Король-техночародей и его убийца

Эльфийский календарь

Келегорм узнал, что он женщина, уже взрослым. Во всем виновата Лютиэн. Ну, хорошо, еще Куруфин поучаствовал. Знал же, что Кел не умеет пить, но подливал и бухтел что-то про гадких баб — которые ни во что не ставят феаноровичей и тянут кривые ручонки к сильмариллам. Слово за слово, кубок за кубком, и вот уже Келегорм скачет туда, где в последний раз видели бешеную доченьку Тингола. Дальнейшее Кел помнил, точнее, помнила смутно. Кажется, догнали. Кажется, все друг на друга орали, а Хуан гавкал и возмущался. Кажется, кто-то кого-то пытался отлупить. Утром Кел обнаружил себя в собственной спальне. На соседней подушке лежала чья-то взлохмаченная черноволосая и остроухая голова. Впрочем, все остальное у головы тоже было — но под одеялом. — Вали отсюда, Куруфин! — злобно прошипел Кел, которому еще с Форменоса строго настрого запрещалось ночевать с кем-то вместе. И тряхнул незваного гостя за плечо. — Ну привет, — голова повернулась и оказалась лютиэновской. Дочь Тингола села и потянулась, а Келегорм с ужасом увидел, что она совершенно голая под одеялом (упавшим) и вовсе этого не стесняется. — Я… должен… теперь на тебе жениться?! — в ужасе выпалил он. — Жениться? Ты же девушка! — Лютиэн заливисто рассмеялась и показала сначала на себя, потом на Кела. А потом встала с кровати, оказавшись на полголовы выше (балрогов Тингол не зря считался самым высоким эльфом в Арде). Дальше выяснилось много интересного. Во-первых, нападения морготовой твари, отхватившей Келу в неразумном детстве самое дорогое, не было. И поэтому Кел никак не мог (не могла!!!) забыть то, чего не было. Во-вторых, все братья знали. И МОЛЧАЛИ!!! «Чтоб не расстраивать Феанора и тебя, Маэдрос в нас это буквально вколотил», — неловко развел руками Куруфин, которого едва натянувшая штаны Кел била луком по голове, пока тот надвое не переломился. Лук в смысле. Жаль, что не братец. Тогда Куруфин рискнул приоткрыть один глаз и добавил: «Это… штаны натянула — хорошо, но си… верх тоже прикрывать надо!» В третьих, виноват был Феанор. Отец в смысле (хотя Кел его никогда не называла так: он требовал по имени). Он не уважал женщин, а мать взяла и соврала, что в очередной раз родила сына. Все равно отец совсем маленькими детьми не интересовался, а уж потом про морготову тварь придумали. И ни у кого, вот вообще ни у кого ни разу не возникло сомнений, что Келегорм Феаноринг — девушка! Может, разве что Вала Оромэ знал, уж больно странные взгляды он порой на Кел кидал. Но при нем Келегорм состояла недолго, потом отец окончательно разругался со сводным братом и забрал всех детей в Форменос. Лютиэн, конечно, отпустили, даже извинения принесли. «Что было-то хоть?» — мрачно уточнила Кел. «Мы пили, купались голыми, и ты подарила мне Хуана, еще и перепривязала пса в нулевом поле!» — улыбнулась Тинголовна, кажется, полагавшая теперь Кел лучшей подружкой. Хуан крутился рядом и очень грустил, но хозяйское слово, подкрепленное нулевым полем, было неотменяемым. С псом, как и с иллюзиями, пришлось прощаться быстро. «А мы не…» — Кел не знала, как спросить прилично, и показала руками. «Нет, конечно! У меня жених есть! — Лютиэн похлопала собеседницу по плечу. — Не переживай, однажды и у тебя появится. Высокий, красивый и бородатый! Вот чую, что смертного изберешь. Только не забывай эльфийский календарь проверять!» Кел разразилась проклятиями, Лютиэн — смехом, на том расстались и больше не виделись. Так и не поняла Келегорм, к чему про эльфийский календарь было сказано — он же лунный.

