Преимущества устрашающего напарника

      Малфой протянул руку.       — Поднимайся.       — Дай мне передохнуть, — процедила Грейнджер.       — О нет, ты не будешь отдыхать. Нам не удалось потренироваться ни разу за всю неделю, потому что эта погоня за метками заставляет нас бессмысленно тратить время и силы.       Их первоначальная воодушевлённость постепенно сходила на нет, наталкиваясь на полное отсутствие прогресса. Экспериментальное заклинание Флоренс выявило всплески активности Лоялистов — мимолётные, разрозненные, без какой-либо закономерности, — но реальной возможности выследить и арестовать кого-то из ублюдков так и не появилось. Вынырнув из своих мыслей, Малфой заметил остекленевшие глаза Грейнджер и багровые тени под ними.       — Ты опять не спишь?       — Ты же знаешь, что нет.       — Почему же?       Она замялась, потом пояснила:       — Это началось в подростковом возрасте, когда мы были в бегах, во время войны. — Уточнять, кто входил в это «мы», не было необходимости. — Я испытывала стресс и повышенную бдительность, и, наверное, ношение крестража сыграло не последнюю роль. После случившегося мне так и не удалось нормально выспаться.       Драко почувствовал себя полным кретином из-за того, что надавил на неё.       — Чем ты обычно занимаешься?       — Читаю. Работаю над чем-нибудь, в последнее время тренируюсь в беспалочковой магии. Мне это помогает сосредоточиться, дать разуму что-то, за что можно зацепиться, — пожала плечами Грейнджер. Было неуместно упоминать, что это — диаметральная противоположность отдыху.       — Тогда давай разомнёмся. У тебя плохо с осанкой и равновесием, думаю, напряжены отводящие мышцы бёдер. Ложись на спину.       Гермиона растянулась на мягком коврике, купаясь в полуденном свете. Они тренировались в свободной комнате у Малфоя, так что могли оставаться там сколько угодно. Это избавляло их от необходимости заранее бронировать зал в офисе, а после занятий они могли прогуляться с Кэсси.       Её волосы, неизменно дикие, выбивались из пучка. Драко положил одну руку ей на бедро, а другой обхватил противоположное колено, поднимая и опуская его.       С её губ сорвался какой-то звук, похожий на выдох, и его взгляд внезапно приклеился к стене.       Такие вспышки случались с ним всё чаще. Его мысли, нежданно-негаданно, устремлялись в опасные и непрошеные дали. Он замечал в своей напарнице — этой надоедливой женщине — всякие пустяки, совершенно невинные мелочи, которые впоследствии преследовали его. Нередко поздно ночью, когда усталость подтачивала рассудок, он вспоминал её слова, мимолётную улыбку, изгиб пухлой розовой губы, изгиб талии, где, как ему казалось, идеально поместилась бы его ладонь.       Иногда такие мысли посещали его в душе, перерастая в нечто совсем непристойное.       Драко предпочёл бы получить Круцио, чем признаться во всех этих грехах, и в любом случае не собирался позволять этому продолжаться.       Он чувствовал, как её тело выгибается под его руками, растягиваясь всё сильнее, а его пальцы рефлекторно сжимаются на податливой плоти. Ему нужно было отвлечься; это могло бы его спасти.       — Я думал о заклинании слежения.       — О?       — Мы должны проверить его возможности. Мы, должно быть, что-то упускаем, не может быть, чтобы они не собирались вместе.       Это была хорошая, связная мысль, и она его воодушевила.       Грейнджер хмыкнула, и Драко стал чувствовать себя увереннее.       — Давай посоветуемся с Флоренс и определим несколько параметров, по которым мы можем попробовать. Дальность, высота, нахождение под землей, защита от чар, например, Фиделиус — для последнего мы можем использовать твою квартиру. Что скажешь?       Когда она не ответила, он на мгновение замолчал, проводя большим пальцем по её рёбрам. Затем он в ужасе опустил взгляд, осознав, что использовал Грейнджер в качестве человеческого эквивалента мяча для снятия напряжения. Его рука предательски переместилась с её бедра на талию, на которой он не собирался задерживаться (а она была мягкой, его ладонь обхватила её, что было одновременно приятно и очень неловко). Грейнджер сильно покраснела и уставилась в потолок. Малфой подумал и решил, что аппарировать в другой конец здания будет невежливо, и смирился со своим предстоящим убийством.       — Ты в порядке, Грейнджер?       — Да.       Драко медленно попятился. Возможно, он будет жить.       — О. Здорово.       — Малфой?       — Да?       Грейнджер наклонила голову, её глаза заблестели.       — Могу я попросить тебя сделать кое-что для меня?       Должно быть, было слышно, как он сглотнул.       — Что тебе нужно?

