Всё, что случилось в чистилище...

Они двигались к реке. Местность неровная, труднопроходимая, часто с глубокими провалами, дно которых чернело недосягаемое и далёкое. На пути попались несколько ловушек для кроликов, оставленные кем-то из нечисти. К несчастью все ловушки были пусты. Кас с сочувствием выслушивал долгие возмущенные комментарии Дина на эту тему. — Хоть одна бы чёртова, свежая тушка. — ругался он, разочарованно глядя на натянутые кожаные жгуты, — Сучьи хитрожопые животные. Кас и раньше замечал, что люди, в особенности Дин, бывало становились ворчливее и злее, когда их одолевал голод. Дина вообще очень легко разозлить. Найденные и съеденные им недавно грибы, едва ли могли восполнить необходимые, утраченные калории. Упуская из виду тот факт, что оставленные кем-то ловушки могли значить, что их владелец поблизости, рсстроенный Дин пинал их, ломая. Названное вампиром Бенни место, куда они направлялись, чтобы с ним пересечься было ещё где-то далеко впереди. Потому что они сильно задержались, оставшись в ущелье на ночь, отбиваясь от левиафанов, а после Кас восстанавливал силы и исцелил своё ранение. Извинившись за то, что подставился он вернул Дину его испачканную кровью рубашку. Дин на это раздражённо закатил глаза, приняв её и просто надел на себя прямо так, пряча под её грязными рукавами загорелые плечи. В пути они столкнулись с ещё несколькими монстрами, сражение с которыми вымотало обоих. Особенно после ранения, которое Кас получил, уничтожать врагов прикосновением он был не в силах, поэтому впервые за долгое время использовал ангельский клинок. Они на секунду застыли в центре пространства, заваленного трупами врагов, преводя сбитое дыхание, озираясь вокруг, ожидая увидеть новую угрозу. Деревья - молчаливые свидетели жестокости скрывали побоище от неба широкими ветвями. Влажность воздуха, неизменно холодила кожу. Кас проследил за тем, как Дин вытер лезвие своего орудия о рукав куртки и сглотнул слюну. Приоткрыл рот, выпуская в прохладу воздуха облако пара. Предполагалось, что не только их задерживала в пути череда препятствий. Вероятно Бенни приходилось сейчас не лучше и он тоже не будет на месте вовремя. То есть сегодня. Когда-то Кас не мог и помыслить, что в будущем ему доведеться так часто испытывать усталость, что исцеление собственных ран, убийства и перемещения будут отнимать столько ресурса. Чем дольше он пребывал в чистилище, тем меньше у него было сил, но он бесповоротно избрал его своим новым домом и своим вечным заточением. Пасмурный вечер настиг их к моменту, когда река, поблёскивая, показалась между могучих стволов. Увидев её, Дин ускорился до бега. Кас повторил за ним, догоняя. Остановился на берегу наблюдая за Дином, жадно глотающим воду из ёмкости сформированной его сложенными руками. Он пил и пил, и пил, сидя на коленях, раз за разом, опуская замерзшие, покрасневшие пальцы в воду и подносил их к лицу, утоляя жажду. Умыл лицо и шею, водя по ней сзади руками и там, куда попадала холодная чистая вода, его кожа реагировала мурашками и краснела. Кас глупо стоял и смотрел на Дина, прикрывшего глаза от удовлетворения этой базовой человеческой потребности. Смотрел на его открытый небу рот, раскрасневшиеся губы, в крошечных трещинках, налитых кровью. Смотрел на то, как животворящая влага стекала с кончика его носа, как промокший ворот футболки прилип к ключице. Дин протяжно охнул. — Чтоб я сдох. — выругался он, поднимаясь, — Зачем вообще отходить от реки дальше чем на полмили? — встретился глазами с Касом, — Представь, как глупо было бы умереть в чистилище не от когтей и клыков тварей, а из-за чёртовой жажды? — Да. — согласился Кас, стыдливо опуская глаза к земле, — Это было бы глупо. — Останемся здесь на ночь. — если Дин и обратил внимание на то, что Кас снова пялился, то предпочёл не подавать виду, — Судя по словам Бенни, от реки до места встречи рукой подать. Но не знаю, как ты, а я на сегодня выдохся. — Он выжидательно смотрел, будто рассчитывая на устное одобрение. После короткой паузы спросил, — А ты как? Кас почувствовал приятное тепло в груди от проявления заботы этим вопросом. — У