Последняя воля павших небес

***

— Какая... неожиданная встреча, — произнёс я, входя в рабочий кабинет Арлекино. Лини сопроводил меня до двери, а затем оставил, закрыв за собой дверь. Комната почти не изменилась с моего последнего визита. Едва уловимые штрихи дневного света, пробивающегося через массивные окна с занавесками, делали кабинет менее мрачным, но отнюдь не лишённым холодной строгости. Арлекино, как всегда, сидела за столом, полным бумаг, её неподвижная фигура, казалось, сливалась с окружающей обстановкой, словно она была неотъемлемой частью этого помещения. Единственное, что выдавало признаки времени, – это аккуратные очки в тонкой оправе и слегка уставший взгляд. Но моё внимание привлекла другая фигура – восьмая из Предвестников Фатуи, Синьора, сидящая на кожаном диване у стены. Её присутствие заставило меня насторожиться. Она сидела, элегантно перекинув ногу на ногу, словно это была её территория, вальяжно держа в руке бокал с прозрачной жидкостью. — Хм, и правда – неожиданная, — её голос раздался плавно и слегка насмешливо. Синьора встретила мой взгляд с лёгкой усмешкой, её уверенность и расслабленная поза говорили о том, что её ничто не беспокоило. — Мы уже думали, что наш неуловимый целитель направляется прямиком в Меропид на радость герцогу, и вдруг приходит новость, что суд тебя оправдал. Стоит признать, это было весьма неожиданно, учитывая, кто выступал обвинителем. Слова Синьоры прозвучали легко, но под ними явственно ощущалась скрытая насмешка и напряжённый интерес. Она внимательно следила за мной, словно играя в кошки-мышки, хотя на лице сохранялась всё та же едва заметная улыбка. Арлекино, напротив, не стала тратить слов, лишь указала рукой на свободный стул у стола, предлагая мне занять его. Я неторопливо подошёл и сел, оглядываясь по сторонам. Кабинет, хоть и был немного освещён дневным светом, всё равно оставался холодным, словно бы тени предпочитали держаться в углах, ожидая удобного момента выскочить наружу. Каждое моё движение казалось чуть более заметным, чем должно быть, словно за мной следили не только присутствующие в комнате. — И правда, решение Оратриса стало неожиданностью для всех, — начал я, опираясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. — Но меня удивляет больше другое: как вы так быстро обо всём узнаёте? — в моём голосе скользнуло лёгкое подозрение, ведь едва час минул с момента оглашения приговора. Арлекино тихо хмыкнула, её глаза на мгновение вспыхнули, а затем взгляд смягчился, когда она ответила: — Когда мы обсуждали твою защиту, — сказала она, чуть наклонив голову. — Это не обязательно означает агентов, прячущихся по кустам возле твоего дома. Дом Очага работает тоньше. Мы предпочитаем оставаться в тени. В этот момент за её спиной я заметил знакомую фигуру. Макото появилась как будто из воздуха, невидимым для остальных призраком, и без всякого смущения присела на край стола, словно хозяйка положения. Она нагло склонилась над бумагами, разбросанными по столу, и, хотя её взгляд время от времени останавливался на мне, она молчала, чтобы не прерывать разговор. Макото явно находила особое удовольствие в том, чтобы незримо присутствовать на важных встречах. — Из Дома Очага выходят не только агенты, — продолжила Арлекино, возвращая разговор в прежнее русло. — Многие находят своё место в самых разных сферах Фонтейна, и Палата Жардинаж, и Судебная Коллегия исключением не является. Про то, что с тобой произошло прошлым вечером, мне уже доложили к ночи. Мы до недавнего времени разбирали документы дела и готовили черновой план побега на случай, если тебе грозил бы Меропид. Хорошо, что до этого не дошло, — голос её стал чуть мягче, теплее. — Связей и рычагов в подводной крепости у нас не так много, как хотелось бы, и подобный шаг мог бы дорого обойтись. Пока Арлекино говорила, Синьора лениво покручивала в руках свой бокал, наблюдая за мной, словно ей было просто любопытно, что же я скажу дальше. Она вновь заговорила, как будто это был рядовой разговор за утренним кофе. — За тебя взялись с особым рвением, — её голос звучал непринуждённо, но взгляд был серьёзен. — Намеривались упечь тебя в самые тёмные уголки Меропида, и чуть ли не на пожизненный срок. Что ты на самом деле натворил? Судебных дуэлянтов убивают в Фонтейне с завидной