Последняя воля павших небес

***

— Что случилось? — первым делом спросил я у невзрачного с виду парня, стоящего на другой стороне улицы возле высокой клумбы, с зонтом в руках. В нём я сразу узнал Лини – одного из воспитанников Дома Очага, одного из немногих, с кем у меня был налажен контакт в этом странном поместье юных членов Фатуи. Он был среднего роста, с короткими светлыми волосами. Его пурпурные глаза смотрели серьёзно и задумчиво, а под правым глазом у него была нарисована слеза. Сегодня Лини был одет как обычный подросток из Фонтейна: тёмные свободные штаны с туфлями, белая рубашка, поверх которой небрежно накинут помятый пиджак. На голове у него серая короткая кепка, а в руках он держал тонкий зонтик. Образ был в духе эдакого бунтаря из высшего общества, решившего пойти против устоев и семьи. В таком виде я его ещё не видел. При каждой нашей встрече, которых было всего три, он одевался по-разному: то в строгую школьную форму, то в яркий костюм фокусника со всей соответствующей атрибутикой. Улица сейчас практически пустой, лишь несколько прохожих спешили по своим делам, прячась под зонтами. Дождь продолжал покрапывать, напоминая о встрече двух Электро Архонтов, и влажные камни под ногами блестели, отражая свет из окон зданий вокруг. Воздух был прохладным и свежим, с лёгким ароматом мокрой листвы и камня. Подойдя ближе, я увидел, что Лини выглядел слегка взволнованным, его пальцы нервно перебирали край зонта. Он быстро оглянулся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто. — Ох, два небольших происшествия крайне неудачно наложились друг на друга, и я был просто вынужден вмешаться в ваш распорядок дня. Мне очень неудобно за это, но одно из происшествий требует некоторой спешки, — объяснил он, передавая мне зонтик. Это был мой зонтик, который я забыл вчера в кабинете особняка. Тонкий, чёрный и прочный. Не самый дорогой, но и не дешёвый. Я на себе не экономил, если видел действительно хорошую вещь, в которой нуждался или мог нуждаться. — Веди и рассказывай, что у вас стряслось, — спокойно ответил я, вдыхая прохладный, слегка влажный воздух. Мы сделали несколько шагов в сторону особняка по сырой мостовой с редкими лужами, и Лини начал рассказывать, его голос был напряжённым: — Отец просил не втягивать вас в дела организации, поэтому расскажу абстрактно, чтобы у вас было хоть какое-то понимание… — Ближе к сути, Лини. — Как раз подхожу к ней, — он слегка усмехнулся, но в его глазах появилась тень печали. Он слегка вздохнул, прежде чем продолжить. — В общем, Фильоль, одна из моих сестёр в Доме, во время своего задания столкнулась с неприятностями и была отравлена неизвестным веществом. Недоброжелатель, в попытке сбежать, бросил в неё некий порошок. Эффект проявился не сразу и ему не удалось скрыться, но симптомы начали показываться через время и усиливаться: слабость, головокружение, дезориентация… Лини замолк на мгновение. Он явно был обеспокоен состоянием Фильоль. — Почему сразу ко мне не обратились? — спросил я, нахмурившись. — Я зачем в кабинете штаны просиживаю? Для красоты? — Да, глупый поступок с её стороны, но… Как и многие из воспитанников, Фильоль немного побаивается докторов, — вздохнул Лини. — Надеялась, что выздоровеет на тех зельях, что купила в лавке и имелись в наших запасах. И кроме этого сестра не хотела привлекать внимание к своему просчёту, ведь не доложила об этом Отцу после завершения миссии, хотя должна была. — Зелья? В лавке? — я удивлённо поднял брови. — Да, — кивнул Лини, его взгляд был полон сожаления. — Она купила несколько зелий в одной лавке и