Немного не та Грейнджер

Добравшись до купе «Ц», Гарри и Анна сразу увидели, что не только они одни приглашены к Слагхорну. Хотя, судя по тому, с каким энтузиазмом старый профессор их приветствовал, можно было понять, что Гарри был самым желанным гостем. — Гарри, мой мальчик! — воскликнул Слагхорн при виде него и вскочил на ноги, заполнив чуть ли не все купе громадным, затянутым в бархат животом. Его блестящая лысина и пышные серебристые усы сияли в солнечных лучах, как и золотые пуговицы на жилете. — Рад видеть, рад видеть! — Я тоже, сэр, — кое-как смог промямлить Гарри. Слагхорн тем временем уставился на Анну. — А вы, юная леди, должно быть, наша гостья из Дурмстранга — Анна Грейнджер… Кадет-капрал, насколько мне известно? — Сэр, так точно, господин капитан, сэр! — отсалютовала ему Анна, взяв под козырек. Гарри удивленно уставился на нее, затем перевел взгляд на Слагхорна. Тот несколько секунд смотрел на Анну, затем вдруг ехидно прищурился, улыбнулся и шутливо погрозил Анне пальцем. — Ну-ну, бросьте эти уставные дела, юная леди… Я ведь уже давно, со времен Великой Войны, почитай, гражданский человек… Однако, приятно, что некоторые помнят, что «старикашка Слагги» известен не только как простой мастер зелий… Но прошу вас — обращайтесь ко мне как к любому другому гражданскому профессору… — Да, сэр, — уважительно кивнула Анна. — Что же, на том и порешили, — кивнул Слагхорн. — Прошу, молодые люди, проходите! Вы как раз успели к началу нашего скромного банкета. Мистер Поттер… Вы, я так понимаю, знакомы с остальными? — Ну-у… — В любом случае, было бы невежливо не представить всех, — усмехнулся Слагхорн, не дождавшись ответа. — Это — Блейз Забини… Гарри был совершенно уверен, что Анна проигнорирует этого чопорного слизеринского мажорчика, но… — Мы знакомы, — Анна вдруг улыбнулась, кивнула мулату. — Здорово, горячий мачо! Ого ты вымахал… Сколько мы не виделись? Полгода? Ты когда успел так отожраться?! — А ты проведи рождественские у нас, на Сицилии — еще не так вымахаешь, — Забини приподнялся с места, как-то совершенно по-дружески приобнял девушку. — Привет, язва моего желудка… Рад видеть! Какими судьбами в наших пенатах? — Да ты ж знаешь — я то тут, то там… — Хах! Да-а, — слизеринец покачал головой, сел на место. — Что ни конференция юных зельеваров — так всегда Грейнджер… И чего тебе, как твоей сестре, в библиотеке не сидится? Гарри был потрясен. Эта… Анна… Она, оказывается, общается со слизеринцами! Да еще и с одним из прихлебателей Малфоя! По крайней мере, Гарри был почти уверен, что видел этого мулата в компании Малфоя. А значит, быть хорошим человеком этот слизеринец не может… Как и вообще все слизеринцы, по мнению Гарри. Но Анна… Она хоть и была, судя по всему, весьма остра на язык, но, вроде как, плохим человеком не являлась. Тогда почему она с ним общается?! Да еще и так панибратски?! — О-о, вы знакомы! — перебил их, наконец, профессор Слагхорн. — Чудесно, чудесно! Да вы присаживайтесь, молодые люди! В ногах правды нет… По приглашающему знаку профессора, они уселись друг против друга на единственные оставшиеся места — у самой двери. Гарри оглядел остальных гостей. Он тоже узнал Забини, осторожно ему кивнул, тот прохладно ответил. Были тут и двое незнакомых мальчиков с седьмого курса, а в уголке, затиснутый рядом со Слагхорном с таким видом, будто не вполне понимает, как он здесь оказался, сидел Невилл Лонгботтом. — Это Кормак Маклагген, — продолжил представлять их профессор. — Вы, быть может, встречались? Нет? Маклагген, рослый парень с жесткими волосами, поднял руку в знак приветствия, Гарри и Анна кивнули в ответ. — А это Маркус Белби, не знаю, знакомы ли вы? Белби, худой и нервный, натянуто улыбнулся. — А этот очаровательный джентльмен — Невилл Лонгботтом! — закончил Слизнорт. — Привет! — тепло улыбнулся однокурснику и близкому товарищу Гарри. — Ну вот и прекрасно! — с удовольствием проговорил Слагхорн. — Я смогу получше со всеми вами познакомиться. Берите салфетки. Обед из моих собственных припасов. Насколько я помню, в