...Я попала в Последнюю Реальность?

С момента Рождества прошёл почти месяц. Шарф, подаренный Джоном, я всё ещё носила с удовольствием, но вот очки… Это была совсем другая история. Летом ещё можно как-то обойтись, но зимой, без них, я чувствую себя беспомощной, как крот. Сегодня я шла в школу, кутаясь в тёплый шарф, который закрывал меня почти до носа. На голове красовалась шапка с радужным помпоном, натянутая до самых бровей. Тёплая длинная куртка и сапоги довершали мой образ. Было тепло и уютно, но мысли о предстоящем дне заставляли хмуриться. Я уже морально готовилась к тому, что мне снова будут читать лекции о моей вечной привычке приходить впритык к началу уроков. Под курткой я носила любимую фиолетовую толстовку и чёрные утеплённые лосины — максимально комфортно, чтобы пережить этот холодный зимний день. Шаг за шагом я приближалась к школе, пытаясь собраться с мыслями и настроиться на новую порцию насмешек, замечаний и, конечно, проблем, которые непременно найдут меня сами. Когда я добралась до школьных ворот, звонок только что прозвенел. — Ещё немного, и успела бы, — усмехнулась я мысленно, ускоряя шаг. В холле было людно, и шум голосов смешивался с топотом сапог, скидываемых в раздевалке. Я быстро прошмыгнула к своему шкафчику, стараясь не привлекать лишнего внимания. Как всегда, первым делом меня окликнул голос, который я уже давно научилась узнавать из тысячи. — Снова на грани, Горюнкова? — Джон стоял неподалёку, скрестив руки на груди и с привычной насмешкой глядя на меня. Я закатила глаза, не утруждая себя ответом. Раздевшись, я швырнула куртку в шкафчик и резко закрыла дверцу. Он, конечно, не собирался оставлять меня в покое. — Ты всё-таки решила носить этот шарф. Трогательно, — добавил он, наклонив голову. — А ты всё-таки решил продолжать раздражать меня каждое утро? Тоже трогательно, — отозвалась я, поправляя рюкзак на плече. — Разве это раздражение? Мне кажется, ты без него уже не можешь, — он ухмыльнулся, двигаясь за мной по коридору. — Ты невероятно самоуверен, знаешь? — бросила я через плечо, не оборачиваясь. — Это не самоуверенность, это наблюдательность, — сказал он с такой невозмутимостью, что я чуть не фыркнула. Мы добрались до класса, где учитель уже начал перекличку. Я быстро заняла своё место и, как обычно, услышала за спиной Джона, который расположился в двух партах позади меня. Ещё один день начался с его язвительных замечаний и привычного обмена колкостями. И всё-таки, несмотря на его постоянное присутствие, я не могла избавиться от ощущения, что утро без его сарказма было бы странно пустым. Сегодня, кажется, был какой-то праздник или особенное событие, но я особо в эту тему не вникаю. Запоминаю только действительно важные для меня даты: Новый год, Рождество, дни рождения и прочие значимые праздники. В итоге, под конец урока литературы учительница неожиданно предложила нам посмотреть фильм. Правда, сначала нужно было договориться с классом о выборе. После долгих обсуждений решили остановиться на какой-то драме с элементами боевика и фэнтези. Честно говоря, я так до конца и не разобралась, о чём там речь, но особого желания углубляться не было. Когда дело дошло до выбора мест, все уже заняли места рядом с друзьями или приятелями. Я молча обернулась к Джону и вскинула бровь, намекая, что пора решить, где садиться. Он лишь махнул рукой в сторону свободного места