Последняя воля павших небес

***

День, когда тайное стало явным, прошёл словно в тумане. После всех этих бесконечных разговоров о прошлом, настоящем и будущем я мечтал только об одном – лечь, закрыть глаза и на время забыться сном. Поток воспоминаний, хлынувший разом, будто ударил меня по голове, и никакие отвары или таблетки не могли облегчить этого состояния. Вернувшись ночью в свой домик на горе, я попросил всех оставить меня в покое до вечера. Прямо так и сказал. Может прозвучало грубовато, но зато честно. Никому не хотелось ничего объяснять, ни с кем разговаривать – ни с Яэ, ждавшей нас у дома, ни с представителями Фатуи, которые могли нагрянуть в любой момент и выведывать, как прошла встреча с графом. Я просто не хотел снова вникать в вопросы или выполнять чужие требования или «просьбы». В последнее время казалось, что от меня всё время что-то нужно, но в этот момент я был решительно глух к этим ожиданиям. Богини, к счастью, поняли моё состояние без лишних расспросов и оставили меня одного, занявшись своими делами и не позволяя ничему нарушить мой покой. Даже новости о событиях ночи, когда неисправные автоматоны устроили беспорядки, прошли мимо меня несмотря на то, что в поселении на горе находился пост сторожевых мек. Я позволил себе роскошь не думать о происходящем и вообще ни о чём. Я много спал. Лежал. Листал книжку по медицине, хотя толком ничего не запомнил. Поигрался с терминалом Акаши – скорее, чтобы отвлечься. Сделал себе чаю. Съел почти весь запас персиков, что так неосмотрительно оставила Макото. Позже нашёл тайник с конфетами Руккхи, вытащил пару штук и решил, что восполню их потом. Всё это время я ничего не хотел ни обдумывать, ни решать. Впервые за долгое время в голове было пусто, и эта пустота приносила настоящий покой. И к вечеру, когда солнце стало клониться к горизонту, а его лучи начали окутывать мир нежным золотистым сиянием, я почувствовал, что мне наконец стало легче. Весь день прошёл словно в тягучем, вязком состоянии. Не то чтобы я чувствовал себя плохо – скорее, внутри была странная тяжесть, будто слишком много всего сразу рухнуло на плечи. Смешанные чувства – страх, неопределённость, смятение – медленно оседали, оставляя за собой тишину. Не абсолютную пустоту, а такую, в которой можно перевести дух. Воспоминания, которые захлестнули меня прошлой ночью, больше не были такими острыми. Теперь они стали казаться далёкими, почти чужими. Как старые детские истории, которые ты вроде бы знаешь, но они не вмешиваются в твою реальную жизнь. Отголоски прошлого – да, но не обременяющие меня прямо сейчас. Должно ли так быть у здоровой психики? Чёрт его знает. Но, наверное, это и к лучшему. Главное, что меня это устраивало. Судьба Исполнителя, как бы громко это ни звучало, больше не висела надо мной тенью. Она не вытесняла меня настоящего – того, кем я был сегодня. Целитель. Человек, который заботится о тех, кто рядом. Это было реальным, осязаемым, важным. Я чувствовал, как с каждым часом возвращаюсь к самому себе. Снова ощущаю, что могу идти вперёд, не оглядываясь назад. Конечно, впереди всё ещё оставались проблемы. Сандроне, откинув роль графа Бонье, оставила кучу информации, от которой у любого закружилась бы голова. Она говорила о событиях, которые могут обернуться катастрофой для всего мира. Упоминала откат времени – не дней или лет, а веков. Представить такое сложно, но меня это хоть и пугало, но не так сильно, как могло бы. После всего, что я пережил в прошлой эпохе, подобные вещи уже не казались чем-то невозможным. В разгар моих размышлений в дом вернулась Макото, принявшая облик «доктора Мэй». Этот её любимый образ в белом халате, казалось, приносил ей особое удовольствие. Она словно наслаждалась возможностью проживать эту новую жизнь, смакуя каждую её деталь. Это читалось в её взгляде, в лёгкости её походки, в той чуть заметной улыбке, что едва касалась уголков губ. Казалось, она чувствовала перемены в моём настроении