Что отнято судьбой, а что подарено

С Чжу Ду пришлось выдержать самый настоящий бой, который перешёл из активной фазы в затяжную только после того, как Цзян Чэн напомнил, что вообще-то он тут глава, чего в принципе делать не любил. Для начала, все и так должны это помнить. А во-вторых, короткий разговор в пути дал ему надежду на то, что он вскоре в самом деле назовёт Чжу Ду братом, а с братом так не разговаривают. Правда, пришлось согласиться провести весь день и возможно всю ночь в павильоне целителей, но Цзян Чэн счёл это меньшим злом. Если он кому-то понадобится, его легко найдут и здесь, но на самом деле орден мог надолго положиться на дуэт его управляющего и первого ученика. – Я всё равно считаю, что тебе следует остаться, – Чжу Ду ворчал без перерыва, отчаявшись воззвать к разуму своего главы, но и молчать тоже не в силах. – Ты мог умереть ночью, ты это понимаешь? – Я не могу, – так же монотонно сообщил Цзян Чэн то же самое, о чём за последний сяоши сказал раз сто. – Я должен найти виновного и сделать с ним что-нибудь страшное. Пока не придумал, что. Ты предлагаешь мне оставить этот последний долг Вэй Усяню? – Я предлагаю тебе не торопиться в Диюй, успеется. И я, кажется, сказал тебе медитировать. – Ты же мне сам не даёшь. Чжу Ду раздражённо цокнул языком и досыпал в курильницу смесь каких-то трав, от которых, Цзян Чэн знал, голова скоро станет тяжёлой как после пары бессонных ночей. – А ты не слушай. Ты прекрасно умеешь меня не слушать. Цзян Чэн закатил глаза, но никакого эффекта не последовало. Трудно выглядеть раздражённо и угрожающе, когда лежишь раздетый по пояс и утыканный иглами. Целитель сейчас, пожалуй, выигрывал по ощущению опасности. И ведь он сам подарил ему этот набор дорогих игл с красивыми резными головками, сейчас уже не получалось вспомнить повод. На свадьбу? На рождение первенца? У возрождённого ордена не было денег на роскошь, но Цзян Чэн знал, что Чжу Ду заслуживал гораздо большего, чем он тогда мог дать. Он также знал, что многие предлагали ему большее, но целитель остался с ним. И всё же, удивительно неосторожный был подарок. – Хотя бы возьми кого-нибудь с собой. – Нет. Вы нужны мне на Пристани. Ты что, думаешь, мне что-то угрожает в обществе Лань-цзунчжу? Я бы на его месте оскорбился на такое предположение. – Лань-цзунчжу самому бы кто помог, – хмыкнул целитель. – Тут сложно спорить. Кто-то застучал сапогами по деревянному полу и Цзян Чэн бросил выразительный взгляд на Чжу Ду. Его не должны видеть в таком состоянии. Он доверял своим людям, но он – Санду Шэншоу, несгибаемый и жестокий в бою и его шрамы, внешние и внутренние, не должны становиться достоянием общественности, тем более не теперь, перед походом в Цишань. Только так он смог сохранить орден и не собирался ничего менять. Целитель поправил ширму, отделяющую кровать от входной двери, и вышел встречать. Цзян Чэн не слушал разговор, в самом деле постаравшись погрузиться в медитацию. Ему нужно было выжать из сегодняшнего дня всё возможное и подойти к завтрашнему в лучшем состоянии. – Цзунчжу, – позвал его Чжу Ду через какое-то время, вернувшись с небольшим свитком. – Боюсь, что это может оказаться важным. – Читай. – Это донесение из Илина. Там видели большой отряд тех, кого мы считаем Вэнь, и среди них был человек в одеждах, которые опознают как принадлежащие к ордену Лань. Словесное описание подходит под описание Лань Сычжуя и описание меча совпадает с описанием его. – Что? – Цзян Чэн дёрнулся сесть так резко, что чуть не растерял иглы. – Это бессмыслица. – Заверено нашей печатью, – хмуро ответил Чжу Ду. – И те слухи о том, что Лань укрывают кого-то из клана Вэнь... я не говорю, что это правда, но кто-то пытается представить так, что это правда. – Убийце нужен был его меч, – медленно произнёс Цзян Чэн, – поэтому он пропал. Я не вижу другого объяснения. Перепиши донесение. Копию нужно будет доставить в гостиницу в Юньмэне и передать Цзэу-цзюню. Даже через ту пелену отчуждённости, которая окутала его при известии о смерти племянника, Цзян Чэн почувствовал злость и мрачный злой азарт. До этого момента он не знал, откуда начать преследование, теперь он знает. Его называли бешеным псом и долгие годы он именно таким и был, а псы очень хорошо умеют искать. Места в цзянху, которые Цзян Чэну нравились, можно было пересчитать по пальцам, возможно одной руки. Мест, к которым он относился нейтрально, было немного больше. Всё остальное составляло длинную шкалу от неприязни до ненависти и Илин