Школа вампиров: принцесса Египта

–Хааааа-ха! Аха! Гхааагхааа! Ааагхааа...Мг...Ааагхаааа, кху-кхе, агрлх, аааагха-аааагха, ааааагха-аааагха! Ну и дела! Приснится же такое! Ааагха-ааагха!       Гематоген соскочил с постели как ошпаренный и тяжело дышал. Его лицо покрылось липким слоем пота, а зрачки от испуга были с два маковых зернышка. Но постепенно он успокаивался, осознавая, что все события были лишь сном. Он был невообразимо счастлив, что на самом деле он не умер, как ему снилось, а жив и Склеппина–его женщина, а не тритона Алерика, выползшего из воды, словно чёрт из табакерки.       Он откинулся на подушку, успокаивая своё старое сердце и повернулся набок с улыбкой готовый взглянуть на спокойное и торжественное Склепинино личико, но Леди Склеппины рядом с ним не оказалось, а на подушке лежала вчетверо сложенная записка, а в ней яркая, вырвиглазная бумашка с QR-кодом. Видимо, она была каким-то билетом. "Дорогой Гемушка! Я ушла на репетицию концерта с нашим новым другом–Алрихом. Приглашаю тебя на него в 03:00 по Египетскому времени! Не опаздывай, будет жарко! P.s. К завтраку я наделала тебе много тостов с яйцом, как ты любишь. А ещё я сделала партию без яйца, просто так. Их можно съесть с джемом, мёдом или сгущёнкой.  Думаю, со сгущёнкой тебе понравится больше всего, так как она испокон веков – настоящий продукт мании всего преподавательского состава! Люблю, целую. Твоя любимая Склеппина."       Гематоген облегчённо выдохнул и поцеловал записку с приложенным к ней билетом на концерт. –Эх, Склепушка, ты бы только знала, как я дорожу твоей любовью! И плевать, что я совсем немолод...и плевать, что ты моя ученица...       На радостях Гематоген сладко потянулся и столь же сладко встал, сделав вечернюю зарядку для своих старых костей, чтобы они окончательно не деградировали. На удивление, он проделывал на зарядке такие вещи, что и не снились вампирам моложе его. После воодушевления будущей ночью он начал спускаться вниз, на кухню, как вдруг рядом с ней, в комнате "3" послышался очень-очень родной и любимый сердцу Гематогена голос. И одновременно с ним более грубый и мужской с последующей газовой атакой. А так как дед был довольно любопытным в данных вопросах, он решил подсмотреть и подслушать, о чём говорят за дверью. Гематоген почти на цыпочках прокрался по ламинату, осторожно потянул дверку на себя и выглянул в очень узкое отверстие между ней и стеной. Увиденное далее его не то, что удивило, а именно шокировало до такой степени, что он забыл обо всём на свете и словно сам прирос к полу.       Они стояли неподалеку, возле входа в комнату. Гриззл длинными, мускулистыми руками обнимал Миладору, облачённую в короткий атласный красный халат, явно не пренадлежащий ей, а она прижалась к троллю, подняв голову, ведь он был куда выше. Снизу вверх Миладора смотрела на своего партнёра и шептала, едва заметно шевеля морщинистыми сухими губами. Сначала тролль слушал и улыбался, кивал, а потом поцеловал бабульку, прервав на полуслове и прижал к себе покрепче. Миладора обмякла, повисла в его объятиях, подняла свою бледную ногу так, что халат задрался к сочному бедру, согнула её в колене, крепко с хрустом обхватив ею Гриззла. Продолжая сливаться с Миладорой в страстном поцелуе, Гриззл опустил свои лапы пониже и тогда она задрала вторую ногу, повиснув на нём.       Гематоген тяжко сглотнул и еле нашёл в себе силы обернуться назад, к другому концу коридора и лестнице. Из другого конца коридора слышались детские возгласы и ворчание Готики. А эти двое собрались в порыве страсти...почти рядом...Дело к тому и шло, потому что Гриззл уже сорвал халат с левого плеча Миладоры и, кажется, имел твердые намерения сбросить его со всего её старого тела.       