регулярностью всякие нехорошие люди, но наказание за это почти всегда одно и то же. А тут вдруг такое особое отношение... Я прищурился, пытаясь уловить нотку иронии в её вопросе. — Под «нехорошими людьми» вы имеете в виду себя? — усмехнулся я. — Обвинение строилось на том, что «злые Фатуи» решили моими руками устранить дуэлянта, который убил подданных Снежной в дуэли чести. Госпожа Фурина звучала довольно убедительно. Будь я зрителем, наверное, и сам бы поверил. Я понимаю, что всё это глупость, но предыстория Савиньена крайне интересная... Синьора приподняла бровь, её усмешка стала шире. Она посмотрела на Арлекино, и та взяла слово, словно они уже давно всё обговорили. — Этот дуэлянт действительно давно был у нас на примете, — начала Арлекино, поправляя очки, которые чуть сползли на нос. — Он был больше, чем просто мечник на службе у суда. От его руки пали не только преступники, пытавшиеся избежать наказания, но и те, кто оказался кому-то… неудобен, а среди них были и наши люди. Не все дела доходят до Верховного Суда, оставаясь предметом обсуждений в городских судах, коих по всей стране раскидано немало, и местные чиновники, аристократы и молодые судебные дуэлянты часто этим злоупотребляют. Это, к счастью, уходит в прошлое, но такая практика ещё встречается. Среди тех, кто погиб от рук Савиньена, были люди Организации, которые следовали строгим инструкциям по дуэлям, где значилось не соглашаться на оные, однако по официальным документам они якобы согласились на поединок, в котором погибли. Так что Савиньен был на нашем прицеле уже давно, но мы планировали устранить его совсем не так и не сейчас. Он был нам нужен для информации. Мы собирали компромат, чтобы шантажировать его и его покровителей, лишить титула и отправить в Меропид, где его смерть была бы менее подозрительной. Так что никто не пытался подставить тебя или убить его твоими руками, — её голос стал чуть холоднее к концу. — А что за компромат вы успели на него собрать? — спросил я, не скрывая интереса и пытаясь понять, насколько глубоко этот дуэлянт был погружён в тёмные дела. Синьора сделала небольшой глоток из бокала, её взгляд был холоден и проницателен. — Хм, хочешь очистить свою совесть его грехами? — с лёгкой усмешкой спросила она. — Совесть таким способом не очистить, — честно ответил я. — Но я хотел бы больше знать о том, кого убил. Одно дело – убить человека за что-то, а другое – просто так, случайно. Сейчас он в моей голове выглядит невинной жертвой, но ваши слова меняют картину. Арлекино кивнула, снова поправляя очки. Её лицо оставалось спокойным, но в голосе появилось напряжение. — Я расскажу, но сначала ответь: что на самом деле произошло? Ты упоминал на суде, что дуэлянта могли отравить, что вызвало его смерть при контакте с твоей духовной энергией. Я слегка вздохнул, вспоминая те последние мгновения, которые заставили меня задуматься. — В последние секунды его жизни в его животе появилась странная чёрная область, словно дыра, которая высасывала всё изнутри, — начал я, в который раз вспоминая подробности. — Единственный раз, когда моя сила так сработала, был в Сумеру. Тогда я выпил отравленное вино, и моя духовная энергия начала меня уничтожать изнутри. Отравитель так и не был найден, но я посчитал, что этот случай может быть продолжением того нападения. Возможно, это был демонстративный шаг, чтобы напугать или показать прогресс в алхимии. Но и на этот раз они не смогли достигнуть цели, поэтому уже перешли к прямым угрозам. Я достал письмо и положил его на стол перед Арлекино. Её глаза чуть прищурились, и она взмахнула рукой. Письмо плавно поднялось в воздух и оказалось у неё в руках. Она внимательно посмотрела на текст, а затем подняла голову. — Судя по бумаге и стилю, это явно кто-то из высокопоставленных, — задумчиво произнесла она, но затем нахмурилась. — Однако язык непонятен. Она передала по воздуху с помощью левитации письмо Синьоре, которая приняла его, медленно пролистывая глазами. — Но, я так вижу, ты понимаешь, что тут написано? — спросила меня Арлекино. — Понимаю. Но прежде, чем мы продолжим с этим, расскажи мне о «компромате», который ты обещала, — напомнил я, не желая упускать тему, которая интересовала меня не меньше. — У нас уже имеются на руках задокументированные доказательства