надеялась, что они точно помогут. Но эффекта не было. В итоге сегодня утром Фильоль едва смогла дойти до медицинского кабинета, где обессиленно упала у двери. — Да уж… — я ускорил шаг. — А что с печатями? — сразу же спросил я, вспоминая, как делал их собственноручно позавчера. — Я оставлял в ящике печати для экстренных случаев. Их с головой хватило бы для оказания помощи подобного рода, и ещё остаться должно. — К сожалению, они пропали, и поэтому я как раз-таки был вынужден немедленно обратиться к вам, — Лини замялся, осторожно подбирая слова. — Как пропали? — удивился я. — В Доме Очага? Такое вообще возможно? — Иногда в особняке пропадают вещи. Всякие мелочи и порой важные предметы небольших размеров... Они со временем находятся, но не сразу. Никто не ожидал, что следующей пропажей станут именно печати. Обычно из кабинета доктора ничего и никогда не пропадало, но теперь будем внимательнее следить за этой комнатой. — Само по себе пропадает или кто-то берёт? — я нахмурился. — Ммм… — задумчиво протянул парень. — Не могу сказать наверняка, поэтому даже не стану вводить вас в заблуждение. Просто считайте это некой спецификой самого особняка «Буфф д'эте». Мы уже давно привыкли к таким безобидным фокусам, хотя этот случай крайне неприятен, учитывая обстоятельства. Отец будет недоволен, когда вернётся. — Арлекино сейчас не в городе? — Да, у Отца свои дела за городом, но большего я не знаю, как и того, когда он вернётся. Поэтому мы решаем проблемы своими силами. Тем временем мы подошли к Дому Очага. Это место за прошедшие дни не стало для «домом», а было лишь местом работы. Как правильно отметил Лини, его обитатели относились ко мне с некоторой опаской и настороженностью. У воспитанников Арлекино определённо были сложные отношения с врачами, но меня это в общем мало заботило. Я не стремился навязываться, искать контакт и доказывать свою добропорядочность. Арлекино сама устроила наше взаимодействие так, что наши пересечения с воспитанниками сводились к самому минимуму. У меня был доступ к кабинету и некоторым медицинским журналам, где я узнал, что у детей есть целый список специалистов, от хирургов до стоматологов, которые проводят плановые осмотры и решают узкие медицинские задачи. Как и я, большинство этих врачей не находились здесь постоянно, а приходили по необходимости или в заранее обговорённый день. Частым гостем был хирург, что немного насторожило, учитывая, что он проводил полноценные операции, но его записей было мало, впрочем, как и у других врачей, посещающих Дом Очага. Это навело меня на мысль, что дети либо редко болеют и травмируются, либо занимаются самолечением втайне от «Отца». Но меня такой расклад дел вполне устраивал, ведь моя работа не отнимала много времени и позволяла в уединении изучать медицинскую литературу, которой не было в городской библиотеке. Мы с Лини быстро вошли в особняк и поднялись на этаж, где находился медицинский кабинет. На первом этаже я краем глаза заметил нескольких детей в коридорах, а второй оказался пуст и тих, словно ничего не произошло. Подойдя к самому кабинету, я услышал приглушённые голоса за дверью, но не стал подслушивать и молча открыл дверь, прерывая беседу. Внутри находились двое – парень и девушка, на вид лет семнадцати-восемнадцати, высокие и русоволосые. Парень был одет в элегантную красную рубашку с чёрным жилетом, украшенным золотыми пуговицами, и чёрные брюки, его карие глаза смотрели на меня с настороженностью. Его одежда была тщательно подобрана, создавая впечатление уверенности и строгости. Он сидел за рабочим столом в кожаном кресле у