уверенно был где-то в её конце, составляя достойную конкуренцию Башне Золотого Карпа и Безночному городу. Цзян Чэн вынужден был время от времени здесь бывать – и скорее чаще, чем реже – потому что его земли с Илином граничили напрямую. Обычно это не было для него испытанием, но всё же именно в Илине его жизнь потерпела окончательный крах и многие годы он занимался тем, что собирал осколки. Занимательно, что если посмотреть на прошлое сейчас, когда он знал всё или почти всё (если, конечно, в рукаве у Вэй Усяня не был припрятан ещё секрет-другой), то и начало потока, разделившего их с Вэй Усянем и разбившего о пороги в конечном итоге обоих, тоже лежало в Илине. Если Башня Золотого Карпа для него была унижением и угрозой, то в Илине сосредоточилась ложь. Цзян Чэн не рад был путешествию сюда теперь, когда прошлое снова протянуло к нему пальцы. Он почти чувствовал, как они хватают его за рукава и подол, тянут назад, и был рад тому, что они летели довольно медленно из-за Лань Сичэня. Не хватало ещё быть тем, кто замедляет группу, особенно если учесть, что Лань Ванцзи нёс двойной груз. Очень шумный груз, на взгляд отвыкшего за столько лет Цзян Чэна. Вэй Усянь стоял на мече перед Лань Ванцзи, позволял ему удерживать себя за талию, откидывал голову ему на плечо и не замолкал ни на мгновение, чем раздражал Цзян Чэна ужасно. Несмотря на всё ещё плохо знакомые черты, во всех движениях и всех интонациях это был несомненно Вэй Усянь. Причём тот Вэй Усянь, которого после гибели Пристани Цзян Чэн не видел ни разу. Тот Вэй Усянь, сохраняющий оптимизм в самой безнадёжной по их детским меркам ситуации. Тот, который когда-то принадлежал Пристани Лотоса и Цзян Чэну с сестрой. Ощущение провала в прошлое становилось невыносимым и он вильнул в сторону, чтобы сравняться с Лань Сичэнем. Тот летел молча, глядя вперёд и вниз – так летали совсем юные ученики, только вставшие на меч – словно боялся, что Шоюэ может выйти из-под контроля. Он мельком взглянул на Цзян Чэна, но ничего не сказал и его взгляд тут же снова прилип к горизонту. Цзян Чэн тоже молчал. Ему было легче в компании Лань Сичэня: когда есть кто-то, о ком можно беспокоиться и на кого перенести внимание, всегда легче. Когда есть кто-то, кто нуждается в поддержке, можно пережить почти что угодно... но это было чересчур близко к мыслям о Цзинь Лине. И чересчур неловко, если Лань Сичэнь хотя бы заподозрит в нём такое намерение. Лань Ванцзи пошёл на снижение. Цзян Чэн с неудовольствием подумал, что он и сам бы выбрал это место, чтобы сойти с меча и, подавив раздражение, тоже спешился. Ему не нравилось, когда у Лань Ванцзи возникали дельные мысли. Им лучше бы было не привлекать лишнего внимания: они пока ещё не знали, кого на самом деле ищут. Абстрактное «убийцу» не устраивало Цзян Чэна, хотя как будто устраивало всех кроме него. Он считал, что им очень сильно повезёт если, услышав об их появлении, те люди, которых он про себя всё ещё называл Вэнями, захотят пойти на конфликт, а не сбегут в Цишань. Найти кого-то на огромных заброшенных и кишащих нечистью землях было бы сложнее в разы. Рассуждая таким образом, Цзян Чэн оделся так, чтобы как можно меньше выдавать принадлежность к Цзян. Он понимал, что смотреть на него всё равно будут: он выделялся внешностью даже среди заклинателей – его мать была известна не только тяжёлым характером, но и красотой, и он унаследовал и то и другое и знал это – но по крайней мере простая чёрная одежда и такой же простой гуань не выдавали в нём статус. Он даже рукоять Санду обернул тканью и считал, что узнать его теперь может только человек, хорошо знающий в лицо. Вэй Усянь тоже приложил усилие хотя бы для того, чтобы спрятать с глаз Чэньцин. Провалом в этой цепи было только то, что Лани той же мысли не придерживались. Да, оба сменили замысловатые гуани на гуани попроще, но белоснежные одежды и, разумеется, ленты на лбу не давали им шансов. Лучшее, на что они могли надеяться – это что в них хотя бы не признают двух нефритов ордена Лань, а просто сочтут высокопоставленными членами ордена. Цзян Чэн не стал ничего говорить, хотя сдержаться было непросто. Он знал про важность этих несчастных лент, но всё-таки речь шла об эфемерных, но шансах на жизнь адепта их же собственного ордена, с его точки зрения можно было и поступиться правилами. Это злило. Подливало в огонь масла, конечно же, и то, что он, одетый как странствующий заклинатель, однозначно проигрывал им, одетым как благородные господа, но в этом он бы не