В день, когда сошлись звёзды

      — Так это и есть тот самый камень Архонта?       — Статуя, — поправила меня Паймон, парившая сбоку. — Да, она самая.       Я только пожала плечами, мол, какая разница, а затем сощурилась и прикрыла лицо от яркого солнца в попытке разглядеть архитектурное творение впереди. Вроде, ничего примечательного: каменное основание, возвышающееся на небольшом пригорке с фигуркой в плаще. Та что-то держала в руках, но как бы я ни старалась, рассмотреть предмет так и не удалось. Мой взгляд скользнул ниже, и сердце в груди подпрыгнуло и забилось, разгоняя по жилам кровь с новой силой. Я чуть не запищала от радости и восторга при виде полоски воды, окружавшей крохотный островок. Губы расплылись в широкой улыбке, а ноги сами понеслись вперёд. Сзади раздался встревоженный голос Паймон. Кажется, та просила подождать или поднажать. Логика согласилась с первым вариантом, я же просто отмахнулась и прибавила ходу. В отличие от некоторых мы, простые смертные, полётами себя охлаждать не можем, так что имею полное право немного искупаться!       Вода оказалась такой освежающе-приятной, что я и сама не заметила, как очутилась в ней по пояс, не раздеваясь, а затем и вовсе ушла с головой, наслаждаясь каждым мгновением. Блаженство прохлады и закрывающая от солнечных лучей водная толща вытеснили все мысли, оставив голову совершенно пустой. Как же приятно порой просто не думать. Жаль, что у людей нет кнопки отключения питания. Скольких бы проблем удалось избежать. Одежда тянула вниз, но даже такая мелочь не могла испортить мой маленький заплыв. Я приоткрыла глаза, разглядывая песчаное дно, по которому туда-сюда сновали маленькие рыбки ярко-золотой окраски с белыми плавниками. Кое-где виднелись ракушки, давно оставленные своими хозяевами. Поддавшись внезапному порыву, я нырнула глубже и потянулась к одной из них — самой большой, напоминающей веер.       Громкий крик добрался до моих ушей даже на дне. Я развернулась, наблюдая, как наверху светлым пятном расплывается очертания Паймон, а затем заработала ногами, выталкивая тело на поверхность.       — Ты с ума сошла? А если с тобой что-то случится? Кто бы спас? Паймон же не умеет плавать!       Она сходу накинулась на меня, не давая даже слова вставить, а я только широко улыбнулась, чувствуя себя по-детски счастливой. Со стороны мы определённо были похожи на мать с непутёвым ребёнком-сорванцем, ни в какую не желающим вылезать из воды. Правда, роль первой по всем законам жанра должна была достаться мне, а то дитятко под метр семьдесят с мамашей, едва достающей своему чаду до пояса, зрелище весьма и весьма странное.       — Глупая ты! — бросила мне Паймон прежде, чем показать язык и унестись по направлению к статуе.       «Похоже, аргументы против водных процедур кончились», — усмехнувшись, подумала я и с неохотой погребла к берегу.       Толстовка и штаны потяжелели раза в три, но зато в ближайшее время духота и зной точно опустятся с первого места на двадцатое в списке самых раздражающих вещей за сегодня. Настроение приподнялось ещё выше, когда в ладонь упёрлось что-то твёрдое и острое. Ракушка.       «Что ж, надеюсь, она не воспримет это за оскорбление», — мелькнуло в голове.       А ведь действительно: решить, что таким образом я посмеялась над её неумением плавать — вполне в духе Паймон. Пускай даже мы и знакомы каких-то пару часов, но свою обидчивость и вздорный характер девчушка успела продемонстрировать не один раз.       — Эй, Паймон! — спрятав находку за спину, я направилась к ней. Едва заслышав мой голос, та мгновенно переменилась: вздёрнула носик и принялась с самым серьёзным выражением, на какое только вообще способно детское личико, осматривать что-то внизу статуи.       Кое-как сдерживая улыбку, я подошла к ней и присоединилась к созерцанию, всем своим видом изображая активную мозговую деятельность.       — М-да, а у архитектора явно комплексы, — протянула я, прохаживаясь глазами от самой верхушки до низа этой громадины. Поймав озадаченный взгляд девчушки, я спросила, — у вас здесь водятся гномы или другой маленький народец? — та отрицательно качнула головой. — Ну тогда тот, кто строил, ростом метр с кепкой. В прыжке.       Уголки губ Паймон чуть дёрнулись, а я, довольная реакцией, продолжила.       — Кстати, смотри, что нашла.       При виде ракушки сине-фиолетовые глаза блеснули огоньком любопытства, ручки потянулись вперёд, но, опомнившись, так и замерли. На детском личике проскользнуло сомнение, и я покрутила ракушкой, нарочито внимательно оглядывая её со всех сторон. Сбоку послышалось нетерпеливое сопение — сигнал готовности к сотрудничеству.       — Держи, дарю, — я протянула подарок, который тут же оказался в маленьких ладошках. Судя по восторженном возгласам, спугнувшим пару птиц с веток, топор войны между нами был с успехом зарыт.       «Короткая получилась битва, но определённо с хорошим финалом», — мысленно усмехнулась я и повернулась, наконец, к статуе, прикрывая лицо от палящих лучей. Плащ покрывал всё её тело, за исключением ладоней, державших какой-то шар — простой без резьбы и прочих излишеств. За спиной обнаружились два крыла с аккуратно вырезанными перьями. Каменное лицо, видневшееся из-под накинутого капюшона, обрамляли две тонкие косички. Глаза, по всей видимости, были закрыты, так как рельефа зрачков я так и не разглядела, как бы ни щурилась. Размер фигуры, а так же пухлые щёчки наталкивали на мысль, что Повелитель воздушных масс либо ещё ребёнком взошёл на трон, либо же население этого мира составляли исключительно дети. И если хотя бы треть из них имеет такой же вздорный характер, как у недавно спасённой «летающей тарелки», то мой рассудок рисковал отправиться ко всем чертям уже в ближайшие пару дней.       — Почему Архонты, раз они принадлежат к касте Богов, живут среди людей? — задумчиво протянула я, оглядывая основание. В него будто был вдавлен то ли щит, то ли пластина, чем-то напоминавшая щит, от которого щупальцами расходились толстые трещины, покрывшееся от времени мхом. Неожиданно взгляд наткнулся на тускло поблёскивавший камень. Из-за блёклого бледно-голубого цвета и разросшейся растительности я сперва решила, что это просто отверстие в пластине, предназначенное для чего-то. Ну как в типичных представителях жанра «квест»: найди самоцвет и вставь его в дырку, чтобы активировать статую/обелиск/камень. Нужное подчеркнуть.       — Откуда Паймон знать, — неопределённо дёрнула плечами та, играясь с подарком. — Наверное, потому, что должны следить за порядком.       — Так сверху куда проще, как по мне. Живёшь себе, посматриваешь, как там народ, спускаешься иногда к нему поболтать, побродить по травке, воздухом подышать в конце концов. Красота.       — Вот сама стань тогда Архонтом и узнаешь, каково это, — пробормотала она.       — Нет уж, увольте. Такая ответственность не для меня. Да и кто в здравом уме назначит какую-то оборванку Богом? К тому же ещё и с другой вселенной, — хохотнула я, представляя, как щеголяю в своих шароварах с оттянутыми коленями под восхищённые возгласы толпы, встречающей нового небесного правителя в моём лице. — Так что это? Таможенный пункт или точка силы для избранных? — поинтересовалась я.       — Чего? — Паймон оторвалась от ракушки и растерянно посмотрела на меня. Моя шутка не была оценена по достоинству, из-за чего пришлось переформулировать вопрос. — Паймон не знает. Наверное, для красоты поставили. Попробуй потрогать. Вдруг она активируется.       — Ага, конечно, чтоб меня упекли в кутузку за порчу местных памятников культуры, — фыркнула я, кидая многозначительный взгляд на исчерченное трещинами основание. Любопытство — порок опасный, с какой стороны ни посмотри, а перспектива впасть в немилость власти едва знакомого мира в первый же день не вызывала восторга. И пускай даже народ здесь окажется весьма миролюбивым и гостеприимным, прослыть вандалом по собственной глупости не хотелось от слова «совсем».       — Да ладно, не упадёт же она так сразу? Да и кто узнает, что это мы сломали?— Паймон, совсем не разделявшая моих сомнений и опасений, только закатила глаза.       — Может, это вообще охранная башня? — не сдавалась я. — Эдакий манок для дурачков. Дотронешься, — пуф! — а от тебя только горстка пепла и осталась.       — Ну вот сейчас и узнаем. Пошли!       С этими словами она, совершенно не обращая внимания на мои отчаянные уговоры одуматься, подлетела ближе и принялась кружить вокруг статуи. Маленькие ручонки потянулись к голубому самоцвету, и я, чувствуя, как внутри всё обрывается, ринулась вперёд.       И успела буквально за секунду.       Оттолкнув Паймон, я и не заметила, как ладонь накрыла камень и надавила на него. Тот вдруг загудел и начал нагреваться. Отпрянув, будто от огня, я замерла, затаив дыхание и наблюдая, как вверх устремляется голубая энергия, заполняя собой руны, до этого скрывавшиеся под слоем мха. Гул всё усиливался, пока из макушки фигуры в капюшоне не появился яркий столб, устремляясь в небо и разгоняя облака. В следующую секунду из самоцвета, засиявшего так ослепительно, что пришлось закрыться руками, вылетели пять ярких шарообразных сгустков и полетели в мою сторону. Я застыла, как вкопанная, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Паймон что-то кричала, но я не слышала, наблюдая, как приближаются шары, и мысленно приготовившись встретиться с дедом, почившем в мир иной почти два года назад. Похоже, моё приключение в этом чудаковатым мире-сне оказалось даже короче, чем на родной планете. Досадно, однако.       