Всё, что случилось в чистилище...

Взявши с Каса клятву, что он не сдвинется с места, ища неприятностей на свой ангельский зад, нуждающийся в уединении Дин, отправился к реке. Берег, напротив их привала был неприступным. Крутой обрыв и взгляд брошенный с него вниз на бурлящую воду, захватывал дух. Дин пнул ногой в сторону края небольшой камень. Терзаемый смешанными эмоциями от того, что сделал, он проследил за падением камня. Тот летящий с обрыва, как только скрылся в белой пене, поднял в груди какое-то неприятное чувство, необъяснимой тревоги. Он пришёл сюда не только в поисках уединения, но и рассчитывал провести пару часов, стоя в ледяной воде, пытаясь поймать рыбу. Чем дольше Дин оставался голодным, тем меньше у него было необходимых сил. К его несчастью, потребовалось бы потратить немало времени, чтобы найти спуск к воде. Разочарованный, Дин сел на край, спустив одну ногу вниз, другой подперев собственный локоть. Ссутулившись под невидимым давлением, он закрыл лицо рукой, прячась от самого себя. Потом отвёл пальцы за шею, там их и оставив. Устало смотрел, как темнеющее небо туманом опускалось на другой берег, обволакивая серые силуеты деревьев. Этому обрыву пришлось терпеть присутствие человека некоторое время. Он усмехнулся абсурдности ситуации. Будучи в опасности в течение каждого часа, пока находился в чистилище, его волновали не монстры, жаждущие разорвать на кусочки, а тот факт, что он поцеловал лучшего друга - ангела и не понимал теперь, что ему с этим делать. Может ничего... Это было странно. В смысле, разумеется, странно - это ведь Кас. По своему обыкновению, Дин мог не задумываться, не углубляться, не заниматься самокопанием, как он поступал со всеми сиюминутными связями. Они на то и сиюминутные, что не нуждались в долгом, занудном осмыслении. В один момент он видел эту девушку, давал ей номер, который все равно завтра поменяет, целовал на прощание и сев машину, исчезал из её жизни, стирая из памяти ненужную информацию: имя, цвет её волос, звучание голоса, во что она одета и кем работала. Он же не хотел мучиться, как Сэм, всякий раз проникаться глубокой симпатией, чувствовать связь, чтобы потом, неизбежно, случилось... то, что всегда случалось. То, на что Дин все-таки напоролся, позволив себе прожить год с Лизой и Беном. Лиза и Бен... Он никогда их больше не увидит, а если и увидит, то они даже не вспомнят, кто он. Возможно Лиза скажет: "О, это ты тот никудышный водитель, который сбил меня? В другой раз будь повнимательнее." Но если бы Кас не лишил их памяти, Лиза бы ненавидела его и всё, что их связывало. Бен, слишком приблизившись к миру темноты и того, что скрывалось в ней, мог вырасти охотником, лишиться нормальной жизни. Виноват был бы только Дин, как и в том, что Сэм не вернулся в колледж. Это были, возможно, не самые тяжкие из его грехов, но в числе тех, которые будут тяготить всю жизнь. От воспоминаний стало, неестественно жарко, в этом холодном вечернем пространстве. По пищеводу к горлу поднялся болезненный, шипастый ком, затруднявший дыхание. Лёгким и сердцу тесно в груди. Ему нужно было зацепиться за что-то, чтобы подавить охватившую дрожь во всем теле и непрошеное жжение в глазах. Слыша тяжёлое дыхание, будто со стороны, Дин посмотрел на свою руку чистую, свободную от ссадин на фалангах, меньше часа назад она ныла назойливой, фоновой болью привычной и заслуженной. Но Кас исцелил её. Её и все другие причины физического дискомфорта. Дин выловили эту мысль среди роящихся, мечущихся, как жуки в банке, тревожных образов из кошмаров. Кас никуда не денется. Очень хотелось, чтобы он никуда не делся. Он не сиюминутная связь. И в отличие от многих дорогих Дину людей, он мог себя защитить и не только себя... Кас был одной из последних уцелевших частичек безумного прошлого. За свою жизнь Дин уже раза три , всерьёз, считал его погибшим, с каждым разом переживая потерю всё тяжелее. Слишком