тележке по вагонам развозят главным образом лакричные волшебные палочки, это не для моего стариковского пищеварения… Кусочек фазана, Белби? — Благодарю, сэр… — Мисс Грейнджер? — Спасибо, сэр, — кивнула Анна, взяв лишь совсем немного мяса и кусок хлеба. Видимо, она была не сильно голодная, но отказываться не хотела. По крайней мере, именно так это расценил Гарри. — Не за что, юная леди… Так вы, значит, знакомы с юным Забини? — Немного, — кивнула Анна, глядя на Забини, который, как и она, взял совсем немного, в отличие от Белби, который взял едва ли не половину фазана. — Простите мою дерзость, юная леди… Вы, насколько я знаю, магглорожденная? — спросил Слагхорн. — Вы не подумайте — я ничего не имею против магглов, но… — Да, сэр, — кивнула Анна. — Но вы не стесняйтесь в вопросах, прошу вас… Хотите спросить — каким образом магглокровка может быть знакома с наследником древней чистокровной семьи? — Ну-у… Не так прямо, конечно, но… — едва заметно усмехнулся Слагхорн, намазывая на кусок белого хлеба паштет. — Поймите меня правильно. Мне просто любопытно. Я не настаиваю, если не хотите… Просто любопытно. Гарри тоже очень хотелось бы это знать, так что он притих, взял для вида бутерброд со стола и весь обратился в слух, даже не дыша толком. — Старая история, — покачала головой Анна. — Это было… Забини, три года назад? — Два с половиной — на зимнем конкурсе, — поправил тот, щелкая виноградину за виноградиной с небольшой грозди, которую взял себе. — А! Точно! — кивнула Анна. — В декабре девяносто третьего в Риме проводили конкурс среди юниоров-зельеваров. Мы с Блейзом в паре работали, а потом, в четвертьфинале были соперниками в личных состязаниях на выбывание… Варили яд, потом менялись и надо было сварить противоядие от яда соперника… — Ага, мне твой яд до сих пор в кошмарах снится, — поежился от дурных воспоминаний Забини. — Слушай… Я-то, конечно, антидот сделал, но… Что это тогда была за дрянь, а? Двадцать шесть компонентов на нее извел! — Уверен, что хочешь это знать? — Анна фыркнула. — Ну ладно… Если честно, я тогда так перенервничала, что просто в раздувающий раствор случайно флакон антисглазного лака для инструментов уронила… — Э-э… А что — и так можно было?! — О-о! Весьма изобретательное и очень заковыристое решение, даже если случайное! — восхищенно посмотрел на Анну Слагхорн. — И с серьезным подвохом, если я правильно догадываюсь о результатах подобного соединения… Слагхорн покачал головой, откусил кусок бутерброда, почти не жуя проглотил его, после чего добавил: — А вы — опасный цветок, мисс Грейнджер… Смотрите, юноши… Я бы, на вашем месте, опасался вставать у нее на пути. Гарри почувствовал себя самым тупым если не на свете, то, как минимум, среди присутствующих. Конечно, по реакции Слагхорна и Забини он догадался, что получившийся у Анны яд — нечто из разряда «понюхать — и двинуть кони», но даже примерно не смог догадаться, чем же именно может быть так опасно получившееся варево. А спрашивать было как минимум не к месту. — А теперь о вас, Кормак, — сказал Слагхорн. — Я случайно знаю, что вы часто видитесь со своим дядей Тиберием. У него есть великолепная фотография, как вы с ним охотитесь на штырехвостов — в Норфолке, если не ошибаюсь? — О да, это было классно! — выпалил Маклагген. — С нами еще были Берти Хиггс и Руфус Скримджер… Ну, он тогда еще не был министром… — Ах вот как, вы и Берти знаете, и Руфуса тоже? — заулыбался Слагхорн и принялся угощать всех пирожками на маленьком подносике, каким-то образом пропустив при этом Белби, дожевывающего фазана. — А скажите-ка мне… Все было именно так, как и подозревал Гарри. С самого начала ужина он чувствовал, что это мероприятие Слагхорна — не что иное, как тщательно организованный отбор тех, кого профессор считал достойными своей «коллекции». Гарри никогда не любил подобные сборища, но теперь его неловкость усугублялась не только обстановкой, но и пониманием того, что каждый из присутствующих здесь был выбран по определенной причине. Это была не просто случайная группа студентов. Все