Сгустки ударили прямо в грудь; по телу прошлась волна энергии. Да такой мощной, что подкосились ноги, и я рухнула вниз. Дышать вдруг стало ужасно тяжело, словно чья-то крепкая рука сдавила горло. Рот широко раскрылся, пытаясь захватить побольше воздуха. Картина перед глазам расплывалась всё больше и больше, мешая небо с землёй, пока не превратилась в какофонию разноцветных вспышек и искр. В ушах стоял такой звон, что сперва я даже решила, будто оглохла. Пока не различила слабый голосок, отчаянно зовущий меня.       — Очнись! Пожалуйста, очнись!       Крики Паймон привели в чувство, и я сделала судорожный вдох, тут же зайдясь в истошном кашле. Лёгкие отозвались тупой ноющей болью, а сердце забилось так, будто вот-вот было готово выскочить из груди. Мало-помалу в голове всё же начало проясняться, паника и острый страх отступали, как и невидимые пальцы, обхватившие шею. Тело слушалось плохо, отчего первые попытки подняться с треском провалились. Спустя несколько неудачных и весьма болезненных поцелуев с землёй мне всё-таки удалось кое-как сесть. И только тут я поняла, что кто-то тянет меня. Паймон, пронзительно рыдавшая, вцепилась в толстовку мёртвой хваткой, стараясь помочь мне подняться. Сердце сжалось и заныло при виде её застывшего от ужаса и боли лица. Никогда не думала, что смогу так быстро привязаться к кому-то. А тем более к ребёнку. Пускай взбалмошному, чересчур прямолинейному и нетерпеливому, но всё же…       — Эй, ну ты чего? — неуверенно пробормотала я. Пальцы, всё ещё чуть дрожавшие, потянулись к светлой макушке, осторожно проглаживая непослушные локоны. Девчушка, прижавшаяся ещё крепче, что-то пыталась сказать сквозь слёзы, но слова разобрать так и не удалось.       — Всё хорошо, видишь? Жива-здорова, — я постаралась придать своему голосу как можно больше бодрости и непринуждённости, однако рыдания и не думали прекращаться, и мне в который раз пришлось смириться с навязанной мне то ли судьбой, то ли Белой Дамой ролью няньки.

***

      Кроны деревьев укрывали от зноя, начавшего помаленьку сходить на нет. Похоже, мои мольбы были услышаны — солнце в кои-то веке решило сдвинуться с мёртвой точки и медленно, но верно поползти по небосводу в сторону запада. До заката, правда, было ещё, как до Китая, однако это не помешало моему настроению чуть приподняться. Я неторопливо брела по траве, изредка выхватывая взглядом мелькавшее впереди бело-синее пятнышко, сновавшее туда-сюда.       Статуя Архонта осталась далеко позади, а воспоминания о произошедшем, похоже, будут преследовать меня в кошмарах ближайшую неделю. Да, всего лишь неделю, а может, и того меньше, потому что стойкое ощущение не самого лучезарного будущего не только не желало покидать, а наоборот усиливалось с каждым часом. Теперь в голове, несмотря на усталость и потрясение, мелькали мысли посерьёзнее, чем банальные мечты о еде и отдыхе, заставляя всё чаще и чаще уходить в себя.       «Инцидент со статуей», как я мысленно обозначила случившееся, занимал все мысли, заставляя прокручивать себя снова и снова. Паймон, не оставляющая меня ни на минуту, пару раз пыталась завести разговор, но мои уклончивые ответы и заметно помрачневший вид сказали куда больше слов. Она была ребёнком, пускай и смекалистым не по годам, но всё же ребёнком, который к тому же и сам весьма поверхностно разбирался в здешнем мироустройстве.       Найти какие-либо изменения в себе мне также не удалось. По крайней мере снаружи. Разве что идти стало чуточку труднее, но даже это можно было списать на обычную усталость. И на этом всё. Никаких тебе вылетающих воздушных вихрей из рук, внезапно обнаруженной способности летать и прочих магических «побочек».       «Значит, это всё-таки была охранная башня», — промелькнуло в голове.       Но тогда почему я выжила? Нелогично и совсем не сходится с моими представлениями об охране территории от чужаков в мире, где есть магия. Если уж эта штука была поставлена туда именно с такой целью, то как-то уж слишком мало в ней мощности, раз не смогла прикончить обычного человека.       «А если у меня иммунитет? Или что-то вроде щита от магии?» — возникла новая идея, вызвавшая ещё больше вопросов.       