Бабка задышала громче, с лёгкой хрипотцой, почти заурчала, словно кошка. Тем временем, Гриззл стянул халат и с её правого плеча, немного остранился, привалившись толстой задницей к стенке и, поддерживая Миладору за татуированную попку, дёрнул поясок, чтобы освободить тело своей новой подружки от постылых одежд, препятствующих намерениям тролля. Вряд ли можно было эти намерения осуществить бесшумно, а ведь Готика из-за крайне хуёвой звукоизоляции могла даже с той стороны коридора услышать, что в их совместном номере происходит что-то из ряда вон выходящее. Услышит и резко откроет дверь. А нрав у Готики после обращения в полутролля крутой, Гематоген раньше даже на себе проверил и успел понять. Сорвёт чугунную сковороду с крючка на кухне, да надаёт своему тупоголовому муженьку пиздов, а потом и Миладорку за космы оттаскает и отпинает, если только не забьёт до смерти из-за жуткой и животной ревности. Ну и детям может достаться, само собой, если окажутся не в то время и не в том месте под руками своей буйной мамашки с манией величия.       Тем временем халат полетел на пол и Миладора повисла на тушке Гриззла будто ленивец, обхвативший ствол дерева всеми 4 конечностями, изогнув голую, бледную морщинистую спину со здоровенной синюшной сеткой набухших от возбуждения вен. Бабка откинулась назад, закрыв глаза и по часовой стрелке потираясь трусиками о Гриззла. Гриззл кивнул, протиснув руку между собой и Миладорой, беря в руку зелёный, пупырчатый член. –Милооок!–застонала бабулька, закатив глаза.–Ну что это у тебя за свистулька в руках? У меня на огороде даже огурчики крупнее растут! Не огорчай бабушку, будь добр!       Послышался свист. Гриззл взял свои два яичка в ладонь и начал их ритмично сжимать, как грушу тонометра. Член становился всё толще и толще.       Тем временем Миладора взяла свои трусы спереди двумя руками и с треском разорвала их по обе стороны, раздвинув свои иссохшиеся ноги перед Гриззлом пошире. Гематоген покраснел и тяжело задышал от смущения, прикрыв рот. Вместо влагалища у бабки была буквально дырища со сморщенными обвисшими лысыми краями кожи размером со спелый апельсин. Из этого бедный старик сделал вывод, что его мать ну уж очень сильно раскрепостилась от одиночества. Гематоген был готов отдать свою жопу на рассечение, готов был поклясться, что в междуножный колодец его матери можно было поместить четыре члена. –Ого, спасибо тебе, бабуля Миладора! Ты такая добрая! А то Готика мне вообще не даёт потолкаться с ней! То пеперративы не так надел, то ей страшно, то ей больно, то так, то сяк... –Вставляй уже, сынок, не теряй время. Настало время древней старушке немного повеселиться!–с хрипом сказала Миладора.       Раздался громкий чпокающий звук: инструмент Гриззла вошёл во влагалище старухи, как влитой по самые яйца–нет, даже яйуа всосались в эту всепоглощающую Чёрную Дыру–одной из самых древних дыр Галактики. Миладора захехекала, облизнув свои старые губы и крепче сцепила руки на туше Гриззла, устраиваясь поудобней. –А теперь смотри и учись, как надо ебтись! Всему вас, молодёжь, учить надо!       Женщина начала делать возвратно-поступательные движения по направлению к зелёной туше, пока та делала то же самое. Секс Миладоры и Гриззла сопровождался адскими хрипами, похожими на предсмертные у кладбища в Час Мертвецов и громкими, сосущими звуками глубоких поцелуев. Пока тролль вовсю старался удовлетворить шальную бабку, она активно лезла ему в рот, тщательно работая своим шершавым языком, словно клининговая компания. Поток их совместной слюны скатывался по подбородкам и редкими, холодными каплями падал на два сморщившихся сосочных мешочка на груди Миладоры, увлажняя их, даря ни с чем не сравнимую прохладу в этот жаркий вечер. Гриззл и Миладора становились влажными прямо на глазах. К их слюне присоединился и скатывающийся по двум телам солёный пот, а между ног, словно оживший слайм, хлюпали столбики и толстые нити влагалищно-членной смазки. –Хооо- хоооох... –Ооооох... –Оххххххх... –Оооооо... –Мда...