ещё на расстоянии. Её появление словно щёлкнуло тумблер внутри меня, зажигая небольшую искру, от которой пошла волна тепла. Мне вдруг захотелось чего-то особенного, чего-то простого, но значимого. Спонтанное решение возникло само собой: пойти в ресторан. Неожиданное, даже для меня, но удивительно правильное в этот момент. Я давно думал об этом, хотел посидеть за столиком в уютной обстановке, почувствовать вкус свежеприготовленных блюд, насладиться простой атмосферой. Но то времени не было, то повода. Сейчас же всё совпало – не было преград, не было сомнений. Макото удивилась моему предложению, но быстро согласилась, мягко напомнив, что я всё равно был ей должен одно свидание. Я не чувствовал привычного волнения или смущения. Не было страха, что что-то пойдёт не так или я сделаю что-то не то. Было только желание провести вечер как самый обычный человек: спокойно, непринуждённо, просто наслаждаясь моментом. И этот вечер разительно отличался от прошлого и оказался именно таким – лёгким, тёплым, словно сотканным из маленьких радостей и… мыслей. Мыслей о том, каково моё нынешнее положение и что я могу изменить в этой реальности кардинально. Возвращаясь домой поздним вечером на аквабусе, я смотрел на Макото, которая, сидя рядом, с улыбкой разглядывала окружающие виды. Её внимание то и дело переключалось с луны, отражённой в воде, на мягкие очертания гор вдали, словно она старалась впитать в себя каждую деталь этого спокойного момента. Она явно была погружена в свои мысли, и это дало мне возможность уйти в свои. В этот момент я думал о ней и Руккхе. О том, что эти двое теперь не просто присутствуют в моей жизни – они стали её частью. Вместе с недавними воспоминаниями ко мне пришло осознание, которое, казалось, всегда было где-то на поверхности, но раньше не приобретало таких чётких очертаний. Свобода. Это слово внезапно стало для меня ключевым и очень значимым. Я понял, что без свободы не существует настоящей жизни. Это открытие пришло ко мне через боль – в закрытой камере и чужом теле, где каждая секунда была пыткой, и в опустевшем городе, где одиночество разрасталось бесконечными годами, вытесняя всё остальное. Но теперь всё стало яснее. Тот факт, что Архонты находятся в таком положении, меня настораживает. Да, их благодарность за спасение огромна, я это знаю и чувствую. Но разве можно закрывать глаза на то, что две состоявшиеся, сильные личности – Макото и Руккха – лишены возможности быть собой? Их желания и цели наверняка где-то расходятся с моими, но они не скажут об этом прямо. Они слишком добры, слишком благородны. Если бы не я, их бы просто не существовало сейчас, и, возможно, они сами считают своё нынешнее положение оправданным. Но меня эта мысль оставляла с тяжёлым осадком. Даже невольно, я ограничиваю их свободу. Пусть не словами, не действиями, но самим фактом их привязанности ко мне. Они идут туда, куда хочу я, а не туда, куда хотели бы они. В этом мире и так слишком много пут, слишком много ситуаций, где ты не можешь поступать так, как хочешь. Но разве это справедливо по отношению к тем, кто отдал мне всё? В Сумеру хаос, в Инадзуме свои проблемы, а Архонты, вопреки своему предназначению, застряли в стороне от всего этого. Делать вид, что всё в порядке, что их новая жизнь – это своего рода отпуск, я больше не мог. Это было бы несерьёзно. Особенно по отношению к тем, кто никогда мне не отказывал и помогал всем, чем мог. И теперь я знал, что должен сделать шаг. Не случайный, не импульсивный, а полностью осознанный. Я хотел подарить Макото и Руккхе свободу. Это было для меня так же важно, как дыхание. Но как это сделать? Я знал, что могу отделить их души от своей при помощи «мелодии», чувствовал и осознавал это. Но что дальше? Какой путь выбрать, чтобы дать им возможность жить своей жизнью, при этом не потеряв то, что нас связывает? Я пока не знал ответа. Вариантов я видел несколько, но решил обсудить их завтра утром. Перед таким разговором