Под покровом ночи: встреча первая. Конец февраля 3019 года ТЭ

Тетива лука, натянутая до предела, дрожала под пальцами Кел. Внезапный порыв ветра ударил в лицо, и она вздрогнула от неожиданности, отчего стрела со свистом сорвалась, полетела в темноту леса. Позади нее, скрытый высоким кустарником, кто-то едва слышно усмехнулся. И Кел, не смея вздохнуть или повернуться, замерла. С дороги послышался едва различимый шум: не меньше трех всадников во весь опор неслись к границе Темнолесья туда, где издревле была территория диких и куда редко кто-то заглядывал, в особенности по своей воле. Пока Кел раздумывала что для нее опаснее — приближающиеся всадники, которые умудрились незаметно миновать все посты Диких, или тень, клубившаяся позади нее, пока еще на расстоянии локтя, но неумолимо наклоняющаяся… — ШШШ! — Раздраженно зашипел кто-то у самого уха. Кел было дернулась, отбросила лук. Пальцами медленно потянулась к рукояти меча на поясе. Напрасно! Мужская рука, нет, лапища, легла сверху, накрыв широкой прохладной ладонью, и сжала крепко, не позволяя сомкнуть пальцы на рукояти. — Оставь, — приказал низкий, глубокий голос. По всему телу раскаленными искрами пробежала чужая энергия нулевого поля, полыхнуло в груди отблеском начинающегося пожара. Кел скосила глаза, но с места не шелохнулась. Невероятно высокий чужак наклонился совсем близко, но все еще не прижимался. Только его рука все так же лежала поверх ее собственной. Темная длинная прядь щекотно прошлась по щеке, скользнула по уху. Чужое горячее дыхание, так контрастирующее с холодом рук, вновь отозвалось в груди тяжелым уханьем. Сердце Кел забилось быстро, разгоняя по венам кровь. Ей стало совсем не по себе. Словно призрак возник из мира теней и теперь выжидал момент, чтобы она отвлеклась, ошиблась и он смог утащить жертву в свой мир, откуда не вырваться и не спастись. — Х… хрень какая-то! — произнес голос у самого уха, в этот раз с некоторым удивлением, словно незнакомец подслушал ее мысли. — Убери руку с меча и стой спокойно. А когда эти, — чужой подбородок жестко ткнулся в макушку. Кел внутренне сжалась, какого же чужак был роста, если она сама считалась высокой даже по эльфийским меркам? –… когда эти спросят, не видела ли ты кого-нибудь, скажи, что нет. Кел слабо кивнула, и пальцы поверх ее руки медленно разжались, отпуская. На дороге показались всадники — трое. Судя по топоту позади это был только передовой отряд. Первый резко дернул поводья, останавливая коня, заржавшего недовольно и вставшего на дыбы. Высоко вскинутые копыта едва не задели Кел, но она не двинулась с места, даже не вздрогнула. Возле уха опять хмыкнул чужак, и в этот раз в его голосе почудилось одобрение. «Ага, очень круто. Впечатлен! — голос опять раздался в голове, Кел вздрогнула и тут же получила несильный, но весьма ощутимый тычок в ребра. — А теперь давай, ответь им, что ты в дозоре всю ночь и никого не видела. Ну же, не молчи!» Кел подняла взгляд на всадника: тот явно сердился — из-под глубокого капюшона на нее пристально смотрели светлые глаза, рот кривился, произнося что-то, но она не вслушивалась, так сильно было давление в нулевом поле, исходившее от незнакомца позади нее. — Ты совсем от страха оглохла, дикая?! — взревел всадник, преодолевая барьер невнимания. — Еще раз спрашиваю, проезжал ли тут кто-нибудь? — Нет, светлый господин, — Кел смиренно опустила глаза и низко поклонилась, пряча усмешку. Знал бы он, с кем разговаривает! Нет, не всадников ей стоило бояться. Тот, кто прячется позади, уложит весь эльфийский отряд и даже не вспотеет. Она ни с чем не спутает это давление в нулевом поле, этот привкус огня, голодного и злого, сметающего все на своем пути, если кто-то посмеет его растревожить. О, она узнает огонь Барад-Дура на вкус, даже если ее лишат всех чувств. И лучше не спорить с чужаком, кем бы он ни был. Если выживет, Кел сама найдет его и поквитается. За все сразу. Взгляд всадника стал совсем колючим, словно сверлящим. По телу неприятной волной прошлась щекотка — ее тщательно проверяли в нулевом поле. Кел склонилась совсем низко, мысленно призывая образы диких лугов, тихо шелестящей листвы от прикосновения ветра, переливчатые голоса птиц. Прием, который Кел назвала «птички и листочки», помогал создать в нулевом поле образ необразованной и совершенно безобидной дикарки — получилось и в этот раз. И она возликовала: определенно, судьба в лице незнакомца подбросила ей приключение с привкусом огня Барад Дура. Нет, теперь она точно чужака не выдаст. К тому же, его нулевое поле было куда мощнее и чище. Он, в отличие от эльфов из Лориэна, не желал причинить ей боль и не транслировал в сознание всякие пугающие вещи. Например, как будет рубить ей голову, если она ослушается приказа. Лориэнский всадник обернулся и дождался, когда остальные спутники поравняются с ним. Быстро заговорил, отдавая короткие приказы на эльдарине, словно подчеркивая свое превосходство над какой-то там дикой эльфийкой, неспособной и слова понять на древнем наречии. Знал бы он, что его язык для Кел звучал как уханье совы, полное грамматических ошибок и неправильных ударений. «Мы ле пропустить этот гадкий нарушитель границ, ой-вэй, чтоб его Саурон отлюбил в ле афедрон». Примерно так в общем. «А ты них-р-р-… не очень-то и дикая, да? — усмехнулся в голове голос. — Белерианд или Аман?» «Белерианд…» — так же мысленно, с небольшой заминкой, ответила она, не желая открывать всю правду о своем происхождении. Чужак почувствовал ее сомнения и невесомо коснулся нулевого поля, но глубоко не полез, ограничившись смутными воспоминаниями из Белериада. Однако Тирион — город, где она родилась и выросла, он тоже увидел, на что просто хмыкнул и отступил обратно в тень, не копаясь в ее воспоминаниях глубже и не причинив ей вреда. Всадники, потеряв интерес к «дикой» пустили коней вскачь. Кел все еще горбилась, хоть и перестала чувствовать позади себя присутствие чужака. Наконец осторожно скосила взгляд, пытаясь высмотреть едва различимый, будто призрачный силуэт в тени деревьев. Она выпрямилась, лишь когда «призрак» прямо на глазах приобрел вполне физическую форму. Перед ней стоял человек, она поняла это сразу — по четкому следу в нулевом поле, по несовершенным чертам. И очень удивилась: как в человеке мог поместиться огонь Барад Дура и не причинить вреда? Кел, уже не скрывая любопытства разглядывала мужчину. Нет, не мужчина. Мальчишка по ее меркам, на вид не старше человеческих лет этак двадцати пяти. Лицо оказалось лишено идеальных пропорций — грубые черты, словно высеченные из камня ударами