взяток, избиений, сексуального насилия, дебошей и даже убийств, совершённых этим человеком без какого-либо законного основания, — голос Арлекино был ровным, будто она зачитывала сухие факты из отчёта. — Этого более чем достаточно, чтобы запустить наш план и убрать его с арены. Проблема была в том, что время ещё не пришло. Не было подходящего момента. Она наклонила голову, внимательно изучая мою реакцию, словно выискивала что-то в моём лице. Но я не отвёл взгляда. Синьора, сидя на диване с расслабленной грацией кошки, неспешно вращала бокал с вином в руке. Наблюдая за нашим разговором, она усмехнулась: — Ну что, легче стало, избавившись от этого груза? — в её голосе звучала лёгкая насмешка, но в глазах читался неподдельный интерес. — Немного, — кивнул я. — Хотя теперь во снах он точно меня беспокоить не будет… Что касается письма, оно написано на древнем языке, который мне хорошо знаком, хотя давно не приходилось на нём говорить. Суть проста: граф Луи де Бонье приглашает меня к себе этим вечером и угрожает последствиями, если я откажусь. Он также косвенно подтверждает, что стоял за большинством нападений на меня, за исключением, пожалуй, похищения Фатуи, — я бросил короткий взгляд на Синьору, подчеркнув, что ничего не забыто. — Мотивы его действий пока не ясны, но, возможно, сегодня удастся что-то прояснить, — я снова взглянул на Арлекино, ожидая её реакции. Она на мгновение замерла, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику кресла. — Граф Бонье… — её голос стал задумчивым, словно она прокручивала в голове возможные последствия. — Опасный человек? — уточнил я, чувствуя, как за этой фразой скрывается нечто большее. — Более чем, — ответила она, сдвинув брови. — Этот человек известен как один из самых старых и влиятельных во всём Фонтейне. Его власть абсолютна, и даже Архонт не всегда осмеливается перечить ему. Вступать с ним в прямую конфронтацию – крайне опрометчиво. Если ты рассчитываешь на нашу защиту, — она сделала короткую паузу, давая мне понять, что её предложение ограничено. — Я могу лишь помочь тебе безопасно выбраться из Фонтейна и добраться до Ли Юэ. Там его влияние уже не действует. Синьора даже слегка приподняла брови, удивлённая таким признанием: — Он и правда настолько опасен? — Достаточно, чтобы я говорила об этом именно таким образом, — сухо подтвердила Арлекино, её губы сжались в тонкую линию. — Если мы ввяжемся в конфликт с графом, можем быстро потерять всё влияние в регионе. Дом Очага окажется под угрозой, а наши позиции будут сильно ослаблены, что определённо не понравится Царице. Я не готова ставить под удар нашу семью ради одного целителя. Как бы я тебя ни ценила, Александр, разумный компромисс важнее. Надеюсь, ты это понимаешь. Я сдержанно усмехнулся, чувствуя, как внутреннее напряжение сквозит в её словах. — А как же контракт? Разве вы не обязаны «защищать» меня? — мой голос звучал скорее шутливо, чем укоризненно. Арлекино лишь вздохнула, не отводя от меня строгого взгляда. — Формально ты первым нарушил контракт, не явившись на работу вовремя, — она пожала плечами, будто этот факт уже ничего не значил. — Но если говорить серьёзно, я предлагаю тебе именно то, что позволяет наш договор: безопасный выход, если встреча с графом выйдет из-под контроля. Мы можем помочь и даже прикрыть тебя, если всё зайдёт слишком далеко, но развязывать войну ради тебя никто не будет. У всех решений есть границы. — Я понимаю, — спокойно ответил я, слегка кивнув. — И не прошу вставать на мою защиту. Мне нужна лишь готовность к непредвиденному. В письме граф угрожает мне чем-то более страшным, чем всё, что он устроил прежде. Если он решит действовать, последствия могут затронуть не только меня, но и других. Поэтому лучше подготовиться к провокациям заранее. — Есть какая-то подробная информация? — Арлекино прищурилась, её взгляд стал острым, словно она пыталась уловить хотя бы намёк на детали, которых я мог не упомянуть. — Нет, ничего конкретного, — я пожал плечами, чувствуя, как нарастает напряжение. — Но при таком раскладе сегодня может случиться что угодно. Лучше быть готовыми ко всему, чем потом сожалеть. На одну ночь мобилизовать все ресурсы и предупредить, кого следует в городе, не такая уж большая задача для такой крупной Организации, верно? Я бросил взгляд на Арлекино, пытаясь