Alpha-версия главного героя

             Наверное, это выглядело как какое-то издевательство над жизнью, потому что в очередной раз Хуаньхуа брали на себя роль организаторов собрания Союза бессмертных. Прошло четыре года с предыдущего турнира молодых адептов, который закончился трагедией. Лю Цингэ изо всех сил пытался избежать участи гостя на этом празднике жизни, и даже Юэ Цинъюаню не удалось уговорить его там присутствовать.       Уговорить удалось другому человеку.       «Твой ученик погиб во время турнира. Разве не лучше напомнить Хуаньхуа об их халатности благодаря твоему присутствию? — спросил у него с претенциозностью Шэнь Цинцю, а затем строго добавил: — Ты поедешь. И это не обсуждается».       И вот, скажите, с каких пор он стал слушаться Шэнь Цинцю? Лю Цингэ надеялся, что время поможет ему исцелиться от паразитического влияния Шэнь Цинцю, но с каждым месяцем ситуация усугублялась все больше и больше. И в какой-то момент Лю Цингэ обнаружил, что не просто перестал злиться от одного только вида этого человека, но и, наоборот… испытывал странное приятное покалывание в груди, когда встречался с ним.       В своё оправдание Лю Цингэ мог лишь сказать, что Шэнь Цинцю стал менее едким и злобным. К нему вернулись не все воспоминания, он так и не вспомнил Ло Бинхэ, а также большую часть жизни, проведённую в Цанцюн. Зачастую он становился чересчур молчаливым, и вёл себя так, словно все обязаны исполнять любое его поручение. Может, он и шисюн для подавляющего большинства глав пиков, однако Ци Цинци в какой-то момент высказала ему всё, что об этом думала. Забавно то, что эти двое стали ладить ещё лучше, несмотря на возросшие стычки.       Шэнь Цинцю теперь напоминал призрака: о нём ходила дурная репутация прошлых лет, однако новых проблем он не доставлял. Как отметил Лю Цингэ, он просто стал сторониться всех ещё сильнее, и подпускал к себе разве что личную ученицу Нин Инъин, да Ци Цинци. И его. Вот так новость. Даже с Юэ Цинъюанем он стал вести себя более холодно, старательно избегая их встреч.        Лю Цингэ не раз задавался вопросом, а не притворялся ли Шэнь Цинцю? Возможно, он всё прекрасно помнил, но предпочёл скрыть это, чтобы ловко воспользоваться ситуацией. Но вспоминая то, с каким натиском он набросился на него пару лет назад во время течки, требуя рассказать о Ло Бинхэ и Шан Цинхуа, Лю Цингэ поверил в его искренность. Вряд ли кто-то может столь натурально отыграть подобную одержимость.       Хорошо это или плохо — трудно сказать.       Лю Цингэ вообще предпочёл об этом не думать.       Из туманных мыслей его выдернул лёгкий толчок в бедро — Хэйан боднулась, привлекая внимание. Лю Цингэ почесал её по макушке, и невольно усомнился, что стоило её брать с собой. Неприятные воспоминания обжигали беспокойством, ведь на прошлом собрании Союза бессмертных Лю Цингэ потерял второго волка и…       Странно, что грусть по Ло Бинхэ его уже почти не тревожила. Вспоминая о нём, он испытывал лёгкую тоску, ведь у того был огромный потенциал к развитию, и сейчас Ло Бинхэ был бы одним из лучших, если не лучшим учеником школы Цанцюн. Лю Цингэ не допустил бы иного, мальчишка бы у него до изнеможения тренировался, но стал бы прославленным воином. Такому, как Ло Бинхэ, он бы даже доверил свою младшую сестру.       «Только они оба альфы. Но как минимум бы могли заботиться друг о друге. Хотя какая разница, если Ло Бинхэ мёртв?»       Стоило перестать вспоминать Ло Бинхэ, а начать воспринимать случившееся, как урок о том, что привязанности становятся главной слабостью, которую следовало избегать любыми способами.       С этой невесёлой мыслью Лю Цингэ так невовремя перевёл взгляд на Шэнь Цинцю, который вместе с Юэ Цинъюанем разговаривал со старейшинами дворца Хуаньхуа. Они разместились в просторном, богато обставленному саду, благоухающем цветами и спрятанном под раскидистыми ветвями сосен. В этом году, почитая погибших участников минувшего турнира, заклинателям предстояло сражаться на арене друг с другом в показательных поединках. Трудно сказать, правильно это или нет. С одной стороны, заклинатель не должен отступать перед лицом опасности и трагедии, а с другой, молодые заклинатели могли струсить…       «Хотя, если струсили бы вновь охотиться на тварей, то какие из них заклинатели?» — с требовательностью отметил Лю Цингэ, решив отдалиться от шумной толпы и прогуляться по тихим тропкам сада.       