Что отнято судьбой, а что подарено

– Вэй Ин. Вэй Усянь со стоном отмахнулся и попытался накрыться с головой одеялом, но убежать от Лань Чжаня было не так-то просто. – Вэй Ин, – настойчиво повторил он и одеяло исчезло. – Лань Чжань, ещё так рано, – щедро добавил страдания в голос Вэй Усянь. – Цзян Чэн никогда в жизни не встанет в такое время. – Глава Цзян и сюнчжан внизу, – безжалостно припечатал Лань Чжань. – Вставай, уже миновал час Дракона. – Как «внизу»? – Вэй Усянь тут же сел на кровати, сонно потирая глаза. – Что ж ты сразу не сказал? Лань Чжань издал неопределённый звук и Вэй Усянь понял, что он-то сказал. Оправдываться в такую рань не хотелось и он скатился с кровати, стремясь поскорее привести себя в порядок. – Они удивительно поладили, да? – Это сюнчжан, – исчерпывающе объяснил Лань Чжань. Вэй Усянь находил немного трогательной эту пронесённую через года веру в то, что старший брат способен договориться даже с тигром, но он знал, что Цзян Чэн гораздо несговорчивее тигра. Когда Лань Сичэнь изъявил желание ночевать с ним в одной комнате, Вэй Усянь коротко подумал, что сейчас будет скандал и очень удивился, когда этого не случилось. – Цзян Чэн стал удивительно сговорчив со всеми, кроме меня, – пожаловался Вэй Усянь, стараясь расчесаться побыстрее, выдирая при этом особенно упрямые узелки. – Ты слышал, как его называет Не Хуайсан? – Давай помогу. Лань Чжань перехватил его руку с гребнем и Вэй Усянь тут же разжал пальцы. Ему нравилось, когда Лань Чжань расчёсывал ему волосы. Под его руками пушистые непослушные пряди ложились волосок к волоску. Волосы у Мо Сюаньюя были тоньше, чем когда-то у него настоящего. Он до сих пор не привык. – Ещё год назад они друг на друга не смотрели, а тут ты гляди, «Цзян-сюн», как будто они и в самом деле друзья. Лань Чжань мерно проводил гребнем по волосам. Вэй Усяня бы не удивило, если он в самом деле выполняет нелепое правило – сто взмахов гребнем на прядь. У того, кто это придумал, было слишком мало дел! Вэй Усянь помнил, как в детстве он, уже подвязавший лентой неаккуратный хвост, нетерпеливо приплясывал вокруг Цзян Чэна, послушно сидящего на пятках и правда считающего взмахи, а потом вдруг представил такого же маленького Лань Чжаня и испытал неожиданный прилив любви. Лань Чжань, не подозревающий, что Вэй Усянь сидит и представляет его ребёнком, мягко отпустил одну прядь и взял следующую. – Почему им не быть? Какое тебе до них дело? – Цзян Чэн не чужой мне, – вздохнул Вэй Усянь. – Даже теперь. Может быть, меня это тревожит. Может быть его тревожило и то, что Не Хуайсану Цзян Чэн позволял теперь намного больше чем ему самому. Он не смог бы объяснить Лань Чжаню – он и себе не очень-то мог объяснить – но это было больше, чем тревожно. Это было обидно. – Он не хочет твоей дружбы, – заметил Лань Чжань. – Он её недостоин. – Это несущественно, – возразил Вэй Усянь. – Меня всё равно это тревожит. – Ему давно не двадцать, – мягко сказал Лань Чжань, завязывая ленту. – Он много лет глава ордена. Он разберётся. – Это не делает лучше, – поморщился Вэй Усянь. Для него всё ещё сложно было осмыслить Цзян Чэна таким... взрослым. Он сознавал, что прошло много времени с тех пор, как он умер, но не ощутил его течения на себе. Он каждый день видел Лань Чжаня и то забывал, что через несколько лет ему исполнится сорок, что уж говорить про Цзян Чэна, которого он видел несколько раз и больше издали. Не помогало и то, что оба мало изменились внешне. Может быть, Вэй Усянь и в самом деле продолжал видеть своего едва взрослого шиди вместо главы ордена. Может быть. – У тебя будет время убедиться. Во всём. Лань Чжань передал ему пояс и Вэй Усянь затянул его, расправил складки одежд. – Пойдём вниз, нас заждались. В такое неурочное время в зале внизу посетителей почти не было, а в отведённом им и отгороженном ширмой углу и вовсе царила тишина, но не тягостная. Лань Сичэнь сидел у почти пустого стола, скрестив ноги, и, кажется, медитировал. Цзян Чэн расслабленно облокотился спиной на стену и сидел, закрыв глаза и вытянув ноги. Вэй Усянь сначала подумал даже, что он задремал в ожидании, но Цзян Чэн открыл глаза, едва услышав шаги. Тишина изменилась, из дружелюбной сразу стала напряжённой. – Цзэу-цзюнь, нас всё-таки почтили присутствием, – негромко позвал он и как-то сразу подобрался. От спокойной расслабленной позы не осталось и следа, теперь Цзян Чэн был таким, каким его видели на Советах – напряжённым как струна и собранным. Вэй Усянь видел, как он поморщился, пересаживаясь, и подумал, что ему вообще не стоит здесь находиться так скоро, не оправившись ещё от раны. Лань Сичэнь легко улыбнулся им, возвращаясь к реальности. Чем дальше он уходил от Облачных Глубин, тем больше становился похож на себя самого. Или, может быть, заново привыкал находиться в обществе. – Доброе утро, господин Вэй, – поздоровался он. – Присоединяйтесь к нам. Цзян Чэн негромко фыркнул, но ничего не сказал. Присоединяться было уже не к чему, на столе оставался неполный чайник, да и всё, но когда Вэй Усянь сел на циновку, рядом с ним тут же оказался подавальщик с полным подносом. Остальные уже очевидно поели, поэтому Вэй Усянь с чистой совестью отдал должное завтраку, стараясь не смотреть лишний раз в сторону Цзян Чэна, чтобы не нарваться на очередную колкость. В конце концов, и его терпение было не безгранично. Он старался не вступать в перепалки ради Лань Сычжуя, но если Цзян Чэн перейдёт черту, он ответит. Цзян Чэн, тем не менее, хранил молчание. Похоже, они с Лань Сичэнем