оценить её реакцию. Она хмуро прикусила губу, явно взвешивая варианты, но ничего не сказала. — Этот граф не в своём уме, если ему настолько важно удавить меня любыми способами, — я усмехнулся, но в этой улыбке не было ни капли веселья. — Мне больше нечего вам добавить. С графом я разберусь сам, как бы всё ни сложилось. Может, даже выйдем из этого конфликта мирно. Я нарочно добавил нотку иронии в свой голос. В глубине души понимал, что надежда на «мирный исход» была иллюзорной, но даже слабая шутка лучше, чем бессмысленные размышления о худшем. — Ты удивительно спокоен, учитывая обстоятельства, — заметила Синьора, наблюдая за мной с лёгкой улыбкой. Её взгляд изучал меня так, словно она пыталась понять, действительно ли я так уверен или просто стараюсь казаться таким. — Хмуриться и переживать бессмысленно, — ответил я, разведя руками. — Есть проблема – её нужно решить, чем я сейчас и занимаюсь. К слову, о проблемах: что там насчёт тех «особенных пациентов», ради которых меня похищали и едва не убили? Я всё ещё жду объяснений. Синьора вздохнула и откинулась на спинку дивана: — Твой «пациент» уже на пути в Фонтейн, — вздохнула Синьора. — Он мастерски умеет пропадать и искать неприятности на ровном месте. В ближайшие дни он должен прибыть в порт Илун, что в Ли Юэ. И мне важно, чтобы ваша встреча состоялась, поэтому я не могу позволить тебе подвергать себя излишнему риску. Арлекино связана с Домом Очага и не может брать на себя неоправданные риски, но я прямо не связана с Фонтейном и готова помочь тебе сегодня вечером, как независимая фигура, но с условиями. — И какие же это условия? — спросил я, чувствуя, что подвох не заставит себя ждать. — Независимо от того, как закончится вечер, ты отправишься со мной в Илун для встречи с «пациентом». Там, на нейтральной территории, мы сможем провести все необходимые процедуры, — она сделала паузу, ожидая, что я соглашусь, и добавила: — А ещё у меня есть несколько магических артефактов с замками и печатями, которые я привезла сегодня сюда. Мне нужно, чтобы ты их снял. Организация ждёт от тебя большего, чем просто целительство, если ты не забыл. Нужно оправдать вложенные ресурсы, Александр. Я встретился с её взглядом, оценивая предложение. — «Что думаешь?» — я мысленно спросил Макото. — «Между ними явно идёт какая-то игра, и ты оказался втянут в неё, хочешь ты того или нет, — голос Макото в голове звучал спокойно, но в нём сквозил осторожный анализ ситуации. — Если ты примешь её условия, то, скорее всего, твой «куратор» вновь поменяется. Но, возможно, это не так уж и плохо. Сегодня тебе понадобятся все возможные союзники, причём как можно более влиятельные и сильные. Полагаться лишь на Эи будет неразумно, как ты сам правильно заметил: сегодня может произойти всё, что угодно. И лучше быть готовым ко всему». Я чувствовал её размышления, словно тихое дуновение ветра, пробирающееся в голову, отчётливо и ясно. — «Этот граф осведомлён о твоих действиях в Доме Очага и знает о твоих связях с Фатуи. Это не просто догадки – судя по бумагам, которые я вижу, он изучил каждый шаг и очень уверен в том, что Арлекино не станет жертвовать своими ресурсами ради того, с кем знакома всего лишь несколько недель. И он прав: она слишком осторожна, чтобы рисковать Домом и своей семьёй ради тебя». В её голосе прозвучали нотки обеспокоенности, которые она пыталась скрыть. — «Но вот другой фактор – Предвестница, сидящая напротив тебя, – он, похоже, выпал из его расчётов. И это единственный козырь, которым можно сыграть. Используй это. Пусть она окажется там, где будет максимально полезна». — А что насчёт моей работы в Доме Очага? — спросил я вслух, переводя взгляд на Арлекино. — Приостановлена на неопределённый срок, — коротко ответила она. — Сейчас не лучшее время для открытого взаимодействия между нами. Пусть инцидент с Савиньеном уляжется и связь с «сомнительными организациями» забудется. — Вот почему я и предлагаю тебе отправиться в Илун, — добавила Синьора с лёгкой улыбкой. — Там ты сможешь отдохнуть от всей этой суеты. Я тихо вздохнул и кивнул: — Хорошо. Я согласен на эти условия…

***

Дворец Мермония

Полдень

