ТАРАКАНЫ

Кровь не переставая хлещет из длинного пореза, протянувшегося почти что от основания шеи, через грудь, переходя на бок и доставая до бедра. Благо, что железяка только чирканула Генри поверхностно, больше оцарапав кожу и ничего серьёзно не повредив. Если не считать того, что одежда становится всё темнее и мокрее от крови, то всё не так уж плохо. Боль от раны не мешает идти. Сейчас что угодно, даже продолжающиеся взрывы, не помешают идти! Уж точно не тогда, когда клетка осталась позади. Вокруг полыхают обломки самого малогабаритного корабля. Когда шатлы столкнулись, его сплющило прямо на глазах за несколько секунд и превратило в груду металлолома. Генри старается убраться подальше от огня, надеясь, что его вновь не тряханёт и не впечатает в стену, как случилось десятью минутами ранее, когда столкновения только начались. Скрежет разрушаемого метала он запомнит надолго. Если, конечно, выживет. Сзади снова что-то взрывается, и парень непроизвольно оборачивается на звук, тут же запинаясь обо что-то под ногами и ухается вниз на пыльное покрытие ангара. Он разворачивается, стараясь отсюда убраться да хоть ползком, и с ужасом понимает, что то, что его сейчас затормозило – присыпанное мелкими обломками тело… Да… кому-то сегодня не суждено сбежать из этого ада. Генри на корточках перебирается через эту крайне неприятную преграду. И, ох – судя по виду, это какой-то мальчишка. Причём, похоже, тоже человек. Может они даже вместе летели с Земли на одном корабле. Так жаль… Они ведь почти смогли вырваться. Ни на что не надеясь, и стараясь побороть страх касания к неживой плоти, Кэрол всё же тянет руку и пытается найти на шее мальчишки пульс. И, к величайшей радости, тот обнаруживается! Генри теперь более настойчиво проходится по телу ладонями, стряхивает с одежды мусор. Он старается растормошить незнакомца, но тот лишь слегка шевелится и снова вырубается. Зато он точно живой! Они оба живы! Но есть мнение, что ненадолго. Сзади начинает рушится посадочная платформа, которую корабль, протаранивший остальные шатлы на стоянке, похоже, тоже зацепил и повредил. И теперь, очевидно, от взрывов, она начинает падать. Приходится схватить бессознательное тело и тащить его за собой, и так, с поклажей, пытаться выбраться из зоны падения. Хорошо хоть, что паренёк оказывается достаточно лёгким. Когда сил бежать уже почти не остаётся, землянин, вместе с подобранным пареньком, зажимается в угол за пучком выдранной арматуры, на которой висит часть уцелевшей стены, выглядящая как гигантский осколок. Он станет их щитом, или под ним они будут погребены заживо. Генри притягивает парня ближе, и просто ждёт, пока не утихнут эти убивающие что-то внутри взрывы. *** Похоже, что его вырубило. Кэрол подскакивает от того, что кто-то чем-то ударяет по стене рядом с его ухом. Он открывает всё ещё режущие от дыма глаза, различая перед собой несколько существ в военной форме. Судя по ней и нашивкам - это солдаты конгломерации. А судя по внешнему виду – представители сразу нескольких видов. Значит точно конгломерации, иначе им незачем было быть вместе. Военные что-то говорят, очевидно, обращаясь к нему. Но Генри не понимает ни слова. Солдаты переглядываются, а потом один хватает его руку, поворачивая к себе запястьем и, предположительно, ищет там метку. И да, она там есть – напоминающее земную подкову рабское клеймо. Военные поджимают губы – тут они у всех имеются - и снова переглядываются. Тот же солдат, что вцепился в руку Генри, теперь изучает кисть и неизвестного мальчишки. Уродливая завитушка обнаруживается и у него. Солдаты перекидываются несколькими короткими фразами и затем каждый из них достаёт из карманов их военной формы что-то, похожее на небольшие дубинки, и раскрывают их так, что теперь они напоминают свитки. Эти штуки оказываются портативными носилками, на которые солдаты загружают пострадавшего. Генри они просто молча машут конечностями, как бы показывая, чтобы он следовал за ними. И он идёт. Даже если они не поддерживают дружественный союз с Землёй, куда он раненый от них троих убежит? Только обратно в пекло... Солдаты сначала куда-то их везут на пассажирских блайдерах, потом ведут по каким-то словно полувысохшим тропическим джунглям, выводя на запрятанную в растительности базу. Здесь есть военная база? Совсем рядом с местом взрывов? То есть работорговцы решили устроить демонстрацию живого товара прямо под носом у солдат? Несмотря на то, что сделка самого Генри длилась не больше пяти минут, остальные выставленные на продажу рабы расходились не так быстро. На торги могла уйти вся ночь. И военные не знали, что происходит совсем рядом с их