меня всё ещё болит голова после... — его рука дернулась к виску, где уже подсохли пятна крови от ранения. — Не удивительно, — Дин сделал шаг к нему, глядя на место удара, но повреждений там уже не было, — Конкретно ублюдок приложл тебя. — его кулак коротко сжался, а челюсть напряглась, словно воспоминания пробуждали гнев. — Нужно отдать должное - голова у тебя крепкая. Если бы меня так, я бы сразу помер. Кас хотел поговорить не об этом, но о том, что было перед нападением левиафанов. Он чувствовал, что прямо сейчас в воздухе между ними зависло какое-то непонятное напряжение, чувство незавершенности и неопределённость. Неясно было, что по этому поводу думал Дин. Почему он сначала вторгался в личное пространство, совершенно обескураживающе, сводя с ума, пьянящей близостью и теплом исходившим от его тела и рук. Заставлял испытывать новые, невероятные ощущения, недоступные ему раньше. Но стоило случиться чему-то, что отвлекло бы их и казалось потом вернуть эту головокружительную близость почти невозможно. И Кас не знал как себя вести, всё будто было, как обычно, но в то же время, совершенно - нет. Дин становился нервознее, больше болтал на отвлеченные темы, шутил о вещах, которые Кас не понимал, избегал долгих взглядов. Скрывался, прятался, вводил в ступор своей несерьёзностью. Кас понимал, что сам наверное вёл себя не лучше. Это ведь он останавливал Дина в момент, когда всё становилось слишком волнительно. Во всяком случае сегодня он никак не мог этого не сделать. Он останавливал Дина и никогда не пытался вторгнуться в его личное пространство поцелуем. Только отвечал на его инициативу, признаваясь себе, что ждал её и желал, гораздо сильнее, чем разрешал бы этого ждать и желать. Он бы чувствовал себя требующим чего-то, без чего мог бы и обойтись, прикасайся он к Дину так, как тот прикасался к нему. Ведь всё время до этого, Кас понимал, ему достаточно просто смотреть на Дина. Просто знать, что он жив, исцелять его раны и с удовольствием видеть на его лице облегчение. К тому же странно было бы не сростись за четыре с половиной миллиарда лет своего существования с привычной ролью наблюдателя. Но рядом с Дином всё привычное становилось чужим. Ему так до отчаяния хотелось бы просто обнять Дина, как тот обнял его в день, когда нашёл у реки. Но даже в тот день он не разрешил себе обнять его в ответ, лишь напряжённо стиснул кулаки, слишком нервничая от того, как близко был человек, ставший для него всем. Он и причина и следствие, и взлёт захватывающий дух и падение причинившее боль. Он никогда не узнает, какое наказание получил Кастиэль там в раю за то что пошёл ради него против братьев и сестёр. Кто бы знал, что наказания за непослушание в раю сравнимы с пытками, через которые довелось пройти Дину в аду. Он никогда не просил и не ждал благодарности за сделанный им выбор сторон. Он готов был умереть за Дина и ожидал, что останется мёртвым. Но вот он всё ещё, зачем-то здесь, продолжал метаться в сомнениях, мучиться от противоречий, не знающий, как поступить со свободой. Вручите падшему ангелу свободу и он выберет вечное заточение в чистилище, чтобы не иметь возможности никому навредить. Кас не знал, что так будет. Он не знал, что впервые спустившись в обитель душ грешников, чтобы вытащить из неё душу праведника, эта душа навсегда привяжет его к себе незримыми жгутами, прочность которых нерушима. Всеми его действиями, мотивами и желаниями с тех пор руководила та связь, возникшая между ними. Он обменял свои статус, власть и могущество на эту связь. И жизнь, до этого расписанная по пунктам, абсолютно понятная, чёрно-белая, полная уверенности в неизбежном будущем, теперь превратилась в хаос. И в этом хаосе центром был падший ангел, принявший неверное решение, неправильно использующий обретенную свободу. Их близость была частью этого хаоса. Желание, что заставляло, нервно ловить каждое движение рук Дина, смотреть в его глаза, любоваться им, видеть свет его души, манящий к ней прикоснуться вновь, как впервые в аду. Но и связи с ней ему хватало. Только эта связь недоступная ни одному другому ангелу перевернула с ног на голову