молота, жесткая линия рта, тяжелые веки, нависшие над пронзительными глазами, что смотрели на нее с насмешкой и вызовом, черные прямые брови. Никаких острых ушей или надменности в движениях, присущих эльфам, а вот отчаянного озорства в глазах — на целый отряд, о, Единый, как же люди беспечны… Кел позволила себе еще немного поразглядывать чужака. По человеческим меркам он, должно быть, считался красивым. Снова отметила высокий рост, остановилась на темных волосах и синих, как ночное небо, глазах. Неужто нуменорец здесь? Но откуда, их почти не осталось!. У чужака были странные доспехи из темного матового металла, которые, казалось, пожирали свет и могли стать невидимыми. Если бы Кел не видела этот фокус несколько минут назад собственными глазами — сама, не поверила бы в такие сказки. Помнится, Эол Темный Эльф носил подобную броню, но он погиб так давно, что о нем только легенды остались, а тайны свои унес с собой. Однако более всего Кел привлекло не симпатичное лицо, не огромный рост (подумать только, он действительно выше нее!), не физическая сила, которая чувствовалась в позе, и не умение держаться так уверенно, словно и не за ним вовсе только что охотился отряд лучших воинов Лориэна. Нулевое поле незнакомца искрилось мальчишеским озорством. Душа этого человека была наполнена огнем — багровым, неистовым, готовым в любой момент вырваться наружу, чтоб заполнить собой все пространство, гореть ярко и неугасимо. Кел наклонилась, чтобы подобрать оброненный лук, а когда подняла голову, перед ней уже никого не было. Только ветер едва ощутимо пробежался по веткам кустарника, да тени от деревьев стали темнее, потому что на небе появились тучи и закрыли луну… Минардил, улучив момент, когда эльфийка наконец отвернулась, шагнул назад одновременно переводя защитное поле доспеха в режим «стелс». Довольный своей выходкой, рассмеялся беззвучно: на красивом лице эльфийки-блондинки, которая выдавала себя за «дикую», мелькнуло по-детски удивленное выражение. Она несколько раз оглянулась по сторонам, видимо, в поисках места, где он мог бы спрятаться, но так и не найдя даже следа, постояла еще немного, бездумно вертя в руках лук, и, недовольно фыркнув, пошла куда-то в глубину леса. «Телимат!» — тихо позвал Минардил в нулевом поле, но внятного ответа не получил, только обрывки бессвязных мыслей, в которых фигурировали новенький спутник, карта звездного неба и медведиха. Братец, не придумав ничего умнее, назвал ее Мища: просто взял наугад незнакомое слово из диалекта народов Восточной долины. Минардил мысленно заржал, посылая в нулевое поле гипотезу, что слово, вообще-то, может означать какое-нибудь ругательство. «Вот представь, — развил он свою мысль, — что Мища означает, к примеру, жопа! Или вообще что-нибудь из репертуара Айгена в гневе!» В этот раз Телимат ответил: «Только такой недалекий баран, как ты, стал бы использовать слово не выяснив его значение! Мища — имя собственное, это одно из имен древних богов, между прочим» «Это какого такого бога ты там откопал?», — в голосе Минардила наконец появился интерес. «А ты знал, что в Восточной долине скрывались потомки Феанорингов?» — вопросом на вопрос ответил Телимат. Минардил на это только фыркнул: истории про психов, пусть и талантливых изобретателей, его мало интересовали, пусть Телимат сам изучает своих Феанорингов. Ведь это младшенькому недоэльфу нравилось копаться в старинных фолиантах и искать следы исчезнувших цивилизаций, а сам Минардил предпочитал жить настоящим. «Не удивлюсь, если среди Феанорингов окажутся твои, Телимат, родственники, я всегда думал, что ты у нас латентный эльф…», — слишком громко подумал Минардил и тут же был вознагражден громким и злобным шипением, но отвечать не стал, ему действительно была нужна помощь «младшего» брата. «Да ладно тебе, — прервал он рычаще-шипящий поток бранных слов, в которых больше всего, как обычно присутствовали Феанор, Балроги и сильмариллы, причем в очень неожиданных местах самого Минардила, — помоги, пожалуйста», — вкрадчиво попросил нуменорец. Телимат исчез из нулевого поля, и тут же смарт-назг ожил входящим звонком. Минардил дернулся, сбрасывая звонок, послал Телимата к Балроговой матери, и чтобы непременно с Феанором под ручку по пути к оной, и теперь сам зашипел в нулевое поле: «На задании я! Ообязательно было звонить?» «Так сразу бы и сказал! — огрызнулся Телимат, — Говори, что надо-то?» «Ты видишь меня? — Минардил наконец перешел к делу, дождался короткого «Да» и продолжил: — Где-то рядом стоянка Диких. Можешь найти?» Телимат не ответил, и Минардил, опасаясь, что время будет упущено, потому что Дикие могут прятаться, будто растворяясь среди деревьев так, что никакие палантиры уже не помогут, заговорил быстрее: «Пожалуйста. Мне надо знать где они. Там есть девушка, ты сразу ее увидишь, она выше остальных, и цвет волос отличается, не уверен, но мне показалось блондинка, прямо как ты любишь…» Телимат на такое только фыркнул недовольно в нулевом поле, но перебивать не стал и Минардил, воодушевленный успехом заговорил вновь: «Вот она мне позарез нужна, прямо чувствую, что знает гораздо больше, чем говорит, и могла бы помочь в поисках наследства столь любимого тобой Феанора. Кхамул нашел оба ларца. Сам знаешь, Феанор любил загадки, и Балрог его знает, какой из ларцов настоящий-то. В общем один ларец эльфы утопили, но Отец сказал не искать, сам всплывет, а вот второй все еще где-то в лесу, и его найти надо первыми. Ты же поможешь? Для общего дела стараюсь!» Телимат опять не ответил, но Минардил почувствовал смену настроения названного брата — сосредоточенность, увлеченность, азарт. Значит, Телимату задачка тоже понравилась. Минардил улыбнулся: «Спасибо». На это Телимат послал его в задницу. Но почти сразу же на кольцо посыпались сообщения: координаты текущей стоянки, даже костер еще был виден на снимке. В какой-то момент отряд диких разделился. Часть дозорных отправилась к замку Трандуила, часть — туда, где на востоке лес граничил с заброшенными владениями гномов. Минардил выбрал путь, который вел на восток, уж больно девица была странной, нервной и нелюдимой какой-то. В нулевом поле в ее воспоминаниях, что он бегло смог просмотреть, оказались только леса и поля, животные разные, реже другие эльфы. Причем с животными эльфийка с удовольствием разговаривала, а вот эльфов, в особенности мужчин, сторонилась, словно боялась чего-то или скрывалась. «Значит, — подумал он, — такая не пойдет в замок, где много эльфийских мужиков, напротив, будет стремиться туда, где никого нет и можно затаиться. Это мне на руку».