базой? Вот, наконец, похоже, узнали, и провели зачистку. Парней, в итоге, доставляют в лазарет. Тот находится внутри самой базы, так что тут прохладно и немного неуютно - вся длинная комната напоминает бетонный панельный короб. На уже занятых многочисленными пострадавшими койках некоторые из лиц кажутся знакомыми – это те рабы, которые оставались в клетке, когда Генри уводили его покупательницы. Других пострадавших он не знает, но судя по внешним сходствам этих гуманоидов, те – мирные жители этой планеты, которых тоже зацепило взрывом. Все они немного волосаты и имеют тёмно-оливковый цвет кожи, очевидно связанный с жарким климатом их планеты. Почти все кровати заняты, так что Генри ведут в самый конец постельного ряда. На крайнюю койку укладывают его нового знакомого. Ему же указывают на соседнюю. Неудачливый космический путешественник укладывается на жесткий матрас и смотрит в потолок, ожидая, когда к нему подойдут медики. Потолок явно старый, подтекающий, и естественно, совершенно невзрачный и неинтересный. Но глядеть по сторонам – страшно. Парень уже успел краем глаза заметить, что мужчина на следующий койке выглядит уж совсем плохо. Тот весь покрыт испариной, часто и отрывисто дышит и, очевидно, каждый вздох даётся ему с большим трудом. Не дождавшись врача, Кэрол вырубается. Следующее пробуждение происходит от того, что его осматривают, и, очевидно, стараются прочистить рану на боку. Он поворачивает голову: подобранный им парень всё так же находится без сознания. В того вливают какую-то жидкость и оставляют в покое. Дальше Генри снова вырубает, теперь уже от боли, когда ему "на живую" скалывают его рану чем-то похожим на земной степлер. А он и не думал, что так слаб и настолько не переносит боль. Когда Генри приходит в себя, по ране проходятся каким-то охлаждающем спреем, а следом прокатывают небольшим электронным валиком, после чего рана словно покрывается защитной плёнкой. И похоже, что гель имел обезболивающий эффект, потому что боль плавно словно откатывается, и охлаждающее жжение становится всё менее неприятным. Боль уходит. И, после всего, что произошло, организм решает, что теперь точно можно спокойно поспать. *** Следующее пробуждение происходит от того, что паренёк рядом начинает метаться на кровати. Ну, хоть признаки жизни начал подавать. Он что-то хрипло шепчет и стонет, встряхивая головой. Это очень похоже на ночной кошмар. Они все тут много чего пережили за последние время, и ужасы, возвращающиеся во снах – совсем не удивительное явление. Кривясь и придерживая свою рану на груди, Генри слазит с кровати и приближается к пареньку. Он намерен того успокоить. Хотя бы попробовать. Генри берёт руку парня в свою, сжимает и старается его погладить аккуратно по кисти, чтобы так и не пришедшему в сознание незнакомцу было не так страшно. Тот словно чувствует чужое прикосновение, сразу цепляется за его ладонь, и уже через несколько глубоких вдохов почти перестаёт дёргаться и что-то сдавленно словно выкрикивать. Но стоит Генри попытаться отойти, тот начинает тихо в панике поскуливать. Так что Кэрол пододвигает табурет, садится, устраивает голову на локте, который размещает на краешке кровати, и так, согнувшись в один бок, (тот, что не повреждён), проваливается в полудрёму рядом с наконец затихшим мальчишкой. *** Через несколько часов парень, вдруг, испуганно распахивает не пострадавший глаз и пялится на Генри. Разбуженный неожиданной вознёй Кэрол так же пялится в ответ. - Фи-зи? – спрашивает мальчишка заполошенно и удивлённо. Он смотрит вперёд совершенно не моргая, и, кажется, не дыша. А затем слышится вздох облегчения. - О, Фи-зи, - словно почти улыбается паренёк, крепче цепляет Генри за руку и, похоже, снова отключается. Кэрол остаётся с ним, у его кушетки. А куда ему, в принципе, идти? Не проведывать же других умирающих? Он разглядывает парня, которому, очевидно, слегка протёрли лицо и рану на голове. Повреждённый глаз паренька заплыл, образовав ниже брови вздутый фиолетово-чёрный сгусток. И вообще всё лицо испещрено мелкими ранками. Но сквозь свежие порезы проглядываются старые шрамы. Вот, губа у мальчишки точно когда-то была порвана – на ней так вблизи заметен тонкий бледный рубец. И, судя по всему, когда-то были порваны и оба уха. Но и старые шрамы, и весь тот кровавый компот, что сейчас представляет лицо паренька, не способны скрыть того, что по земным меркам тот весьма привлекателен. Даже красив. Генри переворачивает руку парня, изучая его клеймо. Оно абсолютно такое же, как у него самого. Вот только этот ожог уже давно зажил, даже зарубцевался. Похоже, что его новый безымянный знакомый был рабом долгие годы. И на перепродажу, возможно, его