Король-техночародей и его убийца

Гор, распекавший Айгена за проеб с инвестициями (классическое «не туда», несмотря на все возражения Феридира), вдруг остановился на полуслове и к чему-то прислушался. Затем показал клыки в улыбке и чересчур ласково проговорил: — А вообще завтра свою ошибку исправишь. Или даже… через три дня. Да. Даю тебе три дня отпуска, проведи его с женой. Айген рванулся к порталу, сразу сообразив, что с Эовин случилось нечто ужасное, но Гор схватил его за плечо: — Спокойно! У тебя еще полчаса в запасе. Дело конечно твое, но зачем показывать, что знаешь больше, чем полагается? Хочешь лишиться доверия, умм? Поговори и всё такое, понял? — Про себя Гор вздохнул: нет, не понять ему людей, с их торопливыми эмоциональными решениями. Айген непонимающе кивнул, и тогда Гор отправил его в портал невидимым подзатыльником а еще, не глядя, отвесил плюху тянущим шеи неразлучникам в нулевом поле, одну на двоих, но увесистую. — Любопытство до добра не доводит, мальчики, — погрозил пальцем, — Но раз вы так удачно явились, прошу, вы следующие на разбор полетов. Итак, на днях у Трандуила произошел внезапный сбой электроники в замковой котельной, и, это так удивительно, именно в банный день, представляете? А потом в замке вдруг неожиданно повключались все охранные палантиры, да так удачно, что даже заблоченные в женских купальнях заработали и как начали прямую трансляцию, ну вы подумайте только, в самый неподходящий момент. Ладно Трандуил, его высочество без горячей воды, вынужден был, так сказать подогревать воду собственным п…ридыханием, но дамы в панике забегали во всей красе по коридорам… Вам, случайно, ничего об этом инциденте не известно? Что ж вы молчите?.. Айген тем временем действительно постарался отдышаться и не вламываться в собственную спальню с ноги. Если Владыка предупредил его заранее, то значит, что важно разобраться. Эовин, живая и здоровая, сидела на кровати в его очередной рубашке, красиво подогнув длинные ноги по- харадски, и задумчиво смотрела на лежащие перед ней книгу и банан. — Нет, ну прочитаю-то я быстро… — проговорила вслух. — Привет, — Айген вошел в комнату и Эовин от неожиданности подскочила. Впрочем, вины в ее взгляде не было, значит, сознательно она правил не нарушала. А вот всегдашний восторг в глазах при виде Айгена оказался приправлен грустью. Айгену немедленно захотелось скормить половину своего королевского двора драконам, а из особо невкусных наделать ледяных статуй. Наверняка испортили настроение его жене из злобы и зависти. — Совещание раньше закончилось, — наклонился, чтоб поцеловать Эовин. — Как у тебя вечер прошел? Эовин засопела, понимая, что пауза в ее исполнении очень подозрительна. Потом вдруг обняла Айгена и тихо сказала: — Хотела устроить сюрприз. Но что-то мне идея уже не кажется замечательной. Айген вместо ответа поднял ее на руки и вместе с ней сел в кресло — большое, специально под его нуменорские параметры. — Откровенность за откровенность, хорошо? — обхватил лицо Элвин ладонями. — Я ненавижу сюрпризы. Обычно когда все идет не по плану, я оказываюсь в стазисе. Или с чувствами к собственному оруженосцу. Да, ты счастливейшее событие в моей жизни… — Правда? — Эовин стала чуть повеселее. — До сих пор не веришь? — Айген удивился. — Просто хочу слышать это почаще, — она положила свои маленькие руки поверх его. — Так вот. Я все равно не люблю сюрпризы. Гораздо больше удовольствия мне доставит наша совместная деятельность. Наше планирование чего угодно, — Айген улыбнулся. — Давай друг другу заранее рассказывать? А то бананы я например не люблю. К сладкому вообще равнодушен. — А банан не для тебя, — Эовин вдруг покраснела как вареный рак. — Таааак. Вот с этого места поподробнее, — Айген добавил чуточку строгости в голос. — Ну, мы с девчонками… — и Эовин покраснела еще сильнее, но этим Айгена было не остановить. Однако он постарался не давить, не материться почем зря и не звучать, как Владыка Гор, который, как известно, ласковый страшнее злющего. Сразу выяснились два любопытных факта, которые Айген в завале дел королевских и командирских умудрился пропустить. Во-первых, вокруг его молодой королевы сформировался кружок таких же молодых бунтарок, которые не хотели жить традициями и лицемерием. Во-вторых, дамы, причем некоторые уже замужем, собирались на ассамблеи, то есть посиделки, и делились опытом. — Я про тебя… про нас ничего не рассказываю, типа клятву страшную дала, — рассказывала Эовин, у которой даже уши полыхали. — Но они все равно хотят общаться друг с другом про это. Ну ты понял. Про толстые мечи и бархатные ножны. — Понял, понял, — Айген очень старался не ржать, как конь Кхамула. И вот одна из более опытных дам решила этим опытом с подругами поделиться. И показала фокус с заморским фруктом под названием «банан». Взяла его, почистила и засунула аж на две трети в глотку. А потом вынула и снова засунула. И уж потом объяснила, что в данном случае банан — не просто банан, а сами знаете что, и вот таким способом надо доставлять удовольствие мужу, чтоб налево не смотрел, и вообще мужчины такое любят, но надо тренироваться. Да-да, вы не ослышались, тренироваться на бананах, если поперхнулась — сама дура. — Мне очень хотелось сделать тебе что-то такое… неожиданное и приятное, — рассказывала Эовин. — Но с моим везением я тебе что-нибудь и откусить могу, поэтому надо тренироваться, но… Айген совершенно по-горовски приложил ладонь ко лбу. Смеяться хотелось нестерпимо. Кажется, он начал лучше понимать Владыку. — Ты не сердишься? — Эовин глянула ему в глаза. — Как я могу, если моя дама само совершенство, — Айген на секунду уткнулся лицом в ее волосы, заканчивая борьбу с хохотом своей безоговорочной победой. — Но если б ты меня спросила, то узнала бы, что вовсе необязательно давиться бананом, потому что эта ласка, которую твоя наперсница подает как откровение Эру Илуватара, не представляет из себя ничего особенного и нужна скорее тем мужчинам, у кого с желанием проблемы. — Ну вот, — Эовин грустно вздохнула. — Однако, — заговорщицки шепнул ей на ухо Айген, — я могу показать тебе одну штуку, от которой можно буквально сойти с ума. — Ой, да? Прямо сейчас? — Эовин аж засияла. — Что надо делать? — Раздевайся и ложись на живот, — скомандовал Айген, пытаясь настроить внутренний самоконтроль без охлаждения тела. Вечер и грядущий отпуск враз стали еще желаннее, хотя куда уж больше! Эовин мигом подчинилась. Айген взглядом проследил ее прекрасное сильное тело и наклонился. Вот оно — счастье… Его руки легли на плечи Эовин, и принялись быстро и сильно их разминать. — Ой! — дернулась она. — Ой! Оооох! Ой! А еще так можно? Вот здесь, да! Айген не торопился. Прошелся от плеч до пяток жены, растирая, сжимая и похлопывая, а потом перевернул ее лицом вверх и продолжил, намеренно пропуская пока те места, что предназначены ко взаимному удовлетворению. Через час Эовин была настолько разгоряченной, что казалось — вот-вот и прыгнет на него сама или начнет умолять на коленях. — А вот теперь… — сказал Айген, на этот раз не пряча самодовольную ухмылку, и поднес пальцы к собственным застежкам. Не зря он в свое время прочел темной, длинной и холодной ночью одно исследование Настадрена о благотворном влиянии массажа на чувствительность. Про массаж, правда больше лечебный или восстанавливающий, Айген знал почти все, мог даже с Настадреном потягаться. А все потому, что чаще большинства бывал в стазисе (рекорд держал Телимат) и сам занимался своим восстановлением, в том числе массировал себе вечно отстающие в скорости реакции ноги. Братьям тоже помогать приходилось — конечность быстро вправить или надавить куда, чтоб мышца не болела (или в ухо дать, но это уже к массажу не относится). Кто бы ему пару тысяч лет назад сказал, где ему это пригодится! Что же — распаленная массажем Эовин оказалась совершенно ненасытной. А между вторым и третьим разом Айген серьезно сказал: — Не могу говорить за других, но если ты немного будешь массировать мне плечи и шею, это будет гораздо приятнее всяческих… бананов! Я люблю и хочу тебя так сильно, что мне дополнительные игры не нужны, достаточно не то что взглянуть, а просто о тебе подумать. Эовин только кивнула и с усталым, но счастливым вздохом положила голову ему на плечо. Айген заподозрил, что от своего она не отступится и попозже все равно попробует, но хоть бананами давиться не будет. — Так, погоди! — снова подскочила. — А как же… А ты же… А почему тебе так можно, а мне типа нельзя? — КАК? — Айген свободной рукой потер лоб, чтоб брови далеко не уезжали. — Я кажется ни разу не был пойман тобою с бананами. — Нет, но… Ты же делал мне приятно, — Эовин сильно-сильно покраснела. — Разными способами. И, и… Айген понял, о чем она, но решил не подсказывать и вместо этого насладиться изысканными попытками в эвфемизмы. Сам теперь любил выразиться, чтоб не как обычно трехчленами, а прилично, но с намеком. — И не предлагал заменить это массажем, — хихикнула. — Несправедливо как-то, игра в одни ворота! — Ну, — Айген, все-таки пойманный на дырке в логике, подергал себя за косу в поисках аргументов, — мне просто это нравится. И нравится гораздо сильнее радовать тебя, чем просить тебя сделать то же самое. Больше… вдохновляет! — затем решил от греха перевести тему. — Да, забыл сказать, — поцеловал жену в лоб. — Мы завтра едем в Кханд на целых три дня инкогнито! — Как? — Эовин аж приподнялась. — Как обычные путешественники, тайно и под другими именами, — пояснил Айген, укладывая ее обратно. — Владыка Гор головой стукнулся? Что за щедрости? — в голосе Эовин подозрения было хоть отбавляй. — На месте узнаем, — Айген был настроен философски. — Спи, родная… Как, еще раз? Тогда берегись!       Проснулся Айген часа через три от присутствия Владыки Гора рядом. Открыл глаза, углядел его в собственном кресле — и сразу натянул одеяло на бедра, поскольку заснул рядом с женой голым и в не самой приличной позе.              — Что я у тебя там не видел… — Гор закатил глаза. — Нет, я допускаю, что вы, люди и эльфы, чувствуете себя увереннее, когда то, что вы сами называете срамным, прикрыто. Однако для меня нет большого значения, голый ты или одетый. Забавно…              — Что? — Айген вытянул косу из-под сопящей Эовин и сел.              — Что вы назвали половые органы растений воплощенной красотой и дарите их друг другу, и украшаете их изображениями одежду и интерьер, — Гор пожал плечами. — Тогда как для меня особой разницы нет. Вопрос… насмотренности и интереса, скажем так.              Айген не перебивал. Он заметил, что у Владыки сегодня опять философское настроение, и был готов послушать рассуждения «о природе вещей» (как называл такие беседы мысленно). Более того, Айген с удивлением понял, что они давно не общались наедине о чем-то отвлеченном, то дела, то оруженосец…              — Правила приличия отличают нас от детей и животных, — рискнул вставить замечание.              — Они же подпирают вашу гордыню и мешают быть честными, — Гор кивнул. — Так, со своей гордыней ты носился как курица с яйцом, уж прости за сравнение. Холил ее и лелеял, и не замечал собственной красоты. Я, разумеется, замечал, ибо сам приложил к ней руку, а также ДНК. Однако делает ли меня это творцом? Нет. Творец один, он же Един. А я навроде скульптора или ювелира. Придал тебе форму и подарил оправу, — он указал на Эовин, которую Айген тоже накрыл вторым одеялом. — Однако драгоценности надо носить. На конях ездить. Женщин любить. Понимаешь, к чему я клоню?              — Нет, — Айген, таки вставший за штанами, покаянно развел руками и уронил одеяло. — Ах ты ж, Балрог Феанорович!              — Ты не спрячешь Эовин в чулан, не поставишь в сейф на полку, — Гор подмигнул. — И природа ее везения такова, что даже в самой защищенной и бронированной башне, окруженной тройным рвом крокодилов и со стаей дежурных драконов вперемешку с палантирами в небе она найдет приключения. А ты — проблемы. Она не нагулялась, понимаешь? Ей приключений хочется и твоих комплиментов, а не сидеть на троне. Вот сегодня, если б я не вмешался в происходящее, она бы подавилась бананом. Спаслась бы, но напугала бы тебя страшно. Ты бы заподозрил диверсии и отравления. И так каждую неделю. Я действительно организовал вам поездку в Кханд не просто так. Пусть неугомонность твоей жены пойдет в дело, а не служит топливом для твоей паники в нулевом поле. Другим назгулам вообще икается уже. Это ясно?              — Ясно, — пристыженный Айген покраснел.              — Поэтому давай. Задание я тебе на кольцо скинул. Остриги жену и наряди под оруженосца, а себе подкрась лицо автозагаром И не жалей ее. Три дня вы будете выполнять мои приказы и притягивать к себе неприятности, которые иначе грозили бы всем. А потом наступит передышка. Грубо говоря, три дня опасностей за несколько последующих месяцев спокойствия, пока снова в твоей жене не накопится разрушительнейшая страсть к приключениям.              — Это навсегда? — спросил Айген с более жалобной интонацией, чем бы ему хотелось.              — Периоды потом станут длиннее, если будешь уделять жене достаточно внимания, — Гор поднялся из жалобно скрипнувшего кресла. — Не бойся опасностей. Тебе и ей действительно будет грозить смерть в день совершеннолетия первого ребенка. Но мы все позаботимся о том, чтобы беды не случилось. А до этого вас можно с голыми руками и задницами на стаю орлов выпускать, я на вас все деньги поставлю. — И Гор растворился в воздухе.        Раз Владыка Гор поднял его, пока не рассвело, Айген решил заодно разобраться с делами перед отпуском, где единственная цель — ловля приключений на ж…живца. Ну ладно, на жопу, но Айген решил, что пора ему корректировать старые привычки, раз он снова женат, и не учить Эовин плохому. «Она сама тебя научит, и гораздо успешнее», — ухмыльнулся в его сознании Гор, который сегодня был поблизости. Итак, Айген с самой злодейской ухмылкой, на какую был способен, обеспечил звукоизоляцию их спальни. А ПОТОМ… Нет, не то что вы подумали, и что было бы максимально естественно с обнаженной молодой женой под боком. Но Эовин же спала! И нечего ее будить, чтоб в невыспавшегося человека срамотой тыкать. Нет, Айген запустил общую тревогу по замку, чтоб узнать, как охрана и чиновники готовы к чрезвычайной ситуации. Заодно и эвакуацию пожарную отработают. А уж потом, когда выстроившиеся во дворе полуодетые служащие поняли, что провалили все нормативы, Айген им провел инструктаж по безопасности, где приличными были только предлоги, и то не все. «На», «в» и «к» точно приличными больше считать после лекции Айгена никто бы не смог. И после раздачи порций бодрости всем пошел назначить двух замов, желательно из гражданского и военного сословия, и чтоб друг друга не любили, но не до крайностей. Так без него здесь будет порядок и баланс. Айген-таки задержался, и проснувшаяся Эовин позвонила на смарт-назг. Получила самые искренние извинения, совещание Айген прервал молнией в потолок в воспитательных целях и сам принес Эовин поднос с горой еды и кувшин сладкого какао прямо в постель. Однако у Айгена набежали проценты по супружескому долгу (опять!), и уклоняться от «платежа» он не стал — чуяло сердце и прочие органы, что отпуск будет не слишком богат на уе…динение. Так что половину какао в пылу страсти разлили, хорошо, что оно успело остыть. Айген педантично вычеркнул в чек-листе на смарт-назг пункты «Инструктаж и кары», «Утренний поцелуй жены», «Завтрак» и перешел к пункту «Маскировка». Эовин предстояло вернуться к роли оруженосца, и она радовалась этому сильнее, чем обычная девушка цветам и бриллиантам. — А ты будешь волосы красить? — спросила, по старой привычке радостно подпрыгивая на месте. — Их ничто не берет, любая краска в течение суток осыпается, — Айген пожал плечами. — Слушаются только тебя одну. Но зато я могу выкрасить кожу. Идем в купальни, покажу. Он прихватил присланную Кхамулом бутылочку со спецсоставом и надписью «Ужасно ядовито, не пить» для случайных воров. Спустился с женой в их личную купальню, где набрал воды в медную ванну. Он недавно распорядился провести в ангмарский королевский замок нормальные водопровод и канализацию, и Эовин оказалась той еще любительницей водных процедур — совместных. — Это сильная концентрация, тебе сделаю другую, поэтому, пожалуйста, просто посиди рядом, — попросил, пока выливал половину бутылочки в воду и раздевался. Стоило жениться просто для того, чтоб жена так жадно его разглядывала, Айген почти перестал стесняться. А затем он шагнул в воду и погрузился с головой. Он не выныривал две минуты, и Эовин успела настолько серьезно обеспокоиться, что послала сообщение Владыке Гору, а уж тот послал Айгену подзатыльник. Вынырнувший Айген оказался с кожей орехового цвета, словно был уроженцем жаркой страны, но с белыми волосами и бровями, и на темном лице сверкали синие глаза. — Ого! — офигевшая Эовин была похожа на совенка. — Я даже не знаю… — Не нравится? — вздохнул Айген. — Нет, ты во всяком виде хорош, просто еще необычнее, чем когда ты в опере пел! А мне так можно? — Да, — Айген кивнул. — А то подумают, что я не оруженосца, а наложника за собой таскаю. Сейчас разведу тебе человеческую концентрацию. И волосы тебе придется остричь, в Кханде длинные волосы носят только взрослые мужчины. Эовин тоже искупалась, приобретя золотистый загар, который скрыл веснушки, и Айген сходил охладиться, потому что людям заниматься всяким на свежепрокрашенную кожу вредно. Затем помог Эовин обрезать волосы и потряс головой — нахлынули воспоминания о первых неделях ученичества, когда он просто наслаждался вниманием живого юного ученика. Пока Эовин увлеченно искала с помощью своего кольца в базах данных кхандские народные прически, Айген сходил через портал в Минас Моргул 2 на склад, чтоб забрать кхандской одежды по свежим меркам. Ну как свежим — его собственная не менялась много сотен лет с последнего стазиса, а вот Эовин пришлось перемерять — она не только округлилась во всяких приятных женских местах, но еще раздалась в плечах и сформировала удивительный для женщины мышечный корсет, где общая гибкость сочеталась с удивительно красивым рельефом. Айген не обольщался, что это заслуга его науки, хотя и ее тоже. Сбалансированное питание, конские дозы витаминов, прогулки… а еще энергия Владыки Гора, которой он несколько раз с Эовин делился в каких-то своих целях, о которых Айгену знать было не положено. Вот почему Эовин в короткие сроки приобрела стати легендарных нуменорских воительниц. Эовин же вознамерилась заплести ему такую странную штуку как дреды. Потому что она вычитала, что это традиционная у местных прическа. Заверяла, что ему очень пойдет, и здорово веселилась, что в целях конспирации Айген изменит черному и поедет в белой тунике, белой накидке и под белым же платком, повязанным тонкой черной веревкой-кнутом. — Сегодня просто одна неожиданность за другой! — заявила, улыбаясь весело. Впрочем, с конспиративным смуглым оттенком кожи и с дредами Айген не выглядел умертвием в белом. Скорее уж «до времени поседевшим от бед», как язвительно прокомментировал в нулевом поле Кхамул. Айген только вздохнул, пометив себе на будущее поговорить с Эовин, чтобы она не кидала фотки мужа в общий рабочий чат с назгулами. Сейчас портить настроение жене не хотелось Айген не хотел напяливать белое, он вообще этот цвет ненавидел, но в черном по пустыне шарились только колдуны и разбойники, причем последние ночью. Поэтому он решил переодеваться на месте, шикнул в чат на расшалившихся назгулов, которые писали уже что-то типа: «Айген, у тебя на голове сосули». Еще и потер гадости, чтоб Эовин не прочла. Для жены у него сегодня был дополнительный сюрприз, где, как всегда, приятное совмещалось с полезным. Сегодня Эовин должна была править драконом сама и одна. А чтоб она не свалилась или еще чего не наделала, Айген заранее попросил об услуге своего главного друга-дракона. Того самого, кого создал при нем Владыка, кого Айген выкармливал и с кем чуть ли не спал в загоне в первые годы. Сам Айген собирался устроиться на змееподобном огнедышащем МиГе и показывать путь. Эовин была прирожденной наездницей (тут Айген всегда позволял себе чисто мужскую ухмылку, когда вспоминал заодно, как она его самого объезжала). Но если оставить в стороне шуточки, Эовин прекрасно чувствовала себя в седле, совсем не боялась высоты. Она держалась на драконе так, словно рождена была в воздухе, и путешествие