окна, но, завидев меня, тут же вскочил и начал делать вид, что всё время стоял возле полок с книгами и журналами. Девушка сидела на вытянутом диванчике у стены справа. Она была одета в бордовую блузку с кружевным воротником и чёрную юбку, украшенную серебряными элементами. На ногах у неё были серые колготки и элегантные бордовые туфли на шнурках. Её голубые глаза смотрели на меня с усталостью, она выглядела слабой и сонливой. Бегло окинув её взглядом, я не заметил ничего странного, но её состояние вызвало у меня беспокойство. Я проигнорировал поведение парня, вспоминая, как сам радовался этому креслу в первый день, когда понял, что теперь я доктор, а не «подай-принеси-убери», как было когда-то в лазарете. Подойдя к дивану, где сидела девушка, я сосредоточился на её состоянии, пытаясь понять, что именно её беспокоит. — Надеюсь, ничего не случилось, пока нас не было? Нантёйль? — спросил Лини, закрывая за нами дверь. — Нет-нет, всё без изменений, — слегка нервно ответил парень, делая несколько шагов навстречу и обращаясь уже ко мне. — Спасибо, что пришли. Я не давал Фильоль уснуть, разговаривая с ней о всяком, поддерживал… — Молодец, — скупо отметил я, изучая девушку в духовном зрении. За окном тем временем барабанил дождь, его капли ритмично стучали по стеклу, создавая в кабинете ощущение уюта и безопасности. Ожидаемо порошок оказался не обычным, а со своим секретом – в верхних дыхательных путях и лобной доле я отчётливо видел едва светящиеся песчинки рыжеватого цвета. Духовная энергия девушки имела нетипично для людей глубокий голубоватый оттенок, присущий большинству жителей Фонтейна, как я успел заметить за эти дни. Однако в свойствах духовная энергия ничем не отличалась от той, которой обладала, например, Дэхья, кроме цвета. — Фильоль, вы с нами? — спросил я девушку, которая смотрела куда-то в сторону немигающим взглядом. — Да… Просто почему-то не могу оторвать взгляд… — слабым голосом ответила она. — Ладно, расспросы потом, — выдохнул я, прикладывая ладонь здоровой руки к её холодному лбу. Странное дело... Я уже почти не ощущал того самого холода в теле, как это было ещё совсем недавно, и чувствовал уже чужой холод. Эффект от проникновения моей духовной энергии возник почти сразу же, что меня совсем не удивило. «Песчинок» было много, но они не шли ни в какое сравнение с тем проклятием, которое ношу я по сей день. Моя духовная энергия, подобно воде из крана, смыла всю «грязь», приводя Фильоль в чувства прямо на наших глазах. Прошло буквально несколько секунд. — Что?.. Уже всё? — тихим ошарашенным голосом произнесла она, когда я убрал руку. По её взгляду, мимике и оттенку кожи было видно, что девушка пришла в себя. Она больше не выглядела сонливой, её голубые глаза стали ясными, а кожа приобрела здоровый румянец. Рядом с ней Нантёйль явно нервничал, переплетая пальцы рук, не зная, куда их деть. — Так быстро? — удивлённо спросил Нантёйль, стоя рядом. — Смотря, что вы имеете в виду. Если о недуге, то он больше не должен давать о себе знать. Вызывавший недомогание элемент я подавил. По-хорошему провести бы ещё промывание, но вы уже люди взрослые, сами себя лечите и, думаю, справитесь, — хмыкнул я, вставая с дивана и направляясь к своему креслу. — А вот с заполнением журнала и карточки болезни придётся немного повозиться с мисс Фильоль. В этот момент я занял своё законное место за столом, ощущая прилив власти, какой у меня никогда не было в лазарете. Хе-хе, свой личный кабинет... Уже почти неделя прошла, а я всё ещё нарадоваться тёмной комнате с большим креслом не могу. Но не для удовлетворения, своего