Хроника безумств

Сколько ей тогда было? Деревянный бокен так и манит отполированным клинком светлого, почти медового цвета, призывает коснуться нагретой солнцем и чужими прикосновениями рукояти, и потертая обмотка лежит в ладони хорошо и легко, будто всегда должна была там быть, и всего лишь на миг видится впереди высокий и гордый силуэт с серебристо-серым плащом за плечами, а колечки кольчуги сверкают алмазным блеском… — Молодец, сразу поняла стойку, — хвалит ее инструктор, и восьмилетняя Эванна Линч моргает, теряя образ из виду. Почему она переставила ноги в другую позицию, хотя смотрела только на бокен в руках инструктора — непонятно.

***

— Эв, выметайся из ванной! Ты там уже минут сорок торчишь! Голос брата приглушенно доносится сквозь хлипкую белую дверь, но это плохое препятствие для раздражения, которым он так и кипит. — Пошел нафиг, Блейз! — огрызается четырнадцатилетняя Эванна: ей не до семейных претензий. Эванна вцепилась в раковину до побелевших костяшек и смотрит в зеркало. Она убила кучу времени на попытку свести маминым тональником дурацкие синяки под глазами, но в процессе что-то пошло не так. Может, им пора поменять лампочки на нормальные, теплого спектра? От нынешних, холодных, вся кожа словно отливает синим оттенком. И голова от этого света болит, на нее будто давит лишняя тяжесть... Сполоснув лицо холодной водой, Эванна снова переводит взгляд на зеркало и отшатывается, чуть не вскрикнув: брошенные на стену тени от туалетного шкафчика застывают над ней рогами покруче, чем у Малефисенты. Вместе с синеющей кожей это выглядит, мягко сказать, дико. Блейз что-то бурчит, захлопывая за собой дверь ванной, когда она выскакивает оттуда как ошпаренная; наверняка решил, что это его "командный" тон заставил вредную младшую сестру наконец подчиниться.

***

При попытке влезть в автобус она спотыкается. Не считая недовольного бормотания под руку от мужчины, что пристроился следом за ней, вроде никто не замечает ее оплошности. По лбу расползается мерзкое тянущее ощущение от ушиба, и ладонь сама тянется прикоснуться к нему. Пятнадцатилетняя Эванна Линч уже вымахала за шесть футов, и многие уже шутят, что у нее есть шансы догнать Майкла Джордана. Ей уже привычно постоянно сутулиться в присутствии большинства людей, надеясь хоть как-то среди них затеряться. А еще ей привычно постоянно подныривать под все препятствия на пути, от поручней и зонтов до веток деревьев, которые, естественно, никто никогда не подстригает: кому нужны эти высокие люди, что смотрят на экраны телефонов и себе под ноги? Но если она уже совершенно автоматически пригибает голову, проходя сквозь любые двери, то почему сейчас получила удар по лбу? Эванна окидывает салон взглядом и тут же трясет головой, смаргивая наваждение: ей почему-то вдруг кажется, что она стала на голову выше, и по потолку автобуса почему-то идет скрежет. Одна из пассажирок вскидывает на нее любопытный взгляд, и Эванна краснеет. Сутулясь еще сильнее, она пробирается к первому же свободному месту и прислоняется лбом к окну, съеживаясь в одну большую смущенную груду. Ну хоть водитель не обратил на скрежет внимания, а то разборок только не хватало по поводу порчи общественного имущества ее макушкой... За стеклом — залитая светом дорога, над ней горят солнечным изумрудом кроны деревьев; часть листьев, впрочем, уже слетела на тротуар, вспыхивая тут и там рыжими пятнами. Сентябрь начинает отвоевывать свои владения — но до сих пор не смог победить безупречно-летнее небо цвета электрик. На пустое сиденье рядом кто-то присаживается, но Эванна сосредоточенно смотрит в окно; ей как никогда сильно хочется остаться одной. Жаль, наушники поломались, переливы гитары Ричи Блэкмора сейчас подошли бы куда лучше чужих перешептываний и моторного рокота. — По такой бы погоде пешком ходить, но только где взять на все это время... — задумчиво сокрушается чей-то голос. Эванна вздрагивает, оглядываясь: рядом восседает та же девушка, что с любопытством на нее смотрела в самом начале. Черная джинсовая куртка расстегнута на две верхних пуговицы, но в остальном, похоже, жара на незнакомку не действует — длинные черные штаны и, Боже всеблагой, кроссовки в чертовы семьдесят девять по Фаренгейту тому явное доказательство. Еще и на руках целая куча фенечек и браслетов, что доходят чуть ли не до середины предплечья и мельтешат всевозможными цветами бусин. Ну хоть обошлось без шапки на густой рыжей гриве, хотя пестрый шейный платок явно можно использовать как бандану. На губах у незнакомки — искренняя улыбка, но глаза смотрят пристально и серьезно... яркие, ненормально-зеленые, ведьминские глаза. Даже если это игра света или особо навороченные линзы, то смотрится все равно круто. — Простите? — выдавливает Эванна, ошеломленная внезапной компанией. Девушка все так же усмехается, кивая затем на окно: — Ну разве там не чудо, верно? Эванна непроизвольно косится на стекло и застывает. Там — отражение, неожиданно четкое, яркое, затмевающее собой пейзаж за окном. У улыбчивой незнакомки почему-то на плечах алый плащ, и сама она вдруг стала смуглее, обзаведясь заодно красивой волной темных волос. Только глаза не изменились — все те же чарующие, яркие... разве что вокруг левого внезапно вьет кольца татуировка-змея. А рядом ее собственное лицо — растерянное, смущенное, но пусть Эванна смотрит на проносящуюся мимо дорогу, видит она лишь один цвет: восхитительно-летняя синева электрик. То, что она сначала приняла за корону, на деле оказывается рогами. Она ошарашенно тянет ладонь ко лбу, не понимая, что хочет нащупать — не бывает же такого! не бывает! — и пальцы скользят по извилистому основанию кости. — Чт... что за? — бормочет Эванна, не в силах прервать ни взгляд, ни прикосновение. — Это не солнечный удар, даже не думай, — смеется рядом девушка. — Давай-ка выйдем на следующей остановке.