всё, что он когда либо знал о мире и о его роли в нём. "Ты порвал сценарий и сжёг страницы." Так говорили ангелы о его восстании против плана небес. Ему бы не хотелось чувствовать на себе их ненависть, но даже это уже не важно. Ничто не будет важно теперь, когда он навсегда останется здесь под свинцовым небом, на земле проклятых душ. Здесь, где холодная, камянистая земля под его ладонями, пачкала пылью одежду. Здесь ледяная вода неглубокой, извилистой реки завораживала мерцанием бликов. Водопад, слева шумел, заглушая привычную тишину успокаивающим гулом, словно звучание древнего музыкального инструмента, подражающего природе. Кас сидел ссутуленный, скрюченный, ощущая, что головная боль постепенно отступала. Носки его грязных ботинок намокли, погруженные в прозрачную, как стекло воду. Волны, созданные водопадом преломляли форму поросших тиной камней на дне. — Как думаешь, — голос Дина нарушил продолжительное молчание, заставив вздрогнуть, выводя из задумчивости. Он подошёл с противоположной стороны камянистого открытого пространства на берегу, — Мы достаточно оторвались от зубастых? — он опустился рядом, устало запустил пальцы в волосы. Кас прислушался, сосредотачивая всё внимание на колебаниях воздуха в радиусе полумили. — Не чувствую угрозы поблизости. — ответил он, поворачивая голову к Дину. — Только не вздумай пытаться проверить где-то далеко. — Попросил Дин, поджав губы. Кас спрятал слабую ухмылку в сложенных на коленях руках. Поза у него была очень закрытая, как у филина, надутого, чтобы сохранить тепло. — Я помню: "Никаких больше чёртовых разведок." — процитировал он строгое указание Дина. Даже, если бы всё ещё оставались силы, он не стал бы уходить. — Да, именно. — подтвердил Дин, одобрительно кивая и добавил, — Но я попрошу тебя оставить меня ненадолго. Кас, настороженно, сдвинул брови к переносице. Видя это, Дин поспешил объяснить, почему-то от него исходила неловкость. — Я хочу сполоснуться. Кас всё ещё не понимал, зачем бы ему уходить. Хоть угроза пока не ощущалась поблизости, она могла появиться в любой момент. — И постирать одежду. — надеясь, что сказанное наконец всё прояснит, Дин выжидательно смотрел на ангела, который глупо смотрел на него в ответ. На секунду Кас ушёл в свои мысли, анализируя сказанное, затем, ответил, показывая осознание, будто вспомнил какую-то информацию: — Да. Конечно. Людям крайне важно сохранять наготу приватной. — и сразу почувствовал непонятное смущение, озвучив этот вывод, который он вспомнил. Дин закатил глаза, издавши вздох раздражения, как всегда реагировал на непонимание Каса подобных вещей, что для людей были очевидными. — Иди уже. — велел он, потирая переносицу и прикрыв тяжёлые веки, — Только не далеко. — Ты же знаешь, что достаточно будет... — Достаточно будет произнести твоё имя вслух. — перебил Дин, опять избегая зрительного контакта, — Да. Если это не сработает, я не знаю, что с тобой сделаю, когда найду. Опять. Кас ещё на пару минут задержался, не решаясь подняться, будто ожидал, что именно сейчас они заговорят о другом. Обсудят то, что он хотел бы обсудить. Но Дин начал снимать с себя куртку, ботинки и носки, небрежно бросал одежду на землю. Окровавленная рубашка болотистого цвета или цвета земли, сейчас она была всех оттенков леса, все равно что камуфляжная легла сверху на другие, уже снятые вещи. Поднявшись, Кас помялся на месте, глядя в пол, когда Дин стянул футболку ловким движением, оставшись в джинсах. Он понял, что нужно уже уходить. Поймал на себе выжидающий, вопросительный взгляд Дина, прикоснувшегося к ножнам клинка, пристегнутым к ремню. Возникло внезапное желание сказать нечто глупое, просто, чтобы посмотреть на реакцию Дина. Но он сдержался. Дважды открыл и закрыл рот, отводя глаза от обнажённой ключицы и татуировки под ней. И просто ушёл, чувствуя покалывание на спине из-за прожигающего взгляда направленного ему вслед. Неизменно вечерняя дымка тумана затопила лес, обволакивая деревья, кусты, скалистые уступы. Изредка кожи касался слабый ветер. Ангел отошёл от реки достаточно далеко, чтобы она скрылась из виду, но не так далеко, чтобы он не смог