рядом с собой. Особой разницы, где сидеть, не было: мы оба сидели одни, но мне всё же удобнее было выбрать место сзади. Там не нужно было слишком сильно задирать голову, чтобы видеть экран. Фильм начался с динамичной сцены, но постепенно накал эмоций на экране нарастал. Сперва я смотрела на происходящее без особого интереса, больше размышляя о том, как хорошо было бы сейчас оказаться дома с книгой. Джон сидел рядом, молча глядя в экран, но по его сосредоточенному взгляду было ясно, что фильм его зацепил. Когда сюжет дошёл до сцены, где главный герой прощается со своим другом, умирающим на его руках, я почувствовала, как комок подкатывает к горлу. На экране всё было слишком реалистично: слёзы, последние слова, которые друг произносил с трудом, умоляя героя продолжать жить. Я отвернулась, стараясь сосредоточиться на чём-то другом, но голос героя, полный боли, звучал так искренне, что это пробило мою защиту. Глаза защипало, и я почувствовала, как слёзы начинают стекать по щекам. Поджав губы, я попыталась сдержать всхлипы, но от этого стало только сложнее. Джон вдруг заметил моё состояние и повернул голову ко мне: — Ты чего? Я резко вытерла слёзы тыльной стороной ладони, стараясь не смотреть в его сторону. — Мне нельзя такие фильмы смотреть, — пробормотала я, чувствуя, как голос дрожит. — Я потом начинаю реветь. Джон приподнял бровь, но в его глазах не было насмешки — только лёгкое удивление. — Это же просто кино, Оль, — сказал он тихо, но я тут же почувствовала его руку, которая легко коснулась моего плеча, будто он пытался меня успокоить. — Для тебя — кино, а для меня… — начала я, но замолчала, потому что голос окончательно задрожал. — Ладно, не парься, — ответил он, чуть пожав плечами, но не убирая руку. — Если хочешь, можем выйти, пока ты не перестанешь… ну, переживать. Я покачала головой, прикусив губу, чтобы не разрыдаться громче. — Нет. Всё нормально. Я просто… — Я замолчала, не находя слов. Мы сидели так ещё несколько минут, и Джон больше не комментировал мои слёзы. Но его ладонь осталась на моём плече, и это почему-то немного успокаивало. Я вздохнула, пытаясь отогнать воспоминания. Однако мысли снова унесли меня в тот момент, когда я смотрела Веном 2. Конец фильма был для меня настоящим эмоциональным ударом. Я ещё долго сидела в зале, вжавшись в кресло, не понимая, как это так — один персонаж уходит навсегда, а его друг остаётся с этим одиночеством. Я помню, как Эди сидел в тишине, осознавая, что Веном больше не вернётся. Это было грустно. — Блин, я теперь ещё начала вспоминать конец фильма Веном 2, — сказала я, сжимаясь на стуле. — Где Веном умер на совсем, а Эди потом ещё долго отходил после его смерти. Джон тихо посмеялся, но в его голосе не было привычной насмешки. Он, видимо, знал, что для меня это были не просто фильмы. — Я не помню, чтобы ты так переживала по поводу персонажей, — сказал он, наклоняя голову. Я не могла сдержать облегчённого вздоха, пытаясь скрыть, как сильно меня затронул этот момент. Всё это время, пока я сидела рядом с ним, мне почему-то казалось, что я стала более открытой к эмоциям, даже если не хотела этого. Возможно, это было связано с тем, что Джон просто был рядом, а не как остальные люди, которые не замечали таких деталей. — Я вообще не люблю, когда кто-то уходит, — я быстро добавила, чувствуя, как мне становится немного легче. — Особенно, когда