уже договорились о том, кто куда идёт раньше. Вэй Усянь чувствовал себя исключённым из обсуждения и потому был раздражён сверх своей обычной утренней меры, но после еды его настроение улучшилось и он уже предвкушал, как они с Лань Чжанем отправятся на поиски вдвоём. Он очень хотел оказаться вдвоём, чтобы не нужно было оглядываться ни на кого и ни на что. – Благородные господа, – оборвал его надежды Хэн Чи, – Цзян-цяньбэй. Может ли этот недостойный обратиться к вам? Цзян Чэн нахмурился, но нетерпеливо махнул рукой, дав знак продолжать. – Простите, что прерываю ваши размышления… Мужчина поклонился. Он заметно нервничал, но не так, как мог бы – словно в самом деле имел дело с Цзян Чэном не впервые. – …но моя родная деревня просит о помощи. – Да говори уже как есть. – Цзян-цзунчжу, я не смог найти никого из ваших людей, поэтому обращаюсь к вам. Два дня назад прибежал один из моих племянников и рассказал, что кладбище разорено и с него на деревню идут лютые мертвецы. Уже два двора разорили, две большие семьи. – Мы поможем, – сказал Вэй Усянь и Лань Чжань коротко кивнул. Цзян Чэн кинул на него колкий взгляд, явно недовольный тем, что Вэй Усянь влез в разговор поперёк него, но не возразил, а продолжил спрашивать: – Не с курганов? – Умные они. Не такие, как с курганов идут. – Как будто кто-то думает за них? – поинтересовался Вэй Усянь, уже догадывающийся, к чему идёт дело. – Может быть, молодой господин, – кивнул трактирщик. – Поэтому я и пришёл просить помощи. – Садитесь, – предложил Лань Сичэнь, – и расскажите подробнее. Тот послушно опустился на колени рядом со столом, но чашку взять не посмел. – Кто-то разносит слухи, что вернулся Старейшина Илина и собирает под свою руку последователей, – пояснил он. – И всех их прямо тянет сюда. Разные они, есть очень страшные, такие, что и пожаловаться не рискуешь, если не хочешь обнаружить у себя в кровати лютого мертвеца. – А что Старейшина Илина? – поддразнил Вэй Усянь. – Он среди них самый страшный? – Я вам так скажу, молодой господин: когда он жил на Луаньцзан, для Илина было самое спокойное время. Вэй Усянь осёкся. Это было логично, конечно, вся нечисть, до которой он мог дотянуться, охраняла подступы к горе. Просто он никогда... не смотрел на вещи с этой стороны. Он краем глаза увидел, как болезненно усмехнулся Цзян Чэн. – А когда он ушёл, стало тяжело, – продолжил Хэн Чи. – Он-то нас не обижал, а вот те, кто пошли по его следам, были жестоки и опасны. Мы благодарны ордену Юньмэн Цзян за защиту. Вэй Усянь, которого гордость за то, что его до сих пор вспоминают в Илине добром, вознесла на вершину, тут же ухнул в пропасть. Он никогда не использовал свою силу для дурных дел, но её было так легко использовать во зло. Не то чтоб он ощущал вину или стыд за чужие преступления, но ему всё же стало несколько неловко. – Я отозвал людей в Пристань Лотоса, – сказал Цзян Чэн. – Мы собираемся поймать этого... старейшину. Так и расскажи. – Но мы можем помочь, – настойчиво продолжил Вэй Усянь, уже готовясь спорить. – Мы поможем, – утвердил Лань Сичэнь и Цзян Чэну не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть. Вэй Усянь считал, что этот случай счастливо упал им прямо в руки. Если беды пока ещё безымянной и неизвестной для него деревни действительно дело рук тёмного заклинателя, откликнувшегося на зов самозванца, возможно, им удастся спрямить извилистую дорожку, ведущую к цели. Когда Цзян Чэн упомянул о его записях, попавших в распоряжение врага, он всерьёз заподозрил, что и появление последователей ордена Вэнь, и появление самозванного старейшины – дело одних и тех же рук. Дело оставалось за малым – найти преступника и допросить его. Сложность тут была только одна. Когда они отошли от города, рассчитывая встать до мечи и добраться до деревни в ближайшие сроки, чтобы успеть обыскать местность засветло, он подошёл к Цзян Чэну. Так много историй ходило о том, как он расправлялся с тёмными заклинателями! Вэй Усянь не был уверен, которым из них можно верить на самом деле, но предпочёл исходить из худших предположений. – Цзян Чэн, – позвал он и тот обернулся и глубоко вдохнул, но Вэй Усянь тут же исправился: – Ах да. Глава Цзян, прости. Когда мы найдём виновного, дай мне взять его живым. – Ты умом двинулся? – поинтересовался Цзян Чэн после паузы. – Но он может рассказать о том, куда нам идти! – Ты двинулся, – уже уверенно сообщил Цзян Чэн. – Я не собирался убивать его прежде, чем он заговорит. – А. Ну, я рад, что мы пришли к соглашению. – Мы не спорили, – устало сказал Цзян Чэн и вытащил из ножен Санду. – Насколько я помню твои методы допроса, он сильно пожалеет, что я его не убил. – Тогда ты не жаловался, – хмыкнул Вэй Усянь. – Я и сейчас не буду. Цзян Чэн знал дорогу и летел первым, иногда оглядываясь через плечо и замедляясь, если чересчур задирал темп. Деревня была небольшая настолько, что на карте даже названия не имела. Трактирщик называл её Сяоху. Деревня в самом деле располагалась на берегу небольшого озера, примечательного только тем, что его питали подземные источники, минующие курганы и не мелеющие в засуху. С воздуха было видно чуть больше десятка добротных дворов и несколько обширных полей. Здесь не производили ничего, чем можно было всерьёз торговать и ничего не добывали, люди просто жили. Кому хотелось большего – уходили в города, но в целом сверху жизнь казалась налаженной. Когда они приземлились на самой окраине, в глаза сразу бросился ближайший в лесу забор. Заборы здесь строили не хуже, чем в иных местах