некогда замороженного эго я сел сюда, а чтобы проверить верхний ящик стола, где ещё вчера находились целительные печати. Слова Лини об исчезновении печатей меня до сих пор не отпускали. — К слову, насчёт журналов и карточек, — вперёд вышел Лини, улыбаясь чертовски обаятельно. — Мы все понимаем, насколько важна документация и отчётность, особенно в Фонтейне, но есть возможность не указывать нашу текущую встречу нигде? — Хотите, чтобы Арлекино ничего не узнала? — ухмыльнулся я, доставая из кармана кошелёк, чтобы вытащить оттуда ключ от стола. — Только если такая возможность есть, конечно, — вмешалась в разговор виновница нашей встречи в этом кабинете. — Я… Я усвоила урок из этой ситуации, за что прошу прощения, что не обратилась за помощью раньше и отвлекла вас во внерабочее время. — Инцидент незначительный, и не хотелось бы, чтобы Отец лишний раз переживал, раз всё удалось решить в конечном итоге, — добавил Нантёйль. Я не сразу ответил, сначала копошась в волшебном кошельке, а потом найдя ключ и уже изучая содержимое ящика, где действительно не находилась небольшая стопка печатей для экстренного случая, которую я клал своими руками и Арлекино показывал. — Но если такого варианта нет, я готова ответить на все ваши вопросы, мсье Александр… — Я не злой доктор, но иногда приходится им становиться для кого-то, — уверенным голосом ответил я, закрывая ящик и поднимая взгляд на воспитанников Дома Очага. — Ответьте мне честно, Арлекино знает о существовании того порошка, который прилетел в лицо Фильоль? Это не просто игрушка, а что-то из алхимического арсенала, что вы не смогли излечить сами, хотя явно имеете определённый опыт в самолечении. Троица переглянулась между собой. — Да, моя миссия как раз была связана с этим порошком, если не вдаваться в детали, — ответила девушка, поджав губы. — Отец пока не знает всех свойств и состава, но образцы для изучения у него есть. — Понятно. Симптомы когда начали проявляться? — На следующее утро после миссии, которая завершилась ночью, — ответила она. — То есть вчера утром всё началось. В течение дня я пыталась справиться своими силами и вечером ощутила прилив энергии после одного зелья, но утром стало ещё хуже, и я отправилась сюда… — Понятно, — повторил я, задумавшись. — Но в любом случае врать я не стану насчёт случившегося. Не забывайте о том, что пропали некоторые вещи из моего стола. На это я точно не могу закрыть глаза. И исходя из этого факта, уже пойдут наводящие вопросы и будут выявляться прочие детали. К тому же не произошло ничего критически важного, чтобы скрывать что-то от вашего Отца. Думаю, для него куда важнее, что в конечном итоге все воспитанники живы и здоровы. А наказание за самолечение и недоговорки считаю оправданным, если такие последуют. Ваш Отец платит врачам и целителям не для того, чтобы вы занимались ерундой. — Вот как получается… — горестно вздохнул Лини, а остальные понуро опустили головы. Почти проняло, но, что в лазарете на краю мира, что в этом кабинете, я превращался внутри в того самого озлобленного и не выспавшегося помощника немецкого врача, хлебавшего чай из опилок в своём уголке, которого постоянно отвлекали пациенты от учебы по иностранным книжкам со словарями. Никакой пощады и сострадания пациентам от меня ждать точно не стоит. — А теперь посторонние пускай покинут кабинет, пока я буду общаться наедине с мисс Фильоль, — собранно произнёс я, вставая с кресла и шагая к шкафу с карточками старших воспитанников. — Это не займёт много времени, у меня у самого ещё дела в городе и задерживаться сегодня здесь я не планирую.

