истерзанная душа тянется к нему, как жаждет слиться с ним воедино. Хенджин стягивает платиновые пряди на затылке, не боясь покалечить, углубляет поцелуй, вступая в яростную схватку с языком Стража. Кажется, чувствуется вкус крови. Демон пытается прижаться ещё сильнее к горячему телу, понять, бьется ли сердце под этой грудой металла. В это же время его собственную грудь пронзает дикой болью, но он и не думает отрываться от желанных губ, такое он чувствует всегда рядом с ним. «Может быть, это сердце пытается срастись обратно?» - глупо думает брюнет. Боль в груди усиливается с каждой секундой, и отдаленно Хенджин начинает понимать, что это совсем не душевные муки. Он, нехотя, отстраняется, смотрит в горящие глаза напротив и медленно переводит взгляд вниз. Острые когти, прорвав кольчугу и разломав доспехи, вонзены глубоко в плоть Князя Тьмы. По маленьким пальцам без перчаток течет кровь. Хенджин неверяще смотрит в голубые глаза. — Здесь, ты говорил, самое важное?…— еле слышно хрипит Феликс и резко выдергивает руку из крепкого тела. Хенджин валится с грохотом на землю, изо рта вытекает кровь. Он быстро сплевывает её и пытается рассмотреть Стража слегка расфокусированным взглядом. Тот смотрит на свои окровавленные пальцы и подносит к губам. Пелена боли застилает глаза Хенджина, он наощупь пытается нашарить за поясом пузырек, который готовил для подобного случая, но надеялся, что тот не пригодится ему. Найдя наконец дрожащими пальцами заветное стеклышко, он опрокидывает залпом всё содержимое. Боль слегка расступается под действием самопального анестетика, Хенджин пытается подняться. — Зверю понравилась твоя кровь. Она особенно сладкая возле сердца. Но этого мало, — звон вынутого из ножен меча доносится до Хенджина как будто издалека, и он, собрав все силы, вскакивает на ноги. — Будь проклят тот день, когда я привязал тебя, ты даже убить меня не можешь, чтобы прекратить эти муки, — шепчет Хенджин, сплевывая на холодный камень очередной сгусток крови. — Ты сделал, ЧТО? Собственный меч взлетает в воздух, яростная улыбка сквозь боль пляшет на губах Князя Тьмы. — Надеюсь, ты доволен! Всё это время ты был прав! Эта твоя дикая одержимость мной - не более, чем заклятие! Феликс с диким воем набрасывается на него, врезаясь сразу же в стальное лезвие у самого лица Хенджина. Демон парирует все мощные удары, лавируя между рассекающими воздух свистящими взмахами клинка. Все пробирки, что в процессе их схватки Хенджин попутно бросает, Страж либо ловит и раздавливает в руке, либо уворачивается от них. Каменный пол, впрочем, не так прочен и уже шипит и пузырится под их быстро перемещающимися ногами. Феликс отшатывается от мощного удара ногой в живот и слегка оседает на землю. — Ты жалкий цепной пёс! Как ты и говорил! Сначала шавка Владыки, а теперь моя! Я пытался! ПЫТАЛСЯ! Достучаться до тебя, понять, чувствуешь ли ты хоть что-то, но нет НИЧЕГО! ТЫ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЕШЬ!…—Хенджин срывает голос, но не прекращает кричать о том, от чего на самом деле кровоточит его собственное сердце. Архангел прерывает его и с остервенением обрушивается мощным толчком, повалив на землю. Удар по руке, и Хенджин непроизвольно выпускает меч из рук. Он пытается скинуть тяжелое тело с себя, но мертвый хват на его плечах не дает пошевелиться. Ему остается только прожигать нависшие над ним голубые глаза адским пламенем. Тучи над ним смыкаются свинцом и пара молний бьет прямо в огромное мраморное распятие. Артефакт загорается в прямом смысле синим пламенем. Феликс резко оборачивается и срывается с места. Всё пространство вокруг погружается практически во Тьму, освещенную только ярким красным лучом, разрезающим напополам пустоту. Луч проходит прямо параллельно крыше, снова. Как и в прошлый раз: Мир Мертвых - это вся крыша, а Мир Живых - за её пределами. Феликс бросается к алтарю, срывая перчатки и закатывая левый рукав. Уродливое клеймо на предплечье блондина горит таким же пламенем, что и сам крест в натуре. По рукам архангела льется кровь, но не багряными, а черными струями. Неведомая сила пронзает тело и выдавливает из него нечеловеческий крик. Предплечья чернеют с каждой секундой, готовые треснуть и осыпаться в любой момент. Грудная клетка под доспехами разгорается как будто огнем. Красный луч начинает светится ярче. Сторона, которая отвечает за Мир Живых медленно поглощается свечением с крыши. Заклятие приходит в действие. Проход медленно закрывается. Хенджин вмиг забывает о своей накатившей злости на «привязку». Он с