они имели известных или влиятельных родственников, которые могли быть полезны Слагхорну, и это становилось все более очевидным с каждой минутой. После Маклаггена, который, как оказалось, был родственником какого-то влиятельного чиновника в Министерстве, наступила очередь Забини. Гарри внимательно слушал, как Слагхорн медленно и с увлечением разведывал родословную Блейза, особенно заинтересовавшись его матерью. Оказалось, что она была не только известной красавицей, но и вдовой целых семи богатых мужей. Гарри не мог не почувствовать неприятное щекотание в груди при мысли о том, что каждый из этих мужчин умер при загадочных обстоятельствах, оставив вдове огромное состояние. Это все выглядело как сюжет какого-то мрачного романа, а сам Забини казался абсолютно равнодушным к тому, что рассказывал о своей матери. Он сидел неподвижно, словно это касалось кого-то другого, и только время от времени лениво кивал, когда Слагхорн отпускал очередную фразу о том, какой она была выдающейся колдуньей, время от времени, впрочем, поглядывая на Анну так, будто из всех присутствующих был рад видеть только ее. Когда очередь дошла до Невилла, ситуация изменилась. Гарри сразу почувствовал, как атмосфера в комнате стала тяжелее. Невилл, красный от смущения и явно не привыкший к подобному вниманию, пытался отвечать на вопросы Слагхорна, но его голос дрожал, а слова путались. По счастью, профессор не заставил его рассказывать о родителях-аврорах, пострадавших по вине Беллатрисы Лестрейндж. Прощупав Невилла в три-четыре наводящих вопроса, Слагхорн прекрасно понял, куда ветер дует и быстро сменил тему, полностью сосредоточившись то на вопросах о влиянии бабушки Невилла, то на его собственных талантах в гербологии, которые, как прекрасно знал не только Гарри, но и вообще любой студент Хогвартса, были совершенно невероятны. Однако, Гарри не мог отделаться от ощущения, что Слагхорн, общаясь с Невиллом, смотрел дальше, заглядывая в будущее и оценивая, способен ли Невилл когда-нибудь проявить те же таланты, что и его родители. Гарри мог буквально чувствовать, как Слагхорн внутренне взвешивает шансы Лонгботтома стать кем-то значимым в магическом мире. Возможно, он надеялся, что в нем пробудятся способности, которые можно будет направить на собственное благо… Гарри чувствовал нарастающее отвращение к этому тонкому манипулированию, которое Слагхорн проводил под маской любезности. Это не был прямой допрос, но в каждом вопросе профессора сквозило явное желание выведать что-то, что могло бы пригодиться в его бесконечной сети связей и знакомств. Слагхорн мастерски «разводил» всех присутствующих на разговоры о своих семьях и достижениях, используя обаяние и тонкий подход, чтобы вытянуть из каждого как можно больше деталей. Взгляд Гарри невольно переместился на Анну, когда профессор обратил на нее внимание. Анна, с ее холодной отстраненностью и невозмутимостью, выглядела совсем иначе, чем все остальные. Она отличалась от сестры не только внешне — в ее поведении ощущалась какая-то жесткость и профессиональная сдержанность, которая контрастировала с привычной для Гарри хоть и серьезностью, но относительной легкостью характера Гермионы. Слагхорн долго вел с ней разговор, как будто пытаясь подобрать ключ к ее личности. Он явно интересовался ее прошлым в Дурмстранге и ее знаниями, но Анна отвечала коротко и по делу, избегая эмоциональных подробностей и не давая профессору возможности проникнуть глубже. Однако, даже того, о чем Анна таки изволила рассказать, хватило, чтобы повергнуть Гарри в состояние глубокого шока. Остальные тоже были впечатлены, хотя и меньше. Просто никто из них никогда тесно не общался с Гермионой и не знал этого характерного «грейнджерского» стиля изложения. Гермиона, например, могла назвать «книгой для легкого чтения» здоровенный том, полный сложнейших магических теорий, или назвать «просто активным отдыхом» каникулы, за время которых она побывала в половине Европы… Была у нее такая вот особенность — преуменьшать. И Гарри, слушая от Анны такие же обороты