слышать шум водопада. Здесь его окружали холод и полумрак, привычный тяжёлый воздух, с которым породнились лёгкие. Запах сырой земли, грибов, гниения плоти и мха. Неба не видно через ветви, что так плотно между собой переплетались, образуя многослойный, тяжёлый потолок. Неожиданно Кас обнаружил в себе чувство, до боли знакомое, такое же родное, как теперь воздух чистилища. Одиночество. Ноющее в животе пустотой, всепоглощающей, рвущей его изнутри, ведь в нём таком ничтожном и крошечном не хватало ей места. Осознание сделанного выбора обрушилось тяжестью неба, весом целой солнечной системы. Он был здесь, в центре покинутого Богом мира, осознавая, что прямо сейчас на него не смотрели ни одни глаза и ни один голос не говорил с ним. Раньше он сталкивался с этим чувством, будучи среди ангелов, под их пристальным наблюдением, подключённый в общую систему их голосов, неумолкающих в голове. Вероятно, несмотря на это, все ангелы иногда сталкивались с чувством одиночества. Но теперь, когда было с чем сравнивать, оно оказалось таким болезненным, сдавливающим горло и лёгкие. "Ты привыкнешь." - холодно сказал он себе, напоминая, чем заслужил эти терзания. Он просто стоял, наблюдая за тем, как густел на глазах туман, а редкое дуновение ветра закручивало дымку в спираль. Старался не думать о том, как сильно будет скучать по Дину, когда тот покинет чистилище, оставляя его одного. Пытался вновь ощутить близость с этим местом, найти понимание в липком, ледяном дыхании воздуха. Прошло меньше часа, прежде чем он услышал голос зовущий его, требовательным, заранее, тоном, будто Кас уже совсем опоздал. Может так и было, ведь эти ничтожные сорок минут наедине с собой показались ему, невыносимо, долгими. Он знал, что должен был потратить силы и использовать крылья, иначе задержится, чем разозлит Дина. — Я здесь... — выдохнул он, приземлившись на берегу, теряя силы. К его удивлению и ужасу у реки был не только Дин. Вернее живым был только Дин, одетый по пояс, непривычно чистый и совсем мокрый, стоял, держа в руках серебрянный нож. Лезвие блестело холодным металлом и горячей кровью. У ног Дина убитый вервольф лежал на спине. Труп будет смотреть, как день сменяет ночь, пока его глаза не сгниют или пока птицы не выклюют их. В шее и груди монстра колотые дыры, кровь из них темнея, растеклась по рваной одежде. — Ты не позвал меня раньше? — Кас ошеломленно высказал недовольство, подходя к Дину. Тот, тяжело дыша, сделал несколько шагов к подножию склона. Опустился на землю, нащупав возле себя обглоданный насекомыми, гладкий ствол сосны. Кас не упустил из виду, что тот держался за бок. — А что? Хочешь опередить меня в счёте? — усталая улыбка обнажила его зубы. Голос звучал болезненно, словно ему было тяжело говорить. И всё равно, он продолжал отшучиваться. — Ты ранен. — подойдя и опустившись рядом с ним, Кас грубо убрал его руку, мешающую увидеть глубокие царапины, оставленные когтями вервольфа на боку. Насколько умел строго, он посмотрел в лицо Дина, украшенное вымученной улыбкой. — Смотришь так, будто собираешься наказать. Меня это заводит. — тяжелое дыхание дополняло его игривый тон. Рука снова опустилась на рану, прикрывая её. Кас почувствовал, что к лицу поднялся жар, внезапно осознав, что Дин без футболки, говорил ему нечто провокационное, но быстро спохватился, понимая, что ситуация не располагала к нежностям. — Тебе незачем отгораживаться от меня несерьёзным отношением, Дин. — честно сказал он, раздраженный его поведением. Снова хотел убрать руку с раны, чтобы попытаться её исцелить. Кровь капала на землю, размазанная по животу и рёбрам. — Я серьёзен. — выдохнул Дин, но вопреки его словам след улыбки, всё ещё теплился в уголках губ. Пытаясь не думать об этих словах, игнорируя собственное сбившееся сердцебьение, Кас стиснул зубы. Теряя терпение, решил не тратить силы Дина на бессмысленное сопротивление и направил энергию в рану, прямо сквозь мешающую ему руку. Золотой проблеск, слабо пульсируя, выделил красным силует рёбер и напряженные фаланги. Дин облегчённо выпустил воздух из лёгких, приоткрыв рот, протянул тихий звук. Медленно выровнял