везли уже ни в первый раз. Это ужасно! Особенно учитывая то, что мальчишке, очевидно, не больше двадцати лет. Как же этого малыша использовали? Для тяжёлой работы тот явно не пригоден. И вряд ли для тяжёлой работы выдают блескучую одежду, которую Генри заметил на парне ещё тогда, когда об него запнулся. В общем, предположения имеются... Он снова смотрит на лицо парня, изучает. И снова приходит к выводу, что у того весьма красивые черты лица: тонкие, местами даже слегка женственные... Интересно, в космосе есть сексуальное рабство? Вполне возможно, что да. Теперь предполагать можно что угодно. Ещё неделю назад Генри понятия не имел, что тут вообще есть рабство: правительство Земли сей факт, похоже, весьма успешно скрывает. Либо сами находятся в блаженном неведении. Когда Кэрол отправлялся в свою межзвёздную командировку, его заверили, что такие путешествия совершенно безопасны. Люди уже долгими десятилетиями практикуют вылеты на другие планеты. Есть даже несколько человеческих колоний на парочке пригодных для их вида планет. И космический туризм процветает – многих привлекают экзотические курорты иномирян. И, естественно, пропавших безвести землян на просторах космоса ох как много. Космос – бесконечен, так что не удивительно. Но, очевидно, многие терялись совсем не просто так. *** Утром в него вливают какое-то лекарство – похоже, что снова обезболивающее, потому что порез вовсе перестаёт жечь. Затем Генри вручают миску с какой-то жижеватой похлёбкой. Во рту стоит какой-то отвратительный горьковатый привкус, поэтому Кэрол вливает в себя малопривлекательное содержимое тарелки, только чтобы перебить его. Как только парень справляется с похлёбкой, медбрат показывает ему жестами, чтобы он следовал за ним. Генри слезает с кровати, понимая, что уже почти не чувствует боли. Поэтому он вполне бодро следует туда, куда его направляют: после продолжительного сна он, к тому же, чувствует себя отдохнувшим. Во всяком случае нет вчерашнего ощущения, словно в нём вообще не осталось энергии. Его приводят к душевой кабине полевого образца – вода, похоже, вручную накачивается в бак на крыше кабинки. Видимо, на этой планете с пресной водой проблем нет. Но общая разруха и запустения вокруг вызывают мысли, что она тут не самая чистая. А что, у них даже нет никаких портативных очистительных сооружений? Да хоть воздушных капсул? Разве такая вода, непонятно откуда взятая, не слишком не гигиенична? Кабинка эта больше напоминает летний душ на пляже. Генри оглядывается на строение, из которого они вышли. И понимающе вздыхает. Судя по состоянию базы, это действительно всё, что есть. Санитар протягивает ему полотенце и белую чистую больничную робу. Самое обычное полотенце! Никаких тебе технологий: вот держите большое тонкое полотнище, по структуре напоминающее льняное. Словно какой-то прошлый век. Медбрат, наблюдающий его сомнения, снова более настойчиво сует ему в руки вещи, и отходит, ничего не говоря. Хотя, пояснения тут не нужны, всё понятно. Ох, наконец, можно помыться! Каким бы кичливым он сейчас не показался медработнику, Генри рад смыть запах всего того, что с ним приключилось. Он скидывает с себя свои прожжённые одеяния, в которые его нарядили перед продажей, и залезает в кабинку. Парень проводит аккуратно пальцем по плёночке на ране: возможно она здесь для того, чтобы он действительно от местной воды не подхватил какой заразы: даже незаживший след от клейма тоже ей залепили. Известный факт - недавно зашитые раны нельзя мочить. Приходится рассчитывать на прочность этой плёночки. Но та, по виду, очень крепко держится и плотно прилегает к коже. Что ж, он рискнёт. В кабинке Кэрол находит мыльный порошок и старается им натереться так, чтобы не задеть порез. И вода по восприятию оказывается вполне приемлемой. Или он просто так хотел с себя уже, наконец, всё снять. *** Когда он вымытый, в чистой одежде возвращается к своей кровати, то находит на ней свежее бельё. Поэтому он перестилает его, с радостью прощаясь с простынью, испачканной его кровью и грязью от порванных лохмотий. Его настроение поднимается. Но оно резко снова падает вниз, когда Генри замечает, что миски его соседей так и стоят перед их кроватями. Ни один из них не в состоянии самостоятельно есть. Мальчишка, похоже, так снова без сознания: он что-то невнятно похрипывает и болезненно вздрагивает. Кэрол садится рядом, но это всё, что он может сейчас сделать. Он раздумывает о том, можно ли попробовать парня покормить? А вдруг его нельзя трогать, у него же голова пробита. Генри старается привлечь внимание доктора, чтобы хоть как-то уточнить этот момент. Но тот зашивает какого-то бедолагу, а медбрат