Последняя воля павших небес

***

Вечер уже вступил в свои права, и момент, обозначенный Сандроне, неумолимо приближался. Однако язвительная марионетка из далёкого прошлого, появившаяся в последний раз словно вихрь, не сочла нужным сообщить о месте и времени следующей встречи. Этот странный и раздражающий аспект мы с богинями решили обернуть себе на пользу. Бегать по городу в поисках её мне не хотелось – были дела куда важнее. Например, разобраться с Ковчегом. Честно говоря, я предпочёл бы вообще не касаться этой темы. Словно и нет его – этого странного, тревожного объекта, словно и не связан я с ним прошлым, которое каждый раз царапает душу, как только всплывает в памяти. Но голову от песка прятать уже не получалось. Порыв, возникший вчера – освободить Макото и Руккху от чего-то тяготящего их, – быстро угас, стоило увидеть, как их энтузиазм сменился сдержанностью. И всё же я понимал: чем быстрее научусь управлять этими силами, тем быстрее закрою все насущные вопросы, разрушу преграды и наконец позволю себе отдохнуть. Картина того, как я сижу на скамейке, курю трубку и встречаю рассветы, была настолько манящей, что почти стала мотивацией. Толчком к действиям послужило неожиданное посещение моего дома Фокалорс. Она проявила особую тактичность: осторожно и ненавязчиво приняла материальную форму внутри дома. Наблюдать её сдержанную радость от убранства комнат и вида, открывавшегося с гор спустя пять веков самовольного заточения, было почти приятно. Но вскоре на её лице проступила грусть, а взгляд наполнился тоской. Было ясно: мысль о том, что эта простая жизнь никогда не станет её реальностью, вновь ворвалась в её сознание. Пророчество нельзя обмануть. Фокалорс, как и Макото с Руккхой, не была для меня недосягаемым божеством, перед которым стоит преклоняться. В её глазах я видел лишь человека – со своими желаниями, тревогами, мечтами. И эта человечность не давала мне оставаться в стороне. Я не хотел быть лишь пешкой, случайно оказывающейся в нужное время и в нужном месте. В этот раз я мог что-то изменить сам. Время сжалось в тугую пружину. Угроза отката на пятьсот лет назад и скорое исполнение пророчества висели над головой как дамоклов меч. Всё упиралось в время, и что хуже всего – оно безжалостно тратилось в пути. Вот почему мысль о Ковчеге снова пробралась в мои размышления. Я знал, что он способен на многое, в том числе на перемещение. Однажды я уже активировал один из проходов, хоть и не осознавал до конца, как это получилось, да и Тереза рассказывала об открытых проходах. Теперь настало время проверить, действительно ли я Исполнитель, владелец этой силы, или это всего лишь иллюзия. По мысленной связи я поделился своими планами с Макото и Руккхой, не став действовать в одиночку. Способность мгновенной коммуникации была невероятно удобной, хоть и непривычной. Буквально через мгновение они появились рядом, словно расстояния для них не существовало. Обе богини с воодушевлением поддержали мою идею – ведь это было не просто испытание, а шаг к пониманию нашей связи. Даже если открыть проход не получится, можно будет извлечь что-то другое. Фокалорс, напротив, оставалась в стороне. Её интерес к моим способностям был очевиден, но из-за отсутствия слияния наших душ её участие в этом деле ограничивалось наблюдением. Некоторая неловкость между ней и другими богинями ощущалась, но не перерастала во что-то иное. Макото была для неё фактически незнакомкой, а с Руккхой их связь едва ли можно было назвать дружеской – скорее, отношения наставника и ученицы спустя долгое время разлуки. Однако сейчас они говорили как равные. Возможно, время сгладит углы. За домом, на скрытой от посторонних глаз площадке, Руккха подготовила место для экспериментов, расширив имеющуюся площадку для тренировок, а Макото создала барьер, чтобы нас никто не потревожил. Фокалорс устроилась на крыше, словно страж, наблюдая одновременно за нами и окружающим пространством. — Попробуй ещё раз, — раздался в голове голос Макото, настойчивый и слегка нетерпеливый. — Кажется, я начинаю лучше понимать... Попыток было множество. Я пробовал открыть проход в сам Ковчег, пробовал создать его в случайном месте, попытался нацелиться на хорошо знакомые