В день, когда сошлись звёзды

      Переливчатое журчание воды и нежное прикосновение ко лбу осторожно вытянули из сна. Лазурь неба скрывалась за раскидистыми ветвями, сквозь которые проступали редкие лучки солнца. Они скользили по гладкой поверхности озера, чтобы исчезнуть в глубине леса. Птичьи трели ласкали слух звонкими мелодиями. Мысли увязли в безмятежном потоке сознания, не прося ни бежать, ни суетиться, а только насладиться моментом. Лица вновь коснулось нечто тёплое, провело по щекам и подбородку, затем вернулось ко лбу, убирая выбившуюся прядь.       — Доброе утро, — донёсся чей-то совсем незнакомый и одновременно до боли родной голос. Мягкий и негромкий, он обдал теплом и сосредоточился в глубине сердца, прогоняя остатки тревоги. — Скажи, как тебе спалось?       — Паршиво, — пробормотала я.       — Отчего же? Опять мучали кошмары? — забеспокоился голос.       — Да.       — Они уже позади, бояться нечего.       Взгляд скользнул по толстым стволам, опутанным изумрудными лианами, водной глади, мирной и безмятежной, зверям, без боязни подходившим ближе, чтобы утолить жажду или пощипать траву.       — Почему они не убегают? — растерянно удивилась я, когда совсем рядом пробежал оленёнок. Его тонкие ножки переступали мелкие камни с неуверенностью, а копытца звонко отстукивали ритм.       — С чего бы им убегать? — ответил голос, за которым вновь последовало мягкое прикосновение.       — Но как же? Мы ведь… — «Люди» застряло в горле, ища подкрепление среди воспоминаний. Глаза поискали тело и обнаружили его, растянувшееся на поверхности озера. Я в страхе дёрнулась, уже готовая погрузиться под воду, однако та вытолкнула, точно матрас.       — Тише, не встревожь рыб, — рассмеялся голос, вновь разливаясь по артериям непривычной теплотой. — Природа давно приняла нас в свои объятия. Теперь нам с тобой не страшны чужие помыслы. Теперь мы одни.       Я замерла, не до конца поняв услышанное. Голос явно принадлежал девушке, ещё совсем юной, но нотки, звучавшие в нём, настойчиво тревожили память. Взгляд поднялся выше, ища незнакомку.       Фиолетовые с золотым отливом глаза смотрели на меня, озорно блеща. Пухлые губки растянулись в широкой улыбке. Личико обрамляли белоснежные локоны, в которых сверкнул красный огонёк.       — Паймон? — изумлённо спросила я, не веря в то, что вижу.       — Она самая! — звонко рассмеялась та.       — Но ты ведь…       — Была такой негодной малявкой? — закончила она за меня. — Когда-то давно, но теперь всё позади. Как и наши переживания, как и те, кто желал нам зла. Как и все люди.       — Не понимаю, — только и смогла выдавить я, любуясь той красавицей, что лишь отдалённо напоминала ту девчушку, когда-то тонувшую в похожем озере.       — Погоди, я покажу.       Её ладонь накрыла мои глаза, погружая в темноту. Сперва не было ничего, затем в голове начали проноситься обрывки воспоминаний. Чёрных, покрытых грязью, копотью и багрянцем. Сожжённые дотла дома, улицы, целые города. Вымазанные моим безразличием и кровью трупы, сваленные как попало в весело пожирающем их огне. Конечности, отправлявшиеся следом заместо поленьев. Искорёженные в предсмертных муках лица, среди которых проскочило вдруг несколько, всколыхнувших сознание. Застывшее в немом изумлении личико Барбары, не успевшей даже обернуться, когда остриё моего меча разрезало её хрупкое тельце. Покрывшиеся мутной пеленой глаза Эмбер и Ноэлль невидяще уставились в потолок. Они до конца не хотели признавать, кто стоит перед ними. Джинн, решившая принять смерть в бою, хмуро буравила пол, прислонившись спиной к столу. Возле распростёрся Кэйа, с досадой глядевший в стену. Они были готовы к моему появлению. Лиза, отчего-то смирившаяся и растерявшая всякое желание противостоять, покорно склонила голову, и теперь та лежала неподалёку от неподвижного тела. Её губы успели произнести напоследок то, что оставило во мне рану куда глубже, чем могло бы оставить даже самое острое лезвие. Белое, как снег, что окружал его, лицо Рагнвиндра выражало лишь ненависть и злобу. Могильные камни стали тому последним пристанищем. Улыбка Венти, лучившаяся пониманием и нежностью, даже когда меч, не дрогнув, легко вошел в податливую плоть по самую рукоять. Его последние объятия, забравшие с собой всё тепло. Кажется, тогда шёл дождь, смывший с меня его кровь.       Я вскочила, очнувшись.       — Это было единственно верным решением. — Тонкие руки обвили меня со спины, успокаивающе поглаживая дрожащие ладони. Вот-вот и на них проступят ржавые пятна. — Твоей вины здесь нет. Виноваты лишь те, кто возжелал помешать тебе, несущей волю Богов. Но всё позади, сейчас же вокруг только мир и покой. Больше никто не потревожит нас.       Безмятежность на сей раз не прогнала ужаса и паники. Она вторила им, с весельем распаляя.       — Прошу, выслушай, — взмолилась Паймон. — Всё то было ради нас, ради нашего светлого будущего. Ты так долго мечтала о нём, делилась со мной сокровенными надеждами обрести покой вдали ото всех. И он ждёт нас, непременно всё будет так, как ты хочешь. Прошу, не оступись, не сойди с выбранного пути, не дай сомнениям взять верх.       Я обернулась. Глаза Паймон или того, кто был так похож на её взрослую копию, заблестели, готовые разразиться слезами. Фиолетовые цвет почти пропал под блеском золота.       — Это ведь не ты, правда? — Я неуверенно потянулась к миловидному личику и дотронулась до тёплых щёк.       — Я! Я же! Погляди! — Она стиснула мою ладонь и положила себе на макушку. — Ты так любила ерошить мои волосы, а я вечно дулась. Или помнишь, как рисовала жирафов для меня? У меня ещё хранятся несколько. Ах, а помнишь, как показывала мне созвездия в чистом небе Сумеру? Мы провели множество бессонных, но таких ярких ночей там! Путешествовали по пустыням, бродили в джунглях, искали древние сокровища в гробницах. А какие сладкие пирожные были в Ли Юэ! Вспоминай, вспоминай же!       Девушка продолжала с восторгом описывать события прошлого и, похоже, будущего, переплетая их вместе. И с каждом словом образ её становился всё четче, пока я окончательно не увидела в той Паймон. Пускай и повзрослевшую, но всё ту же девчушку, без которой уже не могла представить жизнь. Сердце в груди ёкнуло, и я сжала тёплые ладони.       — Погоди, — слова неожиданно застряли в горле, с трудом протискиваясь на волю; голос охрип, вынуждая прерваться, сжать губы и собраться с мыслями. Взгляд блуждал по такому родному лицу, цепляясь за знакомые черты. — Скажи, всё то, что я видела, это наше будущее?       — Нет. Это, — Паймон, разжав одну руку, обвела деревья и озеро, — наше будущее.       — Но ведь тогда мне придётся… их всех…       — Ты же поклялась. — Глаза напротив сияли золотом, полностью прогнавшим всякую тьму. — Нет, мы поклялись. И нам суждено исполнить клятву вместе. Так?       Птичьи трели зазвучали с прежней звонкостью. Тёплый ветерок тревожил листья, разнося их убаюкивающий шелест. Вода размеренно журчала, привнося в песню природы и свою долю. И хоть передо мной была та, ставшая роднее всех, что-то в её образе беспокоило. Беспокоило сильнее, чем ледяное безумие в глазах Тартальи или огонь ярости Рагнвиндра. Паймон, будто почуяв моё сомнение, крепче сжала ладони.       — Я буду рядом до самого конца. Пройду вместе с тобой все самые тяжкие испытания, чтобы в конце разделить награду. Я не предам, как они, не покину в час нужды, не стану осуждать за слабость и нерешительность. Я приму любое твоё решение и отправлюсь следом, но только попрошу об одном: не отрекайся от клятвы. Исполни её ради меня. Нет, ради нас.       Обрывки мыслей, воспоминаний и чувств смешались, не давая сосредоточиться на чём-то одном. Золотые глаза молили ответить поскорее, тревога внутри напротив требовала обдумать всё тщательнее. Внезапный образ смёл все сомнения. Губы сами прошептали ответ, за которым последовали тёплые объятия и окутавший, точно мягкое облако, родной запах.