***

Закончив с последней страницей документа и аккуратно сложив всё в ящик стола, я медленно поднялся, взял в руку зонт и, бросив последний взгляд на кабинет, шагнул к выходу. В тишине особняка особенно громко слышался дождь, ритмично барабанящий по окнам, словно пытающийся проникнуть внутрь. Звуки детских голосов, доносившиеся с верхнего и нижнего этажей, были приглушены стенами, создавая ощущение спокойного уюта, которым дышали старые стены этого места. Спустившись по лестнице, пересекая холл с высокими потолками и старинными коврами, я толкнул массивную входную дверь, и свежий влажный воздух улицы мгновенно окутал меня, смывая усталость после бумажной волокиты. Но едва успел я вдохнуть полной грудью, как взгляд упал на мост, соединяющий два здания особняка. Там, среди серых теней дождя у каменных перил, стояла Руккхадевата. В этот момент всё вокруг будто замерло. Она, в зелёном платье, напоминающем распустившийся цветок, выглядела как воплощение самой природы, невинное и совершенное. Платье, хоть и простое на первый взгляд, подчёркивало её утончённую фигуру, его мягкие линии перекликались с изгибами листвы и стеблей, которые так легко можно было представить рядом с ней. Вся сцена выглядела нереально – словно картина, написанная кистью мастера, в которой Руккхадевата была центральным персонажем. Архонт стояла под дождём, но ни одна капля не оставляла следа на её коже или одежде. Вода просто проходила сквозь неё, словно она была ненастоящей, иллюзией, существуя на границе между этим миром и чем-то более высоким. Этот момент казался ещё более особенным из-за её улыбки – мягкой, тёплой, такой естественной. Она смотрела на меня, и я не смог сдержать ответной улыбки. Всё вокруг – серость неба, сырость под ногами, холодный ветер – вдруг утратило своё значение. Было лишь тепло, исходящее от её присутствия. Подойдя ближе, я раскрыл зонт и аккуратно наклонил его над нами, укрывая её от дождя, хотя это и казалось излишним. — Рад тебя видеть, — тихо произнёс я, ловя взгляд её зелёных глаз, которые казались ещё ярче на фоне дождливого дня. Руккхадевата посмотрела на меня с едва заметной игривой насмешкой, её улыбка стала шире, озаряя всё вокруг. — И я рада видеть тебя, — ответила она, её голос был мелодичным, словно шелест листвы под лёгким ветерком. — Кажется, работа нашла тебя даже в этот выходной. — Да уж, — кивнул я, усмехнувшись. — Вроде целыми днями напролёт спокойно сижу в кабинете без дел, но стоит выбраться на свободу, как обязательно что-то случается. — Это и есть закон подлости, — отметила она с мягким смешком, её глаза светились теплом и пониманием. — Точно, — согласился я, глядя на неё с лёгкой улыбкой. — Но что привело тебя сюда? Ты ведь говорила, что проведёшь день в медитации. Её лицо слегка смягчилось, в нём появились нотки задумчивости. Медитации стали неотъемлемой частью жизни Дендро Архонта с тех пор, как она оказалась в плену моей судьбы. Руккхадевата, бывшая некогда частью Ирминсуля – божественного древа, теперь была также связана с чем-то великим и божественным. Вместе с Макото и мной она пытается разгадать и осмыслить природу этой новой связи. По её словам, мы трое теперь объединены чем-то божественным, что выходит за пределы простой связи с моей душой, как мы с Макото предполагали ранее. Скорее, я играю роль своеобразного проводника, нечто вроде подвижного Сердца Бога, пропускающего через себя божественную волю, способного перемещаться и взаимодействовать с миром. Хотя это сравнение и кажется несколько грубым и неполным, оно даёт некоторое понимание нашего сложного положения. Руккхадевата обладает опытом взаимодействия с подобными силами, но мой источник энергии структурно и энергетически отличается от всего, с чем она сталкивалась ранее. Пока что ей не удаётся найти способ полноценного взаимодействия с ним и найти контакт, но она не сдаётся, и я полностью поддерживаю её в этих попытках. Мы теперь знаем, что если мне удастся увеличить свою условную «пропускную способность» энергии, то и Макото, и Руккхадевата смогут не только вернуть себе свои физические тела, но и восстановить силы, сравнимые с теми, какой они обладали до своей смерти. Перспективы у нас