городские стены – близость курганов давала о себе знать, оттуда в любой момент могло забрести что угодно, но люди справлялись со всем. Обычного бродячего мертвеца вполне могли утыкать вилами и без участия заклинателей. Вэй Усянь оглядел уцелевшие дворы и, увидев на них защитные талисманы, уважительно присвистнул. Он однозначно узнавал в них талисманы Цзян, к разработке которых и сам прилагал руку когда-то давно. Если нечисть не сдержали ни они, ни стены, то дело вероятно было серьёзнее, чем казалось. Цзян Чэн оглядывался и вид имел ещё более мрачный, чем утром. – Надо же, – тихо сказал он себе под нос. – Не удержали. Вэй Усянь понимал, что это не приглашение к разговору и Цзян Чэн вообще не думал, что его кто-то слышал, но он не был бы Вэй Усянем, если бы не ответил. – Значит, это не лютые мертвецы. Или не только они. – Узнал, значит. – Я всегда узнаю свою работу. – Ты всегда не видишь, что ты делал её не один, – вздохнул Цзян Чэн. – Но да. Скажи, как могли лютые мертвецы пройти через защиту? – Никак, – уверенно сказал Вэй Усянь. – Если их разместили правильно, то никак. Талисманы кто-то сорвал. Но даже то, что они сделали с воротами, впечатляет. – Впечатляет, – ядовито повторил Цзян Чэн. – Кто вы, господа заклинатели? – окликнул их старческий голос и оба они одновременно повернулись на звук. Лань Сичэнь, бывший ближе всех, уже вежливо поклонился, отдавая дань уважения сединам. Вэй Усянь тут же устремился к нему, оставив Цзян Чэна рассматривать остатки забора в одиночестве. – ...мы не сможем собрать достаточно денег, чтобы заплатить вам, благородные господа, – как раз говорил старик – наверное, самый старший в деревне, которого отправили беседовать с незнакомцами. Заклинателей уважали, но слегка побаивались. Вэй Усянь лениво подумал, что же с ними будет, когда они узнают, что их лично посетил глава Цзян. А уж если поймут, что с ним был и сам Цзэу-цзюнь! – Мы не возьмём денег, – успокоил старика Лань Сичэнь. – Мы здесь по просьбе господина Хэн. Вы позволите помочь? Вэй Усянь понимал, что они всё равно останутся и помогут. Даже если бы ему не было жалко людей, осаждаемых тёмными тварями, им нужен был этот человек и лучше живым. Он не был уверен, что может полагаться на «Расспрос» полностью после того, что произошло с Цзинь Лином. Мужчина, которого Вэй Усянь про себя прозвал старейшиной деревни, тем временем уже проникся к Лань Сичэню уважением и доверием и рассказывал о том, как страшно посреди ночи на деревню двинулись трупы. Он подобрался поближе, надеясь услышать что-нибудь интересное. – ...мы поняли, что пришла беда, когда залаяли собаки. Не так, как когда слышат незнакомца, а так, будто подобрался тигр. Мы считали, что хорошо защищены и закрылись в домах. Утром увидели нескольких разорванных собак и поломанный подлесок, но в тот день никто не погиб. – Когда они вернулись? – Они не уходили. Мы не можем углубиться в лес и на ли, там бродят лютые мертвецы. Я сам их видел. – Вы их узнали? – Лица невозможно узнать, но я узнал погребальные одежды. У нас маленькая деревня, благородные господа, я помню каждые похороны за последний десяток лет. Цзян Чэн появился сбоку и, заметив, что Вэй Усянь смотрит в его сторону, продемонстрировал разорванный на куски талисман. Вот значит что он искал у развалин. Вэй Усянь кивнул. Да, для того, чтобы вот так разорвать бумагу, нужны гибкие пальцы. Очень вряд ли это могли сделать лютые мертвецы. Вэй Усянь по крайней мере знал только о двух, способных на такое. – Вы кого-то подозреваете? – спросил он. – Мы его не знаем, – тут же ответил мужчина, – но мы его видели. Он просил ночлега у семьи Ван несколько ночей назад, но они не пустили. – Мы можем поговорить с кем-то из них? – Если только вы умеете говорить с мёртвыми, благородные господа. Их двор уничтожили во вторую ночь. Вообще-то, они могли. Но Вэй Усянь полагал, что тут всё и так ясно. Лань Сичэнь тем временем уточнил: – Почему вы тогда считаете, что это тот человек? – Его видели. Он стоял позади мертвецов на самой опушке леса и они его слушались. Он приходит когда хочет, но чаще в сумерках и просто стоит и смотрит. И смеётся. Уже пятый день так идёт. Мы думали, что он уйдёт после того, как уничтожил семью Ван, но он не уходит. Трое ушли просить помощи и раз вы здесь, то кто-то дошёл. – Один дошёл, – сказал Лань Сичэнь. – Я прошу вас оповестить всех: пусть люди закроются в домах и закроют животных. Если этот человек недалеко, он видел, как мы прилетели и скоро будет здесь. – Или далеко отсюда, – проворчал Цзян Чэн. – Если он сохранил остатки разума. Лань Сичэнь проводил взглядом старейшину, спешившего к своим людям, и широким жестом обвёл развалины. – Это непохоже на остатки разума. – Вы и половины не видели, глава Лань. Когда они доходят до предела... – он наткнулся взглядом на Вэй Усяня и замолчал, только неопределённо махнул рукой. – Глава Цзян много знает о тёмных заклинателях, – холодно сказал Лань Чжань. – Глава Цзян не закрывает глаза на то, чего не хочет видеть, – моментально огрызнулся Цзян Чэн. Лань Чжань тонко улыбнулся и посмотрел на Вэй Усяня и тот понял, что ещё немного и бой всё-таки будет, но только не с тёмным заклинателем. – Лань Чжань, – он для верности повис у него на локте, уронив голову на плечо, – вообще-то я здесь знаю больше всех о тёмных заклинателях, а ты слушаешь профанов. Я обижен! Он плечом почувствовал, как расслабился Лань Чжань, но у Цзян Чэна стало такое лицо, что Вэй Усянь понял: продолжение ссоры вопрос только времени. – Конечно, – сказал