вроде «простеньких заклинаний на практике» или «небольшой практический опыт нахождения в лесу», какие он слышал от Гермионы, по привычке умножал масштабы минимум в десять раз, попутно с каждым ответом девушки все больше испытывая желание схватиться за палочку. Нет… Никакая она не разрушитель заклятий… Она — самая, что ни есть, темная ведьма. И, судя по всему, очень и очень могущественная. Феноменально могущественная… С богатым арсеналом знаний о всевозможных проклятиях и их воздействии на людей. С серьезным практическим опытом изготовления ядов и лекарств, которые могли быть использованы как яды. С солидным знанием древних рун… Да еще и с отличным умением рушить защитные чары… И все это, судя по всему, при полном отсутствии совести. С каждым выводом, который для себя делал Гарри, прислушиваясь к рассказу Анны, он все больше удивлялся тому, как у такой прекрасной, мягкосердечной девушки, как Гермиона, сестра может быть таким бесчувственным чудовищем с явной склонностью к темной магии… Гарри почувствовал странное напряжение. Во-первых, он не мог избавиться от чувства, что Слагхорн видит в каждом из них не людей, а части своей тщательно продуманной шахматной партии. И хотя профессор старался быть доброжелательным, его беседы неизменно сводились к одному — поиску тех, кто сможет принести ему выгоду. Во-вторых, тесно связанным с «во-первых», Гарри боялся даже подумать, для чего Слагхорну может быть нужна темная ведьма… — А теперь, — провозгласил Слагхорн, отстав от Анны и поворачиваясь всем корпусом на сиденье с видом конферансье, объявляющего гвоздь программы, — Гарри Поттер! С чего же начать? У меня ощущение, что при нашей встрече летом я лишь чуть-чуть копнул у самой поверхности! С минуту он любовался Гарри, как будто это был особенно большой и вкусный кусок фазана, затем сказал: — Вас называют Избранным! Слагхорн смотрел на Гарри с тем же выжидательным блеском в глазах, как если бы тот был редким артефактом, только что извлеченным из древней гробницы. Его руки едва заметно подрагивали, как у коллекционера, готового протянуть их к давно желанному трофею. Гарри ощутил странное напряжение, в голове зашумело, словно он стоял на грани на грани обрыва. Каждый в комнате, включая Анну, теперь перевел взгляд на него, и Гарри чувствовал, как уши начинают пылать. «Избранный». Гарри слышал это слово не раз, но всякий раз оно звучало, как пустая формальность или, того хуже — как проклятие. Он никогда не хотел этого титула, не просил о нем и, если честно, предпочел бы, чтобы никто больше этого слова в его адрес не произносил. Но вот Слагхорн, как и многие до него, не мог удержаться. Он произнес это слово с таким восхищением, будто в нем содержалась вся суть магического мира. — Ну… — Гарри почувствовал, как пересохло в горле. — Я… не думаю, что это правда. Это все преувеличение… Гарри смотрел на свои руки, стараясь не встречаться взглядом с Слагхорном, который напрягся, будто хищник перед броском, уловив признаки смущения в его словах. Слегка покачиваясь вперед-назад, профессор бросал быстрые, оценивающие взгляды на других гостей, как будто пытался увидеть, как они реагируют на слова Гарри, но основная часть его внимания была сосредоточена на главном «экспонате» этого вечера. — Ох, Гарри, дорогой мой мальчик, — Слагхорн выдохнул, как если бы ему открыли какую-то великую тайну. — Ваша скромность делает вам честь, но, пожалуйста, не принижайте свои заслуги! — Он слегка развел руками, как бы приглашая Гарри не сопротивляться. — Сколько раз вы уже выстояли против самого жуткого чудовища последних пятидесяти лет? Очень и очень немногим удавалось сделать такое хотя бы раз… Возможно, вам и в самом деле предначертано судьбой избавить нас, наконец, от этого кошмара? Гарри сдержал порыв возразить. На самом деле, он терпеть не мог, когда его историю сводили к какому-то пророчеству или предсказанию. Каждая победа, которую ему приходилось одерживать и которая была связана с его «избранностью», стоила слишком много — сначала родителей, потом — Сириуса… Кто