В таком случае насколько силён этот щит и как понять, активирован он или нет, например, прямо сейчас? Я вытянула руку вперёд, стараясь нащупать невидимую стену или что-нибудь наподобие, но пальцы ухватили лишь воздух. И снова ничего. Единственным способом проверить эту теорию было вернуться обратно и проделать манипуляцию с камнем снова, что я тут же отмела. Чистое самоубийство, да и проку-то? Даже если всё повториться, то каков шанс остаться в живых?       «Может, это такая реакция на магию?» — неуверенно протянул голосок в голове, отчего я даже остановилась, поражённая такой мыслью.       Вот это звучит уже куда разумнее и… правильнее. Кто сказал, что оказавшись в другом мире, я не столкнусь с «акклиматизацией». И речь далеко не про смену часовых поясов или погоды. Раз здесь есть волшебство и прочие фокусы, значит, существует и некий источник всего этого, верно? Паймон говорила, что стихиями владеют только избранные. Архонт дарует этому самому избранному Глаз Бога, который каким-то образом влияет на метаболизм или что-то ещё, пробуждая в нём силы. Значит, они были изначально? Или это влияние артефакта?       — Смотри, что нашла Паймон! — Радостный крик отвлёк меня, возвращая обратно в реальность. Паймон неслась в мою сторону с такой скоростью, что я едва успела отскочить прежде, чем та бы врезалась в меня.       — Держи! — Будто не замечая моего ошалелого вида, она протянула ладошки, в которых лежало что-то маленькое и жёлтое.       — Это что? Ягода? — я с интересом наклонилась, разглядывая плоды, по форме выглядевшие в точности, как малина. Разве что цвет был совсем другой.       — Да-да, бери! Они такие сладкие! — Детское личико буквально светилось от счастья, и мне пришлось взять одну штуку, дабы не огорчить её.       Даже вкус оказался в точности, как у малины, на долю секунды вернув в детство. Я прикрыла глаза от наслаждения, чувствуя, как хрустят на зубах косточки.       — Ну как? — Фиолетовые глазёнки в ожидании уставились на меня.       — Божественно, — только и смогла выдавить я, прежде чем накинуться на оставшиеся ягоды. Голод давал о себе знать, грызя и терзая желудок. Малиной — или как здесь называют её местный аналог? — сыт не будешь, но выбирать особо не приходится.       Внезапно я замерла от прострелившей голову мысли, так и не успев отправить в рот очередную порцию жёлтой сладости. Мой взгляд вернулся к Паймон, наблюдавшей за моей совершенно лишённой всякой культурности трапезой. Я ведь даже не подумала поделиться, просто заграбастала всё себе любимой.       — Ты тоже поешь, — пробормотала я, чувствуя, как щёки начинают полыхать. Взрослая лошадь, а отнимаю еду у детей, пусть даже те и не против.       — Нет! Это всё тебе! — запротестовала та, хватая меня за руку и чуть ли не насильно запихивая ягоды в мой рот.       — Не могу я так!       Наша борьба длилась недолго: всё же сил у меня было побольше, чем ребёнка, пусть и летающего. В конце концов компромисс, устроивший обе стороны, был найден: делиться едой поровну. По крайней мере пока не доберёмся до города. Паймон для вида сначала построила недовольную мордашку, но голод взял своё, и она всё же сдалась, сметя оставшиеся ягоды подчистую.       — Долго нам ещё? — Я потянулась, хрустя позвонками. Ступни снова заныли, как бывает, если остановиться после долгой ходьбы, а одежда уже почти подсохла, отчего заманчивые мысли раздеться вновь начали проникать в сознание.       — Нет, осталось чу…       Рёв, словно раскат грома, прогремевший где-то вдалеке, мгновенно пригвоздил к месту. Я медленно повернулась к Паймон, ощущая, как холодеют кончики пальцев. В её округлившихся глазах отразилась вся гамма эмоций, которые испытывала я сама. Мы бы так и стояли, вылупившись друг на друга, если бы звук не повторился. Инстинкты сработали быстрее мозга, и в следующую секунду я сгребла её в охапку и ничком упала в траву, мысленно молясь всем богам, каких только помнила.       Какое-то время всё было спокойно. Деревья медленно покачивались в такт слабому ветерку, чуть шелестя листьями; птицы щебетали о чём-то своём, изредка перелетая с ветки на ветку; из кустов даже выскочил чудаковатого вида зверёк, похожий на лису, только немного уступающей ей в размерах. Он, похоже, ждал, когда мы уйдём, чтобы выйти из укрытия и вернуться к своим делам. Большие жёлтые глаза внимательно оглядели полянку и, убедившись, что опасности по близости не было, направился прямо в нашу сторону. Я, затаив дыхание, наблюдала, как аккуратные лапки с чёрными коготками осторожно ступают по земле. В голове заела одна единственная мысль, совсем не соответствующая ситуации.       «Почему он нас не замечает?».       