много погибших, кого Дин принял для себя, как семью. Он думал, что после смерти Бобби, с левиафанами им никогда не справиться. О чем речь, если он не мог тогда заставить себя продолжать жить, говорить с Сэмом, смотреть в его лицо, как в зеркало, видя ту же самую боль, которую чувствал сам, не мог спать или встать с кровати и пил и пил, не выпуская флягу из рук. Мысль о том, что портал, вдруг не пропустит ангела была невыносимой. Только не снова... Только не снова, это гребанное, паническое смятение, когда он звал его, срывая глотку, умоляя явиться, откликнуться, подать знак, хоть что-то. — Кас... — прошептал Дин в пространство прежде, чем осознал, что сделал это не мысленно и вздрогнул, увидев сбоку от себя грязный бежевый плащ. Как всегда - бесшумно. Так даже лучше. Просто убедиться, что это сработает... В глазах, цвета неба, смотрящих сверху вниз, заботливое волнение. — Ты здесь. — сказал Дин. Шум бурлящей реки перебивал его голос. — Ты позвал меня. Дин хотел, чтобы этого, действительно, всегда было достаточно. Взявшись за протянутую руку, он поднялся с земли. Они оба стояли на самом краю. Чувствуя вину за своё состояние, разорванного носового платка, на грани нервного срыва, Дин, избегая контакта, поспешил забрать свою руку из крепкой хватки. Какие-то жалкие минуты остались до момента, когда открывшийся с обрыва вид на другой берег померкнет, тонущий во тьме. Тот берег сильно ниже и с него можно было спокойно подойти к воде. Горы перекрывали горизонт, угрюмо возвышаясь на фоне тяжёлого пасмурного неба. Ветвистые верхушки деревьев торчали из молочного одеяла тумана, заполнявшего пространство между ними. Дин разглядывал, предоставленный в моменте пейзаж, решив себе, что хоть это и не горы вайоминга и воздух здесь, конечно, был, куда хуже, ему всё равно нравилось то, что он видит. С трудом обретенное спокойствие, нарушил, возникший из темноты леса, вампир. Его приближение не позволил засечь шум реки, заглушающий посторонние шорохи. Молниеносным рывком он бросился на Дина, едва не сбив с ног. Распахнутый рот с рядом клыков, жаждущий крови, источал мерзкую вонь, что провоцировала тошноту. Дин удержал вампира за горло, не позволив, приблизиться клыкам к своей коже, жалея, что орудие лежало на земле и не было возможности его подобрать. Кас среагировал почти вовремя, потянул монстра со спины на себя, схватив за воротник средневековой рубахи. Он уже направил внутрь его головы, испепеляющий свет, слепящий глаза, когда ещё один вампир, внезапно появился, атакуя. Дин схватил с земли рубило, готовый замахнуться на врага, но получил сильный толчок в правую ногу. Сердце пропустило удар, когда попытавшись опустить стопу обратно на землю, вместо земли под ней оказалась смертельная пустота. Долгое мгновение, ищущие за что ухватиться руки, глупо болтались в воздухе. Одновременно с этим, снова мелькнула слепящая вспышка святой энергии. Там внизу камни, торчащие из реки, уже готовы изуродовать его тело после падения, а бурное течение смыть с тех камней его кровь. — Дин! — испуганный голос, будто вдалеке на краю сознания. Видя, переферией зрения силует, падающего рядом с ним тела вампира, Дин почувствовал, как на его запястье сомкнулась знакомая крепкая хватка. Ещё мгновение, крайне неприятных ощущений, будто все органы по-отдельности пропустили через черную дыру и Дин с облегчением обнаружил себя, стоящим на обеих ногах совсем в другом месте. Кас телепортировал их куда-то. Наступившая ночь мешала увидеть, куда именно, но погруженное во тьму, окружающее пространство уже точно не было обрывом у реки. — Да, в чистилище некогда сопли распускать. — на полувыдохе пробормотал Дин, опьяненный выбросом адреналина. — Ты распускал сопли? — до смешного, серьёзно спросил Кас, не скрывая волнения в голосе. Запястье всё ещё держали тёплые пальцы, не собираясь отпускать. В плече дискомфорт, от сделанного ради спасения, рывка. — Из-за