будет следующим?! Рон?! Или, может быть, Гермиона?! Гарри очень хотел бы, чтобы люди видели в нем не «Избранного», а простого человека. Но, похоже, Слагхорн видел в нем нечто совсем другое. Не героя из легенд, не студента Хогвартса и уж тем более не «просто Гарри». Слагхорн, судя по взгляду, видел в нем практически безграничный живой капитал. — Я не думаю, что дело в каких-то пророчествах, — пробормотал Гарри, пытаясь перевести разговор. — Это просто обстоятельства, в которые я попал… Ну, защита от темных искусств — да, я кое-что знаю, но это скорее практика, чем что-то… Предначертанное. Он чувствовал, как напряжение в комнате нарастает, как будто каждый гость ожидал от него чего-то большего. Анна наблюдала за происходящим с легкой усмешкой, явно наслаждаясь моментом, когда Гарри был вынужден оправдываться. Забини бросал оценивающие взгляды, но оставался хладнокровным, как всегда. Маклагген же едва удерживался от того, чтобы не вставить что-то о собственных успехах — это было видно по его лицу, вытянутому в ожидании момента, когда он сможет вновь перетянуть внимание на себя. Но Слагхорн, казалось, был полностью сосредоточен на Гарри. Он продолжал, будто не замечая неловкости собеседника: — Практика? Конечно, конечно… Но ведь не каждый может просто «практиковаться» и выжить после таких сражений! Должен признать, я всегда восхищался тем, как вы смогли справиться со столь невероятными испытаниями, юноша. Уверен, мы еще услышим о ваших воистину поразительных талантах, Гарри… Гарри почувствовал, что Слагхорн пытается манипулировать им, вытягивая как можно больше подробностей о его прошлом, чтобы подкрепить свое убеждение, что Гарри — не просто мальчик, а ключевая фигура будущего магического мира. Каждая его реплика будто была направлена на то, чтобы Гарри начал рассказывать больше, чем хотел. Слагхорн, словно опытный дипломат, умел поставить вопрос так, чтобы даже самые скромные ответы раскрывались в эпопеи. — Я… не уверен, что это все так… — Гарри снова попытался перевести разговор. — На самом деле, все это просто… Я делал то, что должен был. Гарри знал, что любые попытки уйти от разговоров о своей избранности будут встречены с недоверием или, что хуже, с недоумением. Он мог бы рассказать о своих друзьях, о том, что без Рона и Гермионы он бы не справился ни с одним из испытаний, но Слагхорн не интересовался командной работой. Ему были нужны яркие, одиночные звезды — такие, как Анна, Маклагген или Забини, которые могли похвастаться выдающимися родителями или выдающимися успехами. Слагхорн, в свою очередь, не прекращал своих попыток. Он вел разговор так искусно, что Гарри начинал сомневаться, действительно ли его прошлые подвиги были случайностью, или в них была какая-то скрытая магия, которую он сам не осознавал. — Такая скромность, такая скромность, неудивительно, что Дамблдор так к вам привязан… — сдался, наконец, Слагхорн спустя почти полчаса. Он посмотрел за окно, вдруг разом осунулся, как будто ему на ум пришло что-то неприятное, но очень и очень важное. — Боже праведный, уже темнеет! — нашел он способ свернуть разговор, хотя Гарри был свято уверен, что уж кому-кому, а Слагхорну плевать на время. — А я и не заметил, как зажглись лампы. Идите-ка все переодевайтесь в школьные мантии! Маклагген, непременно заходите ко мне, возьмите почитать ту книгу о штырехвостах. Гарри, Блейз — просто так заходите, в любое время. Это и к вам относится, мисс, — обернулся он к Анне. — Ну же, расходитесь, кыш! Анна кивнула, снова отсалютовала Слагхорну, после чего первой покинула купе. Следом за ней увязался Забини. Гарри, выходя третьим, услышал фрагмент их разговора: — … еще нас всех переживет и на наших могилах станцует ча-ча-ча. Нет, mio cara… Он все знал с самого начала. И помяни мое слово — даже если Темный Лорд лично придет к нему в гости, старик найдет способ откупиться… Заметив Гарри, Забини цыкнул, покачал головой. — Потом еще потрещим. Рад был повидаться. — Ага, взаимно. Бывай, горячий мальчик… Забини активно потопал вперед, явно стараясь