дыхание. Волосы, кожа и выстиранные джинсы всё ещё влажные. Ткань, должно быть, неприятным холодом прилипала к его ногам. Засмотревшись, Кас забыл, что его рука всё ещё лежала сверху руки Дина, прикрывающей залеченный бок. Он чувствовал абсолютное истощение своих сил на сегодня. Сначала левиафаны, исцеление разбитой головы, группа других монстров после, перемещение с помощью крыльев, тепепь это. — Я с тобой совсем расслабился, — сказал Дин с напускным недовольством, — Позволяю наносить себе серьёзные раны немощным щенкам. — его тон был странным, вероятно новый выброс адреналина туманил разум. — Ты вымотан, — зачем-то Кас решил оправдать его. — Или я специально подставился. — тихо сказал Дин, почти шептал, игриво приподняв брови, — Чтобы ангел снова наложил на меня руки. Кас проследил за его языком, выскользнувшим на мгновение, чтобы увлажнить пересохшие губы. Внутри него что-то провалилось под рёбра, заставляя сердце биться быстрее. Вспомнив, что всё ещё касался руки Дина, он хотел было её убрать, но почувствовал, как его удержали. Дин преплел их пальцы между собой, не позволяя отстраниться. — Дин, я... — он не справился с голосом, резко севшим, — тоже вымотан. — зачем-то признался Кас, хотя не планировал. Просто поведение Дина снова обескураживало. Хватка держащая их пальцы переплетенными, мгновенно расслабилась после его слов. Дин поджал губы, в глазах мелькнула досада, которую он попытался спрятать, одновременно выпутывая кисть руки, кладя ладонь на траву. — Почему ты... — Кас прикрыл веки, борясь с неловкостью, — дразнишь меня в такой момент? Ты ведь истекал кровью только что. Между ними ненадолго зависло осязаемое молчание. — Хотел убедиться, что ты хочешь того же, чего и я. — последовало тихое признание, вызывающее дрожь. Проникновенное, сбивающее с толку. Кас наклонил голову, заглядывая в его лицо, требуя смотреть на него в ответ. Неужели Дин, всерьёз сомневался? Он отчаянно желал увидеть искренность в его расслабленной мимике. Да, может Дин имел право сомневаться после того, как его действия были дважды прерваны, почти отвергнуты. Но Кас считал, что он всегда был достаточно откровенен с Дином в проявлении своих чувств к нему. Разве его прошлые жесты не говорили о многом? Особенно учитывая человеческую проницательность, эту загадочную способность делать выводы, исходя из языка тела и других неочевидных вещей. Кас считал, что Дин знал с самого начала причину долгих взглядов, попыток исследовать его душу глубже, готовность отдать за него жизнь, не раздумывая. Дин знал - должен был знать, просто никогда не был заинтересован в чем-то большем, нежели в уже имеющейся между ними связи. Он и не обязан быть заинтересованным, Кас ничего от него не требовал и тем более не стал бы требовать теперь, после всего, что натворил. Но Кас был неправ или может, отчасти неправ, ведь Дин целовал его. Уже не единожды. И он остался в чистилище ради него и искал его целый год, что по человеческим меркам много. Хотя несмотря на это, ангел не пытался тешить себя напрасными надеждами, что для Дина он хоть немного настолько же дорог, как его семья. В зелёных глазах смесь тревоги, ожидания и почему-то вины. Неужели Дин сожалел о проявленной инициативе и желании близости? Кас поднял руку к его лицу, нежно прикоснувшись большим пальцем к скуле, невесомо огладил морщинки вокруг глаз, смотрящих на него, устало и тепло. Он ощутил, как растворялся в остановленном мгновении. Глядя на Дина, напрочь забыл о болезненном одиночестве, которое испытал на себе, так остро, некоторое время назад. Приблизился к его лицу, целуя сначала робко, но осмелел, получив ответную реакцию. Прижался сильнее, углубляя поцелуй, держа его лицо одной рукой, другую опустил на бедро, лежащее под ним. Согрел своей ладонью холодную, мокрую после реки ткань. Отстранился на мгновение, оставляя между ними ничтожное пространство лишённое кислорода, заполненное их дыханием. — Дин. — ангел прошептал в его губы, — Как ты мог думать, что я не хочу этого? — он гладил волосы Дина за ухом, прижимая к себе, надавливая на шею. Находясь, так головокружительно близко к Дину, видел, как