признался даже под пытками. Более грубая чем он привык ткань неприятно касалась кожи и Цзян Чэн зло подумал, что может быть и ему стоит забыть зачем он здесь и одеться нормально – тем более, что он в самом деле взял с собой комплект одежд, предназначенных для ночных охот и густо покрытых защитной вышивкой из лотосового шёлка, чтобы не оказаться беззащитным, когда придёт время вступить в бой – но заставил себя вспомнить, что речь всё ещё идёт о Цзинь Лине. А потом – подумать о том, что в то время, когда кампания «Выстрел в Солнце» только набирала силу, он отдал бы почти что угодно за пару лишних вот таких одежд. Стало немного легче. – В Илине есть приличные гостиницы, – сказал он. – Но после темноты могут не пустить. Близость курганов... Он не стал добавлять, что есть постоялый двор, на вывеске которого до сих пор оставалась зарубка от Цзыдяня. Цзян Чэн не был тогда настроен на долгие переговоры, а хозяин больше никогда не отказывал ему в размещении, в какое бы время он ни прибыл, и кажется даже гордился тем, что его вывеске нанёс ущерб именно Санду Шэншоу. Цзян Чэн оставил деньги в оплату ущерба, но насколько он знал, расколотая вывеска до сих пор оставалась на месте и судя по тому, что дела у постоялого двора шли всё лучше и лучше, посетителей привлекала исправно. – Тогда ведите, глава Цзян, – сказал Лань Сичэнь. На земле он выглядел лучше. Свободнее. У Цзян Чэна мелькнула мысль, что он чего-то не понимает. Лань Сичэнь недаром считался в их поколении лучшим, даже такое длинное заточение не должно было всерьёз подорвать его силы. Он подумал о том, что возможно здесь крылось что-то ещё, а потом – что его это вообще-то не касается. Помимо дурного нрава Цзян Чэн был известен и тем, что не лез по возможности в чужие дела и эта часть репутации ему нравилась. Поэтому он выкинул из головы Лань Сичэня и пошёл вперёд, не обращая внимания на остальных. Вынуждая двинуться за собой. Цзян Чэн ещё с вечера отправил гонца в Ланьлин к Не Хуайсану и надеялся на встречу здесь. Не Хуайсан, вероятно, нашёл бы его в любом случае, но Цзян Чэн оставил ему список возможных мест и ему важно было остановиться правильно. Скорее всего Лани не будут в восторге, но ему было всё равно. Размах шпионской сети Цинхэ Не он смог оценить лишь издалека, но даже так она внушала почтение. Не Хуайсан мог оказаться незаменим. Кроме того, он обещал. Хозяина звали Хэн Чи и его не обманула неприметная одежда – он склонился в глубоком поклоне, едва Цзян Чэн появился на пороге. Это было приятно, хотя и заставляло усомниться в том, что такой простой маскировки и в самом деле хватит. Цзян Чэн не любил появляться на публике, но ему нравилось признание. Не так важно было каким его видели, жестоким убийцей или героем войны, главное, что видели. Он сделал знак подняться и прервал приветствие прежде, чем Хэн Чи успел что-то сказать. – Цзян-цяньбэй будет достаточно. К счастью, тот был понятливым – успешно ведущий дела в такой дыре человек не мог быть глупым – и быстро закивал. – Я со спутниками собирался остановиться на несколько дней. Пока не могу сказать точно. Тот снова склонился, не так низко, как если бы приветствовал главу великого ордена, но достаточно, чтобы продемонстрировать уважение. – У меня есть две свободные комнаты. Обождите немного, и я переселю кого-то из постояльцев на чердак. – Нам хватит одной, – тут же влез Вэй Усянь и потянул за собой Лань Ванцзи. – Правда, Лань Чжань? Не надо никого переселять. Тот, не изменившись в лице, кивнул. Привык, наверное. Цзян Чэн слегка закатил глаза. – Как хочешь. – На самом деле, – мягко произнёс Лань Сичэнь, – и я бы не отказался от компании. Если, конечно, вы не против. Цзян Чэн оглянулся на него так резко, что у него щёлкнуло что-то в шее. Он сам бы определённо предпочёл одиночество. Он всё ещё не восстановился полностью и устал уже за перелёт, а день ещё едва перевалил за середину. Ему нечего было обсуждать с Лань Сичэнем, по крайней мере пока, он даже сейчас хотел уйти и закрыть за собой дверь, отрезая от всего окружающего, и прилечь хотя бы на кэ, что в присутствии чужого будет, конечно, невозможно. – Как скажете, – желчно сказал он вслух и снова перевёл взгляд на хозяина. – Покажи нам комнаты. Без раздражающего присутствия Вэй Усяня стало немного спокойнее. Цзян Чэн не стал, конечно, ложиться, как хотел, но присел на край облюбованной кровати и мрачно посмотрел на Лань Сичэня. – Что это значит, глава Лань? Тот выдержал его взгляд, но выглядел несколько смущённым, как