меня? Из груди, случайно, вырвался хриплый смех, растворяясь в ничтожном пространстве между ними. Дин знал, что этим он опять введёт Каса в диссонанс и тот всё неправильно поймёт, но ничего не мог с собой поделать. Просто он снова почувствовал те нелепость и абсурд. Пара вампиров только что чуть не убили его, столкнув со скалы, но пусть весь мир подождёт пока охотник и ангел посреди хаоса, кишащего монстрами, выясняют отношения, как малолетки. — Дин? Ты в порядке? — Кас похоже решил, что у него помутнение рассудка. Этого не было видно, но совершенно уверенно можно было сказать, ангел нахмурился в недоумении. — Да - да... я в порядке. — улыбнулся Дин, не сказав: "благодаря тебе." — Куда ты нас перенёс? — Обратно к болоту. Ты разве не видишь? — удивился Кас, чем снова вызвал у Дина усмешку. Опомнившись, Кас сказал, — Точно, прости. Уже ночь. Кас отпустил его руку, делая шаг назад, отчего холод стал ощущаться острее, пронизывая конечности. Хотелось хотя-бы видеть, куда сесть, нащупать какое-нибудь дерево. Дин ненавидел ночь и то, каким беспомощным она его делала, просто лишив возможности видеть. Он вытянул руку, сжимавшую рубило в сторону противоположную той, где стоял Кас, надеясь уткнуться лезвием в дерево, но ничего не выявил. Лезвие прошлось по воздуху, опустившись обратно к колену. Раздражённо, поджав губы, Дин попросил: — Можешь подсветить? — Да. Закрой глаза... — Стой - стой - стой! — выпалил Дин, догадавшись, что сейчас произойдёт. — Мне нужен свет, чтобы увидеть, куда зад приземлить, а не, чтобы мои глаза сгорели, к чёртовой матери! — О... — Ты, яркость у своей демонстрации небесной сущности, можешь убавить, как-то? Молчаливой секундой позже, густая тьма вокруг ангела рассеялась, гонимая, нежным, золотым светом, достаточно ярким, чтобы выявить ближайшее пространство, но не настолько, чтобы слепить. Трава, кусты и стволы деревьев стали отбрасывать на землю чёрные тени, стремящиеся вглубь чащи, где общее море мрака поглощало их. Вместо того, чтобы заприметить уютное место для ночлега, Дин смотрел на ангела, не в силах отвести взгляд, чувствуя себя мотыльком, потерявшим курс из-за лампы. Свет не был контуром, очерчивающим сосуд и не исходил изнутри, он был невидимым, обволакивающим со всех сторон, режущий пространство, необъяснимый. Размазанные по деревьям черные пятна за спиной, повторяли силует незримых крыльев, но взгляд приковали не столько они, сколько голубое сияние глаз. Кольца радужки, равномерно пульсировали, в такт бьению сердца, излучая свет сравнимый с точками звёзд в чёрном небе людского мира. — Ого, — выдохнул Дин, не скрыв восхищения. Раньше ему не доводилось в подробностях увидеть эту часть проявления ангельской сущности. Кас её использовал, чтобы произвести грозное впечатление и как правило, выкручивал яркость на максимум, способный лишить зрения. Пульсируя, свет стал совсем тусклым, оставшись только в ладонях. В воздухе, где находилось лицо Каса, отпечатались синие точки, уже померкших глаз. Дин жалел, что снова не мог его видеть, хотя руки ещё слабо освещали землю под ногами. Опомнившись, он всё же сел в корнях ближайшего дуба, видя, что Кас опускается рядом с ним, горячий, как нагретый на солнце камень или лампа накаливания. Прячась от парализующего холода, Дин подвинулся ближе, прислонившись плечом к плечу. Пришлось перевернуть рубило, лежащее на бёдрах так, чтобы лезвие не смотрело Касу в бок. — Ты сегодня превзошёл себя. — сказал Дин, наблюдая, как гаснут постепенно кисти рук, сомкнутые вокруг согнутых коленей, обтянутых больничными штанами. — Я не только о том, что ты спас меня. Законная власть вернулась кромешной тьме. — Я рад. — просто ответил Кас. — Не уверен, что смогу заснуть. Может поэксплуатировать тебя ещё? Споешь мне колыбельную, ангел, сыграешь на арфе. Дин попытался не думать о том, чем бы он хотел заняться вместо сна, раз уж его все равно ни в одном