Alpha-версия главного героя

      Лю Минъянь ни разу не посещала дворец Хуаньхуа, и никак не думала, что это произойдёт при столь печальных обстоятельствах. Одна из четырёх крупнейших школ внушала величие, а фасады зданий и декор территории красноречиво кричали о немалых средствах для существования. Лю Минъянь старалась оглядываться по сторонам лишь для того, чтобы разведать обстановку, а не поражаться размаху построек, — в отличие от искренне удивляющейся Нин Инъин.       Что куда сильнее беспокоило Лю Минъянь, так это не настоящая цель их визита в Хуаньхуа, и даже не подозрительные, враждебные взгляды, которыми их одаривали местные адепты. Сохраняя лицо невозмутимым, в душе она обливалась холодным потом из-за того, что роман, который она обронила, подобрал Лю Цингэ.       И ладно бы просто подобрал… Когда они летели на мечах, добираясь до дворца Хуаньхуа, Лю Минъянь имела неосторожность обнаружить, что Лю Цингэ пролистывал злосчастную книжечку. В такие моменты она ещё сильнее радовалась носимой вуали.       А ведь утро началось так хорошо. После ночной медитации, пока её не настигли бытовые дела, Лю Минъянь перечитывала сборник сочинённых ею рассказов, который распространился как на пике Сяньшу, так и в ближайшем городе. Вдохновлённая своей бурной фантазией и великими личностями школы Цанцюн, она завуалированно писала любовные рассказы. Не всегда удавалось понять, шла ли речь о мужчине или женщине, поскольку из-за особенностей языка она старалась скрывать интригу до последнего.       Сборник, который произвёл особый фурор, рассказывал о двух враждующих заклинателях, преодолевающих ненависть друг к другу до состояния крепкой любви. На написание этой истории её вдохновили отношения Лю Цингэ и Шэнь Цинцю, и если поначалу Лю Минъянь думала сделать персонажами мужчину и женщину, то потом… потом решила завуалировать пол каждого из них. И боже, сколько же хвалёных отзывов и слухов она услышала об этом творчестве.       Разумеется, творческая стезя поборола стыд, толкая её писать и дальше!       Дописалась. И теперь оставалось молиться, чтобы Лю Цингэ не узнал в её историях себя и Шэнь Цинцю. Будет хорошо, если решит, что она просто читала глупые любовные романы.       «Но почему он так долго и внимательно читал этот сборник? — всё никак не унималась Лю Минъянь, вспоминая, как Лю Цингэ сосредоточенно пролистывал страницы. — Помню, как в детстве зачиталась невинным романом, так он отчитал меня за это, будто я совершила что-то непотребное».       — Всё хорошо, шицзе Лю?       — Угу, — только и кивнула Лю Минъянь.       Глава школы Цанцюн и лорд пика Ваньцзянь шли впереди, в то время как заклинательницы сопровождали их, следуя в нескольких шагах позади. Лю Минъянь прекрасно помнила наставления Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ, и по большей части ей требовалось присматривать за Нин Инъин, которая могла дать слабину из-за волнения.       Зал, в который их привели провожатые, более напоминал приёмную самого императора, а не главы духовной школы. Под высокими потолками, поддерживаемыми массивными колоннами, собралось не так много людей, как рассчитывала Лю Минъянь. На высоких окнах покачивались занавеси, напоминающие набегающие на берег алые волны. На постаменте, сидя на резном стуле, словно на троне подобно императору, за гостями наблюдал старый глава дворца. По левую руку от него, чуть ли не пританцовывая, кружилась молодая госпожа дворца, а по правую в мрачной неподвижности застыл Ло Бинхэ.       Лю Минъянь невольно задержала на нём внимание. Несмотря на то, что она узнала своего шиди, всё же не могла не отметить, сколь невероятное впечатление он теперь производил. Облачённый в тёмные одежды, ярко контрастирующие с цветами униформы адептов Хуаньхуа, Ло Бинхэ напоминал грозного ворона, затерявшегося среди канареек.       