прошло бы идеально, если б не ее постоянное желание доказать, какая она молодец и как Айгену в пару годится. А так она, не владея ментальной речью, умудрилась уговорить самого Черного сделать мертвую петлю и бочку. Айген, отставая, только зубами скрипел и злобно дергал себя за дреды. Сам виноват, что редко позволяет другу порезвиться в воздухе, а жене — поприключаться. Впрочем, все были целы, только плохо закрепленный мешок с их белыми нарядами потерялся в какой-то из фигур высшего пилотажа. Не ходить Айгену в белом по пустыне — все к лучшему! «К худшему, — фыркнул Владыка, — но ведь именно в этом план!» Драконы высадили их в безлюдных местах Нижнего Кханда, ввиду реки Кхаанкат. Черный обещал приглядеть за шебутным МиГом по дороге домой, чтоб тот не жрал чужих овец и не гадил эльфам на головы. Сначала Айген собирался выдать себя с женой за обычных путешественников, но в черном это было невозможно. Поэтому крепко обругав себя за решение переодеться попозже, Айген решил, что путешественники они будут необычные. Он срезал с их одежды мордовские знаки различия, велел вывернуть куртки наизнанку, а собственную термофутболку, не пропускавшую жар и отводящую пот, употребил на головной убор для Эовин, он ведь мог и в шубе под палящим солнцем разгуливать. По навигатору они спокойно дошли до ближайшего поселения в низине, куда река веками приносила плодородный ил. Хотели всего лишь купить верблюдов и еды (запас которой Эовин по дороге умудрилась тоже утопить в море, уронив с дракона вместе с одеждой). У реки Айгену и пришлось драться в первый раз за поездку. Поселение кочевников с караван-сараем, где Айген планировал купить верблюдов, встретило их сонной тишиной. Полдень, жарко, несколько пальм у дороги свесили пожухлые листья, животные — коровы, верблюды, ослы — тихо лежат под навесами в тени, лишь иногда дергая ушами и мордой из-за особо назойливых кровососущих насекомых. Айген велел Эовин все время держаться рядом и чуть позади. Так он мог ей обеспечить безопасность и прохладу. Его собственное тело работало сейчас далеко не на пределе возможностей, поэтому почти сорокаградусная жара прогулке не мешала. Сунулся в шатер, где за низкими столиками курили кальяны скучающие караванщики. — Мир дому, — сказал на том кхандском диалекте, какой помнил. — Нужны два верблюда. Сейчас. Плачу сразу… Внезапно позади послышалась какая-то возня. Айген резко развернулся и успел увидеть, что Эовин замешкалась, засмотрелась, запнулась о чью-то ногу и рухнула на столик, испортив кальянное чаепитие троим обладателям довольно неприятных рож, заросших бородами по самые глаза. Пока Айген подбирал хоть один приличный кхандский глагол к ситуации, Эовин вскочила и ловко спряталась за его спиной. Ее нулевое поле искрилось азартом — видимо, магнит на неприятности работал с максимальной силой. А потом разбойничьи рожи с небольшим подкреплением еще из-за двух столиков напали на Айгена, избавив его от лингвистических мучений. Одного Айген сразил кулаком (усиливать перчатку свинцовыми пластинами — это всегда работает). Второму врезал ногой, а перед носом третьего обнажил собственный ятаган (взял на складе и сразу повесил к себе на пояс, поэтому не потерял вместе с поклажей в пути). Зрелище огромного кривого бритвенного-острого клинка из вороненой стали слегка отрезвило местных. — Я от души извиняюсь за моего неловкого слугу, — наконец подобрал слова Айген. — И оплачу достопочтенным господам новую порцию чая с медовыми лепешками и новые кальяны… Из-задних рядов кто-то что-то пробормотал о прожженных углем из кальяна штанах. Тут уж Айген полоснул саблей воздух и предложил избавить пострадавшего от необходимости носить штаны вообще, укоротив его ятаганом по задницу. После этого все поумерили пыл и договорились о цене, а заодно о верблюдах. Хотя Айген купил верблюдов себе и «слуге» без проблем (после того как морды набил), он не обольщался. Дорога длинная, пустыня большая, а бандиты явно намерены застать его врасплох и поквитаться. К тому же Эовин и в облике пацана волновала чужие сердца и чресла, и даже если бы не перевернула чужой кальян, все равно бы обратила на себя внимание. Однако пока все было чинно и даже благородно: Айген нафильтровал воды из местного родника, купил лепешек и фруктов (отказавшись от вяленого мяса — оно могло быть чьим угодно, от умершего своей смертью коня или умершего не своей смертью его хозяина). Затем Айген замотался в платок, прямо как в Хараде, увернулся от верблюжьего плевка и треснул строптивца по морде — не из злобы, а для порядка, ведь, разумеется им продали самых норовистых, бесполезных в хозяйстве. Однако Эовин со своим сразу поладила, пусть и верблюжье «слово», в отличие от конского, не знала, а уж Айген как-нибудь доедет. Как говорится, у верблюда два горба, потому что жизнь борьба. Про горб Айген даже вслух верблюду процитировал, и бедное животное настолько офигело, что перестало брыкаться и плеваться. Возможно, от перспективы заполучить вместо одного горба два, а может, просто от черного наречия, которое звучало так, будто на тебя рычат перед тем, как съесть. Командировочное задание, оно же план на отпуск, должен был выслать Владыка Гор, но пока в почту Айгена вывалился ворох разрозненных сведений о ключах, шкатулках и обманках. Звучало примерно как сильмариллы в жопе, жопа у Феанора, Феанор в балроге, балрог в шоке. Попытка задолбать Гора уточнениями провалилась: появились огненные письмена «ЕДЬ ВПЕРЕД И НЕ РОПЩИ» и обожгли Айгену палец с кольцом. Так что Айген взгромоздился на своего верблядского верблюда и поехал, медленно покачиваясь, между песчаных барханов. Самое радостное было в том, что Эовин палящее солнце, горячий ветер и унылый пейзаж вообще не беспокоили. Точнее, она была в восторге — умудрялась подпрыгивать на своем (тоже одногорбом) животном и болтать: — Ой, змея! Гляди, стервятники! Кого-то жрут, бедолага! Какой песок красивый! Какое небо голубое!.. — Мы не сторонники разбоя, — фыркнул Айген, вспомнив песенку, которую Феридир всегда заказывал на пьянках спеть Гудбранду. Он-то конечно не был любителем разбойной романтики ножа и топора. Однако своим острым назгульско-нуменорским зрением уже видел вдалеке скалы, а там какое-то шевеление. Поджидают, значит. Но как же они могли опередить самого Ангмарца, причем незаметно?! Разгадка оказалась проще некуда: смарт-назг осуществил радиоперехват и сделал расшифровку местного диалекта. Побитые Айгеном головорезы оказались поумнее, чем он думал, и остались дома лечить разбитые рожи и сломанные руки. Зато по допотопной радиостанции передали наводку на основную базу, чтоб уже другие члены банды ограбили путников. Айген быстро прикинул, где удобнее будет обороняться. За себя он не беспокоился вовсе, но с ним юная жена, мало ли… к тому же было жаль лишиться верблюдов и идти дальше пешком незнамо куда. Хотя можно взять Эовин на плечи, как ребенка, и нести так. Айген настолько отвлекся на фантазию об Эовин, сидящей у него на шее, которую он придерживал за ноги, почему-то голые, что пропустил момент, когда толпа разбойников выскочила из-за скал. Айген выругался, вспомнил про Эовин, церемонно извинился и спешился, намереваясь встретить врагов один. Еще и отошел вбок. Его расчет оказался верен — стрелы, которые выпускали разбойники, теперь летели только в него и не угрожали Эовин и «транспорту». Это были не утяжеленные стрелы эльфов из специального сплава, которые пробивают сталь, а просто не очень хорошее дерево и железные наконечники. Так что Айген, рисуясь, ловил стрелы руками, не задействуя и четверти своих назгульих сил. Тогда разбойники попытались достать его копьями и арканами, но от них Айген просто уворачивался, а потом порубил орудия на кусочки. Один из нападавших размахивал пижонским кнутом из кожаных полос с металлической оплеткой. Но Ангмарец вскинул руку, и кнут намотался вокруг его предплечья (защищенного наручем). А потом Айген рванул на себя посильнее и разбойник научился летать — правда, недалеко и ненадолго. Короче говоря, избавим вас от подробностей, сколько рук и ног сломал Айген, сколько зубов выбил и сколько злодеев больше никогда не смогут иметь детей. Куда было разбойничьему отряду до Ангмарца? Эовин даже не поучаствовала — так, разок кинула персиковой косточкой в глаз самому лохматому. Однако, когда разбойники превратились в жалобно стонущие кучки грязного тряпья, а вдали над пустыней стали зажигаться первые звезды, встал вопрос о ночлеге. Айген, профессионально обшаривая карманы и пояса побежденных (не ради наживы, а чтоб средств связи лишить), спросил у Эовин: — Ты не против перспективы переночевать в каком-нибудь гиблом месте? — С тобой куда угодно! — восхищенно прошептала она, словно Айген ее в эльфийский сад пригласил погулять под луной и понюхать розы. Айген критически покосился на притворявшихся дохлыми разбойников и, сняв жену с верблюда, поцеловал ее. Как же ему повезло с выбором! Ни одна женщина дотоле не смотрела настолько влюбленными глазами, как он делает грязную работу навроде очищения мира от головорезов. Никто не восхищался его телом и шрамами. И даже его ненавистные волосы Эовин норовила ночью набросить на себя вместо одеяла (причем не просыпаясь). — Я очень тебя люблю, — сказал вслух, подумав, что надо говорить Эовин такие вещи чаще. Уж больно она… неизбалованная на нежности. — Я тоже. А еще восхищаюсь тобой, — Эовин прижалась к нему щекой. — Владыка говорит, что я твой главный фанат, но я не знаю, что именно он имеет в виду. Айген усмехнулся, он-то знал. Гудбранд и его бешеные не очень здоровые головой фанатки были еще одним поводом стебать варьяга всем назгульим отрядом. — Это синоним слова «поклонник, поклонница», — пояснил с привычным занудством. — Гудбранд любит такое внимание, и чтоб женщин побольше вокруг. Мне же достаточно только твоей веры и любви, только твоего внимания. — Ну вот поэтому я и главная, — Эовин поняла по-своему. — Так что там с гиблым местом? — Смотри, налево змеиная пещера, во-он в тех утесах. Направо руины Проклятого города, откуда никто не возвращается, — Айген перехватил Эовин одной рукой, чтоб поудобнее передвинуть перевязь с ятаганом. — Выбери направление, пожалуйста. Владыка сказал, что мы