В лагере диких: встреча вторая. Конец февраля 3019 ТЭ

— Кел, ты в день Двух Дев* была в дозоре на границе с Лориэном? Эльфийка, к которой обратилась капитан отряда, отложила меч и плавным движением заправила выбившуюся из косы светлую прядь за острое ухо. Почти прозрачные серые глаза внимательно наблюдали за бесстрастным лицом начальницы. Кел отличалась от «диких» эльфов как полынь от полевой ромашки — тонкие, словно искусно вырезанные из мрамора черты лица, тонкие же губы, что вечно складывались в упрямую линию, светлые волосы, выгоревшие на солнце до лимонного цвета. Да еще была на голову выше остальных. Каждое движение Кел было плавным, размеренным, и на фоне резких и очень подвижных рыжеволосых «диких» она выглядела чужой, нездешней. Никто не знал ее полного имени. И сколько бы ни спрашивали, правдивого ответа так и не получили. Кел еще раз украдкой всмотрелась в лицо начальницы, осторожно выпустила щупальца нулевого поля, но, так и не обнаружив признаков недовольства у той на лице или в ауре, отмерла и спокойно произнесла: — Я была. Но я уже все рассказала про отряд из Лориэна и добавить мне нечего. — Да не о том речь, — отмахнулась капитанша, хитро щурясь, — к тебе гость пожаловал. — Гость? — Кел вскинула голову, в этот раз с недоверием вглядываясь в глаза начальства. У нее нет в этих местах знакомых, кто мог бы так спокойно прийти в приграничный лагерь, и совсем странно, что гостю позволили зайти на запретную территорию так запросто, словно он здесь уже не раз бывал. — Что окаменела? — усмехнулась начальница. — То пауками или до зубов вооруженной охраной Лориэна не пронять, а тут друг пожаловал, а она испугалась! — Я не испугалась! Просто не припомню, чтобы у меня друзья в этих местах остались… живые… — пробормотала Кел и под дружный хохот остальных девушек пошла к сторожевому посту, где, активно жестикулируя, стояли дозорные, а над ними возвышался еще кто-то, в темном плаще небрежно наброшенном на пыльную походную одежду. — Ты? — удивленно выдохнула Кел и тут же услышала смешок в нулевом поле, хотя чужак даже не повернулся к ней, продолжая что-то увлеченно рассказывать дозорным. Раздался заливистый смех, и Кел поморщилась. Она не просто видела румянец, игравший на щеках девушек, или взгляды, которыми они щедро одаривали чужака. Будучи древней нолдо, заставшей еще Тирион и Белириад в расцвете, Кел хорошо чувствовала нулевое поле. В нем прямо сейчас две молодые «дикие» мерцали алыми огоньками недвусмысленного интереса, прорезаемого изредка всполохами животного страха, который они испытывали, подсознательно реагируя на хищное огненное поле чужака, пусть и спрятанное под тонким флером чужой энергии. Кел поклясться могла Феанором, что без огня хозяина Барад Дура тут не обошлось. И вновь задалась вопросом как человек мог вынести этот огонь, если ни один эльф не смог. Даже Келебримбор, в ком был так силен Феаноров дух, не смог, а уж как дружен был с огненным Майа, как обожал, едва не поклонялся своему «дорогому другу Майрону». Чужак почувствовал ее интерес и открылся, но аккуратно, настроил свое нулевое поле так, чтобы только Кел увидела. И как почувствовал, что она смотрит, сразу хвост свой павлиний распушил в нулевом поле, распространяя вокруг ауру уверенности, заискрил неистовой, шальной силой, которую едва удерживала слабая человеческая оболочка. Его энергия, огненная, могущественная, бурлила внутри, готовая в любой момент выйти из-под контроля и смести все вокруг в ураганном вихре. «Что же ты за человек такой?» — мысленно спросила она. Чужак, снимая капюшон, повернулся и наградил ее тягучим, оценивающим взглядом, пробежался от макушки до носков запыленных старых сапог, заставив покраснеть, как какую-то непуганную эльфийку, и стыдливо отвернуться. — Что, выходит я страшнее злющих лориэнских всадников и пауков вместе взятых? — самодовольно, растягивая слова, произнес чужак. Дозорные опять глупо захихикали, а Кел тут же разозлилась и остро глянула на девушек. Смех сразу стих. Пользуясь правом старшего по званию, она отправила их на пост. Дождалась когда они отойдут на достаточное расстояние, и проговорила, не скрывая своего недовольства: — Раз пустили сюда, то капитан считает тебя безопасным, явно зря. Но ты не мой друг, зачем врать? Спрашивай, что нужно, и проваливай, а еще лучше сразу проваливай. — В прошлый раз ты была куда приветливее, — обиженно надул пухлые губы чужак, но синие глаза смотрели с издевкой. — В прошлый раз у меня к ребрам был меч приставлен. — Меч? Ты видно ошиблась… — взгляд стал совсем