глазу. — Дин, у меня нет арфы. — ответил Кас, — Я не знаю колыбельных и не умею играть на музыкальных инструментах. — О, ну тогда ты бесполезен. — спустя несколько секунд неловкой тишины, осознав, что переборщил, Дин поспешил объяснить, — Шутка, Кас. Я - несерьёзно. — Я понял, Дин. — Хорошо. Не хочу, чтобы ты думал, будто я, правда, считаю тебя бесполезным. "Если кто тут и бесполезен, то точно не ты." — не произнёс он, вслух. — Я так не думаю. Я же спас тебя. — Да. И не раз. — И залечил твои раны. — Да... — он считал себя недостойным, незаслуживающим райских, целительных прикосновений. Поэтому не позволял их. Стыдился того, как наслаждался тем приятным теплом, затапливающим изнутри, словно он не должен был его ощущать. После, неприлично-долгой паузы, хотя Кас этого и не требовал, Дин всё же заставил себя сказать: — Спасибо. Послышался утомленный, разочарованный вздох, будто он не только не требовал, но и не желал слышать благодарности, как Дин не желал слышать извинения. Начавшие привыкать к тьме, глаза, выловили очертания профиля. Проклятая ночь не предоставила удовольствия рассмотреть его лица, но приятное тепло в плече прижимавшемся к плечу Каса дарило редкую возможность почувствовать себя в безопасности. Им через многое пришлось пройти, чтобы возросшая, после предательства, стена недоверия рухнула. — И всё же, почему ты ушёл, Дин? Когда он назвал ангела ребёнком в плаще, обидев его, имелось ввиду вот это его вечное искреннее недоумение: "Почему люди ведут себя именно так, а не иначе?". Он же, мать его, ничерта не понимал, а Дин был недостаточно красноречив или тактичен, чтобы, что-то объяснять и воспитан угрюмым отцом, который любое проявление заботы, грубо отвергал: "Просто заткнись и делай, что говорят." Чувствуя себя бессовестным мудаком, Дин ответил: — Я надеялся порыбачить. Не знал, что здесь высокий берег. — Ты мог попросить меня. — сказал Кас. — Будешь, так часто, меня баловать ангельскими фокусами и я скоро разучусь сам ходить. — Не окажись я там, вовремя - ты бы разбился, насмерть. — Да, я понял. Спасибо за напоминание, Кларк Кент. — Он мысленно одернул себя, оставив в голове заметку: "Больше никогда не сравнивать Каса с суперменом", к счастью, тот не знал, что Кларк Кент - и есть супермен. — И как я протянул без тебя весь этот год? — укризненнно пробормотал он. За каждым словом, за каждой молчаливой паузой в воздухе между ними теперь висело напряжение, которого не было раньше. Зачем только Дин это сделал? Кто дал ему право открыть этот третий глаз, зрение которого теперь нельзя было отключить? Нельзя ни заговорить об этом, ни сделать что-либо. Это всё ещё было странно. О, если бы только Бенни вернулся раньше, избавив своим присутствием от необходимости говорить о случившемся. С другой стороны, пока Бенни не вернулся, Дину было достаточно преодолеть небольшое расстояние отделявшее его от лица Каса и просто... Он ответит так же, как уже ответил сегодня? Или снова оттолкнёт? В любом случае, тот момент уже, безнадёжно, упущен. Мало ноющего чувства голода, парализующего конечности холода, омерзительной слабости, теперь ещё одну ночь он не сможет, спокойно заснуть, мучимый противоречивыми эмоциональными терзаниями. Хотя вместо неостроумных шуток о колыбельных, Дин мог в сотый раз воспользоваться ангельскими фокусами и попросить Каса погрузить его в сон. Отгородившись своим вечным, несерьёзным ко всему отношением и глупыми комментариями, он почему-то не мог заставить себя попросить о чем-то по-настоящему необходимом и важном. Нет, это не будет трусливым побегом от разговора - просто накопившийся недосып скоро превратит его в беспомощный желеобразный кусок лёгкой добычи для нечисти. — Ты можешь сделать для меня ещё кое-что. — его голос плоский из-за густого воздуха, нарушил тревожную тишину. — Всё, что угодно. — тихо ответил Кас. Дин прикрыл тяжёлые веки, прокрутив эти слова в голове ещё раз, завидуя