это… что-то близкое. Слишком похоже на реальность. Джон просто молчал, как будто он понял, о чём я говорю, но не знал, что ответить. Мы оба смотрели на экран, но атмосфера уже не была такой напряжённой, как раньше. На экране всё ещё развивались события фильма, но я уже почти не следила за ними. Мысли кружились вокруг наших разговоров и тех эмоций, которые я старалась подавить. Вроде бы ничего важного, но почему-то это оставляло осадок. — Ты часто так реагируешь? — неожиданно спросил Джон, повернувшись ко мне. — На что? — На такие сцены. Ну, когда кто-то умирает или прощается. Я закусила губу, пытаясь подобрать слова. — Да, бывает, — призналась я. — Иногда даже на книги или аниме. Особенно если сюжет задевает за живое. Джон кивнул, явно задумавшись. Его лицо приняло чуть более серьёзное выражение, что для него было редкостью. — Понимаю, — сказал он после паузы. — Хотя сам я… не уверен, что когда-нибудь чувствовал что-то подобное. — Как это? — я удивлённо посмотрела на него. — Ты же живой человек, как ты можешь не чувствовать таких вещей? Он пожал плечами, глядя куда-то вдаль. — Я не говорю, что совсем ничего не чувствую. Просто, знаешь, есть вещи, которые кажутся… далёкими. Будто это не про меня. — Но ведь ты можешь сопереживать? Джон усмехнулся, но в его улыбке была доля горечи. — Наверное, могу. Но, честно, я бы предпочёл не чувствовать ничего. Так проще. Мне вдруг стало грустно. Почему-то его слова звучали так, будто он носил с собой груз, о котором не хотел говорить. — Знаешь, иногда лучше почувствовать боль, чем ничего, — тихо сказала я. Джон посмотрел на меня, словно впервые увидел. — Это как? Я пожала плечами. — Когда ничего не чувствуешь, ты как будто… пустой. А боль — она напоминает, что ты живой, что тебе не всё равно. Джон отвёл взгляд, снова погружаясь в свои мысли. В зале раздался громкий звук из фильма, и мы оба невольно вздрогнули. — Может быть, ты и права, — сказал он спустя минуту. — Но пока что я предпочитаю эту пустоту. Я не знала, что ответить. Может, и не стоило копать дальше, но его слова оставили во мне странное ощущение. Как будто Джон скрывал больше, чем показывал. Мы продолжили смотреть фильм, но теперь атмосфера была другой. Между нами повисло что-то необъяснимое, словно невидимая связь. Под конец фильма, когда в тишине прозвенел звонок, весь класс ожил мгновенно. Раздались смех, обсуждения, шутки — шум поднялся такой, что казалось, будто мы не фильм смотрели, а участвовали в каком-то массовом событии. — Ну, я же говорил, что этот фильм норм! — воскликнул кто-то из мальчишек. — Ты серьезно? Это ж вообще бред, а не фильм! — ответила ему девочка с первых рядов, вызывая новый всплеск смеха. Я сидела на месте, безучастно наблюдая за общим оживлением. После всех пережитых эмоций у меня не было желания подключаться к обсуждению. Джон тоже не торопился вставать, лишь лениво потянулся, глядя куда-то вдаль. — Ну, как впечатления? — спросил он, наконец, посмотрев на меня. — Смешанные, — честно ответила я, пожав плечами. — Хороший фильм, но тяжёлый. — Угу, заметно, — кивнул он. — У тебя лицо всё ещё красное. Я невольно прикоснулась к щеке, чувствуя, как вспыхиваю от его замечания. — Спасибо за напоминание, — буркнула я, отворачиваясь. Джон усмехнулся, но ничего не ответил. Он, похоже, наслаждался моей реакцией, и это злило. — Ладно, пошли. Тут сейчас всё равно шуметь будут, — предложил