Всё, что случилось в чистилище...

В камнях копошился клубок маленьких чёрных змей. Они хаотично извивались между валунов, их глянцевые чешуйки блестели в послеполуденном свете. Более сотни самцов боролись за внимание нескольких самок. Самцы рисковали оказаться съеденными, чтобы самке было откуда получать питательные вещества в течение вынашивания яиц. Для людей зрелище показалось бы жутким и отталкиваюшим, но Кас застыл, заворожённо наблюдая за пластичным шевелением ленточных тел. В Священном Писании змеи символизировали грехопадение, предательство, искушение. По большей части подразумевалось негативное значение. Любопытно: не будь у них яда, отношение людей к змеям изменилось бы? Господь наделил всех живых существ средствами защиты, а люди придавали их свойствам, изначально нейтральным, смыслы добра или зла. Отчасти поэтому Кас запутался, не имея под ногами почвы, а над головой руководства. В последний раз он обращался к Богу за помощью, молился и исповедался, в надежде услышать ответ. В надежде, что может молитвы людей игнорировались, но его молитва, как более близкого к Богу существа не останется без ответа. Очередное проявление слишком высокого самомнения, которое должно быть подавлено. Может виной всему его выбор, сделанный в пользу людей и предательство ангелов, может гордыня, но исповедь оказалась проигнорирована. Чего и стоило ожидать. Укол разочарования в создателе к тому моменту был уже не таким болезненным. Смешно и глупо, как он полагал, что вновь обретёт отца, которого никогда не видел. Может Кас рассчитывал на пример для подражания, которого был лишён. Одобрение действий, порицание, гнев, крошечный знак. Хоть что-то. Люди умели видеть знаки даже в вещах, в которых их не было. Завидная ложная уверенность, по которой он тосковал. Если приснились змеи - значит в твоём окружении есть предатель. Кас смотрел на извивающийся клубок и не понимал, как люди связали этот образ с предательством. Обыкновенный природный процесс, каких много. — Фу, ну и жуть, — сказал Дин, скривив гримассу, — Подглядываешь за оргией? Он заметил, что Кас задержался здесь и немного отстал от них с Бенни, идущих впереди. — Ты знал, что самки некоторых видов змей голодают с момента оплодотворения до момента откладывания яиц? — осведомился Кас. Дин, казалось не впечатлился полученной информацией. Повернувшись, Кас увидел в его лице смесь тревоги и раздражения. — У тебя рецидив шизофрении, что-ли? Что за приступ внезапного интереса к животным? — он наклонил голову, требуя более глубокого зрительного контакта. Кас почувствовал острое желание прикоснуться к его губам. — Идём уже! — прикрикнул Бенни, ожидавший их на расстоянии десяти ярдов, — Хватает поводов задерживаться и без того, чтобы глазеть на экспонаты! — вампир проворчал себе под нос то, что не мог слышать Дин, но вполне чётко разобрал Кас: "В печёнках у меня уже ваша мелодрама." Сквозь переплетения сосновых ветвей свет медными пятнами перекатывался на его потрёпанном пиджаке. Кас заострил внимание на робком ударе Дина по плечу. — Идём. — бросил Дин небрежно и пошёл вперёд, шурша травой. Кас послушно направился следом. Ему вдруг стало досадно от недоступности большего телесного контакта. Казалось для прикосновений нужен особый повод, как например исцелить Дина, если он ранен или подать ему руку, чтобы помочь подняться. Раньше он не чувствовал, насколько этого мало. Он мысленно осадил себя за слабость. За жадность, на которую не имел права. День сегодня был таким же тяжёлым, как любой другой день в чистилище. Левиафаны нагнали их в хвойной части леса, где голая рыжеватая земля покрыта слоем перегнивающих сосновых иголок. Где-то над верхушками деревьев взволнованно поднялись в воздух вороны. Их гомон доносился тревожным сигналом издалека. Дин справился с одним монстром, а Бенни отсёк голову второй, которая повалила Каса на землю и блокировала его силы. Схватка закончилась удивительно быстро, но в груди зудело чёрным пятном напоминание о том, что портал уже близко. Это не позволяло насладиться мгновением триумфа и мыслью, что их трио, будто непобедимо. Дин, справившийся с дыханием смотрел на них и волнение сходило с лица по мере оценки общего состояния. Смертоносный, помятый чистилищем, красивый и утомленный. Во взгляде диковатый блеск адреналина. Пятно вчерашней крови монстра тянулось от виска к шее. Пальцы