тому, как легко они дались Касу, проникновенные и честные. Окраска его голоса подразумевала - абсолютно, что угодно и от осознания этого, волна мурашек протекла по коже. Дин прочистил горло, справившись с накатившим волнением: — Можешь меня вырубить? — Что? — не понял Кас. — Ударить тебя? Дин закатил глаза: — Нет, не нужно меня бить, фетишист. Я имел ввиду - усыпить. Не уверен, что смогу уснуть сам. — Хорошо. — прозвучал спокойный ответ. — Спокойной ночи, Дин. Дин почувствовал теплое прикосновение кончиков пальцев к своему лбу. Сознание отключилось, голова безвольно упала на плечо Каса и тот уложил её удобнее. Последнее, что Дин подумал перед тем, как погрузиться в глубокий сон: "Надеюсь он разбудит меня в случае угрозы." *** Утро подкралось тихим шорохом дуновения ветра. Впервые за время пребывания в чистилище движение воздуха усилилось, гуляя между деревьев, сдерживавших его, как плотина - поток воды. Тяжёлые тучи опустились ниже, плывущие, стремительно, меняющие форму, гонимые ветром. Перемена погоды предрекала близость дождя. Дин открыл глаза. Знакомое небо встретило его своим свинцовым сиянием, исполосованное фрактальными белыми трещинами между облаками. За исключением затёкшей шеи от неудобной позы, он чувствовал себя хорошо. Впервые за очень долгое время сон, по-настоящему восстановил силы. Он обнаружил себя скрюченным на земле. Под головой, заботливо, свёрнутый в рулет знакомый плащ, изнанкой наружу. Потому что изнанка чистая - понял он. Эта импровизированная подушка излучала приятный, мягкий запах, ни на что не похожий. Поёжившись от холода, теряя, накопленное во сне, тепло, он встал на ноги и увидел труп гуля, что валялся неподалёку. Грязный, тощий, лицо изуродовано: чернеющие пустотой, выжженые глазницы и открытый в ужасе рот. Дин подошёл к нему, глядя сверху вниз, рассматривая. Брезгливо уложил на спину, зацепив носком ботинка его плечо. Чтож, ещё одна драка пропущена. Если впереди несколько таких схваток без его участия, Дин растеряет навыки и усомнится в том, что он - первосортный убийца, в чем, как он полагал, заключается его призвание. Это призвание чистилище удовлетворяло, даже излишне, но когда в дело вступал Кас, ему мало доволилось прилагать собственные усилия. Будь он сейчас в номере мотеля, сразу после пробуждения, съездил бы за кофе. Или отправил бы Сэма. Что ещё вероятнее, он бы уже получил свои кофе и завтрак, принесенные Сэмом прямо в номер. Ведь младший Винчестер просыпался раньше, заботясь об уюте утренней рутины, чтобы создать иллюзию стабильности в затянувшемся круговороте безумия. Здесь, разумеется на подобное рассчитывать означало - напрасно, терзать себя ностальгией по утраченному комфорту цивилизации. Когда же, наконец, они покинут, это проклятое место? Не умереть бы в дороге. Дин оглянулся вокруг, в поисках Каса, сжимая в руке его плащ, согретый теплом собственной макушки. Если говнюк опять попал в ловушку левиафанов, Дин будет вне себя. Эта мысль заставила сердце, болезненно, сжаться. — Кас! — позвал Дин во весь хриплый со сна, голос, не боясь привлечь внимание врагов. Он, снова закрутился на месте, надеясь увидеть его. Ничего не произошло. Холодом, крадущаяся по венам, тревога скрутила желудок, провоцируя тошноту. Он мог уйти, чтобы отвести угрозу или опять, чёрт бы его побрал, мог отправиться на разведку, где его бы схватили левиафаны. По своему опыту Дин знал - чем дольше, Кас не реагировал на молитвы, тем меньше был шанс, что он вообще явится. В который раз считать его погибшим или в который раз не терять надежды, что он его найдёт, по-настоящему выматывало душу, не хуже пыток в преисподней. Дин застолбил за собой полное право сравнивать эти вещи. Но почему бы Касу просто не явиться прямо сейчас, вместо того, чтобы издеваться над Дином, измученным заработанной паранойей. — Кас, если ты сейчас же не явишься, я... — Я здесь, Дин. Он ощутил это. На долгую