Цзян Чэн. – Я всего лишь убираю за тобой. Что я могу знать? – Глава Цзян, – позвал Лань Сичэнь, как будто бы и не слышал их перепалки, а может и правда не слышал – он стоял достаточно далеко и рассматривал большой пролом в стене. – Вы видели эти следы? Цзян Чэн резко оглянулся. Вэй Усянь даже теперь мог легко понять, о чём он думает: тоже гадает, слышал тот или нет и стоит или нет оставаться вежливым. В итоге Цзян Чэн тряхнул головой и, бросив на него злой взгляд, ушёл смотреть на дыру. – Непочтительный. Несправедливый, – выплюнул Лань Чжань. – Оставь, у него всегда был злой язык. – Он несправедлив к тебе. Как я могу оставить? Вэй Усянь пожал плечами. – У него есть поводы злиться на меня. У меня есть поводы злиться на него. Это очень запутано, Лань Чжань, я не хочу это распутывать и тебе не стоит. Достаточно того, что он не хочет мне вредить, мы закончим это дело и больше не увидимся. Он не ожидал, что это прозвучит так горько. В Башне Золотого Карпа был момент, когда ему показалось, что между ними с Цзян Чэном ещё не всё умерло, но пришедший в себя Цзян Чэн успешно рассеивал эту иллюзию и это было больно. – Тебя это огорчает. – Если это будет самым большим моим огорчением, я согласен. Пойдём посмотрим, что нашёл Цзэу-цзюнь Лань Сичэнь с Цзян Чэном стояли вплотную друг к другу, склонившись к забору, и тихо переговаривались. – ...как будто видел подобное, но не могу вспомнить, – донеслось до Вэй Усяня, и он конечно же сунулся рассмотреть поближе, чуть только не под руку Лань Сичэню. – Видите отметины? – указал Лань Сичэнь, как будто совсем не удивившись его появлению. – Я не пойму никак, что их оставило, это не следы инструментов и точно не следы лютых мертвецов. Дерево было исполосовано как будто тонким хлыстом и это в самом деле не походило на следы когтей или следы рук и ещё меньше на следы оружия. Цзян Чэн в его сторону не смотрел, проводил по отметинам подушечками пальцев, надеясь распознать если не на взгляд, то на ощупь. Его лицо казалось спокойным и немного задумчивым, как будто между ними только что и не произошло спора. – Как плёткой отхлестали, – озвучил он мысли Вэй Усяня и тот тут же решил что идея была дурацкая и возразил: – Кто будет хлестать забор плёткой? – Ты мне скажи. Ты же лучше всех разбираешься в тёмных заклинателях. – Боюсь, скоро мы будем иметь возможность спросить у самого виновника, – внезапно остановил их Лань Сичэнь. – Возможно. Скепсис в голосе Цзян Чэна говорил о том, что он сильно в этом сомневается, но Вэй Усянь, отвлёкшись от забора, понял, что Лань Сичэнь прав. Стало ощутимо холоднее и темнее, хотя солнце по-прежнему светило ярко и не пряталось за облаками. У Вэй Усяня возникло ощущение что он смотрит через тончайшую бумагу, крадущую свет и оттенки. Где-то совсем рядом и в самом деле бурлит энергия обиды. – Нет, он прав, – вполголоса подтвердил он. – Я тоже чувствую. Цзян Чэн, что удивительно, больше не произнёс ни слова, но отвлёкся от странных отметин и тоже прислушался к себе и досадливо мотнул головой. Вэй Усянь помнил, что раньше он не отличался чрезмерной чувствительностью. Если ещё не ощутил угрозу Лань Чжань, то и он не должен был. Совсем скоро неприятное чувство усилилось: оно зудело под кожей, шептало на самой грани восприятия. Вэй Усянь давно привык не обращать внимания на эти голоса. Ничего хорошего они всё равно никогда не говорили. Он открыл рот предупредить остальных, но в это время Лань Чжань бросил: – Близко. Цзян Чэн склонил набок голову, словно прислушиваясь, и после длинной паузы кивнул и без лишних слов обнажил Санду. Лань Сичэнь, поколебавшись, потянулся за сяо. Ждать пришлось недолго. Первыми из леса потянулись лютые мертвецы – Вэй Усянь быстро окинул взглядом их строй, и подумал, что для одного кладбища совсем небольшой деревни их многовато. Тела были разными – и мужскими и женскими, и почти разложившимися и почти свежими, от некоторых веяло тёмной энергией, которую Вэй Усянь не перепутал бы ни с чем. Он год прожил на курганах и знал, как ощущается это место. Часть мертвецов определённо стянули с Луаньцзан. Неизвестный тёмный заклинатель собирался тут обосноваться надолго. – Неужели это всё из-за того, что его не пустили переночевать, – вздохнул он. – Как-то до смешного несоразмерно. – Один раз я казнил такого, уничтожившего без малого три десятка человек только потому, что его толкнули на рынке, – сказал Цзян Чэн спокойно. – Если бы рядом не оказалось моих людей, жертв было бы ещё больше. Ты много пропустил, Вэй Усянь. – Я этого не хотел, – огрызнулся Вэй Усянь, почувствовавший в его словах одновременно и насмешку, и упрёк. – Я знаю, – легко согласился Цзян Чэн. – В том и суть. Мимо них свистнуло лезвие Бичэня, оставляя за собой светло-голубой след. Лань Чжань не торопился вперёд, стараясь оставаться на линии между лесом и братом. Цзян Чэн длинным прыжком убрался подальше в сторону и щёлкнул стремительно развернувшимся кнутом. Вэй Усянь тоже отодвинулся немного назад, чтобы не оказаться нечаянно на пути меча или кнута и не помешать, приложил к губам флейту. До сих пор ему не встречался тот мертвец, контроль над которым ему не удалось бы взять, если, конечно, в деле не было тигриной печати. Но ей как будто неоткуда было возникнуть вновь, так что в своей победе Вэй Усянь был уверен. Столкновение с чужой волей оказалось для него неожиданно ошеломляющим. И в самом деле, он до сих пор не сталкивался с другим тёмным заклинателем, за исключением вооружённого печатью Сюэ Яна, но почему-то думал, что для