хотелось провести ещё одну ночь в размышлениях и покое, прежде чем сделать столь серьёзный шаг. Однако, когда я вернулся домой вместе с Макото, слегка усталый, но полон этих мыслей и энергии, меня ждал сюрприз. В гостиной, кроме Руккхи, я обнаружил ещё одну гостью, появление которой совсем не ожидал. — Не думал, что Натлан находится так близко, — усмехнулся я, закрывая за Макото дверь. На одноместном диване слева от горящего камина, изящно декорированном тонкой резьбой, с чашкой горячего чая в руке сидела Сандроне. Её поза выражала полную уверенность в себе: она устроилась так, словно была здесь хозяйкой, словно это её дом, а я – случайный гость, который пожаловал без приглашения. В её манере держаться ощущалась неизменная хладнокровность и немного пренебрежения. — Каслана, не пытайся шутить. У вашего рода с этим всегда были проблемы, — отозвалась она спокойным, но язвительным тоном, подняв на меня взгляд. — Поверь, это нечто на генетическом уровне. Хотя… должна признать, этот выпад вышел лучше обычного. Макото, остановившись в дверях, нахмурилась. Настороженность в её взгляде была заметна невооружённым глазом. — Что здесь происходит? — спросила она, её голос был твёрдым, но сдержанным. На её вопрос ответила Руккха, расположившаяся на противоположном диване. Она выглядела абсолютно спокойно. Её излюбленное зелёное платье струилось мягкими складками, подчёркивая её грациозность. В её голосе звучала та же невозмутимость, что и в манере сидеть. — Это я пригласила Сандроне сегодня на чай. Мы смогли наладить контакт и пересмотреть некоторые моменты нашей первой встречи. — Великая Властительница, к моему удивлению, оказалась крайне… назойливой личностью, — продолжила Сандроне, качая чашку в руке с видимой леностью, будто обсуждала что-то обыденное. — Я бы сказала, даже слишком. И хотя её манера общения оставляет желать лучшего, её знания и понимание некоторых процессов заслуживают определённого уважения. Я недооценивала её раньше. Сравнивать с Малой Властительницей, как я это делала, оказалось… не совсем корректно. У младшей есть доступ к Ирминсулю, но понимания того, что интересно мне, у неё нет. Она кивнула на стоящий рядом пустой диван. — Присаживайтесь. — Я постою, — сухо ответила Макото. Её взгляд выражал смесь недоверия и лёгкого раздражения. Я, напротив, без колебаний опустился на большой диван. Мягкие подушки мгновенно подстроились под меня, от чего лёгкая усталость, копившаяся за день, начала отступать. — Как хочешь, — равнодушно кивнула Сандроне и перевела взгляд на меня. — Каслана, как себя чувствуешь? Отошёл после вчерашнего? — Давай без фамильярности, — коротко бросил я, складывая руки на груди. — Если есть что сказать – говори прямо. — Aucun problème, — её тон остался спокойным, но в глазах промелькнуло что-то похожее на одобрение. — Мы с госпожой Руккхадеватой заключили между собой контракт. Теперь часть Театра Греха, которая находится под моим непосредственным контролем, будет оказывать всяческую поддержку тебе и ей. Если раньше я предпочитала действовать аккуратно из тени, натягивая свои нити и обрывая чужие, то теперь моё участие станет… более явным. В том числе и потому, что отныне я твой новый куратор по линии Организации. Я выслушал её без особого удивления. После вчерашнего было и так понятно, что её участие в моей жизни будет неизбежно. Тем не менее я перевёл взгляд на Руккху, ожидая разъяснений. — Остались вопросы, которые требуют участия того, кто лучше нас понимает этот мир и его возможное будущее, — ответила она с некоторой тяжестью в голосе. — Мы не можем позволить недосказанностям или недопониманию повлиять на ключевые события, которые ждут нас впереди. — И по этой причине я здесь. Но, впрочем, все необходимые вопросы мы уже обсудили, и на этом у меня «всё», — с лёгкой усмешкой кивнула Сандроне, ставя чашку на столик и вставая с дивана. — И кстати, отодвинув Розалину на время, я взяла на себя ещё несколько важных