поганым, теперь в нем мелькнуло что-то чувственное, и нулевое поле отозвалось жаркими образами сплетающихся тел, горячих объятий, влажных поцелуев. Кел совсем расстроилась: чужак ей почти понравился. Но сейчас все его обаяние улетучилось, как дымок над потухшим костром, остались вонь и копоть. Перед ней был еще один похотливый мерзкий человечишка, к тому же самодовольный. Что ж, она проучит его. Кел, растянула тонкие губы, чем привела человечишку в неописуемый восторг. Как видно он решил, что «жертва» пала под напором его «страсти». Она отвернулась, усмехаясь, нечего показывать ему раньше времени, КАК он ошибается, пусть подойдет ближе. Сейчас она преподаст ему урок. — И как близко стоит мне подойти? — голос неожиданно раздался за спиной. Тяжелая рука легла на плечо… И Кел, раздраженная, злая, отпустила себя, не заботясь о последствиях — лишь повинуясь многотысячелетней воинской выучке. Сам Феанор возглавлял их. Она помнит яркий свет сильмариллов, она клялась страшной, кровавой клятвой, она билась с Морготом не на жизнь, а на смерть, она оплакивала друзей, хоронила родных, у нее нет дома, но есть воспоминания, честь и свобода… И тупому похотливому мальчишке, который считает себя венцом творения она преподаст достойный урок. Скорее всего, смертельный. Плевать, что там капитан думает. Прогонят — не расстроится. Убьют — тоже не страшно, вот только еще никто не смог. Старые, позабытые чувства, оставшиеся после потери близких, такие болезненные и жгучие, всколыхнулись в груди, когда мальчишка, скалясь, шагнул к ней навстречу и раскрыл объятия. Схватил ее за руку, потянул. Кел будто бы позволила и не вырывалась, а когда глупый чужак, торжествуя, расхохотался, глядя в ее глаза, перенесла вес на другую ногу и ударила — неожиданно, безжалостно и очень точно, метя на кулак выше солнечного сплетения — там, где хрупкие человеческие кости смыкались не до конца, оставляя место для предательского удара, способного лишить жизни. Чужак понял ее намерение слишком поздно. Попытался закрыться, отступить, но, конечно, не успел. Время стало вязким, тягучим, как происходило всякий раз, когда Кел обращалась к нулевому полю в бою. Это была отличительная черта всех феанорингов, папенькино истинное наследство. Кел холодно смотрела, как взгляд чужака заметался, как он, неловко закрываясь рукой, попытался оттолкнуть ее, но удар было не остановить, хоть и двигался незнакомец весьма быстро. Нечеловечески быстро. Для нее это стало неприятным сюрпризом. Удар в итоге пришелся по касательной, задев чужака не так сильно, как ей хотелось. И все-таки даже этого оказалось достаточно, чтобы свалить чужака с ног. Он упал прямо к ее ногам, подняв пыль. Уставился недовольно и больше не улыбался, но жалким или испуганным, как ни странно, не выглядел, скорее озадаченным. А еще в его взгляде появились уважение и интерес, как будто воинский, профессиональный. Тело отозвалось на чужое нулевое поле приятной щекоткой, чужак словно погладил ее — осторожно и в тоже время с каким-то трепетным восхищением. Кел понравилось. И она решила рискнуть, нарушить собственное правило и поговорить с ним. Она примирительно подняла руки, мол, все, больше не буду, квиты. И, неумело улыбаясь одними уголками губ (спросить, так и не вспомнит, когда улыбалась искренне в последний раз), протянула руку, чтобы помочь встать. Чужак, хохоча на все нулевое поле, отвернулся. Кел не чувствуя опасности чуть подалась вперед, хватаясь за протянутую руку и разгадала «вражеский» маневр слишком поздно. Большая ладонь, судя по шершавой загрубевшей коже, привыкшая к физическому труду, крепко обхватила ее узкое запястье, а потом чужак свободной рукой ловко вцепился в щиколотку и просто дернул, роняя Кел на себя. Она полетела через голову и, охнув, оказалась на груди чужака. В этот раз нулевое поле не показывало ничего похабного, только озорство и странную теплоту. Что-то тягучее, сладкое, отозвалось в груди в ответ. Так, лежавшими в обнимку в пыли, их обнаружила капитан отряда. И тут же, усмехаясь, прокомментировала находку: — Ты, Минардил, совсем совесть потерял. Сколько раз просила девчонок мне не портить… Мало тебе эльфийских баб, что ли? У меня каждая девочка на счету, они не чета тем, изнеженным. — Я, может, судьбу свою встретил! — беззлобно огрызнулся черноволосый чужак и подмигнул Кел, заставив ее в очередной раз покраснеть. По счастью, Кел срочно нужна была капитану, и разговор с чужаком вышел коротким. Однако потом Кел пришлось пойти попить водички. * четвертый день шестидневной эльфийской недели — квенья.