должны следовать, подчиняясь твоей интуиции. — Тогда мы непременно встретим какой-то ужасный ужас, — Эовин удивилась. — Брат часто предлагал мне что-то выбрать и поступал наоборот, редко подводило. Я несчастливая. — Ты особенная, — Айген прижал драгоценную ношу к себе покрепче. — Это тоже дар, и Владыка научился его применять. Просто выбери. — Проклятый город, конечно, — Эовин по-кхамуловски закатила глаза. — В змеях вообще ничего страшного нет! Верблюды у полуразрушенной стены Проклятого города предсказуемо заартачились. В итоге Айген просто привязал их там, где утром будет тень, и поставил «сигналку» — простенькое устройство, которое реагирует на чужое нулевое поле и начинает выть, то есть испускать неприятные именно для людей акустические волны. Верблюды тоже понервничают, но в рамках разумного, зато незадачливые воры будут хором блевать. Сигналку он соорудил сам из подручных деталей и технического кристалла. Все это еще дома он прикрепил на пояс вместе с универсальной аптечкой и «набором выживальщика». Были времена, когда он без такой штуки даже в сортир не выходил — и ностальгии по ним Айген не испытывал. — Смотри, стена каменная, не глинобитная, — Эовин разглядывала кладку, подсвечивая себе фонариком, примерно таким же, какой орки нашли у нее при первом визите в Мордор (Айген потом нашел все припрятанные от него видео и отчеты, а также запись с камеры предводителя отряда орков, и с каким-то нехорошим, виноватым удовольствием разглядывал Эовин, которая ехала его убивать, а в итоге-то, в итоге…) — Думаю, город строили тогда, когда пустыни здесь не было, — Айген потряс головой, приказывая себе сосредоточиться. Он, конечно, доверял прогнозу «ничего с вами не случится» от Гора, но не от всего сердца. «Еретик! — фыркнул Гор и на недоумение старшего соизволил пояснить. — Да, наблюдаю прямо сейчас. Очень уж интересные вероятности вокруг вас закручиваются. Так что ступай с моим благословением дальше!» И действительно отвесил Ангмарцу благословения — ощущалось как удар по затылку дубиной, но недолго, и враз прибавилось сил. Обычно Отец избегал прямого вливания, настаивая, что они должны справляться сами. Однако иногда делал неожиданные подарки, вот как со всей этой поездкой в Кханд. Так что Айген почувствовал себя так, будто у него отросли крылья, третий глаз и второй… ну в общем, хорошо себя почувствовал. Поэтому молча взял Эовин за руку и перешагнул незримую, но неприятно ощущавшуюся границу под тенью каменных ворот, порядком обглоданных ветрами. — Что дальше? — спросила Эовин, оглядывая хорошо сохранившуюся мощеную дорогу к центру, отходящие от нее под прямыми углами улочки и дома на два-три этажа, которые явно строились по стандарту. — Ищем место для ночлега и притягиваем неприятности, — улыбнулся Айген, завязывая волосы в узел. Новая прическа с кхандскими дредами была забавной, но сильнее щекотала лицо, чем привычные косы. — Мы простые путники! — вдруг воскликнула Эовин, да так неожиданно, что даже Айген дернулся. — Не обижайте нас, злые силы! — Ну, теперь все они придут сюда, — Айген весело засмеялся, и его хохот вернулся, многократно усиленный эхом. — Куда идем? — Вперед, — ответила Эовин без тени сомнения. — Сзади, спереди меня пойдешь? — продолжал странноватые расспросы Айген. — Хочется сзади, — Эовин выбрала. — Значит, идешь впереди, — Айген предположил, что из-за выбора Эовин их атакуют сзади. И не ошибся, но обо всем по порядку. Первые минуты пути выдались скучными: в вышине сверкали звезды, в развалинах свистел холодный ветер, под ногами и на зубах скрипел песок. Наконец Айген вычленил в вое и свисте кое-что новое и сразу подтолкнул Эовин к стене, чтобы закрыть собой. Она только вздохнула, пробормотав что-то насчет «однажды буду стоять с тобой рядом». Айген же возрадовался, что почти выучил жену его слушаться сразу, а не когда случилась жопа. Долго ждать не пришлось. Перекресток, который они только что пересекли, вдруг потемнел. И с запада на восток через главный тракт вдруг потекла блестящая река. Айген присмотрелся и… — Змеи! — обалдела Эовин. Да, по древним каменным плитам ползли змеи — от крошечных змеенышей и ядовитых песчаных гадюк до огромных питонов, которым в пустыне жрать-то нечего. Змеиная река текла и текла мимо. И когда Эовин позади расслабилась и почесала укушенную мошкой еще днем шею, на площадь вынырнул Змеиный Король. Это был огромный змей, по образу и подобию которого Гор когда-то сделал в Мордоре электрички, а от расспросов Айгена отмахнулся, сказав, что было такое реликтовое создание, но бояться нечего. Вживую казалось, что как раз бояться есть чего. Огромная клыкастая голова змея была увенчана как будто короной — на самом деле это были костяные наросты с вкраплениями чего-то блестящего. Змей-поезд дополз до середины перекрестка, затем поднялся на хвост и медленно развернулся в сторону чужаков. Айген прикинул, что справиться с таким — примерно как бескрылого дракона завалить. Можно, хоть и непросто, однако другие змеи могут атаковать Эовин. К тому же он не долбанутый эльф, чтобы на каждое реликтовое создание бросаться с мечом наголо. Поэтому Ангмарец не стал обнажать оружие, а обратился к нулевому полю и, шагнув вперед, рискнул послать импульс-приветствие, каким обменивался с драконами. Змей будто подумал немного. Затем медленно наклонил голову. Айген церемонно поклонился в ответ. Змей чуть опустился, разделив Айгена и Эовин огромными кольцами. Эовин дрожала, но послушно стояла на месте, а Ангмарец готовился, если что, отшвырнуть ее при помощи нулевого поля и вонзить змею ятаган в сердце, которое не видел, но чуял. Раздвоенный язык выскользнул из пасти и коснулся плеча Айгена, прошелся по торсу, тронул волосы. Айген знал, что язык не ядовит, это просто орган чувств, и стоял на месте. — Ух-ходхиии, ма-аххленхки-ий брха-ат, аххххсссс, — вдруг вполне внятно прошипело чудовище. — Здессс плхо-оххо-о. Прхи-иветсссс болшссом-му брха-атссу-у… И нырнуло вслед за своими подданными, которые уже уползли по улице, ведущей не восток. Еще пару минут Айген и Эовин с удивлением смотрели на уползающий черный хвост, отливающий золотом, но вот исчез и он. — Если б ты выслушал меня и поступил наоборот, то в пещере не было бы никаких змей, — вдруг с печалью сказала Эовин. — Они все тут. — Да, бегут от чего-то, — Айген усмехнулся. — А мы идем дальше. Веди, мой компас. Город был не слишком велик, и до центра они дошли примерно за полчаса. Айген предположил, что они находятся в крепости, где когда-то стояли дома знати и храмы неведомым богам, а основная масса народа жила под стенами в каких-нибудь глиняных или тростниковых домиках, поэтому от последних ничего и не осталось. — Во дворец? — уточнил, глядя на толстые башни с сорванными куполами. — Нет, — Эовин его удивила, — у меня ноги просятся пойти туда. — И показала на здание слева, провалы окон в котором как будто самую малость отсвечивали красным. — Похоже на храм, — Айген присмотрелся к остаткам барельефов. На его вкус, слишком много пауков. — Держись-ка на этот раз сзади. — Слушаюсь, мастер! — улыбнулась Эовин. — Ты совсем не боишься? — уточнил Айген, вынимая ятаган. — С тобой нет, — она пожала плечами. — Ты самый лучший боец на свете из смертных, мне это Гор говорил. Владыка Гор в смысле. Айген польщенно улыбнулся. Гор редко хвалил прямо, но раз уж заявил подобное хоть кому-то прямым текстом, значит, именно так и считает. И вообще, приятно быть не просто лучшим, но еще и не одиноким при этом. Внутри храм оказался невелик. Испещренные забытыми символами колонны подпирали потолок со световыми колодцами, а у противоположной стены стояла прекрасно сохранившаяся золотая статуя паука, который в челюстях, или как у них эта дрянь на башке называется, держал огромный рубин. Глазки паука тоже были сделаны из разноцветных драгоценных камней. А под ногами у гостей захрустели кости и черепа. И не все из них были истлевшими, попадались свеженькие. — Надо вынуть рубин, и тогда случится что-то очень плохое, — подсказала Эовин. — Но снять его ты не хочешь? — уточнил Айген. На него магнетизм явно не единожды и со вкусом проклятого камня не действовал, но давление на разум чувствовалось. — Неа, — Эовин плечами пожала. — Просто взглянуть было любопытно. А так не красивее стекляшки. Владыка Гор в тыщу раз лучше делает разные штуки. — Значит, на тебя проклятие алчности тоже не действует, — Айген поцеловал жену в лоб. — Влезь-ка вон на ту колонну, там выступ есть, и достань кинжал. Эовин действительно белкой вскарабкалась на колонну и уселась там на декоративной капители, помахала Айгену, мол, сидит удобно и чудить без команды не будет. Айген поклонился жене и в три быстрых шага дошел до статуи. А затем взмахнул ятаганом и с одного удара, усиленного нулевым полем, разнес кроваво-красный камень в крошку. Пару секунд ничего не происходило. А потом статуя шевельнулась. И Айген оказался один на один с огромным очень злым пауком. — Тварррррь! — зарычало чудище на странном диалекте валарина, который Айген опознал исключительно в силу своих энциклопедических знаний, добытых холодными одинокими ночами. — Заплатишь! Сдохнешь! Сожрррру! От первого паучьего прыжка Айген увернулся и сразу отсек пауку лапу. Черная вонючая кровь хлынула на пол, прожигая камень, и Айген быстро пересмотрел свой план. Изначально он хотел в скользящем прыжке поднырнуть под брюхо твари и вспороть его. Но раз вместо крови у говнюка (Айген выразился крепче в мыслях — подставьте свои любимое ругательство) — так вот, раз вместо крови там кислотный ихор, оно польется на незащищенную голову и может не только обжечь, что не страшно, но и лишить зрения. Владыка не оценит дурости. Поэтому Айген бросился вбок и начал игру в кошки-мышки, одновременно уводя паука от Эовин в другую часть храма. Тут же выяснилось, что паук умеет плеваться кислотой как трижды верблядский верблюд, но требуется время на перезарядку. «Это умайа, сбежавший даже от Мелькора, — вдруг вмешался Гор. — Ничего особенного, просто разберись с телесной оболочкой». Айген кивнул и ускорился. Прошло несколько минут, назгул и паук вдоволь набегались по храму, стенам и колоннам. У Айгена половину волос пожгло кислотой, у паука отсутствовали три ноги, зато