***

Ноги несут ее по привычному маршруту: в парке всего один ручей, да и мостов через него раз-два и обчелся. Полыхающий красно-желтый ковер укрывает землю, воздух кажется прозрачным до хрустальной чистоты. Лучи солнца уже чертят повсюду длинные штрихи теней от древесных стволов, но холодная высота пока держится за ослепительную синеву лета. Айше ждет, привалившись спиной к витым перилам декоративного мостика, задумчиво глядя куда-то вверх. Эванне даже не нужно напрягать зрение, чтобы разглядеть багряный плащ с вышивкой в виде черной драконьей головы, а под ним — песчано-светлый, непонятного восточного покроя наряд. На самой Эванне вместо потрепанной худи — кольчуга, серебристая и блестящая, а деревянный бокен в сумке за спиной сменился полуторным мечом, вполне себе стальным и готовым к бою. Химеры грез открываются ее взгляду так же легко, как обычная реальность до того. — Привет, — окликает подругу Эванна, подходя ближе; шаги отзываются легким стуком по доскам. Внизу шелестит вода, и на глади пляшут скопища ослепительно-белых предзакатных зайчиков. — Привет, Эв, — сверкает улыбкой та, прежде чем снова уставиться на плывущее вдалеке облако. — Знаешь, а ведь та парочка снова приходила сюда. — Они помирились? — с надеждой спрашивает Эванна, опираясь рядом на перила; в отличие от Айше, ей куда больше интересен ручей. — Ага, — довольно отзывается Айше. — Они так и фонтанировали мечтами. Столько планов... куча мест, которые надо посетить, истории, которые они готовы создать. Такая кипучая энергия — я прям сама воспряла духом. — Будешь знать, как творить магию направо и налево, — хмыкает Эванна; ее тон полушутлив-полупоучителен. Иногда она и правда чувствует себя ворчливым старцем-ментором беспечного героя из голливудского фильма. — Я не могу удержаться! — хохочет Айше. — Когда узнаешь, насколько восхитительно искусство Метаморфоз, то сама будешь его пускать в ход вперед всех! Эванна неопределенно пожимает плечами: во всех полузабытых воспоминаниях, что она успела накопать в своем мозгу за последний месяц, умение превращаться в зверей явно отсутствует. Ей ближе другое — уверенное движение клинка в руке, стремительность выпадов и сила ударов... а также тихий, едва слышный отклик стихий, что пока не полностью признали в ней хозяйку. Когда-нибудь она научится вызывать в ладони языки пламени и открывать порталы, но это займет время — впрочем, она не против. В смутных тяжелых снах иногда мелькают вспышки солнца на ледяной изморози и ощущение ползущего под кожей холода, но все это Эванна старательно игнорирует. Октябрь в Мире Осени скоро перевалит за половину. Интересно, как пережить здесь первую зиму? Вроде у троллей истоки откуда-то с севера — вдруг это поможет? А с другой стороны, когда подменышам здесь было легко? — Я скоро ухожу, — внезапно говорит Айше, вырывая ее из мрачных мыслей. — Дошли слухи о новой серебряной тропе. — Ты имеешь все возможности сводить косметологов с ума, — саркастично говорит Эванна; что-то внутри болезненно заныло, и она безуспешно пытается