***

      Лунный свет падал, чуть покосившись и накрывая сверху, будто одеяло. Потолок чернел пустотой, и взгляд бродил по нему, ища за что бы зацепиться. Сон ещё не отпустил, застыв перед глазами и отдаваясь в ушах тихим шелестом, журчанием и мелодичным пением. Повинуясь внезапной идее, я села и принялась писать всё, что только могла вспомнить. Лист быстро покрылся буквами, выстроившимися в неровные из-за спешки рядами. Портрет же на обратной стороне пестрел аккуратностью, хоть был нарисован впопыхах, дабы не упустить ни малейшей детали. Отстранившись, я ощутила, как сердце замерло. На меня глядела Паймон, но повзрослевшая лет на десять. Уже совсем другая, и в то же время так похожая на ту, что мирно посапывала неподалёку. Её глаза сияли золотыми, хоть в моих руках был только простой карандаш, а щёчки будто отливали румянцем. Заколка в белоснежных прядях сияла красным. Не злым, как взгляд Рагнвиндра, но тёплым.       Полюбовавшись на портрет ещё немного, а затем спрятав лист в дневник, я уже собиралась лечь обратно, когда руки коснулось нечто прохладное. Глаз Бога. В нём теплилась энергия, хоть и слабая, переливаясь сгустками внутри. Сжав его и выскользнув в коридор, я убедилась, что тот пуст, проскочила вниз, ощущая, как огонь — покорный и ласковый — начинает наполнять тело.       Волны накатывали осторожно, лаская каменные стены внизу, будто гладили их. Яркий свет Глаза растянул губы в улыбке. Я прижала его к груди, разрешая знакомому теплу разлиться внутри и ощущая, как то самое желание вновь разгорается во мне. Лёгкие с жадностью вбирали в себя воздух; сердце стучало в радостном галопе; мысли же торжествовали открывшейся истине. Если её счастье обойдётся ценою сотни тысяч жизней, то плата за него — ничтожно мала. И я готова заплатить даже больше, чем того требовалось, лишь бы она была рядом.

***

      — Думаешь, стоит? — Я в растерянности разглядывала чуть посветлевший пейзаж за окном. Небеса вряд ли сумеют согнать с себя серость в ближайшие дни или недели, однако признаки близившейся весны уже стремительно просачивались сквозь опостылевшие тучи.       — А как иначе от него избавиться? — вполне справедливо подметила Паймон, затем не без бахвальства добавила: — тебе повезло с Паймон, которая не так капризна и глупа, как он.       — Скромности тебе не занимать. Тевкр не доставляет неприятностей, ты не права. Он всего лишь ребёнок. Меня больше беспокоит ответственность за него.       — Твоё дело, а Паймон бы уже давно избавилась от него.       Проще сказать, чем сделать, хотя Паймон и была права во всём. Как бы грубо или негуманно то ни было, но Тевкр висел на мне тяжким грузом, а после ареста братца превратившегося в целую проблему. Ребёнку нужны настоящие родители или кто-то, готовый заботиться о нём, я же, вечно пропадающая где-то, такого дать не могу. В светлых глазах Тевкра уже успела поселиться печаль, хоть тот наверняка ещё не успел осознать всю плачевность сложившейся ситуации. Его молчание, тихие односложные ответы и неохотное желание выходить на улицу только подчёркивали, что тот вскоре может провалиться в глубокую тоску. Тарталья оказался отвратительным братом, пускай и старался всячески доказать обратное, иначе бы уже давно отправил Тевкра домой. С такими деньгами и возможности мог бы арендовать целое судно, снабдив провизией на месяц.       «И всё же деньги любят полных идиотов», — с досадой подумалось мне, и я с неудовольствием поднялась из-за стола, окинув собственный дневник напоследок. Беспокойство, что тот однажды может попасть в чужие руки, вынуждало сдерживать порывы и оставлять в нём лишь короткие и весьма расплывчатые записи. Однажды, когда сил совсем не останется, тот почернеет от сотен тысяч моих невзгод и терзаний, а пока что оставалось лишь ждать этого момента.       Мысли плавно вернулись к насущному. Тевкра можно было отправить домой лишь одним единственным способом — получить соглашение от его братца, который находился где-то под землёй, судя по тем крупицам, что мне удалось вытянуть из Кэ Цин. Будучи под эйфорией восторга от моего «величия», та вызвалась сопроводить нас почти до самых дверей хижины Бу Бу, заодно рассказав о тюрьме и её порядках.       — Вход в неё охраняется круглые сутки и находится в недоступном для горожан месте, — неуверенно начала было она, однако заслышав мою благодарность, с радостью продолжила: — мне бы не стоило говорить этого, но вам я доверяю. Туда разрешают наведываться только родственникам заключённых.       Удобно, ведь таковой «билетик» на вход как раз имелся. Осталось только отыскать этот самый вход и, возможно, подключить к делу Фатуи, с которых в свою очередь подвернётся удача вытянуть информацию о местонахождении Синьоры. Вот, с кого начнётся отсчёт до новой жизни.       Сгребя Паймон в охапку, я покружила её, наслаждаясь громким детским смехом. Та просила ещё и ещё, почти отрываясь от меня и стремясь улететь.       — Давай, пока никто не видит, — заговорщически понизив голос, предложила я. И та взлетела, немного поколебавшись. Фиолетовые глаза горели восторгом. Паймон не сдерживала радости, выплёскивая её наружу задорным хохотом и нарезая круги под самым потолком. Тихий скрип половиц мгновенно обрубил всё. В дверном проёме показался Тевкр, озадаченно оглядевший нас.       — Вы чего? — спросил тот. — Что-то случилось?       — Нет, — запыхавшись, ответила я. — Играли просто.       — Можно мне с вами?       — Конечно, — мельком переглянувшись с Паймон, согласно закивала я и взяла первое попавшееся — скомканный лист бумаги. Мяч, конечно, из него вышел вполне посредственный, однако со своей задачей тот справлялся. Тевкр чуть повеселел, явно отвлёкшись от раздумий о брате, я же вновь погрузилась в свои. Дела, как назло, не редели, а только прибавлялись. Подготовка антибиотиков и клиентов требовала времени и средств, а заверения Бай Чжу о том, что вся ответственность ляжет на него доверия не внушали. Тот вполне мог подвести под статью — а таковые тут, как выяснилось, имелись — и меня, если вдруг что-то пойдёт не так. Что ж, имел полное право с таким-то мизерным процентом.       Последнее заставило ухмыльнуться при воспоминании о побелевшем лице травника и пропустить подачу. Клочок бумаги, к счастью, бил не так сильно, как клинки Тартальи. При одном взгляде на застывшего в ожидании подачи Тевкра по спине пробежали мурашки. Слишком уж он был похож на братца, пускай внешне, а не по характеру.