В отблесках костра: встреча третья. Начало марта 3019 ТЭ

Как ни уговаривал чужак во вторую встречу помочь ему, Кел не согласилась. Она не поверила ни единому слову про утерянный на границе Темнолесья с Лориэном «ларец из наследства его матери» и про вероломных эльфов, что предали его и хотели отнять «сокровище». А когда чернявый (неужели все-таки нуменорец?) перешел на откровенную лесть, сравнивая ее то с Лютиэн, то с Мелиан, в самых цветистых выражениях убеждая, что никто не сравнится с ней в красоте, воинских умениях и мудрости, и вовсе заскучала. Кел тогда демонстративно подавила зевок, холодно посмотрела на чужака, всем видом показывая — разговор окончен, она спешит. Чужак вздохнул и, бросив на нее короткий взгляд, вроде как сдался. Как же она ошиблась на его счет! Нет, все же младших детей Единого не стоит недооценивать. Потому что спустя неделю он пришел снова. В этот раз он нашел ее одиночную стоянку в глухом лесу, куда даже пауки не совались (и как только смог, она никогда не оставляла следов!). После чего совершенно наглым образом улегся рядом возле костра и тяжело вздыхал, пока Кел, потеряв всякое терпение, не повернулась, чтобы отвесить ему оплеуху. Вместо этого рука пропорола воздух, а сама Кел чуть не полетела в костер. Чужак, совершенно невозможным образом оказавшись за спиной, поймал ее за шиворот, как слепого котенка, — и удерживал. Причем смеялся и изрыгал глупые шутки по поводу ее «эльфийского изящества и грации» пока она пыталась вырваться и при этом не угодить в костер. — Отпускаю! — вдруг, прервав очередную колкость на полуслове, предупредил он. И действительно разжал пальцы. Кел мягко высвободилась и повернулась к нему лицом. Волосы от этой обидной возни растрепались и лезли в глаза. Он в едва уловимое даже эльфийскому глазу движение оказался совсем рядом. Протянул руку, аккуратно убирая за острое ухо выбившуюся золотую прядь (это он подумал про золото — и она уловила отраженное сияние собственных волос в нулевом поле). Синие глаза мерцали таинственными звездами, короткая черная прядь упала на лоб, Минардил (так ведь его зовут?) хитро улыбался, став сразу похожим на озорного мальчишку. «Какая пропасть лежит между нами, — промелькнула печальная мысль в сознании Кел, оставив после себя болезненную горечь, всколыхнув тоску о прошлом, о времени, которое уже никогда не вернуть. — Моя судьба клонится к закату, и я сгину, не оставив после себя ничего. Он же в самом начале пути. И непременно встретит женщину, оставит потомство, проживет отмеренное Единым время, пусть по-человечески короткое. Но будет гореть ярко, сильно, согревать своим огнем других. Может быть, сделает что-то значительное, и тогда о его подвигах сложат легенды, а память о нем останется в веках. Я же обречена на забвение. Какая пропасть… Глупый, глупый, мальчишка, не видевший ничего в этой жизни… Не знающий ужаса разрушительных войн и холодного, беспросветного одиночества, когда сам молишь, чтобы смерть пришла. А она, издеваясь, вместо этого забирает тех, кто тебе дороже всего на свете…» Взгляд чужака поменялся — стал сначала удивленным, а потом тяжелым, почти злым. Кел ясно увидела в его зрачках всполохи огня, однако подумала, что это всего лишь отблеск костра, игра света и тени в зыбкой серости рассветного утра. — Фантазия у тебя, конечно, богатая. Вот только все мимо. — ехидно бросил Минардил и посмотрел на нее так пристально, словно в душу заглянул. Кел первая отвела взгляд, ей стало не по себе. Он не мог читать ее мысли — и все равно каждый раз угадывал, о чем она думала. «Надо лучше следить за своими эмоциями, если даже человек может читать меня как открытую книгу» — разозлилась про себя Кел. Наступила тишина, нарушаемая только треском веток в пламени костра. Минардил — нет, чужак, хватит его по имени называть мысленно! — придвинулся ближе и заговорил, глядя не на нее, а только на огонь, который, будто бы повинуясь его воле, вспыхивал ярче и красиво выбрасывал рои искр в такт его словам. — Ты ничего обо мне не знаешь и судишь неверно. Может, и выгляжу я обычным, и до древних эльфов типа тебя мне как в Харад из Лориэна жо… в смысле ужом ползти… но и я на что-то сгожусь. Не стоит уподобляться своим… родственничкам, — чужак вскинул голову, аж черная прядь взметнулась со лба, и одарил ее насмешливым взглядом. Затем медленно, выделяя слоги, произнес: — Не торопись с выводами. Кел пристально посмотрела на него, больше не скрывая своего интереса. Сначала попыталась прочесть по лицу, а потом и в нулевом поле, на что он намекает, уж больно чудной была его речь. И, как поначалу ей показалось, совершенно лишенной смысла. Но и в этот раз она ничего не смогла уловить, человек словно прятался в глубокой тени, и перед ней была лишь глухая стена воли. Тени неясных эмоций скользили по ней, понять их она не могла, сколько ни силилась. Ей стало не по себе, и она решилась. — Откровенность за откровенность. — медленно произнесла Кел, разглядывая чужака, но его лицо ничего не выражало, только вежливый интерес. — Какая помощь тебе нужна на самом деле? Если не будешь врать, я подумаю над твоим предложением. Сыграем в откровенность? — Вот сразу бы так! — просиял чужак. В нулевом поле мелькнула неприкрытая радость, но он тут же вновь «спрятался». — Я — Минардил, а не чужак, вообще я думал, ты запомнишь! — огромная рука, повернутая раскрытой ладонью вверх, протянулась ей навстречу. Кел понравился этот жест. Она снова прислушалась к нулевому полю, и тело тут же отозвалось легкой