пытается очистить полы рядом с кроватью местного аборигена, которого рвёт кровью. Генри снова сжимает руку парня, стараясь подбодрить. Он не может его поднять, если не уверен, что не навредит. Поэтому просто сидит, гладит по плечу. И парнишка, правда, успокаивается. И через время, похоже, нормально засыпает. Раз Кэрол не может покормить того, кого сам приволок, то покормит того, кто в сознании. Он идёт за свою кровать, поднимает наполненную тарелку так, чтоб видел сосед, демонстрируя её содержимое, а потом старается показать тому, что даст ему пищу. - Чтобы быстрее поправиться, нужно есть, - приговаривает он, догадываясь, что его могут и не понимать. Сам он слышал бормотание мужчины: он с Земли, но явно говорит с Генри на разных языках. То, что удалось зацепить ухом, очень похоже на немецкий. Кэрол тычет ложкой в губы мужчине и тот всё же открывает рот и заглатывает предложенную еду. – Вот видите, какой вы молодец, - подбадривающе улыбается ему Генри, - нужно хорошо запастись энергией, чтобы вернуться домой. Вот увидите, через пару дней нас заберут и отправят домой. Он говорит это всё, чтобы заодно успокоить и себя. Конечно же они скоро вернуться на свою родную планету. А как иначе… *** Генри уже не понимает, сколько проходит времени, когда в лазарете появляется очень мощный пришелец в военной форме. Тут все более или менее имеют схожие черты с людьми: для Кэрола почти никто сильно не выделяется. А вот этот, вошедший, имеет черты лица больше схожие со злым бегемотом, скрещенным с жабой. И оттенок его кожи – тёмно-сиреневый в мелкую малиновую крапинку. Да, на Земле такого точно не встретишь. Кэрол старается на него так откровенно не пялиться. Тем более, судя по серьёзному виду военного, и нашивкам на форме, это не обычный рядовой солдат, а скорее всего, здесь – главнокомандующий. Тот как-то грозно оглядывает все койки и, очевидно, оценивает положение дел. К нему тут же подходит врач. Военный что-то спрашивает, и медик указывает на несколько кушеток. На них находятся те, кто пришёл в сознание. Командир решает начать осмотр (допрос) с конца, поэтому идёт к таращащемуся на него Генри, который снова сейчас сидит у кровати незнакомого паренька, сжимая его руку – похоже тому так на самом деле становится лучше. Военный протягивает Кэролу переводчик старого образца, который тот тут же цепляет на ухо. Свой собственный у него отобрали, когда переодевали для торгов – на нём тогда вообще ничего, кроме заниженных шаровар не оставили. - Кто вы такой? ­– спрашивает военный без приветствия. - Меня зовут Генри Кэрол. - С какой вы планеты? - С Земли, - чеканит Генри, как-то слегка робея под грозным взглядом. - Как вы здесь оказались? - Я летел на борту ЛМ314 «Кураж» по рабочей визе. - Куда? – перебивает его «слушатель». - На Тахану, сэр. Тахана - чуть не разнесённая когда-то на кусочки планета долгое время была просто разровненным участком. Но сейчас на ней активно началось строительство. Атмосфера там есть, но вот почва уже не восстановится, поэтому всё было продано под высокосовременную городскую застройку. Сейчас это место, куда спешат многие в надежде достаточного заработка. - И чем вы собирались заниматься на Тахане, - уточняет военный. И Генри уверен, что слышал в голосе усмешку. Да, он совсем не выглядит как разнорабочий со стройки: его сразу выдают его ухоженные руки. - Фирма, которая меня наняла, занимается гостиничным бизнесом, - поясняет он и, похоже, по передёрнутой гримасе, военный не очень относится к организации курортов в космосе. А разве военные не должны быть более сдержаны в выражении своих эмоций? - Я - дизайнер-оформитель интерьеров. - Понятно. Дальше, - басит сиреневый командир, очевидно сделав какие-то свои выводы. - Корабль атаковали, а потом захватили. Меня пересадили в какой-то другой корабль, поместили в клетку. Скорее всего позавчера, я не уверен, меня высадили на этой планете, где продали. Но когда начались взрывы, меня просто бросили тут. Сиренневокожий кивает на максимально краткий пересказ Генри. Кэрол не хочет вспоминать всё то, что было, вдаваться в подробности. А военному, похоже, всё равно. И тут, скорее всего, у всех похожие истории. Этот не представившийся начальник тянет свою лапу с четырьмя малиновыми пальцами с острыми чёрными ногтями, цепляет руку Генри, и, как и остальные, вглядывается в клеймо. Потом так же подцепляет руку спящего парня. Оглядывает и её. - Ваш друг тоже с Земли? Он – человек? Генри в ответ кивает. - Он как-то странно пахнет, - объявляет военный, втягивая воздух своими очень широкими ноздрями. - Его тут какими-то лекарствами два дня накачивают, - отзывается Генри, пожимая плечами. – А ещё он всё ещё в той же одежде, весь в пепле, гари. Я тащил его по полу, когда он потерял сознание, возможно на одежду попало разбившееся топливо и что угодно ещё.  