разорвать дистанцию. Анна покачала головой, повернулась к Гарри. — Ты неплохо справился. — Э-э… Что?! — растерялся тот, почти сразу напрочь забыв, что, вообще-то, собирался как следует расспросить Анну об ее отношениях со слизеринцем и о том, как она может быть темной ведьмой, если ее сестра — магглорожденная, как и она сама, между прочим. — Я говорю — ты неплохо справился для первого раза, — Анна хмыкнула, потопала в направлении их купе. — Только в следующий раз — брось старому бульдогу кость… Расскажи ему что-нибудь. Покивай, там, для вида, что ли? — Не будет никакого следующего раза! — Ага-ага, свежо предание, да верится с трудом. Это же Слагхорн… И вообще, Поттер, — Анна вздохнула. — Надо быть добрее к людям. Особенно — к таким, как Гораций Слагхорн…

***

— Расстегни мантию. Подними рубашку. Сними штаны. Повернись. Открой сумку. Повернись. Одевайся. Шагай… Следующий! Расстегни мантию и жилет. Подними юбку… Повернись… Анна, глядя на этот цирк, покачала головой. Конечно, она понимала, что в это неспокойное время в Хогвартсе обязательно усилят безопасность. Но это… Анна не знала наверняка, кто из чиновников аврората проявил такую странную инициативу, но готова была крепко пожать этому человеку шею… Стажеры аврората — здоровые лбы в возрасте от семнадцати до двадцати лет, в количестве аж шестерых человек, — активно обыскивали каждого студента и студентку Хогвартса, входящих на территорию школы. Чистокровных отдельно, полукровок — отдельно, магглорожденных — отдельно. Официально — чтобы исключить потенциальную реакцию артефактов и магических препаратов чистокровных. Фактически — чтобы потом никто не мог пожаловаться богатому и влиятельному папочке. Чистокровных поверхностно осматривали, вежливо просили показать содержимое сумок. С остальными разговор был более коротким и суровым. — Расстегни мантию. Подними рубашку. Повернись. Открой сумку… Повернись. Шагай… Следующий. Стажеры активно потрошили сумки и карманы, проверяя каждую маггловскую вещь и активно расспрашивая о ее предназначении. У нескольких девушек отобрали бритвы, у какого-то парня конфисковали набор серебряных ножей для продвинутого зельеварения. А еще Анна заметила, что один из стажеров не гнушался ощупать с пристрастием почти каждую мало-мальски симпатичную девушку старше пятого курса. Естественно, она незаметно протолкнулась вперед с таким расчетом, чтобы попасть именно на этого наглого уродца. — Эй, ты! Не задерживай очередь! — прикрикнул один из проверяющих на Анну. Анна фыркнула, посмотрела на стажера, как голодный питон Каа на зазевавшуюся обезьянку. Смело со стороны рядового кадета наезжать на старшего по званию. Смело, но глупо. И вдвойне глупо, если учесть, что еще десять лет назад основные крупные магические учебные заведения, имеющие отношения к силовым структурам, заключили соглашение о единой системе званий среди кадетов разных школ и аккредитованных центров подготовки по всему магическому миру… Конечно, кадет-капрал не мог бы командовать даже рядовым аврором, но вот курсантами… — Это ты мне, недоносок? Стажер — молодой пацан, который едва ли был старше ее по возрасту, — посмотрел на нее самым суровым взглядом, на какой был способен. Анну подобные гляделки, впрочем, впечатлили не больше, чем Слагхорна впечатлило бы правильно сваренное зелье от фурункулов. Стажер оскалился: — Ты что себе позволяешь, сопля? На личный досмотр захотела?! В отдельной комнате… Так я устрою! Запросто устрою… Стоящая рядом с Анной Гермиона осторожно дернула сестру за рукав мантии. — Анна, не надо… — Вот-вот. Слушай умных и красивых девочек, — усмехнулся стажер. — Давай-давай, задирай рубаху как все… А то я все больше считаю тебя подозрительной… Ты не переживай. Детекторы темных сил у нас длинные… Анна заскрежетала зубами, но сдержалась. Осторожно положив ладонь на руку сестры, она добродушно пообещала: — Не бойся. Я его убивать не буду… Стажер фыркнул, услышав это. Анна вздохнула, отстегнула защелку на мантии. — Вот и умница… Анна скинула мантию, бросила ее в лицо хамоватому