будто тоже не слишком хотел что бы то ни было обсуждать. – Я подумал, что если мы не хотим привлекать лишнее внимание, не стоит теснить кого-то из уже занятых комнат. – Это не всё. Лань Сичэнь вздохнул и очень медленно, взвешивая слова, ответил: – Это правда. Прошу простить мою смелость, глава Цзян, но я полагаю, что в такое сложное время никто не должен оставаться один. Цзян Чэн задохнулся от возмущения и Цзыдянь отреагировал на его гнев, рассыпая искры. Кольцо всё ещё не развернулось в кнут, но Цзян Чэн несколько мгновений всерьёз об этом раздумывал. Неважно, что перед ним сам Цзэу-цзюнь, лучший представитель их поколения, обладатель самого мягкого характера среди глав орденов и прочая, какая же нужна наглость, чтобы... В любом случае он опоздал с этим на пятнадцать лет. Сейчас Цзян Чэну было не нужно чужое присутствие. У него были люди, к которым он мог пойти, пусть они и остались в Пристани. – Я ничего с собой не сделаю, если вы об этом, – резко произнёс он. – Это всё? – Я тоже вхожу в понятие «никто», – слегка склонил голову Лань Сичэнь. Это... обезоруживало. Даже Цзыдянь успокоился, хотя и поблёскивал фиолетовым. Цзян Чэн схватился за кольцо, прокручивая его на пальце, и размышляя. То есть, пока он думал, что ему стоит присмотреть за Лань Сичэнем, Лань Сичэнь собирался присматривать за ним самим, ситуация идиотская и унизительная одновременно. Он неожиданно вспомнил встречу в лесу под Илином – тогда от них почти ничего не осталось, и будущее было туманным. И даже несмотря на то, что сейчас они выросли и стали главами своих орденов не только по титулу, но и по сути, он чувствовал нечто... схожее. – Ладно, – сказал Цзян Чэн со вздохом. – Снова под Илином и снова против Вэней. Недавно я думал, что история повторяется, но не думал, что так буквально. Лань Сичэнь всё ещё смотрел в пол, но его губы тронула лёгкая улыбка. – Простите, если доставляю вам неудобства, глава Цзян. Но я правда уверен, что одиночество будет губительно. – Для меня? Лань Сичэнь кивнул. – А для вас? – И для меня. – Но вы же были в уединении. – Поэтому я и уверен. Цзян Чэн не нашёлся, что возразить. Они встретились внизу чтобы решить, что делать дальше. Вэй Усянь потребовал вина, остальные – чай. Первые шаги были как будто очевидны, но стоило хотя бы разделить зоны поисков, чтобы не терять время, оказавшись нечаянно всем вместе в одной деревне. Вэй Усянь всем собой выражал нетерпение, выразительно прокручивал в пальцах Чэньцин, но Цзян Чэн не собирался отступать. Он любил, когда всё шло по плану. Для этого должен был быть план. – …еще я хочу подняться на Луаньцзан, – добавил он. – Мне донесли, что кто-то построил там святилище. Вэй Усянь переглянулся с Лань Ванцзи и неохотно сказал: – Это ни к чему не приведёт. – Твоя очередная тайна? – Если бы дал мне сказать, ты бы услышал раньше, – хмыкнул Вэй Усянь. – Вэнь Цюнлин, – остановил собирающуюся грозу Лань Ванцзи. Цзян Чэн, уже набравший воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, на мгновение замер и медленно выдохнул. – Это имеет смысл, – согласился он спокойно, не желая доставлять Вэй Усяню удовольствие вывести его из себя. Он что же, думал, что Цзян Чэн не в состоянии выдержать упоминание о Призрачном генерале? И это при том, что они с Призрачным генералом иной раз сталкивались лицом к лицу на Ночных охотах Цзинь Лина и его друзей? Он вздрогнул и, забыв про то, что не хотел без нужды обращаться к Вэй Усяню и тем более называть его по имени, выпалил: – Вэй Усянь! Призрачный генерал ходил за детьми как хвост за собакой. Его нужно было спрашивать первого, но его здесь нет, и я не слышал, чтобы ты его упоминал. – Ну, – протянул Вэй Усянь, снова обмениваясь взглядами с Лань Ванцзи. – Тут есть проблема. Он не отвечает мне на зов уже... какое-то время. Я не уверен, какое. – Недели, месяцы, сезоны? – нетерпеливо прервал его Цзян Чэн. – Недели, полагаю, – Вэй Усянь жестом остановил помрачневшего Лань Ванцзи. – Он здесь ни при чём, Цзян Чэн. Он никогда бы не причинил вреда Лань Сычжую. Цзян Чэн не преминул бы напомнить, что из того, что они знают наверняка, погиб вовсе не Лань Сычжуй – несмотря на то, что он и не думал обвинять в чём-то Призрачного генерала – но его опередил Лань Сичэнь. – Господин Вэй, кто-то кроме вас мог бы взять Вэнь Цюнлина под контроль? Вэй Усянь подпёр подбородок флейтой и задумался, а потом пожал плечами. – Я бы сказал что нет, в конце концов, даже цепи Цзинь не смогли его удержать. Но, учитывая обстоятельства, мне