мелко подрагивали. Дин коротким движением сжал их в кулак, сбрасывая напряжение. Яркий, как наваждение образ, достойный того, чтобы остаться в памяти навсегда. Бегство с места схватки с левиафанами было достаточно стремительным, чтобы отдалиться от тел, прежде чем враги восстановят себя и возобновят преследование. Они замедлили шаг, когда почувствовали уверенность в безопасности окружающего пространства. Позволили себе отдышаться, проходя ещё некоторое расстояние по лесу, ломая мешающие на пути кустарники. Хруст веток и шуршание травы под ногами. Тяжёлые шаги преодолевали препятствия, камни и рытвины. Здесь было относительно спокойно. В пути Дин тихо напевал какую-то из его любимых песен. Звук его голоса убаюкивающий и тёплый, как дом, а слова песни были добрыми и печальными. Он мычал себе под нос мотив в местах, где забывал текст. В любой другой раз Кас спросил бы название песни. В любой другой раз, когда не подумал бы о том, что попытка узнать Дина ещё ближе отяготит их прощание. — Думаешь твой брат ищет тебя? — спросил Бенни после непродолжительной паузы, решив видимо, что музыкальный ассортимент себя исчерпал. — Я бы его искал, — пожал плечами Дин, — Это вроде как - само собой разумеется для нас. Бенни скептиески приподнял брови. — Что? — Ну знаешь, — вампир поравнялся с Дином, чтобы удобнее вести беседу, и Кас теперь смотрел на их широкие спины, идя позади, — Человеческий фактор на то и человеческий фактор - порой ты можешь на него положиться, порой он тебя подводит. — По себе судишь? — Дин ощетинился, — У некоторых есть принципы. — Я уже понял, что ты любишь погеройствовать, — Бенни коротко обернулся и посмотрел на ангела, — Просто любопытно: неужели твой брат такой же? — Он лучше. — мрачно отрезал Дин. — Расскажешь? Вопрос казался бесхитросным, не имеющим за собой никакого подтекста. Однако в Дине он вызвал рефлекторное желание обороняться. — Бенни, ты мне нравишься. Серьёзно. Но давай не будем усложнять... Там снаружи... — Да-да. Мы по разные стороны борта, я помню, — вампир казался несколько разочарованным, — просто спросил. К удивлению Каса, Дин всё же сказал: — Что говорить? Сэм умный, а я симпатичный. Из нас двоих он всегда лучше умеет расположить к себе людей. В команде он - мозг операции, а в бою вовремя включает хладнокровие. С его потенциалом мог бы выстроить хорошую карьеру, если бы не охота, — на этих словах по профилю Дина пробежала горечь сожаления, — Всякое дерьмо не так портит его, как меня. Он остаётся добряком даже, когда мир катится к чертям. — Славный малый, да? Дин кивнул. Кас угрюмо посылал в затылок Дина молчаливый укор. Ему не нравилось то, как Дин восхваляя Сэма, одновременно будто унижал себя. Эта его вечная уверенность в ничтожности собственной важности была и остаётся в нём непоколибимой скалой. Невыносимо, как легко он списывал себя со счетов, думая, что кто угодно другой более достоин лучшей жизни. Красноречивый вздох Каса ожидаемо остался проигнорирован. — Чей же существенный вклад в воспитание Сэма сформировал его моральные качества? — спросил он, как бы между прочим. Дин не обернулся и не ответил. — Винчестеры...— ворчливо пробормотал Кас себе под нос. — Тяжело быть славным малым вроде твоего брата в вашем деле, — заметил Бенни, — Я знавал добряков, которых губила их доброта. — Доброта не губит людей. Губят те, кто ею пользуются, — сказав это, Дин все-таки обернулся и встретился с ангелом глазами. Кас робко улыбнулся ему. Тот факт, что Дин понимал эту простую истину являлся частью сияния его души. Вскоре после змеиного клубка Кас обменялся с Бенни многозначительным взглядом. Вампир коротко, едва заметно, кивнул ему, сигнализируя о том, что портал уже близко, что времени оставалось совсем немного. Чувствуя себя, словно добровольно шёл к небесному палачу на плаху, Кас прикоснулся рукой к руке Дина. Ладонь тёплая и сухая. Шершавые мозоли у основания пальцев. На запястье верёвочка - оберег и стёртый ремешок часов. Кас прикрыл глаза, сосредоточив всё осязание на этих деталях. Впитывая, запоминая. Дин повернул к нему голову, вопросительно приподняв брови и Кас утянул его за собой в сторону. — Эй, в чём дело? — недовольно спросил Дин, но не сопротивлялся. Оглянулся на Бенни, остановившегося позади. Вампир подождёт. — Нужно поговорить. — усилием воли, сохраняя голос ровным, ответил Кас. Вместилище охватила дрожь