него не составит усилий подавить постороннее влияние. Он ощутил сопротивление как удар в лицо и поневоле отшатнулся на несколько шагов и едва не упал. Мелодия сяо тут же прервалась и его подхватили под локоть, позволяя удержаться на ногах. – Вы в порядке? – Лань Сичэнь, едва убедившись, что он стоит сам, заиграл снова. Мертвецы двигались медленно, словно пробиваясь через патоку. – Он хорош. Но я лучше. Откуда-то со стороны леса, словно в ответ, донёсся смех. Вэй Усянь заиграл снова. На этот раз он был внимательнее и не позволил ошеломить себя неожиданным отпором. Неизвестный пока заклинатель, противостоящий ему, действительно был хорош, но хорош недостаточно и его воля поддавалась воле Вэй Усяня, медленно, медленнее, чем хотелось бы, но уверенно и неотвратимо. Резкая тревожная музыка дицзы удивительно гармонировала с протяжной печальной мелодией сяо, и Вэй Усянь понял, что Лань Сичэнь каким-то образом уловил что он делает и подстраивается под него. Раньше он думал, что может играть только с Лань Чжанем, составляя дуэт с гуцинем, но дуэт двух флейт оказался не менее ошеломляющей силой. Он краем глаза видел фиолетовые и голубые отблески впереди, но сосредоточился на музыке. Он представлял себе, как те нити, которые вели лютых мертвецов подобно куклам куйлэй, постепенно уверенно переходят в его руки, и ощутил торжество, когда первые из них повернулись против рядов, напирающих сзади. Он слышал, что его зовёт Лань Чжань, но оклик мешал, диссонансом врывался в музыку, и Вэй Усянь предпочёл не слышать. Враг всё ещё был здесь, был рядом и сопротивлялся как мог, но ещё совсем немного и... – Вэй Ин! – отчаянно прозвучало совсем рядом с ним и Вэй Усянь моргнул, возвращая зрению чёткость. Лес был совсем рядом, гораздо ближе, чем ему казалось раньше. Он подошёл так близко? Его смогли выманить вперёд? Он кинул взгляд через плечо назад, но нет, дома оставались совсем рядом. Он вдруг увидел, как ветвь ближнего дерева рванулась к нему против ветра. Свистнул хлыст и срезанная ветка упала на землю, а рядом с ним оказался Цзян Чэн и дёрнул его за плечо назад, едва не опрокинув совсем. – Духов вселил, – скороговоркой сказал он. – Ублюдок. И снова исчез. Лань Чжань всё ещё стоял, прикрывая спиной брата. Тот отошёл назад, не отнимая Лебин от губ, но музыка снова изменилась. Теперь он пытался изгнать мстительных духов, но один с таким количеством справиться не мог. – Лань Чжань, цинь! – крикнул Вэй Усянь. – Играйте вдвоём! Тот замешкался, потому что опустить меч означало остаться беззащитным самому и оставить беззащитным брата. К счастью, Цзян Чэн тоже услышал призыв и через несколько вдохов оказался рядом с Лань Чжанем, кивком указав ему себе за спину. Ссориться сейчас было не время. Вэй Усянь же, воспользовавшись тем, что за ним никто не смотрит, пустился бежать по широкой дуге в обход нападающих. Не так этих деревьев было и много, от силы пять или шесть, но как на подбор все ветвистые, с пушистой кроной. Вот и разгадка странных царапин! Контролировать такое количество духов непросто, даже если ты подготовился. Вэй Усянь умел двигаться бесшумно и умел оставаться незаметным в тени. Он весь обратился в чувства: слышал, как сяо издала единственную фальшивую ноту, слышал вскрик и ругань Цзян Чэна, видел движущиеся тени и границы теней, чувствовал отвратительный запах разлагающейся плоти. Чувствовал центр, в котором сходились потоки энергии обиды. Он не могла нанести серьёзный вред тому, кто сумел выжить в курганах. Вэй Усянь прошёл сквозь густой тёмный туман как рассекающий волну узкий сампан и оказался лицом к лицу с противником. Такого желания убивать он не чувствовал со времени войны, когда единственной его целью и единственным желанием было уничтожить как можно больше воинов противника. Когда энергия обиды переполняла его до краёв. Когда он чувствовал себя почти всемогущим. Когда... Он ударил, не вкладывая в удар ничего кроме физической силы. Чэньцин без ущерба для себя принимала удары мечей, не подвела и на этот раз. Давление на разум тут же исчезло и Вэй Усянь, с трудом подавляя желание упасть рядом со своим противником, обернулся назад. Трупы беспорядочно бродили по полю. Теперь, когда их не вела ничья злая воля, они были почти безобидными. Деревья, послушные песне Лань Сичэня, застыли на месте. Нужно будет сказать деревенским, чтобы выкорчевали их и сожгли на всякий случай. И не сажали ничего поблизости от этого места. Надо будет... Зрение постепенно снова обретало остроту, он увидел, что Лань Чжань стоит на коленях на земле, увидел красные росчерки на его белых одеждах и кинулся к нему. Он успел к Лань Чжаню даже раньше завершающего песню Лань Сичэня и сразу же стиснул в объятиях, стремясь убедиться, что он жив и что с ним всё будет хорошо. Не то чтобы он сомневался в Лань Чжане, но жизнь иногда бывает коварнее, чем в самых ужасных кошмарах. Лань Чжань тут же обхватил его за плечи и негромко сказал на ухо: – Рана не опасна. Вэй Усянь не поверил, потянулся к окровавленным одеждам – семь слоёв и не смогли защитить! К нему присоединился Лань Сичэнь – бережно подставил брату плечо, чтоб он мог облокотиться, не теряя лица, и обхватил пальцами запястье. – Ванцзи, не нужно было, – несчастно сказал он. Вэй Усянь только теперь взглянул на него. Лань Сичэнь был невредим с виду, но бледен больше, чем брат. Побелели даже губы. Он всерьёз забеспокоился о том, кому тут нужнее помощь. – Нужно, – безмятежно ответил Лань Чжань и в самом деле откинулся назад на руки брату для того, чтобы