здорово прибавилось мотивации. Витиевато выругавшись, паук (а не Айген) вдруг исчез во тьме. Разгадать план чудища не составило труда — Айген быстро вернулся к колонне с Эовин и обнаружил чудовище на потолке. Паук как раз изготовился к прыжку. Однако Эовин, видимо, предупрежденная Гором, тоже была начеку. Она вынула рогатку (Айген и не знал, что у его жены с собой такая штука имеется) и выстрелила в паука камнем. С ее фантастическим везением попала в глаз — и паук закрутился на потолке, воя от боли и злобы. Одна из уцелевших ног чиркнула по краю светового колодца — и зацепила те камни, что плохо держались. С пронзительным визгом тварь рухнула на пол, сверху на нее просыпалась груда камней — некрупных, но задержавших. Айгену осталось только подскочить и добить. Он пронзил мозг вместе с сердцем и увернулся от фонтана ядовитого ихора. А потом пошел снимать Эовин с колонны, пока паук в агонии бил конечностями по плитам. «Мда. Не то, что мне надо было, продолжайте путешествие, — протянул Гор. — Поздравляю с очередным подвигом, за который ты не получишь почестей». «Мне достаточно восхищения жены, Владыка», — ответил Айген. Здание опасно ходило ходуном, поэтому Айген отдал команду «На выход», а когда они очутились снаружи, подтолкнул шаткую конструкцию нулевым полем, и крыша обрушилась, погребая останки твари и осколки проклятого рубина. И сразу руины стали просто руинами, ушла темная тень, не дававшая всем чувствительным к нулевому полю нормально дышать. — Пойдем во дворец? — спросил Айнен у жены. — Да там скучно, — Эовин сморщила нос. — Я прям чувствую, что разве что скелеты попадутся. — Тогда на ночевку, а то верблюды от нас сбегут! — Айген подхватил Эовин и посадил ее на плечи, как мечтал. Пусть отдохнет от долгой прогулки. А утром путешествие продолжилось. Они вышли на рассвете, когда воздух еще был свеж, а песок не источал жар, как раскаленная печь, и не лез в глаза, рот, не царапал кожу, оставляя неприятное жжение, от которого невозможно было избавиться. И вот спустя час неспешного и даже приятного путешествия, они оказались посреди пустыни, стоящими на очередном бархане под палящим солнцем. Насколько хватало глаз — песок был повсюду. Позади — песок, впереди — песок и еще много песка примерно везде. И даже небо над горизонтом тоже стало цвета песка и было таким же унылым и сухим, как весь пейзаж вокруг. В общем, куда ни посмотри — сливающийся с горизонтом песок, мелкий, как пыль, и очень сухой, цвета жухлой травы, высушенной по капле изнуряющим солнцем, выпотрошенной ветрами, когда все соки из растения испарились, а свежесть ушла и осталась только медленно разрушающаяся оболочка. Уже не трава, а воспоминание о траве, невнятное и почти истлевшее. Вот такого цвета был песок в кхандской пустыне. Айген мрачно усмехнулся. Ему показалось забавным, что именно сейчас, посреди пустыни, его потянуло на поэзию и такие сравнения. Надо же, песок цвета истлевшей травы. Однако, кое-что вдалеке все же выбивалось из общей картины и привлекло внимание Айгена, когда он в очередной раз оглядывался вокруг в поисках хоть какого-то укрытия для Эовин. Впереди мелькнула и тут же погасла слабая искорка. Айген закрыл глаза, сосчитал до десяти, потом обратно и резко распахнул глаза, проверяя, не показалось ли ему. Этот трюк когда-то давно показал сам Владыка, когда они вдвоем, почти так же, как сейчас Эовин, отправились в кхандскую пустыню и тоже искали что-то непонятное из наследия Феанора. Искорка, словно ждала этого момента, поманила вновь, зажглась на долю секунды, погасла, затем еще раз, и еще. Айген замер на месте, обдумывая, как поступить дальше. Чувствовал, Эовин, хоть и не подает виду, устала. Однако если он у нее спросит, жена тотчас же упрямо потребует продолжить путь. Владыка, отправляя их в путешествие, не дал четких инструкций, велел только следовать путем, который выберет Эовин. Что ж, приключений уже было достаточно, но что-то не похоже, чтобы они приблизились к цели, раз они все еще торчат посреди пустыни. Кольцо дрогнуло, принимая входящее сообщение: зашифрованную сводку от шпионов Кхамула. Айген дождался когда встроенный ИИ-помощник обработает непонятное послание, но расшифрованный текст оказался очередной загадкой и, по мнению Айгена, больше напоминал набор несвязанных между собой слов: «Когда глаза твои слепы, А разум горем омрачен, Почувствуй сердцем и тогда Не будешь, странник, обречен. Одна лишь истина из двух, Но приведут к ней две звезды, И пять вещей из тьмы веков Наградой станут за труды». Согласно докладу, оригинальная запись была сделана на прото-языке, отдаленно напоминающем древний валарин, на котором общались Валар. Айген допускал, что перевод неточен и на самом деле вместо цифры два там запросто было какое-нибудь созвучное слово (какое именно, он придумать не смог, но в голову в основном лезли ругательства про эльфийский многочлен и валинорский десятичный подвыперд), а «истина» могла оказаться чем-то более, гхм, приземленным, например, задницей Кракена или еще чем покруче имени Йаванны. Айген проморгался и недовольно фыркнул. Пока думал, он имел неосторожность стянуть платок слишком низко, и песок тут же полез в нос и рот. Однако впереди, в нескольких километрах от них, действительно что-то было. Так как задание Владыки формулировалось как «ехать куда глядят глаза и полагаться на умение Эовин притягивать, гкхм, п…риключения на, гкхм-гкхм, собственную ж…изнь, Айген оглянулся и долгим взглядом уставился на жену, увидела ли она искорку и не возникло ли у нее желание поехать именно в том направлении. — Там что-то есть, — радостно сообщила Эовин и, недовольно морщась, почесала нос под платком. Несмотря на некоторые неудобства, ей все же нравились путешествие, и пауки со змеями, и разбойники, и даже море песка нравилось, хотя настоящее море было бы куда лучше. — Скажи, — Айген потянул платок вверх, — у тебя случайно не возникло желания посмотреть, что там мерцает? Или поедем в другую сторону? Эовин в ответ только пожала плечами. Из-под платка хитро сверкнули зеленые глаза. «Ну, началось», — подумал Айген, неожиданно для себя ощутив странный прилив сил и проникаясь азартом, хотя пока что ничего не случилось. Но стоило ему так подумать, как Эовин ударила коленями по бокам своего верблюда и заверещала на манер аборигенов. Наверное, у разбойников услышала в самом начале их путешествия. Верблюд, до этого меланхолично жевавший что-то, встрепенулся и чуть ли ни с места пустился галопом, высоко задирая тощие серые ноги. — Кто последний, тот Балрог! — крикнула Эовин и еще раз заулюлюкала, подгоняя своего верблюда. — Балрог, балрог, — проворчал Айген, направляя своего верблюда следом, но не особенно торопясь. Эовин весело скатывалась с барханов, а вот подъемы ей (и верблюду тоже) давались куда сложнее. Умудренный опытом (а не уб…еленный сединами, как прогоготал в нулевом поле Кхамул, который приглядывал за ними сегодня вместо Телимата), так вот, умудренный опытом Айген не гнал своего верблюда, а скользил по песку и поднимался тоже спокойно, животное не понукал. Обманчивое спокойствие длилось недолго, и вот, наши путешественники спустились с очередного бархана прямо к вымощенной каменными плитами древней дороге, которая, судя по очертаниям на горизонте, вела к очередному древнему городу, поглощенному пустыней. Они осторожно проехали сквозь каменные ворота, миновали заброшенную площадь. Айгену было неспокойно, к тому же солнце стояло в зените и палило нещадно. Он знаком показал, что ехать надо вдоль крепостной стены. Беглый обзор (и пара ударов по кладке) привели его к выводу, что стена, как и ворота, весьма крепкая и не обрушится им на голову, зато даст хоть какую-то тень и укрытие. Он почти поверил, что здесь ничего не случится, и даже позволил себе ослабить поводья, когда из нанесенного ветром песка неожиданно поднялись вверх несколько песчаных вихрей. Айген глухо зарычал, оглядываясь по сторонам в поисках убежища для Эовин. Сомнений не было, перед ними из песка поднимались песчаные демоны Агни. Айген немедленно спешился сам. Недолго думая, он столкнул наземь Эовин, мысленно уповая исключительно на помощь Владыки и, если только самую малость на то, что сумел за короткий срок научить Эовин главному — не вмешиваться в драку для «спасения» Айгена, когда ее об этом не просят, а приложить максимум усилий чтобы ему, Айгену, не пришлось в итоге спасать Эовин. Транспорт же пусть сам о себе позаботится. Молитва его была услышана: Эовин влетела в песчаного демона молча, прошла насквозь его тело, ставшее густой извивающейся массой бесчисленных песчинок, перекатилась в сторону, поднялась на ноги и побежала к разрушенным домам. Удивительно, но она все так же не проронила ни звука, лишь нулевое поле слабо отозвалось резкой болью, однако Айген запретил себе обращать на это внимание. Пока не случилось ничего критичного, а разобраться с обидчиками его королевы он успеет. Айген вскинул руку вверх, заставляя небо над головой потемнеть. Воздух мгновенно похолодел. Изо рта вырвался пар — это Айген резко выдохнул приказ своему «оруженосцу»: спрячься. Эовин боком прокатилась по занесенной песком мостовой заброшенного города на противоположную сторону и остановилась только у стены полуразрушенного дома. Упруго оттолкнулась ногами, стараясь постоянно держать на виду противника. Приметила проход, достаточный чтобы проскользнуть в него и, повинуясь приказу, действительно скрылась, по крайней мере Айген не видел ее больше, поэтому обоснованно рассчитывал, что и демонам сейчас будет не до нее. Впрочем, судя по тому что за «оруженосцем» никто не бросился в погоню, сейчас Ангмарец был единственной целью. Прогрохотал гром — такой сильный, что старые и покрытые трещинами плиты заходили ходуном, заскрипели противно. Скрежет слился с раскатом грома и Айген еще раз вскинул руку вверх, в этот раз призывая молнию. Последовала вспышка и сразу за ней — оглушительный раскат. Демоны дрогнули, рассыпаясь песком, закружили рядом, но при этом опасаясь приближаться, и Айген воспользовался этой секундной передышкой. Следующая вспышка была над его головой, удар молнии пришелся на вытянутые кончики пальцев, и он тут же взмахнул рукой, направляя энергию на песчаников