это скрыть за сухими подколками. — "Фонтан вечной молодости, который всегда с тобой" — отличный слоган, мне кажется. — Если бы, — неожиданно рассеянно отзывается Айше, барабаня пальцами по перилам. — Иначе б я стольких с собой в Грезу брала... Эванне становится стыдно за свою едкую шпильку — давить на больное в ответ за уязвленное чувство ненужности низко. Не вина Айше, что она родилась собой, что ее роду всегда хочется странствовать... и то, что во время уходов в Грезу фэйри не взрослеют ни на день — тоже не ее вина. — Прости, — бормочет она, не встречаясь с подругой взглядом. — Я просто не хочу, чтоб ты уходила. Эшу рядом мягко смеется: — Понимаю, потому и не щелкнула тебя по лбу. Расслабься, Эв, — мы еще свидимся. Кто ж в своем уме разбрасывается друзьями? — "В своем уме"... смелое заявление, — бубнит Эванна, но уголки рта уже приподнимаются в улыбке. На душе становится легче. — Как приду — похвастаешься призом победительницы турнира, — безапеляционно заявляет Айше, явно пропустив ее ворчание мимо ушей. — Будто я там одна такая крутая буду, — качает головой Эванна. — Вроде туда приедет какая-то дама... Виллис? Виста? В общем, баронесса ши, которая с мечом будто в обнимку родилась. И парочка ветеранов Войны Соответствия. В общем, найдется кому заткнуть меня за пояс. Хорошо выступить? Да, это я смогу. Победить? Уже вряд ли. — Эх ты, дитя грез, — Айше со смешком хлопает ее по плечу, — мечтать глобальнее надо. Ты можешь все, так что зачем скромничать? — К этой мысли еще попробуй привыкни, — ворчит она. — Не так давно я думала, что фей не бывает. — Нет, — неожиданно строго говорит Айше. — Это был всего лишь щит. На деле ты всегда знала правду. Она снова смотрит вверх, что-то бормоча про "треклятый психоанализ". Эванна тоже наконец разворачивается лицом к небу — оно уже наливается розовыми и лиловыми красками. Сумерки. Осень. Дальше ночь и Зима. К чему готовиться, чего ждать? Непонятно. С другой стороны, как любит рассуждать легкомысленная эшу, что стоит рядом, "разве не в этом суть приключения?". Чего она боится-то, право слово? Ну не помнит, что было в предыдущих жизнях, так вспомнит потом. А не вспомнит — ну и не важно, проживет эту жизнь так, что черта с два ее забудет, как и вся Конкордия. — Ну что, Эв, пора прощаться. Эванна смотрит на протянутую ладонь несколько секунд, а затем крепко пожимает ее в ответ: — Береги себя там. Я хочу похвастаться тебе трофеем с турнира. Айше смеется и кивает. Затем она отступает на несколько шагов, разворачивается и уходит в уже сумеречный полумрак парка. Эванна отрешенно смотрит ей вслед, пока в кармане куртки не начинает вибрировать телефон. Короткое движение, "бип" нажатия на кнопку, и в трубке слышен голос Блейза: — Эв, ты где шатаешься? Чеши домой давай! — Ага, скоро буду, — рассеянно отзывается Эванна, прежде чем сунуть телефон обратно в карман и зашагать к восточному выходу из парка, над которым красиво густеет небо цвета электрик: почти летний вечер, если чуть-чуть напрячь воображение. Что-то явно остается неизменным.