***

      Малфой остановил Грейнджер как раз в тот момент, когда она собиралась постучать в дверь Поттера, и лишь отчасти потому, что пытался выиграть время.       — Какова моя роль здесь, Грейнджер?       Вопрос возымел примерно такой же эффект, как если бы кто-то спросил у девушки, есть ли у восточноаргентинской шипастой мармозетки перепончатые лапы.       — Что значит «роль»? Ты придёшь как мой друг.       От этого слова, «друг», у него неприятно заскрипели зубы.       — Тогда буду вести себя хорошо.       — Ну, нет. Я не потерплю, чтобы ты сидел за столом, изображая презрение к еде, и при этом был напыщенным и чопорным, как вареный огненный краб. — Неужели это, по её мнению, лучшее, на что он способен? Он был потрясён. — Я предполагала, что скорее будешь отвлекать на себя внимание, когда этот приятель Джинни появится в поле зрения.       — То есть, по сути, я должен стать ходячим хаосом, вносящим сумятицу во всё вокруг. — Драко покачал головой. — Нет, это, пожалуй, более свойственно твоему поведению. Я же, как известно, отличаюсь безупречными манерами и тихой сдержанностью, а вовсе не той заносчивостью, которую ты, как мне кажется, пытаешься мне приписать, благодарю покорно.       — Ты просто образец напыщенности и высокомерия. Истинное воплощение чопорности.       — Нет.       — Твоим грудным мышцам вполне можно присвоить имена «напыщенный» и «высокомерный», — сказала Грейнджер, не скрывая своего веселья.       — Неужели люди и впрямь нарекают части тела в честь каких-либо качеств? Потому что, если это так…       — Нет, хватит! Я не намерена продолжать эту бессмысленную болтовню.       Входная дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился Поттер с накинутым на плечо полотенцем и грозным хмурым взглядом, который мог бы посрамить многих волшебников. Грейнджер и Малфой, словно пойманные с поличным хулиганы, немного замялись, будто их, хихикающих, как неразумных подростков, застукал взрослый, — что, как ни странно, было именно так.       Он поприветствовал их, хоть и по-разному. Грейнджер получила теплоту братских объятий, в то время как из уст Поттера вырвалось холодное «Малфой», способное погасить огонь даже на расстоянии.       Жилище Поттеров было просторным, уютным и, надо признать, прекрасным. Малфой попытался отыскать в доме хоть какой-то изъян, но, осознав, что творит, вовремя остановился.       Старые обиды подобны бездомным кошкам. Они остаются поблизости, только если их подкармливаешь.       Более того, отпустив былые обиды, Драко, по определению, становился хорошим человеком, и это его безмерно радовало.       — Эй, Малфой, рада тебя видеть, — произнесла Джинни. Она сидела на кресле-качалке, кормя грудью младенца, в то время как её старший отпрыск вцепился в ноги Гермионы, обнимал и громко и жалобно пищал о подарке. — Как дела? Сто лет тебя не видела.       Судя по всему, с самого суда. Мило с её стороны не упоминать об этом.       — Взаимно. Ты хорошо выглядишь, как тебе даётся материнство?       — Мне удалось узнать, что я смогу выспаться через три-пять лет, — вздохнула она, но в её голосе слышалась усталая доброжелательность.       Когда Поттер скрылся на кухне, чтобы позаботиться об их угощении (Грейнджер последовала за ним по пятам с коробкой пирожных из «Фортескью»), Малфой заметил:       — Я с интересом следил за твоей карьерой квиддичного обозревателя. Ты хороша, но боюсь, что ты ошиблась в своём прогнозе на сезон Кэррона.       Глаза Джинни сузились.       — Он явно станет самым результативным охотником.       — После того столкновения в воздухе — нет. Ты же видела, как он летает, он дёрганый и пугливый. И потерял своё преимущество.       — О, это. Он скоро придёт в себя.       — Ставлю пять галеонов.       — По рукам, — и они пожали друг другу руки.       — Если вы собрались ставить на квиддич, то могли бы и накрыть стол, — раздался голос Поттера из коридора.       Малфой подкупил старшего ребёнка Поттеров большим и ярким красным резиновым мячом, что привело малыша в неописуемый восторг, а после позволил себе быть втянутым в общую суету.       — Что он делает? — поинтересовалась Джинни.       — Отскакивает от разных предметов.       Она задумалась.       — Возвращается ли он, если похлопать в ладоши, или подражает звукам животных, или распевает шутливые песенки на высоких тонах, если по нему несколько раз шлёпнуть?       — Насколько мне известно, нет, — ответил Малфой. — На самом деле, если мяч начнёт делать что-то из перечисленного, вам стоит провериться. На резиновый мячик это не похоже.       — Значит, ты подарил моему ребенку совершенно обычный маггловский резиновый мяч без заклинаний.       — Да. — Он начал слегка защищаться.       — Отлично, — вздохнула Джинни. — Если кто-нибудь подарит нам ещё что-нибудь, что поёт, летает или ещё каким-то образом вносит неразбериху, я лично буду посылать им громовещатель каждое утро на рассвете в течение недели.       — Ты такая злопамятная. Мне нравится.       Джинни начала смеяться.       — Так, я начинаю понимать, почему Гермионе ты нравишься как напарник.       Он как раз размышлял над этим комментарием, когда направился на кухню и замер, чтобы разобрать разговор между двумя друзьями.       — …словно пуповиной связанные друг с другом.       — Он изменился.       — Правда? — Голос Поттера был ровным, с лёгким презрением. — В конце концов, он всё ещё Малфой.       — У него мозолистые ладони.       Так ли это? Драко предположил, что да. Но хорошо ли это? Почему Грейнджер зациклилась именно на этом?       — Что это значит?       Грейнджер на мгновение замолчала.       — Вспомни мальчика, которого ты знал в школе…       — О, ты имеешь в виду того остряка, который издевался над тобой, затаил на меня злобу на долгие годы и чуть не убил?       — Это было сто лет назад. Целую вечность. Люди меняются, Гарри, и он изменился. И всё, что я вижу, только подтверждает это. Он решительный, смелый, трудолюбивый и благородный.       Он также часто подслушивает личные разговоры, с лёгким чувством вины подумал Драко. Но лишь укол вины — и не настолько, чтобы остановиться.       Поттер издал звук, похожий на скрип сухой ветки по оконному стеклу.       — Он не мог так сильно измениться.       — Знаешь что? Пусть будет по-твоему. Упрямься сколько хочешь. Малфой не обязан тебе нравиться, он не твой напарник.       — Тебе он тоже не должен нравиться.       — Поверь мне, я это знаю. Но это ничего не меняет. — По столешнице загрохотали столовые приборы, практически заглушая внезапный стук сердца Драко в ушах. — А теперь передай мне подставку для торта.

***

      Они спокойно выпивали, сидя за столом с аппетитными сырами, когда Поттер внезапно решил завязать разговор с их незваным гостем.       — Итак, Себастьян, насколько я понял из слов Джинни, ты занимаешься поставками товаров для квиддича?       — Верно. Моя мать основала это дело, а я занялся им вскоре после окончания школы.       — Ты учился в Шармбатоне?       — В Дурмстранге.       Если бы Драко захотел оценить этого кроткого на вид юнца, он бы поставил ему жирный минус, но, поскольку намерения его были иными, он вернулся к неспешному наслаждению закуской. Тут же, однако, пришло воспоминание о мимолётном романе Грейнджер с Крамом, что могло повлиять на её восприятие.       — Должно быть, ты очень занят во время игрового сезона, — заметила Джинни.       — Самая лучшая пора. — Его улыбка была слишком широкой, чтобы вызывать доверие. — Я путешествую по всей стране и наблюдаю за всеми событиями на поле. Ты должна как-нибудь поехать со мной, Гермиона.       Малфой был уверен, что Грейнджер вот-вот закроет эту тему, только Поттер косился на неё, и вместо этого она выдавила из себя улыбку.       — Было бы неплохо.       — Нам будет весело, — глупо прокомментировал он. — Гарри, ничего, если я буду называть тебя Гарри? — Скажем откровенно, ни один человек в здравом уме не стал бы так широко обнажать свои премоляры. Это просто немыслимо. — Гарри рассказывал мне, что ты аврор из Особого сыскного отдела. Это замечательно.       — Работа очень интересная, — ответила Гермиона.       — Ты участвовала в поимке знаменитых волшебников, о которых я, возможно, слышал?       Наступила напряжённая тишина.       — В последнее время нет.       Себастьян не обратил на это внимания. Малфой почти полностью уверился в том, что этот человек не просто бестолковый дурень, но, по всей вероятности, настоящий кретин.       — Тем не менее, это довольно опасная профессия. Как долго ты собираешься этим заниматься?       Между бровями Грейнджер пролегла морщинка.       — Думаю, долго.       Джинни поспешила на помощь.       — Гермиона никогда не упускала возможность испытать себя на прочность.       — Да, но в долгосрочной перспективе… Нужно подумать о создании семьи. Я уверен, что все, кто переживает за тебя, предпочли бы, чтобы ты была в безопасности и под защитой, как ты того заслуживаешь.       У Драко свело челюсти. Кто, во имя всего святого, этот отвратительный и вызывающий лишь презрение персонаж?       — Каждому своё, — снова вклинилась Джинни, прежде чем шторм под названием Грейнджер успел набрать обороты. — Я помню, когда Гермиона ещё работала в твоём отделе, Гарри, ей постоянно не доставалось миссий.       Поттер чуть не поперхнулся водой.       — Это было не… Я бы так не сказал.       — Неужели ты не понимаешь? — с горечью спросила Грейнджер. — Мне даже ни разу не дали испытать себя. Когда я узнавала о рейде, отчёт был уже на столе, и однажды я просидела целых три недели за бумагами, выполняя чужую работу.       — Никто и не думал относиться к тебе как-то иначе, — заверил Поттер. — Я никогда не просил их об этом.       — А кто бы признался, что отправил лучшую подругу своего босса на опасное задание? — возразила она.       И вновь Себастьян потерпел фиаско, не сумев прочувствовать царящую атмосферу.       — Ну, какие-то преимущества должны же быть, верно? Я сам не любитель бумажной волокиты, и, как предприниматель, могу поклясться, что за ночь бумаг становится в разы больше, если не смотреть, — он похабно хихикнул, — но почему нельзя приложить все усилия, чтобы обезопасить самых дорогих людей в нашей жизни?       — Да, именно так. Вот почему Грейнджер должна быть там, делом заниматься, а не здесь, — с раздражением в голосе вмешался Малфой, с отвращением слушая этот пустой трёп, что извергал этот никчёмный тип.       Мужчина даже не обратил внимания на Драко, его отвратительная улыбка ни разу не дрогнула.       — Мне принести курицу? Надо принести курицу, кажется, она уже готова, — пробурчал Поттер, и беседа перетекла к последнему репортажу Джинни и шансам «Паддлмира» на Кубке.       Они успели наполовину съесть основное блюдо — хорошо приправленное, хотя Малфой считал, что пастернаку не помешало бы подольше побыть в духовке, — когда Себастьян решил сделать свой ход.       — Так когда я могу пригласить тебя на свидание, Гермиона?       — Из-за моей работы очень трудно строить планы. — Отказ прозвучал мягко и беззлобно.       — А как же те проклятые папирусы, которые ты хотела посмотреть? — предположила Джинни, пересаживая маленького Фредди на другое колено, так как младенец суетился и хватал тарелку своими пухлыми ручками. — Ты же говорила мне о том, что в следующие выходные они будут выставлены в магическом крыле Британского музея. Вам двоим стоит пойти, Себастьян.       Почему Грейнджер не рассказала ему об этом? — недоумевал Малфой. Они могли бы сходить вместе. Он сделал мысленную пометку купить билеты.       — Это в следующие выходные? — Себастьян сжал свои огромные зубы. — Не получится, я просто обязан увидеть, как «Гарпии» разгромят «Пушек». Игра обещает быть захватывающей.       И точка.       Слабая искра интереса, которую Грейнджер могла питать к этому человеку, погасла окончательно и бесповоротно. Драко видел, как она мысленно вычеркнула Себастьяна из жизни, как она устремила взор на свою тарелку — смирившись, почти успокоившись — и ушла от разговора.       Совершенно неожиданно Малфой почувствовал, как в нём закипает гнев. Неужели этот экземпляр, этот кретин с навозом графорна вместо мозгов, — что-то большее, чем просто отбросы с брачного рынка? Грейнджер заслуживала гораздо большего.       