приходиться признать, что возможно и да, хотя это, конечно, ранит мою гордость. Но это всё равно не имеет смысла, его там не было, я бы понял. – Достаточно лишить его возможности прийти на помощь юношам. – Ты хочешь сказать, – вставил Цзян Чэн, – что твой пёс сорвался с привязи, и где-то есть исключительной силы лютый мертвец, которым может управлять кто-то кроме тебя? – Не смей так о нём говорить. Он теперь свободный человек и я им не управляю. – Он лютый мертвец, Вэй Усянь. Даже если ты смог вернуть ему разум. Ты же и сам не веришь, что он намеренно не отозвался. Он когда жив-то был, тебе отказать не мог. Лань Ванцзи неожиданно помрачнел сильнее, его лицо стало ещё более отстранённым. Цзян Чэн не думал, что это вообще возможно, но он справился и даже на цунь отодвинулся от стола – он что же, глотает уксус из-за лютого мертвеца? – но Вэй Усянь этого будто не заметил. Он задумчиво прикусил край флейты, опомнился, крутанул её в пальцах. – А вот в этом ты прав. Если лишить его рассудка, то справиться будет проще. Что возвращает нас к Цзинь, потому что Цзинь Гуанъяо... Лань Сичэнь резко отвернулся, пряча лицо. Цзян Чэн мог только посочувствовать. Он знал это чувство: сколько раз ему приходилось стискивать зубы при упоминании Вэй Усяня на советах – не сосчитать... раньше он одёрнул бы Вэй Усяня вслух и едва сдержался теперь, и, поймав себя на этом, разозлился: на себя, и на Вэй Усяня, и заодно на Цзинь Гуанъяо. – У них есть твои записи, – оборвал он. – Мои... что? – Из тех, что остались в пещере Фумо. Их прибрал к рукам Цзинь Гуаншань. Несколько листов мы с главой Не нашли в той пещере. На лице Вэй Усяня отразилась напряжённая работа мысли. За это время Лань Сичэнь смог взять себя в руки и вернуться к обсуждению. – То есть целью был всё-таки Цзинь Лин? - тем временем размышлял вслух Вэй Усянь. – Нет, не так, целью были оба. И мы пока не понимаем, зачем. И Лань Цзинъи оставили в живых намеренно, чтобы он мог об этом рассказать. Но он ничего толком не видел. А если он должен был что-то увидеть, но не увидел и послание до нас просто не дошло? Или, может быть, мы не знаем, что спросить? – Вэй Ин, – позвал его Лань Ванцзи. – Нам не хватает информации. Нужно найти тех людей. – Тогда пошли, – Вэй Усянь мгновенно оказался на ногах, пряча флейту в свой цянькунь. – Погоди, – Цзян Чэн тоже поднялся. – Вечером или завтра здесь будет Не Хуайсан. Возможно, ему будет что добавить. Он говорил это в основном для Лань Сичэня, потому что ему доложили, разумеется, об их с Не Хуайсаном встрече и он не хотел ставить Лань Сичэня в неловкое положение, но ощетинился почему-то Вэй Усянь. – А ты не думаешь, что он может быть причастен? – Не думаю, – холодно ответил Цзян Чэн. – И я не хочу слышать обвинения в его адрес. Особенно от тебя. – Нет, ты послушай! – Достаточно. Увидимся вечером. У Цзян Чэна остаток дня не задался. Он обошёл загаданные деревни и говорил столько, что по его мнению у него должен был отсохнуть язык, но ничего нового не узнал. Он даже взлетел на Луаньцзан и в самом деле нашёл там небольшое святилище, но, как и обещал Вэй Усянь, не обнаружил ничего интересного. Он постоял немного, вспоминая разговор с Цзинь Лином – они говорили о ненависти, они много говорили о ненависти на самом деле, почему бы хоть раз было не поговорить о любви? Тогда он видел племянника в предпоследний раз... Его не раздражало это святилище. В конце концов, никто из них не вышел бы живым из этой пещеры, если бы не вмешательство мертвецов. Цзинь Лин бы не вышел. Было ли этого достаточно, чтобы искупить всё, что сотворил орден Цишань Вэнь? Жертвами оставшихся последователей которого, похоже, стали дети? У Цзян Чэна не было ответа на этот вопрос. У него вообще никаких ответов больше не было. Он запустил руку в цянькунь и нашёл там небольшой сосуд с байцзю. Цзян Чэн мало пил сам, но собирался как на ночную охоту, а на охоте иногда цены ему не было. Он, надеясь, что Вэй Усянь никогда об этом не узнает, плеснул немного на полочку и поставил на неё бутылку. Никакой еды у него не было всё равно, но оставить что-то хотелось. – За А-Лина, – зачем-то пояснил он, будто его кто-то мог услышать. И ушёл. Цзян Чэн сам не ожидал, что так сильно рассчитывает на умение Вэй Усяня и Лань Сичэня разговаривать с людьми – но узнав, что сегодня с пустыми руками вернулись все четверо, испытал неожиданное разочарование. Они снова собрались внизу за ужином и когда первый обмен новостями закончился, говорить сразу стало не о чём. Цзян