Игра в престолы

Находиться в Великой септе Серсее не понравилось совершенно. Снаружи это здание ещё имело некое отдалённое сходство с Великой септой Бейлора Благословенного, возведённой на её месте в более позднее время, — особенно если смотреть на него издалека из седла Сиракс или из окон Красного замка, — и в обоих случаях Серсея видела перед собой чрезмерно большую и лишнюю для городского пейзажа каменную громадину, тесно связанную со всем скверным, что происходило в её прошлой жизни. В этом смысле для неё все большие септы были на одно лицо. Но вот внутри быстро становилось понятно, что это совершенно другая постройка, от которой в септу Бейлора перешли только статуи богов. В этой септе не было ни красок, ни света, ни россыпи семиконечных звёзд повсюду и на всех возможных поверхностях, включая огромную в самом центре зала на полу — здесь вместо неё стоял круглый алтарь с горящими свечами. Не было ничего привлекательного для глаз, лишь сплошная серость стен, потолка и полов, отчего создавалось впечатление попадания в громадный склеп. «Заключать мертворождённый, бесплодный брак в склепе по канонам чужой веры? Очень символично для Визериса Хайтауэра… Очень…» Политически она могла понять необходимость демонстрации уважения к местной религии в виде проведения принятых на континенте обрядов, но только Визерис же явно ограничится исключительно этим обрядом — браком по канонам Семерых, даже не подумав вспомнить валирийских богов. Для Серсеи это выглядело особенно нелепо с учётом того, что с Семерыми она дел не имела, а вот то, что валирийские боги реально существуют, — знала совершенно точно. Она обвела оценивающим взглядом зал септы, подумав о том, как бы замечательно было поставить здесь вместо имеющихся семи статуй всего пять, придав им внешний вид Эгаракса, Арракса, Балериона, Тессарион и Сиракс. Постараться сделать их цветными, чтобы передать и красоту, и величие оригиналов. Да и храму добавить новых цветов, а лучше — и вовсе воздвигнуть в честь валирийских богов в столице новый храм. Нужно будет обязательно предложить Деймону эту идею. Затем она вновь задержала взгляд на алтаре в центре зала. «Это же к нему в тех сценах Алисента водила Рейниру и предлагала вместе помолиться за её покойную матушку в перерыве между визитами в покои её отца. Вот же лицемерная дрянь!..» Верховный септон начал произносить речь, Визерис и Алисента поднялись на несколько ступеней и встали перед ним. Хайтауэры, конечно, постарались, чтобы невеста выглядела хрупкой и невинной в не перегруженном деталями белом платье, сделали ей высокую причёску из кудрей, примостив на них тонкую золотую корону. Золото использовалось и в верхней отделке наряда Алисенты, а у Серсеи в ушах как наяву зазвучал голос Его Воробейшества о том, «а что будет, если содрать с них всю позолоту?..» И следом вспышкой возникла идея: «Как бы я хотела превратить эту лицемерную дрянь в септу!» И дальше мысли хлынули потоком: Серсея живо представила, как бы содрали здешние хмурые септы с Алисенты весь её праздничный наряд, срезали бы её роскошные кудри, одели в жёсткую серую мешковину. И ведь это стало бы даже богоугодным делом — девица, столь много говорившая о правилах и вере, но оступавшаяся не раз, встала бы на истинно праведный путь. Серсее остро захотелось однажды лично наставить Алисенту на этот праведный путь! «Если она проживёт достаточно долго и не пойдёт на корм моей Сиракс, я к этому варианту вернусь…» Свежая идея улучшила ей настроение. Затем Серсея подавила зевок, когда жених и невеста перешли к клятвам, и поморщилась, когда Визерис свою теперь уже жену поцеловал. Но поаплодировала им вместе со всеми, натянуто улыбнувшись