вытянуть пострадавшую ногу. Ветка рассекла ему бедро до самого колена, но рана хоть и была глубокой и кровавой, всё же на первый взгляд казалась чистой. Вэй Усянь без стеснения и мыслей о приличиях откинул в сторону ткань и сильнее надорвал ку, облегчая доступ к ране. У него не было чистой ткани чтобы обтереть кровь и он щедро плеснул из фляги. Лань Чжань сильнее стиснул челюсти, но не издал ни звука. Лань Сичэнь одной рукой поддерживал брата, а второй распустил завязки на своём мешочке цянькунь. Вот у него с собой было всё – Вэй Усянь даже задумался, когда он успел так подготовиться, вряд ли же выезжал в Башню Золотого Карпа как в поход – он достал отрез белой мягкой ткани и прижал её к ране. Ток крови сразу же замедлился. – Сейчас будет лучше, – сказал он нежно, как будто разговаривал с ребёнком, и Лань Чжань в самом деле заметно расслабился в его руках. – Что там? – спросил Цзян Чэн. Вэй Усянь не заметил как он отходил, но вздрогнул от звука его голоса и вскинул голову. – Ты же должен был их защитить, – бросил он недобро. Цзян Чэн со свистом выдохнул сквозь зубы, резко развернулся и ушёл к всё ещё лежащему без сознания противнику. Вэй Усянь раздражённо цокнул языком и только сейчас понял, что на поле не осталось бродячих мертвецов. – Мне нужно пойти с ним, – вздохнул он. – Расспросить этого. Всё будет хорошо? – Я поиграю ему, – Лань Сичэнь пересел так, чтобы брату удобнее было лежать и снова взял в руки сяо. – Мы подойдём, как сможем. Не будьте несправедливы к главе Цзян, он выжал из себя больше, чем мог. Цзян Чэн стоял к нему спиной, но шаги услышал и узнал. – Явился, – проворчал он. – Тот двор подойдёт для допроса? – Всё-таки признаёшь мои знания, – фыркнул Вэй Усянь и торопливо добавил. – Да, вполне. Там лучше чем здесь и нас не увидят. Цзян Чэн кивнул, взял за воротник бессознательного тёмного заклинателя и потащил его к воротам. Теперь Вэй Усянь, уже несколько отошедший от страха перед раной Лань Чжаня, обратил внимание на то, что тот слегка кренится набок и то и дело прижимает ладонь свободной руки к животу. Крови на одежде не было, но всё же... – Дай я помогу, – неловко вклинился он. – А то ещё придёт в себя. – Не придёт, пока я не разрешу. Там талисман. Вэй Усянь тут же отвлёкся, чтобы оценить талисман, небрежно зацепленный за отворот одежды поверженного врага и рассматривал до тех пор, пока Цзян Чэн не втащил его во двор и не бросил с силой чуть ли не в центр площадки. Он хотел было возмутиться таким обращением с пленным – не хватало ещё добить его до допроса – но Цзян Чэн сделал шаг под прикрытие стен, чтобы его не видели ни из деревни, ни оба Ланя, и тяжело облокотился на доски. – Цзян Чэн? Тот отмахнулся от него и сплюнул на землю – вроде бы без крови – и несколько раз прерывисто глубоко вздохнул, прогоняя тошноту. Вэй Усянь схватил его за плечи и развернул спиной к стене, озабоченно заглянул в лицо. Цзян Чэн позволил ему и это и даже немного постоял, равномерно вдыхая и облокачиваясь на его руки, но когда Вэй Усянь потянулся к его запястью, резко оттолкнул от себя и выпрямился. – Не вздумай, – предупредил он. – Ты ранен? Когда? – Нет, – отрезал Цзян Чэн. – Только ударило. Той же веткой, что твоего Ханьгуан-цзюня, если тебе так интересно. Я в порядке. – Ты располосовал себя от даньтяна до даньтяна. Это не похоже на «в порядке»! Вэй Усянь не знал, чего пытается добиться. У него не было какой-то цели, он просто высказывал собственное беспокойство, но Цзян Чэн вспыхнул как сухая солома. Впервые за все эти дни Вэй Усянь с некоторым облегчением увидел, как разгорается так свойственный ему гнев. – Перестань делать вид, что тебе не всё равно, – прошипел Цзян Чэн. – Иди займись делом. Приведи в себя этого. – Цзян Чэн... Вэй Усянь протянул к нему руку, но Цзян Чэн отшвырнул её с неожиданной силой. – Не трогай меня. В следующий раз я пущу в ход Цзыдянь. И вот это было уже обидно, потому что Вэй Усяня можно было обвинить во многом, но уж точно не в том, что ему было всё равно. Если бы ему было всё равно, Цзян Чэн скорее всего был бы уже много лет как мёртв. Вэй Усянь не жалел о своём решении тогда, не жалел и теперь, и точно никогда не ждал благодарности. Но это не значило, что ему не было больно, когда его так явно и грубо отталкивали. – Ты слишком много о себе думаешь, – проворчал он, в самом деле убирая руки. – Не всем же быть безупречными, как ты. Тон Цзян Чэна не оставлял не малейших сомнений о том, что он на самом деле думает о пресловутой безупречности. Выслушивать колкости дальше у Вэй Усяня не было никакого желания, поэтому он отвернулся и пошёл к лежащему посреди двора человеку. – Давай не будем сейчас. – Не я это начал. Вэй Усянь проигнорировал его слова. Он был занят: рисовал печать вокруг тёмного заклинателя, собираясь лишить его возможности сопротивляться и дальше. Цзян Чэн присоединился к нему, но сохранял такое ледяное молчание, что мог потягаться с достигшим в этом небывалых высот Лань Чжанем. – Готово, – сообщил Вэй Усянь, когда печать от полного завершения отделяли несколько штрихов. Цзян Чэн всё так же молча сделал шаг в круг, снял свой талисман и вернулся обратно. Пока пленник, связанный по рукам и ногам, недоумённо тряс головой, Вэй Усянь стремительно закончил печать. Он рисовал похожие и раньше, но тогда цель была не впустить, а сейчас – не выпустить, и он на ходу выворачивал наизнанку привычный узор и теперь с жадным интересом смотрел: сработает? Не сработает? Пленник с виду казался постарше Мо Сюаньюя, но младше Цзян Чэна. На