Хэйан сновала поблизости.       Мало кто из старейшин других школ находил в себе уверенность завязать с Лю Цингэ разговор, многие предпочитали избегать его хмурого взгляда, а другие лишь уважительно кланялись. Лю Цингэ и не искал для себя компании. В этом году он пришёл понаблюдать за молодыми адептами пика Байчжань, которых выдвинули его старшие заклинатели. Наверное, нехорошо, что он, лорд пика, не верил в своих бойцов. Они не выглядели такими же талантливыми и усердными, как…       Хватит. Хватит уже возвращаться к одной и той же теме.       [Горный лорд…], — промелькнувшая на периферии вспышка отвлекла Лю Цингэ от невесёлых размышлений.       Застыв и резко обернувшись, Лю Цингэ в растерянности захлопал ресницами. Ему только что показалось или он видел Помощника? Поблизости никого не было, только бесконечный сад: деревья покачивались на слабом ветру, то и дело перекрывая листвой лучи солнца. Может, ему в глаз ударил один из отблесков?       — Помощник? — рискнув окликнуть Божество, Лю Цингэ не получил никакого ответа.        Разумеется. С чего бы Помощнику вдруг появляться? В последний раз Лю Цингэ засвидетельствовал его пару лет назад, да и то понял одну истину — ему следовало держаться подальше от Шэнь Цинцю. Только какой во всём этом смысл? Если от Лю Цингэ отвернулись боги, то почему он должен слушать их?       — Ты серьёзно продолжаешь носить с собой мой веер?       Вопрос, ударивший в спину колючей претензией, заставил Лю Цингэ вздрогнуть. Да будь оно проклято! Уже который раз он не замечает, как Шэнь Цинцю подкрадывается к нему со спины. И ещё Хэйан, которая беззаботно ходила рядом, но уже никак не реагировала на него, словно Шэнь Цинцю стал близким окружением. Видимо, привыкла к его запаху и ауре.       Обернувшись и сведя брови к переносице, Лю Цингэ встретил Шэнь Цинцю угнетающим молчанием. Тени, падающие от крон деревьев, красиво ложились на нефритовую кожу лица лорда пика Цинцзин. Ветер ненавязчиво играл с длинными прядями волос, спадающими на плечи.       — Ты его сам отдал. Как этот лорд желает, так и распоряжается подарком.       — Выглядит весьма двусмысленно. Уж думал, у тебя хватит ума не тащить его на собрание Союза бессмертных, — аккуратно обмахиваясь другим веером, чопорно подметил Шэнь Цинцю.       — И о какой двусмысленности идёт речь? — прищурился Лю Цингэ.       Он надеялся, что у Шэнь Цинцю хватит совести промолчать, либо он посчитает вопрос чересчур вызывающим и промолчит. Но невозмутимость, с которой он смотрел в глаза, подчёркивала его уверенность.       — Неужели горный лорд Лю действительно оказался обрезанным рукавом? Это вполне объясняет его нелюдимость и игнорирование прекрасных дев.       Лю Цингэ аж потерял дар речи от столь вульгарного замечания. В груди вспыхнула злость, давящая на рёбра усиливающимся жаром. С трудом удержав её при себе, Лю Цингэ ещё сильнее оскорбился тому, что собеседник оставался холоден к озвученным словам. Даже не смотрел, а наблюдал из-под длинных ресниц взглядом хищного змея, прикрывая веером губы.       — Что такое, дорогой шиди? Шисюн оказался прав?       — Ты… что за чушь?       — Чушь ли? Тогда почему шиди продолжает носить с собой веер, причём демонстрируя его, словно ценный подарок? — хмыкнул Шэнь Цинцю, принявшись медленно обходить собеседника стороной.       — Да потому что!..       И тут Лю Цингэ осёкся. В его представлении причина, по которой он носил веер врага, словно боевой трофей, для демонстрации победы, стала выглядеть очень нелепо. Что о нём подумают другие? Что о нём подумает — уже думал! — Юэ Цинъюань? Представительный альфа обхаживает омегу, скрывающего свою сущность, держит при себе его вещи, словно подарки, и за последние годы пересекается намного чаще, чем с кем бы то ни было. Так поэтому Юэ Цинъюань столь строг и сдержан с ним в последнее время? Всё из-за Шэнь Цинцю, который сам же подливал масла в огонь?!       Новый взгляд на ситуацию потряс Лю Цингэ до глубины души. Почувствовав себя уязвлённым, словно чужой руке удалось загнать острый нож между прочными пластинами доспех, Лю Цингэ уверенно подступил к Шэнь Цинцю. Тот отреагировал моментально, захлопнув веер и уперев его в шею собеседника над кадыком.       — Стоило один раз почуять мой настоящий запах, и теперь не можешь обуздать своё внутреннее животное? Прошёл уже не один год, а ты будто всё сильнее теряешь контроль.       — Хватит придумывать то, чего нет. Ты меня злишь и раздражаешь. Презираю тебя.       — Неубедительно. Особенно для человека, который таскает с собой напоказ вещь того, кого он презирает.       — Что ты хочешь услышать от меня?       — Я лишь хочу тебя предупредить, дорогой шиди, — надавив веером на чужую гортань, произнёс Шэнь Цинцю. Его взгляд оценивающе скользнул вниз и вверх. — Вздумаешь играть со мной, падёшь в позорном проигрыше. Усмири своё внутреннее животное. Я не вещь, которую можно заполучить, словно трофей. Побрезгуешь предупреждением — я тебе кадык выгрызу.       Угроза, признаться, весьма необычная. Ещё ни один человек не дерзнул бросить в лицо Лю Цингэ обещание вырвать ему кадык. Услышанные слова несколько обескуражили его, и в то же время наполнили смятением. Легче не стало и от того, что Шэнь Цинцю находился очень близко, ведь это не мешало ему внезапно выкинуть руку и, например, перерезать горло спрятанным ножом.       А ведь он действительно мог убить его. Один только взмах, одно точное движение лезвием, кроющемся в рукаве или веере — и Лю Цингэ нежилец. Вряд ли, конечно, Шэнь Цинцю отважится его убить прямо здесь, на территории Хуаньхуа… а, с другой стороны, он не побоялся столкнуть Ло Бинхэ в Бездну. Хотя это Лю Цингэ, как учителю, следовало избавиться от отродья, над которым взял ответственность.       Отродье… так он теперь думал, да?       Злость немного улеглась благодаря посетившей его мысли. Взгляд тёмных глаз устало скользнул по лицу Шэнь Цинцю, ища признаки той ненависти и отвращения, которые обычно возникали, стоило двум лордам столкнуться друг с другом. Но их не оказалось. Лю Цингэ видел кристально ясный взгляд глаз и испытывал манящее желание разжечь в них искры бушующих эмоций. Он помнил бешенный взгляд Шэнь Цинцю, а ещё помнил, какие переживания испытывал — будто схватился с опасным зверем, стремясь одержать верх, обездвижить и пустить сладкую кровь… впиться зубами в тонкую шею подобно голодному волку.       Дикие ассоциации. Лю Цингэ никогда не задумывался над смыслом своих желаний. Он просто жил, отдавая себя только духовному и физическому совершенствованию, желая вознестись подобно небожителю. Тянуться к мирским наслаждениям и привязанностям — разве это не излишнее баловство своего эго? Лю Цингэ и так не справился с одним учеником, куда уж там думать о других людях? Если бы ему пришлось заботиться о Лю Минъянь, выполнил бы он свой долг или провалился бы с таким же треском, как с Ло Бинхэ? А думать ещё и о Шэнь Цинцю… не настолько он и хороший человек, чтобы забивать голову мыслями о нём.       Тихое рычание Хэйан, за которым послышался шорох листы в нескольких чжанах позади, моментально вырвал Лю Цингэ из размышлений. Резко обернувшись и обнаружив теряющуюся между деревьями тень, он почувствовал, как у него от испуга онемела кожа на голове.       Чему он вдруг испугался? Ну, подумаешь, кто-то наблюдал за ними, и что с того? Они ведь не делали ничего странного, просто говорили…       «Неужели горный лорд Лю действительно оказался обрезанным рукавом?» — слова Шэнь Цинцю, пронёсшиеся в голове подобно стреле, пронзающей самообладание, побудили Лю Цингэ вспыхнуть от злости. Однако он не успел осмыслить свои эмоции из-за Хэйан, которая, рыкнув, бросилась вдогонку за скрывшимся человеком.       — Чего стоишь? — холодно полюбопытствовал Шэнь Цинцю, раскрывая веер, и как ни в чём небывало уточняя: — Хочешь, чтобы твоя волчица загрызла кого-то и принесла нам проблемы?       Ничего не оставалось, кроме как броситься вдогонку за Хэйан. Продираясь через кусты и топча благоухающие цветы, высаженные заботливой рукой садовника, Лю Цингэ желал поскорее добраться до волчицы. Она уж слишком резко отреагировала на незнакомца. Зеваки заставили бы её только насторожиться или угрожающе зарычать, а столь остро она откликалась только на демонические сущности.       От этой мысли стало жутко. Неужели демоны вновь пробрались на территорию собрания Союза бессмертных? Лю Цингэ даже не знал, чему злиться сильнее: безответственности и халатности Хуаньхуа, либо возможности появления очередного предателя.       