перед собой. Демоны так и не сумели принять осязаемую форму, чтобы нанести удар. Они, злобно шипя рассыпались, окружив его плотной завесой и сжимая песчаное кольцо все сильнее. Как и тогда, много тысячелетий назад, Айген увидел перед собой стену песка, но в этот раз скорее угадал очертания, чем смог разглядеть призрачные фигуры песчаных демонов. Неизменными остались только размытые лица, которые, словно в замедленной съемке, проступали из песчаной пыли. В глубине черных глазниц мелькали красные всполохи, беззубые рты кривились в беззвучном крике. Айген вновь вскинул руку, сомкнул пальцы. Он сосредоточился на том, чтобы вызвать молнию и ударить по песчанникам столько раз, сколько успеет. Еще с прошлой битвы он запомнил, как кружащийся песок от разряда молнии вспыхивал и превращал гибкие и неуязвимые тела демонов в хрупкое стекло. Айген надеялся, что успеет отразить эту первую атаку, уничтожить как можно больше песчанников, и добраться до Эовин, чтобы переправить ее в безопасное место. Демонов невозможно победить окончательно, только лишить физической оболочки. В прошлый раз он не узнал, как много времени им, или их хозяйке, потребуется, чтобы восстановить их тела. Узнавать это сейчас ему совсем не хотелось. Тогда он отвечал только за себя, но теперь у него была Эовин, и осознание, что она прячется рядом, заставляло его двигаться быстрее, жалить молниями чаще и активнее — так, чтобы все внимание противника было сосредоточено исключено на нем. Надо просто добраться до относительно безопасного места, чтобы связаться с Владыкой. Одному, да еще и с постоянной тревогой за Эовин, ему здесь не справиться, а уж если и Агни пожалует, то дела станут совсем плохи. Айген, продолжая жалить демонов молниями, выхватил свободной рукой меч, на автомате провернул рукоять, позволяя телу настроиться и перейти в боевой режим. По венам побежал огонь майа, вначале давая о себе знать легким покалыванием, но с каждым новым вдохом превращаясь в огненную волну, заполнявшую его вены. Тело само проделало нужный путь, перестраиваясь. Он знал, что в такие моменты выглядит пугающе, если не сказать страшно: мертвенно-бледная кожа, черная тонкая полоса плотно сжатых губ, темные провалы глаз, в центре которых ярким синим огнем горят зрачки, пепельно-белые волосы, развевающиеся на ветру и превращавшие его в настоящего призрака. Привычным движением Ангмарец вскинул руку вверх, призывая очередную молнию. Два демона вынырнули из песка прямо перед ним и ударили, выкинув далеко вперед когтистые руки. Один ударил в грудь, рассчитывая достать до сердца. Второй — сбоку, стараясь полоснуть удлинившимися когтями по лицу, лишить противника зрения. Но их движения были слишком медленными и предсказуемыми для Айгена. Он легко отклонился от бокового удара по лицу, а второго демона просто перехватил рукой, все еще горящей энергией от «пойманной» молнии. Демон коротко вскрикнул, губы его сложились в трубочку Рука сама потянулась к мечу. Айген ударил и тут же отскочил: демон от удара молнии остекленел и один сильный удар заставил его рассыпаться тысячей мелких осколков, которые тут же были подхвачены песчаной бурей. Айген сделал глубокий вдох и окончательно отпустил себя. Искра майа жарко полыхнула в центре груди, прошлась мелкими тонкими иголочками по коже, а потом, так привычно даруя покой и уверенность, по венам побежал жидкий огонь. Ощущение времени стерлось, сделав окружающий мир вязким, медленным. Время остановилось, зрение стало четким, резким, Айген видел перед собой каждую песчинку и мелкие осколки стекла — все, что осталось от разорванного им демона. Тело, вначале такое тяжелое и неповоротливое освободилось от человеческих оков, а огненный волк, наследие Владыки, напротив поднял голову, расправил плечи и встрепенулся внутри, заставив и Айгена следом изогнуться под немыслимым углом. Айген потянул носом воздух, делая первый вдох после трансформации. Он не совершил еще ни одного движения, но по нервным окончаниям уже бежали нервные сигналы, а нужные мышцы были готовы немедленно ответить. Воздух наполнил легкие, и Айген прикрыл глаза, задержал дыхание, зная, что на него сейчас со всех сторон обрушится песок — демоны, конечно же, отомстят за смерть товарища. Рука с мечом сама пошла вверх, сделав движение, не уловимое глазу ни одного живого существа, за исключением, пожалуй, Майа или Вала. Но песчанники не были ни тем, ни другим, поэтому все, что они увидели, было вспышками молний, за которым последовали быстрые рубящие удары. Демоны от ударов молний превращались в стеклянные статуи и тут же рассыпались стеклянными осколками, едва ли не крошкой, но собраться обратно уже не могли. Лишенные физической оболочки, они злобно завывали и метались над серебряным смерчем, в который превратился Айген. Он кружился на месте, вспарывая мечом застывшие перед ним стеклянные фигуры, ударяя то занесенным сверху клинком, то с полуоборота, но всегда меняя направление своего смертоносного вальса и заставляя демонов плясать в выбранном им ритме. Тем временем Эовин честно пыталась выполнить приказ мастера. Как только Айген сделал знак укрыться, она не стала спорить, скорее почувствовала, чем действительно согласилась, что оставаться на виду у странных песчаных «фонтанов» опасно, причем не столько для нее, сколько для Айгена. Страх — противный, липкий — что из-за нее с Айгеном может что-то случиться по ее вине, вынудил ее нырнуть в ближайшее здание. Она досчитала до десяти и осторожно выглянула из-за разрушенной кладки. Но толком разглядеть ничего не смогла, одни только вихри мелкого колючего песка. И Айгена, который то появлялся, то исчезал за этой песчаной стеной. Эовин чертыхнулась и решила рискнуть. Она мысленно позвала Гортхаура, вначале вежливо и очень осторожно, но когда на третий ее призыв никто так и не ответил, она обратилась к Гору с короткой, но очень яростной мольбой, полной красочных эпитетов, причем от некоторых даже привычный ко многому Айген, пожалуй, покраснел бы. И что же Гор, спросите вы? А он в тот момент стоит у себя в кабинете спиной к окну. Кстати, давненько, уважаемый читатель, мы с вами не заглядывали к нему в гости. Не лишним будет оглядеться, чтобы освежить в памяти, в каких условиях обитает Темный-кошмарный-властелин-Гортхаур. Огромное кресло-трон и стол от входа слева в дальнем углу, справа камин, напротив двери окно валинорское — в смысле в пол, у окна два небольших кресла и стеклянный стол с палантиром над ним, из окна вид на Око. У камина слева глухая стена и в ней ниша. В нише зеркало в рост. Гор стоит спиной к окну, лицом к двери, в дверь прямо сейчас заходит Захаррр… В общем, никакой порнухи на стенах, голых наложниц, пыточных качелей и что там ему еще приписывают! Захаррр мысленно передал Гору по суперзащищенному каналу нулевого поля показатели одного гостя, который уже некоторое время вынужденно гостил у Гора в стазисном саркофаге и слегка загостился. Но именно сегодня гость зашевелился — значит, что-то изменилось для всех потомков одного бешеного эльфа. Гор нахмурился и, одновременно слушая доклад, повернулся к зеркалу, чтобы щелчком когтей вывести картинку из палантира на зеркало-портал и найти точные координаты Айгена, сцепившегося сейчас с песчаниками. Затем Гор приподнял руку и сделал легкое движение пальцами отпуская Захаррра, не то задумался о чем-то, не то замечтался. Но ИИ на такой жест не купился, слишком долго служил своему хозяину и хорошо знал его привычки. Эта обманчивая медлительность, полуприкрытые глаза и губы, едва тронутые мечтательной улыбкой, означали всегда одно и то же: Владыка был зол. Очень зол. Причем то, что он соизволил пошевелить рукой, а не отдал приказ мысленно, также означало, что прямо сейчас он использует нулевое поле и трогать его ближайшие пару часов, а то и дольше, не стоит (в идеале столетие, пока всех виновных не накажет). — Эовин, детка, ты меня звала? — голос прозвучал тихо и почти ласково. Эовин, все еще подглядывая украдкой, как Айген лупит песчанников, встрепенулась: — Да блин, у нас тут такое, такое! И этот песок еще повсюду! В общем у Айгена проблемы! Он там с песком дерется и песок побеждает! Или нет, но мне не видно! В общем, я задницей чую, что не в порядке это. — Если верить Феридиру, задница, с твоего позволения, у тебя действительно весьма чувствительная. Мнение Минардила на этот счет я озвучивать не буду, но по возвращении можешь ему хорошенько врезать за скабрезности. Ну или Айгену нажаловаться, чтоб врезал, — Гор говорил медленно, тянул слова и время, и столь же медленно поворачивался, пока не увидел в зеркале свое отражение. — Ябедничать нехорошо! — Эовин яростно почесалась. — Ой нихрена себе Айген щас песку врезал! Ой, ой, Владыка, можно уже как-то скорее придумать что-то, а то там помимо песка этого еще какая-то пакость лезет! Шестилапая… Из-под земли! Ну поглядите же, Владыка-а, моими глазами хоть, как тогда! А что такое еб-багронк ша, аш-пушдуг хуй-на? — Эовин чуть отвлеклась. — Вроде чёрное наречие и корни все знакомые, а смысла фразы не понимаю, но Айген ее в третий раз орет! Может быть, это он к вам тоже обращается, а? — Благодарю, — Гор проигнорировал ее вопрос и воспользовался предложением войти в разум, радуясь мысленно, что даже просить сегодня не пришлось. Какая все-таки понятливая девочка! Перемещение было быстрым: все еще оставалась связь, созданная им в нулевом поле в прошлый раз, когда пришлось скрывать себя и свою истинную природу от слишком навязчивого внимания союзничков. Гор усмехнулся, довольный своей выходкой: ни Гвельвен, ни ее «жених» Эонвэ так и не поняли, кто перед ними, решили, что все также бесплотный дух в новой кукле. Ха! Но он отвлекся. То, что лезло из-под земли, было миражом, отвлекающим маневром. Гор ругнулся ровно теми же словами, что и Айген, в этот раз Эовин переспрашивать не стала, потому что смысл поняла без всякого объяснения. Гор-то в этот раз «гостил» у нее в голове и мысли свои не прятал. Мда, зря это она ляпнула, что это Айген его, Гора, еб-багронком называл, очень зря… Надеяться, что Гор не злопамятный и не припомнит ей это при случае, не приходилось. — Ты позволишь мне не только смотреть, но и воспользоваться твоим телом, Эовин? — Гор, не