обязательств. Завтра вечером мы выезжаем в Ли Юэ. Ты дал обещание моей живой и невредимой «коллеге», и теперь ты обязан его исполнить. Её слова были резкими, но в них я почувствовал осторожность – такую, как у мастера, проверяющего каждую деталь перед запуском сложного механизма. — Я тебя услышал и больше не задерживаю, — сказал я, пытаясь не выдать ни малейшего намека на напряжение. — До встречи, Каслана, — холодно бросила она, направляясь к выходу. Сандроне покинула дом, и мы остались втроём в непривычно тихой гостиной. В воздухе ещё оставался её холодный след, но я уже ощущал, как напряжение, что накопилось за последние минуты, ослабевает. Я, не думая о том, что делать с чашкой, взял её со стола и отпил один глоток. Макото тем временем заняла освободившееся кресло, незаметно сменив наряд на привычное кимоно, её глаза слегка сузились, а на губах появилась едва заметная складка недовольства. — И как много теперь она знает о нас? — спросила Макото, её голос был низким, звучащим почти с напряжённой осторожностью. Руккха не спешила отвечать. Её взгляд был отстранённым, словно она размышляла над чем-то важным. Я заметил, как её пальцы, невольно скользнувшие по подлокотнику, немного напряглись. — Не так много, как она бы хотела, — произнесла богиня мудрости спокойно, её голос мягко отразился в комнате, как шелест листьев на ветру. — Но достаточно, чтобы получить нужную информацию. Сандроне не так легко поддаётся манипуляциям, особенно когда на кону её личные интересы. Она явно рассчитывала на большее, чем я ей предложила. Но с её душой… слишком много цинизма и язвительности, чтобы я могла просто пройти мимо. Я не обращала внимания на её провокации – их было слишком много, чтобы реагировать на каждую. Руккха сделала небольшую паузу, её зелёные глаза, скрытые за лёгкой дымкой печали, чуть сужались. Я почувствовал, как её слова тянули за собой невидимую тяжесть. — Истоки этого поведения мне ясны. Я понимаю, что стоит за её словами, — продолжила она, будто она на самом деле читала все её тайны. — Но я не могла позволить ей затянуть нас в её игру, позволить ей управлять нами, как очередными марионетками. Поэтому я пошла на контракт. Небольшие уступки с обеих сторон, и, что самое главное, теперь у меня есть доступ к части знаний о будущем. Я не могу раскрыть их полностью из-за контракта, но буду направлять нас в нужное русло. Это уже что-то. Макото вздохнула, но её глаза, полные беспокойства, не отрывались от Руккхи. Она тяжело посмотрела на меня, а потом снова перевела взгляд на богиню. — Нужно было это обсудить… — тихо произнесла она, сдерживая эмоции. Руккха, не реагируя на это замечание, вздохнула и мягко ответила: — После суда над графом она намеревалась покинуть Фонтейн, скрыться, пока Саша не доберётся до Ковчега. Мы не могли позволить себе упустить такой шанс, времени было катастрофически мало, и пришлось решать всё прямо здесь, на месте. Как видишь, мне удалось сделать это. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — произнесла Макото, её голос был тихим, но напряжённым. Она посмотрела на меня с лёгкой тревогой, а затем её взгляд перевёлся на Руккху. Как будто хотела прочитать в её глазах ответ, которого она, возможно, не получила. — Саша, всё в порядке? — Думаю, да, — ответил я, ощущая, как тяжесть чашки чая в руках немного унимает внутреннее беспокойство. — Просто не ожидал увидеть её так скоро. — Я пыталась её выпроводить до вашего прихода, — богиня мудрости улыбнулась, немного неловко, но всё же с мягкой добротой. — Но ей было важно увидеть тебя лично и передать информацию о смене куратора. — Понятно… — выдохнул я, чувствуя, как напряжение слегка уходит, и решился поднять то, что уже давно лежало на душе. — Я надеялся, что завтра с утра смогу подумать обо всём, обсудить этот вопрос с вами, но раз мы уже собрались… думаю, лучше поговорить об этом сейчас. — Говори, — мягко произнесла Макото, чуть склонив голову. Её голос ободрял, как и спокойствие