Военный хмурит почти отсутствующие брови и поворачивается к врачу. - Почему он, на самом деле, всё ещё весь в грязи? Врач тоже хмурится - очевидно ему не нравится, что его отчитывают при посторонних. - Он покрыт какой-то странной сыпью, не можем так определить, что это. Похоже землянам она не страшна, но я не могу рисковать. Мы провели кожное сканирование – серьёзно повреждена только голова. На теле лишь царапины. Генри смотрит на всё так и зажатую в его руке ладонь. Какая сыпь? Он не заметил! Или он не понял, что это сыпь. Где сыпь? - Всё равно переоденьте его, - приказывает командующий. - Скоро все его раны загноятся. На улице жара - всё завоняет. - Раненых слишком много, мы не успеваем, - оправдывается врач. – И ирригатор сломался. Так что у нас только уличная вода имеется. И очиститель. Но он тоже сбоит. Так что мы его только на тех используем, кого сильно поранило. - Я могу его помыть, - предлагает Генри, - если его, конечно, можно двигать. Ну, и мыть. - Можно, - сразу соглашается медик. – Его, конечно, сильно перетрясло, но голова цела. Там только трещина. Она заклеена нано-плёнкой, так что можно мочить. Мы все наши запасы плёнки израсходовали на пострадавших! Что будет, если медикаменты понадобятся солдатам? - пытается доктор по пути выяснить и свои беспокоящие его вопросы. - Будем решать, - типично по-военному отвечает сиренневокожий, не давая никакой конкретики. Генри уже итак понял, что эта база доживает свои последние дни. Ему нужно задать поскорее свои вопросы, пока его тут понимают. И пока врач на него хоть немного обращает внимание. - Почему он тогда в себя не приходит? Врач недовольно кривится, даже не пытаясь это скрыть. Его устраивало, что пострадавшие всё время что-то лепетали, а он их игнорировал. У него, очевидно, и без докучливых вопросов хватает забот. - Его, похоже, где-то током ударило. Но он, скорее всего, оклемается. Как-то Генри напрягает это «скорее всего»… Но он решает, что если обозначит это, врач перестанет с ним общаться. А у него ещё есть вопросы. - А мой другой сосед? Его тоже нужно помыть! Врач, перед тем, как ответить, словно невзначай прочищает горло. - Нет, его уже лучше не трогать. - Что с ним? – уточняет командующий, оглядываясь на мужчину, которого, явно трясёт в лихорадке. - Там заражение крови, диализатора у нас нет, он пропал. Похоже, что местные стащили. Его прогнозы совсем неоднозначные. Посмотрим. Военный кивает. А потом снова обращается к Гарри. - Ваша планета далеко. Через неделю прибудет шатл с Земли, он доставит всех пострадавших людей домой. Он снова протягивает свою лапу к Кэролу, предлагая вернуть переводчик, и, не прощаясь, уходит. Вот так, никаких извинений за то, каким «гостеприимным» оказался космос. Следом за своим командиром к кроватям подходит здешний солдат, которого они видели тут и раньше. Он цепляет на край их трёх коек опознавательный знак - такими символами в общей галактической системе принято обозначать Землю. Через время такие загагулинки на табличках получают и прочие больные, что уже пришли в себя. Похоже врач тоже успевает дать распоряжения, потому что санитар приносит чистое полотенце, больничную робу, и помогает Генри поднять полубессознательное тело его всё ещё безымянного друга и дотащить до душевой. Они вместе садят парня на лавочку перед кабинкой, опирая его о стену спиной.  Санитар почти сразу удаляется, мол, ну, сделал всё, что мог, дальше сам. Его Джон Доу (имя, которым называют неизвестных. Вообще, есть пометка, что это обозначение неопознанных трупов. Но, нет, не только. Анонимы тоже обозначаются так – прим. автора), похоже, пока его волокли, пришёл в себя: он медленно барахтает руками, возможно пытаясь возмутиться. Генри открывает кабину и поворачивает в её сторону голову парня, надеясь, что тот хоть одним глазом разглядит, что это душевая. Тот, похоже, понимает и брыкаться прекращает. Кэрол стягивает с него лохмотья, очень похожие на плащ странника, и какую-то когда-то очевидно блестящую тунику. Он зашвыривает их подальше, намеренный, если они тут никуда не денутся, когда он закончит свои дела, обязательно сжечь, запихнув, к примеру, куда-нибудь в турбину звездолёта. Естественно не будет он так варварствовать, но та блестящая тряпка, итак местами прожжённая, слишком его раздражает. Вряд ли в этих условиях получится убрать с руки парня рабское клеймо, но можно хотя бы подальше выкинуть рабские шмотки. Под нижней одеждой парня неожиданно оказываются самые на вид привычные, принятые в