Преимущества устрашающего напарника

      Фасад в греческом стиле — точное подтверждение его содержания — украшал открытки, селфи и магниты на холодильник по всему миру. Миллионы людей ежегодно посещали Британский музей, но лишь немногие знали о его Волшебном крыле. А главное, оно находилось на Хай Холборн, в пяти минутах неспешной прогулки по улице.       Здесь не существовало ни длинных очередей, ни столбов и канатных барьеров, ни парадных входов, ни литературных магазинов.       Следом за Грейнджер Малфой зашёл в «У Бруно» — маленький магазинчик на углу, который служил запасным выходом в случае закрытия. Им пришлось прижаться к стене, чтобы проскользнуть мимо поддонов с шипучими напитками и картонных коробок с жёлтыми упаковками лапши быстрого приготовления.       — За той полкой?       — Похоже на то… погоди. — Металл заскрежетал по полу, когда он отодвинул её с дороги. — Это семафор. Не помнишь конфигурацию?       Грейнджер постучала палочкой, пока свет в правом верхнем углу не изменился: жёлтый цвет померк до чёрного, а зелёный вспыхнул, жёлтые крылья опустились под углом.       — Здесь должен был кто-то находиться.       Пол под ними загрохотал и просел, почерневший кирпич и осыпающаяся штукатурка поднимались мимо них по мере того, как они опускались по меньшей мере на четыре этажа.       — Наверное, они устали подниматься и спускаться по утрам.       Станция метро «Британский музей» выглядела тёмной и сырой, как заброшенные здания, а граффити на ней давно потускнели.       — Что это за шум? — Люмос Драко прорезал мрак.       — Это Амен-Ра, — не успела объяснить Грейнджер.       — Привет, Гермиона, — поприветствовал её полтергейст. — Вы пришли по поводу ограбления?       — Мы… да, — ответил Малфой, оправившись от испуга.       — О, их чуть удар не хватил. — Давно почившая египетская принцесса оскалилась. — На этот раз они не смогут сказать, что это моя вина. Они всегда норовят обвинить меня во всех бедах. — Она поцокала языком, звук был неотличим от скрежета осколков древней керамики по песку. — Повреждённые картины, лопнувшие трубы. По правде говоря, из-за меня затонул один маленький корабль…       Грейнджер зарделась при этих словах.       — Титаник. Вряд ли это маленький корабль.       — Да ладно, а что ещё мне оставалось делать? Мы были в море, казалось, целую вечность, все эти духовые оркестры и шикарные ужины, которые я не могла съесть. Было так скучно.       Она провела их мимо затейливо вырезанной перемычки и через многослойную защиту, от которой закладывало уши, и они попали в величественное магическое крыло Британского музея.       — Грейнджер, — прошипел Малфой. — Как так получилось, что ты общаешься с жуткой принцессой-подростком полтергейстом?       Он слышал о ней, как о самом опасном полтергейсте в истории, но полагал, что она как-то обуздана и не встречает посетителей, как злобный талисман.       — Я бывала здесь несколько раз, иногда по делам. У них найдутся эксперты почти по всем магическим направлениям. Амен-Ра в целом нормальная, кроме моментов, когда она не в настроении. Тогда она начинает выть, заставляет свет мерцать или заманивает посетителей в ловушку.       — Такое случилось лишь однажды, — запротестовала Амен-Ра. — Ну и ну, вы такие же вредные, как и все остальные.       — Вы заставили нас ждать, — заявил главный хранитель, вытирая лоб носовым платком.       — Это часть одного из экспонатов? — Драко указал жестом на ближайший дверной проём и сияющие осколки белого мрамора на искорёженной куче труб, шестерёнок и пружин. Они напоминали выброшенные на свалку детали какого-то большого механизма.       — Мы ничего больше не нашли. Прежде чем мы продолжим, я хочу прояснить одну вещь. В данном случае ваш приоритет, один из самых важных аспектов — и я не могу не отметить это… — Ты, безусловно, стараешься, — подумал Драко. — Мы должны держать это в тайне. Если «Пророк» узнает об этой истории, нам конец. Мы потеряем репутацию. Частные коллекционеры по всему миру вернут свои экспонаты быстрее, чем нюхлер скопит золото.       — Мы не можем этого обещать, — заметила Грейнджер.       Тон мужчины изменился.       — Я предоставил вам доступ, чтобы вы могли провести своё небольшое расследование, и я ожидаю полного сотрудничества.       — Придётся вас разочаровать, — настойчиво продолжила напарница Драко. — Несмотря на то, что вы здесь за главного, вы даже не сообщили об ограблении. Это учреждение финансируется Министерством, нам не нужно ваше разрешение. Тем не менее, мы будем признательны, если вы окажете нам полное содействие.       Малфой сдержал улыбку, глядя на то, как мужчина замер, обливаясь потом. Резкий, граничащий с ехидством подход Грейнджер забавлял, когда был адресован другому.       — Что именно было похищено?       — Это может занять некоторое время, — признался главный хранитель. — У нас три этажа экспонатов, на которые не хватает времени. Проверяем хранилище и архив…       — Они забрали только один предмет. — Хриплый стаккатный голос раздался в районе коленей Малфоя.       — Вы уверены? — спросила Грейнджер.       — Да. Для моего народа сохранение сокровищ зачастую считается врождённой способностью. — Убедившись, что никто не собирается отпускать комментарии по поводу золота или банковского дела, он продолжил: — Я никогда раньше не встречал женщину-офицера правоохранительных органов.       — Я тоже не могу сказать, что встречала раньше гоблина-куратора.       — Справедливо. Разумеется, я не хотел вас обидеть. — Гоблин отвесил небольшой почтительный поклон. — Я профессор Уолтер Близерскайт.       Серьёзно? О, нет. За каких-то полсекунды Малфой понял, что это — шутка, настоящее имя или же ловушка, в которой неверная догадка может с самого начала испортить дело. Видя, что Грейнджер, похоже, попала в такую же ситуацию, он вклинился:       — Я — аврор Малфой, а это — аврор Грейнджер.       — Прелестно.       — Вы упомянули, что пропал только один предмет, — с явным облегчением спросил Драко.       Куратор достал футляр с бархатной подкладкой, центр которого был пуст.       — Это была удивительная вещь. Брошь, выполненная в технике перегородчатой эмали, некогда входившая в состав португальской короны.       — Как она оказалась здесь?       — Её подарили в качестве платы одной удивительно могущественной колдунье — Альме, Пресвятой Богородице Страданий, — в первой половине четырнадцатого века, — пояснил Близерскайт, погружаясь в тему с той же лёгкостью, с какой опускается в глубокое и удобное кресло в своей собственной области знаний.       — И во сколько же она оценивалась?       Уолтер — разум Малфоя восставал против того, чтобы называть его Близерскайтом, — замешкался.       — Ответить на этот вопрос с точностью довольно сложно. Это антиквариат и королевская драгоценность, что делает её весьма ценной, не говоря уже о художественном оформлении самой вещи. Учитывая её историю, конечно, брошь может стоить сотни тысяч галеонов для магического коллекционера. — Он на несколько секунд скрылся за столом, чтобы вернуться с большой потрёпанной книгой в твёрдом переплёте с серебряным обрезом. — В 1339 году принц Педро влюбился в Инеш де Кастро, одну из служанок своей жены. Полусекретный роман не вызвал скандала: в то время королевские свадьбы были лишь инструментом политического союза и зачастую не имели под собой никакой романтической подоплёки. Тем не менее, после смерти жены Педро навлёк на себя гнев отца, попытавшись жениться на Инеш. Король, подозреваю, отреагировал слишком остро.       — В самом деле? — переспросил Малфой, увлёкшись затянувшейся лекцией, к которой они невольно присоединились.       — Да. Он приказал обезглавить её.       Уже не так скучно. И уж точно не для Инеш.       — О, Боже.       — Сейчас будет самое интересное, — сказала Амен-Ра с явным ликованием.       — И правда. Педро развязал полномасштабную гражданскую войну и взошёл на трон. Вступив на престол, он объявил, что они с Инеш тайно поженились, и посмертно короновал её как королеву. В буквальном смысле. Её эксгумировали, и король Педро I принудил своих придворных целовать её кольцо.       Он указал на репродукцию картины, изображающей мрачную картину: молодой человек стоит на коленях и целует руку скелета в перчатке. Пустые глазницы лежащей мёртвой королевы, казалось, смотрели с полотна даже через портрет.       — Уж очень это похоже на средневековые нравы, — сказала Грейнджер. — Какова была роль Альмы во всём этом?       Куратор аккуратно отложил книгу и жестом указал на нишу со свитками, небрежно переплетёнными и защищёнными чарами.       — Существуют свидетельства современников — ведьм и волшебников со всего Пиренейского полуострова, которые подтверждают маггловскую версию легенды почти полностью. Детали разрозненны, но они сходятся в одном: королева жила ещё несколько лет после своей коронации.       Грейнджер, в свою очередь, не стала спорить.       — Это невозможно. Если только она не выжила…       — При её обезглавливании присутствовали трое палачей. Именитые исторические личности.       — Значит, это была не она. Альма могла приготовить Оборотное зелье и обмануть короля, — настаивала она.       Уолтер медленно поднял на девушку глаза.       — Это зелье не будет создано ещё много лет, а Альма, какой бы одарённой она ни была, не получила никакого формального магического образования. В наши дни мы склонны думать о ней скорее как о ведьме изгороди.       — Как ей это удалось, не имеет значения — мёртвых не воскресить.       — Воскрешение — это, пожалуй, слишком громкое слово. Пожалуй, правильнее было бы сказать «реанимация». В некоторых рассказах упоминается степень разложения.       Малфой вздрогнул, продолжая размышлять над этой картиной. Несмотря на то, что он упорно избегал её, Амен-Ра всё равно ухмылялась.       — Как Альма это устроила?       — Боюсь, данный вопрос утерян в тумане истории. — Куратор вздохнул. — Альма не оставила после себя никаких записей, да у неё и не было времени что-то документировать. Сломленный король чувствовал себя, мягко говоря, обманутым, видя вместо живой женщины, за которую он так упорно боролся, тень своей возлюбленной.       — Кажется, я понял, к чему всё идёт, — сказал Драко.       — Да, Альма также была обезглавлена.       — Расскажи им о другом, — попросила Амен-Ра, подперев рукой свой бесплотный подбородок.       — Эми, ты же знаешь, что я не терплю домыслов.       Если принцесса и обиделась на это уменьшительно-ласкательное обращение, то не подала виду.       — Что именно? — спросила Грейнджер.       Куратор заколебался.       — Есть легенда — совершенно необоснованная, спешу добавить…       — Да-да, пошустрее, пожалуйста, — потребовал полтергейст.       — Альма вложила свой дух в три драгоценности, полученные ею в качестве платы, и их соединение позволит призвать её. — Наступила пауза. — Мы подвергли брошь тщательному исследованию и не нашли ничего подозрительного. Оснований считать это правдой нет.       — Кто-то в это поверил, — пробормотала Грейнджер.       Когда куратор оставил их одних побродить по территории, Малфой заметил:       — Усиленная охрана, одна точка входа и выхода.       — Они проникли в здание, когда оно было пустым и находилось под магическим замком.       — Не оставили никаких улик и пренебрегли произведениями искусства стоимостью в миллионы галеонов.       — И охранные щиты остались нетронутыми, знаю. — Грейнджер вздохнула. — Случай с Симмондсом повторился.       Малфой обдумал оба случая.       — Они должны быть связаны между собой. Мы знаем, что первое ограбление не имело целью убийство или финансовую выгоду, но оно вызвало множество публикаций в прессе. Что, если воры совершили первое ограбление как пробный шаг, чтобы доказать, что они способны провернуть и это?       Он был весьма доволен этой идеей, и не в последнюю очередь потому, что Грейнджер придётся признать его гениальность.       — Это лишь теория. — Вот и всё, что она сказала.       Драко изо всех сил старался не выдать своего недовольства, но все силы уходили на борьбу с головной болью.       — Эти захудалые музейные закутки по запросу выдают целые исторические лекции, а потом разворачиваются и уплетают рыбу с картошкой на завтрак. Боже, какой отвратительный запах.       — Я ничего не чувствую.       — У меня не инсульт, Грейнджер, видишь ли… — Он запнулся, уставившись на заляпанную жиром картонную коробку, торчащую из мусорного ведра.       Он только что вспомнил, где видел точно такую же.