Да, она была занудой и сущим кошмаром, но он узнал её и давно уже не замечал в ней сварливости.       Внутри девушки билось сердце размером со вселенную, умеющее заботиться обо всех и вся и защищать мир от самой себя, если потребуется. Грейнджер обладала непостижимой жаждой знаний, энциклопедическим пониманием даже арканных форм магии, а интеллект уступал лишь её упрямству.       Она была великолепна.       Она заслуживала всего.       А это грёбаное отродье не могло пропустить матч по квиддичу, чтобы сводить её в музей и посмотреть на интереснейшие папирусы?       К дьяволу этого мудака.       Малфой говорил искренне. Его выковали и закалили строгим этикетом и тысячей слоёв эмоционального подавления, но он также был напарником Гермионы Грейнджер более шести месяцев, так что хаос как понятие ему был не чужд.       — Итак, Себастьян, — вклинился он, избавив Джинни от необходимости терпеть бессмысленные рассуждения о каких-то слухах, связанных с трудоустройством, — ты упоминал, что специализируешься на квиддичных товарах. Чем именно занимается твоя компания?       Парень оживился, получив возможность поговорить о том, в чём хорошо разбирался.       — Мы специализируемся на высокоэффективном обслуживании мётел. Нашими наборами пользуются профессиональные команды по всему миру. Возможно, ты слышал о нас…       — Это что, запасные детали?       — Нет, нет, — нервно улыбнулся он. — Мы производим пятнадцать различных видов лака, целый ряд восков и защитных покрытий, занимаемся тканями…       — Полировка мётел, — снова перебил Малфой. Грейнджер снова переключила внимание, а Поттер недоверчиво нахмурился.       — Ты слишком упрощаешь.       — Вы занимаетесь ремонтом? Запчастями? Мне просто любопытно.       Человек умел не выставлять напоказ зубы. Как здорово.       — У всех мётел есть запатентованные комплектующие. Для этого нужно обратиться к производителям.       — Удивительно, что в сфере полировки мётел существует такая специализация. Я даже не знал, что в этой области работают профессионалы, — отважился Малфой и с удовлетворением заметил выражение лица Грейнджер.       — Наверное, самое время для десерта, — вклинился Поттер.       — Да, это целая индустрия. В наше время можно найти что угодно для метлы, — не замечая ничего вокруг, продолжал Себастьян Неведающий.       Малфой поддакнул.       — В самом деле? Расскажи.       — Главное — индивидуальный подход. Кто-то предпочитает хорошее скольжение, кто-то больше трения…       Джинни еле сдерживалась, а Поттер всё сильнее бледнел.       — У нас есть мороженое? Я хотела купить.       — Ничего страшного, Гермиона принесла торт. Прости, Себастьян, мы постоянно тебя перебиваем, ужасная привычка. Ты говорил об управлении метлой?       — Да. Да. Речь шла о том, как медленно и верно набрать скорость.       Малфой был уверен, что Джинни выдержит ещё секунд тридцать, когда пискнули их с Грейнджер значки.       — Мне очень жаль, но нас ждут, — Грейнджер встала, и Малфой помог ей накинуть мантию.       — Так скоро? Неужели они не могут вызвать кого-то другого? — обеспокоенно спросила Джинни. — Ты ведь вернёшься на день рождения Гарри?       — Возможно.       — Что это значит?       — Я приду, если смогу, — уточнила Грейнджер. — А если нет, то мы наверстаем упущенное в другой раз.       — Приходи на вечеринку, — попросил Поттер, провожая их.       — Гарри…       — Приходи. Я знаю, что ты сможешь прийти, если захочешь, и мне бы хотелось, чтобы моя семья отпраздновала это событие вместе. И у тебя нет веских причин отказываться.       Грейнджер слегка покачнулась.       — У меня есть веская причина. В двух словах: Молли Уизли.       Малфой не знал, почему это вызвало у Поттера недовольство.       — Хорошо, на этот раз я уступаю. Но буду ждать.       — Ты заслуживаешь того, чтобы провести свой день рождения спокойно, в кругу семьи. — Её улыбка стала немного грустной, что, как всем было известно, гораздо хуже слёз.       — Ты тоже семья.       — Нам действительно пора идти.       И, переплетя руки, они с Малфоем дезаппарировали.