Чэн может и поговорил бы с Вэй Усянем, но точно без молчаливого присутствия Лань Ванцзи. Тягостную тишину нарушил только хозяин, лично выставивший на стол еду. У Цзян Чэна тут была интересная репутация – его побаивались, но после гибели Вэй Усяня Илин буквально наводнили называвшие себя его последователями тёмные заклинатели и разбирался с ними в основном орден Цзян. К нему привыкли идти за помощью и хоть и опасались, но безусловно уважали. Цзян Чэн никогда не претендовал на эти земли, в основном потому, что это означало бы зачистку курганов. Даже у него без поддержки других орденов не хватило бы на это сил... но он привык здесь бывать, привык, что его зовут на помощь и, сам того не замечая, вёл себя по-хозяйски. Это очевидно заметил Лань Ванцзи и посмотрел неодобрительно. Лань Ванцзи всегда смотрел неодобрительно, но Цзян Чэну было всё равно. Может быть самую малость весело, хотя это тоже было мелочно и немного глупо. Он сделал глоток из пиалы и потянулся к своей миске с рисом. Оживившийся было Вэй Усянь заглянул в неё, смерил глазами чайник и преувеличенно печально вздохнул. – У меня такое чувство, что я путешествую с тремя Ланями. Цзян Чэн усмехнулся, заметив выражение лёгкого отвращения на лице Лань Ванцзи и скорее угадал, чем услышал, смешок со стороны Лань Сичэня. Что уж, у него и самого было похожее чувство, но пить при них он бы не стал в любом случае и обещал Чжу Ду не усугублять по возможности своё состояние, а значит был обречён на клейкий безвкусный рис ещё какое-то время. – Можешь не ложиться в час Свиньи, – хмыкнул он и забрал свою миску. – Вот спасибо! Цзян Чэн прижал к губам палочки, утащил с общего блюда несколько кусочков овощей, чтобы хоть так скрасить себе ужин, и молча принялся за еду. Он бы не удивился, если бы узнал, что Лань ввели правило о молчании, чтобы спастись от кого-то вроде Вэй Усяня и был совершенно не против сейчас уважить главу дружественного ордена, сидящего рядом с ним. Вэй Усянь раздражённо фыркнул, но Лань Ванцзи тут же переложил к нему в миску что-то из своей и Вэй Усянь просиял. Цзян Чэн уткнулся взглядом в рис. Ему докладывали о том, насколько откровенными и бесстыдными они были, но это не то же самое что видеть своими глазами. – Цзян-цяньбэй, – рядом с их столом снова возник господин Хэн. – Вас ищет молодой господин. Говорит, вы ждёте. – Веди. Лань Сичэнь рядом с ним отодвинул от себя почти полную миску с едой. Цзян Чэн надеялся, что предупреждение утром даст ему возможность подготовиться к встрече, но видимо нет. Он наклонился ближе к Лань Сичэню и тихо предложил: – Если вы устали, позволите проводить вас в комнату? Тот едва заметно качнул головой. – Всё хорошо, глава Цзян. Я не могу избегать Верховного Заклинателя. Это тоже была чистая правда. Цзян Чэн не знал, собирается ли Лань Сичэнь возвращаться к своим обязанностям, но если да, то ему придётся часто встречаться с Не Хуайсаном. Если в своё время выдерживал Советы он сам, то выдержит и Лань Сичэнь. Не Хуайсан вскоре появился, в неброской дорожной одежде непохожий на самого себя. Он цепким внимательным взглядом прошёлся по столу и по сидящим людям и улыбнулся привычной слегка рассеянной улыбкой, которая никого здесь не могла обмануть. – Доброго вечера, господа, – поздоровался он и отдельно обозначил поклоны, – глава Цзян. Глава Лань. Цзян Чэн поднялся и, вернув поклон, пригласил его за стол. Не Хуайсан не стал отказываться и занял место рядом с ним, немного оттеснив Вэй Усяня. – Насколько я понимаю, есть новости? – Я думаю, что вы тоже уже слышали, Не-цзунчжу, – тут же ввернул Вэй Усянь и Цзян Чэн кинул на него предупреждающий взгляд. – Ну что вы, откуда бы мне. Я был занят, сдерживая хаос в Ланьлине. – А что происходит в Ланьлине? - удивился Цзян Чэн. Когда он уходил оттуда всего два дня назад всё было относительно спокойно. – Цзян-сюн, тебе стоит показаться на людях, – серьёзно ответил Не Хуайсан. – Хотя бы твоим вассальным кланам. Известие о том, что ты был ранен вышло за пределы Башни Золотого Карпа. Краем глаза Цзян Чэн заметил, как на миг скривился Вэй Усянь, но сразу забыл об этом. – Этого стоило ожидать. – Да. Теперь Башню Золотого Карпа буквально осаждают представители орденов и требуют правды о том, что с тобой произошло. Мнения разделились. Цзян Чэн вопросительно приподнял бровь, гадая, что там можно было не так понять. – Большинство считает, что на тебя было совершено покушение и обвиняет в нём Цзинь. Эти самые громкие. Совсем небольшая часть верит... в то, что