от непрошенного волнения. Сердцебиение участилось. — Ты... Сейчас? Серьёзно? — резкое изменение в характере голоса Дина сообщало о том, что он неверно истолковал намерения. Кас прикрыл глаза. Он хотел, чтобы всё было именно так, как подумал Дин. Вокруг гнетущая тишина, отсутствие каких либо душ. Это было уединённое место между кустарников. На колючих ветках россыпь красных пятен из мелких ядовитых ягод. Редкие лучи пробивались сквозь плотное переплетение ветвей и земля под ногами разрисована световыми кольцами. Кас остановился здесь, рывком обернувшись. Он собирался сказать всё прямо сейчас, пусть признание приведёт к очередной катастрофе, но в перспективе поступить так было самым правильным. Он убеждал себя в этом пока в голову навязчивой чернотой проникал образ, переплетающихся, блестящих чешуйками змей. Накопленная с трудом решимость сошла на нет, когда Дин втянул его в поцелуй, подцепив воротник плаща. Кас услышал глухой удар орудия о землю, когда Дин уронил его, чтобы освободившуюся руку положить на шею. Те самые детали, шершавость огрубевшей ладони и мозоли теперь прижимались к коже, а пальцы шарили между прядей волос. Всё это лишало способности мыслить, напрочь отшибало память. Тело и разум не принадлежали ему. Он поражался тому, как Дин умел, бесцеремонно вторгнувшись в личное пространство, избавить от гнетущего давления, которое Кас на себя возлагал. Горячее дыхание Дина, его голос, способный проникать в сознание с молитвой, бесценная связь с ним - всё обострялось в такие моменты, как этот. Поддавшись ему, Кас позабыл сопротивляться. Потерял самообладание в тёплых руках Дина. На краю сознания всё ещё пульсировала мысль о том, что это в последний раз. Что ж, если так, Кас посылал всё в ад. Всё уже безвозвратно усложнилось до невозможного. Кас вжимался в его бёдра, чувствуя их общее влечение, возросшее так легко. Достаточно взгляда, жара ладони на шее, открытого навстречу рта. Дин повторил за ним, подавшись навстречу, прижавшись сильнее, притираясь теснее. Настойчиво вторгся в рот языком. Он был твёрдым. Сквозь неплотную ткань больничных штанов чувствовалось его возбуждение. — Дин... — шептал Кас в его губы в слабых попытках протеста, — Дин - Дин, — но с протестом у его шёпота было мало общего. Кас хотел этого. Хотел раньше и сейчас и будет хотеть спустя тысячилетия. Ему отшибало память о том, насколько всё стократно усложнялось из-за их близости. С каждым разом он тонул в Дине всё глубже. Хотелось сказать слишком много, но слова терялись в сознании, застревали в горле, вместо слов вырывались стоны и вздохи. Дин, запрокинувший голову назад, его открытая влажным поцелуям шея - само совершенство. Таким Кас его и запомнит. Он заворожённо ловил короткие взгляды между прикосновениями, чувствуя горячую ладонь, гуляющую по спине, животу, бёдрам под резинкой белья. Не было никакой возможности остановить это, хотя всё оставшееся малочисленное здравомыслие в панике кричало, протестуя. Так нельзя. Так нечестно. Другая часть рассудка в приступе слабости легко поддавалась. Ведь всё идеально совпало для них. Это время и место. Абсолютно правильное место. Только здесь - в чистилище подобное было возможно. Только здесь, вне пределов досягаемости влияния реального мира и оставленных в нём проблем. Последствий собственной глупости. Здесь они были, как продолжения друг друга. Всё правильно, так как нужно, так, как должно быть. Они защищали друг друга, боролись, уничтожали, несли хаос, уподоблялись животным, проникались к первобытному. Жили и выживали. Здесь всё обретало смысл заново и вместе с тем казалось абсолютно незначительным. Серый свет дня мелькал перед глазами, прерываясь то пустотой, то затопленными желанием чёрными зрачками Дина. Прикосновения не такие требовательные, как раньше, не бешеный темп движений рук. Почти нежно и трепетно, словно некуда было спешить. Кас позволял себе плыть по течению, толчком подаваться навстречу сомкнувшимся в кулак пальцам, когда удовольствие охватывало его слишком сильно. Дин смочил ладонь слюной, и во влажном теперь кулаке удовольствие вышло на другой уровень. Кас повторял за Дином, ловил его губы, подавляя в них рвущийся наружу голос. В руках, спрятанных под одеждой напряженные мышцы, пульсация крови, жар кожи. Кости будто сироп, в ушах монотонный звон. Дин задрал рубашку Каса, обнажив грудь припадал к ней открытым