мне места в другой стране, и даже экспериментировал с перемещением на расстояние всего в несколько метров от себя. Но результат оставался неизменным. В воздухе, в нескольких метрах передо мной, появлялось полупрозрачное очертание… зеркала с отколотыми частями по краям. Такое же, как то, через которое я однажды сбежал с Ковчега. Только теперь проход так и не открывался. Эти очертания словно дразнили, напоминая о той силе, которая могла бы быть моей. Но каждый раз процесс словно обрывался на половине. Что-то невидимое мешало, отрезало путь, не позволяя завершить задуманное. Когда я, из упрямства и злости, пытался давить, заставляя Ковчег подчиниться, иногда в зеркале начинали проявляться мутные очертания нужного места. Но радость сменялась ужасным самочувствием. В такие моменты я чувствовал, как невидимая удавка начинает стягиваться вокруг моей шеи, словно предупреждая: — «Прекрати, иначе пожалеешь». Каждый раз я вынужден был остановиться. Сжимая кулаки от бессилия, я отступал, прежде чем терял сознание. Однако, несмотря на эти неудачи, было и кое-что ценное – информация. И если для меня всё происходящее казалось сплошным разочарованием, то Макото и Руккха, наблюдая за процессом, буквально оживились. Богини видели и чувствовали гораздо больше, чем я. Их понимание тонкостей работы с душой и связей Исполнителя с Ковчегом выходило далеко за пределы моего осознания. Ковчег, как оказалось, при создании оружия или простых вещей почти не задействует свои силы. Связь с ним в таких случаях слабая и скоротечная, а потому многое остаётся невидимым даже для архонтов. Но с открытием проходов всё было иначе. Энергия, текущая через меня, давала богиням куда больше информации. Было ясно одно: Ковчег запечатан. До тех пор, пока я не обрету полный контроль над ним, эта легендарная вещь останется только отголоском своих возможностей. Но Макото и Руккху волновало другое. Они пытались разобраться, как именно строится связь между Исполнителем и Ковчегом, а также их роль в этом процессе. Отклики между моей душой и Ковчегом, и их душами, заметные и в то же время неуловимые, становились для них ключом к пониманию нашей общей связи. В какой-то момент вопрос открытия прохода вовсе отошёл на второй план. Эксперименты стали скорее способом глубже изучить эту загадочную связь, чем попыткой добиться конкретного результата. — Фух… Ладно, — пробормотал я, смахнув пот со лба. Голова гудела, но я начал заново прокручивать в памяти мелодию, пытаясь сосредоточиться. Проход вновь открылся там, где я пожелал. В воздухе, словно оживая из пустоты, начали проявляться очертания зеркала. Оно медленно становилось всё более плотным, как туман, который собирается в стеклянную поверхность. Тёмная энергия Ковчега пульсировала в моей душе, отдаваясь где-то глубоко внутри, словно второй ритм сердца. Руккхадевата, стоявшая неподалёку, тут же шагнула вперёд. Её тонкая фигура выглядела почти невесомой в мягком зелёном сиянии, исходящем от её ладоней. Она провела руками вдоль границ зеркала, будто касалась чего-то, чего мы с Макото не могли увидеть. Её движения были размеренными, точными, но в то же время наполненными каким-то почти священным трепетом. Её губы шевелились, издавая едва слышное бормотание. Казалось, что она разговаривает с проходом, спрашивая его о чем-то важном, понятном только ей. С первых моих попыток создать проход Руккха выглядела иначе. Её взгляд часто уплывал куда-то вдаль, а ответы звучали слишком механически, будто её сознание находилось не здесь. Но сейчас, стоя у несформированного прохода, она была другой. Сосредоточенной, увлечённой, даже поглощённой чем-то. В этой зеркальной поверхности она искала ответы, которые могла бы найти только здесь. Я чувствовал, как связь с проходом всё ещё держалась. Моя душа будто натянулась, как струна, соединённая с этим отражением. А когда я разорвал её, зеркало исчезло почти мгновенно, словно никогда и не существовало. В воздухе осталась лишь слабая вибрация, напоминающая о его недолгом присутствии. Руккха стояла на месте, опустив руки и упёршись ими в бока. Её глаза всё ещё были полны задумчивости, словно она продолжала видеть то, что осталось за гранью исчезнувшего зеркала. — Удалось что-то