отчаянным криком накидывается на стоящего на коленях Стража и отталкивает его от алтаря. Завязывается новая потасовка, его снова откидывают на землю. Страж пытается подняться сам. Хенджин в ужасе смотрит на маленькие пальцы из которых натурально торчат кровавые когти. Нечеловеческий оскал разрезает истерзанное лицо. Зверь утробно рычит, по-настоящему рычит. Не обращая внимания, но корчащегося от боли брюнета, он в один прыжок преодолевает расстояние до креста и падает к алтарю. Хенджин снова, пошатываясь, идет к нему. Ногой отпихивает архангела от креста и выливает одну пробирку за другой на каменную реликвию. Камень шипит, но даже близко не реагирует на содержимое флаконов, как пузырящийся пол крыши. Со спины его резко хватают цепкие когти и прямо за горло тащут к самому краю крыши. Утробное рычание вперемешку с тяжелым дыханием и капающей слюной доносятся до Хенджина. Он вырывается и впечатывается в кирпичную низкую стенку, держась за нее, чтобы не свалиться вниз. Быстро оборачивается, и на горле снова смыкаются острые когти. Становится трудно дышать. — Я…кхх…передумал…— Хенджин, превозмогая порывы судорожного кашля и пытаясь вдохнуть, смотрит в налитые кровью голубые глаза. —…передумал…ахгкх…останемся здесь…вдвоем…кхк…как ты и хотел… Передумал ли? Однозначно да, если это предотвратит то, что Страж пытается впустить такую страшную силу в себя, чтобы закончить ритуал. Одной яркой демонстрации было достаточно, чтобы Князь Тьмы принял такое решение. Он просто не мог иначе. А с «привязкой» они разберутся как-нибудь потом. Вместе. — У тебя был шанс, Астарот! Теперь поздно. Никто больше не войдет и не выйдет отсюда, — Хенджин с трудом разбирает рычащую речь, окровавленная рука с острыми когтями взметнулась в воздух. — Убей меня…но не…кхкг…не заканчивай ритуал…он разорвет тебя на куски…ххкх…неужели ты не видишь!… —ЗВЕРЬ ДАВНО РАЗОРВАЛ МЕНЯ НА КУСКИ И ВЫРВАЛ СЕРДЦЕ! Хенджин оглох от нового рыка и почувствовал, что земля уходит из под ног, кажется, его приподняли. Глаза начали закатываться от недостатка кислорода, но он упрямо косил их вниз, чтобы смотреть в глаза Зверю. — Нет…он не…не вырывал…кхгк…твое сердце…это я…это я…я забрал его… Голова закружилась от поступившей тонкой струйки воздуха - рука с когтями немного ослабила хватку, но глаза Зверя продолжали жечь напалмом. В них не было ничего человеческого. Но Хенджин знал: они были человеческими. Были живыми и полными чувств. Он верил до конца. И упрямо смотрел на страшную сапфировую глубину. Пусть это и будет последнее, что он в принципе увидит, он не отвернется. — Я люблю тебя. Тонкая, едва заметная, обжигающая дорожка пробежала по суровому лицу Князя Тьмы. Воздух уже не казался ему чем-то необходимым. В стеклянных глазах напротив Хенджин увидел отблески красного вина, растекающегося по полу, улыбки случайных посетителей кофейни на Сангам, перламутровое бензиновое «море» под старой «Хондой», искрящиеся зеленые листья вековых деревьев парка Пукхансан, сплетенные горячие тела, нуждающиеся в жизненно необходимых объятиях и прикосновениях. Хенджин видел в этих зеркальных голубых кристалликах…себя. Любящего и ждущего всю эту Вечность. Полоска света за пределами крыши неумолимо сужалась. Кажется, что заклятие по инерции уже раскачалось само, без помощи архангела. Процесс по закрытию прохода между мирами подходил к концу. Мгновение, и отражение прошлой жизни пропало из глаз напротив. Рука с когтями снова намертво схватила горло, на этот раз, подняв высокое и сильное тело брюнета над выступом крыши. Через несколько секунд проход запечатается, и падение с крыши не оставит и мокрого места на сильнейшем демоне из всех ныне живущих. — Не у всех есть второй шанс. Но у тебя он есть, Хенджин. Воспользуйся им, — до Хенджина с трудом доносятся слова, сказанные наконец любимым бархатным басом, а не уродливым рыком. Он резко дергается и отчаянно вцепляется в руку, сжимающую горло. «Нет, нет, НЕТ!» Хенджин бьется в руках единственного, кто его когда-либо понимал. Единственного, кто был ему нужен. За кого он боялся и по кому так по-человечески страдал. Но этот нахал всё снова хотел сделать по-своему. Не оставив им выбора. Хенджин всё понял за секунду и не хотел, чтобы у Стража получилось. Только ни сейчас, ни тогда, когда Хенджину наконец удалось пробить маску Зверя и докричаться до того, кто внутри. До Человека. В отчаянии он выхватывает пробирку из-за пояса и опрокидывает её прямо над рукой, стискивающей горло, но та внезапно разжимается сама. А дальше пустота. И всепоглощающая темнота.