–Гематоген, чтобы хоть как-то успокоиться резко задрал голову наверх и посмотрел на люстру.       Что он тут вообще делает? Зачем слушает эти эротичные охи и вздохи? Он не знал. Он просто был словно приклеен к полу тапочками. Старик был в шоке. У него в голове перемешались все мысли, а образы навсегда отпечатались в мозге. Гематоген зажмурился и ушёл в себя от отвращения. Миладора? Ты ли это? Ты была хорошей матерью. Кроткой и доброй, готовой всегда похвалить или дать нужный совет в случае неудачи, успокоить, защитить...В кого же ты превратилась? Что это за старуха, которая страстно желает чужих членов? Почему ты так испортилась, мама? Разве могут всего лишь несколько разводов сделать тебя такой развратницей? Разве не должно быть наоборот?...       От мыслей внезапно его отвлек топот по коридору и из комнатушки с ватерклозетом вышла озлобленная Готика, сердито крича вслед своим юным зелёным чадам.       Старик испугался: ведь как и говорилось ранее: достаться может и его матери. А её, как раз, в отличие от других, Гематогену и жалко было. Надо что-то предпринимать, а именно надо дать незаметно знак этим двум, что стоило бы разбежаться по разным углам. Любовь это прекрасно, но ради своей жизни и здоровья её стоит приостановить. Вдруг Гематогену пришла хорошая мысль: он сымитирует инфаркт.       Дождавшись, когда Готика окажется в десяти шагах от него, старик схватился за ручку двери, приоткрыл её, а затем рухнул на колени, со всех сил хлопнув дверью. Лицо Гематогена скукурузилось во все тяжкие, когтистая рука крепко вцепилась в грудак, а изо рта вылетали противные вопли, словно раненного шакала: –Ааааааа, оооооооо! Моё сердце! Ааааа!       Кажется, это подействовало: за дверью раздалось недовольное ворчание и шуршание, а Готика с испуганным рылом подбежала к нему и села возле него. –Что с вами, профессор Гематоген?! –Кхе...кхе...и...инфаркт...кхе-кхе-кхааакх! Корвалолу мнееее, скореееее!       Готика поскакала на второй этаж в поисках заветного бутылька, а Гематоген живчиком откинулся на стену и заглянул в щёлочку третьего номера: Гриззл озадаченно сидел на полу с тупым взглядом пялясь в открытое окно с развевающейся занавеской. Миладоры нигде не было. Видимо, похотливая старушка улетела восвояси после предупреждающего всхлопка дверью. –Держите! Здесь 80 капель!–к лицу Гематогена приблизилась чекушка с лекарством, разведенным в воде.       Дед охотно выпил лекарство маленькими глотками и громко крякнул. –Я правильно же развела? Достаточно воды?–спросила троллевампирша.       Гематоген кивнул, закрыв глаза и тяжело вздохнув. Вообще будь его воля–он бы выпил корвалол живьём, не разводя в воде и не один пузырёк после того, что произошло перед его глазами пять минут назад. А лучше всего–крепкий спиртной напиток. –Вам лучше?–спросила ученица. –Конечно! Спасибо большое! Я даже встать могу!–улыбнулся Гематоген, вставая с задницы и отряхиваясь. –Точно? А то смотрите, завалитесь при моих детях!       Гематоген вежливо отказался от дальнейшей помощи и далее с абсолютно бесстрастным и бледным лицом пошёл завтракать. Но хрустящие, ещё тёплые тосты с яйцом и без яйца в глотку ему никак не лезли. А от сгущёнки чуть не вырвало. В его мозгу, словно цефазолитный клещ  в кожу, намертво вцепился образ Миладоры с нитями спермы на лице, похожей на сгущёнку. Гадость, га-до-сть.       Вдруг на кухню выглянула зелёная длинная морда довольного до чёртиков существа. –Дедушка Гематогеееен! –ИСЧЕЗНИ ДОЛОЙ С ГЛАЗ МОИИИИХ!–завопил Гематоген, стукнув кулаком по столу.–ЧУДООООООВИЩЕЕЕЕЕЕ!       Башка сильно испугалась и втянулась за стену. Но через минуту оттуда любопытно выглянуло два жёлтых глаза и зелёное ухо с узким лбом. –Дедушка Гематоген, почему вы так странно кричите на меня? Мы же с вами знакомы! –Да лучше бы я с тобой не знакомился!