После отвешенного формального поклона Лю Минъянь бегло осмотрелась по сторонам. От Юэ Цинъюаня исходила достаточно тяжёлая аура, подчёркивающая, что он пришёл далеко не ради пустых разговоров.       — Признаться, этот старый глава дворца оказался весьма удивлён, получив письмо от главы хребта Цанцюн, — поглаживая бороду, с чопорной манерой подметил хозяин дворца. — Неужели достопочтенные господа признали свою ошибку, покинув собрание Союза бессмертных?       — Это не была ошибка. Однако нам требуется обсудить текущее положение дел между нашими школами. Нас тревожит, что лорд Шэнь исчез загадочным образом с пика Цинцзин.       — О, и вы решили, что мы как-то к этому причастны? Как, попрошу уточнить? — в недоумении нахмурился старый глава дворца. — Может, лорд Шэнь, исчерпав свою форму, решил податься в бега? Ведь от правосудия не спасут даже горные массивы хребта Цанцюн.       — И что же способно проломить защиту школы Цанцюн? — прищурившись, испытывающе уточнил Юэ Цинъюань. — Старый глава дворца намекает на что-то конкретное?       — Ну что вы, что вы, — успокаивающе пробормотал тот, хохотнув, — видимо, мы переставили вершину и корень. Давайте не будем спешить с выводами, а обсудим всё с глазу на глаз с достопочтенными господами. А барышни могут отдохнуть в саду, моя дорогая дочь…       — Глава, — мягко прервал его Ло Бинхэ, — позвольте этому заклинателю занять внимание наших гостий. Всё же они его дорогие шицзе. В компании своего шиди они будут чувствовать себя куда спокойнее.       — А, хэх, — несколько замявшись, старый глава дворца пригладил бороду, а затем взмахнул рукой. — Как пожелаешь.       — Но отец!.. — уже хотела возмутиться молодая госпожа дворца, как старый глава грозно зыркнул на неё и шикнул:       — Тихо.       — Пусть молодая госпожа не тревожится, — очаровательно улыбнувшись, обратился к ней Ло Бинхэ. — Я лишь проявляю гостеприимство.       Наблюдая за этой сценой, Лю Минъянь безошибочно признала сильную симпатию молодой госпожи к Ло Бинхэ, граничащую с дикой ревностью. Не удивительно, учитывая, что тот вырос статным и красивым альфой, так и излучающим харизму. Что бы с ним ни случилось за минувшие годы, это закалило и изменило его. Лю Минъянь не знала, как правильно реагировать на Ло Бинхэ, она всё же ощущала лёгкую тревогу, оставшись с ним наедине, когда он увёл их с Нин Инъин из зала.       Первый коридор, второй. Он вывел их в сад, попутно рассказывая о красотах дворца Хуаньхуа. Лю Минъянь не могла не отметить — уже в который раз, — что окружение действительно потрясало воображение. Когда они остановились посреди веранды длинного крытого перехода, пролегающего через сад благоухающих цветов, абсурдность гостеприимства побила все рекорды.       — А-Ло… — тихо позвала его Нин Инъин, когда они избавились от лишних свидетелей.       Остановившись, Ло Бинхэ обернулся, и Лю Минъянь смогла куда лучше рассмотреть его вблизи. Несмотря на излучаемую им харизму и статность, на пугающее спокойствие в тёмных глазах и снисходительную улыбку, она чувствовала себя некомфортно. А вот Нин Инъин, напротив, с трепетом и чуть ли не слезами на глазах смотрела на Ло Бинхэ, растеряв всю собранность.       — Это действительно ты, А-Ло?       — Конечно, это твой шиди, кто же ещё? — ухмыльнулся он, подступив ближе. — А шицзе стала прекрасным цветком, но так по-детски продолжает проливать слёзы из-за пустяков.       — Вовсе я не плачу, — упрямо отозвалась Нин Инъин, смахивая пальцами влагу с уголков глаз. — Мы все думали, что А-Ло мёртв, как же мы могли не грустить? И вдруг оказывается, что А-Ло жив, и все эти годы прятался во дворце Хуаньхуа. Почему А-Ло не вернулся в Цанцюн?       