у всех, безусловно, многообещающие, учитывая ещё то, что у меня в учителях два Архонта числятся. — Мне стало немного скучно, — призналась она, её голос был мягким, но в нём чувствовалось что-то неуловимо грустное. — Я решила насладиться дождём. В Фонтейне он на удивление редок, и я не видела его так долго… Забавно, как непривычным может показаться то, что раньше казалось обычным. — Но в таком состоянии ты можешь ощутить все эти мелкие детали? Может, лучше придать телу осязаемость, чтобы почувствовать дождь, ветер, жизнь вокруг? — спросил я, протягивая ей руку, желая, чтобы она вновь почувствовала себя живой, настоящей. Её глаза слегка расширились, затем в них зажглось понимание, и она с благодарностью кивнула. Осторожно, словно боясь, что может разрушить этот момент, она взяла меня за руку. Её прикосновение было тёплым и обволакивающим, даже сквозь перчатку я ощущал это тепло, как живое напоминание о том, что она всё ещё здесь, рядом. — Ты прав, — прошептала она, и в её голосе послышалась нотка смущения. — Иногда я забываю, что могу контролировать своё тело… Это чувство – ощутить тепло и холод – так удивительно, так приятно… Она сняла с моей руки перчатку и, слегка сжав её в своей ладони, продолжила шептать, словно делясь самым сокровенным секретом: — Я скрою своей ладонью твоё проклятие. Идём, Дори и Дэхья всё ещё ждут тебя в том ресторанчике. Мы успеем вернуться к ним. Эти слова, произнесённые с таким доверием и нежностью, застали меня врасплох. Я не ожидал такого от неё, и от этого лишь сильнее сжал её руку, ощущая значимость момента. Слегка смущённый, но полон решимости, я молча повёл её в сторону ресторана. Город тем временем словно погрузился в таинственную сказку под серым пологом туч, которые, как мягкое одеяло, окутали небо, скрывая от глаз солнце. Лёгкий дождь неустанно падал на каменные мостовые, создавая ритм, в котором сливались звуки капель, мягко стекающих по покатым крышам домов. Узкая улочка была почти пуста, редкие прохожие, закутавшиеся в свои плащи, спешили укрыться от промозглого ветра. Их шаги отдавались глухим эхом, смешиваясь с шумом дождя и доносящимися издалека голосами торговцев, пытающихся защитить свои товары от влаги. Вода струилась по покрытым мхом каналам, превращая их в блестящие ленты, которые отражали тусклый свет из окон зданий, стоящих вдоль улицы. Мы с Руккхадеватой шли медленно, деля один зонт на двоих, и я остро ощущал её присутствие. Её тепло, исходящее от нежной руки, лежащей на моей, контрастировало с прохладной, влажной атмосферой вокруг. Это тепло проникало в самое сердце, создавая чувство близости, которое я не хотел отпускать. Словно в ответ на мои мысли, Руккхадевата слегка сжала мою руку, и лёгкая улыбка скользнула по моим губам, несмотря на смущение, которое продолжало таиться где-то на задворках сознания. — Не знаешь, как проходит встреча Макото с сестрой? — спросил я, бросив взгляд на тяжёлые облака, нависшие над городом. — Макото и Эи были как две половинки одного целого, — тихо начала она, её голос звучал так, будто она говорила с самим собой. — В прошлом их связь была настолько глубокой, что утрата одной из них оставила незаживающие раны на обеих. Сегодня они впервые за долгое время встречаются друг с другом, лицом к лицу, без чужого вмешательства. В такие моменты эмоции и чувства становятся особенно острыми, и окружающий мир, как зеркало, отражает их внутреннее состояние. Когда тучи рассеются, можно будет вернуться домой, но пока их лучше не тревожить. Она чуть сильнее прижалась ко мне под зонтом, словно ища в этом простом жесте защиту от невидимых бурь, бушующих в её душе. Вокруг нас царила тишина, нарушаемая лишь редкими шагами прохожих, а их фигуры быстро растворялись в лёгком тумане, окутавшем улицы. — Лучше расскажи мне, как ты себя чувствуешь сегодня? Были ли новые симптомы от запретных знаний? — вдруг спросила она, и её голос, мягкий и заботливый, заставил меня внутренне насторожиться. В её зелёных глазах светилась искренняя тревога, хотя её тон оставался внешне спокойным. — Появлялись ли посторонние голоса в голове? Шепот? Я опустил взгляд, разглядывая отражения в мутных лужах под ногами, и ощутил, как