он, вставая с места и поправляя шарф. Я последовала за ним, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из класса. Пока мы спускались вниз по лестнице, я снова пыталась переварить все эмоции, оставшиеся от фильма. — Ты, кстати, очень искренне реагируешь, — вдруг заметил Джон, не глядя на меня. — Это как? — удивилась я. — Ну, если тебе грустно, ты это не скрываешь. Если смешно — смеёшься. Люди часто не позволяют себе таких вещей. — Ты же сам говорил, что предпочитаешь пустоту, — напомнила я, не понимая, к чему он клонит. — Ага, — коротко ответил он, сунув руки в карманы. — Может, потому и заметил разницу. Мы вышли на улицу, где уже вовсю гулял ветер. Джон слегка нахмурился, прикрываясь шарфом, и, кажется, потерял интерес к нашей беседе. Но я не могла забыть его слова. — Искренне реагируешь… — Звучало как комплимент, но от Джона это прозвучало почти странно. — Слушай, а тебе самому фильм-то как? — вдруг спросила я, чтобы разрядить обстановку. Он задумался, остановившись у ворот школы. — Неплохо, — пожал плечами. — Смысла маловато, зато эффектно снято. — Ну, каждому своё, — пробормотала я, понимая, что разговаривать с ним о фильме бессмысленно. Вместо ответа Джон просто хмыкнул и открыл воротца, пропуская меня вперёд. — На самом деле, мне не очень нравится моя «излишняя» эмоциональность, — сказала я, посмотрев на Джона, когда мы уже вышли за пределы школьного двора. Он слегка приподнял бровь, явно удивлённый таким признанием. — Почему? — спросил он, сунув руки в карманы. — Иногда кажется, что это делает меня слабой, — призналась я, избегая его взгляда. — Я плачу, когда не нужно, раздражаюсь по мелочам… Люди видят это и думают, что со мной легко справиться. Джон остановился, обернувшись ко мне. — Ты серьезно? — спросил он, глядя мне прямо в глаза. Я кивнула, чувствуя, как мои щеки начинают краснеть. — Ну, во-первых, ты не слабая, — сказал он, скрестив руки на груди. — А во-вторых… я бы не сказал, что твоя эмоциональность — это огромный минус. — Правда? — Я посмотрела на него, чуть прищурившись, как будто пыталась понять, шутит он или говорит серьёзно. — Да. По крайней мере, ты не похожа на куклу, — усмехнулся он. — Куклу? — Я удивлённо вскинула брови. — Ну, знаешь, есть люди, которые всё прячут внутри. Они ходят с одним и тем же выражением лица, как будто ничего их не трогает. Им, может, и проще жить, но выглядит это… фальшиво, — он пожал плечами. — Думаешь, это лучше? — Я с интересом наблюдала за его реакцией. — Думаю, да, — спокойно ответил Джон. — Эмоции делают нас живыми. Даже если иногда ты ревёшь на фильмах или злишься на одноклассников, это показывает, что ты чувствуешь. А это, Оля, куда лучше, чем не чувствовать ничего. Его слова застали меня врасплох. Я не ожидала, что Джон, с его сарказмом и иногда раздражающим безразличием, может сказать что-то такое искреннее. — Звучит… не так уж плохо, — пробормотала я, чувствуя, как внутри становится немного легче. — Ещё бы, — кивнул он. — Так что, если тебе хочется плакать на фильмах — плачь. Это твоё дело. Я усмехнулась, глядя на него. — Спасибо, мистер философ, — с ноткой сарказма ответила я. Джон только хмыкнул в ответ и пошёл вперёд, словно ничего особенного не сказал. А я замерла на несколько секунд, чувствуя, как странное тепло разливается внутри. Может, моя «излишняя» эмоциональность действительно не такая уж проблема?