церемонясь, назвал Эовин по имени. Формула, по которой дух мог бы использовать тело, была неизменна. Им придется сражаться, одними взглядами не обойтись. — ДА, КОНЕЧНО! — Эовин немедленно преисполнилась совершенно неприличного энтузиазма, но, вопреки возможным назгульским шуточкам, жаждала немедленно убить всех, кто прямо сейчас портил ее обожаемому Айгену прическу и настроение. — Берите и делайте моими руками все, что посчитаете нужным! Или не так правильно? Типа МОЧИТЕ ИХ, ВЛАДЫКА! — Я не джинн, — фыркнул Гор, — желания не исполняю, а если и так, то исключительно в своих интересах. Так дитя, ну-ка приляг или хотя бы прислонись к чему-то покрепче, при переходе будет трясти, а человеческое тело такое хрупкое… Не хочу слушать стенания Айгена по поводу твоих синяков или ушибов. Эовин послушно опустилась на песок, которым было покрыто все вокруг, и даже глаза прикрыла, просто на всякий случай. Едва она успела закрыть веки как темнота пошла радужными кругами, а потом и вовсе вспыхнула. Эовин подумала, что слишком сильно зажмурилась, и испуганно распахнула глаза, но огненные всполохи не прошли, только усилились. Она попыталась встать, но не смогла, мир перевернулся и качался из стороны в сторону, как стяги на сильном ветру. Тогда Эовин сосредоточилась, снова закрыла глаза и даже запустила скрюченные пальцы в песок, чтоб придать себе устойчивости. Затем постаралась открыть разум, будто в нем существовали ворота. И, несмотря на страннейшие ощущения, все равно обрадовалась. Потому что ей надо только немного потерпеть, это даже не больно и не страшно, вот когда она в заброшенный колодец в детстве упала, сломала ногу, чуть не утонула и вылезла с третьей попытки сама, вот это было да, а тут… — Даже как-то обидно, не находишь? — проговорила огненная тьма голосом Гора. — Я и всего лишь сломанная нога? Ну и сравнения! — Э… — начала было Эовин, но Гор не дал ей не то что закончить фразу, даже мысль сформулировать в голове. Тело само, без какого-либо участия с ее стороны резко повернулось вбок, ноги согнулись так высоко, что колени больно прижались к подбородку, дышать стало невыносимо тяжело, руки и ноги, грудь налились свинцом, стали тяжелыми. Она вновь закрыла глаза, едва сдерживая стон, но тяжесть закончилась так же быстро, как и наступила. — Потерпи, дитя, — в этот раз Гор был сосредоточен, — еще чуть-чуть, сейчас… Эовин послышались в голосе Гора нотки сожаления, но удивиться, что у Владыки с чего-то вдруг появились эмоции, она не успела, потому что почувствовала, как, сама не желая того, поднялась, и так ловко, а глаза распахнулись широко, и зрение, удивительно четкое и ясное, показывало картины одна удивительнее другой: вот Айген (это же Айген, да, в кружащемся вокруг него песке?) вскидывает руку вверх и ловит… молнию, чтобы ударить ей… ударить по лицу… кого? Эовин, не веря своим глазам, попыталась моргнуть, но вместо этого получила легкий удар по макушке, причем собственной рукой. — ШШШШ, не мешайся! — прошипел Гор на черном наречии и тут же отвернулся, Эовин больше не видела Айгена — А можно еще на Айгена разочек посмотреть, а? — спросила она, но Гор ее уже не слушал. Эовин без какого либо на то собственного желания (нет, к этому решительно невозможно привыкнуть!) резво крутанулась на месте так, что даже пыль и песок с пола подняло на полметра не меньше. Она чихнула несколько раз и хотела потереть глаз, в который попал противный песок, но рука не послушалась хозяйку. — Мешаешь. Просто расслабься. Чем меньше сопротивление, тем меньше вреда телу. Поняла? Эовин расслабила тело и напрягла разум, отчего сразу же накинулась на Гора с вопросами: — А мы будем драться? Или огнем пулять? А вам мои си… фигура не мешает? А Айген почувствует, что я не одна?! — Драться будем. Приготовься мне не мешать. — Гор сделал несколько быстрых и очень широких шагов в сторону зиявшей дыры на противоположной от входа стене. Эовин это крайне удивило, ведь чудовище-то шестипалое осталось там, позади них, где Айген расшвыривал, как теперь поняла Эовин, вовсе не песчаную бурю, а тех, кто в ней прятался и кого она не могла увидеть простым человеческим зрением. У самой дыры Гор вдруг нагнулся, а потом и вовсе упал на живот, заставляя тело Эовин прижаться к земле так сильно, что она набрала в рот песка. Вот только выплюнуть не позволил, так и пришлось лежать и аккуратно языком выталкивать комки слипшихся песчинок, спасибо и на том, что не заставил проглотить. — Огнем пулять тоже будем, — с опозданием ответил Гор и плавно приподнял голову так, чтобы рассмотреть что-то. Зрение, вначале расплывчатое и нечеткое, мгновенно стало резким. У Эовин от таких фортелей даже голова закружилась, но Гор шикнул на нее, правда, в этот раз не стал сам себе, точнее Эовин, лупить по макушке. — Приготовься, — велел он, впрочем не поясняя к чему готовиться-то, к тому, что сейчас наизнанку вывернет от этих фокусов со зрением, или что песок жрать придется, или ползать… Эовин даже как-то успокоилась, пока перечисляла про себя, к чему ей там нужно будет приготовиться в самое ближайшее время. Зря. Быть готовым к действиям Гора — это как погоду предсказывать в Средиземье: уверенным можно быть только в том, что вчера было, да и то не на сто процентов. Зрение показало, как где-то в глубине пустыни мигнула и тут же погасла яркая точка. Гор чуть приподнялся на локтях, так, чтобы можно было смотреть поверх растрескавшегося камня в стене, и заставил Эовин сощуриться и смотреть дальше. От напряжения из глаз брызнули слезы — Я очень извиняюсь, — пробормотала она, — но мне камень в живот больно давит. Я, конечно, потерплю еще, но. Гор нетерпеливо прижал ее испачканные пальцы ей же ко рту, но от камня сдвинулся вбок. — Скажу Айгену, что ленишься пресс качать, — насмешливо проговорил. — Все? Или там в кустики надо, макияж поправить, поесть? — Все, все… — Эовин страшно покраснела. — Любопытно, — отстраненно произнес Гор, но Эовин все равно уловила его эмоцию, кажется ему было не просто любопытно, что-то еще, личное, примешивалось к его любопытству, но Эовин не смогла сразу угадать это. — Любопытно! — повторил он чуть громче и прямо из положения лежа подпрыгнул на полметра вверх, затем без всякого усилия проскочил в разлом, не задев даже песка и не зацепив острых краев разрушенного камня. — То, что ты чувствуешь, любопытно, — неожиданно пояснил он, — и пока мы бежим к вон тому бархану, — тут Эовин с удивлением поняла, что они действительно не бегут, нет, скачут по песку куда-то глубоко в пустыню, оставляя позади и разрушенный город, и Айгена, который там остался один среди песчанников — Вот, опять оно, — хмыкнул Гор, и Эовин поняла, что Гору действительно интересно то, что она испытывает по отношению к Айгену — Конечно, интересно, это же крайне иррациональная составляющая человека, эти ваши эмоции, а я — не человек. — А… а зачем вам? — спросила Эовин, но вместо ответа получила еще один короткий смешок, в этот раз, как ей показалось, горький, словно Гор насмехался сам над собой, прямо как Айген, когда сильно переживал и не мог справиться со своими эмоциями, и считал это ниже своего достоинства — Нет, — так привычно-самодовольно усмехнулся Гор, — у Айгена другое. Напоминаю, я — не человек и ваши эмоции мне чужды, но ты права, любопытны. Эовин хотела еще спросить, у нее было столько вопросов и она хотела бы их задать, раз уж Гор оказался в ее голове и управлял ее телом, а она имела редкую возможность слышать и его мысли, пусть отдаленно, словно через стену, но слышала же! — Я хочу спросить тысячу вещей… а сама я однажды так смогу бегать, прыгать и драться? Ну, чтоб быть достойной Айгена и равной ему? — наконец выбрала самое-самое важное Эовин. — Или вот еще… а почему не в Айгена сразу вселяться, я же слабая… — выдохнула. — Потому что у Айгена своя задача, и он отлично с ней справляется. — Гор легко оттолкнулся ногой Эовин, чуть наклонил ее тело вперед и лихо спустился с верхушки бархана, Эовин даже завизжать захотелось от восторга, спуск вышел на славу, даже дух захватило. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться, вот и их бег и веселое скольжение по барханам, похоже, тоже пришли к концу. Эовин успела только почувствовать, как земля под ними пошла волнами, уже приготовилась к тому, что пески расступятся, как тогда в волшебной пещере, и даже собралась самовольно набрать побольше воздуха в легкие, но Гор заставил ее выдохнуть и недовольно зашипел, заговорил что-то быстро-быстро на своем черном наречии. Когда было так быстро, Эовин за Айгеном не поспевала, куда уж за Гором, для которого черное наречие было родным языком. — Третий вопрос у тебя, помню, был, не мешают ли мне твои сиськи, фигура в смысле, — Гор оттолкнулся кончиками ботинок от уходящего вниз песка и, словно разжатая пружина, с которой наконец убрали гирю, рывком поднялся высоко вверх, расправил руки и даже головой медленно повернул, оглядывая пустыню со всех сторон, чтобы и Эовин насладилась открывшимся видом (еще бы она могла это сделать, ага). — Так вот, твоя грудь мне мешает, если смеет задерживать дыхание самовольно, когда не просят — Ну я не могу просто расслабиться и получать удовольствие, — заявила Эовин. — Хотя стараюсь… А что смешного я сказала? — Просто интересно, в каком контексте ты эту фразу услышала, — пробормотал явно чем-то занятый Гор. — А, это Айген как-то на ваше совещание шел, и Кхамул ему такой: «Не можешь предотвратить — просто расслабься и получай удовольствие», я тогда не поняла, и вообще меня с поручением выперли, а теперь как поняла! Но все равно не могу… — Эовин прервалась лишний раз вдохнуть. — Я понял, что ты со страху болтаешь без умолку, но пока болтаешь, тело мне не сопротивляется, — Гор фыркнул и дернул Эовин за хвостик на затылке. — Ай! — вскрикнула Эовин, а Гор пользуясь тем, что она отвлеклась, чуть повел плечом, и их словно ветер подхватил и потащил куда-то в сторону от того места, где образовалась огромная яма, уходящая глубоко вниз, а песок вокруг нее все сыпался и сыпался, и не было ему конца. Эовин сухо сглотнула: если подумать, они чуть не угодили в ловушку. — Слишком примитивная яма, очевидная. Нас там ждали, — пояснил Гор, но яснее Эовин от этого не стало. — А вот