взволнованной Алисенте и весело крикнув ей: «Поздравляю!». В конце концов, унылая тягомотина подошла к концу, было чему радоваться, и приближалось время более интересных событий. Серсея даже повернулась к Рейнис и предложила: — Давайте выберем удобное место, принцесса, чтобы лучше видеть, как они выйдут к толпе. С лица Рейнис так и не ушло лёгкое подозрение, но она согласилась: — Можно. Вдвоём они опередили гостей, одними из первых покинули септу и встали сбоку на верхней площадке лестницы у перил. Там уже были и другие люди — те из знатных гостей, кто не поместился внутри септы (всё-таки она уступала по вместительности септе Бейлора), и среди них Серсея разглядела с другой стороны лестницы, точно так же у начала перил, Лариса Стронга. Он вежливо кивнул в ответ, но и только. И это было правильно: демонстрировать что-то большее на публику им не следовало. Затем на ступени высыпали и другие приглашённые из здания, выстроились по бокам до самого низа, создав коридор, и все уставились на вход. Непомерно раздувшийся от гордости Отто Хайтауэр громко объявил: — Его Величество, король Визерис Таргариен и его новая леди-жена, королева Алисента Хайтауэр! Знать начала аплодировать, и Визерис за руку торжественно вывел Алисенту на верхнюю ступень, улыбаясь толпе. Снизу из людского моря кто-то громко крикнул: — Слава королеве! И Визерис заулыбался ещё шире, а с ним начала улыбаться и Алисента, и вся её родня. Но тот же голос добавил: — Слава королеве Эймме! И от неожиданности Хайтауэры застыли с так и поднятыми для хлопков руками. Вероятно, они решили, что ослышались, но тут снизу стали доноситься другие выкрики: — Помним королеву Эймму! — Наша добрая королева Эймма! — Добрая память Эймме Аррен! — Не забудем королеву Эймму! — И года не прошло, чтобы забыть! — Мы пришли, чтобы помянуть её, и мы её помянем! А после и вовсе принялись скандировать хором: — Помним Эймму! Королеву Эймму! — и так снова и снова. Серсея впервые увидела такую сильную растерянность на лице Отто Хайтауэра, который практически панически оглядывался, явно соображая, что тут можно предпринять. Видела яростно смотрящих на Отто его брата Хоберта и жену Линессу, причём Хоберт всем своим видом и жестами требовал: «Сделай же что-нибудь!». Видела, как помрачнел Визерис, сначала ошарашенно смотревший на толпу, а затем — хмуро — на своего десницу, явно тоже сейчас обвиняя его. Личико Алисенты и вовсе плаксиво скривилось, теперь уже она испуганно цеплялась за руку своего мужа, но, не добившись никакого внимания от него, в итоге отыскала взглядом её — свою подругу — и дрожащими губами прошептала: — Рейнира! Серсея нацепила самое доброжелательно-сочувствующее выражение лица и сказала: — Они просто ещё не успели забыть мою матушку, подруга. Но они тебя тоже примут. Я уверена! Тем временем Отто Хайтауэр, вероятно, всё-таки сообразил, что призвать к порядку такую большую толпу не выйдет, и предложил королю: — Спускаемся вниз, государь. Нам пора в Красный замок. — Да, ты прав, — отозвался Визерис мрачным тоном и торопливо пошёл вниз, потащив жену за собой. За ними двумя, опустив головы, быстро двинулись и Хайтауэры, при этом Серсея, скользнув взглядом по знати на ступенях, увидела, что часть из них поддерживает в выкриках простой народ, повторяя имя Эйммы. Леди Ланнистер и леди Джоселин даже делали это, многозначительно поглядывая в её сторону, и Серсея признательно им кивнула, после чего оглянулась на Рейнис. — Что ж, вот мы всё и увидели, принцесса. — Да, увидели… — лицо Рейнис было очень довольным. — Пожалуй, я не полечу отсюда на Дрифтмарк, как планировала, Рейнира, а доеду с тобой до Красного замка. — Прекрасная идея. У меня как раз вся