общегалактическом обиходе трусы. Генри как-то даже непроизвольно улыбается – был уверен, что парень будет нагой, либо в чём-то типа атласном и изощрённом, может тоже блестящем. Но в каком бы гаремнике не держали мальчишку, тот умудрился где-то раздобыть самые обычные боксеры. Генри немного думает и стягивает и их. Сколько бы те, возможно, не были бы родны сердцу парня, ну, всякое возможно, это грязный рассадник бактерий, от которого тоже нужно избавиться. Когда парень остаётся нагим, Генри осматривает его, пытаясь, возможно, найти повреждения, которые пропустили медики. Он замечает мелкие многочисленные порезы, которые сейчас нужно как следует промыть. Замечает он ещё вот что: всё тело парня испещрено шрамами. Но большинство из них уж точно не от ранений. Они имеют весьма чёткие и повторяющиеся формы. Это очень похоже на модное в определённых кругах шрамирование. Выглядит так, словно кто-то намеренно выжигал на юном теле какой-то узор. На руках, на груди, даже на ногах. Глядя на ноги, Генри заодно обращает внимание на одну деталь. Кто бы не держал парня у себя и для каких целей, но он очень постарался, чтобы избавить своего раба от любой растительности, кроме как на голове. Так что ноги парня гладкие-прегладкие. Словно ни как у парня. Кэрол старается поставить своего но-нейма на ноги в кабинке, но парень, очевидно, снова уже отсутствует. Генри тоже скидывает свою больничную робу и заходит в кабинку, закрывая дверь. Он старается приставить парня к стенке, но того всё время кренит. Поэтому Кэрол просто в итоге прислоняет его к себе. Он придерживает парня чуть выше поясницы, а лбом упирает в свою грудь для устойчивости: паренёк низенького роста и худощавый - по сравнению с Генри он такой маленький. Но несмотря на всю внешнюю хрупкость, тело паренька оказывается весьма подтянутым: у того на его худых руках даже мускулы имеются. Кэрол, продолжая придерживать тело рядом одной рукой, свободной выкручивает вентиль для подачи воды, дотягивается до мыльного порошка и старается натереть им парня целиком, вместе с волосами. Парень всю процедуру висит неподвижно, никак не реагируя даже тогда, когда Генри проводит рукой совсем недалеко от его члена, надеясь, что мыльной воды хватит на то, чтобы всё помылось и в интимных местах. Кэрол хоть и вызвался помогать, но он не санитар, поэтому ничего того, что не стоит, он трогать не будет. Да и, как он полагает, уж точно не стоит трогать того, кому посчастливилось вырваться из сексуального рабства. Настоящий санитар появляется тогда, когда Генри уже вытаскивает парня из душевой и натягивает на него робу, которая для того великовата и буквально укладывается на пол парой складок, когда безвольную тушку ставят на ноги. Вместе они дотаскивают его обратно, но уже не так успешно, потому что у Генри начинает кровить его порез. Чудо-плёнка от чего-то всё же порвалась, хотя казалась весьма пластичной. Медбрат поспешно обрабатывает рану и снова заклеивает. Но новую робу не выдаёт, так что приходится ходить со здоровенным кровавым пятном на бледно-серой больничной хламиде. *** Неделя растягивается в бесконечные часы ожидания. Душные и утомительные. И Генри всеми силами старается сохранить позитивный настрой. Получается очень плохо. Его два соседа по бокам словно оба постепенно увядают. И он зажат между ними, вынужденный слышать их, возможно, последние стоны. Да не только их, а всех вокруг. А по ночам он словно постоянно слышит какой-то шорох. Кажется, что в медблоке кто-то почти неслышно передвигается. Но каждый раз, как Генри открывает глаза, никого не обнаруживает. Это похоже на то, как раньше в неблагополучных районах Земли ночью включали свет на кухне, и бегающие по ней тараканы тут же прятались по углам. Может это просто взвинченные нервы не дают спокойно спать? После всего, что с ними произошло, может многое мерещиться. *** Так как Генри может ходить, он старается помогать раненым. Его более юный сосед, кажется, находится в сознании только те минуты, во время которых Кэрол его пытается хоть немного покормить. А потом тот снова замирает, закрывает глаз и выключается. Хорошо, что хотя бы теперь он очень тихий. Возможно, ему уже не так больно. Но эта тишина тоже пугает. Генри периодически подходит к парню и с содроганием проверяет его пульс, каждый раз ожидая худшего. Но его безымянный друг держится. А вот более взрослый сосед рядом становится всё громче. И всё чётче становится очевидным то, что до прилёта посланников с Земли тот не дотянет. И Генри разрывается между ними двумя, надеясь сохранить и свой рассудок. Он старается разговаривать с ними двумя, чтобы, возможно, их держал здесь хотя бы его голос. Кэрол