***

      Зелёные участки постепенно уменьшались. Нос не успел привыкнуть к запаху сырости даже спустя несколько часов работы. Не сказать, что слишком грязной, ведь Бай Чжу и впрямь оборудовал подвал под все мои нужды, однако приятной её назвать было нельзя. Отбросив все пугающие мысли о грозивших заболеваниях, я срезала нужные кусочки. По предварительному договору цена одной баночки должна была составить около пяти сотен. Перспектива неплохого — а возможно, даже крупного — заработка прибавляла сил и терпения. Бай Чжу сообщил о двух десятках желающих приобрести новинку. Некоторых я уже успела принять лично. Ничего особенно на первый взгляд. Но лишь на первый: Тейват был далёк от технологий Земли, где что-то вроде ЭКГ давно стало нормой. Однако объём дозы должен был свести все риски к минимуму. По крайней мере мне хотелось верить в это.       Последний бутылёк звякнул от соприкосновения с десятком таких же. В будущем благодаря слухам объёмы работы грозились увеличить вдвое, если не в трое-четверо. Что и радовало возможностью скопить побольше, и пугало затратами по времени одновременно. Такими темпами я полностью позабуду о цели и тренировках, первая из которых была назначена уже на завтра. Бэй Доу, предсказуемо, желанием не горела, однако под строгим взглядом Нин Гуан с неохотой согласилась начать. Её, конечно, прельстило моё обещание рассказать о кораблях Земли, но явно не настолько, чтобы посвящать свободное время мне, иначе та бы давно уже выволокла меня в лес, как Тарталья.       «Кстати о нём», — с неудовольствием задумалась я и прикинула, успею ли за день втереться в доверие к Фатуи, отыскать вход в тюрьму и отправить Тевкра на все четыре стороны. Чувство вины, в котором я отказывалась признаваться самой себе даже под покровом ночи, постепенно брало верх. Сперва оно маячило где-то вдалеке, прикрываясь облегчением от избавления лишней проблемы в лице Тевкра, но со временем обрело силу, подключив другое чувство — страх. Огненная смесь, бурлившая внутри, подгоняла придумать хоть что-то, чтобы после освобождения Тартальи тот не прикончил меня собственными руками. И никакая армия в лице всей верхушки Цисин не станет тому помехой.       Оставалось всего несколько вариантов: отыскать тюрьму самой или наведаться к Фатуи самолично. Из них больше пришёлся по душе первый, однако главный минус — время, которое придётся потратить на поиски — перевешивал все возможные плюсы. Встреча же с Фатуи могла полностью обрубить мой и без того держащийся на ниточке секрет.       Постойте-ка.       Ответ осенил внезапно. Нож, которым я чистила хлеб от остатков плесени, едва не полоснул по руке. Как же я могла забыть о тех двоих, что тащили нас в тот злополучный вечер? Один запомнился хорошо благодаря шраму на лице, второго я бы наверняка узнала по голосу, вкрадчивому и спокойному. И вновь всё возвратилось к поиску. Впрочем, найти Фатуи было гораздо проще, чем спрятанную где-то в недрах земли темницу: первые до сих пор беспрепятственно разгуливали по Ли Юэ.       Отложив в сторону все инструменты, я с облегчением выбралась из сырости и темноты. Голос Паймон доносился откуда-то с улицы. Пройдя в комнату, я отыскала Глаз Бога, подаренный Венти. Тот тускло блеснул, пробудив в памяти жалкую фигурку в тусклом свете фонаря. Разрешив себе погрузиться в тягостные воспоминания на краткий миг, я отбросила их и прицепила его на пояс. Нежность и красота белых лепестков совсем не шли моему наряду, брезгливо прося снять Глаз и вернуть обратно в сумку.       — Да знаю, — буркнула я себе под нос. — Выхода нет.       Цветы ответили надменной тишиной.       Со стороны лестницы послышались торопливые шаги. Паймон распахнула дверь и замерла в проходе, напряжённо следя за мной.       — Решилась всё же, — довольно подытожила она. — Погоди, Паймон скажет Тевкру.       Тот без лишних слов согласился, засияв от счастья и бросившись одеваться. В груди кольнула жалость при виде его по-детски неуклюжих движений. Он не был виноват ни в том, кем был его брат, ни в том, кем предстояло стать мне, просто ребёнок, попавший в передрягу по собственной глупости. Кто-то более хитрый, нежели я, непременно воспользовался бы подвернувшейся удачей и выудил из снежского богача куда больше, чем жалкий мешочек моры. Или же вовсе не стал ввязываться, наблюдая со стороны, как механические конечности терзают хрупкое тельце. Жестокое зрелище, но мне нарекли куда более жестокую роль. Вот только стоила ли она того?       Воспоминания сегодняшнего сна спешно отбросили все сомнения, и я вышла, предупредив Бай Чжу, что отправляюсь по делам. Тот проводил вежливой улыбкой и долгим взглядом, от которого в голове зароились неприятные мысли. Как долго он ещё будет тихо подыгрывать мне? Наверняка ведь успел что-то заподозрить. Тогда чего выжидает? Просто использует, пока есть выгода, или уже успел задумать что-то? Ответа, конечно же, никто, кроме собственной паранойи, не дал, та же разразилась сотнями теорий от самых безобидных вроде «Он просто уважает личные границы» до «А что если он напрямую связан с Фатуи, и всё это — многоступенчатый план Тартальи?». И как бы логика и здравый смысл ни пытались насмехаться над последним, роящиеся тревоги в духе «А тогда что он делал в том ресторане? Наверняка ждал, чтобы сцапать тебя и пригласить к себе!» находили всё новые и новые доказательства.       Снег вяло захрустел под ногами. Он заметно размок, уже вот-вот готовый растечься тонкими ручейками по улицам, облюбовывая низины. Город не сказать, чтобы оживал, однако горожан заметно прибавилось. Те выползали из скорбной спячки, готовясь проститься с Архонтом.       «Любопытно, каким он был?» — заинтересовала случайная мысль. — «Судя по деньгам, хлещущим из каждой трещины, явно получше Венти».       Вновь прогнав образ последнего, я насильно направила мысленный поток на раздумья о том, кого ни разу не видела и никогда не увижу. Собственные проблемы волновали куда больше, чем смерть очередного Бога, к которым, стыдно признать, я уже успела пообвыкнуть. Вскоре совсем перестану обращать внимание на них или вовсе начну вытирать о них ноги, прямо как об…       Я сдержала уже нацелившуюся в самое сердце иглу. Не сейчас.       Вялые размышления, кому могла понадобиться столь внезапная и не менее трагичная смерть Архонта, привели в тупик. Фатуи явно были не причастны, если сам Тарталья в момент падения Рекса Ляписа был поблизости и казался не менее шокированным, чем я. Либо же всё настолько мастерски было спланировано, а Предвестник оказался невероятно талантливым актёром, что Снежной удалось оставить в дураках целый город. Нет, весь Тейват.       Звучало безумно, однако же иных предположений среди и без того скудного списка не нашлось, и я с большим удовольствием переключилась на подсчёты планирующихся заработков. Куда приятнее пересчитывать звонкие монеты, нежели хладные трупы.       Золотые грёзы бестактно прервал внезапный шум. Он обрастал всё новыми и новыми голосами с каждым шагом, когда впереди, наконец, показался его источник. Широкую улицу вниз по лестнице усыпали люди, окружившие группку Фатуи и стражников, — вот так забава! — что защищали тех. В переводе Паймон не было надобности — сжимающиеся кулаки одних горожан и тянущиеся к чему потяжелее руки других наглядно демонстрировали, как мало нужно, чтобы переполнить чью-то чашу терпения. Фатуи, выглядевшие напуганными муравьями, — протяни ладонь и сожми их между большим и указательным — жались друг к другу. Внутри забурлил смешанный котёл из чувств: злорадства и жалости. Последнюю навеивали маски некоторых, точь-в-точь те, что покоились под снегом мондштадтского кладбища.       Внезапный громовой голос мигом осадил негодующую толпу. Та расступилась, точно покорные волны перед камнем, и пропустила небольшую процессию. Взгляд Нин Гуан, шедшей впереди охраны метал молнии, и если те вдруг обрели бы силу, то улицу в ту же секунду покрыл бы ковёр из пепла и угольков. Каждый шаг главы Цисин отражался от стен, будто бы пространство вокруг неожиданно превратилось в громадный амфитеатр. Резкий разворот, и та встала перед безумствующими мгновение назад и начала говорить:       — Что вы себе позволяете? — перевела Паймон. — Как вы ведёте себя по отношению к гостям из другого региона? Цисин и я в том числе приложили громадные усилия для налаживания торговли между странами, дабы наш город процветал, а в итоге получаем вот такую благодарность! — Голос Нин Гуан облетел замершую, точно сотня статуй, толпу. На секунду я закрыла глаза, не веря, что эта пышущая холодной элегантностью дама способна на столь бурное проявление эмоций. Удивительнее выглядел бы только хмурый Кэйа, решивший поменяться ролями с братцем.       Наконец, кто-то выкрикнул: «Нам теперь кланяться этим выродкам и терпеть все их выходки? Не они ли причастны к гибели нашего дорогого Архонта?» и среди столпившихся пролетела волна согласных шепотков.       Толпа в одночасье могла обрасти злобой, достаточно слепой и яркой, чтобы осмелеть и броситься на Фатуи или Нин Гуан. Я сосредоточилась на главе Цисин в ожидании действий. Та заметно нервничала,хоть и старательно делала вид, будто держит ситуацию под контролем. Некоторое время крики то нарастали, сливаясь в один громкий протест, то утихали под заверениями, что Фатуи ни в чём не повинны, пока в воздух не взлетел камень. Тот плюхнулся в снег прямо перед начищенными сапогами Нин Гуан. Взгляд последней же растерянно буравил неожиданный «сюрприз». Весь образ влиятельной и богатой дамы, любящей контроль больше дорогих одежд, посыпался, совсем как хрустальный домик. Какая досада — всего один жалкий булыжник сумел проделать приличных размеров дыру в крепости Нин Гуан, которую та, несомненно, выстраивала долгие годы. Я с досадой наблюдала, как остальной народ, почуявший внезапную слабость, принялся хвататься за всё, до чего дотягивались руки. Мои надежды обрести защиту рухнули вместе с авторитетом застывшей в беспомощности главы Цисин. Ей самой была нужна защита от собственных же подданных.       Чей-то камень пролетел так близко от светлых прядей, что едва не сбил заколку на голове Нин Гуан. И та прогнала оцепенение, как прогнала бы назойливую муху. Одним едва заметным движением она выстроила вокруг себя полупрозрачную стену, об которую тут же застучал град ударов. Элегантная ножка поднялась в воздух, разметая полы длинного платья и снег, и ударила в землю. Здания затряслись, сбрасывая с крыш белоснежные комья на голову протестующим. Я вцепилась в каменные перила, попутно хватая опешивших детей и наблюдая, как лицо главы Цисин свирепеет с каждой минутой.       — ТИХО! — Её рёв пронёсся, казалось, по всему Ли Юэ, обратив его в молчание. Звуки разом пропали, остался лишь молотообразный стук сердца, разгоняющего кровь вперемешку с азартом по телу. — Рекс Ляпис мёртв, и виновники сей трагедии будут непременно наказаны! Но только тогда, когда их вина будет доказана не голословием, а делом! Все, кто может помочь в расследовании, пускай приходят в Нефритовый дворец, я лично проведу беседу с каждым. Мы, Цисин, призваны защищать вас и Ли Юэ, но не потерпим такого отношения и прямых угроз нашим союзникам! Все те бредни и слухи, коими полнятся улицы, пусты и беспочвенны. Займитесь лучше работой вместо того, чтобы трепать языком! В такой момент каждая пара рук на вес золота! Но вместо того, чтобы поддержать близких и родную землю, вы лишь раскачивайте её! НЕМЕДЛЕННО ПРИВЕДИТЕ СЕБЯ В НАДЛЕЖАЩИЙ ВИД И ВЕРНИТЕСЬ К СВОИМ ОБЯЗАННОСТЯМ!       