Нин Инъин действительно не совладала с эмоциями, но пока что это даже на руку Лю Минъянь. Конечно, она тоже испытывала к Ло Бинхэ тёплые чувства, помнила, как хорошо проводила с ним время, играя с волками и тренируясь. Но молодой мужчина, стоящий в нескольких шагах поодаль, уже не внушал былого доверия. Инстинкты подсказывали Лю Минъянь не терять бдительность. Перед ней находился явно не простой альфа.       — Старый глава дворца помог мне встать на ноги. Вернись я в школу Цанцюн в том состоянии, в котором был после собрания Союза бессмертных, то опозорил бы своего учителя. К тому же… шифу Шэнь столкнул меня в Бездну, надеясь, что я погибну.       — Не говори так! Учитель бы никогда!..       — Однако я выжил, хоть и не помню, каким образом, — проигнорировав её упрёк, обмолвился Ло Бинхэ. — Я помню, как, поверженный демоном, находился на краю обрыва, а шифу Шэнь, называя меня ублюдком, оттолкнул. Учитель пытался ему помешать, но он просто не успел. Видимо, шифу Шэнь шантажировал учителя, поэтому тот ничего и не сказал.       — Не говори так… — с вновь подступившими к глазам слезами прошептала Нин Инъин, упрямо закачав головой. — А-Ло, я понимаю, что вы с учителем не ладили, но он не настолько плохой человек, чтобы…       — Он разве не запирал меня в сарае? Не избивал? Не позволял Мин Фаню надругаться надо мной? Колотить и пинать, словно плешивого пса? Даже к плешивым псам и то относились лучше. Разве я вру, шицзе? — мягко обратился к ней Ло Бинхэ, подступив ближе и аккуратно приобняв за плечи. — Посмотри на меня. Посмотри и скажи, что я вру. Шицзе…       Нин Инъин боролась с сомнениями, никак не отваживаясь вновь поднять взгляд. Она зажалась, с покрасневшими от смущения и грусти щеками смотрела вниз, напоминая хрупкую пташку. Нин Инъин не почувствовала едва изменившуюся атмосферу, зато Ло Бинхэ уловил ауру угрозы, исходящую от молчаливой Лю Минъянь.       — Шицзе Лю, — отпустив Нин Инъин и с подчёркнутой медлительностью отступив на шаг, Ло Бинхэ дружелюбно улыбнулся и посмотрел на другую гостью. — Не менее прекрасная и воинственная. Отчего же пришла только шицзе Лю? Почему учитель предпочёл не навещать этого ученика?       — Возможно, потому что этого ученика побили бы за отречение от школы Цанцюн.       Ло Бинхэ добродушно усмехнулся.       — Этот ученик не отрекался ни от своего учителя, ни от школы Цанцюн, он лишь длительно гостит во дворце Хуаньхуа. Но этот ученик не может не согласиться — если бы учитель пришёл сюда, он бы задал ему трёпку.       — До этой Лю доходили слухи, что мастер Шэнь бывает жесток и холоден. Но разве стал бы старший брат общаться с таким человеком? Ты ведь знаешь моего брата, он человек чести.       Ло Бинхэ никак не отреагировал на слова Лю Минъянь, и его безразличие выглядело куда более угрожающим явлением, чем если бы он продемонстрировал злость.       — Неужели и шицзе Лю пала жертвой хитрости шифу Шэнь? Сначала учитель защищал его, теперь ты… как странно.       — Я не защищаю и не оправдываю мастера Шэнь, лишь сужу по тому, что вижу. Конечно, он был строг с тобой в детстве. Но сейчас мы не дети. И люди склонны меняться.       — А-Ло, не сердись на шицзе Лю, — поспешив встать между ними, улыбнулась Нин Инъин. Тем не менее она не сумела задержать на нём прямой взгляд, отвернулась и, заломив пальцы, неловко пробормотала: — Я знаю, что учитель зачастую был к тебе несправедлив в детстве. Мы пришли сюда не ссориться, а всего лишь узнать правду.       — Почему ты защищаешь его?       — Защищаю?       — Ты ведь уже не маленькая девочка, шицзе. Почему ты его защищаешь?       Лю Минъянь не понравилось, как Ло Бинхэ смотрел на Нин Инъин. Несмотря на безмятежность, взгляд Ло Бинхэ обжигал невидимой тяжестью, что-то неумолимо изменилось в его глазах, отчего даже Лю Минъянь испытала дискомфорт.       — Зачем вы пришли на самом деле? — с этим вопросом лучше присмотревшись к гостьям, Ло Бинхэ будто учуял неладное. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, где крылся подвох. — А точнее, почему пришли только вы, раз пропал ваш достопочтенный Шэнь Цинцю? Почему?..       Оглянувшись и словно пытаясь прислушаться к окружению, Ло Бинхэ вдруг оскалился, а затем прытко побежал прочь.       — А-Ло, подожди!       Однако убежать за ним следом Нин Инъин не удалось: её перехватила Лю Минъянь, требовательно вцепившись в плечо.       — Шицзе?..       — Помни, что сказал глава, мы не должны вмешиваться.       — Но что, если это правда? Что если учителя держат во дворце Хуаньхуа? Я не хочу верить, но… отпусти! — решительно вырвавшись из хватки, Нин Инъин вернула себе самообладание и произнесла: — Я не хочу верить, что А-Ло к этому причастен. Однако я уже не знаю, во что верить.       — Мы не можем пойти за ним. Шишу Лю просто не позволит идти.       — Мы выследим А-Ло. Он ведь прикоснулся ко мне, а, значит, на нём остался след моей духовной энергии, — с грустью подметила Нин Инъин. — Учитель обучил меня этому трюку.       — Ты уверена?       Лю Минъянь спрашивала не из страха быть обнаруженной, она боялась за Нин Инъин. Но та выглядела уверенной в своём решении отыскать Шэнь Цинцю, хоть ей и с болью давалась мысль о том, что Ло Бинхэ мог быть причастен к похищению. Кивнув, Нин Инъин поманила за собой Лю Минъянь и произнесла:       — Если что, притворимся заблудившимся. К тому же, — понизила она голос до шёпота, — если у шишу Лю возникнут проблемы, мы обязаны… хотя бы попытаться ему помочь.       Проблемы. Зная своего старшего брата, проблемы возникнут наверняка. В этом Лю Минъянь не сомневалась.       

***

             Проникнуть во дворец Хуаньхуа оказалось гораздо проще, чем ожидал Лю Цингэ. Ещё на подлёте к территориям одной из четырёх великих школ он отделился от общей группы. Выследив одного из патрульных на обширной территории и оглушив его, Лю Цингэ переоделся в униформу Хуаньхуа, получив заодно особый пропуск. Из-за того, что в Хуаньхуа царила атмосфера особой праздности, стража здесь не отличалась сильной дисциплиной, практически никто не заподозрил неладное во внезапно появившемся незнакомце. Лю Цингэ хватало объясниться, что он несколько месяцев отбывал на серьёзной миссии, если появлялись вопросы.       Проблема лишь в том, что он не чувствовал присутствия Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань сказал, что под дворцом Хуаньхуа располагалась большая подземная тюрьма, пленники которой содержались не только в обычных камерах, но и отделялись от мира в водных камерах. Путём нелёгких вычислений, пары обездвиженных охранников и множеству пропущенных поворотов Лю Цингэ всё же отыскал водную тюрьму. И выглядела она действительно впечатляюще.       В одном Лю Цингэ не сомневался — вскоре тех охранников, которых он лишил сознания, обнаружат. Простые камеры он решил проверить после. Если Хуаньхуа действительно удерживали Шэнь Цинцю, то наверняка в особом месте, а водная темница выглядела вполне подходящим вариантом.       С потолка по ту сторону ядовитого озера стекала стена воды. Переведя взгляд с — очередного — оглушённого охранника, лежащего у входа, к залу, Лю Цингэ обнаружил небольшое каменное возвышение. Звуки его шагов эхом разлетались под каменным сводом, теряясь в шуме воды. Перебрав несколько пропусков, из которых к выемке подошёл лишь пропуск последнего охранника, он активировал механизм: из-под воды начали подниматься каменные выступы, образуя тропинку к водной стене. Убедившись, что удерживать пропуск уже нет необходимости, Лю Цингэ не без опаски ступил на первый выступ, после чего увидел, как воды, льющиеся сверху, расступились перед одной из камер.       Преодолев опасную дорожку, он остановился на входе камеры, обнаружив единственного заключённого, забившегося в дальний угол. Он безошибочно узнал в нём Шэнь Цинцю, сидящего с опущенной на согнутые колени головой. На его тонких запястьях сидели металлические обручи. Одежда оказалась помятой и слегка подранной. Ни намёка на исходящую духовную энергию, отчего на краткий миг Лю Цингэ испугался, что с ним что-то случилось.       — Шэнь Цинцю?       Шэнь Цинцю не сразу и очень медленно приподнял голову. Из-под упавших на лицо прядей на него посмотрело два блестящих злобой глаза. Так обычно выглядели побитые звери, загнанные в угол — самые опасные существа.       Прищурившись и получше присмотревшись к Лю Цингэ, Шэнь Цинцю, похоже, не сразу узнал его, а когда, наконец, признал, то преисполнился недоумением. Выпрямившись, он с брезгливостью осмотрел незваного гостя с головы до ног и сухо констатировал:       — Выглядишь ещё хуже, чем я.       — Маскировка.       — Хорошо, что не новая униформа, — съязвил Шэнь Цинцю. — Ты один здесь?       Лю Цингэ нахмурился. Отчего-то Шэнь Цинцю не выглядел удивлённым и хоть немного обрадованным его появлению, словно это оказалось в порядке вещей. От такого отношения стало тошно.       — Не один. Глава и мастер Вэй отвлекают старого главу, моя сестра и твоя ученица должны…       — Нин Инъин?       Одно лишь её упоминание заставило Шэнь Цинцю неуловимо измениться в лице. Если бы Лю Цингэ не знал его достаточно хорошо, то поклялся бы, что увидел проблеск тревоги во взгляде. Но разве мог Шэнь Цинцю хоть о ком-то переживать?       — Хватит сидеть, у нас мало времени, — одёрнув себя, отметил Лю Цингэ, уверенным шагом двинувшись к пленнику. — Скоро хватятся из-за оглушённых охранников, поэтому нужно уходить.       — Стой…       — Некогда ждать! — нетерпеливо бросил Лю Цингэ, схватив собеседника за предплечье и дёрнув на себя, чтобы поднять на ноги.       Едва Шэнь Цинцю успел занять стоячее положение, как едва ли не свалился вновь, зашипев подобно раненной кошке. Согнувшись в три погибели, обхватывая себя под рёбра, он завалился на Лю Цингэ, уткнувшись лбом в его плечо.       — Никогда не слушаешь, что говорят, — зарычал Шэнь Цинцю, шумно выдыхая через нос. Вцепившись свободной рукой в чужое предплечье, словно намереваясь его раздавить, он натужно процедил: — В камере должен оставаться хотя бы один человек, чтобы она тут же не закрылась. Выйдем вдвоём — сваримся в этих кислотных водах.       Что ж. Звучало весьма логично. Но чтобы не проверять это на своей шкуре, Лю Цингэ затащил в камеру пребывающего в дремлющем состоянии охранника, после чего вывел Шэнь Цинцю. Тот передвигался, прихрамывая, однако все равно старался держать спину ровно. Честно признать, Лю Цингэ и не знал, что думать, глядя на лорда пика Цинцзин. Тот старался выглядеть достаточно собранным и невозмутимым, но то, как он кривился и придерживал себя за бок, подсказывало о его скверном состоянии.       Тревога. Переживание. Рука невольно дрогнула, желая потянуться к Шэнь Цинцю, стать ближе, дотронуться до его ран, словно убедиться, что ему действительно плохо. Мимолетный порыв прикоснуться к чужому телу побудил Лю Цингэ вздрогнуть. Какое ему дело вообще? Шэнь Цинцю жив, и то ладно.       — Идти сможешь?       — Уже иду, — огрызнулся Шэнь Цинцю. — Меня лишили духовной энергии, а не ног.       Желание оставить Шэнь Цинцю за решёткой отчего-то перекрыло желание завершить спасительную миссию. Особенно расстроило Лю Цингэ то, что Шэнь Цинцю не так уж и прытко перебирал ногами. Оглядываясь и отмечая, что тот постоянно придерживался за бок и прихрамывал, он закипал от злости. Только не до конца понимал, к кому именно испытывал эту злость. Нельзя сказать с определённой уверенностью, что Лю Цингэ одолевали столь яркие эмоции из-за медлительности Шэнь Цинцю.       Кто-то побил его, заковав в наручи, гасящие духовную энергию. Он сейчас был не сильнее обычного смертного, а учитывая его стройное телосложение, Шэнь Цинцю перебирал ногами разве что из упрямства и неимоверной силы воли.       