рассказывает, как хочет убраться с этой планеты, вернуться домой, встретиться с родными. Он вспоминает сестру, маму, друзей. Рассказывает о них. Вспоминает свои школьные годы. Студенчество. Перебирает свои взлёты и падения на пути к становлению себя, как полноценного и уважаемого члена общества со стабильной заработной платой. Он вспоминает что угодно, чтобы отвлечься. Он так по всем скучает... Он так хочет быть отсюда подальше. *** Сегодня прилетел первый шатл, забравший представителей своей планеты. Они говорили с врачом на обще-принятом в космосе едином языке: очевидно для всех он был не родным, поэтому разговор шёл медленно. И Генри вполне их понял: хоть базовый-то уровень он получил, когда собирался лететь в непонятные дали. Кэрол видел, как врач указывал делегатам на тех, кому нужна особая и срочная помощь. И просил забрать их с собой. Но прибывшие отказались принимать на себя такую ответственность – каждый должен продолжать ожидать своих делегатов, чтобы неожиданная смерть не стала причиной начала конфликта между разными народностями. Но члены первого экипажа поделились частью своих медикаментов. Поэтому в соседа что-то вкололи, возможно, намереваясь сбить его жар. - Ничего, сэр, - в очередной раз говорит Генри подбадривающе, стирая мокрой тряпицей испарину на горячем лбу мужчины, - мы уже столько перенесли, осталось только с этими длинными днями справиться. Что вам какие-то ранки, когда вы пережили такой взрыв. Чуть-чуть, и мы все будем дома. - Только надежда на возвращение и заставляет меня дышать, – вдруг выдаёт мужчина на ломанном английском. - Вы меня понимаете? – немного опешивает Генри. Мужчина почти надменно всхмыкивает. - Я тут всех понимаю. Генри смотрит на задравшего вверх подбородок соседа и чувствуют неожиданный приток позитива. Во-первых, так приятно говорить на своём родном языке, во-вторых, если его сосед разговаривает, это обозначает, что тому становится лучше. - Я обознался, вы не человек? – уточняет Генри, улыбаясь. Люди не могут знать всех языков вселенной. - Вы из какой-то уникальной расы? - Нет, я человек. Но мне доступно немало языков. Ну, очевидно, этот человек просто имеет очень хорошую память. - О, сер, как приятно с кем-то поговорить! – выдыхает Кэрол с очевидным облегчением. – Меня зовут Генри, - решает он представится, чтобы теперь нормально познакомиться. - Да уж я понял, - едко, хмыкает мужчина, наслушавшийся кэроловских словоизлияний за последние два дня. - Простите, что я вам тут нылся, - смущённо выдаёт Генри. Он на самом деле так много говорил… - Думал, что вы меня не понимаете. - Лучше слушать тебя, чем предсмертные всхрипы… - отмахивается от его извинений и оправданий мужчина. Генри в ответ старается радушно улыбнуться. Он понимает, что мужчине больно. И страшно. Но они должны сохранять взятый им позитивный настрой. - Как вас зовут, сэр, - пытается он продолжить ни к чему не обязывающий разговор. Но соседа самый банальный вопрос отчего-то, похоже, раздражает. - Зачем вам моё имя? Генри считает этот вопрос нелепым. Всем хочется, чтобы их знали, чтобы не обращались как «пациент» и, тем более, ни как «раб» или «товар». - Затем, чтобы называть вас вашем именем. Чтобы можно было, к примеру, пожелать вам Доброго утра. Именно вам, а не какому-то незнакомцу. Чтобы оно действительно таким показалось, хотя бы на несколько секунд. Мужчина посылает ему оценивающий взгляд. - Я понял вас, мистер Генри. Имя – не такая уж ценность. Меня зовут Рихард. Как на самом деле зовут вас? - Эм…Генри… - повторяет Кэрол. Может мужчина в своей лихорадке стал терять краткосрочную память? - На моём языке вы звучали бы как Хенрих, - словно принимается размышлять в пространство его собеседник. А потом чуть поворачивает голову и смотрит Кэролу прямо в глаза. - Но я ведь слышу, что вы - британец. И Генри – это лишь вариация, полагаю. Как назвали вас родители? И? Действительно сказать правду? Мужчина сам только что сказал, что имя - не такая уж ценность. - Гарри, сэр, - отвечает Кэрол немного нехотя. И потише, на случай если тут, неожиданно, окажется, что его ещё кто-то понимает. Он хочет, чтобы люди держались вместе, и ему нужно, чтобы этот человек ему доверял. К тому же тот, в отличии от солдат, похоже, понял намного больше. - Фамилию вы им, полагаю, тоже ненастоящую назвали? – так же тихо и хрипло выспрашивает мужчина, и в голосе явно звучит какая-то ирония. Естественно Генри только поджимает губы, ощущая приближение опасности. Он не желает, чтобы о нём знали больше, чем он сам позволяет о себе знать. Но неужели для окружающих он читается, как открытая книга? Ведь мужчина правильно догадался – фамилия поддельная. - Скажите