минуту, в течение которой Кас не являляся на зов, Дин, вновь, ощутил до боли знакомый страх. Он рывком обернулся, услышав голос позади себя. Ангел остался только лишь в больничной пижаме, все равно, что голый без своего плаща, хоть и ободранного, как пиратский флаг. Штаны и низ рубашки мокрые, а в левой руке, Кас за хвост держал уже поджаренную форель. Вот и завтрак. — Сукин сын. — выругался Дин, подняв голову к мрачному небу, безответно, ища в серых тучах понимания и выдыхая. Затем вернул взгляд голубым глазам, нервно сжимая плащ. Участившееся было, тревожное сердцебиение утихло, — Ты специально меня доводишь? Все то же невинное замешательство, написанное на лице святой водой. — Я отвадил три проклятых души. — объяснил ангел, — Увел их в сторону реки. — И решил, раз ты все равно уже у реки, почему бы не поймать рыбу? — Дин небрежным жестом указал на румяную форель. От неё исходил аппетитный аромат, провоцируя слюновыделение. — Да. — Кас тоже посмотрел на рыбу, будто ища в ней ответ на вопрос: почему Дин снова злится. Рыба, правда, была уже мертвее мёртвого. Дин, отчаянно, пожелал заключить в объятия Каса, словно они снова расстались на год без малого, а не на ничтожный час. Приблизившись к нему, взволнованно ища в его лице признаки усталости от ночных сражений, Дин расправил плащ и накинул его Касу на плечи, одевая. Одновременно забрал свой завтрак, слыша, как тихий стон желудка выдаёт его голод. — Обмен. — прокомментировал Дин и сунул рыбу в рот, откусывая. Ему сразу пришлось плеваться мелкими костями. Пожалуй Дин мог сказать о себе, что ему приносил удовольствие процесс рыбалки, но не употребление её в пищу. *** Редкие капли дождя касались зелёного ковра, лежащего на чёрной воде. Сотрясая желеобразную поверхность, капли становились частью водоёма, чтобы в будущем испариться, превратившись в вечерний туман. Заросли камыша слабо покачивались, соприкасаясь друг с другом, шелестя ломкими стеблями и листьями. Бенни задерживался. Сутки с момента, когда их трио распалось, уже прошли. Ожидание раздражало, а тот факт, что вампир не явился, когда обещал, наводил на закономерные неприятные мысли. Прозебая это время в бессмысленном, монотонном затачивании лезвия о намоченный плоский камень, Дин наблюдал, как черная, тяжелая пыль разводами стекала на его джинсы. Сломанные наручные часы показывали без четверти десять. Наверное это было время, в которое он воткнул кость праведника в горло Дику Роману, после чего они с Касом попали сюда. Тогда стрелки на часах, вероятно и застыли. И если здесь был день, значит там была ночь. Кас непрерывно следил за тем, как лезвие раз за разом, шероховато скользило по камню. Они сидели так же, как и вчера, но теперь рядом лежал труп гуля и обглоданный рыбий скелет. Дин после скромного перекуса не забыл сполоснуть руки в болоте. Капли дождя холодными скользкими прикосновниями, неприятно стекали по коже на шее, пробираясь под воротник футболки. Плечи, спина и ноги промокли насквозь, волосы налипли на лоб. В такие моменты Дин сильнее обычного скучал по элементарному комфорту. Хотя-бы навес, чтобы спрятаться от дождя. Хотя-бы плед, чтобы согреться. Когда он вернётся в свой мир, сколько времени пройдёт прежде, чем он утратит ощущение ценности этих простых вещей? А он утратит - обязательно утратит. Это здесь он не переставал думать о преимуществах чистилища, его подлинной, первозданной красоте. О возможности убивать без последствий, о том, как остро ощущалась сама жизнь, когда постоянно, каждую минуту висела на волоске и адреналин в крови зашкаливал. Здесь нельзя было вдохнуть полной грудью, невозможно спокойно спать или позволить себе осесть на одном месте больше, чем на сутки. Путь к этой роскоши нужно выгрызать, вырывать, карабкаясь, пачкаясь в грязи, ощущая железный привкус своей и чужой крови на языке. После того, как Бенни рассказал о портале, Дин не оставил в своей голове места для