произошло на самом деле. И те и те сомневаются, что ты жив. Единицы считают, что ты сам это всё затеял. – Мне нужны имена этих единиц. – Они есть. – Хорошо. Странно, что они не пошли сразу в Пристань. Не Хуайсан невинно улыбнулся. – Я взял на себя смелость напомнить, что ты заявил, что будешь испытывать оборонительные сооружения на незваных гостях. Лань Ванцзи снова прожёг его взглядом, но ничего не сказал. – Хорошо. Давай я лучше расскажу, что мы узнали. Пока Цзян Чэн рассказывал про Лань Сычжуя и его меч, Не Хуайсан успел наполовину прикончить чайничек и достать веер и теперь сидел и лениво обмахивался им. Он выглядел расслабленно, как будто отдавал дань привычке, а не прятал лицо. – Я этого не знал, – помолчав, произнёс он. – Но это полностью всё меняет. До сих пор я полагал, что это дело преимущественно ордена Цзинь. Вэй Усянь облокотился локтями на стол и хотя поглядывал всё ещё с подозрением, удержаться от обсуждения всё-таки не смог. Это было хорошо – как бы он себя не вёл, его ум был быстр и точен и часто предлагал свежий взгляд и необычное решение. – Мы полагали, что целью был Цзинь Лин, но проблема, похоже, шире. Кто-то очень старается нарушить равновесие, а оно и так довольно шаткое. Кому это может быть нужно? – Вы полагаете, что возможное выступление Вэнь тоже только часть общей картины? Вэй Усянь пожал плечами. – Хаос в Ланьлин Цзинь могут желать вызвать многие, – он, не скрываясь, смотрел прямо на Не Хуайсана, но тот даже бровью не повёл, как будто и в самом деле не понимал намёка. – Но замахнулись и на Гусу Лань. Я бы сказал, что одним ударом эти люди пошатнули позиции трёх из четырёх великих орденов. – Четырёх, – поправил Не Хуайсан. – Я, как сянду, не заинтересован в хаосе. Это слишком обременительно. – Хватит, – вмешался Цзян Чэн. – Давайте к делу. – Цзян Чэн, это напрямую касается дела. – Для тебя – глава Цзян. – Ты даже трактирщику сказал так тебя не называть! – У вас разные условия. – Прошу вас, давайте всё же перейдём к делу, – впервые подал голос Лань Сичэнь. – Давайте сделаем допущение, что никто из присутствующих не замешан. Я полагаю, что речь всё же идёт о попытке переворота, в которой Вэнь не единственное звено. – Мы знаем несколько имён, – кивнул Не Хуайсан. – Кроме того, Цзян-цзунчжу обнаружил в их лагере личную печать Вэнь Гуна, так что я могу начать с Лаолин Цинь. Не думаю, что они замешаны, но что-то знать должны. – Всё ещё не понимаю, зачем им нужен Лань Сычжуй, если у них есть представители старого ордена Вэнь, – сказал Цзян Чэн. – Боюсь, для того, чтобы узнать, нам потребуется подойти ближе. Но да, им логичнее было бы найти какого-то дальнего родственника Вэнь Жоханя. – Все уничтожены, насколько я знаю. Кроме Призрачного генерала, – он проигнорировал возмущённый возглас Вэй Усяня. – Но он вряд ли может считаться претендентом. – А почему бы нет? – Просто нет, – уже откровенно враждебно произнёс Вэй Усянь. – Сделаем допущение. – Я ручаюсь за Вэнь Цюнлина, – сказал Лань Ванцзи. Цзян Чэн в принципе был согласен. Вэнь Цюнлин уже однажды пошёл против живого Вэнь Жоханя и почти наверняка его можно было исключить из подозреваемых. Почти наверняка, если только их невидимые пока враги не нашли способ его контролировать. – Им необходимо было бросить тень на Гусу Лань, – Лань Сичэнь снова попытался вернуть разговор в нужное русло. – Они могли взять и Лань Цзинъи. – Да, пожалуй, – сказал Не Хуайсан таким тоном, словно его это совсем не убедило. – А теперь я должен откланяться. Я попробую что-нибудь узнать. Дайте мне знать о своих перемещениях. – Полетишь в ночь? – удивился Цзян Чэн. – Найму карету. Не хочу, чтобы меня здесь видели больше чем необходимо. Пусть моё участие в деле станет неожиданностью для возможных противников. Цзян Чэн встал, чтобы проводить его к выходу и у самых дверей Не Хуайсан вложил ему в руку деревянный жетон с вырезанной на нём печатью. – Возьми, – сказал он. – Так я смогу прислать тебе весть, где бы ты ни находился. Если я что-то найду, будь уверен, ты узнаешь первым. Когда Не Хуайсан покинул зал, Лань Сичэнь, до сих пор сохранявший осанку, сгорбился так, будто из него вынули стержень и опёрся запястьями на стол. Он весь разговор сохранял присущее только ему спокойное дружелюбное выражение на лице, но видимо от него это потребовало изрядное количество сил. – Сюнчжан? – с явной тревогой позвал Лань Ванцзи. – Всё хорошо, Ванцзи, – тихо ответил он. – Я устал. Глава Цзян, я всё ещё могу воспользоваться вашим