его лице уже проглядывали первые признаки возраста, тонкие морщинки у глаз и губ, говорящие о том, что этот человек легко хмурился и легко смеялся. Вэй Усянь подумал мельком о том, как бы выглядел теперь он сам, если бы остался в живых, но отбросил эту мысль как несвоевременную. Он присел рядом с границей очерченного круга и с лёгким интересом посмотрел на пленника. Во время войны он славился своей жестокостью и в союзных, и во вражеских войсках. Когда он так смотрел, люди спадали с лица. Мо Сюаньюй такой репутацией не обладал и пленник засмеялся и плюнул в его сторону. Не попал самую малость и Вэй Усянь брезгливо посмотрел на него. Лань Чжань считал, что тогда на его образ мыслей и образ действий влияла энергия обиды и что сейчас свободный или почти свободный от её влияния Вэй Усянь не будет так жесток и эффективен в этой жестокости. Вэй Усянь не отрицал и не соглашался, но знал, что это не совсем так. Цзян Чэн, судя по всему, тоже. Он до сих пор знал его немного лучше, чем все остальные. Правда была в том, что никто не имел права поднимать руку на его близких. И тот, кто убил и мучил Цзинь Лина и Лань Сычжуя не мог рассчитывать ни на снисхождение, ни даже на лёгкую смерть. И тот, кто встанет между Вэй Усянем и убийцей – тоже. – Как мне тебя называть? – поинтересовался Вэй Усянь. – Зачем тебе моё имя? – Хочу знать, кого убью сегодня. Пленник засмеялся неприятным скрежещущим смехом. – А ты всегда получаешь что хочешь, мальчишка? – Отвечай ему, – подал голос Цзян Чэн. – Потому что мне всё равно, кого я убью сегодня. Но у тебя есть выбор, быстро или не очень быстро. Тот вскинул голову и его лицо исказилось в гримасе ненависти. – А вот и прославленный Санду Шэншоу, неужели он изменяет принципам? Ты уже труп, Санду Шэншоу, мне так сказал тот, кто не ошибается. – Скажи мне что-нибудь, чего я ещё не слышал, – Цзян Чэн казался скучающим. Взгляд заклинателя метнулся обратно к Вэй Усяню, стремительный и смертоносный, как бросок змеи. Его глаза были чёрными и абсолютно сумасшедшими. Вэй Усянь должен был этого ожидать, но отчего-то не ожидал. – А ты, наивный мальчишка, предатель из предателей, чего ты ждёшь от него? Милосердия? Помилования? Он не пощадил и собственного шисюна, убил его обманом, потому что только обманом мог одолеть Старейшину Илина. Вэй Усянь покосился на Цзян Чэна, опасаясь его реакции, но тот как будто даже забавлялся нелепым допросом. – Откуда ж ты знаешь? – хмыкнул он. – На той горе не было никого, кроме меня и него. – Он сам мне сказал, – прошипел тёмный заклинатель. – Он призвал меня и сказал, что настало время изменить порядок вещей. Он призвал меня и сказал, что прошёл через десять судилищ и вышел обратно, чтобы принести справедливость. Вэй Усянь представить себе не мог чтобы он так заговорил, даже если бы правда прошёл через десять судилищ. Он видел, как стоит Цзян Чэн и готов был поспорить, что он забыл уже про их недавнюю стычку и теперь развлекается. Пленник же сделал свои выводы из выражения его лица и заговорщически ему подмигнул. – Ты ещё можешь пойти со мной. Тебе не придётся делать грязную работу за этого пса. Настанет наша очередь восседать на вершине мира. – Как будто он хоть когда-то делал грязную работу, – донеслось очень тихо со стороны Цзян Чэна. Вэй Усянь приблизился к печати как мог сильнее и поманил к себе пленника. Тот с готовностью потянулся к нему, может быть полагая, что переубедил, может быть рассчитывая плюнуть более метко. В любом случае, этого он позволять не собирался. – Ты слышал, что сказал глава Цзян, – доверительно произнёс он. – Выбор за тобой. Я скормлю тебя по кускам твоим же лютым мертвецам, если будешь молчать. Я могу делать это днями. И ты будешь жить и ощущать каждое мгновение. – Значит, так я проживу дольше, – расхохотался ему в лицо пленник. – Я ещё плюну тебе на могилу, а у него и могилы не будет! Мягко зашуршал, разворачиваясь, Цзыдянь. – Хочешь помучиться, можно и помучиться, – согласился Цзян Чэн и ударил, вполсилы, но оставил прореху в одежде на спине и боку. Показалась кровь. Пленник завопил, но крик тут же перешёл в смех, оборвавшийся, когда второй удар лёг накрест с первым. Забавное дело, когда они летели сюда, Вэй Усянь хотел предотвратить именно такое развитие событий, а сейчас и сам был готов присоединиться. Насчёт лютых мертвецов он, по крайней мере, не шутил. Им нужна была информация, а этот человек натворил уже достаточно, чтобы понимать, в живых его оставлять нельзя. – Погоди, – попросил он Цзян Чэна. – Зачем ты остановился здесь, бездарность? – Не смей меня так называть, – вскинулся заклинатель, злобно сверкнув глазами. Удары Цзыдянем он принял с большей охотой, чем удар по гордости и Вэй Усянь обрадовался, что задел его. – Ну ты же не говоришь, как тебя зовут, – притворно вздохнул он. – Будешь бездарностью. Зачем такой, как ты, нужен Старейшине Илина, если ты даже дойти до него не смог, застрял в деревне, у которой и названия-то нет. Бездарность. – Если бы не вы, я бы сравнял здесь всё с землёй и ушёл! – выкрикнул он. – Я пришёл сюда из Мэйшаня за несколько дней! Я мог бы быть уже там, если б захотел! – Где? – У предгорий, – зло рассмеялся заклинатель. – Угадай, которых. Снова свистнул кнут, но вспорол землю перед пленным. – Я начинаю терять терпение, – предупредил Цзян Чэн. Вэй Усянь коротко просвистел приказ, не утруждая себя даже тем, чтобы достать флейту. Один из трупов неподалёку поднялся и двинулся в их сторону. – Видишь ли, – сказал он. – Я не шутил, когда говорил про