В своей поистине долгой жизни Великая Властительница Руккхадевата повидала многое. Империи возносились и рушились под тяжестью времени, а судьбы мира сменялись, словно приливы и отливы бесконечного океана. Она была свидетелем власти и ответственности, изучала тайные законы мироздания и даже сумела вырваться из-под диктата Небесного Порядка, заплатив за это свою цену. Но ни разу за всё это время она не оказывалась в столь странной ситуации, как сейчас: запертая в теле фонтейнского аристократа – марионетки без собственной воли, она сидела среди стопок бумаг, упорядочивая отчёты и распоряжения, словно простой клерк. Её новый облик – мужские руки, бледные и ухоженные, словно специально созданные для игры на рояле, – перелистывали документы с бесстрастной точностью. Внимательно читая отчёты, она постоянно наталкивалась на упоминания графа Луи де Бонье. Лишь его имя было достаточно, чтобы её внимание полностью сосредоточилось на содержимом бумаг. Некоторые из них вскользь упоминали его участие в незаконных операциях и связи с тайными обществами. Руккхадевата сидела на широком диване, который был расположен возле высоких окон в рабочем кабинете Гидро Архонта, Фурины де Фонтейн. Снаружи простиралась панорама Кур-де-Фонтейна, а малое море, отражая свет дневного солнца, создавало видимость спокойствия. Пространство вокруг было заполнено шкафами, забитыми папками, свитками и отчётами. Возле стены, словно в качестве контраста к груде документов, стояло белоснежное пианино, привлекая её взгляд и вызывая в памяти мысли о том, что она скрывает – секреты, которые она пока не осмеливалась раскрыть никому. Фурина металась по своему кабинету, разбрасывая бумаги и выкрикивая приказы то и дело заходившим служащим и мелюзинам. Каждый её жест казался нервным, словно она находилась на грани истощения. Руккхадевата внимательно наблюдала за этим хаотичным поведением. Что-то в Архонте не давало ей покоя. Этот момент был для неё не только возможностью разобраться в делах графа, который угрожал её дорогому ученику, но и шансом изучить саму Фурину. Несмотря на её богоподобную силу, в ней была какая-то загадка, которую Руккха пока не могла разгадать. Это ощущение странной тревоги росло с каждой минутой, как и понимание, что времени до наступления вечера оставалось всё меньше. Задерживаться здесь надолго было опасно – она чувствовала, что приближается момент, когда что-то изменится. — Немедленно найдите второй том! В архиве должны быть записи вердиктов суда за последний год, проверьте ещё раз! — вскрикнула Фурина, направив двух мелюзин в дальние коридоры. Архонт, казалось, не замечала присутствия Руккхадеваты. Для неё аристократ был всего лишь одной из деталей её сложной машины государственного управления. Руккха, воспользовавшись этим, продолжала изучать документы, ощущая едва уловимую радость от того, что ей выпал шанс исследовать этот новый мир под таким углом. Она давно не испытывала подобного азарта, и теперь, когда перед ней лежали свидетельства о тайных делах Фонтейна, она наслаждалась каждым моментом. Её руки, выверенными движениями, перелистнули очередной документ. И вдруг перед ней предстала цепочка событий, которая наводила на пугающие мысли: граф Луи де Бонье, похоже, контролировал процессы, угрожающие не только стране, но и самой власти Архонта. Его влияние распространялось глубже, чем она могла предположить. Всё было хорошо замаскировано – ложные следы перемешивались с реальными фактами, и Руккха чувствовала, что здесь есть что-то большее. Это была не просто игра одного человека, а гораздо более масштабная интрига. Фурина остановилась и, обернувшись к ней, произнесла с раздражённой усталостью: — Ну что, нашёл что-нибудь полезное? — её голос прозвучал резко, а взгляд выдавал усталость и напряжение. Руккха медленно отложила бумагу в сторону и, поддерживая образ благородного лорда, ответила с легкой усмешкой: — Пока только то, что господин Бонье умеет скрывать свои следы... Слишком много пробелов, которые, похоже, намеренно оставлены. Большего я пока не могу сказать. Фурина тяжело вздохнула, отбрасывая пряди волос с лица: — Тьфу ты, с ним всегда так! Почему всё должно быть настолько сложно? И без этого дел невпроворот, а тут ещё эти интриги… Руккха кивнула, наблюдая за тем, как Фурина вновь бросилась к разбросанным бумагам. Хаос вокруг всё больше нарастал, и, казалось, его ничто не могло остановить. Документы разлетались, словно сухие листья под ветром, а