тревога, подобно незваному гостю, начала наполнять моё сознание. — Новых симптомов нет, — ответил я, стараясь скрыть от неё растущее беспокойство. — Но отсутствие прогресса в лечении вызывает всё больше вопросов. — Не переживай, — её голос был мягким, как летний ветерок, и успокаивающим, словно объятие. — Главное, что ты способен противостоять этим знаниям и даже подавлять их, чего не могли сделать ни я, ни Царь Дешрет в прошлом. Мы справимся с этим, я обещаю. Только не забывай сообщать мне обо всех изменениях и подозрениях, если такие возникнут, хорошо? — Хорошо. — Вот и договорились, — с улыбкой произнесла она, крепче сжимая мою руку. Незаметно для нас, разговор затянулся, и мы почти подошли к заведению, откуда меня прежде «выкрал» Лини. Осталось всего несколько десятков метров до него, когда Руккхадевата вдруг задала вопрос, который ударил меня, как молния из серого неба: — Саша, скажи, ты чувствуешь себя счастливым? Этот вопрос застал меня врасплох, как неожиданная буря на тихом море. Я замер на мгновение, но продолжил шагать вперёд, хотя внутри всё перевернулось. Тревога, скрытая и тихая, поднималась из глубин сознания, как тёмные волны в шторм. Откуда она взялась? Я не понимал, что именно вызвало такой всплеск эмоций, но не мог игнорировать её присутствие. Моё сердце забилось быстрее, а мысли, словно разбуженные неожиданным вопросом, начали лихорадочно перебирать события последних дней, пытаясь найти ответ. — К чему этот вопрос? — спросил я, стараясь придать своему голосу спокойствие, которого не чувствовал. — Наблюдая за тобой последние дни, — продолжала Руккхадевата, её голос был тихим, но в нём сквозило что-то большее, чем простое любопытство. — Как ты занимаешься домом, ходишь на работу, посещаешь библиотеку, встречаешься с новыми знакомыми и улыбаешься на прогулках на аквабусе, я начала задумываться. Этот вопрос возник сам собой, и я решила задать его сейчас, во время нашей прогулки под дождём. Она слегка смутилась, но за этим простым жестом скрывалась глубина, которую я не мог понять. Чувствую ли я себя счастливым сейчас? Знаю ли я, что такое настоящее счастье? Испытывал ли я его хоть раз? Вопросы, которые закрутились в моей голове, словно листья в осеннем вихре, оставляли меня в замешательстве. Мы подошли почти к самой к двери ресторана, и я бросил взгляд внутрь через уличное стекло. За столиком сидели Дори и Дэхья, они о чём-то оживлённо беседовали, не замечая нас снаружи. — Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос, — признался я, возвращая взгляд к Руккхадевате, встретившись с её внимательными зелёными глазами, которые, казалось, видели меня насквозь. — Я чувствую покой и некое удовлетворение от этой тихой, размеренной жизни, которую не имел в прошлом. Но можно ли это назвать счастьем? Что такое счастье? Это непростой вопрос, и я пока не знаю, как на него ответить... — Тогда не мучай себя этими вопросами и просто живи дальше, — уверенно произнесла она, её голос был как тихая река, обволакивающий и спокойный. — Ты сам однажды поймёшь, когда ощутишь то самое счастье, которое искал. — Разве я искал счастье? — переспросил я, удивлённый её уверенным тоном. — Да, искал, — кивнула Руккхадевата, её глаза светились теплом и пониманием. — И надеюсь, что когда я задам этот вопрос вновь, ты сможешь с уверенностью ответить, что нашёл его. А сейчас, пожалуй, я больше не буду отвлекать тебя от дел… Она попыталась отпустить мою руку, но я удержал её, сжав чуть крепче. — Ты прямо как воздушный шарик, всё время норовишь улететь, — с улыбкой сказал я. — Ты ведь сама упомянула, что в Фонтейне дождь редкий гость. Было бы упущением укрыться от него под крышей. Может, продолжим нашу прогулку? — Но тебя ведь ждут, — напомнила она, хотя её голос прозвучал мягко, без настояния. — Не думаю, что этот хитрый жук в шляпе сильно огорчится моему отсутствию, — я улыбнулся, стараясь развеять её сомнения. — Основные вопросы мы уже обсудили, а если Дори что-то понадобится, она без труда найдёт меня. Когда дело касается моры, она не знает преград. Кроме того, прогулки и беседы с тобой особенно ценны для меня, но поводов для них выпадает мало. — В таком случае, не вижу причин для отказа…