ртом, вызывая восторог и трепет. Кас не знал, что отдал бы за возможность иметь головокружительную близость с Дином каждый день. У него не было ничего, чтобы отдать. У него были непреодолимое желание касаться Дина, исцелять его раны, позволяя небесной энергии течь в крови золотым светом, забота, волнение, тоска, сожаление и боль, которую не с кем разделить. Был в распоряжении этот момент предоставленный, чтобы приникать губами к коже и носом к покрасневшему уху. Чтобы ощущать в пальцах дрожь тела Дина и его дыхание на своём лице, шее, ключице. Но ничего из этого отдать нельзя. Кас почувствовал, как наслаждение стало невыносимым, выливаясь через край, пачкая руку Дина и бельё. Шумный выдох сорвался с приоткрытых губ возле уха. В собственной ладони липкая влага. Прежде чем Кас начал гадать, как же он допустил то, что произошло, пьяный от оргазма он проследил за движением руки Дина. Тот вытер её об угол рубашки. Застегнул ширинку и ремень. В травянистой зелени глаз игривые искорки, безмятежность и искренность. Что-то глубокое. Необъяснимое. Так Дин смотрел на него этой ночью. Порабощённый им, ни о чём не думая, поддавшись импульсу Кас качнулся навстречу касаясь губами губ коротко и мягко. Он был не в силах воспротивиться этому порыву. Закрыл глаза, когда пальцы Дина огладили челюсть, невесомо и ласково, укрепляя связь. Простой вопрос сорвал с глаз пелену наслаждения, лишая вмиг душевного равновесия. Вопрос окрашенный тёплым тоном, преисполненным нежности, но погружающий в ледяное оцепенение. — О чём ты хотел поговорить? Кас посмотрел так, будто ему отвесили незаслуженную пощёчину. Земля уплывала из-под разгоряченного тела, оставляя в невесомости над чёрной пропастью из сомнений и противоречий. Кас не мог связать двух слов, ошеломлённо, глядя на Дина, нависающего над ним. Такой близкий и красивый. Дин изменился в лице, заметив, как побледнел Кас. — В чём дело? — спросил он, обеспокоенно. Рука соскользнула с шеи. Кас попрощался с теплом, когда Дин стал подниматься на ноги, разрушая хрупкую истому, — Снова думаешь, портал не пропустит ангела? Ты мне не дашь покоя с этим дерьмом. — Дин... — всё ещё, будто выкарабкиваясь из сна Кас поднялся следом. В нём едва хватало решимости смотреть на Дина. Теперь он пытался взглядом умолять понять то, что даже ещё не попытался объяснить. Хотелось просто пропустить этап препирательств и перейти сразу к принятию. Но ещё охотнее он бы вернулся в блаженное прошлое, оставшееся в минуте позади. До вопроса. — Я сказал... Я уже говорил тебе, — Дин нахмурился. В нём проскользнула паника от каких-то воспоминаний, — Почему ты не хочешь последовать моему плану? — Плану? — не понял Кас. Ясной была одна вещь - назад дороги нет. Он отвёл сюда Дина для этого разговора, а не для удовольствия. — Да, мать твою - плану, Кас! — Дин всплеснул руками, — Я даю тебе своё согласие. Что там вам ещё нужно от человека, чтобы он стал сосудом? Кас забегал глазами по земле, соображая. Он не вспоминал об этом предложении Дина с тех пор, как тот его озвучил, вернее со следующего дня. Проще было думать, что Кас мог заставить Дина потерять надежду, если бы напоминал, что портал рассчитан только на человека. Но Дин предлагал этот план и возможно он бы сработал. Последствия для Дина могли быть плачевными, поскольку он не избранный сосуд Каса и не принадлежал к кровной линии сосудов. Тело начало бы разрушаться. Шипастый ком тревоги в груди стал превращаться в подобие тошноты. Это ужасный план. Худший из всех. Ему отвратительна мысль о том, чтобы воспользоваться Дином таким образом. Но главное - он не собирался покидать чистилище. — Дин, нет. — Что "нет"? — спросил Дин, — Я согласен, ясно? — Я не согласен. Слишком опасно, — Кас смотрел за тем, как с каждым произнесенным словом брови Дина сдвигались к переносице всё сильнее. А затем признался, притворившись, что сказанное не стоило ему титанических усилий, — Я не покину чистилище. Я не собирался уходить. В зелёных глазах мелькнуло разочарование, но преобладало неверие. Отрицание. Отрицание означало, что испытание грядёт долгое. — Что значит... Что...? — Дин растерялся на миг, но ухватившись за своё незнание оставшееся в нескольких секундах позади, сказал, — Конечно ты уйдёшь. Что за вздор? Я же обещал тебе, Кас. — Нет. Не твоя обязанность, пытаться вытащить меня отсюда, — продолжать смотреть в глаза