Фурина металась по кабинету, давая указания с видом человека, готового вот-вот сломаться под тяжестью собственного титула. Однако Руккхадевата чувствовала, что времени остаётся всё меньше. Вечер приближался, и каждый миг был на вес золота. Руккхадевата медленно поднялась с дивана. Каждое её движение было спокойным и грациозным, точно выверенным, как будто древний Архонт снова почувствовал свою былую силу, хотя это было лишь маской. Тело лорда, в котором она находилась, излучало утончённость, и она искусно пользовалась этим. Подходя к столу, где Фурина боролась с грудами документов и собственными мыслями, Руккха смотрела на неё, оценивая каждое её движение. — Фурина, — голос был мягким, но в нём ощущалась неумолимая твёрдость, которая исходила из веков мудрости и заполняла собой всё помещение. — Я понимаю, что сейчас у тебя многое на плечах, но позволь напомнить кое-что важное о твоём статусе Архонта. Фурина, поглощённая хаосом своих эмоций и беспокойством, резко остановилась и повернула голову. Её глаза метали молнии – смесь раздражения, усталости и чувства, что её осуждают. — Может прозвучать наивно, но Архонт – это не просто титул, — продолжала Руккхадевата, не обращая внимания на вспышку эмоций в глазах Фурины. — Это не привилегия, позволяющая править безраздельно. Это ответственность за народ и страну. Но что я вижу? Ты фактически передала свою власть в руки других, позволила им действовать за тебя. Ты просто отстранилась, словно тебя не касается то, что происходит прямо под твоим носом, порождая тем самым вокруг себя большой обман и окружая бездушными марионетками, нити которых тебе не принадлежат. Это – ни что иное, как преступление, Фурина. Преступление перед твоей страной, перед твоим народом, перед твоим титулом Архонта. Фурина вздрогнула. Её лицо исказилось от гнева, щеки порозовели, а губы дрожали от сдерживаемой ярости. — Ты смеешь говорить мне об ответственности?! — её голос звучал резко, дрожа от негодования. — Я – Архонт Фонтейна! Ты не знаешь, с чем я сталкиваюсь ежедневно, и не имеешь никакого права так со мной говорить! Руккхадевата медленно наклонила голову, её взгляд стал проницательным и чуть насмешливым, как у наставника, который видит насквозь ошибки ученика. — Ах да, пророчество, — протянула она с едва заметной усмешкой, её голос звучал как укор, мягкий, но тяжёлый, точно острый клинок. — Я знаю, что ты цепляешься за него, как за оправдание. Тебе кажется, что всё, что ты делаешь или не делаешь, можно списать на то, что великое предсказание затмило всё вокруг. Но это не освобождает тебя от ответственности. Пророчество – не щит, которым можно прикрыть слабость. Фурина вздрогнула, словно её ударили. На лице вспыхнули гнев и обида, а взгляд стал колючим и тревожным. — Ты... Ты… Ты… Да что ты понимаешь вообще?! — сорвалась она, её голос дрожал от ярости. — Я – Архонт! Каждый день – борьба, каждый шаг – испытание! Ты смеешь осуждать меня, лорд? Это просто смешно! Когда судьба всей страны под угрозой, как я могу отвлекаться на мелочи? Пророчество – это главное! Оно – единственное, что имеет значение! Она шагнула вперёд, её руки сжались в кулаки, как будто она готова была выплеснуть весь свой гнев наружу. Но Руккхадевата не дрогнула, её глаза были спокойны и проникновенны. — Тебе кажется, что это оправдание, — повторила она ровным, уверенным тоном. — Но знаешь, что происходит, когда Архонт видит только одну угрозу и отворачивается от остальных? Всё рушится. Не сразу, но верно и неотвратимо. Ты называешь себя Архонтом, но передала власть чужим рукам, как будто проблемы исчезнут сами собой. Ты думаешь, что оправдаешь себя пророчеством, если оно исполнится? Нет, Фурина. Это не спасёт ни тебя, ни тех, кто сейчас зависит от твоих решений. Её слова были словно удар – не физический, но такой, от которого дух сжимается. Фурина почувствовала, как кровь приливает к лицу, и она едва сдержала желание закричать. Гнев и отчаяние боролись внутри неё, как две стихии, разрывая её изнутри. — Я... — начала было она, но замолчала, осознав, что не находит слов. — Ты... Ты совсем ничего не понимаешь! Пророчество – это первостепенная угроза, которая может уничтожить весь Фонтейн. Как можно думать о чём-то другом, когда судьба всей страны висит на волоске? Её голос дрожал, в нём звучали