предложением? – Конечно, – немного удивлённо произнёс Цзян Чэн, поднялся и предложил Лань Сичэню руку. Тот принял его помощь чтобы подняться и сразу же отпустил. Они под взглядами Лань Ванцзи и Вэй Усяня поднялись по лестнице и исчезли в своей комнате. Для них уже приготовили бочку с водой – как он требовал всегда, заранее, чтобы осталось только согреть её талисманом. Цзян Чэн сам рассчитывал на неё, но с неудовольствием подумал, что придётся уступить. Он имел совершенно заслуженную репутацию человека мелочного, чуть ли не на весах подсчитывающего любые уступки и их значение для собственного лица, но Лань Сичэнь выглядел откровенно больным, и даже Цзян Чэн не был настолько жесток. – Успокойте меня, глава Лань, и скажите, что вы не утонете в проклятой бочке, – проворчал он, прилаживая талисман. – Я произвожу настолько жалкое впечатление? Из уст Цзян Чэна такой вопрос был бы однозначно агрессией, но Лань Сичэнь спросил с доброжелательным любопытством, и Цзян Чэн, уже приготовившийся к отповеди, недоумённо моргнул. – Я не это хотел сказать. – Да бросьте, – вздохнул Лань Сичэнь. – Я благодарен за то, что вы пытаетесь сохранить мне лицо, но я и сам вижу, что этот год сказался на мне не лучшим образом. Цзян Чэн пожал плечами. Он помнил первый год после смерти сестры и Вэй Усяня. Первые годы. Лань Сичэнь ещё неплохо держался. По крайней мере он не производил впечатление человека, готового тронуться умом. Если бы Цзян Чэна тогда заперли наедине с собой, он бы точно тронулся. Лань Сичэнь ушёл за ширму и он воспользовался минуткой относительного одиночества, чтобы подготовить себе отвар на ночь. Он поначалу не собирался им пользоваться в путешествии, по крайней мере часто, хотя Чжу Ду и заставил его взять с собой отдельный цянькунь, в который затолкал, по прикидкам Цзян Чэна, не меньше десятой части аптечного склада, однако неожиданное соседство заставляло вносить в план изменения. Не хватало ещё разбудить Лань Сичэня криком, как будто ему и так не хватало в жизни унижений. Оставалось только надеяться, что Лань Сичэнь спит чутко, потому что его самого с этим отваром не разбудил бы даже гонг над ухом. Лань Сичэнь освободил бочку быстро, как будто в его ордене и на этот счёт были свои правила. Цзян Чэн потребовал сменить воду и сам наслаждался теплом намного дольше. Плавать здесь было негде, да он и не полез бы в воду так близко к курганам, оставалось довольствоваться бочкой. После он закрутил мокрые волосы в привычный пучок и выбрался из-за ширмы, настроенный уже гораздо более миролюбиво. Лань Сичэнь сидел за столом и что-то писал. Цзян Чэну были неинтересны дела чужого ордена, поэтому он забрался на кровать с ногами и принял удобную для медитации позу, но быстро почувствовал на себе чужой взгляд и открыл глаза. Лань Сичэнь отложил в сторону уже дописанное письмо чтобы просохли чернила и внимательно на него смотрел. – Что? – Я хотел вас спросить, позволите? Цзян Чэну не понравился ни тон, ни вопрос. Обычно это означало, что ему не понравится и то, что он сейчас услышит, но он всё равно кивнул. – У меня сложилось впечатление, что вы и Не-цзунчжу сблизились за этот год? – Мы были друзьями, когда учились в Облачных Глубинах, – обтекаемо ответил Цзян Чэн и он был совершенно прав, ему не нравились эти вопросы. – Пристань Лотоса ищет новые союзы? Цзян Чэн вздохнул и опустил ноги на пол, нашёл сапоги. Такие разговоры следовало вести чувствуя себя как можно более уверенно. – Он протянул мне руку, когда мне нечего было ему предложить, – резко сказал он. – В тот момент, когда я в этом нуждался. Я ответил на ваш вопрос? Лань Сичэнь задумчиво кивнул. – Я не хотел вас обидеть. Вы хорошо на него влияете, глава Цзян. Цзян Чэн определённо не успевал за ходом мысли собеседника и даже подумал, что его мысли о том, что Лань Сичэнь не похож на того, кто готов тронуться умом, были преждевременны, но Лань Сичэнь улыбнулся в ответ на вопросительно вскинутую бровь. – Не Хуайсан, которого я знал, не приехал бы в ночь и уж точно не стал бы разбираться с чужими бедами. Наверное, я плохо его знал. – Люди меняются, глава Лань. Лань Сичэнь продолжал смотреть на него. В уголках его губ всё ещё оставалась улыбка, но взгляд казался задумчивым. – Меняются, верно, – мягко сказал он и умолк. Цзян Чэн подождал немного и собрался вернуться к медитации – попытке медитации – но едва уловимый вздох заставил его снова поглядеть на собеседника. – Жаль, что никогда нельзя знать наверняка, что за человека ты встретишь после перемен.