повозка на меня одну, в ней места полно. Поскольку Визерис с Алисентой достигли своей повозки, можно было спускаться и остальным, что Серсея с Рейнис не спеша и сделали под неутихающие крики толпы про королеву Эймму Аррен. Дальше весь этот кортеж должен был ехать очень медленно, и Рейнира увидела через окошко, как Отто Хайтауэр пытается договориться с теми, кто сидел на лошадях. Вероятно, попросил их ускориться, но засада состояла в том, что весь этот проезд планировался с демонстрацией зелёных рыцарей из Староместа и некоторого числа гвардейцев из Красного замка в качестве охраны, практически без привлечения городской стражи. Отто на одном из заседаний малого совета заявил, что в работе золотых плащей на этом значимом торжестве потребности нет, и надо доверить дело тем рыцарям, в которых он уверен. Это тогда прозвучало оскорбительно для лорда Лионеля Стронга, и сейчас Серсея пожалела, что не видит его лицо, — законник наверняка чувствует себя отомщённым. Да и сир Харвин тоже — он ведь находился в Великой септе рядом с отцом и стоял даже без золотого плаща как простой наследник Харренхолла. Наконец, повозки поехали со скоростью улитки под ещё более громкий гул толпы, которая начала выкрикивать: — Слава королеве, которую мы помним! Слава доброй Эймме, которую мы помним! Серсея представила, каково сейчас слушать это Визерису в присутствии Хоберта, Линессы, Отто и Алисенты, как он старается держать перед ними лицо, будто его это вовсе не задевает, и… Нет, всё же не пожалела. Это был только его выбор — так скоро тащить фрейлину своей дочери в септу заключать брак. Это он решил не ждать. Серсея отодвинулась от окошка, оперлась о спинку сиденья и удовлетворённо запрокинула голову, вдруг обнаружив, что всё это время Рейнис, по всей видимости, внимательно и безмолвно наблюдала за ней самой. И она же сдержанно заговорила: — Должна признать, что я тебя недооценила, Рейнира. Неплохо устроено. Серсея улыбнулась. — Вы же понимаете, что я отвечу, что понятия не имею, о чём вы, принцесса? — Понимаю, — спокойно признала та. — И, пожалуй, ты можешь называть меня тётей. Вот это Серсею удивило. — С чего вдруг такое расположение ко мне… тётя? — С того, что я сожалею, что не смогла остаться и поддержать тебя в твоём горе ранее, когда мне пришлось срочно отбыть на Дрифтмарк. Но ты можешь рассчитывать на мою поддержку сейчас и впредь, если она тебе вдруг понадобится. — Щедрое предложение. — Ты показала, что не глупа, племянница. И ты правильно видишь врагов. Правда, и они однажды увидят тебя и постараются отослать подальше. — Выдав замуж за какого-то далёкого лорда? — Хотя бы. — У меня есть свои планы на этот счёт. На это Рейнис сузила глаза и промолчала. Пауза затянулась надолго, но неуютной она не была. Серсея поглазела немного в окно на отчаянно пытавшихся сдержать толпу рыцарей в металлической броне и тёмно-зелёных плащах с вышитыми башнями. Им явно не хватало ни численности, ни авторитета — это золотых плащей Деймон и сир Харвин приучили уважать и бояться. С другой стороны, после пары очень громких кварталов, пройденных на очень низкой скорости, до тех, кто сидел на лошадях, вероятно, дошло понимание того, что если они не прибавят ход, их всех попросту затопчут. Серсея поймала себя на мысли, что ей, однако, не страшно. Какое существенное изменение в сравнении с прошлой жизнью, но… Правда, не страшно! Возможно, из-за того, что эта публика снаружи не питала к ней ненависти, а напротив — так рьяно и чётко исполняла её волю, ведь до сих пор она не услышала ни единого возгласа ни в пользу Алисенты, ни в свою. Все кричали исключительно об Эймме Аррен. Прибавить к этому то, что сир Лорент ехал рядом с её