И правда, а почему? Трава, конечно, была довольно высокой, однако я была полностью уверена, что мою торчащую макушку было заметно даже издалека. Может, этот недолисёныш принял нас за камни? Да, должно быть, так и есть, иначе как…       Жёлтые глаза посмотрели прямо на меня. Зверёк замер, так и не успев опустить переднюю лапу, и мне даже удалось разглядеть на ней чёрные подушечки, покрытые песком и пылью. Рядом послышался тихое сопение.       «Погладить хочет», — решила про себя я и скосила взгляд на едва сдерживающуюся от желания вскочить девочку.       В следующую минуту случилось сразу несколько вещей: во-первых, неожиданно смолкли все птицы, на что сперва я даже не обратила внимание, продолжая играть в гляделки с животным; во-вторых, Паймон, видимо, окончательно потерявшая терпение, стрелой понеслась к нему, радостно попискивая; в-третьих, рёв повторился. В этот раз куда ближе, отчего по спине табуном пронеслись мурашки. Я машинально задрала голову, судорожно водя взглядом по небу, но ничего так не обнаружила. В голове возникла безумная мысль, что обладателем такого выдающихся во всех смыслах голосовых связок может быть вообще какой-нибудь жучок. Ну а почему, собственно, нет? И плевать, что у жуков нет ни гортани, ни голосовых связок, ни — логично — голоса. Что-то внутри меня отчаянно не хотело верить, что здесь ко всем прелестям водятся ещё и драконы. Рёв до боли напоминал какого-нибудь Алдуина из Скайрима или Флемет из Драгон Эйджа. Последнюю, конечно, не совсем правильно называть драконом, однако челюстью она орудовала не хуже первого. А может, даже и лучше.       Внезапно поляну накрыла огромная тень. Земля задрожала, время вокруг словно замерло, а я отрешённо глядела, как Паймон, будто в замедленной съёмке, успевшая уже подобраться к лже-лисёнку вплотную, протягивает к нему ладошки. Пальчики скользнули по гладкой шёрстке, прежде чем тот, наконец, прислушался к инстинктам и дал дёру.       Страшная мысль обрушилась на меня, ошпарив кипятком. Кислород застрял где-то в горле, так и не добравшись до лёгких, а рот в ужасе раскрылся. Я, не помня себя, подскочила с места, что есть мочи зовя девчонку. Та обернулась, озадаченно глядя сначала на меня, а затем на небо. Мощный порыв ветра прижал траву к земле. Оглушительный рокот, на мгновение перебивший все звуки, хлестнул по ушам. Рука в отчаянии взлетела, изо всех сил стараясь ухватиться за белый комбенизончик.       Я рухнула вниз, не обращая внимания на острую боль в коленях и крепко прижимая к себе Паймон. Все мысли разбежались кто куда, кроме, пожалуй, одной :«Успела».       Тень пропала, и солнце вновь вернулось на полянку. Взмахи гигантских крыльев постепенно начали сходить на нет. Я с трудом заставила себя приоткрыть веки, боясь лишний раз даже вздохнуть. По всем признакам дракон был уже далеко, а вот паника уходить пока не торопилась. Рядом послышался тихий всхлип, и я ощутила, как сильно дрожит детское тельце. Воображение рисовало страшные картины того, что могло бы случиться, не подоспей я вовремя. С огромным трудом, но мне всё же удалось отогнать их и заставить себя переключиться на куда более важные вещи. «Впадение» в истерику и ужас пока что было отложено в дальний ящик.       — Он улетел, — прошептала я и попыталась подняться, но детские ручки тут же потянули обратно. — Эй, ну ты чего? Всё же хорошо. Даже птички вернулись.       Я приложила ладонь к уху, предлагая Паймон прислушаться. Та затихла и последовала моему примеру. Трели поначалу звучали не так резво и звонко, но потихоньку стали набирать уверенность. Вместе с ними — к моему огромному облегчению — с лица Паймон сошла гримаса ужаса, сменившись привычным любопытно-озорным выражением.       «М-да, мало же тебе надо для поднятия боевого духа», — с толикой зависти подумала я, наблюдая, как та уже вовсю скачет по траве.       Взгляд с опаской ещё раз прошёлся по небу. Оно как и прежде было совершенно спокойным, будто никаких громадин, за исключением облаков, конечно, по нему и не пролетало пару минут назад. Ещё одна такая «встряска», и я с гордостью присужу сама себе титул самоубийцы по неволе. Хотя как гласила одна мудрость :«Что мёртво, умереть не может».       Мой истеричный смех разлетелся по поляне, привлекая внимание Паймон. Та тут же подскочила, взволнованно интересуясь причиной столь внезапного веселья, но я только качала головой не в силах что-либо выдавить.       Да и зачем? Мёртвым ведь полагается лежать в земле, отдавая своим телом дань природе, а не разгуливать по лесам в компании летающих детей, попутно прячась от драконов и отхватывая люлей от статуй.       Мать вашу, куда я попала?