стажеру, тот инстинктивно попытался ее поймать, но не учел, что следом за мантией в лицо ему полетит хорошо поставленный в Дурмстранге удар. ХРЯСЬ! Стажер полетел с копыт, как подкошенный. — Помогите! Нападение на… ХРЯСЬ! Тяжелый ботинок попал наглецу по морде — А-а! Ф-фука! Ты мне фуб фломала! Та я тя… Анна рывком подняла начавшего поднимать стажера, вырвала из его рук палочку, похлопала по собственному погону. — Смотри сюда! Смотри внимательно, урод! Смотри! Что видишь?! — Та пофла фы… Тьфу! — Оборзел, фазан? — Анна злобно посмотрела на стажера. Очередной удар, на сей раз — в пузо, заставил, стажера согнуться пополам. Анна, не обращая внимания на то, что к ним уже спешат остальные стажеры с палочками наперевес, заорала: — А-ну встал! Встал, козел! Стажер с трудом смог выпрямиться. Анна к тому моменту уже надела форменную кепку, поправила знаки кадет-капрала и злобно зыркнула на застывших стажеров, зачарованными взглядами глядевших на сверкнувшие серебром погоны и символ на груди. — Становись! Смирно! Старший группы — ко мне! Надо признать, несмотря на личный сволочизм, со строевой дисциплинов у курсантов британского аврората все было в полном порядке. Невысокий двадцатилетний курсант с одной «лычкой» на кадетских погонах британского аврората шагнул к ней, стрельнул взглядом на символ на груди Анны, первым вскинул руку к виску. — Госпожа капрал, группа курсантов «Эпсилон» по вашей команде построена! Командир группы — старший кадет Гельмут Энвуд! — Вольно! — Вольно! — передал своим подопечным старший кадет Энвуд. — А теперь слушай меня, старший кадет! — Анна оскалилась, сжала кулаки, но бить не стала. — Без старшего по званию и предоставленных подписанных ордеров на обыск и личный досмотр ни я, ни остальные студенты проходить не будем. И учти, что при любом раскладе меня, как и остальных девушек, должна досматривать служащая женского пола, ясно?! — Мэм, так точно, мэм! Но если позволите… — Что?! — Э-э, — поморщился старший кадет. — Дело в том, что… Как бы это сказать поточнее… — Четче, боец! Ты — кадет аврората или девка перед первым разом?! Короче, докладывай внятно, по форме и порядку! — Анна вздохнула, быстро успокаиваясь, и добавила уже более мягким тоном: — Только давай по факту. Твоего подопечного так и так за выпендреж две недели «губы» минимум ждет, но с остальными еще есть шанс решить все по уму — я сегодня добрая и уставшая… — Есть доложить по порядку! — старший кадет приободрился, поняв, похоже, что встретил не какую-то контуженную на всю голову отбитую стерву, а вполне нормальную девушку, понимающую всю армейскую кухню и недовольную не столько самим процессом, сколько тем, что кое-кто заигрался, пока он сам занимался организацией домовиков на обыск чемоданов перед транспортировкой в школу. — Только… Понимаете… В общем… — кадет коснулся перстня на руке — и вокруг них с Анной возникла прозрачная магическая пленка Сферы Тишины. — Если честно, нам приказали быть с магглокровками пожестче и проверять их тщательнее. — Не поняла… Схуяли? — Не могу знать. Приказали, сказали не задавать вопросов… Но я так думаю, что там, — старший кадет указал пальцем в небо, — боятся, как бы кто из них не протащил маггловское оружие. А то напряжение в обществе и так уже на пределе… Кто-то что-то скажет из чистокровных, обидит чем-то, а вместо ожидаемой дуэли схлопочет дуплет картечи в грудь… От такого уже никакой артефакт не спасет. Анна вздохнула. Понятно… Значит, она была права и Скримджер, усевшись своей тощей задницей в мягкое кресло министра магии, был готов продолжать консервативную политику, подавляя панику в обществе и предпринимая все возможные действия, чтобы древние и влиятельные чистокровные семьи ни в коем случае не возмутились и не скинули его с трона… Да уж… Быстро прогнулся «стальной лев». Ох и быстро… Всего несколько недель — и вот он уже пускает пыль в глаза мелкими арестами быдла из Лютного, что выдается за арест опасных Пожирателей Смерти, а сам устраивает обыски в школе, изымая у магглокровок все мало-мальски опасное, чтобы