Второй удар вновь всколыхнул горожан. Немногие устояли на ногах, но и упавшие тут же поднялись, в мгновение ока расчистив площадь. Безлюдье и тишина опустились на неё, будто бы произошедшего и не было. Я оцепенело замерла, в восхищении наблюдая, как глава Цисин спешно прячет и поправляет последствия излишней эмоциональности — выбившиеся пряди и оголившую острые плечи шубку. Собственные предубеждения насчёт неё, терзавшие минуту назад, теперь казались нелепицей. Та заслуживала должность куда больше, чем Венти звание Архонта. Бывшего, но всё же.       Оправившись, та ещё раз бегло оглядела площадь и, удовлетворённая результатом, развернулась к Фатуи. На сей раз Паймон едва ли могла помочь: на таком расстоянии разговор вполголоса не смог бы различить даже самый острый слух. Я напрягла глаза, пытаясь выцепить крупицы информации даже из жестов, но и те не дали ничего. Сдержанность Нин Гуан вновь вернулась к ней, Фатуи же боялись сделать даже малейшее движение и лишь изредка кивали. Впрочем, одно можно было понять: речь шла о Тарталье и ником ином.       — Чего мы ждём? — нетерпеливо спросила Паймон. — Надо узнать у неё, где тюрьма.       — Чтобы набиться в соседи к Тарталье? — саркастично усмехнулась я. — Нет, в этом вопросе она нам не помощник.       — Паймон не понимает. Почему всё у вас так сложно?       — Я и сама порой задаюсь этим вопросом, вот только ответ всегда выходит разным.       Беседа между Нин Гуан и Фатуи продлилась недолго, и первая в окружении охраны скрылась из виду. Последние же остались на месте, неуверенно топча снег. Шанс предоставился сам, и я, схватив детей в охапку, поспешила вниз. Громкий крик одного из Фатуи, по словам Паймон предостерегающий от приближения, заставил остановиться.       — Не переживайте, камней у нас нет! — Опустив Тевкра и Паймон на землю, я подняла руки, демонстрируя пустые ладони. — Мне нужно поговорить с вами.       Неожиданная просьба, как и моё знание снежского, на некоторое время вогнали Фатуи в ступор, пока один из них, самый высокий и плечистый, не шагнул ближе.       — Чего вам? — его голос — низкий и грубый — показался знакомым. Последующее же «Погоди-ка, это же ты» заставило мои губы растянуться в улыбке.       Какая удача, старые знакомые!       Мужчина потянулся к маске, снимая её и приоткрывая лицо со шрамом.       — Не думал, что вызову у тебя столько радости после нашей последней прогулки, — усмехнулся тот, затем перевел взгляд на Тевкра и уже было собрался что-то сказать, но отчего-то вдруг осёкся. — Полагаю, вы по делу?       — По важному, поэтому позвольте потрепать языками. Где ваш штаб? — спросила я, ощущая, как по телу разливается азарт. Наконец, хоть какой-то сдвиг с мёртвой точки.       Фатуи сперва не отвечал, сосредоточив на мне пристальный взгляд и явно прикидывая, стоит ли доверять какой-то оборванке, и затем коротко попросил следовать за ним. Несколько из его соратников по одному движению руки скрылись из виду, один оставшийся же присоединился к нам. Ни на поясе, ни на груди Глаз Порчи или Бога видно не было, и я осторожно сократила дистанцию. Разговор заводить никто не спешил, в воздухе застыло напряжение после случившегося, вот только церемониться и выжидать положенные минуты совсем не хотелось.       — Гляжу, дела у вас идут не очень, — постаравшись придать голосу непринуждённости, начала я.       — Не притворяйся, что не в курсе происходящего. — Фатуи раскусил меня в два счёта, даже не удостоив взглядом. — Не знаю уж, в каких отношениях ты с нашим командиром, но если тот оставил на тебя собственного брата, то явно доверяет.       Я едва сдержала сотни вариантов ироничных ответов.       — Предположим. Тогда могу ли я спросить о разговоре между вами и той женщиной? — нарочито незаинтересованным тоном протянула я. — Нин Гуан, кажется.       — С чего бы? Я-то тебе не доверяю.       «Справедливо» — досадливо подытожила мысль, никак новых вариантов не предложила и умчалась восвояси.       С таким ответом спорить было бесполезно. Ещё бесполезнее — попытаться вытрясти сведения силой. И вновь придётся играть по чужим правилам.       — Тевкр уже порядком устал в Ли Юэ, — решив приступить сразу к делу, начала я и, получив горячее согласие первого, продолжила: — мне бы хотелось поговорить с Тартальей, прежде чем самовольно посадить его брата на корабль и отправлять в довольно долгое путешествие. Да и вам наверняка необходимо получить распоряжения от него.       При упоминании прозвища Предвестника Фатуи скривился, словно я посмела назвать того юнцом, однако в слух высказал отнюдь не негодование:       — Понял. Посмотрю, что можно сделать.       Немногословность отчасти и радовала, а отчасти и утруждала: вытащить что-то из таких, как этот господин, кроме базовых «да», «нет», «не знаю» приравнивалось к невозможному; с другой же стороны с короткой односложностью куда проще — дела не простаивали из-за болтовни. Осторожного взгляда на хмурое лицо хватило, чтобы понять, что этот мужчина успел пройти через многое. По мимо неровного широкого шрама от уха до уха его покрывало ещё несколько — старых, давно успевших загрубеть. Несколько рубцов также выглядывали и из высокого воротника при каждом движении. Мысль, как выглядели остальные участки тела, бросила в дрожь. Впрочем, мне ли хвастать чистотой кожи?       — Я не представилась, — опомнившись, сказала я. — Кассия, а это моя сестра Паймон.       Последняя с неохотой выглянула из-за меня и тут же спряталась обратно, прижимаясь крепче.       — Странные у вас имена для снежских, — прозвучало в ответ, и спустя недолгую паузу последовало: — Михаил.       — Приятно познакомиться. — Моя протянутая на ходу ладонь так и осталась висеть в воздухе. Короткого взгляда чёрных, как смоль, глаз хватило, чтобы понять, что на дружелюбие расчитывать не придётся. — Если вы не против, мы могли бы обговорить дальнейший план действия.       — Не с тобой, — грубо оборвал тот меня. — Твоё дело — пройти внутрь без последствий, остальное — наше.       «Неужели так сложно ответить нормально?» — раздражённо подумалось мне. И плевать, что рядом шли убийцы, готовые в любую секунду выпотрошить хоть меня, хоть Паймон. Грубость уже успела растревожить пламя.       Весь последующий путь прошёл в тишине и боязливых взглядах горожан. Им хватило лишь посмотреть на суровое лицо Михаила и его форму, чтобы поскорее расчистить путь, а то и всю улицу. Фатуи ненавидели, их презирали, а недавнее столкновение на площади показало, что даже им подобных можно запугать. И всё же их продолжали бояться. Запала толпы хватило лишь на камни и пустые угрозы, на деле же даже те двое, что шагали сбоку, с лёгкостью бы раскидали и сотню. И я вдруг с досадой поняла, что самих Фатуи беспокоили не люди, а то, что первые могли с ними сделать. Справились бы в таком случае миллелиты? Успела бы Нин Гуан до того, как несколько десятков горожан простились бы с жизнью? И предприняла ли хоть что-то в таком случае?       «Максимум — решётка», — лениво отозвался внутренний голос. — «Сама знаешь, им здесь даже банки подчиняются».       Горькая правда, с которой приходилось мириться. Но так ли важно всё это, если спустя время вокруг останутся одни лишь угли? Воспоминания о сне и уготовленном будущем пугали и обнадёживали в одно и то же время. Мир и покой, следовавший за долгим криком сотен и сотен тысяч. Оно ведь стоило того, верно?       Паймон брела рядом, крепко держа за руку. Её тёмные глаза хмуро буравили талый снег под ногами. Тевкр же напротив повеселел и постоянно норовил ускорить шаг. Зависть к его невинности и неведению обдала кипятком. Мне бы хоть каплю его, хоть толику того сладкого детского мира.       «Выход лишь один», — гипнотизирующе проворковал голос. — «И ты прекрасно знаешь какой».       Знала. Но ни грёзы о безоблачном будущем, ни убеждения в правильности выбранного пути не облегчали груз на сердце.       Вскоре Михаил и второй Фатуи, решивший остаться в маске и промолчавший всю дорогу, свернули куда-то направо, и перед нами предстал небольшой дом. Ничем не отличавшийся, он сливался с общей массой прочих. Простоватый штаб для столь мощной организации. Горожан здесь не было, а если кто-то и появлялся, то спешил поскорее убраться восвояси. В глаза бросилась фигура в виде ромба и кружков вокруг него, вырезанная прямо на входной двери.       — Ждите здесь. — С этими словами Михаил скрылся внутри, оставив меня, Паймон, Тевкра и второго Фатуи в неловком молчании. Изредка его нарушали чьи-то далёкие шаги, или гортанное карканье воронья. Я сосредоточилась на фигуре. В кружках виднелись различные изображения: маска, ладонь, гвозди, марионетка. Всего одиннадцать. Как и предвестников. Отыскать, какое принадлежит Тарталье или Синьоре, оказалось невозможным — каждое имело свой скрытый смысл.       — Здравствуйте. Проходите. — Дверь неожиданно распахнулась, и в проёме появилась миловидная девушка. Её светло-пепельные пряди были уложены в аккуратную прическу чуть ниже плеч. Медовые глаза смотрели с непривычной добротой, отчего сперва показалось, что та не принадлежит к Фатуи, однако все сомнения развеяла крепившаяся к поясу маска.       Внутри царил холод, от которого не спасли ни куртка, ни камин у дальней стены. Дом не блистал роскошью — простотой и минимальным набором мебели: деревянные стулья, собравшиеся в хаотичном порядке вокруг стола, диван и несколько шкафов, до верху заставленных книгами. Я поспешила к камину, ощутив, как кончики пальцев, щеки и нос вдруг начали неметь так стремительно, будто сама Снежная Королева вдруг решила «одарить» меня своими объятиями.       — Погода, вроде, отличная, — с некоторым удивлением протянула девушка. — Может, вы проголодались?       Я отрицательно покачала головой и взглянула на Паймон. Та от еды предпочитала не отказываться и вскоре на пару с Тевкром уже начала звенеть ложкой. Холод постепенно отпускал, лишь изредка напоминая о себе морозным дуновением. Накатившая слабость вынудила упереться спиной в диван и вытянуть ноги. Неприятное предчувствие стремительно расползалось по телу. Раньше такое было лишь после использования магии, в чём же причина на сей раз? Взгляд пробежался по Глазу Венти. Тот, как и прежде, был затянут мутной тёмной пеленой. Пальцы осторожно коснулись листьев и лепестков, остовавшихся всё такими же свежими, будто сорванными совсем недавно.       — И что о нём известно? — послышался знакомый вкрадчивый голос.       — О ней, — вторил тому голос Михаила. — Поговаривают, будто то женщина. И весьма юная.       Я обернулась. На лестнице, прятавшейся в тёмном коридоре, показались две фигуры: Михаила и второго мужчины. В светлых волосах последнего уже появились первые седые локоны, придававшие тому некое аристократическое благородство, что лишь подчёркивали сдержанность в движениях и спокойное выражение лица. В уголках рта залегли морщины, ещё пока тонкие и едва заметные. Они же виднелись и на высоком лбу. Наши взгляды встретились, и я застыла, не в сила отвернуться от серых, почти что бесцветных глаз. Те сверкали внимательной ясностью в тусклых отблесках камина.       — Доброго дня. Мы уже имели честь встретиться с вами лично, однако не успели представиться друг другу. — Его бархатный вкрадчивый голос на мгновение погрузил в воспоминания о той ночи. Протянутая рука мягко обхватила мою и помогла подняться. — Шестаков Антон Сергеевич. — Он замер в ожидании, я же тихо сказала своё имя, полувыдуманное-полунастоящее. — Редкое у вас имя, не часто встретишь среди заснеженных просторов нашей родины.       Я неловко улыбнулась, отложив весьма справедливое замечание о Тевкре и Аяксе.       — Ах, и Тевкр здесь. — Антон сел за стол, вежливым жестом пригласив и меня. Перед ним тут же опустилась тарелка супа, от которой вздымался пар. — Наденька, будь добра, хлебу. И не пора ли тебе на рынок?       — Ах, и правда! Мне же вечером на смену в банк. — Девушка всплеснула руками и поспешила выполнить просьбу.       Когда дверь за ней закрылась, в меня впились два пристальных взгляда. Внимательный Антона и сверкавший откровенным недоверием Михаила.       — Откуда вы прибыли? — Голос Антона прозвучал обманчиво буднично, но нижняя челюсть, прекратившая жевать, выдала его напряжение.       — Оттуда же, откуда и вы, — неохотно отозвалась я, прекрасно понимая, что на сей раз никакие выдумки не помогут, как с Чжун Ли или Тевкром.       — А поподробнее, пожалуйста? — Он замолчал в ожидании ответа, но не получив его, вскоре продолжил: — не поймите меня неправильно, это не допрос. Нас не интересуют детали, только картина в общих чертах. К тому же очень любопытно узнать, как вы познакомились с нашим командиром.       — Дружили в детстве, — выпалила я и тут же покосилась на Тевкра. Тот обернулся ко мне в недоумении, уже готовый разрушить и без того хлипкую ложь, но вдруг осёкся и покраснел. Рядом показалось мрачное личико Паймон. Она быстро протараторила что-то про игру, и, бесцеремонно схватив мальчишку, поволокла его прочь из дома.       — Что ж, тогда это объясняет почему он доверил вам брата. Позвольте спросить ещё кое-что. — Челюсть Антона вновь пришла в движении, давая моим нервам передышку. — Ваши родители как-то связаны с Фатуи?       — Нет. — На сей раз ответ оказался самым что ни на есть правдивым. Пожалуй, самым правдивым из всего, что мне вообще довелось говорить. — Они были простыми людьми.       — Были? — В диалог вступил Михаил. Его чёрные глаза не отрывались от меня ни на секунду.       — Да, несчастный случай, — состроив печальное выражение, кивнула я. — Мне бы не хотелось говорить об этом.       — И что вынудило вас пуститься в странствие? Насколько я понимаю, в Ли Юэ вы прибыли недавно. — Ложка звякнула о тарелку. В жилистых руках Антона забелел платок, убравший с уголков губ остатки обеда.       — Захотелось отвлечься. В Снежной многое напоминало о родителях.       — Что ж, понимаю. Какие страны вы успели посетить?       — Пока что только Ли Юэ.       — Значит, трагедия произошла не так давно? — Антон подался вперёд, сцепив пальцы в замок. — Быть может, были виновные? Знаете, у нашей организации достаточно длинные руки, чтобы отыскать преступников. Вам лишь нужно рассказать чуть подробнее.       — Спасибо, не стоит. — Тревога вновь вспыхнула и внутри подступила к самому горлу, мешая сглотнуть. — Лучше скажите, могу ли я встретиться с вашим командиром? Тевкр частенько вспоминает о доме.       — Думаю, это вполне можно устроить.       — Как скоро?       — Попридержи коней, — глухо прорычал Михаил. Короткий жест Антона, впрочем, быстро осадил его. — Можно и сегодня, — добавил он и отвернулся, что-то недовольно буркнув себе под нос.       — Как заметил мой товарищ, мы можем организовать встречу и сегодня. Но нам бы хотелось убедиться, что никаких неожиданных проблем не возникнет. Как с нашей, так и с вашей стороны.       — Это же тюрьма, вряд ли я смогу что-то вытворить, даже если очень сильно постараюсь. — Для пущей убедительности я улыбнулась и раскинула руки, демонстрируя пустые ладони.       — Не в этом дело. Так как в тюрьму Ли Юэ пускают лишь родственников, то путь всем прочим закрыт. Даже нам, верным подданным Снежной. Поэтому мне бы хотелось предложить вам услугу за услугу. Мы организовываем встречу, вы же поможете доставить кое-что нашему командиру.       На сей раз с ответом я не торопилась. Отличный шанс узнать, что замышляют Фатуи, если в передачке будут лежать подробные планы на их ближайшее будущее. С другой стороны — верный путь навлечь на себя злость Цисин во главе с Нин Гуан, узнай та обо всём.       Но первое всё же перевесило заманчивой надеждой найти хоть какие-то упоминания Синьоры, и я согласно кивнула, скрепив очередную клятву рукопожатием.       — Мы вскоре сообщим вам обо всех подробностях.       Ладонь Антона оказалась холодной, почти как снег. На тонких губах заиграла лёгкая улыбка; внимательный взгляд блеснул в свете костра.

***

      Обратная дорога протекала в прострации раздумий. Едва ли умножившиеся на улицах горожане, изредка сталкивавшиеся со мной и выражавшие по этому поводу кто бурное недовольство, кто сожаление, смогли вывести из него. Тевкр не умолкал ни на секунду, достав даже Паймон, и та в своей манере посоветовала тому либо замолчать, либо получить точнёхонько в лоб. Последнее пришлось Тевкру не по вкусу, и между нами воцарилось молчание. Лавируя между людьми или врезаясь в них, я вдруг ощутила внезапное желание схватить кого-то, объясниться и попросить совета. Неважно, буду ли я раскрыта. Сомнения переполняли меня, грозясь вот-вот разорвать изнутри. Сдаться и побежать к Нин Гуан с повинной? Будто та поймёт, войдёт в положение. Глупо и надеяться.       Незаметно мы добрались дома Бай Чжу. Я вдруг замерла на пороге, наблюдая, как Тевкр уносится наверх, а Паймон останавливается, глядя на меня с тревогой.       — Мне нужно пройтись, — пробормотала я, отрешённо кивая на мольбы не задерживаться и вернуться поскорее.       Маленькую фигурку скрыли широкие ступени, оставив в груди гадкий осадок. Голова не работала ни на улице, ни в доме, однако свежий воздух чуть бодрил. Ноги сами вели по пути, известному им одним, пока впереди не раскинулась широкая площадь. Яркие палатки и деревянные лавки ломились от ювелирных украшений, разных деликатесов, одежды и игрушек. Взгляд растерянно блуждал по ним, изредка цепляясь за мягких зайцев, печенье или милые платьица. Пока не остановился на игрушке, точь-в-точь той, что когда-то послужила подарком для Уила. Енот, или как принято называть их в Тейвате, тануки, уставился на меня полусонными глазками, держа на плече палку с мешочком. Я молча ткнула на него, кое-как договорившись на пальцах о цене в три моры. К покупкам прибавились сладости и пара бантиков. Торговцы встречали неприкрытым презрением, провожали же искренним удивлением, отчего в мыслях зароились мысли прикупить, наконец, приличной одежды. В конце концов даже статус Призванной не даёт карт-бланш на щеголяние в лохмотьях.       