повозкой, сир Харвин тоже был недалеко, а Сиракс способна почувствовать нужду в ней откуда угодно, — и волноваться действительно было не о чем. «Я в безопасности». И это понимание очень грело, а город… увы, в итоге он закончился, толпа с ценными возгласами осталась позади, и Серсея перевела взгляд на Рейнис: скажет ли она что-нибудь по поводу её планов на брак? Рейнис сказала: — У меня два варианта, Рейнира. Мой сын… — она сделала короткую паузу, пристально глядя в глаза: — Или мой кузен. Я хотя бы близка? — Моя тётя — умная женщина, — искренне отметила Серсея. — Значит, всё же кузен, — проявила ещё большую проницательность Рейнис. — Это успокаивает. — Успокаивает? — Да. Лейнору ни к чему вставать между Деймоном и тобой. Это может скверно закончиться для моего сына. Что до моего кузена… Мне будет интересно наблюдать, что же у вас в итоге получится. И моё предложение о твоей поддержке остаётся в силе. — Я о нём не забуду, тётя. И я уверена, вы сохраните в секрете наши личные разговоры. — Естественно, Рейнира, — тонко улыбнулась Рейнис. — Естественно. Даже её взгляд потеплел, а Серсея и вовсе ощутила радость. Она ставила, конечно, целью превратить Рейнис в союзника, но не ожидала, что это удастся настолько скоро. А оно взяло и получилось! Как же хорошо складывался этот праздничный день… Ещё больше положительных эмоций ей добавило то, что никто не додумался убрать её из-за королевского стола, а то после распределения повозок всего можно было ожидать. Но нет: у главного стола на возвышении стояло всего пять кресел: для короля в центре, для его новой королевы слева, для десницы — ещё левее, для дочери — справа, для кузины Рейнис — ещё правее. Серсея даже задумалась над тем, что же помешало сиру Отто затащить за этот стол всю свою хайтауэрскую родню, но потом она сообразила: его гордость. Отто Хайтауэру было важно продемонстрировать своему старшему брату, лорду Хоберту, что он — младший и безземельный — теперь сидит выше его, его дочь стала королевой, а внук однажды займёт трон. А место Хоберта — навсегда внизу, среди многочисленной и равной ему знати. Отто Хайтауэр произнёс и первый тост в честь короля и королевы, явно стараясь улучшить впечатление, испорченное реакцией толпы. И публика в зале начала оттаивать, пить, есть, разговаривать, хотя неприязненных взглядов Алисенте доставалось всё же много, особенно от женщин, и шептались они, поглядывая в её сторону, крайне выразительно. Но громких оскорблений себе никто не позволял. Серсея изобразила из себя хорошую дочь и с улыбкой поздравила с браком обоих. Рейнис поступила сходным образом, уложившись с поздравлением в одну фразу: «Поздравляю с новой женой, кузен». А вот дальше в зале по приказу Визериса заиграла музыка и начались танцы. Визерис вывел Алисенту в центральный проход между столами и принялся что-то музыкальное с ней изображать. Было видно, как она старается быть грациозной и одновременно вовремя уворачиваться от слишком резких движений своего супруга, но в итоге никто никого не зашиб, и это было достижением, пожалуй. Серсея слышала, как рядом выразительно вздохнула Рейнис, когда танец пары закончился. — И не говорите, тётя. Они одновременно выпили вино из своих кубков. Затем на свободное пространство потянулись другие люди, и танцы стали общими. Серсея с интересом слушала звучавшие песни — многие из них не были ей знакомы. И вскоре поймала себя на мысли, что могла бы даже под какую-то из них потанцевать. Если бы только… Ей на глаза попался сидевший за боковым столом сир Харвин, о чём-то говоривший со своим братом Ларисом, но он тут же, едва поймав её взгляд, встал со стула и с надеждой поклонился, продемонстрировав приглашающий жест