становилось пыткой, — Я должен остаться здесь, Дин. Ты знаешь почему. Ты видел, кем я стал, поддавшись своей гордыне, тщеславию, жажде власти... Дин покачал головой, всё ещё цепляясь за отрицание, плавно переходящее в гнев. — Нет... — он посмотрел, как-то отчужденно. В свете этой отчужденности, Кас чувствовал себя запертым в кольце пылающего святого масла, — Кас это... — неуверенно начал Дин, — Это дела давно минувших дней. — Не для меня. — Я простил тебя, — Дин сделал неуверенный шаг назад. — Ты не должен был меня прощать, — Кас пустил холод в свой голос, — И не должен был меня искать. Дин резко вскинул голову. На губах улыбка. С оттенком истерики. Он нервно провел ладонью по рту, выдыхая. — Ты это несерьёзно... Кас промолчал в ответ. Он отчаянно хотел, чтобы Дин понял. Но он не понимал. — Я искал тебя ГОД! — голос резал по слуху, всколыхнул пространство злостью почти осязаемой. — Ты не должен был, — повторил Кас, пытаясь звучать ровно и хладнокровно, вкладывая в это всю свою волю. — Да ты спятил?! Конечно же должен! Я должен был найти тебя... — зрачки Дина бегали туда-сюда по лицу ангела, ища отклика. Вечно, кому-то обязанный Дин. Дин, ограничивающий собственную свободу. Свободу, которой научил ангела. Свободу, которой Кас хотел научить других ангелов. Несправедливо. Нечестно. Кас ненавидел себя за каждый из следующих заданных им вопросов, на которые не желал слышать ответов. И с каждым вопросом шипастый ком в груди создавал болезненный импульс. — Кому ты должен был, Дин? Должен потому что - это твоя работа? Должен потому что здесь тебе не о ком больше позаботиться, в отсутствие Сэма? Потому что ты бы не вынес мук совести, если бы бросил поиски? — Это было подло. Кас знал, что поступал подло. Ноздри Дина раздулись от ядовитой злости. Приблизившись к лицу ангела, он рявкнул, казалось на весь лес, в попытке донести очевидное: — Потому что ТЫ ДОРОГ МНЕ, ИДИОТ! Кас ошарашенно распахул глаза. Руки сжаты в кулаки, фаланги побелели. Он был растерян и немного напуган. Не понимал, почему Дин продолжал пытаться за что-то бороться. Эта борьба изведёт его, ничего не оставив. Кас хотел предпринять хоть что-нибудь, чтобы этого избежать. И в мгновение среди мечущихся, как птицы перед бурей мыслей укрепилась ужасающая фатальная идея. Стоило этой идее мелькнуть на краю сознания однажды - сутки назад, а может гораздо раньше - после того, как Дин предложил стать сосудом, она пустила корни, становясь навязчивой, упрочняясь, темнея, как заражение. Змейка, что вырвалась из клубка. — Кас, я не могу позволить тебе сдаться. — сказал Дин отрывисто. Покачал головой, — Зачем ты изводишь себя? Ты... — Дин осёкся. У него в сознании, будто только сейчас сложился пазл. Сопоставились тревожащие моменты, когда он думал, будто отстраненность Каса связана с мыслями о том, что возможно портал не пропустит ангела. Всё было не так, как он полагал. Гораздо хуже. Но Дин не хотел верить, — Почему ты не хочешь бороться, почему вынуждаешь меня бороться за нас двоих?! Если ты считаешь, что должен остаться здесь из-за своих ошибок, может мне тогда в ад вернуться? Разве не бред?! Кас не хотел, чтобы они переходили к этим нелепым сравнениям. Дин не сделал ничего плохого. Усиливая в груди бурю паники, перед глазами пронеслось яркое воспоминание. Тысячи выжженых чёрным отпечатков крыльев его братьев и сестёр на кислотно-яркой зелени райских садов. Их потерю раю не восполнить уже никогда. — Одна только убитая тобой кицунэ, находясь в чистилище напомнила тебе о твоём грехе. Мне же о моих грехах напоминают все обитающие здесь души. Каждый дважды мёртвый гуль. Каждый рейф, перевёртыш, вервольв, вампир, джинн, ругару... Все они... все, кто стал частью меня и наделил могуществом, которого я не достоин.