***

      Ашени пообещала им идеальную точку для слежки. Этой идеальной точкой, как оказалось, была маггловская машина. Невероятно маленькая, возможно, когда-то бордового цвета, и воняющая, как ковровое покрытие в пабе. Пытаясь забраться в это убогое транспортное средство, Малфой ударился коленом, выругался и опустился на сиденье, почувствовав себя взрослым, пытающимся справиться с детской мебелью, не выглядя при этом неуклюжим болваном.       — И как мы должны использовать это для наблюдения? Она вообще пригодна для езды?       — Всё, что нам нужно делать, — сидеть здесь и следить за чиппи, так что это не имеет значения, — заметила Грейнджер. — Мы никуда не поедем.       — Я ничего не смыслю в машинах, но даже я могу сказать, что автомобиль — дерьмо.       — Новая машина не только более восприимчива к магическим повреждениям из-за своих электрических компонентов, но и привлекает слишком много внимания.       Драко вздёрнул брови.       — О, и ты думаешь, что эта машина неприметная, да? Груда ржавчины, нужны лишь два рассыпающихся болта и несколько заклинаний, чтобы развалиться на части прямо на улице.       — Всё не так плохо.       — Я, скорее всего, заражаюсь столбняком, пока мы говорим.       — Можешь делать это тихо? По крайней мере, пока не начнутся мышечные спазмы.       Затянувшееся хорошее настроение испарилось, так как день прошёл без каких-либо подозрительных телодвижений. Люди приходили и уходили, не удостаивая их взглядом, поскольку чары, встроенные в машину, — если это вообще можно было так назвать — означали, что если бы магглы прижимались носами к стеклу, они всё равно ничего бы не увидели.       Как и положено, Грейнджер взяла с собой документы и пару книг, чтобы развлечь себя. В уголке левого глаза у неё виднелась одна крупная веснушка — овальное космическое тело, по орбите которого вращались кометы поменьше.       — Ты пялишься, — упрекнула девушка.       Он смущённо указал на её блокнот.       — Пытаешься исследовать заклинания?       — К чему этот интерес?       — Здесь буквально больше не на что смотреть. — В любом случае, больше ему не на что было смотреть.       — Полагаю, с тех пор как час пик закончился, здесь не так многолюдно, — признала она. — Кстати говоря, может, нам стоит перекусить?       — Я пойду, — Малфой не преминул воспользоваться возможностью размять ноги и подышать свежим воздухом. Подмечать особенности черт лица Грейнджер было похоже на признаки отравления угарным газом.       К тому времени, когда он вернулся, улицы почти опустели, а над Лондоном нависло пасмурное ночное небо.       — Что ты купил? — поинтересовалась Грейнджер, разглядывая содержимое своей еды. — Кажется, тут одни бесформенные бесцветные кусочки.       — В курице и картошке фри нет ничего плохого.       — Здесь нет ни салата, ни даже соуса к нему. Это еда для малышей?       — Блюда, не содержащие влаги, — идеальная пища для работы. Вряд ли тебе понравится, если на тебя прольётся что-то, от чего сиденья будут вонять ещё сильнее, — он со злостью указал на её контейнер, — а ведь именно этим ты и рискуешь. Карри так сильно разит, что у меня глаза слезятся на расстоянии трёх футов.       — Тогда отодвинься. В моём карри есть все ингредиенты, которых не хватает твоему убогому ужину.       — Что, потенциальная возможность заработать расстройство ЖКТ в тесном помещении?       — Нет, жалкий пустозвон. В нём много приправ, трав и овощей. Вкус, — добавила она, и её карие глаза засверкали в бело-золотом сиянии уличных фонарей.       — Я буду есть курицу с картошкой, но всё равно спасибо.       Грейнджер не закончила критиковать его предпочтения.       — Держу пари, ты из тех людей, которые каждый раз заказывают одно и то же блюдо.       — Это называется постоянством.       — Скучно, как и ты. — Она с наслаждением съела несколько кусочков.       — Как хорошо, что ты меня раскусила. Со своей стороны, я, кажется, совсем тебя не знаю, — признался Малфой, прежде чем, к своему глубокому ужасу, осознал, что от скуки превратился в аврора, который заводит бессмысленные разговоры на работе.       