теперь задержи дыхание, — приказал Гор и голос его прозвучал жестко и требовательно. Эовин просто позволила ему сделать то, что он считал нужным. «Хочет задержать дыхание — пусть сам задерживает», — мстительно подумала она, но и сопротивляться тоже не стала. Кажется, у нее получилось расслабиться и получить удовольствие хотя бы из чувства вредности. Бесконечные, казалось бы, пески под ними потемнели, стали попадаться темные вкрапления, похожие на выжженную землю, а потом песок и вовсе исчез. Тогда Гор вытянул руки по швам, и они стремительно стали падать вниз. Эовин в этот раз не стала зажмуриваться, боялась пропустить интересное: в животе, груди, защекотало в предчувствие чего-то особенного, по рукам и шее волной прокатились мурашки, заставляя ее сжаться — кажется, сейчас будет настоящее волшебство, На выжженной земле под ними опять вспыхнула и погасла точка. Мигнула еще раз, ярче и сильнее, увеличиваясь с каждым разом все больше, пока не превратилась в огонь, вокруг которого клубился черный дым. Каждый всполох огня, каждый клуб дыма, задевая землю, тут же превращал ее в выжженный участок, щедро посыпанный пеплом «Агни!» — губы Эовин сами сложились в знакомое имя. — А разве этой противной тетке в прошлый раз не наваляли? — вполне искренне удивилась Эовин вслух. — Ну сил же хватало? Или? Я поняла, вам просто нравится ее опи… в смысле заваливать… ой, то есть наваливать. Я с грамматикой напутала опять? — А можно Айгену весточку послать по вашей связи, что я под присмотром? — вспомнила она напоследок. — Это четвертый вопрос, и ответ на него будет чуть позже. Агни не стала дожидаться, когда «Эовин», которую она тоже узнала сразу, опустится на черную землю, и ударила сразу. Гор мысленно порадовался, что Агни разозлилась не на шутку, увидев Эовин, а он сам, не менее досадуя на глупости, которые так и сыпались из сознания Эовин, потерял над собой контроль и ослабил хватку на Эовин. Агни не смогла учуять его по случайному и такому счастливому стечению обстоятельств. «Воистину неисповедимы пути Единого, — подумал Гор, но на Эовин все равно разок шикнул, чтобы не дергалась, поэтому она безучастно смотрела, как Гор в воздухе кувыркнулся, уходя от огненного кнута, который появился в когтистой руке-лапе Агни. Черные когти, длинные и очень острые, сжались на рукояти кнута с противным скрежетом. — А зачем кнут? — вдруг спросила Эовин громко, и Агни, как ни злилась, невольно разделила человеческое удивление. — Кнут ведь не-ра-ци-о-наль-но, во! Меч круче! Агни, дернулась на месте, словно это ее ударили, но быстро собралась, замахнулась еще раз, чтобы ударить в этот раз сильнее, тем более что ноги Эовин коснулись наконец земли. Но Гор легко угадал и следующий удар, поэтому отскочил, чтобы тут же закружиться, притопывая ногами. Пепел словно только и ждал этого: в воздух тотчас поднялись тонкие, почти невесомые темные лепестки и закружились в причудливом танце. Гор тоже кружился все быстрее, все яростнее стучал ногами, взмахивал руками так, что в глазах Эовин все рябило, а движения ее тела слились в один сплошной поток чего-то темного, непонятного. Тело стало совсем легким, и в какой-то момент так естественно, словно по другому и быть не могло, поднялось в воздух следом за пеплом Сознание Эовин наконец перестало лезть изо всех щелей. «Кажется, укачало», — устало подумал Гор и отклонился. Лепестки прямо перед его лицом разлетелись огненными искрами и тут же сгорели дотла, хлыст прошелся совсем рядом. «Ай-яй», — недовольно прищелкнул языком Гор, надо было поторапливаться, Эовин долго в таком режиме не выдержит — Ты! — два горящих красным огнем глаза появились из черноты кружащегося пепла, и тут же сотни искорок вспыхнули вокруг лица и фигуры, позволяя Гору разглядеть Агни — Нет, ты! — сказал Гор голосом Эовин первое, что пришло в голову, и тут же глупо хихикнул, но это уже не по своей воле, Эовин, несмотря на то что ее «укачало», не собиралась пропускать ничего интересного из их представления. Агни откинула кнут в сторону и бросилась на него с воем, выставив когтистые лапы вперед. Гор чувствовал ее жажду крови, желание разделаться с жалкой девчонкой, посмевшей насмехаться над ней, видевшей ее позор и ее слабость — Задом нюхаешь цветы! — добавила Эовин наиглупейшую роханскую дразнилку. Агни от такой наглости окончательно потеряла самоконтроль и атаковала, уже нисколько не заботясь о последствиях «Смерть, сссссмерть, смерррррть!» — шипел, скрежетал, выл песок вокруг, и лепестки пепла вспыхивали искрами. — Ой, прошу прощения, это случайность… — Гор издевательски поклонился. — А вот это сознательно…– Ну, привет! — радостно сообщил он, легко уходя в сторону от очередного не очень удачного броска Агни, — не скажу, что я тоже счастлив…а тебя видеть!. Скорее, не очень. — доверительно сообщил он и, оказавшись сбоку от Агни, поставил ногой Эовин ей подножку, а чтобы Агни точно упала, еще и рукой со всей силы ударил в спину — Пусть Валар вырвут тебе язык, пусть на тебя обрушатся кары Валинорские, я сожгу, сожгу тебя, мерзкая девчонка! — орала, заходясь противным визгом, Агни. Красивое вначале лицо потеряло всякое подобие человеческих черт и стало беспрестанно меняющим свои очертания темным овалом, на котором светились только красными угольями глаза. Агни, пусть и была взбешена до предела, этот поклон не спутала бы ни с кем. Только один Майа, которого она ненавидела и желала с одинаковой страстью, мог так сделать. — Валар первыми до тебя доберутся, милая, милая, Агни, — Гор улыбался, показывая в растянутой, как звериный оскал, ухмылке ровные зубы. — Ты не подумала, дурочка, что тебя просто использовали, чтобы добраться до важной вещи, которую сами Валар взять не могли? — Гор вновь сделал шутливый поклон и тут же закружился, пока Агни прыгнула но схватила руками лишь воздух — Ты погоди, Агни, просто подумай, зачем тебе то, что ты удержать даже не в силах, так и жизни можно лишиться… — Гор говорил и продолжал двигаться, не останавливаясь ни на минуту. Лепестки пепла сгорали вокруг, становилось светлее, а лепестков все меньше. Так же таяло и время, которое могла выдержать без серьезных последствий Эовин. Гор торопился, прокручивая про себя варианты. Агни продолжала визжать и прыгать на него, не позволяя сосредоточиться в полной мере. И Гор рискнул. Остановился, сделал решительный шаг, поймал руки Агни и вытянулся в полный рост, заставляя и Эовин подняться следом, встать на цыпочки и тянуть шею — Подумай, Агни, — сквозь лицо Эовин проступили черты Гора, — ну же, подумай, — губы Гора прошептали возле виска Агни, и она скосила свой алый глаз, не смея двинуться или вздохнуть, так близко был Гор, так близко как никогда, да они, Валар их подери, как любовники сейчас сплелись, думалось Агни и от этих мыслей ее трясло сильнее, чем от гнева, который она испытывала к жалкой девчонке, в чьем теле сейчас был Гор. — Ну? Поняла наконец? — Гор вроде как отпустил одну руку и быстрым движением собственных пальцев, проступивших поверх пальцев Эовин, пробежался по руке Агни вверх, коснулся шеи, заставив вздрогнуть и прикрыть глаза. — Апчхи, — Эовин чихнула и пришла в себя — Было бы хорошо пленить тебя, — пробормотала Агни. — Даже в этом жалком теле. Я забрала бы тебя себе, я бы… — От тебя гарью пахнет, — Эовин сморщила нос. — А ему нравится догонять, а не убегать. Агни открыла рот, а Гор сказал Эовин мысленно одно только слово: ХВАТАЙ. Эовин вроде бы слышала, как он тихо сказал, но его голос раскатом грома прокатился по сознанию и, кажется, даже вышел за пределы ее головы. Земля дрогнула, весь мир зашатался и раскололся на части и полетел вверх, вниз, в стороны лепестками сгорающего пепла. А Эовин послушно выполнила то, что от нее потребовали. Схватила. И крепко сжала в кулак, хоть то, что она схватила, было нестерпимо горячим и в кулаке не помещалось, одна часть, острая на самом краю, торчала сбоку сжатого кулака и Эовин среди этой тряски и искр смогла разглядеть, что сжимает в руке ключ на шнурке, а сам шнурок висит на шее Агни. Шнурок вспыхнул и загорелся, но огонь не мог причинить вреда Агни. Зато мог повредить Эовин. Та запоздало подумала об этом, но кулак не разжала — Маленький храбрый человек, — в голосе Гора было и восхищение, и удивление в одинаковом количестве, — закрой глаза, мы уходим, — сказал он, и Эовин провалилась в темноту Она уже не видела как Гор буквально вышел из ее тела, как ухватился за голову Агни, сжимая ее двумя руками, черные длинные когти вонзились в виски, заставив Агни не просто взвыть, а перейти на ультразвук, от которого вся пустыня содрогнулась. Агни горела, и шнурок на шее тоже, а Гор все держал и шипел и рычал в лицо Агни что-то. Эовин упала в песок, но ключ из руки так и не выпустила. Агни продержалась не дольше, тоже упала и тут же полетела вместе с песком вниз, спасаясь от гнева Гора. А Гор, подхватил Эовин подмышку и прямо на ходу открыл портал, куда прыгнул вместе со своей ношей. Эовин открыла один глаз — вокруг был приятный сумрак. Провела рукой рядом — песок. Снова песок, тьфу. — Теперь-то можно Айгену весточку послать? — вспомнила свой вопрос Эовин Где-то поодаль, чуть ли не на другом конце пустыни, Айген в удивлении остановился. Песчаные демоны вдруг рассыпались пылью, а шестиногое чудовище — помесь слона, крокодила и броненосца — вдруг резво сдало назад. — Эовин? — позвал Айген, холодея. И на автомате вознес молитву Отцу. «Это был четвертый и последний вопрос», — голос Гора прозвучал везде и нигде конкретно. Эовин потеряв способность ориентироваться в пространстве, так и не смогла понять где раздался звук, ощутила только, будто что-то с треском открылось, как огромная оконная рама в проеме, когда дерево разбухает от дождей и постоянной сырости и никак не желает открываться без усилий. Ответом Айгену был чувствительный удар по голове. Эовин буквально свалилась на него сверху, из воздуха, хотя миг назад там никого не было, и уронила его в песок, а сама приземлилась вполне мягко, откатилась в сторону и осталась лежать без движения. Только тут Айген заметил, что давно стемнело — он так долго бросался молниями, что настала ночь. «Именно сейчас хороший момент, чтоб сделать искусственное дыхание», — насмешливо подсказал Гор.