интересное узнать? — выдохнул я, ощущая, как усталость накрывает волной. Руккха повернулась ко мне. Её взгляд был рассеянным, словно она всё ещё видела что-то за пределами этой реальности. — Да… — её голос прозвучал тихо, как будто она отвечала больше себе, чем мне. — Даже больше того, что надеялась изначально, — раздался голос Макото, которая вышла из тени у меня за спиной. Она не стала говорить в моей голове, как обычно, предпочтя обычную беседу. Её голос звучал спокойно, но в нём ощущалась нотка триумфа. — Имея наконец наглядное видение образования связи между тобой и Ковчегом, мы теперь имеем представление о том, на каких правилах всё это построено. Она бросила взгляд на Руккху, которая слегка кивнула в знак согласия. — Мы примерно поняли, какова наша с Руккхой роль в этой связи и откуда берётся твоё влечение к душам архонтов. Это... очень интересно, скажу сразу. Я, ещё пытаясь восстановить дыхание, кивнул. — Звучит многообещающе. — Да, но пока свои догадки мы оставим при себе, — продолжила Макото. Её голос был спокойным, но в нём ощущалась лёгкая осторожность. — По крайней мере до ночи. Нам нужно время, чтобы разобраться в том, что мы увидели. Не хотелось бы вводить друг друга в заблуждение первыми мыслями и догадками. Внезапно раздался голос Фокалорс. Её тихие, но настороженные слова донеслись с крыши: — Марионетка движется сюда, — произнесла она, выглядывая из-за края крыши. Её взгляд, всегда острый и внимательный, был направлен куда-то вдаль. — Вижу также небольшой корабль, стоящий на берегу неподалёку на якоре. Видимо, это она приплыла на нём. Эти слова, словно сигнал, подвели черту под нашими занятиями. — Значит, время пришло. Не будем тогда мешать и обговорим ситуацию позже, — кивнула Макото. Её фигура исчезла почти мгновенно, растворившись в воздухе, как утренний туман. Руккхадеваты и так уже не было – она исчезла бесшумно, как будто никогда и не присутствовала здесь. Я поднял взгляд на Фокалорс. Она сидела на крыше, устроившись в тени, её фигура выглядела расслабленной, но глаза выдавали настороженность. — Всё в порядке? — спросил я, глядя на Фокалорс, которая лежала на тёмной стороне крыши, скрытая в тени вечернего солнца. Богиня Гидро слегка приподняла голову и лениво повернула её в мою сторону, будто оценивая ситуацию. Её длинные голубоватые волосы мягкими волнами спадали на плечи, а кожа светилась едва уловимым сиянием, словно впитывая остатки дневного света. Она закинула одну ногу на другую, привлекая внимание к своим ножкам. В тусклом свете они выглядели особенно утончённо: ровная линия бедра переходила в стройную икру, а тонкие щиколотки казались хрупкими, но изящными. Случайное движение носком словно подчёркивало это невзначай. — Пока не знаю, — сказала она, опираясь локтем на холодный камень крыши. Голос её звучал спокойно, но в нём проскальзывало едва заметное волнение. — Честно говоря, пока ещё кажется, что это очередной мой сон, где совместными усилиями дружной команды или при помощи путешественника из далёких земель удаётся одолеть пророчество злых небес. Она замолчала, ненадолго задумавшись, прежде чем продолжить: — Часто подобные сны снились, когда я позволяла себе немного отдыха, — её взгляд на мгновение скользнул к небу, после чего она снова посмотрела на меня. — А теперь я нахожусь в одном из таких сценариев. Непривычно и… немного волнительно. Ведь я понимаю, что шанс на свободную и мирную жизнь всё же есть, и он вполне реален. Причём, в любом из исходов нашего путешествия, и поверить в это мне пока ещё непросто. Она коротко вздохнула, медленно качнув ногой, словно проверяя, удобно ли устроилась. Этот жест казался естественным, но в нём было что-то странно притягательное. — А сейчас я к тому же увидела вас троих вместе, вашу связь и взаимоотношения, — задумчиво продолжила она. — И может быть, это не та свобода, которая есть у простых людей, но это нечто совершенно иное. И кто знает, возможно, даже более подходящее лично для меня. Её слова меня приятно удивили. Пока Сандроне не припёрлась, я решил поддержать эту тему. — Мне приятно такое слышать, но не слишком ли поспешные выводы на мой счёт и связи со мной? — с улыбкой спросил я, поправляя волосы. — Вдруг я злодей, негодяй