в её позе. — Ты можешь поделиться с нами мыслями, которые тебя тревожат. — И мы постараемся развеять их, — добавила Руккха с лёгкой улыбкой, её голос звучал тепло, но уверенно. Поддержка девушек ободрила меня, и слова дались легче, чем я ожидал. — Я хотел обсудить тему вашего положения. Теперь, когда я вернул утраченное, я стал чуть лучше понимать связь с Ковчегом, как и ту связь, что существует между нами. Я, как Исполнитель, являюсь частью Ковчега, и он, вне моей воли, создал слияние наших душ. Думаю, я способен обратить это слияние вспять и дать вам свободу. Мысли об этом не покидают меня в последнее время, и я чувствую, что должен обсудить это с вами. Макото и Руккхадевата выслушали меня спокойно, не перебивая, и это их молчание только подчёркивало серьёзность момента. — Я понимаю, почему наше положение тебя волнует и какую роль в твоей жизни играет свобода, — первой заговорила Макото, её голос был мягким, но решительным. — Но я повторю ещё раз то, что говорила неоднократно: нас всё устраивает. Мы не чувствуем себя ограниченными. Напротив, наша связь становится только крепче, и в ней мы находим то, что нам нужно. Она сделала паузу, её глаза встретились с моими, полные тёплой уверенности. — То, что ты думаешь о нас, о наших чувствах и положении – это приятно, даже очень. Но, если что-то нас будет беспокоить, мы скажем об этом прямо. Мы не будем молчать или врать. У нас есть своя воля, своё мнение и возможности. Помни об этом, когда мысли снова начнут тянуть тебя в сторону того, что нам якобы срочно нужна «свобода», которая, по сути, у нас уже есть. Если же тебя самого это положение в корне не устраивает, — добавила богиня, её голос звучал чуть строже, но всё так же тепло. — И ты чувствуешь, что мы мешаем тебе или ограничиваем тебя, тогда уже можно обсуждать это предметно. Но я чувствую, что это не так. — Вы мне нисколько не мешаете, и я… хотел бы сохранить нашу связь. Но молчать и делать вид, что всё в порядке, что так и должно быть, я не мог. Именно поэтому я решил начать этот разговор, — признался я, стараясь звучать искренне, но спокойствие давалось с трудом. Внутри всё ещё тлело напряжение, словно я шагал по тонкому льду, не зная, выдержит ли он. — Мы понимаем, что ложь – это не выход, особенно в нашей ситуации, — уверенно произнесла Руккха, плавно выпрямляясь в кресле. Свет от камина мягко играл на её лице, подчёркивая его тонкие черты. Её голос был ровным, но в нём звучала непреклонная уверенность. — Конечно, нам хочется вернуться домой. Это естественное желание, которое свойственно всем – человеку или даже Архонту. И мы вернёмся. Отпразднуем это вместе, в тишине и радости. Но сейчас нет необходимости спешить. Наш союз совершенно уникален, и он стал для нас всех источником силы и жизни. Такая возможность, как разделение, – это хорошо, пускай будет, но к ней стоит подходить осторожно, шаг за шагом. Сначала нужно найти сам Ковчег и установить над ним полный осознанный контроль. По возможности найти в тех подземельях информацию о нём, делали и историю. Затем углубиться в изучение духовных практик, экзорцизма и шаманизма, понять истинную природу нашей связи и последствий всех действий, в том числе и разделения. И только после этого решить, нужно ли вообще что-то менять. Руккха слегка улыбнулась, её глаза вспыхнули яркой искоркой вдохновения. — Может, есть иной путь, кроме как разделять или нет? Например, у нас может получится слиться с самим Ковчегом, а не только с твоей душой. Изменить характер этой связи. Мы сможем снять с тебя лишнюю нагрузку, восстановить свои силы и даже превзойти то, какими были прежде – стать равными друг другу. Такой вариант заслуживает внимания, но он требует основательного подхода. Её слова звучали уверенно, словно она уже продумала каждую деталь. Макото молчала, но её взгляд был сосредоточен, как будто она обдумывала всё сказанное. Слушая их, я ощущал, как напряжение, терзавшее меня всё это время, медленно