— Кас опустил уставший, полный вины, взгляд к земле на секунду, набираясь сил, чтобы снова выдерживать разочарование в глазах напротив, — Левиафаны в особенности. Я не могу... я... — он захлопнул рот. Думая и гадая, какие слова подействуют правильно. Казалось ничто не способно убедить Дина в правильности этого исхода и чем больше Кас говорил, тем хуже всё становилось между ними. Корни посаженных ростков ужасной идеи становились всё ветвистее и прочнее. Ворочащийся яркий образ змеиного клубка, — Дин... Ты не сделал того что сделал я. Мне достаточно было моргнуть, чтобы офис полный людей превратился в безжизненное море крови. Я впустил левиафанов, что привело к смерти Бобби. А Сэм? Ты не можешь простить меня за то, что я сделал с Сэмом. Дина предсказуемо передёрнуло от упоминания Сэма и Бобби. Кас не знал, но легко предположить, через что братьям пришлось пройти в период борьбы Сэма с вырвавшимися наружу, навязчивыми образами из преисподней. Смертельное истязание души, на которое способен один только дьявол. Через эти пытки ему и самому пришлось пройти, когда Кас забрал заражённую болезнью часть души себе. Виновен лишь он, незаслуженно получивший силу, взломавший барьер в чужой голове. Кас зажмурился на секунду, пытаясь прогнать наваждение, стыдясь самого себя. — К чему эта чёртова исповедь?! Ты ведь вылечил Сэма, — Дин всплеснул руками, пытаясь быть убедительным и спокойным, но в голосе его присутствлвали сомнение и дрожь. Вероятно память о мучениях брата была ещё свежа, — Кас, прошу тебя. Идём домой. Я не позволю тебе остаться! Я не могу уйти без тебя! Не говори, что я напрасно тебя искал! Кас покачал головой. — А что ты можешь сделать, Дин? Как заставишь меня уйти? Его мучил тот факт, что они не равны. Ведь если Кас будет намерен сделать что-либо, Дин никак не сможет ему помешать. Он всё ещё человек и его усилия подобны усилиям песчинки против морской волны. Они разные. Они из разных миров. Всё, что у них было общего - совершенно несущественные мелочи. И лицо Дина упало от осознания, что это так. Разгладилась сетка морщин. Язык скользнул, оставляя блестящую влагу на приоткрытых в недоумении губах. — Сделай, как я сказал. — Дин указал себе в грудь, предпринимая отчаянную попытку, — Я буду вместилищем. Это сработает. Клянусь. — Нет, — сказал Кас так, как будто это далось легко. Пусть это будет первый и последний раз, когда он сможет отказать Дину в чем-либо. Пусть это будет ощущаться, как удар об землю после падения с недосягаемой высоты самого рая, но при этом он все ещё останется мучительно жив. Станет метафизической, завывающей от боли, стонущей, жалкой жизнеподобной массой из перьев, крови и костей. — Как... Что насчёт нас, м-м? — Дин взялся за лацкан плаща, дёрнув ангела на себя и сразу же отпустил. В его груди наростала паника. Не зная куда деться от отвратительной правды, он схватился за волосы на мгновение, тут же бессильно опустив руки, словно они были слишком тяжёлыми для него. Неподъёмными, — Что между нами... Наблюдая за его смятением, словно из-за стекла в вольере зоопарка, Кас чувствовал невыносимое сожаление, затопившее его. Он мог всё исправить. Ещё не поздно. Был способ исцелить боль не только физическую, но и душевную. Но цена велика. Ужасающе велика. Это почти всё, что у него было. Но раз всё равно, так или иначе, этот день был последним в их короткой совместной истории. Можно было поступить безжалостно. Можно заставить боль покинуть душу Дина ценой воспоминаний. — Дин... — прошептал он, не заметив, что голос подвёл, провалившись куда-то под рёбра, — Скажи, если тебе тяжело оставить меня из-за того, что было между нами здесь и я всё исправлю. Я могу всё исправить. Дин посмотрел на него. Он злился и злость выступила влагой в глазах зелёных, как первые признаки весны. Как зелень травы, обрамляющая выжженные отпечатки крыльев. Кас протянул к его лицу руку с мыслью о том, что он мог всё исправить. Но пытка продолжалась. Дин остановил его, сомкнув на запястье крепкую хватку, не позволив коснуться виска. Всё, как всегда. Это даже иронично. — Что ты делаешь? — спросил Дин тихо, подавляя растущую ярость. — Я сильнее тебя. — нехотя напомнил Кас, пытаясь вернуть себе власть над телом, слабеющим от контакта. — Не надо. — попросил Дин, — Ты снова предаёшь меня, выбирая одиночество. Ты снова убегаешь. Ты водил меня за нос всё это время, чёртов говнюк. Пытаясь игнорировать эти слова, Кас смотрел на него, как если бы видел в последний раз. Почти так и было. Дин Винчестер перед ним такой, какой есть. Такой, каким он увидел его впервые в аду. Он мог совмещать в себе противоречия. Быть одновременно искренним в чистом проявлении эмоций, но так же замкнутым, когда отгораживался глупыми шутками или колючими комментариями. Умел любить преданно, всесторонне и безгранично. Принимал на себя удар за близких, мог биться до последнего вздоха, даже если не верил в себя. Он умел прощать вещи, за которые простить невозможно. Не смотря ни на что