По коридору разнёсся гул. Они не успели пройти и десяти чжанов, как вместе со страшным звуком послышался приближающийся топот. Сюда бежало по меньшей мере человек десять. В лучшем случае.       Переводя тяжёлое дыхание и не переставая прихрамывать, Шэнь Цинцю остановился рядом с Лю Цингэ и с холодной придирчивостью уточнил:       — Это хоть входило в ваш план?       — План прост, — высвободив меч из ножен, уверенно произнёс Лю Цингэ, — выбраться отсюда, желательно без последствий.       К счастью, он не увидел, как Шэнь Цинцю закатил глаза, покачав головой. А вот что он оказался не в силах проигнорировать, так это то, как чужая рука легла на его предплечье в предостерегающем жесте.       — Убьёшь кого-то — и тогда нас с тобой тут и оставят.       — О чём ты? Если мы не прорвёмся, то не сможем уйти.       — Ты хоть иногда головой думаешь? — устало пробормотал Шэнь Цинцю. — Ты проник сюда незаконно. Убьёшь кого-то — тебя обвинят и потребуют подвергнутся суду.       — А ты обо мне беспокоишься что ли?       Губы Шэнь Цинцю дрогнули, словно он хотел что-то сказать. Осознав своё поведение, он словно оскорбился собственным словам, после чего фыркнул и отвернулся. Вот уж неожиданно, чтобы Шэнь Цинцю проявил хоть какое-то подобие беспокойства о ком-то, кроме себя.       Но в его словах всё же имелся смысл. Поэтому, с раздражением убрав меч в ножны, Лю Цингэ бросился вперёд и прикрикнул:       — Не отставай!       — Не отс… не отставать?! Ты что вообще о себе возомнил?!       Оставив его возмущения без внимания, Лю Цингэ побежал наперехват приближающимся заклинателям. Те даже не сразу сообразили, в чём заключался подвох, призывая Лю Цингэ остановиться и доложить обстановку, — в итоге заклинатель в униформе золотых цветов разбил группу охранников, ударив в них духовной энергией. Закричав и заохав, они разлетелись, словно соломенные болванчики.       Собираясь рвануть вперёд, Лю Цингэ бегло оглянулся, и вовремя остановился, отметив, что Шэнь Цинцю, припав к стене, не спешил следовать за ним. Обозлённо рыкнув, Лю Цингэ побежал обратно и, поравнявшись с изнемогающим заклинателем, без лишних слов подхватил его под живот и закинул себе на плечо.       — Кха! Какого чёрта ты себе?!.. кха!.. — захрипел в ярости Шэнь Цинцю, не то застонав, не то зарычав сквозь стиснутые зубы. — Сволочь!.. мои рёбра…       — Потом залечишь. Плетёшься, словно кисейная барышня.       — Не трогай меня, варвар…       Словно в отместку ударив Шэнь Цинцю ладонью, чтобы тот не брыкался, Лю Цингэ удовлетворённо кивнул, поскольку это возымело моментальный эффект. Перепрыгивая через стонущих стражников, раскиданных по полу, Лю Цингэ бросился прочь. И лишь через пару поворотов и нахлынувшее негодовании от примолкшего Шэнь Цинцю сообразил, что шлёпнул его по заднице, будто провинившегося ребёнка.       «Просто не думай об этом», — приказал он себе.       Ведь думать и так имелось о чём. Например, о постоянно выбегающих стражниках. Отбиваясь от них слабыми заклинаниями, Лю Цингэ прорвался к лестнице, взбежав по которой, выбил с ноги единственную встретившуюся дверь. Если о проникновении в тюрьму уже узнали, значит, требовалось просто добраться до открытого неба, а там и, запрыгнув на меч, просто улететь прочь. Юэ Цинъюань и Вэй Цинвэй позаботятся о Лю Минъянь и Нин Инъин, в этом он не сомневался.       Выбравшись в коридор, являющийся уже далеко не тюрьмой, Лю Цингэ бегло осмотрелся и, прислушавшись к духовной энергии, бросился туда, где не было людей. Через пару поворотов он увидел высокое окно среди широкого коридора, отделанного красной лакированной древесиной. Выход находился совсем рядом.       Только вот инстинкт альфы предупредил его о приближающейся опасности, отчего даже волоски на руках встали дыбом. И не зря, потому что из-за поворота, словно посланник самой смерти, медленно вышел Ло Бинхэ.