рассеивается. — Я вам верю, — сказал я, чувствуя, как моё сердце становится легче. — И прошу: в будущем говорите мне обо всём, что вас тревожит. Держать что-то в себе нет смысла. — Конечно. Как и всегда, — мягко ответила Макото, её голос был словно ласковый шелест листвы. Она наклонила голову, глядя на меня с той теплотой, которая всегда успокаивала. Руккха лишь кивнула, её улыбка стала чуть шире, наполняя комнату спокойствием. Я решил нагло сменить тему, чувствуя, что напряжение окончательно уходит: — Сандроне успела рассказать что-нибудь интересное? — спросил я у Руккхи, с нарочитой небрежностью поднимая чашку чая к губам. — Да, — она плавно кивнула, скрестив руки перед собой. — Во время нашей встречи она рассказала много разных вещей, однако парочка из них заслуживает отдельного внимания. Например, она более чем уверена в том, что Тереза всё ещё жива. Защита убежища под Ли Юэ до сих пор активна. Кто-то поддерживает её, охраняет Ковчег. Сандроне думает, что это внучка мастера Отто. Другого кандидата нет и не могло быть. Я считаю, что это важная информация. Эти слова заставили меня замолчать, унося обратно, в те воспоминания, которые я так и не смог до конца отпустить. — Я не питаю ложных надежд, — наконец заговорил я, медленно опуская чашку. — Но основания для этого есть. Я глубоко вздохнул, пытаясь подобрать слова, чтобы передать свои мысли. — У меня было достаточно времени в Ковчеге. В один из дней я раскопал место, где стоял крест Терезы. Но там ничего не оказалось. Все остальные могилы – в городе и на кладбище – хоть что-то, да содержали. Конечно, это может быть связано с тем, кем она была для Отто. Но мысль о том, что её там не оказалось, давало мне искру надежды. Макото и Руккха слушали молча, не перебивая, но их взгляды оставались внимательными. — Хотя теперь я понимаю, что, скорее всего, увижу её в подземелье, посаженной на цепь, как охранную псину своего деда, — продолжил я, глухо и чуть мрачно. — Если честно, эта мысль уже не приносит радости. Я сделал несколько глотков чая, чувствуя, как он унимает беспокойство, и добавил, едва слышно, почти шёпотом: — И я не могу этого игнорировать. Если не спасение, то упокоение её душе я, как Исполнитель, уверен, точно могу дать. Повисла тишина. Она была наполнена не напряжением, а скорее размышлением. — Раз речь зашла о душах, — нарушила её Руккха, посмотрев на меня внимательно. — Я также хотела бы затронуть ещё одну важную тему, о которой говорила с Сандроне, встретив её в театре Эпиклез. Я слегка прищурился, сразу догадываясь, куда она клонит. — Ты намекаешь на Оратрис? — уточнил я, чувствуя, как моё любопытство усиливается. — Именно, — подтвердила она, её голос прозвучал уверенно, но в то же время в нём сквозила усталость, словно слова несли на себе груз многих веков. — От нашей новой… «союзницы» я узнала, кто там находится на самом деле и почему. В этом удивительном механизме заключена душа Архонта, но не Эгерии, а Фокалорс. Её преемницы, бывшей когда-то её личной фамильяром-океанидой. Фурина – ненастоящий Гидро Архонт, а всего лишь человеческая часть Фокалорс с её осколком души. Сама Фокалорс в виде божественной сущности сейчас тайно находится в Оратрисе, в сердце театра. Саша, помнишь, ты почувствовал отклик тогда, в зале суда? Я кивнул, вспоминая тот момент. — Помню, как и то, что у вас не вышло наладить контакт с ней, — напомнил я, подняв на неё внимательный взгляд. Руккха мягко вздохнула, её пальцы чуть заметно скользнули по подлокотнику кресла. — У неё есть свои причины для этого, — спокойно ответила она, слегка наклонив голову, словно признавая справедливость моего замечания. — Они кроются в пророчестве, известном каждому в Фонтейне. Её голос на миг стал ниже, серьёзнее, когда она произнесла слова, которые, казалось, эхом разнеслись в самой ткани мира: — «Все люди Фонтейна рождаются с грехом, который не может быть отпущен. Однажды воды Фонтейна поднимутся, и все грешные люди растворятся