они, не дай бог, не поцарапали детишек «спонсоров». — Ясно… — Анна вздохнула. — Значит слушай, старший кадет Энвуд… К тебе лично и к нормальным людям из твоей группы претензий нет. Но вот этого… — она кивнула на побитого ею стажера. — Извини, но откровенно лапать девушек, прикрываясь служебным положением — позор. Так нормальные служащие не поступают. И такой человек мундир аврора носить не должен. И не будет. Анна бросила взгляд на остальных стажеров, застывших в неловком молчании, и решила завершить этот импровизированный допрос, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. Она еще раз окинула взглядом побитого стажера, теперь с явным презрением, и повернулась к Энвуду: — Раз уж тут все так… получилось, я думаю, ты понимаешь, что за таким цирком могут последовать жалобы. И последуют. Не от меня, конечно, но от остальных, кто прошел через все это безобразие, — ее голос стал холоднее. — Поэтому ты сейчас принесешь извинения от лица аврората, объявишь, что досмотры продолжаются, но будут в рамках разумного. Действительно разумного. Я же со своей стороны, если потребуется, смогу убедить особо обидевшихся не посылать жалобы. Найду способ… — Эм-м… — Энвуд не сразу нашелся со словами. — Спасибо… — Не за что, — Анна вздохнула. — Но твой калечный будет должен до конца следующей недели подать рапорт об отчислении из центра подготовки по собственному желанию. Учти — я проверю. И если этого не будет — ворох жалоб, а также воспоминания о деталях досмотра попадут к очень интересным людям. Все ясно? И начальству передай о причинах возникшей заминки и о недоразумении. Только честно и без утайки «мелких деталей поведения бойцов». Энвуд постоял на месте, затем, поняв, то это действительно самый лучший способ и самому сохранить погоны, и не устроить скандал на всю магическую Британию, улыбнулся, снял заглушающие чары, взял под козырек и нарочито громко объявил: — Есть, мэм! — На выполнение приказа — разойдись! Старший быстро перекинулся парой фраз со своими, те быстро вернулись на посты, а Энвуд, прихватив побитого подчиненного, потопал к уже «пропущенным через фильтр» студентам. Анна не слышала, что именно говорил старший кадет, но, судя по оживившимся лицам студентов Хогвартса, требовать крови и казней сразу по прибытии в школу, они передумали. Когда наконец стало тише, Гермиона робко спросила: — Ты уверена, что это было необходимо? Анна усмехнулась и посмотрела на сестру: — Миона, милая, в этом мире у всех есть свои пределы. Если бы я не остановила этот дурдом сейчас, в следующий раз этот козел пошел бы дальше. Еще и другим бы показал дурной пример — мол, смотрите! Мне за облапанных девок ничего не было! И до чего бы дошло? Как скоро такие вот, как этот и подобные ему, мудаки затащили бы с улицы какую-нибудь девушку да поимели всей толпой? Уверяю тебя, очень скоро… Гермиона опустила взгляд, ничего не ответив. Она знала, что Анна права, но часть ее все равно продолжала надеяться, что хоть что-то в их мире можно решить без насилия. — Ладно, пойдем, — Анна сделала шаг вперед, подходя к старшему кадету, который лично занял место покалеченного подчиненного, которого отправил куда-то в Хогсмид, должно быть — к целителю. — Шоу закончилось, а у нас еще куча дел впереди, — она посмотрела на замершего Энвуда. — Ну, чего уставился? Давай по протоколу… — Ага… Да, — Энвуд нашел в себе силы немного улыбнуться и принялся чеканить как по писаному: — Мисс, к сожалению, у нас в штате группы отсутствует сотрудница женского пола, так что я вынужден просить вас проявить снисхождение и позволить мне обыскать вас и вашу ручную поклажу. — Позволяю, — кивнула Анна, подыгрывая старшему кадету и говоря нарочито громко, чтобы ее слышали все в очереди. — Я верю, что вы, в отличие от прошлого постового, являетесь человеком чести и не причините вреда моей жизни, здоровью и чести, — Анна понизила голос и почти шепотом добавила: — Но учти, что как кадет-капрал я имею право на владение, ношение и использование артефактов до класса три включительно. И хрен я их кому отдам…