рукой. «Почему бы и нет? — мелькнуло в голове у Серсеи, и она спустилась к нему. — Я же собиралась праздновать сегодня». Танцевать с этим сильным здоровяком оказалось легко, и двигался он, несмотря на свою внушительную комплекцию, достаточно ловко. Серсея вскоре осознала, что искренне ему улыбается, а затем и вовсе — смеётся над какой-то его шуткой из жизни городской стражи. Боги, ей действительно нравилось ощущать себя пятнадцатилетней девицей, за которой ухаживает галантный мужчина и бдительно следит, чтобы она ни с кем не столкнулась! — Вы сверкаете сегодня ярче всех, принцесса. Ради королевы мы собрались, но именно от вас не отвести глаз никому. — Вот как? — Не сомневайтесь даже. Золото на ваших плечах — как отдельное солнце в этом зале, — низким голосом восхищался сир Харвин. — Мои плечи немного правее и левее того, на что вы смотрите, но мне приятно, что вы оценили вышивку Келлы, сир Харвин. Это ведь именно вы отобрали для меня такую талантливую мастерицу. — И я рад, что не ошибся. Меня просили выяснить, не будет ли угодно доброй принцессе повторить подобный смотр в будущем? Не устроить ли нам с городской стражей ещё отбор при необходимости? Серсея задумалась, кружась на месте, и после пары поворотов ответила: — Давайте через три месяца и снова выберите десятерых. Я на них взгляну. — Жители Королевской гавани будут в восторге! В не меньшем, чем я пребываю от вас и вашей… вышивки на платье. Он снова задержал взгляд на груди на несколько мгновений и после вопросительно заглянул в глаза, словно выясняя, спустят ли ему с рук такую дерзость? Понимает ли принцесса шутки? Серсея на это деланно укоризненно покачала головой, сир Харвин тут же состроил виноватое лицо, от которого она не выдержала и рассмеялась. Как же всё-таки с ним было легко! И да, сейчас она очень хорошо понимала Рейниру, которая выбрала этого мужчину себе в любовники — он был очень тёплым, и от него исходило ощущение надёжности и уюта, что приносило радость. «Надо будет как-нибудь намекнуть Ларису, что Харвин Стронг мне полезен и дорог, чтобы он даже не помышлял его сжигать. Пусть живёт…» Отсмеявшись вдвоём, Серсея и сир Харвин продолжили танцевать уже под новую мелодию, когда Серсея вдруг заметила, что её защитник сир Лорент подошёл близко к танцующим, ловит её взгляд, и у него в руке белела маленькая трубочка… «Письмо? Неужели от Деймона наконец?!» — Я вас на мгновение оставлю, сир Харвин, — быстро извинилась она. — Разумеется, принцесса. Серсея быстро выбралась из толпы к сиру Лоренту. — Не хотел вам помешать, принцесса, но вы его ждали, так что я подумал… — Давайте сюда! — она нетерпеливо вырвала из его руки бумажку и тогда заметила, что на ладони было кое-что ещё — чёрный бархатный мешочек. — Это пришло с запиской, принцесса. Серсея торопливо ослабила завязки, заглянула внутрь и высыпала содержимое себе в руку. В мешочке оказался широкий металлический браслет с россыпью мелких красных камешков, объединённых в причудливый узор. — Рубины? — озадаченно проговорила она вслух. — Но не на золоте или серебре, а… Её осенило, отчего она быстро отогнула ворот платья и извлекла на свет подаренное Деймоном ожерелье, после чего приблизила браслет к нему. У металла оказались тот же оттенок и тот же узор. — Валирийская сталь, — тихо подтвердил её догадку сир Лорент. — Большая редкость, принцесса. — Да, и теперь у меня комплект. Серсея убрала медальон под платье и, отдав своему защитнику мешочек, застегнула браслет на левом запястье. Выглядел он прекрасно и очень подходил её наряду. Затем развернула записку, в которой оказалась всего одна строчка на валирийском.

«Продолжай в том же духе и рассказывай мне обо всём. Деймон».