***

      Крик раздался со стороны реки, поэтому они заняли выгодное положение на конце деревянного пирса, чтобы переждать. Малфой на мгновение отлучился, сославшись на скорбный вид Грейнджер.       — Что у тебя там такое? С чем ты возишься?       — Ну, мы не успели съесть десерт.       Грейнджер с удивлением посмотрела на квадратную бумажную коробку.       — Это шоколадный торт Фортескью?       — Точно такой же.       — Малфой, я хочу тебя расцеловать.       Выглянувшее солнце грело его кожу. Она с упоением вкусила кусочек этой насыщенной сладости, и тихий стон не остался незамеченным. Драко мог бы поклясться, что в одно мгновение стало почти обжигающе жарко.       — Мне любопытно. Как выглядит идеальное свидание Гермионы Грейнджер?       — Я не знаю.       — Ни единому слову не поверю, — с пренебрежением произнёс Драко, отщипнув кусочек от большого куска торта. Это была чрезмерно липкая, тягучая сладость. Он тут же потянулся за добавкой.       — Нет, это правда. Гораздо проще перечислить, чего я не хочу, что мне не нравится, — вариантов миллионы. — Она пошарила ногами перед собой. — Иначе мне придётся обрушить волновую функцию, воплотить её в действительность и, тем самым, пожертвовать всеми иными вариантами.       Только такое вздорное создание, как она, могло применять метафоры квантовой механики к мутным глубинам отношений.       — Опуская тот факт, что ты всегда можешь передумать в любой момент, давай, сколлапсируй её для меня. Совсем немного. Едва заметно. — Она слизала с нижней губы остатки шоколада, медля, и сахар заструился по его крови. — Как насчёт ужина при свечах? — предложил Драко.       — Клише и перформанс, не говоря уже о неудобной обуви и скорой смерти от тысячи вялых тем для светских бесед, — возразила Грейнджер.       — В этих словах чувствовалась неподдельная страсть.       — Это голос человека, который знает, о чем говорит.       — Верно. Ну, есть и другие, менее изъезженные варианты. Например, полёты на закате, — попробовал он, и ему самому понравилось, как это звучит.       — Ты же не хочешь сказать, что болтаться на деревяшке — стоящее и приятное времяпрепровождение?       — А намёки так и сыплются.       Они сидели так близко, что их бёдра соприкасались, а колени целовались. Она тяжело вздохнула, и близость стала манящей и пьянящей.       — Всё, что мне нужно, — это человек, с которым я могла бы сидеть у костра в тихой компании, любуясь звёздами.       После этого Гермиона Грейнджер покраснела до ушей.       — Неужели я не ослышался, и ты произнесла эти слова?       — Ты тотчас забудешь всё, что было сказано.       — Но, чёрт возьми, ты всё же их произнесла!       — Я могу заставить тебя забыть, — она выхватила палочку и грозно вскинула брови.       — Ты обязана мне в этом уступить. В конце концов, я же принёс тебе торт.       — Забудем о тех убогих попытках устроить личную жизнь. Сейчас всё намного лучше.       Торт был слишком тёплым, а от шоколада у него пересохло во рту.       — Сейчас?       — Да, — Грейнджер с отрешенным видом смотрела вдаль. — Знаешь, вот так просто сидеть и есть шоколадный торт на пирсе.       С поверхности воды послышалось бульканье. Грейнджер коротко ответила на гортанном русалочьем языке, жестом указав вниз по реке, и смутные фигуры уплыли вдаль, вскоре погрузившись в глубину, недоступную невооруженному глазу.       — Так, всё готово.       — Погоди, это всё? Мы часами ждали здесь только для того, чтобы дать русалкам указания?       — Они должны встретиться с представителем Министерства. Таков закон.       — Да любой с этим справился бы. Это всего лишь рутинная операция.       — Да, я знаю. Именно поэтому я попросила Флоренс передать его нам.       Малфой покачал головой.       — Продуманный план отступления.       — Отличительная черта любого хорошего аврора. Хочешь ещё торта?