тот смотрел из-под полуопущенных век и ловил ртом воздух. Слипшиеся от воды ресницы подрагивали, блестящие влагой губы притягивали к себе. Стоило оторваться от них меньше чем на минуту и Кас уже скучал по их теплу и мягкости. Он скользнул рукой, что была на шее Дина, к его ключице, на секунду пряча татуировку и дальше к животу. Взялся за талию в месте, где недавно была рана и это прикосновение повлияло на Дина, заставив того выпрямиться, отстранив спину от дерева. Он схватил лацканы плаща, вновь втягивая Каса в поцелуй. Рука лежащая на талии сжалась на нём слишком сильно и Дин промычал короткий полустон в губы, не отрываясь. Испугавшись, что причинил боль Кас расслабил хватку. Отстранился, чтобы заглянуть в глаза Дина, убедиться, что всё в порядке, но взгляд у того был совершенно затуманенный, дикий, зрачки затопили радужку чёрной жаждой тепла и прикосновений. Это совершенно выбивало землю из-под ног, никогда раньше Кас не мог вообразить, что станет причиной такого дикого взгляда не чьего-то, не просто человека, а Дина. Дина, чью истерзанную душу он привязал к себе и не желал отпускать. И он смотрел на него так требовательно, голодно, непредсказуемо и внимательно, как никто не смотрел до этого. — Дин, — выдохнул Кас, смакуя его имя на языке, будто пробовал впервые, совершенно по-новому. Так и было. Дин отпустил плащ, даже слегка оттолкнув и Кас легко пошатнулся будучи ослабшим и податливым, как лист на ветру. На некоторое время они застыли, исследуя друг друга глазами, не замечая, как вечер сгустился, погружая пространство во тьму. Шум водопада монотонно заглушал другие звуки. Затем Дин приподнял край больничной рубашки, как и раньше, но вместо того, чтобы коснуться кожи в районе живота, пальцы подцепили штаны и резинку белья. Он застыл, ожидая реакции, не смел сделать то, что планировал, но совершенно точно уже мог нащупать очевидное возбуждение. Его пальцы были замёрзшими, пускающими разряды электричества. Дин наклонил голову на бок, словно лбопытствующий зверь, видящий нечто новое. Игривый и ошалелый. Волосы взъерошены. Медленно, приблизившись, снова коротко прижался к губам, скользнул ими ниже по подбородку. Поцеловал шею, заставив Каса поднять закрытые глаза к чёрному небу, направив своей рукой его голову так, как ему было нужно. К шуму реки прибавился, выбивающийся из всех остальных звуков короткий, тихий стон, слышный только им двоим. Стон вызванный нетерпеливым прикосновением, когда рука Дина полностью скрылась под тканью белья и штанов. Кас судорожно выдохнул из-за сделанного движения, из-за ощущения холодных пальцев Дина и ладони, сжимающих плотно и необходимо. Полностью погрузившись в непередаваемые чувства, затопившие его, Кас едва мог ощутить нежную улыбку возле своего уха, дыхание, что щекотало кожу, колыхало волосы на виске. Усиливая даление, набирая темп, сжатая в кулак кисть руки продолжала двигаться и постепенно согреваться, пока губы гуляли по шее. Дин оттянул ворот рубашки, чтобы прижаться ртом в освобожденном им от одежды месте, сначала нежно и трепетно, затем рвано, жадно, прикусывая, провел языком обратно к уху. Казалось Кас не слышал абсолютно ничего, обездвиженный, обезоруженный. Он не мог ни о чём думать, совершенно не помнил где он и как его зовут. Его рука всё ещё на талии Дина? Ему потребовалось вернуть себе способность мыслить, чтобы понять это и начать шевелиться. Он не заметил, что на самом деле всё это время сжимал кожу под рёбрами слишком сильно и теперь, расслабив опять хватку, услышал благодарный выдох. Кас взглянул в ошалелые глаза Дина. — Прости, — прошептал он, не соображая, что говорил. Странно, что он вообще способен был что-то сказать, все ещё чувствуя, как рука Дина двигалась, сжимала, направляла и тот, казалось не собирался реагировать на извинение, полностью вовлеченный в процесс. Усилием воли, вернув власть над своим телом, Кас, поспешно расстегнул пуговицу и ширинку на джинсах под его дрожащими пальцами. Послышался слабый, возмущенный "вжик", изданный металлической молнией. Дин приподнялся с места, чтобы помочь приспустить на себе джинсы и бельё, которые плохо