Она выдохнула с громадным облегчением, прикрыв глаза. «Всё в порядке. У него были какие-то дела, но всё по-прежнему в порядке. Он жив и пишет мне. И даже присылает подарки». Потом посмотрела на сира Лорента. — Спасибо, что отдали мне это сразу, сир Лорент. Тот вежливо поклонился: — Принцесса. Затем забрал отданную Серсеей записку и ушёл. Она же вернулась к сиру Харвину потанцевать ещё, поскольку праздник нравился ей всё больше и больше, а потом этот рыцарь проводил её до места за столом и благодарно поцеловал руку. — Кому-то с ним повезёт, — признала вслух Серсея, когда сир Харвин достаточно отошёл. — Пожалуй, — откликнулась Рейнис. — Он хорош. На браслет она тоже внимание обратила. — Подарок? — Дядя прислал со Ступеней. Решил поднять мне настроение в этот день. — Этот способ довольно неплох, — одобрила Рейнис. Внезапно из дальнего конца зала сразу несколько мужских голосов затянули песню: «Снял король корону, королева — башмачок…» — и её подхватили многие в зале, двинувшись в сторону стоявших возле прибывших на свадьбу Хайтауэров Визериса и Алисенты. — Пора нам увидеть последнюю сцену сегодняшнего позора, — вполголоса констатировала Рейнис, пока Серсея силилась и не могла поверить глазам. Проводы! Знаменитые проводы мужа и жены в постель! И Визерис не догадался их отменить? Да даже мелкое чудовище Тирион в первой жизни Серсеи и то не позволил своему королю Джоффри и кому бы то ни было ещё устроить церемонию проводов ему и его жене Сансе Старк, а Визерис это разрешит?! Как выяснилось, да. И она встала на это посмотреть, а Рейнис к ней присоединилась. Серсея не сразу осознала, что держит свою тётушку за руку, пока они вдвоём идут за толпой, которая подхватила и Визериса, и Алисенту, вынесла их из тронного зала и теперь с гиканьем, улюлюканьем и скабрезными штуками и песенками срывала с обоих одежду. Алисента пыталась как-то прикрываться, отчаянно краснея и отталкивая от себя руки чужих мужчин, в то время Визерис смирился с судьбой и даже вроде бы улыбался раздевающим его девицам, в основном одетым в зелёное. «Деймон ни за что бы такого не позволил, — мелькнуло в голове у Серсеи. — У меня такого не будет». Но позорное шествие в итоге достигло цели — королевских покоев, занесло туда короля с королевой и покинуло комнату, закрыв дверь. Затем началось жутковатое и нестройное пение под этой самой дверью на разные голоса про всю ту же корону, башмачок и прочие предметы одежды, а Серсея поняла, что уже даже не держит свою тётушку за руку, а приобнимает сбоку, причём та успокаивающе гладит её по плечу. Она даже подняла на неё глаза. — Деймон для тебя такого не допустит, Рейнира, — тихо подтвердила Рейнис её мысли. — Как не допустил Корлис для меня. — Я верю. Из-за дверей в королевские покои донёсся болезненный вскрик. Толпа заулюлюкала, стала бурно радоваться тому, что брак завершён. Серсея же поморщилась: что, уже? Так быстро? То есть Визерис даже не попытался свою жену хоть немного приласкать? Бр-р! Она потрясла головой. «Но хотя бы этот позор действительно закончился». Мимо прошли довольные люди, двинувшись, скорее всего, обратно в главный зал, но Серсее туда больше не хотелось. А вот побыть ещё немного с Рейнис, продолжавшей дарить ей своё тепло, — да. И потому она предложила: — У меня в покоях хватает тишины и есть очень вкусные пирожные, тётя. Их испекли сегодня специально для меня. — Что ж... Не откажусь разделить тишину и их с тобой, — с лёгкой улыбкой на губах откликнулась Рейнис. В сопровождении сира Лорента они вместе пошли к сладостям и ароматному чаю, не став следовать за толпой.