в водах. Только Гидро Архонт останется, плача на своём троне. Лишь тогда грехи людей будут смыты». Её слова прозвучали как давний приговор, который до сих пор висит над Фонтейном, как тень прошлого, отбрасываемая на настоящее. — Фокалорс, бывший фамильяр Эгерии, первого Гидро Архонта, унаследовала её титул и угрозу этого грозного пророчества. Она использовала представления в театре и сами суды для сбора и накопления энергии людской веры для уничтожения Божественного Престола Гидро Архонта, нарушая цикл, созданный Селестией, и передачи истинной силы Гидро нынешнему Гидро Дракону. Голос Руккхи звучал ровно, но её глаза вспыхнули ярче, когда она добавила: — Таким образом получится обмануть пророчество, ведь Гидро Дракон прощает грехи людей, среди которых жил последние несколько веков. Её слова заставили меня задержать дыхание, прежде чем она продолжила: — Но Сандроне рассказала мне о будущем больше, чем просто сухие факты плана и его результаты. Потоп, который грядёт в любом случае, принесёт разрушения не только Фонтейну, но и соседним землям. Пострадают Сумеру, Ли Юэ и даже более отдалённые регионы Тейвата. Погибнут сотни, если не тысячи людей. Я почувствовал, как внутри меня нарастает напряжение. Образ потопа, охватывающего Тейват, наполнил меня тревогой. — Я не могу оставаться безучастной, зная об этом. И думаю, ты, Саша, тоже. В наших силах повлиять на это. Её слова звучали твёрдо, но в них сквозила искренняя просьба. Я невольно напрягся, осознавая возможные последствия потопа, и одновременно оценивая могущество Ковчега, который с потопом уже встречался в далёком прошлом. — Ковчег был создан, чтобы противостоять потопу, спасти людей, тварей земных и небесных, — начал я, невольно вспоминая о Великом потопе. — Но он не предотвращал его. — Зато он обладает силой, которая неподвластна даже Архонтам, — продолжила Руккха, пристально глядя на меня. — И Сандроне уверена, что природа Первозданного моря тесно связана с Ковчегом. Велика вероятность, что Исполнитель через Ковчег сможет обрести власть над силой Первозданного моря. И что Исполнитель сможет снять грехи людей, как истинный наследник мира и моря, — её голос звучал напряжённо, но в нём ощущалась твёрдая уверенность. — Впрочем, на одной вероятности далеко не уйдёшь, это я прекрасно понимаю, ведь нет никакой уверенности, что так и будет. Поэтому хочу привлечь к этому вопросу… Эгерию. При упоминании имени её взгляд стал особенно сосредоточенным. Лёгкое движение пальцев, скользнувших по подлокотнику, выдало внутреннее волнение, хотя голос оставался спокойным. Она медленно выдохнула, словно собиралась с мыслями, и продолжила: — Да, она погибла во время Катаклизма пятьсот лет назад, сдерживая поток монстров из Пролома Туниги. Её жертва спасла многие жизни. Но я из благих намерений сохранила её сознание. Оно покоится в огромном лотосе Гаокерена, на вершине дерева Харвисптохм. Эгерия была последним владельцем силы Первозданного моря. Она знала эту мощь лучше, чем кто-либо. В нашу последнюю встречу она упоминала, что близка к разгадке пророчества, но… Катаклизм разрушил её планы. Чтобы вновь услышать её голос, нам определённо понадобится помощь нынешней владычицы Гидро. На её зов Эгерия, или то, что от неё осталось, точно должна ответить. Я молчал, обдумывая услышанное. Слова Руккхи звучали убедительно, но это означало вмешательство в судьбу Фонтейна, и последствия могли быть куда серьёзнее, чем она описала. — Не станет ли наше вмешательство критичным для самого Фонтейна? — наконец спросил я, разрывая тишину, которая, казалось, повисла между нами как невидимая стена. Руккха выпрямилась, её уверенность вернулась с новой силой. — Примерная дата и причины начала потопа мне известны, и Небесный Порядок никак вмешиваться не станет. Времени ещё достаточно, чтобы попытаться изменить ход событий. Где бы ни находилась Фокалорс, её планы это уже не изменит. Даже если у нас ничего не получится, Гидро Архонт сможет