***

      Следующий час мы снова провели в скитаниях по бесконечным лугам и полям. Убеждения Паймон, что этот самый Мондштадт совсем близко, облегчения не приносили. Она, похоже, уловила мой скептический настрой и теперь едва ли не каждые десять минут принималась описывать красоты столицы магов воздуха и гостеприимство оных. Спорить с ней не хотелось. Да и сил не было. Ещё больше не хотелось думать о том, что в кармане шаром покати: банковская карта да связка ключей, толку от которых было ровно столько же, сколько от козла молока. А голод и усталость тем временем всё продолжали набирать обороты, напоминая о себе теперь каждую секунду. Пару раз мы натыкались на дерево со странными фруктами, похожими на грушу, и не менее странным названием — закатник. По видимому, их так прозвали из-за цвета: жёлтая верхушка, крепящаяся за черенок к ветке, градиентом переходила в ярко-красное основание. По вкусу от той же груши особо не отличался, разве что оставлял вязкое послевкусие, больше свойственное ягодам наподобие бузины. От голода я совсем позабыла обо всех мерах предосторожности и даже не удосужилась помыть фрукты — по пути встречалось несколько крохотных речушек с чистой водой. Оставалось только надеяться, что мой иммунитет справится в случае непредвиденного вторжения. Если, конечно, здесь обитали микроорганизмы или вирусы. По логике должны были быть хотя бы первые, иначе земля под деревьями была бы усеяна вечно свежими плодами, но теперь мой скептицизм начал обращаться и против здравого смысла, ставя под сомнение вообще всё подряд. Вполне вероятно, что в мире, где есть маги, давно избавились от болячек и всевозможных хворей. Вполне вероятно, но не точно.       Третье потрясение случилось почти на подходе к городу.       С невысокого пригорка, на котором мы решили устроить короткую передышку, мне наконец-то удалость увидеть ветряные мельницы за высокими белыми стенами вдалеке, отчего сердце ускорило свой ритм. Волнение и огромное облегчение разнеслись вместе с кровью, на некоторое время отгоняя усталость и голод. С одной стороны я наконец-то увижу людей помимо Паймон. С другой… Что ж, в самом худшем случае оставалось надеяться, что мне не устроят прилюдное сожжение, как салемским ведьмам.       — Давай, немного осталось, — слишком уж бодрым тоном сказала Паймон. Мой взгляд незаметно скользнул по личику, которому та изо всех сил постаралась придать беззаботное выражение. Только вот глаза врать не умеют.       Надо отдать должное, она не ныла. И даже не пожаловалась ни разу с тех самых пор, как мы покинули ту треклятую поляну. Совершенно не свойственные ребёнку её возраста выдержка и чуткость.       Стоп. А действительно ли она ребёнок? Отбросить в сторону ребячество и внешность — и вуаля! — вполне себе потянет на взрослого, уже сформировавшегося человека.       Сомнения по поводу населения этого мира опять стали прокрадываться в сознание. И я решилась спросить напрямую.       — Паймон, есть вопрос, — осторожно начала я, поднимаясь и отряхивая штаны. Та уже успела улететь вперёд и скрыться в небольшом прогале между двумя валунами, сплошь покрытыми растениями.       Я прошла сквозь листву, прикрывая голову и с опаской озираясь вокруг. Змей, пауков и прочего по пути почти не встречалось, что отнюдь не говорило об их полном отсутствии в этом мире.       Паймон нигде не было видно. Даже птиц, заходившихся в трелях буквально пару минут назад, теперь не было слышно. Неприятное гнетущее чувство тревоги накрыло с головой. Тело превратилось в одно огромное ухо, пытающееся уловить какой-нибудь звук. Шелест кустов, слабый крик, да хоть что-нибудь, указывающее, в каком направлении унеслась девчонка.       Ничего. Абсолютно.       На короткое мгновение я уже даже решила, что оглохла, как вдруг откуда-то спереди послышался незнакомый голос. Сотни мыслей — в большинстве своём не самые радужные — бурным потоком ворвались в сознание, вынуждая сердце судорожно забиться. Пару часов назад я бы понеслась вперёд, отбросив все сомнения, как было при первой встрече с Паймон. Вот только тогда уверенность в нереальности происходящего вокруг была куда сильнее.       Дрожащими руками я чуть раздвинула листву, готовая в любую секунду дать дёру. И тут же увидела притаившуюся за огромным камнем девчушку. Та смотрела куда-то в сторону, широко раскрыв рот. До меня вновь долетел чей-то голос теперь куда ближе и яснее. Судя по тембру, он явно принадлежал не взрослому. Я едва сдержала нервный смех: теория о том, что это мир детей, уже не казалась такой уж безумной. Оставалось надеяться, что при первой встрече они не свяжут меня, как Гулливера, и не заставят собирать яблоки с высоких деревьев или вешать фонари.       