мыслей о том, что чистилище будто было создано для него, создано, чтобы стать его новым домом. И если бы он не знал, что Сэм там, вне себя от горя, панически пытался его найти, Дин бы может подумал, почему бы не остаться здесь. Он посмотрел в ясные, проницательные глаза, напротив себя, прекрасно осознавая, что Кас бы остался с ним и об этом даже не пришлось бы просить. Редкие струйки, накопившейся влаги спускались, огибая его нос, прячась в бороде, скапливались на подбородке, чтобы падать с него крупными каплями. Слипшиеся ресницы не защищали роговицы от попадания на них воды, не смотря на это, Кас не моргал. Если чистилище - курорт, то у них, что - курортный роман? Дин ухмыльнулся от этой мысли, глядя на Каса промокшего и ссутуленного. Кас в ответ слабо приподнял уголки губ. Может Дин не ценил преимущества цивилизации, потому что они на самом деле не имели ценности? Роскошью были не навес, плед, здоровый сон, еда, душ и тепло. Настоящая роскошь заключалась, как всегда в том, что Дин не в силах себе позволить. Никогда. Настоящей роскошью было бы остаться здесь, позабыв о проблемах оставленных в его мире, о Сэме, о том, что там с тем пареньком - Кевином и о совершенных грехах, за которые здесь он мог бы расплатиться. Вот, что дорого стоит. Пленительная, манящая возможность, бросить всё и сделать своей рутиной ежедневное противостояние, держащее в бесконечном напряжении. Здесь не хватало парочки разновидностей других монстров, с которыми они сталкивались в своём мире. Таких, как ведьмы, демоны, мстительные духи или языческие боги, но за исключением мстительных духов, остальные для Дина были настолько ненавистными, что он был бы рад избежать с ними новой встречи. С этого момента начиналась банальная трусость и побег от ответственности навязанной ему с четырёх лет. Пока он здесь, кто убьёт всех монстров там? Пока он здесь, он только нарушал местную экосистему, убивая тех, кто были здесь хозяевами, задолго до его появления. В это же время в его мире нечисть продолжала вредить людям, которых он мог бы защитить. Поэтому остаться с Касом в чистилище на самом деле - эгоистичное желание. Желание не настолько навязчивое, чтобы он не смог запихнуть его куда подальше на границу сознания. Там оно будет ждать, когда Дин отсюда выберется и вытираясь после душа чистым полотенцем в номере отеля, посмотрит на себя в зеркало и осознает, что скучает. Чистилище будет ему сниться, обнимая уставшую голову длинными, когтистыми лапами вендиго, шепча на ухо чарующую, сладкую ворожбу джинна, смотря в его глаза глазами верфольфа. Но эти сны не будут кошмарами в отличие о тех, которые возвращали его в моменты потери близких. Кас резко поднялся с земли, целенаправленно, глядя вглубь леса, туда, где была проведена незримая граница колонии. Чувствуя приближение угрозы, он направил в ладонь, искрящую золотым светом, энергию. Дин повторил за ним, поднявшись, сжимая в руке свеженаточенное орудие. Испытывая, чувство детского соперничества, он считал, что нельзя засчитать Касу ещё одну схватку без его участия. Кто бы там ни приближался, если это враг, Дин желал снести ему голову до того, как убийственное ангельское прикосновение повергнет его. Сам он ничего не слышал, но доверял обостреннным сенсорам ангела и смотря в ту же сторону, не сразу увидел, движущиеся в высокой траве, фигуры. Стена дождя и шум капель, ударявшихся о листву, мешали, полноценно, улавливать приближение врагов, а подрагивающие от холода конечности могли подвести, если дело дойдёт до драки. Но он бы не был Дином Винчестером, если бы не игнорировал все эти факторы, оставаясь всегда начеку. Напряжённо сжимавшие, оружие, пальцы слегка расслабились. Дин выпрямился, бодро задрав подбородок и ухмыльнувшись. Нет. Это не враг. Неспешной походкой с закинутым на плечо рубилом, блестя намокшей макушкой, к ним подходил Бенни в компании тех же вампиров, с которыми он ушёл вчера.