–закричал Гематоген, кинув в Гриззла поднос с апельсинами.–Это надо же! Это надо же! Какой кошмар! Взял и выебал чужую мать!!! Родную мать! Ты вообще адекватный?! –Дедушка Гематоген! Простите, пожалуйста, если вам так обидно! У меня палочка срочно розочку затребовала, а Готика не даёт! –А ЕСЛИ У ТЕБЯ НАСТАЛ БРАЧНЫЙ ПЕРИОД ЭТО ЗНАЧИТ МОЖНО ЧУЖИХ МАТЕРЕЙ К СЕБЕ В ПОСТЕЛЬ ТАЩИТЬ?! ТЫ СВОЕЙ ТУПОЙ БАШКОЙ ХОТЬ ИНОГДА ДУМАЙ! ИЗВИЛИНАМИ ШЕВЕЛИ! –У нас в пещере... –ИДИ ТЫ  ГРИФОНУ В АНАЛЬНОЕ ОТВЕРСТИЕ СО СВОЕЙ ПЕЩЕРОЙ, ВЫРОДОК! МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО У ВАС БЫЛО РАЗРЕШЕНО В ПЕЩЕРЕ ДО ТОГО, КАК ТЫ ВЫШЕЛ ЗАМУЖ ЗА МОЮ БЕДНУЮ, СОВРАЩЁННУЮ И ИЗУРОДОВАННУЮ  ДЕВОЧКУ! ОСТАВЬ СВОИ ЛЮДОЕДСКИЕ ПОВАДКИ В ПРОШЛОМ! ЯСНО?! ОСТАВЬ! КАКОЕ БЕСКУЛЬТУРЬЕ! КАКОЙ СРАМ!!! КАК ЖЕ МНЕ ТЕПЕРЬ СТЫДНО!....       Гематоген дальше не стал надрывать голос, а просто молча заплакал, кинув свой единственный зубной протез в стену. Гриззлу стало стыдно вслед за Гематогеном и он решил молча удалиться с кухни. Но с кухни его перехватила зелёная женская пятерня и вскоре за дверью раздался грохот и жуткие злобные вопли с плачем детей. Готика всё это время подслушивала их за дверью и была очень недовольна, что её тупой муженёк так и не влился в современное общество, предпочитая ему дикое и невероятное, неандертальское поведение и вообще рад заполучить любую, мимопроходящую пизду в момент его течки. Дети были ужасно напуганы и хотели разъединить дерущихся родителей, плакали, но всё время получали либо зубодробительные хуки в затылки и просто отпинывались в стену, как мешки с картошкой в подвале. Вскоре драка затихла, Готика громогласным рёвом заставила детей уйти в комнату, а затем раздался волочащий звук.       Гематоген после плача и успокоения семейной мелодрамы решил сам расслабиться и подышать свежим воздухом.       Вдруг он увидел на пороге коробку. Чёрную коробку в красный горошек, обвязанную розовым бантом. В серёдке этого бантика было золотое украшение в виде орущей головы волка. А так же к розовой ленте была прикреплена с помощью вощёной нитки бирка, на которой было написано: "Мсье Склеппине".       Но старик, нарушив всякую конфиденциальность, решил забрать её в себе номер и вскрыть. Он очень ревновал свою женщину к арабам и поэтому он не допустит, чтобы к ней попали их подарки.       Прийдя к себе в номер, Гематоген развязал бант. Черно-красная шелуха прошелестела и в его руках осталась запечатанная скотчем картонная коробка. Он взял в руки зубной протез и сделал клыком разрез вдоль линии скотча.       Но когда он раскрыл коробку, он онемел от ужаса, потому что в коробке находилась шляпа Клопика. Внутри неё аккуратным кольцом находились скрученные змейкой чьи-то совсем свежие, тёмно-красные кишки. В середине пространства-рифлёного конча оказался тонко-нарубленный, ещё сочащийся кровью фарш. Наверху этого фарша, как вишенка на торте, ещё стучало чьё-то сердце, а на аорте сверкала при свете Луны опять же, знакомая Гематогену вещь–заклёпка плаща Драко.       Дед, чтобы не заорать от ужаса, закрыл себе рот и выпучил глаза. Ужас переполнял его с кончиков пальцев до лысой головы. Что делать: рассказать остальным? Но так нужна ли сейчас паника в отпуске? Но, а что, если Драко и Клопик–не единственные жертвы тех ужасных и кошмарных бандитов? Вдруг они обнаружат, что капитал приносят не только детские органы, но и взрослые? Видимо, они уже это осознали, ведь неспроста в подарке наколка плаща Драко...Вдруг это лишь начало этой самой кровавой игры? А вдруг за ними следят прямо сейчас?       Вдруг Гематоген разглядел среди кишок окровавленную бумажку. Он нашёл в себе силы запустить в органы руку и вытащить предмет к себе. Открыв вдвое сложенную записку, он прочёл на ней единственное слово. "Хуфу"