Пластиковая вилка Грейнджер замерла в воздухе.       — Что ты хочешь сказать?       Отступать было поздно. Они разговаривали. Он позволил себе сделать вдох.       — У тебя хватает наград и разных почестей, чтобы организовать в музее собственную, пусть и отвратительную, выставку. Логично предположить, что ты сможешь получить задание получше, чем это.       — Столько лет прошло, а ты до сих пор считаешь, что лучше всех знаешь, где мне место, а где нет, Малфой. Прям ностальгия какая-то.       Он был прав. Не стоило пытаться завязать разговор. Драко расправился деревянной вилкой с невинной картошкой, уже смирившись с тем, что придётся ждать закрытия забегаловки, чтобы вернуться домой и забыть об этом дне, как вдруг увидел, что в чиппи вошёл человек в подозрительно длинном пальто и с всклокоченными волосами.       — Смотри!       Грейнджер поспешно махнула палочкой на остатки еды, чтобы аккуратно собрать их в пакет.       — Он вышел из той заколоченной типографии. Подождём и посмотрим, куда он направляется.       Мужчина вернулся в заброшенное здание с кучей продолговатых, обернутых бумагой коробок под мышкой.       Малфой последовал за ним, держась в тени, прижавшись спиной к грязной, исписанной граффити стене. В холодном, тягучем вечернем воздухе стоял запах протухшей еды и моторного масла. При вдохе он обжигал ноздри.       Вход слева от него так хорошо скрыли дезиллюминационным заклинанием, что он мог бы и не заметить его, если бы не чутьё. Он проверил обочины дороги, удостоверившись, что там нет ни одного проходящего маггла, и поискал защитные чары.       Результат оказался тревожным.       Он обнаружил чары, но те были грубоватыми, едва держащимися и легко выводились из строя с полуслова. Их было слишком легко снять — тревожный сигнал, который нельзя было игнорировать. Даже если подозреваемые решили воспользоваться скрытностью в целях защиты, это было нелепо.       Не торопясь, он прощупывал слои, словно раздвигая занавески, и вот — готово.       Дверная коробка была заминирована, на металлической раме висели страшные заклинания и руны, а нечто другое, более древнее и практически разумное, противилось его попыткам снять заклятие.       Малфой обдумывал варианты. У него не было времени, и он не мог позволить себе привлечь лишнее внимание.       Очень осторожно он направил чары на ржавый, изъеденный коррозией металл, запечатывая его, а вместе с ним и проклятие. Такой способ был не столько пренебрежением протоколом, сколько его полным нарушением, но каждый аврор знал, что нужно довести дело до конца, даже если это потребует творческого подхода. Малфой мысленно отметил, что, как только они закончат работу, обязательно отправит квалифицированный персонал, чтобы обезвредить проклятие должным образом, и отворил дверь.       В коридоре царила кромешная тьма, лишь свет на кончике волшебной палочки освещал заплесневелые стены. Сквозь пыль, крысиный помёт и разный мусор на цементном полу виднелась дорожка, свидетельствующая о том, что этим входом часто пользовались.       Он ступал осторожно, при каждом шаге приседая и прислушиваясь к любому движению, держа перед собой щитовые чары.       Дорожка уходила влево и спускалась по короткому пандусу из гофрированного металла, а стены сужались до ширины едва ли трёх футов. Не было слышно ни звука, кроме ровного стука капель и тихого шелеста одежды.       Внезапно слева от него открылась зияющая дыра, поглощающая свет. Он повернулся лицом к ней, выхватил палочку, поднял щит…       Поза Грейнджер подражала его позе, её тело напряглось. Когда она вышла из такого же коридора, в карих радужках быстро сузились зрачки. Она посмотрела налево и вскинула руку, жестом давая понять, что впереди подозреваемый, и, обогнув Драко, она пошла первой. Малфой резко кивнул ей в знак признательности.       Судя по запаху, подозреваемые приняли странное решение обосноваться в заброшенном притоне. Отвратительное решение. Почему в городе размером с Лондон преступники не могут выбрать в качестве оперативной базы чистое и хорошо проветриваемое помещение? В недвижимости недостатка не было.       