нотки отчаяния, смешанные с упрямством. Руккхадевата склонила голову набок, её взгляд был проницательным и немного насмешливым. — Ты так уверена, что пророчество – это всё, что имеет значение? Архонт должен держать голову на плечах, а не терять её в страхе перед будущим. Сегодня ты считаешь, что всё под контролем. Но завтра... может оказаться слишком поздно. Потому что, увлекаясь пророчеством, ты пропустишь те угрозы, которые подбираются к тебе незаметно. Слова Богини Мудрости резонировали внутри Фурины, её гнев ослабевал, уступая место смятению. Она шагнула назад, её кулаки расслабились, и голос стал тише, почти шёпотом: — О чём ты говоришь? — строго спросила девушка, осознав, что перед ней стоял не аристократ, а кто-то совершенно иного уровня. — Кто… кто ты на самом деле? И что ты пытаешься мне сказать? Что за игру ты ведёшь? — Игра? — Руккхадевата ненадолго замерла, опустив взгляд на свою ладонь, как будто её мысли улетели далеко. — Нет, это никакая не игра. Но одно я могу сказать точно: сегодня вечером тот, чьё имя было упомянуто на суде, решит сыграть человеческими жизнями. И тебе нужно быть готовой к этой угрозе. Столицу ждут большие проблемы, и причина этого совсем не в пророчестве. Ты скоро это почувствуешь. А пока... изучи тех, кто рядом с тобой. Эти безвольные марионетки, одну из которых захватила я, вокруг – лишь тени, но они укажут тебе на того, кто за всем этим стоит и какие ошибки ты совершила в прошлом. Фурина замерла, её мысли путались, словно сердце захлестнуло тревогой. Слова Руккхадеваты задели что-то внутри, как ледяной ветер, который предвещает бурю. Но самое неприятное было то, что она чувствовала в этих словах правду – правду, которую боялась признать. Руккхадевата молча направилась обратно к дивану, её движения были плавными, будто она сдерживала какую-то усталость, которая не имела ничего общего с физическим состоянием. Опустившись на мягкие подушки, она закрыла глаза, словно растворяясь в собственных мыслях. Через мгновение её сознание тихо покинуло тело, оставив лишь пустую оболочку. Тело аристократа осело, словно лишённое всех жизненных сил, как кукла, которую бросили на полку. Фурина бросилась вперёд, её голос сорвался в испуганный крик: — Стой!.. — но её слова повисли в воздухе. Великая Властительница уже была далеко, её сущность уплыла за пределы комнаты, оставив Фурину в тревожной тишине яркого полуденного света.

***

Руккхадевата не намеревалась сразу же возвращаться обратно к остальным. Её путь был предельно ясен – особняк графа де Бонье. Место его расположения она выяснила в ходе изучения документов в кабинете Фурины. Однако её текущее состояние оставляло желать лучшего: фантомное тело было слабым, уязвимым, и сила Дендро элемента, некогда пропитанная могуществом, казалась теперь искусственной и едва ощутимой тенью своего прошлого величия. Но это не могло служить оправданием для бездействия. Дендро Архонт всё ещё ощущала на себе груз вины за то, что в её стране произошла трагедия, которая чуть не привела к гибели её спасителя, и заставила его снова бежать, оставляя за собой кровавые следы. Она не могла позволить, чтобы прошлые ошибки продолжали преследовать её и других. Архонт Сумеру мечтала, чтобы её страна оставила в сердцах людей только светлые воспоминания и обрела душевное спокойствие. Особенно для одного странствующего целителя, чья судьба переплелась с её собственной. Про себя она надеялась, что однажды этот человек, переживший столько страданий и одиночества, про которые намеренно забыл, найдёт покой, который он так долго искал. Но этого никогда не произойдёт, пока зло, способное навредить и ему, остаётся безнаказанным. Руккхадевата знала, где искать графа де Бонье, и решила начать свой путь с этого. Если повезёт, ей удастся предотвратить угрозу, возможно, своими собственными руками. Перемещаясь по крышам зданий, Руккхадевата бесшумно скользила через городские тени, двигаясь словно призрак, лишённый формы и границ. Вскоре она достигла нужного района, где располагался искомый особняк. Лучи полуденного солнца мягко осыпали фасады богатых домов светом, наполняя улицу тёплой, почти безмятежной атмосферой. Но среди этих роскошных построек один особняк выделялся своим величием. Трёхэтажное здание с крышей, покрытой светло-голубой черепицей, больше