и подлый целитель-убийца, который только притворяется добряком, а получив третью богиню в свою коллекцию, пойдёт захватывать мир? Фокалорс, улыбнувшись уголком губ, закинула голову назад, словно размышляя. — Если Фонтейн станет столицей нового мира, тогда я не буду против, — ответила она с лёгкой ироничной интонацией, но в её словах чувствовалась капля искренности. Но в следующий миг её тон сменился: — Марионетка почти пришла. Мне скрывать своё присутствие или нет? — Думаю, лучше пока держать это в секрете, хотя я более чем уверен, что она догадывается о нашем контракте. Всё же о Руккхадевате и Макото она в курсе, и было бы странно, если бы тебя я обошёл стороной, особенно на фоне рассказанного будущего и деталей работы Оратриса. Но действуй, как сама посчитаешь нужным. — Хорошо. Я буду рядом, — кивнула она, её силуэт на мгновение озарился синеватым сиянием, и спустя пару секунд она исчезла. Стоять на месте и ждать Сандроне я не стал. Сгущающиеся сумерки окрашивали улицы в глубокие оттенки сиреневого и золотого, и вечерний воздух наполнялся прохладой. Я решил отправиться домой, чтобы немного привести себя в порядок, умыться и выпить горячего чая. Однако, не успел добраться до порога, как заметил её во дворике. Сандроне появилась внезапно, как тень, и её присутствие сразу приковало внимание. Вечерний свет, пробивающийся сквозь ветви деревьев, слегка отражался на её металлических вставках, словно подчёркивая её необычность. Она выглядела точно так же, как и в нашу последнюю встречу, словно время для неё не двигалось вперёд. Всё тот же уверенный, почти царственный взгляд и нарочито элегантная походка, которая больше напоминала идеально отлаженный механизм. — Мог бы проявить хоть каплю инициативы и найти меня у Арлекино в Доме Очага, — произнесла она с лёгким упрёком, скрестив руки на груди. Я хмыкнул, понимая, что её претензии – лишь форма приветствия, и спокойно прошёл мимо. — И тебе привет, — бросил я через плечо, направляясь к двери дома. В гостиной было уютно и тихо, только слабый свет из окна освещал комнату. На небольшом столике стояла чашка с остывшим чаем, оставленная мною утром, а рядом лежал мой волшебный кошель – привычный атрибут всех моих путешествий. — Eh, de quel genre de manières s'agit-il? — пробормотала Сандроне на ломаном французском, заходя следом и вставая в дверях. Её голос прозвучал с лёгким оттенком насмешки, но скрыть недовольство она не пыталась. Я лениво обернулся, подхватил кошель со стола и сунул его в карман. — Не тебе о манерах говорить, — ответил я, отпив остатки чая и направляясь на кухню. Чёрная форма экзорциста, которую я носил, была не только удобной, но и гораздо менее заметной, чем белый наряд, который неизменно привлекал к себе внимание. — Знаешь французский, Каслана? — вдруг спросила она, склонив голову набок и слегка приподняв бровь. — Нет, — ответил я, включая воду, чтобы сполоснуть чашку. — Не видел смысла учить языки, которые могли сто раз умереть за пределами Ковчега. Сандроне наблюдала за мной из дверного проёма. Её механические суставы издавали почти неслышимые щелчки при малейшем движении. — Хотя по твоей интонации и ворчливости и так всё понятно, что ты говоришь, — добавил я, выключив воду и поставив чистую чашку на сушилку. — Хмф, — фыркнула она, делая несколько шагов вглубь комнаты. Её каблуки глухо стучали по деревянному полу, наполняя дом странной механической мелодией. — Чувствую определённые изменения, царящие вокруг. И в тебе самом тоже, — задумчиво проговорила она, её взгляд был прицельным, почти проникающим. — Неужели надоедливая madame с длинными ушами всё же сподвигла тебя украсть очередную богиню? Её слова, произнесённые с едва заметной насмешкой, заставили меня на мгновение замереть. Время будто остановилось, а тишина в комнате стала звенящей. Этот момент ясно дал понять: она всё знала. Она замолчала, но её взгляд говорил больше, чем слова. — Оперативно, стоит признать. Я сама собиралась поднять эту тему сегодня, но вижу, что и без меня отлично справились. Молодцы. Малышка Фокалорс будет далеко нелишней в нашем общем деле. Не успел я ответить, как вдруг почувствовал, как в доме появилось ещё одно присутствие. — Правильно ли я