Свободная скамейка нашлась неподалёку. Искрящиеся разноцветные фонари и шум толпы убаюкивал, ненадолго притупив беспокойство. Голова протестовала и демонстративно пустела при всяких попытках приступить к очередному многоступенчатому анализу. На сей раз, впрочем, и он бы оказался бесполезен: всё зависело отнюдь не от меня.       С черноты неба, кружась, опускались мелкие снежинки, встречая быстрый, но красивый конец на моих ботинках и куртке. Такой погоде не хватало тягучего пения скрипок и бокала вина. Последнее заставило вздрогнуть. Я невесело усмехнулась, раздумывая, как быстро пойду по стопам Венти.       — Добрый вечер.       Я удивлённо подняла голову и наткнулась на янтарные глаза. Те выглядели особенно живыми и яркими при вечернем свете. Чжун Ли, как и прежде, выглядел невозмутимым, возвышаясь надо мной, будто громадная статуя. Не пугающая, скорее, просто доставляющая лёгкий дискомфорт своими размерами.       — Добрый, — ответила я, лишь слегка удивившись очередной «случайной» встрече. Отчего-то все они казались будто бы даже запланированными. Не мной, конечно же, но не без моего согласия. — Хотите присесть?       — Благодарю. — Тот опустился рядом, молчаливо следя за горожанами у прилавков. — Как вы считаете, — неторопливо начал он, — разумно ли уподобляться веселью в дни траура?       — Мы, кажется, уже обсуждали это, — раздражённо отмахнулась я, но, увидев терпеливое ожидание во взгляде Чжун Ли, продолжила, — не знаю, я не скорблю и других за это не осуждаю.       — Вас я понимаю, а вот жителей Ли Юэ, признаться, лишь отчасти.       — Все мы люди, век наш недолог, счастья в нём и того крупицы. Должна ли чужая смерть обрастать такими масштабами, чтобы вогнать в уныние целый город, даже если умерший — сам Бог?       Чжун Ли перевёл на меня полный удивления взгляда.       — Должен заметить, сказано красиво и весьма справедливо. Время не стоит на месте. — Он затих ненадолго, чтобы вновь продолжить беседу, — возможно, вопрос прозвучит несколько бестактно, но как вы относитесь к Богам и их промыслу?       — Книжки, надеюсь, никакие предлагать не собираетесь? — Я оглядела собеседника пристальным взглядом, стараясь отыскать край цветной брошюрки или прочей сектантской атрибутики.       — Имеете в виду литературные советы? Могу, конечно, вот только большая часть книг находится у меня дома, к тому же написаны они на местном языке. Но могу подобрать что-нибудь и для вас. Моя библиотека весьма обширна.       — Нет, спасибо, хотя взглянула бы с удовольствием, — ответила я и усмехнулась себе под нос при мысли, как Чжун Ли обращает сектантов в свою веру за пару минут, даже не догадавшись, зачем те пришли к нему. — Вас интересует какой-то конкретный Бог или их божественная совокупность?       — А кого вы знаете?       — Семь Архонтов и ещё парочку тех, что парят на небе.       — Уточню: знаете ли вы кого-то из них лично?       — Нет, — неохотно солгала я. По странным, непонятным даже мне причинам, лгать Чжун Ли отчего-то было тяжело и даже неприятно. Он, точно наивный ребёнок, впитывал каждое слово, тщательно обрабатывал его и выдавал ответ. Хоть в его случае, скорее, глубокий старец, что уже давно растерял трезвость ума. Что, впрочем, отнюдь не мешало тому изредка выдавать пугающие остротой умозаключения.       — Тогда как вы относитесь к ним? Считаете ли их деяния правильными или же придерживаетесь мнения, что их правлению давно пора подвести итог?       — Не знаю. Там, где я была, люди привыкли надеяться только на себя. И замечу, это им вполне удаётся.       — А что насчёт Ли Юэ? — Взгляд янтарных глаз сосредоточился на мне особо внимательно.       — Сложно сказать. Если всё, что делал здешний Архонт, заключалось в спуске вниз один раз в году и даче указаний, то его участие в заботах людей также сомнительно.       — Не могли бы вы уточнить?       — Он вполне мог давать ценные советы, но их воплощение так или иначе оставалось за людьми.       — Верное замечание. В таком случае ваш вердикт: Боги утратили надобность?       — В Мондштадте да. В Ли Юэ — покажет время, — пожала плечами я. — Люди и сами могут управляться друг с другом и собственными делами. Хотя порой хотелось бы, чтобы кто-нибудь большой и сильный решил за тебя все проблемы.       — У вас тяжёлые времена? — спросил Чжун Ли и тут же поспешил добавить: — прошу прощения, если веду себя бестактно, задавая подобные вопросы.       — Они у меня постоянно. То обостряются, то немного утихают. Как затяжная болезнь, конец которой не предскажет ни один врач.       — Могу лишь посочувствовать вам и робко предположить, что сейчас как раз обострение, верно?       — Оно самое.       Я устало потянулась. Край распахнутой куртки соскользнул на лавку, обнажая Глаз Венти. Моя рука спешно потянулась прикрыть его, когда крепкая ладонь остановила. Глаза Чжун Ли, прежде спокойные и не показывающие бурных эмоций, распахнулись, не отрываясь от амулета. Некоторое время прошло в тишине, нарушаемой лишь шумом с торговой площади, пока тот вдруг не очнулся.       — Я прошу прощения за грубость, — поспешил тот оправдаться. Широкая ладонь отпустила мою и нервно огладила полы шубы. — Не знаю, что нашло на меня, но мне искренне жаль.       — Ничего, — пробормотала я и запахнула куртку.       Чжун Ли вновь затих. Янтарные глаза подёрнулись дымкой, я же не решилась нарушать вновь опустившуюся меж нами тишину, не зная, какое подобрать объяснение столь странному происшествию. Конечно, погасший Глаз Бога мог заинтересовать любого, даже такого всеведущего человека, как Чжун Ли, однако другая догадка подходила куда больше. И от неё по коже пробежали мурашки, а тело сковал страх. Он узнал его. Узнал Глаз Венти.       — Думаю, мне пора, — неестественно ровным и механическим голосом произнёс вдруг Чжун Ли, резко поднялся и быстро поклонился, коротко пожелав доброй ночи. Я же осталась сидеть, провожая его лавирующую между горожанами высокую фигуру, пока ту окончательно не поглотила толпа.       Венти подсунул мне бомбу замедленного действия, а не прощальный подарок.