походило на миниатюрный замок. Вокруг него возвышался высокий кованый забор, за которым раскинулся аккуратно ухоженный сад. Дорожки из камня вились среди живых изгородей, кустов и клумб, уводя в тень крупных кипарисов, что стояли вдоль аллеи, ведущей к массивным дубовым дверям, украшенным гербом семьи. Руккхадевата заметила и ещё одну деталь: невидимый барьер окутывал особняк, словно купол. Это был мощный защитный механизм, призванный удерживать вторженцев и обеспечивать хозяевам дома покой. На первый взгляд всё выглядело идеально: ухоженные газоны, гармония природы и архитектуры, создающие иллюзию полного мира. Однако это было обманчивое спокойствие. Несмотря на магическую защиту, главный вход казался исключением. Двое с виду самых обычных жандармов, охранявших ворота, стояли вне зоны барьера. Приняв решение рискнуть, Руккхадевата подошла ближе, скрытая своей эфирной формой. Однако её попытка остаться незамеченной сорвалась. Один из жандармов, мужчина с аккуратно завитыми усами, внезапно протянул руку и преградил ей путь, словно видя её прямо перед собой. — Куда это вы направляетесь? — с насмешкой спросил он, взгляд его выражал нескрываемое презрение. — Встреча назначена на вечер, и приглашён туда мсье Каслана, а не его шаманский придаток в виде мёртвого Дендро Архонта. Дальше вам, Властительница, прохода нет. Руккхадевата остановилась, ощущая неожиданное напряжение. Её не только видели, но и узнали, несмотря на то, что она была призраком, давно покинувшим мир живых и саму историю. Этот факт вызывал у неё лёгкое замешательство, хотя её лицо сохраняло невозмутимость. — Я удивлена, что меня всё ещё помнят, — произнесла Руккхадевата холодным, но с долей скрытого любопытства голосом, изучая выражения лиц жандармов. — Помнят? — женщина-жандарм прищурилась, в её тоне звучала горечь. — Может, мир и забыл о вас, но точно не мы. Мы прекрасно помним ваши «славные» деяния, особенно то, как именно ваши решения привели к гибели тысяч людей в пустыне и уничтожению целой цивилизации. Ваши преступления живы в сердцах тех, кто пережил тот ужас. Руккхадевата чуть сузила глаза, в её взгляде мелькнул проблеск настороженности. — Преступления? — Да, преступления, — женщина произнесла с презрением, словно выплёвывала это слово. — Жестокие, циничные, которые «волшебным образом» потом исчезли из всех хроник. Не пытайтесь строить из себя святую невинность перед нами. Ваша гнилая сущность нам хорошо известна. Голос Руккхадеваты оставался спокойным, но в нём проскользнула едва заметная тень сомнения. — У вас весьма искажённое представление о реальности. Неужели даже в памяти столь древних созданий остались лишь воспоминания о моих ошибках, которые даже не нашли отображения в конечной точке истории нашего мира? Женщина нахмурилась, её ответ был резким и безжалостным: — Формально это уже не ваши ошибки. Как и «жизнь», которой вы больше не владеете. Но они всё ещё на вашей совести... если у вас осталась хоть капля совести. Теперь вы – никто. Паразит, цепляющийся за чужое тело… — Хватит, — оборвал её мужчина-стражник грубым тоном, жестом велев ей замолчать. Затем обратился к Руккхадевате: — Архонты, боги, паразиты... Какая разница, как вы себя называете? Даже обладая силой и возможностями, вы из раза в раз упускаете самые очевидные вещи. У нас нет причин продолжать этот разговор. Уходите. Руккхадевата скрестила руки на груди, внимательно изучая обоих, словно взвешивая их слова. — И что же я упустила? — её голос звучал с ледяной иронией. — Например, я отчётливо вижу французские флаги на этом доме, хотя такой страны в Тейвате нет. Мужчина расправил плечи и выпятил грудь, словно с гордостью готовился к ответу: — Это не просто флаги. Это символ величайшей европейской цивилизации… — Идиот! — раздражённо перебила его женщина, вспыхнув гневом. — Ты велел мне молчать, а теперь болтаешь о Франции перед мёртвой дьяволицей, которая вынюхивает здесь всё?! — её глаза сверкнули злобой, корни которой уходили в далёкое прошлое. — А ты, исчезни! У тебя есть пять секунд, чтобы убраться отсюда, иначе... Но Руккхадевата уже не слушала. Её силуэт начал таять, словно утренний туман под первым лучом солнца. Ветер подхватил её сущность и унёс прочь, оставив жандармов в растерянности, среди их собственных страхов и ненависти.