исполнить задуманное, хотя я предпочла бы этого избежать. Как я уже говорила, потоп разрушит не только Фонтейн – он принесёт бедствие и на приграничные территории. Мы должны предотвратить это или хотя бы свести к самому возможному минимуму. Если самые рискованные и авантюрные идеи не оправдаются, спасти жизни мы всё же должны. Знать обо всём этом и никак не вмешиваться – я считаю преступлением. — А согласится ли сама Архонт на слияние души? — уточнил я, прекрасно понимая, что убедить Фокалорс будет нелегко. Моё замечание прозвучало скорее как осторожное напоминание о сложности ситуации, чем как прямой вопрос. — Ваши с Макото ситуации были иными. У Фокалорс, как я понял, многое стоит на кону. Такое внезапное предложение, очевидно, полно рисков. Руккха слегка улыбнулась, но её улыбка выглядела как проявление внутреннего понимания, чем радости. Её взгляд стал задумчивым, и на мгновение мне показалось, что она вспоминала что-то из далёкого прошлого. — Да, слияние – означает смерть божественной сути, — наконец произнесла она, её голос был спокоен, но в нём сквозила твёрдость. — Но в этот раз, если она согласится, оно будет проведено по местной методике духовных контрактов, используемой шаманами и экзорцистами под моим с Макото личным наблюдением. Этот способ исключает риск того, что Фокалорс «застрянет» в твоей душе, ведь связана она будет не с душой, а с телом. При желании она сможет покинуть тебя, не спрашивая твоего разрешения, если это конечно не противоречит контракту, — объяснила Руккха. — Но первый разговор оставь на меня. Я была с ней знакома ещё в прошлом и найду правильные слова. Сейчас мне нужно только твоё согласие. Ты выбрал это место своим домом. А свой дом нужно защищать. Я повернулся к Макото, надеясь уловить её мнение, её тонкую, всегда чуть загадочную реакцию. Она смотрела на меня без тени сомнений, словно уже знала, что я приму правильное решение. — Ты согласна с её словами? — спросил я, пытаясь найти в её взгляде ответы, которые не могли бы дать даже самые красноречивые слова. Богиня вечности кивнула. Её голос, мягкий, как прикосновение шелка, звучал спокойно, но в нём ощущалась нерушимая уверенность, словно этот ответ был предрешён. — Эта сделка выглядит хорошим шансом для всех, — начала она, её слова обволакивали, словно лёгкая прохлада после знойного дня. — Фокалорс получит временную свободу, возможность поговорить со своей предшественницей и шанс изменить всё, пойти наперекор своей судьбе, которую узнала Руккхадевата. А ты обретёшь нового союзника и, возможно, доступ к силе Гидро. Всё, что осталось, – добиться вашего с ней согласия. Думаю, отклик, который ты ощутил тогда в зале суда, не был случайным. Если так сложится, что мы все окажемся откинутыми назад на пятьсот лет, как говорила марионетка, лишними друзья не будут. Её слова эхом отозвались в моих мыслях. Вихрь сомнений кружился всё быстрее, но в самом центре этого хаоса постепенно вырисовывалась ясная картина. Мой выбор сделать Фонтейн своим домом подразумевал больше, чем просто нахождение здесь. Я взял на себя ответственность за его будущее. — Звучит и правда разумно, — наконец произнёс я, ощущая, как ответственность за это решение ложится тяжёлым, но привычным грузом на плечи. В голосе прозвучала нотка усталости, но она быстро сменилась решимостью. — Руккха права. Я выбрал Фонтейн своим домом и менять его не стану. Я встану на его защиту, даже если придётся снова сесть за то чёртово пианино и играть. Имея силу, ей нужно пользоваться. Руккха кивнула, её лицо осветилось слабым одобрением, почти незаметным для чужака. Макото позволила себе лёгкую улыбку – спокойную, но полную скрытого тепла. На мгновение в комнате повисло ощущение, словно все вокруг затаили дыхание. Оно было наполнено тихой, но мощной решимостью. — Отлично, — заключила Руккха. Её голос обрёл едва уловимую мягкость, будто в этот момент она разделяла мой выбор. — Первый шаг сделан. Теперь слово за Фокалорс…