продолжал верить в ангела, давно павшего, который не верил в себя сам. Свирепый человек, никому не принадлежащий, безжалостный к врагам, любящий друзей, знающий цену свободе. Он показал это всё ангелу и тот понял каким ничтожным был раньше. Кас не представлял как выразить благодарность за открытый ему новый мир. Но кое-что он мог сделать. — Я настолько невыносим, что тебе предпочтительней будет провести вечность в одиночестве, нежели уйти вместе? — попытался пошутить Дин, но грустная улыбка едва ли на секунду тронула его губы. — Ты невыносим, но у меня ангельское терпение, помнишь? Сглотнув болезненный ком в горле, Кас медленно неуверенно поднял, свободную от захвата руку к лицу Дина. Наблюдал, словно со стороны, как пальцы преодолевали считанные миллиметры, отделявшие их от челюсти, покрытой щетиной. Дин закрыл глаза в момент неизбежного прикосновения, нежного, как дуновение ветра. Прикосновение, исполненное сожаления и раскаяния. В этом прикосновении исповедь падшего. Золотой свет, извиваясь растёкся по паутинке кровеносных сосудов, проникая глубже, уничтожая, изменяя и нарушая структуру мыслей, прокручивая яркие образы, как плёнку на кассете. Змеиный клубок стал золотой вспышкой. Извивающиеся ленточные тела расплетались, узел развязывался. Небесная энергия, безвозвратно разрушала дорогие сердцу воспоминания о близости, о предложении стать сосудом, о трепетных взаимных прикосновениях, об ощущении губ на губах. Глаза ангела в этот момент подсвеченные голубыми искрами. По щеке медленно стекала сияющая тонкая линия влаги, теряясь в щетине. Ему казалось между ними произошло столь многое за короткий промежуток времени, но выяснилось, что для удаления из памяти этих моментов и изменения воспоминаний, потребовалось всего несколько секунд. Несколько бесконечно невыносимо долгих секунд. Слишком много и вместе с тем - очень мало. Когда Кас убрал руку, отстраняясь, перед ним уже стоял немного другой Дин. Этот Дин не знал о их связи, не чувствовал её так остро, не испытывал потребности отговорить ангела от решения остаться. Потому что он снова не знал, что Кас выбрал искупление. Не знал, что ангелу вообще приходилось выбирать между Дином и одиночеством. Немного дизориентированный Дин, рассеянно осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, где находился. Это побочное действие. Скоро изменённая память станет ему как родная. Кас хотел к нему прикоснуться. Но этот Дин не помнил, что между ними могли быть прикосновения. Уже в этот момент, не доходя до портала, можно было считать, что ангел остался в чистилище один. Дин поднял с земли рубило. — Чего застыл? Идём? — спросил он, обыденно. Немного грубо. Кас кивнул, подавляя судорожный вздох. Он чувствовал себя слабым и бесконечно уставшим. Использование ангельской благодати в чистилище по-прежнему истощало его. Но сильнее истощала цель, которую он преследовал, используя её сейчас. Так было нужно. Так ничто не помешает Дину покинуть чистилище. Но самоощущение от чего-то походило на те тревожные дни, когда Кас трусливо наблюдал за Дином, будучи невидимым человеческому глазу. Гадкое чувство. Позор. Слабость. Мелькающие между камней чешуйки змей чёрные с золотым. Он избегал встретиться с Бенни взглядом, когда они вернулись к вампиру, но тот, казалось ничего не заметил. Да и как смог бы? Он обогнал их, снова стал идти впереди и вести через лес. Бесконечное пространство, необъятного мира, давило со всех сторон, словно было ограниченной крошечной шкатулкой, а ангел, чья истинная форма размером с гору Бейтс, в этой шкатулке сжался в насекомое с подпаленными крыльями. Кас с сомнением, говорил, будто на автомате, скрывая собственное опустошение: — Даже, если это не сработает... — Смени пластинку, Кас. — проворчал Бенни, перебивая. Последней, жалкой попыткой попрощаться стал этот миг, когда Кас остановил Дина, чтобы, глядя в глаза, не знавшие об их связи, сказать расплывчатое: — Даже если это не сработает, — он позволил себе задержать руку на плече Дина, — Я благодарен тебе. За всё. В глазах Дина незыблемая уверенность. Прозрачная, как вода. Он всем своим видом внушал ощущение безопасности, создавал впечатление человка, на которого можно было положиться: — Держи при себе прощальные речи, — сказал Дин, слегка раздражённый, — Всё будет хорошо. Никто здесь не останется. И не дожидаясь новых слов, которые не