мертвецов. Ты всё равно умрёшь. В твоей власти только выбрать как. И что я сделаю с твоим телом потом. Он чувствовал на себе заинтересованный взгляд Цзян Чэна и радовался только тому, что этого не видит сейчас Лань Чжань. Он готов был разделить с ним всю жизнь, но вот эту свою тёмную страшную сторону не хотел лишний раз вытаскивать на свет. Цзян Чэн впервые сдвинулся с места, наверное в самом деле устав ждать, и даже Вэй Усянь отклонился в сторону, ощутив рядом с собой движение. Цзян Чэн бесцеремонно ухватил за воротник пленного и потащил его в сторону. Тот извивался в его руках, но Цзян Чэна это даже не замедлило. Вэй Усянь поспешил следом. Спрашивать что он делает вслух показалось неуместным, поэтому Вэй Усянь приотстал на пару шагов и смотрел внимательно, но Цзян Чэн и не собирался прибегать к изыскам. Повинуясь взмаху его руки, Цзыдянь метнулся через крепкий сук старого дерева и обмотал пленника за щиколотки. Цзян Чэн резко отвёл руку и заклинатель взмыл в воздух, подвешенный вниз головой. Цзян Чэн, удерживая Цзыдянь, отвесил Вэй Усяню шуточный поклон. – В твоём распоряжении. Вэй Усяню такой поворот понравился. Теперь ему не нужно было нагибаться, чтобы оказаться лицом к лицу с пленным, да и к тому же испуг и растерянность смыли с того изрядное количество спеси. Он снова засвистел и мертвец, покачиваясь в такт, подошёл ближе. – Спасибо, Санду Шэншоу, – также шуточно поблагодарил он. – Так в самом деле удобнее. Он прошёлся мимо подвешенного и не удержался, ткнул его в рёбра. Тот тонко вскрикнул и закачался в петле. – Теперь ты будешь говорить? Мертвец взмахнул рукой – его пальцы заканчивались неприятными загнутыми когтями – взмахнул неуклюже и в первый раз промахнулся, но во второй попал, вспорол одежду и кожу под ней и на утоптанный двор веером полетели капли крови. Заклинатель завизжал в голос, впервые продемонстрировав явный страх. – Убери его! Убери! Гнилые, но удивительно острые зубы щёлкнули совсем рядом с его лицом, а когти снова вошли в бок, не очень глубоко между рёбрами, но наверняка очень болезненно. Кровь хлынула сильнее. Мертвец выдернул руку и на его когтях остались полоски кожи. Вэй Усянь понадеялся, что Лань Сичэнь в достаточной степени увлечён игрой, чтобы обратить внимание на крик. – В Цишань, он зовёт в Цишань! – Цишань большой, – заметил Вэй Усянь. – Я не знаю! Я не знаю точно! На горе было указание на Безночный город, но это не конечная точка! Цзян Чэн слегка повернул запястье, заставляя раскачаться сильнее. – «Гора» это Луаньцзан? – уточнил он. – Да! – Где спрятан указатель? – У статуй-защитников! Убери его от меня! Вэй Усянь припомнил статуи, призванные не выпустить с Луаньцзан зло. Когда он был там в последний раз, они лежали на земле, частично просто опрокинутые, частично поломанные. Он даже не знал, восстановили ли их после. Отчасти он был рад тому, что неизвестный пока враг не осквернил своим присутствием ни пещеру, которая целый год была ему домом, ни построенное Вэнь Нином святилище, отчасти – зол, потому что использовали явно знаковые для него места. Места, где он терпел самые страшные поражения. – Сколько человек у твоего Старейшины? – Не знаю! Цзян Чэн разочарованно цокнул языком, но навряд ли в самом деле ожидал ответа. Вэй Усянь, по крайней мере, не рассчитывал. Он мог придумать сотню вопросов сейчас, но ни одного, который действительно мог бы пролить свет на происходящее. – У тебя есть ещё вопросы? – Пожалуй нет, – покачал головой он. – У меня тоже. Взмаха Санду не заметил даже Вэй Усянь, не говоря уже о подвешенном заклинателе. Цзян Чэн убил его быстро и одним ударом, едва не отделив от тела голову – но всё-таки не отделив. Интересно, как бы он поступил, если бы не получил всё-таки ответы... – И что в том, что о тебе говорят, правда? – поинтересовался Вэй Усянь, наблюдая за тем, как Цзян Чэн убирает Цзыдянь. – Это зависит от того, что ты слышал. Отпусти свою игрушку, я его тоже упокою. Он отвернулся, но Вэй Усянь видел, как он напрягся. – Разное, – вздохнул он. – Правда тоже разная. Спроси у своего Ханьгуан-цзюня. – Я хочу спросить тебя. Цзян Чэн обернулся через плечо с заметным раздражением, но Вэй Усяню оно было знакомо с детства, настолько, что ему вдруг захотелось, чтобы это выражение никогда не покидало его лица. И он снова прижимал ладонь к животу. – Ты всегда получаешь что хочешь? – фыркнул он. – Боишься, что добродетельный Ханьгуан-цзюнь солжёт или что он скажет правду? – Что он многого не знает, – не смутился Вэй Усянь. – Не трогай его, он тут ни при чём. – Конечно, – хмыкнул Цзян Чэн. – Они все до единого ни при чём. А я, как бешеный пёс, преследую тёмных заклинателей. Наверное, это должно было звучать язвительно, но посреди разорённого двора звучало горько. Вэй Усянь нахмурился и хотел было зайти с другой стороны, но его окликнул Лань Чжань и лицо Цзян Чэна тут же закаменело. Теперь перед Вэй Усянем снова был почти незнакомый человек и он отступился и оставил его с телами, а сам повернулся к Лань Чжаню. Тот был всё ещё бледен и немного, но опирался на руку брата, но шёл сам и шёл уверенно. Вэй Усянь улыбнулся ему, искренне радуясь, что видит его на ногах. – Как твоя нога? – В порядке. Что тут? – его взгляд ощупал Вэй Усяня в поисках травм, метнулся на распростёртые посреди двора тела и заметно похолодел. – Мы знаем, куда двигаться дальше. – В Илин, – сказал Лань Сичэнь. – Ты должен отдохнуть. – В Илин, – подтвердил Цзян Чэн. – Нужно заглянуть к Луаньцзан. – Вы же там были? – У нас появилась новая информация.