щекоткой: Минардил тоже следил за ней. Кел молча вложила пальцы в его руку. — Поиграем? — повторила она свой вопрос, с удивлением отмечая, что ее рука смотрится совсем детской в широкой загрубевшей ладони. — Давай, — Минардил легко согласился, обнажая белые зубы. — Вопрос — ответ и открытое нулевое поле, а обманщик исполняет любое разумное желание по требованию честного игрока. Кел усмехнулась: вот, значит, как… — Ты уже жульничаешь, ведь у этой игры совсем другие правила. — А мы их немного изменим, чтобы интереснее. — на губах Минардила заиграла лукавая улыбка. — Соглашайся, если не струсила, — подначил он эльфийку. Кел, потянув немного время, согласилась. И первая открылась в нулевом поле, позволив чужаку увидеть ее ауру — темно синюю, местами уходившую в темноту фамильного проклятия и багровый огонь неисполненной клятвы. Огня в ней всегда было слишком мало по сравнению с братьями, впрочем. Может, поэтому и жива… — Охренеть, сильмариллы мне в ж…жизнь, а ты целый Феаноринг, что ли? — Минардил тоже открылся в нулевом поле, и его огненная, яростная, багрово-оранжевая аура тут же с размаху обрушилась на Кел. — Дочь… Феанора, — с усилием выговорила правду впервые за несколько тысяч лет она. Раньше, когда припирали к стенке, врала, что дочь Карантира, тот бы вздул ее хорошенько за такое, но прикрыл бы. Жаль, мертв…. — Так что да, ты прав, я прямой потомок Феанора и его наследник. Кел непроизвольно расправила плечи, вытянулась как струна, нулевое поле вокруг нее ощутимо завибрировало — низко, угрожающе. Обычно, когда узнавали, кто она на самом деле, ей первым делом посылали проклятия вслед, а затем пытались убить, каким-нибудь незатейливым, но надежным способом. Например, копьем в сердце, или топором по шее. Дальше повторно шли проклятия и бегство зачинщика драки, как правило, неудачное. Кел оказывалась быстрее, сильнее и проворнее — форменосская выучка не прошла даром. Она всегда приканчивала обидчика первой. Никто не должен узнать ее тайну. Хорошо бы, чтобы этого странного парня не пришлось убивать… — Ну нет, давай без членовредительства, — заливисто рассмеялся Минардил. А когда Кел ошарашенно уставилась на него, подмигнул заговорщицки и громко прошептал, странно выделяя шипящие: — Но мы, если договоримся, можем потом придумать что-нибудь с членопользительством. Так сказать, для общей радости. Согласна? Кел не сразу поняла, что он несет, а когда дошло — покраснела, не уступая краснотой щек углям в разошедшемся костре и даже покойному Карантиру, самому гневливому из феанорингов. Однако с кулаками на обидчика не кинулась. Несмотря на похабную шутку, нулевое поле Минардила наполнилось сейчас удивительным спокойствием, если понятие «спокойный» можно применить к бурлящей энергии его ауры. Не было у него недостойных намерений, зато присутствовал интерес — и мужской, и профессиональный — воинский. Она ощутила вдобавок странную теплоту. Сегодня все сошлось против нее — и тепло времени тайле, когда расцветает вся природа, и странные сны, и тоска по огню — душевному в том числе. В присутствии этого чужака… нет, Минардила даже обычный огонь полыхал ярко, хотя все ветки давно прогорели, не оставив даже углей. — Договоримся, — Кел шагнула вперед, высоко поднимая подбородок. Ее настоящей бедой были решения, что принимались мгновенно, без всякого обдумывания. Как говорил старший брат, ее огня хватает на рывок, а к долгим занятиям, планам, ремеслам она неспособна. Вот и сейчас все ее естество заполыхало в ответ на чужой пожар души. А раз так… Лучше один раз напиться крови, чем тысячи лет питаться падалью. Лучше сделать сейчас, чем потом еще тысячу лет сожалеть, как было с тем рыжим маркизом, который даже не понял, кто она… — О, — Минардил весело улыбнулся, но больше сказать ничего не успел: Кел шагнула прямо в костер. Огонь не слишком вредил феанорингам, поэтому ей ничего не было, и вышла она в облаке искр прямо вплотную к незваному гостю. Уже не чужак, но и не близкий. — Я почти с тебя ростом, — усмехнулась, положив ему руку на грудь. И там, под мягким черным камзолом, ощутила пение металла. К женщине без доспехов не ходит, значит? Интересно! — Не боишься феаноринга? Говорят, мы все прокляты. И приносим в мир раздоры и зло. Любое наше дело оборачивается против нас. — Слушай, про меня тоже много чего говорят, так уж сложилось, — усмехнулся Минардил, чье восхищение и любопытство только усилились. Это было приятно, будто ласка. — А проклятие снять можно, отец говорит… Чем еще пугать будешь? — Могу и вот так? — Кел слегка надавила кончиком его собственного кинжала на шею Минардила. Слишком уж он отвлекся на поглаживание груди, вот только собеседница его была амбидекстром. — Мы вроде играли? — Минардил не испугался и кинжала. — Хочешь еще что мое подержать? Меч там… или другие штуки! Мы еще в игру не доиграли. — Даже не начали пока, — продолжая удерживать кинжал, Кел расстегнула его перевязь, и меч Минардила упал к их ногам, эльфийка отпихнула его в сторону. — Дамы вперед? — Ничего не имею против. Спрашивай, — Минардил даже чуть поклонился. Самое удивительное было то, что он стоял спокойно и не делал никаких попыток облапать собеседницу, хотя она дала ему достаточно поводов и намеков. Как жаль… Последнее чувство Кел сумела удержать внутри, не изливая в нулевое поле. — Твое сердце свободно? — спросила так спокойно, как могла. Глаза Минардила расширились. Судя по нулевому полю, это действительно был последний вопрос, какого он ожидал. А потом Кел осознала две