понимаю, что говорю сейчас с господином Бонье? — раздался голос Фокалорс из-за моей спины. Я обернулся, выключив воду. Сандроне замерла у входа на кухню, слегка напрягшись, но внешне сохраняла спокойствие. Фокалорс же стояла напротив, ближе к дальнему шкафу, где хранились запасы еды. Её тон был вежливым, но в нём слышались нотки иронии. Свет из окна едва пробивался в помещение, окрашивая стены и мебель в мягкие вечерние оттенки. В этой полутьме между нами образовался некий треугольник – напряжённый, но пока что спокойный. — Фока, дорогая, рада тебя видеть в добром здравии, — произнесла Сандроне с удивительной искренностью, в которой всё же проскальзывал привычный ей оттенок холодного расчёта. — Боюсь, что моя роль графа подошла к концу. Сейчас её доигрывает другой актёр. Но если отбросить всю эту мишуру слов, могу ответить утвердительно на твой вопрос. Давно не виделись. Вечернее освещение мягко касалось лиц собеседников, прорезая темноту комнаты. Свет лампы под потолком едва справлялся с угасанием дня, уступая место холодной ночи, что медленно завоёвывала улицы. — Значит, под личиной молодого графа всегда была марионетка? — голос Фокалорс был одновременно спокойным и настороженным. — Довольно грубовато, но так и есть, — не без доли сарказма ответила Сандроне. Её механические пальцы слабо дрогнули, будто это была реакция на обвинение. — Удивлена? — Не сказала бы. Уж слишком подозрительным ты была, как и твоя природа в целом. Это подмечала и госпожа Эгерия, — заметила Архонт, скрестив руки на груди и внимательно наблюдая за марионеткой. — Ну, признаться честно, вы тоже были не самыми чистосердечными и приятными личностями, но это не мешало нам всем делать общее дело на благо Фонтейна, — марионетка сделала небольшой жест рукой, словно стирая все былые прегрешения. — Так и сейчас настало время отбросить личное. Всё же исполнение пророчества уже не за горами, а Фонтейн для меня – не просто кусок земли, а нечто куда более близкое и дорогое. Фокалорс помрачнела, но всё же перевела взгляд на меня. Я заметил, как в её глазах проскользнула тень беспокойства. — Значит, с самого начала это всё продумала? — спросил я, вклиниваясь в их разговор. — Хотелось бы сказать «да», но нет, — честно призналась Сандроне. Её голос стал чуть мягче, но всё ещё звучал как тщательно выверенная речь. — Я долго думала после нашей последней встречи с Руккхадеватой. Она выпытала у меня множество деталей будущего, слишком сильно, слишком подозрительно, заинтересовавшись Оратрисом и судьбой Фонтейна. Марионетка сделала паузу, будто обдумывала, стоит ли говорить дальше. — Я пришла к выводу, что твоё участие, Каслана, — она повернулась ко мне. — Если и не сможет полностью перевернуть суть пророчества, то как минимум сохранить жизнь Фокалорс ты можешь. По примеру уже спасённых Архонтов. И, возможно, с помощью Ноева Ковчега повторить подвиг древних предков, спасая людей от потопа, который, безусловно, случится. — Значит, даже у такого древнего и могущественного существа, знающего будущее в разных его вариациях, нет идей и мыслей, как ещё можно изменить судьбу? — холодно заметила Фокалорс, скрестив руки ещё плотнее. — Могу устроить своих подчинённых на фабрику по производству надувных кругов, — иронично усмехнулась Сандроне. Её голос обрел почти язвительный оттенок. — А если серьёзно, моя древность не означает запредельную силу и возможности. Я видела только два сценария: один, где ты исполняешь свой план, и другой, где члены Ордена Бездны убивают Нёвиллета, а ты с Фуриной сбегаешь из затопленного Фонтейна. Вот и всё моё понимание будущего и пророчества. Её интонация чуть изменилась. Теперь в ней звучало нечто большее – скрытая усталость, замаскированная под уверенность. — Но есть Каслана, — Сандроне указала на меня рукой, её голос стал жёстче. — С хорошей родословной, крайне интересными модификациями тела и тесной связью с артефактом столь древних эпох, что может быть ровесником первозданного моря. Он точно способен что-то сделать. Свет лампы выхватил в её глазах искры, похожие на огоньки внутри механизма. — Если не прямо пойти наперекор пророчеству, то хотя бы повторить подвиг предков: спасти твою жизнь, Фока, и народ Фонтейна, а также