***

После разговора с Джоном мы шли в сторону парка, где собирались встретиться с остальными ребятами из класса. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в мягкие оттенки розового и оранжевого. — Ты часто сюда ходишь? — спросил Джон, кидая взгляд на тропинку, которая вела к небольшой детской площадке. — Иногда, — ответила я, задумчиво глядя на качели, которые раскачивал ветер. — Мне здесь нравится. Спокойно. — Спокойствие, говоришь? — Джон ухмыльнулся. — А я думал, ты из тех, кто любит шумные компании. — Удивлю тебя: нет, — усмехнулась я. — Хотя, признаю, иногда я всё-таки скучаю по, хотя бы слабому хаосу. — В таком случае, ты сама хаос, — заметил он, хмуро улыбнувшись, но в его словах не было ни капли насмешки. — Серьёзно? — Я посмотрела на него, чуть приподняв бровь. — Абсолютно. Ты эмоциональна, спонтанна и постоянно в движении. Это… необычно, — ответил он, слегка помедлив. Я не знала, как на это реагировать. Это звучало почти как комплимент, но от Джона ожидать прямого признания было бы наивно. Мы продолжили идти, пока не дошли до скамейки рядом с фонтаном. Вода в нём переливалась в лучах заходящего солнца, создавая удивительное зрелище. Джон уселся на край скамейки и достал из кармана какой-то блокнот. — Ты что, записываешь свои мысли? — с подозрением спросила я, усаживаясь рядом. — А что, если да? — Джон взглянул на меня исподлобья. — Тогда это ещё одна странность в твою копилку, — я улыбнулась, наклонившись, чтобы заглянуть в блокнот. — Не твоё дело, — сказал он, захлопнув его раньше, чем я успела что-то прочитать. — Ну ладно, мистер секретный агент, — я фыркнула, но решила не настаивать. На какое-то время между нами воцарилось молчание, но оно было не напряжённым, а скорее комфортным. Джон смотрел куда-то вдаль, а я просто наслаждалась моментом. — Знаешь, — вдруг сказал он, не отрывая взгляда от фонтана, — ты одна из немногих, с кем я могу нормально говорить. — Это комплимент? — спросила я, стараясь скрыть удивление. — Возможно, — уклончиво ответил он, но уголки его губ чуть дрогнули, выдавая слабую улыбку. Я ничего не сказала, но внутри почувствовала тепло. Этот день оказался намного лучше, чем я ожидала. — Ты тоже… Один из немногих, с кем я могу нормально говорить и… Дружить, столь долгое время. — смотря себе в руки, сказала я ему. Джон на мгновение замер, явно не ожидая таких слов. Его взгляд метнулся ко мне, и в его глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное с чем-то более глубоким, но он тут же вернул себе привычное равнодушное выражение. — Что, я должен почувствовать себя польщённым? — его голос звучал насмешливо, но не так, как обычно. — Может быть, — я улыбнулась, глядя на него искоса. — Не каждый день признаюсь, что могу с кем-то дружить долгое время. — Дружить? — Джон чуть приподнял бровь, будто размышляя над этим словом. — Я думал, я для тебя просто ходячий раздражитель. — Ну, и это тоже, — я усмехнулась. — Но ты знаешь, как это бывает… Люди привыкают. Джон чуть слышно хмыкнул, снова уставившись на фонтан. — Привыкают… Интересное слово. Звучит почти как приговор, — пробормотал он, и я не смогла понять, шутит он или говорит серьёзно. — А тебе-то что? — я повернулась к нему. — Ты же тоже привык ко мне. — Возможно, — спокойно ответил он, снова сделав ту загадочную полуулыбку, которая так меня раздражала. На какое-то время мы снова погрузились в молчание. В воздухе пахло свежестью от воды, и я наслаждалась этим моментом, хотя мысли всё ещё блуждали где-то в глубине моего сознания. — Оля, — вдруг нарушил тишину Джон. — Что? — Если бы я исчез, ты бы скучала? Этот вопрос застал меня врасплох. Я посмотрела на него, но он не отводил взгляда от воды, избегая смотреть на меня. — Почему ты спрашиваешь? — мой голос прозвучал осторожно. — Просто интересно, — пожал он плечами, как будто вопрос был совершенно обычным. Я задумалась на мгновение, не зная, что сказать. — Конечно, скучала бы, — наконец ответила я, честно и без колебаний. — И даже не думай исчезать, Ло. Если понадобится, я тебя из-под земли достану. — закончила я, пригрозив ему кулаком. — Ладно, Ладно Оль, я тебя понял. — ухмыльнулся он, подняв руки в примирительно жесте. Но даже когда он отвернулся, я заметила, как его губы чуть дрогнули, выдавая сдержанную улыбку.