Малфой заглянул за здоровенную трубу и увидел одного из волшебников, склонившегося над перевёрнутым ящиком.       Из уголка его рта свисал окурок сигареты, а брови сошлись на переносице, пока он пытался собрать какой-то механизм. Пружины, шестерёнки и болты загромождали ровную поверхность и пол вокруг. Дальше лежала полуистлевшая груда запятнанных свитков. Больше там никого не было. Куда же делся тот, другой?       «Бей первым и бей сильно» — таков был неофициальный девиз авроров. Прежде чем мужчина успел среагировать, Малфой оглушил его, сковал с помощью Инкарцеро и привязал к одному из больших столов чарами.       По залу прокатился шаркающий звук, за которым последовал рявкающий незнакомый голос. Драко бросился бежать через арку и увидел, что Грейнджер преследует второго подозреваемого, а впереди мелькают разноцветные проклятия и сглазы.       Перед ним вспыхнуло Инсендио, разбившись о щит.       Малфою больше нравилось, когда подозреваемые начинали применять опасные наступательные заклинания как можно раньше. Впоследствии это избавляло его от мук совести, когда он расправлялся с ними. Он развернулся и приготовился пустить в ход чары помех со всей изощренностью средневекового боевого молота, но молодой волшебник уже бежал по проходу.       Коридор раздваивался, и Малфой быстро свернул в правый проход, подальше от шума. Мышцы ног протестующе заныли, но он набрал скорость, преодолевая уклон.       Впереди показалось движение. Он помчался ещё быстрее. Это была авантюра, но она себя оправдала. Выбежав на полной скорости из прохода, Малфой врезался плечом в мужчину, оба потеряли равновесие и упали на пол.       Воздух завибрировал от проклятия. Малфой увернулся, перекатился и на мгновение угодил в разлетевшийся на куски бетон, так как стена приняла на себя удар заклинания.       Теперь, скрывшись дезиллюминационными чарами, он выпускал один за другим оглушающие выстрелы, настолько замедляя волшебника, что Грейнджер смогла приблизиться к ним. Через несколько секунд всё закончилось.       — Попался, — объявила она.       Малфой наклонился, зажимая рукой рану на боку.       — Отлично. Не могу дождаться, когда выберусь отсюда и подышу свежим воздухом.       Мысль о тёплом душе и чистых простынях пришлась как нельзя кстати.       — Он был прямо здесь. — Малфой замер, озираясь по сторонам, как будто он на время потерял подозреваемого и вот-вот найдёт его, притаившегося за неплотно прилегающей панелью, если только немного поищет. — Я его подстраховал, это точно. Должно быть, был третий человек, и мы его упустили.       — Упустили? — Шаги Грейнджер отдавались эхом между пустотами в сумраке центрального узла. — Ты не торопился встречать меня внутри здания.       В её голосе не угадывалось обвинение.       — Мне пришлось разобраться с одной неприятной ловушкой по пути сюда. — Он начал выходить из себя. — Иди и убедись в этом. Вообще-то, я настаиваю. Займись этим, а я пойду за нашим подозреваемым.       Её пальцы сжались вокруг палочки, а поза изменилась.       — Не знала, что в свободное время ты подрабатываешь ликвидатором заклятий.       — Нет, но приводить специалистов сюда было бы слишком долго и привлекло бы внимание всех жителей улицы. Бесполезная трата времени, как и этот разговор. Я мог бы погнаться за вторым подозреваемым.       — Оставайся на месте, — удивила его Грейнджер, развеяв наложенные на пленника чары немоты. — Кто заказал ограбление?       — Ничего не знаю ни о каком ограблении…       Небритая челюсть мужчины клацнула, когда её палочка упёрлась ему в горло.       — Не морочь мне голову. Всегда найдётся неосторожное слово, кто-нибудь, кто подслушает то, что не следует. Имя, брошенное на ветер.       — Я не… Вы же чёртовы авроры. Что вы сделаете? Потолкаете меня немного, пока будете оформлять? — Он захихикал, сдвигаясь с места, и Драко обдало волной зловонного запаха тела, исходящего от его мантии. — Я не боюсь вас.       — Неужели? Я бы сказала, что ты прав: некоторые из нас просто плывут по течению. Другие же, — она достала свой значок и поднесла его к слабому свету, — коварные мерзавцы.       По мнению Малфоя, это не произвело того драматического эффекта, на который она рассчитывала.       — Значит, ты — особенная дрянь, молодчина. Больше украшений — и всё те же ублюдки, — только и ответил мужчина.       — Не совсем так. Недавно мой друг получил травму — у него парализовало диафрагму, — и это заставило меня задуматься, что это за идиотское заклинание. Какая глупость — причинить кому-то такую боль и отправить на длительное восстановление.       — У нас мало времени…       Она продолжила, обращаясь непосредственно к собеседнику:       — Меня натолкнуло на мысль, что можно использовать гораздо более простое заклинание куда эффективнее. Видишь ли, тонуть очень, очень больно, а наполнить лёгкие водой — детская забава, а вот выкачать её — сложно. Люди в основном состоят из воды, а магия не настолько разборчива. Ртуть, однако, не существует в естественном виде в человеческом теле, и она жидкая при комнатной температуре. Благодаря этому её легко удалить без следа.       Подозреваемый храбрился, но ровный и бесстрастный тон Грейнджер не на шутку встревожил его.       — Ты что, угрожаешь мне?       — Представь себе. Тонешь снова и снова, грудная клетка полная, тяжёлая и сырая. Воздуха не хватает. Вообрази эту боль.       — Иди к чёрту. Тебе нельзя этого делать. Ты потеряешь свой значок — попадёшь в Азкабан! — закричал он.       Её стройная фигурка наполовину скрывалась в тени, кожа и волосы потеряли цвет под воздействием жутковатого света, превратив её в призрака в сепии. Она склонила голову.       — Я не… я ничего не знаю. А ты, мать твою, будешь просто стоять и смотреть или как? — Его глаза метались между двумя аврорами. — Это какая-то ловушка?       Малфой совершенно не мог её понять. Даже когда Грейнджер начала творить заклинание: из её палочки вырывался серебристый туман, а вор выкрикивал угрозы. Он не мог с уверенностью сказать, будет ли она его применять.       Похоже, именно это окончательно убедило подозреваемого в необходимости сотрудничества.       — Проклятье, остановись. Прекрати! Я всё расскажу, хотя и не уверен, — мужчина попытался отстраниться от неё, скребя руками и ногами по грязному полу, и бросил на Малфоя взгляд, в котором сквозила не только ненависть, но и мольба, — просто слухи…       — Назови мне имя! — крикнула Грейнджер.       — Лестрейндж! Беллатриса!       Все замерли, и, возможно, воцарилась тишина, а может, Драко не расслышал из-за внезапного прилива крови к ушам.       Даже Грейнджер, казалось, побледнела.       — Она мертва, — пробормотала она.       — Её тело так и не нашли, — возразил Малфой, его голос был едва выше шёпота.       — Она жива, носится с оставшимися Пожирателями смерти, пытаясь восстановить их численность. Хотя у них очень мало шансов собрать команду, раз они казнят половину своих как предателей. — Слова лились потоком, так как он, очевидно, решил, что сотрудничество — единственный выход. — Я не знаю, зачем ей нужна брошь, ясно? Это был обычный заказ. Они выдали нам этот механизм, похожий на шкатулку из викторианской эпохи, — он жестом указал на разбросанные поблизости металлические детали, — мы пошли туда днём, прикрепили маленькую деталь к дверному проёму, и получилась связь между двумя точками. Когда музей закрылся, мы проскользнули внутрь и взяли то, что нам было нужно. Легко и просто.       — Нет, не так просто, — возразила Грейнджер. — Не у ювелиров.       Вор отшатнулся, не сводя настороженного взгляда с её палочки.       — Он появился из ниоткуда. Это не моя вина, я даже ничего не понял, пока всё не случилось. Не знаю, кто его убил.       Вот так и умирает хороший человек, придя на работу не вовремя, не в тот день и столкнувшись с тем, с чем не должен был.       Драко вздрогнул от внезапно выступившего на спине холодного пота.       — Я пойду за вторым, — сказал он Грейнджер, уже собравшись уходить.       — Малфой, подожди!       Но тот уже исчез в темноте туннелей, превращаясь на ходу в нечто иное.