поддавались из-за речной влаги, пропитавшей ткань. Когда Кас прикоснулся к нему, обхватив так же, как сделал Дин, тот заглушил стон в поцелуе, возвращая свои губы к губам. Им всё ещё нужно было переживать о возможном нападении, которое в нынешнем уязвимом положении, застало бы врасплох. Но они никак не могли сейчас об этом помнить, не оставляя в сознании места ни для чего, кроме друг друга. В конце концов выматывающие адреналин, напряжение, неутихающая тревога, тоска, чувство вины и одиночество вызванные атмосферой чистилища, накопившись, должны были хоть раз отойти на второй план, уступив место чему-то, действительно приятному. Кас сгорал от осознания, что ему позволено прикасаться - нет - Дин желал, чтобы он к нему прикасался именно так, как сейчас. И он сам делал то же самое. И это был Дин - все ещё Дин. Что было невозможно, необъяснимо, невероятно, абсолютно не укладывалось в голове. Хотелось ещё ближе, ещё быстрее, пока он не ощутил удовольствие, как нечто, настолько захватившее каждый дюйм тела и даже больше - каждую неосязаемую частичку всей его сущности. Оно рвалось наружу вместе со сдержанными вздохами, настолько безумно хорошо, что даже невыносимо. Свободной рукой Кас нащупал ствол дерева за спиной Дина, приподнявшись. Он понял, что едва контролировал свои силы и мог навредить. Поэтому острую потребность, держаться за что-то он выместил на несчастной сосне, древесина которой, жалобно хрустнула под его пальцами, в момент оргазма. Он почувствовал липкую влагу на своей коже, под тканью штанов и тоже самое на своей руке расслабившей хватку, напротив. Тяжелое дыхание постепенно выровнялось, пока они просто сидели, положив головы на плечи, будучи друг для друга опорой, такой необходимой, когда совсем не осталось сил. Тело - расплавленный металл, текучее и приятно-тяжёлое. Запах кожи Дина такой знакомый, такой притягательный, дарил ощущение уюта, как и тепло исходящее от него. Кас обнял его, нежно проведя по голой спине ладонью, наслаждаясь чарующей истомой, погрузившись в этот момент, стараясь запечатлеть его в своей памяти навечно. Очень важно было пропитаться этими тёплыми эмоциями, взять как можно больше нежности, прежде чем тревога, опустошение и вина вернутся на свои законные места в голове. Дин подал сигнал, попытавшись отстраниться и Кас, нехотя убрал руки, с сожалением теряя тепло его тела. Он бы провёл так весь остаток своей жизни, если бы мог. В качестве компенсации его губы тронул лёгкий, короткий поцелуй, растянутый улыбкой. Это было нечто совершенно по-новому интимное, на другом уровне, который никак нельзя охарактеризовать. — Если ты планировал умереть девственником, то прости, что я стянул с тебя нимб, лишив такой возможности. — сказал Дин, глядя расслабленно. В его лице смесь удовлетворения и усталости. Улыбка в морщинках вокруг глаз. — У меня нет нимба, — ответил Кас в свойственной ему буквальной манере, из-за чего Дин фыркнул, забавляясь. — Что здесь смешного? — беззлобно спросил Кас. Ему было просто любопытно. В кои-то веки он чувствовал, что им можно поговорить без свидетелей о вещах, не имеющих вселенского значения и не стоял вопрос выживания здесь и сейчас. — Иногда ты такой ребёнок. — последовал ответ без ответа. Дин вытер руку сначала о траву, потом об штаны, привел себя в порядок. Кас повторил за ним. Верхняя одежда висела на ветках неподалёку, но вряд-ли ей суждено успеть высохнуть до утра. Кас немного подумал о сказанном. Дин не раз сравнивал его с человеческими детьми из-за того, как мало ангел понимал о земном мироустройстве. И допущенные им ошибки были следствием этого непонимания. — Моими первыми чувствами были чувства к тебе. Я впервые начал испытывать их только тогда, когда познакомился с тобой. — проследив за тем, как Дин почему-то занервничал от этих слов, Кас продолжил, — Это было всего шесть лет назад. Следовательно, уровень моего эмоционального интеллекта сравним с эмоциональным интеллектом шестилетнего человеческого ребёнка. Если от внезапной откровенности Дин немного занервничал, то теперь на его лице написаны шок и ступор. Сделав, у себя в голове, какие-то выводы, Дин