желал слышать, он двинулся вперёд, догоняя вампира. Он сделал всё возможное, чтобы вытащить ангела из чистилища и даже больше. Приложил усилия невероятные по человеческим меркам. И если бы Кас решил уйти, он бы ушёл. Если бы он не знал, что приносил неудачи, что сбивал планы, портил всё чего касался, то может ушёл бы. Ни в коем случае не тем способом, который предложил Дин. Может раньше Кас верил в добродетель ангелов, верил, что для людей должно стать великой честью быть для ангела вместилищем, но заблуждался. Ту ложную истину он внушил Джимми Новаку, сам не подозревая, что уничтожил его в один миг. Ещё один грех в числе других. Длинный список причин, почему он должен остаться здесь, изолированный. И на самом деле одержимость ангелом оскверняла человека в равной степени, как одержимость демоном. И раз уж Дину, как избранному сосуду архангела Михаила повезло избежать одержимости, то пусть так остаётся и впредь. Кас искренне радовался, увидев сияющую брешь между мирами и то, как она отреагировала на присутствие человека. Это конец пути. Дин скоро увидит Сэма. Восстановит здоровый сон. Насладится комфортом цивилизации. Они подошли к порталу, поднявшись по склону. Под ногами сухая, камянистая земля. Позади ещё одна схватка с левиафанами. Кас с трепетным страхом предвкушал последующие годы бегства от этих тварей. Глядя, как брешь пыталась поглотить Дина, протягивающего ему руку, с целью утянуть за собой, Кас в последний раз взялся за неё, чтобы оттолкнуть. Взгляд Дина испуганный, ещё не смирившийся с тем, что не получилось. Его лицо мелькнуло, растворившись в голубом свете. Брешь сомкнулась, закрывшись за Дином. Блеснула голубая искорка в воздухе и померкла, исчезнув. Кас остался один. В пределах его оболочки, впервые за долгое время, ему было гадко. Казалось, он не достоин даже своего пустого сосуда. Не в силах находиться ни в одном конкретном месте, ангел расправил крылья и переместился к реке. Постоял немного, оглядываясь по сторонам, равнодушно. Затем переместился снова. Очень далеко. Так, что у него не осталось сил на новые полёты. Кас обнаружил себя в уже знакомом месте. Здесь неподалёку валялся гниющий труп вервольфа убитого Дином. Мёртвый рейф. Выше по течению над водопадом - кицунэ. Эми. Волоча ноги, он поднялся к ней. Падальщики не добрались до тела, в спине которого сквозная дыра от ангельского клинка. Широко распахнутые глаза Эми смотрели вглубь леса, светлые волосы разбросаны на речных камнях. Кас услышал щелчок своих пальцев, будто издалека. Тело вспыхнуло ярким пламенем. Он устроил для Эми подобие охотничьих похорон и некоторое время постоял там, заворожённо глядя на то, как огонь поглощал её тело. Кас обернулся, когда засёк чужое присутствие. Монстр, привлечённый светом огня, планировал застать ангела врасплох, но встретил прикосновение ладони ко лбу и упал замертво. Струйки дыма и пара текли из его чёрных, пустых глазниц, смешиваясь с похоронным дымом. Кас качнул головой на бок, безучастно разглядывая покойника у своих ног. — Первый. — пробормотал он в пространство, ни к кому не обращаясь. Ему больше не к кому обращаться. И было не плохо. Даже спокойно. Некоторое время. Счёт не приносил ему никакого удовлетворения, но наверное и Дину тоже не приносил. Неясно зачем он нужен, но в течение четырёх дней Кас вёл глупый счёт, неспособный развлечь или скрасить одиночество. Он думал о том, что поступил правильно. Так, как должен был. Пусть ему от этого плохо, но разве не в этом смысл искупления? Вся боль, которую он продолжал испытывать здесь была необходимой и справедливой. Ему воздавалось по заслугам всеми свойствами предоставленными чистилищем. Кроме одного. Боль, которая не была в его планах. Этого Кас не учёл. Спустя четыре дня, глядя на мерцающую рябь воды, Кас услышал его. Он услышал, будто сквозь несколько, мешающих стен. Тихо, но чётко. Собственное имя произнесенное единственным голосом, способным на него повлиять. "Кас..." во второй раз слышно ещё тише. Это был шёпот. Скребущее по внутренностям обращение - молитва. Просьба быть услышанным. Но Кас не должен был его слышать. Вместо перебивающих друг друга голосов и молитв из других миров в чистилище царило блаженное молчание. Приятная тишина. То, в чём Кас так нуждался. Он не учёл одного. Связь с Дином никуда не делась. "Кас." И прерывистый вздох, затихающий в журчании речной воды.