мне, Гарри, вы действительно уверены, что нас заберут? Эти солдаты, конечно, не сведущи и необразованны, но они всё равно додумаются проверить вашу личность, так как из нас троих вы единственный её обозначили. Поймут, что никакой Генри Кэрол никогда не был на указанном вами борту, обман раскроют и корабль не пришлют. - Я летел сюда, зарегистрированный под фамилией Кэрол,- выговаривает Гарри, теперь уже совсем не понимая, стоит ли об этом говорить. Но он всё ещё уверен, что ему нужны союзники. И выбор у него чрезвычайно мал. К тому же он в любом случае не делал ничего плохого. - Все документы в порядке. ­- А вы не так просты, мистер Генри, как стараетесь изобразить. Что вы пытаетесь скрыть под маской наивного просточка? ­- Я весьма открытый человек, сер, но, естественно, я хочу выжить. Всё, что я вам говорил, правда. Но… - Но летел сюда по поддельным документам… - Я просто предусмотрительный, ничего дурного. - Предусмотрительный… - снова как-то болезненно фыркает сосед. – Мне говорили, что я не просто предусмотрительный, а параноидальный… Но для параноика я очень сплоховал. Теперь даже умным назвать себя не могу. Ведь если бы я и вправду был таким хитрым и предусмотрительным, каким себя считал, то не оказался бы захваченным пиратами, связанным и порабощённым. Меньше самоуверенности, парень, и, похоже, дольше проживёшь, - мужчина горько всмыкивает и поднимает на Генри усталый взгляд. - Не беспокойтесь, я вас не выдам. В отличии от меня, если не будете себя безрассудно вести, у вас есть шанс вернуться домой, мистер Гарри. - У нас у всех есть этот шанс. Корабль скоро прилетит. - Боюсь кровь заражается куда быстрее, чем летит корабль…– отзывается Рихард и замирает, словно прикидывает, говорить, или не говорить. И, видать, паранойя у него не капитальная, потому что он всё же решает открыться. - У меня особый переводчик, он сделан не из метала, чтобы его датчики не засекли. И он вшит в меня. Так что я понимаю абсолютно всех. После этих слов Генри догадывается, что все его улыбки и заверения о том, что всё будет хорошо, были напрасны. Ведь его сосед слышал диагноз врача и прекрасно всё время осознавал, что обречён. Под гнётом обстоятельств тот, очевидно, сломился, разочаровался в себе. Но Генри надеется, что измученный лихорадкой мужчина имеет в виду именно надменную самоуверенность, а не призывает Кэрола перестать верить в себя. - Сэр, в любой ситуации нельзя переставать надеется. Мужчина насупливается, а затем его лицо разглаживается и становится печальным. - Вы, правда, такой наивный. Как ребёнок. Может быть и так. Но может именно его детская непосредственность не позволяет ему впасть в отчаяние. Генри не хочет произносить это в слух, чтобы не задеть этим мужчину. Поэтому он оглядывает палату в поисках тем, о которых можно поговорить. Нужно что-то отвлечённое, и поскорее, чтобы замять тяжёлую паузу. Может спросить у Рихарда, вдруг он вкурсе, чем их тут вообще кормят? Но взгляд падает на мальчишку на соседней койке и в мозгу возникает более значимый вопрос. - А вы поняли, что прежде говорил мой друг? - Не думаю, что вам бы хотелось это знать, - отвечает мужчина. Генри в ответ выжидающе смотрит на него. Он хочет знать хоть что-нибудь! Этот вакуум неведения его просто разъедает изнутри. Мужчина словно понимающе кивает. - Он звал свою семью: сестрёнок, маму. - Где они, в какой стране? Он что-то такое упоминал? – сразу подрывается Кэрол, чувствуя отголоски надежды. - Он, похоже, в рабстве давно. Но, может, они всё ещё его ищут! - Нет, его уже никто не ищет… - остужает его мимолётную радость Рихард. - Они все мертвы. Он в горячке часто упоминал об жестокой несправедливости, не дающей ему покоя: он выжил, а они – нет. И что хотел бы уйти вместе с ними, чтобы ничего не чувствовать. Там звучало слишком много личного. - Я понял, спасибо. Думаю, мне не нужно знать больше…- отзывается Генри, чувствуя, что этот диалог его окончательно истощает эмоционально. - Так жаль, что ему не к кому возвращаться. Генри вздыхает, расстроенный этим разговором, и отходит от кровати умирающего, забираясь на свою. Ему стоит и самому немного отдохнуть, потому что он слышит какое-то раздражающее шипение в ушах, отчего у него начинает болеть голова. Но он никак не может перестать думать. Что же будет теперь с этим парнем, когда они вернутся на Землю? Естественно, после больницы его поместят в реабилитационный центр. Но после восстановления что будет дальше? Куда он пойдёт? К кому? Генри чувствует необъяснимую ответственность за будущее случайно спасённого им паренька. Он действительно надеется, что они все втроём смогут вернуться. И смогут вновь жить по-человечески.