подвинулся спиной ближе к дереву, увеличивая пространство между ними. Его мозг лихорадочно обрабатывал информацию, а брови нахмурились. Сначала озадаченный такой реакцией Кас, подумал о том, что же могло её вызвать, а когда осознал даже улыбнулся. Поспешил успокоить: — Дин. Мне четыре с половиной миллиарда лет. — Можешь не добавлять "с половиной"? — спросил Дин, расслабившись и тоже улыбнулся. — Больше не буду сравнивать тебя с ребёнком. От этого мне не легче, как и от того, что ты сказал о чувствах. Кас посмотрел на него внимательно, желая прочесть эмоции, наклонив голову от усердия, с которым пытался понять Дина. Неужели тот не знал? Может знал, но не придавал значения раньше, ведь Кас ему уже признавался в подобном, при худших обстоятельствах. — Ты смущён? — осознал он, — От чего же? Дин, недовольно заёрзал, высвобождая ноги. Поспешил занять руки застёгиванием ширинки на своих джинсах. — Хочешь сказать, ты чувствовал это с самого начала? — справившись, спросил Дин с претензией в тоне, одновременно жестом указав на себя и на ангела. Кас промолчал, глядя в его глаза и молчание было достаточно красноречивым, чтобы Дин сейчас в удивлении открывал и закрывал рот, как рыба, выбирая, что сказать следующим. Но вместо всего, выбрал простой вопрос: — Почему? — Было похоже, что он опять злился. Кас искренне удивился, не найдя, что ответить. Для него всё было очевидно и просто "Потому, что ты - это ты." Потому что он не мог представить, что бы кто-то другой смог пробудить в нем то, на что казалось ангелы не способны. В том, как Дин внезапно перестал искать встречи с его глазами, читалось нежелание слышать ответ. Он отвернулся к тьме леса, погрузившись в нечто мрачное, нахлынувшее тучей на его лицо. Кас хотел это исправить, убедить Дина, в обратном, что бы он там себе сейчас ни думал - всё не так. — Я спустился в ад за твоей душой. Я видел её там и смотрю на неё с тех пор. — проникновенно сказал он, — Твоя душа соткана из боли... — и отражение этой боли, навсегда запечатлено в его глазах, — из отваги и любви. Она чистая и её свет яркий. Всё, что ты делаешь, даже ужасные вещи, ты делаешь, стремясь защитить тех, кто тебе дорог. Самоотверженно, не глядя ни на что, даже если это заставит их возненавидеть тебя... — он хотел ещё многое сказать, но внезапно охватившее волнение, заставило голос дрогнуть, лишив возможности продолжать. Хотел прикоснуться к рукам Дина, но даже после того, что было между ними, он всё ещё не уверен, что мог касаться Дина, когда вздумается. Особенно сейчас, когда казалось, его внезапное признание не обрадовало Дина, скорее наоборот - расстроило и оттолкнуло. Кас все ещё переполненный чувствами, впечатленный полученной близостью, на которую никогда не рассчитывал. Своим откровением он желал тронуть душу Дина и тем самым укрепить их связь и словами тоже, ведь слова имели свойство быть интимными. Дин вернул взгляд из пустоты на него. Тяжесть печали омрачила черты лица. Он выглядел от чего-то прохладным и отстранённым и это ощущалось болезненно-заразительным. Сердце упало. — Твоё волшебное, ангельское виденье барахлит. — пробормотал Дин, горько усмехнушись. — Немного цветокоррекцию подкрутить и будешь, как новенький. Кас не нашёл в себе сил спорить с ним, осознавая, это бесполезным. Если кто и ослабит ненависть Дина Винчестера к нему самому, то точно не он, как бы тяжело ни далось признать это. Будучи всё ещё наполовину обнажённым, Дин поёжился от ночной прохлады. Теперь, когда тепло их тел греющих друг друга осталось во времени позади, стоило ожидать, что он начнёт замерзать. Кас молча стянул с себя плащ, протягивая его Дину, но получил предсказуемый грубый отказ. — О, может ты мне ещё чёртов букет роз подаришь? — он добавил убирая резкость из своего тона, — Моя куртка сухая. Я не стирал её специально. — Дин поднялся, оперевшись на дерево, чтобы пойти за курткой. Посмотрел на повреждение оставленное рукой ангела на несчастной древесине. — Это ведь значит, что тебе понравилось? — спросил он, изменившись в лице, ухмыльнувшись самодовольно, указал на продавленное место с торчащими из него острыми щепками.