Неожиданный тихий гул разом прогнал все мысли. Я застыла, как громом поражённая, боясь даже пискнуть. Паймон же только вздрогнула, но с места не сдвинулась. Невидимый незнакомец вновь что-то сказал, обращаясь, по всей видимости, к дракону. Сомнения, что это был тот самый дракон с поляны, окончательно развеялись после очередного рыка. Внутри всё похолодело. Мозг окончательно отказался думать и единственное, на что он оказался способен, — в сотый раз сообщить о страданиях желудка. Случайная ветка треснула под ногами, и я застыла, как вкопанная. Утробный рёв волной прокатился по кустам и деревьям, отчего те заходили ходуном. Руки сами потянулись к ушам, спасая барабанные перепонки, и в следующее мгновение я ощутила, как громадные лапищи отталкиваются от заходившей ходуном земли, прежде чем повалиться вниз.       Не знаю, сколько я так провалялась, уткнувшись носом в листья. По ощущениям целую вечность. Однако когда всё же решилась открыть глаза, то увидела побелевшее лицо Паймон, которая отчаянно пыталась пробраться сквозь бурную растительность. К моему удивлению в тёмных глазах не было слёз. Она даже не всхлипывала, только испуганно дёргалась и постоянно нервно оборачивалась.       — Вот ты где! — воскликнула она, когда, наконец, наткнулась на меня. И тут же начала осыпать вопросами, попутно успевая вставлять недовольства по поводу моей медлительности и неуклюжести. Я только кивала в ответ, отстранённо следя за белыми прядями, которые летали туда-сюда в такт движениям маленькой головки. Не хотелось ни в чём разбираться, вставать и брести опять непонятно куда. Просто хотелось свернуться клубком и уснуть, лелея слабую надежду, что утром меня как обычно встретит настойчивый звон будильника, наспех приготовленный мамой завтрак и кот Серый, которого уже пора было бы переименовать в Седого.       Однако моему, казалось бы, весьма простому желанию побыть в тишине, не было суждено сбыться. Пронзительный детский голосок всё продолжал и продолжал требовать, чтобы я пришла в себя. В груди внезапно загорелся огонёк. По началу крохотный и едва ощутимый, он вдруг полыхнул, опаляя разум своим диким пламенем ярости.       — Как же ты достала! — почти что выплюнула я в лицо Паймон и отпихнула ту в сторону. Какая-то часть меня осуждающе качнула головой и предупредила, что с таким подходом я и в этом мире всех друзей растеряю, да вот только мне было глубоко наплевать. Единственное, что волновало сейчас, так это как вернуться обратно. Домой.       Режущие слух крики прекратили, и вокруг воцарилась благодатная тишина. В кои-то веке я осталась наедине со своими мыслями. Их оказалось немного, а точнее всего одна :«Какого хрена я здесь делаю?». Пальцы нащупали ветку и тут же сломали. Потом ещё раз и ещё, и ещё. Ломали до тех пор, пока от той не остались одни щепки. От Паймон по-прежнему не было ни слуху, ни духу, и я всё же решила вылезти из кустов. Гнев понемногу стал утихать, однако не ушёл совсем.       «Самоконтроль — залог успеха», — раздался в голове голос матери, а перед глазами всплыло лицо в очках — серьёзное, даже мрачное. Без намёка на улыбку. Все её попытки воззвать к моему разуму всегда заканчивались одним — руганью и разбитой посудой.       Я провела дрожащей рукой по лицу, затем с силой ущипнула себя за щёку. Ничего. Всё те же деревья, трава и здоровый валун. До боли стиснув челюсти, я набрала в лёгкие побольше воздуха и с силой выдохнула. Это иногда помогало отогнать раздражение. Ключевое слово «иногда». И сейчас определённо не тот самый случай. Глаза уловили какое-то подозрительное красное свечение за тем самым камнем, что служил укрытием для Паймон, когда…       Погодите-ка. Незнакомец!       Я медленно заглянула за угол. И тут же вытаращилась, чувствуя, как внутри всё цепенеет. Открывающаяся моему взору поляна почти ничем не отличалась от той самой, где мы впервые столкнулись с драконом. За исключением одной детали — парящего посередине кровавого рубина в форме капли. Тот сиял, отбрасывая яркие лучи и окрашивая траву под собой в бордовый цвет. Рядом кружила Паймон, держась от него на расстоянии. И больше никого.       Я, как зачарованная, глядела на странную штуковину, борясь с внезапным желанием прикоснуться к ней. Прошлый опыт ненавязчиво намекал, что со здешними драгоценными камушками мне лучше не связываться.       Паймон, наконец, заметившая меня, отвернулась, всем своим видом намекая, что ближайшее время говорить со мной не намерена. Я только пожала плечами: одной проблемой меньше.       