гостей страны, — проговорила Сандроне, её голос прозвучал ровно, но с едва уловимой тенью задумчивости. Она отвела взгляд в сторону, словно оценивая вероятность своих слов, затем снова посмотрела прямо на меня. — А если нас всех откинет назад на пять сотен лет, тогда и ты, и Калана сохраните себя. А это откроет уже большое окно возможностей, которого нет сейчас. — Это и есть наш основной план, — коротко отрезала Фокалорс, бросив на меня хмурый взгляд. — Но мы будем стараться сделать всё так, чтобы избежать временной петли. Её голос вдруг зазвучал в моей голове. — «Не говори ей про Эгерию. Она найдёт повод отговорить, но мне нужно с ней встретиться». — «Как скажешь», — мысленно ответил я, сохраняя на лице спокойное выражение. Сандроне, казалось, не заметила ничего странного. — В целом, я ожидала чего-то подобного, — продолжила она, чуть наклоняя голову. — Поэтому не удивлена и довольна услышанным. Я искренне считаю, что ты, Фокалорс, не заслуживаешь смерти и бремени своей предшественницы. Я заметил, как марионетка мельком посмотрела в мою сторону. — В прошлом цикле у нас с ней прошёл довольно непростой разговор на эту тему, и я дала обещание помочь, — подытожила Сандроне, её голос звучал теперь задумчиво. — При следующей встрече обязательно поблагодарю надоедливую madame с длинными ушами. Не хотелось тратить время на посещение театра Эпиклез и убеждение Фоки заключить контракт с тобой, Каслана. Мне показалось, или я действительно услышал тихий, едва уловимый хмык Руккхадеваты в своей голове? — Но достаточно разговоров. Нас ждёт корабль, если вы не забыли…

***

Ночь окончательно вступила в свои права, укрыв море бархатным покрывалом. Мерцающие вдали огни Кур-де-Фонтейна постепенно растворялись в темноте, оставляя за горизонтом не только город, но и воспоминания. Я стоял на корме корабля, чувствуя, как он мягко покачивается на волнах. Судно было обычным деревянным, с высоким синим парусом, который тихо шелестел под лёгким ветерком. Небольшая капля магии, вложенная в конструкцию, помогала кораблю плыть быстрее, чем позволяли бы одни только паруса, но в остальном он был самым обыкновенным. В его скрипучих досках, изношенных временем, чувствовался дух традиций, оставшийся неизменным даже в эпоху технологических и магических чудес. Марионетки Сандроне, принявшие до боли знакомые образы агентов Фатуи, сновали по палубе, занимаясь своими обязанностями. Их движения были плавными и размеренными, а работа столь слаженной, что казалось, будто судном управляют духи, а не механизмы. Один из них, высокий и худощавый, подтягивал канаты, пока другой срезал лишние узлы. Свет фонаря, прикреплённого к мачте, бросал тени на их лица, безэмоциональные, словно выточенные из дерева. Каюты оказались неожиданно просторными. Внутри пахло свежим деревом, а стены были обшиты гладкими досками. Небольшие кровати, аккуратно застеленные серыми покрывалами, и простые, но надёжные деревянные столы с лампами из матового стекла создавали ощущение уюта. Но каюта меня не манила. Я хотел остаться на палубе, чтобы запомнить этот момент. Чтобы видеть, как Кур-де-Фонтейн исчезает за горизонтом. Этот город был моим первым настоящим домом, местом, где всё начиналось. Он принял меня, несмотря на мои недостатки и прошлое. Я вспоминал его шумные улицы, наполненные смехом детей и плеском воды. Я вспоминал те моменты, когда солнце заливало город тёплым светом, и вечера, когда лампы освещали мостовые. Всё это было моим. Но я также помнил тени, которые нависали над столицей, и те решения, которые пришлось принимать. Я почувствовал лёгкие шаги позади. Кто-то остановился рядом, и я ощутил, как на моей руке оказалась холодная ладонь. Она была прохладной, но приятной. Даже несмотря на контракт, связывавший нас и отсутствие полноценного тела, её прикосновение ощущалось живым и настоящим. — Мы скоро вернёмся, — тихо сказала Фокалорс. Её голос звучал твёрдо, но в нём слышалась тёплая уверенность. — Но в этот раз мы будем готовы. Мы сделаем всё, чтобы спасти наш дом. Я посмотрел на неё, а потом снова на город, который исчезал за горизонтом. — Согласен, — коротко ответил я. На этом всё. Мы оба замолчали, стоя рядом, пока волны тихо плескались о борта корабля.