вещи. Во-первых, ее рука больше не держит кинжал. Во-вторых, Минардил не только отобрал ее оружие, но и подхватил ее под бедра, поднимая высоко, и пришлось ухватиться за его плечи. Откуда у него столько сил? Кел пусть и была худой на вид, но для эльфа достаточно тяжелой. Да еще и кольчугу не сняла. А он держал ее вообще не напрягаясь, словно она снова ребенок, и старший брат с ней играет. Однако чувства в глазах Минардила были далеки от братских. — Эй, — сказал он совсем тихо и вмиг перестал улыбаться. — Я чувствую твою жажду и твою тоску. Я польщен, но ведь невозможно даже думать в таком… состоянии. Да, мое сердце и прочие члены свободны. Сейчас докажу! — Тоску?! — возмутилась Кел. Больше, конечно, горькой правде, какую не хотела признавать. Но вдруг Минардил отпустил запреты, которыми умудрялся сдерживать свое нулевое поле, а ведь она даже этого не заметила. И оказалось, что он горел чистым первородным пламенем внутри. Кел застонала, а потом вдруг небо над ней качнулось и опрокинулось — она оказалась лежащей навзничь. Мелькнула ужасная мысль, что сейчас будет как тогда — багровое беспамятство и ужасные последствия, но Минардил поцеловал ее, и все мысли вылетели у Кел из головы. Нет, он не обычный человек. И все сейчас неважно, кроме огня, который он сумел в ней разжечь. Словно впервые сильмариллы увидела! Ее вновь предало тело — потянулось к огню. Но она никогда не думала, что может быть настолько хорошо. Когда мужчина не просто смотрит, а видит ее целиком. Со всеми шрамами и проклятиями, с неженским обликом, в латаных сапогах и походной кольчуге. А он выглядит так, будто звезду с неба снял. Будто проклятый Феанор ему лично сильмарилл вынес. Хотя у самого в нулевом поле незримая корона сияет. Надо же — он у себя где-то там правитель целый… Минардил не только смотрел — он ни на минуту не отрывал от нее рук и губ. И ведь не делал ничего невероятного, небывалого, однако взорвалась Кел экстазом в первый раз, когда он еще штаны не успел снять. Но уж потом-то она его рассмотрела. Тело воина, пламенная душа и синие, как глубокое море, глаза. Длинные черные волосы змеятся по мощным плечам, и в синих глазах багровые отблески первородного огня. Она хотела перевернуться — он не дал. «Нет, хочу на тебя смотреть!» — засмеялся. Она думала, все закончится быстро, но в его нулевом поле пламя только сильнее разгорелось после первого торопливого соития. Костер прогорел, настало утро. Солнечные лучи коснулись бледной кожи Кел, вызолотили пряди волос, высветили следы от поцелуев на шее и плечах и прорехи на одеяле, в которое она завернулась. Минардил лежал рядом, не особенно стесняясь наготы, разве что ногу согнул в колене. Вот сейчас он уйдет, и все кончится. — Моя очередь задавать вопрос, — Минардил, будто услышав ее мысли, повернул к ней взлохмаченную голову. — Я помогу тебе, — Кел отмахнулась. — Считай, ты заплатил. Глаза Минардила расширились: — То есть ты меня… принудила? — поразился он. — Сожалеешь, что дешево продался? — фыркнула Кел, стремясь уколоть побольнее. Она готовилась к неизбежному расставанию. — Да нет, скорее недоплатил! — Минардил внезапно сунул голову под одеяло и нашел губами ее колено. — Давай это будет аванс! — Хочешь зубов лишиться? — холодно спросила Кел, возвращаясь к прежней позабытой роли сволочного феаноринга. — Новые отрастут, — Минардил ушел от пинка откатился вбок. Нагота его по-прежнему не смущала, как и то, что к заднице прошлогодние листья прилипли. — Мне нужна от тебя всего лишь небольшая услуга: покажи мне пару мест в лесу, я пробовал сам пробраться туда, но лишь заплутал. А мое «волшебство» там не работает, места уж больно гиблые, зачарованные, но что-то подсказывает мне, что ты там хорошо ориентируешься, — усмехнулся он. — Хорошо, — Кел согласилась легко. На предательство его просьба не тянула, да и не разбрасывалась она тут клятвами верности. К тому же сразу поняла про какие такие «гиблые места» идет речь. — А потом, когда мы с тобой с делами разберемся, я снова тебя найду, — в глазах Минардила вновь замелькали огненные искры. — И покажу, насколько велика моя благодарность! Кел только плечами пожала. Возможность продолжить игры с огнем ее обрадовала. — Но вопрос мой другой, — Минардил опустил красивые длинные ресницы, Кел аж засмотрелась. — Ты хочешь от меня детей? — Что? Нет! — Кел ответила быстрее, чем задумалась, к чему вообще этот разговор начался. Только не дети! — Тогда давай я тебя уколю такой штукой… ты ж знаешь, что такое шприц? — Минардил действительно показал ей шприц с какой-то субстанцией. — Это чтоб детей точно не было. Я мог бы уколоть, когда ты спишь, ты бы даже не заметила. Но честнее спросить. — Я бы заметила! — оскорбилась Кел, пытаясь скрыть свою дикую радость от того, что он подумал заранее, и ей не надо гадать, будут ли последствия от ее глупой страсти, надо ли снова проверять проклятый лунный календарь. В нулевом поле Минардил был искренним. — Что там в составе? Оказалось, что универсальное противозачаточное аж валинорского производства, но в мордорском шприце. Откуда только достал! И конечно, они поспорили, что Кел даже не почувствует. Она проспорила — игла была настолько тонкой, что не задела нервов. — А я говорил, — Минардил убрал шприц. — Эффекта на три месяца хватит, но я здорово надеюсь, что ты потратишь их все только на меня! Кел молча отвернулась и не ответила на мягкое «увидимся вечером». Она чувствовала, что сильно пожалеет о своей несдержанности. Но не сегодня! И может быть даже не завтра.