Стоило мне приблизиться ближе, как по телу прошлась волна жара. Будто бы я вдруг оказалась возле гигантского и во всю полыхающего костра. Паймон была куда ближе к рубину, но, похоже, ничего подобного не ощущала. Она уже было раскрыла рот, явно желая что-то сказать, но затем осеклась. Видимо, решила, что задетая гордость куда важнее любопытства.       Ну что ж, значит, первый шаг к примирению выпало сделать именно мне.       — Паймон, слушай, я понимаю, что сорвалась и всё такое, — сбивчиво начала я, на что та только демонстративно фыркнула и скрестила ручки на груди, окидывая меня презрительным взглядом. — Да, вспылила, да виновата. Каюсь и прошу прощения. Мир?       Я протянула руку и замолчала, наблюдая за её реакцией. На детском личике, раскрасневшемся от злости, промелькнуло недоверие. Мои слова, похоже, не возымели должного эффекта, и мы продолжали молча стоять, уставившись друг на друга.       — Ладно, как хочешь. Была рада встрече. И спасибо за помощь.       Я обогнула камень по кругу, стараясь держаться от него как можно дальше и не задумываться ни о его природе, ни о цели его появления, и направилась в сторону прогала между деревьями. Впереди замаячила очередная речушка, по размеру уступающая даже той, что окружала статую Архонта. Что ж, будет где смочить горло и помыть ноги перед городом. Главное, не перепутать порядок.       — Погоди! — раздался позади неуверенный оклик, и я обернулась, вскидывая брови. Может, Паймон решила напоследок высказать всё, что накопилось? В таком случае препятствовать не стану — заслужила.       — Хорошо, Паймон прощает тебя, — пробормотала та и вскинула руку, повторяя мой жест минутой ранее.       На некоторое время поляна погрузилась в тишину, изредка нарушаемую птичьими голосами и тихим гудением, которое издавал красный камень. Я тупо уставилась на крохотную ладошку перед собой, отстранённо думая, что от моего выбора, похоже, будет зависеть дальнейшая судьба Паймон. И не её одной. При обычных обстоятельствах я бы отказалась. Вежливо, но холодно. Друзья у меня не задерживались. Как, впрочем, и парни. И виной тому были не пресловутые истерики, инициатором которых, кстати, выступала не я, и даже не банальная нехватка времени или денег, а моё неуёмное желание каждый раз отталкивать всех вокруг и начинать всё с чистого листа. Но сейчас были далеко не «обычные обстоятельства». И я послушала голос разума, настойчиво требовавший хоть раз перетерпеть очередной «приступ панического эгоизма», как называла его мама.       Я натянула улыбку и пожала маленькую ручку. Лицо Паймон же так и просияло, в который раз вызвав у меня лёгкую зависть. Как непосредственны и легки во всех отношениях дети.       — Почему ты обошла его? — тут же накинулась с вопросами она, тыча указательным пальчиком в рубин.       — Ты разве не чувствуешь жар? — зачем-то спросила я, и так зная ответ. Паймон только отрицательно мотнула головой и подлетела почти вплотную к камню.       — Как думаешь, что будет, если дотронуться до него? — задумчиво протянула она. — Выглядит зловеще.       — Не знаю. Да и не особо хочу выяснять. Мне и первого раза вполне хватило, — нервно усмехнулась я, вспоминая статую.       Но она уже не слышала меня, тянясь к рубину. Тот вдруг на долю секунды вспыхнул ослепительным красным светом и загудел ещё сильнее, а затем рассыпался на сотню маленьких осколков, издав напоследок глухой звон. Я с тревогой оглядела Паймон, не решаясь приблизиться, но никаких повреждений или изменений на той не заметила.       — Отойди! — с тревогой воскликнула я.       — Паймон не хотела, — испуганно пролепетала та и подскочила ко мне, поглядывая на сверкавшие остатки.       — Давай-ка пойдём. — Я попятилась, не спуская глаз с камня, и прикрывая собой Паймон, затем подхватила её и понеслась куда подальше. Когда воздух в лёгких закончился, я остановилась. Паймон, не проронившая ни единого звука, только жалась ко мне.       — Паймон не хотела, — лепетала та, — Паймон не знала.       — Мы уже далеко, — попыталась успокоить её я. — К тому же нас никто не видел. Давай лучше найдём ягоды. Как раз по дороге съедим,— нарочито бодрым голосом отозвалась я, заметив блеск в её глазах.       Та заметно оживилась и широко улыбнулась. Острое чувство дежавю вдруг вернулось снова, пригвоздив меня к земле. Воздух застрял где-то в горле, пока мой взгляд лихорадочно метался по белым волосам, заколке-ромбу и тёмным глазам.       Меня осенило. Невидимая рука, наконец, ухватила ускользающее воспоминание.       — П-Паймон, сделай вот так, — глухим голосом попросила, затем сложила пальцами перевёрнутую V — знак мира — и подняла руку чуть выше лица. Та сперва только растерянно хлопала пушистыми ресницами, а затем повторила за мной.       Внутри всё оборвалось. Сомнений не осталось.       Я попала в Геншин Импакт.