Хэйан вывела его из сада к каменной стене дворца, принявшись топтаться подле неё и беспокойно скулить. Она опиралась на неё лапами, словно хотела запрыгнуть, но для волчицы подобная высота была непреодолима.       — Хэйан, сидеть! — схватив её за холку и дёрнув к себе, требовательно приказал Лю Цингэ. Та протестующе заскулила. — Да что с тобой?       Щурясь от яркого солнца, Лю Цингэ поднял взгляд, пытаясь рассмотреть хоть что-то на стене величественного дворца, но ничего не обнаружил. И даже не ощутил присутствие чьей бы то ни было энергии — видимо, кто-то умел хорошо скрываться. Сомнительно, что демон стал бы прятаться в сердце дворца одной из крупных школ заклинателей. Хотя всякое могло быть, конечно.       «Наиболее вероятно, это кто-то из заклинателей. Но какой смысл убегать? Хоть и невежливо подслушивать чужие разговоры, мы же просто разговаривали, чему там можно испугаться?» — негодовал Лю Цингэ.       Он вернулся обратно. Пришлось чуть ли не тащить Хэйан за собой — она то и дело норовила вернуться, постоянно скуля и брыкаясь, отчего Лю Цингэ жёстко осадил её духовной энергией. Она никогда не вела себя подобным образом, что выглядело чересчур странно.       Разумеется, Шэнь Цинцю не стал его дожидаться, а вернулся к остальным господам. Отчего-то это возмутило Лю Цингэ, однако он не стал намеренно искать его компании, чтобы высказать недовольство. Они лишь пересеклись долгими взглядами, прежде чем вернуться к обыденным ролям холодного слушателя и угрюмого молчуна.       Первый день соревнований прошёл без потрясений, Лю Цингэ скучающе наблюдал за боями, а затем переключил внимание на достопочтенных наблюдателей. Расположившись в одной из башен под навесами на открытом балконе, они напоминали светское общество, а не аскетичных монахов-совершенствующихся. Праздная жизнь во дворце Хуаньхуа ставилась в абсолют.       И за всем этим блеском и помпезностью проскальзывала особая атмосфера опасности. Лю Цингэ внимательно наблюдал за присутствующими, и в какой-то момент заметил, что многие адепты Хуаньхуа с ухмылками поглядывали на адептов школы Цанцюн. А если быть точным, то на Юэ Цинъюаня и Шэнь Цинцю — на кого именно, конечно, трудно судить, учитывая, что большую часть вечера они держались рядом друг с другом. Оглянувшись на Ци Цинци, которая отдалилась от основной компании, Лю Цингэ обнаружил, что она также с подозрительностью поглядывала по сторонам. Встретившись взглядом с Лю Цингэ, она неспешно приблизилась к нему.       — Заметил то же, что и я?       — Трудно не заметить чужие усмешки и взгляды со злым умыслом, — тихо отозвался Лю Цингэ.       Находясь в стороне, они несильно привлекали внимание — многие уже привыкли к экзотичному сопровождению Лю Цингэ в лице волчицы.       — Есть идеи, почему они так пялятся на главу?       — Может, они пялятся на Шэнь Цинцю.       — Всё равно, есть идеи? — уточнила Ци Цинци.       Ну, помимо того, что репутация Шэнь Цинцю несколько лет назад хромала на три ноги, идея казалась очевидной. Однако мало кто из них знал о его похождениях по борделям, да о жестоком нраве. Хотя…       — Как насчёт предателя?       — А-а, — с мрачным разочарованием осунулась Ци Цинци, — ну да. Тогда понятно, почему все смотрят на главу Юэ. Хотя… Если до них дошли новости об этом гнусном черве, то пренебрежительно относились бы ко всем заклинателям Цанцюн. А эти будто смотрят с насмешкой в предвкушении какого-то торжества. Не нравится мне это.       Лю Цингэ утвердительно кивнул. Ему тоже не нравилось, к чему всё вело.       После завершения последнего поединка достопочтенные господа не торопились уходить, принявшись с куда большей активностью обсуждать молодых бойцов. Лю Цингэ откровенно скучал, если с ним кто-то пытался завести разговор и просил дать оценку бойцов, он сухо отвечал, что в этом году не обнаружил достойных претендентов. Единственное, что не давало ему покоя, это сегодняшний инцидент в лесу: странное поведение Хэйан, то, как ему померещилось присутствие Помощника, ну и… разговор с Шэнь Цинцю.       Небо окрасилось в оттенки спелых фруктов: красные, оранжевые, жёлтые.       — Удивлён, что ты до сих пор здесь. Никуда не сбежал, потеряв последнюю каплю терпения, — колко подметил Шэнь Цинцю, подойдя к стоящему у перил в углу Лю Цингэ.       Тот, скосив взгляд на лорда пика Цинцзин, нахмурился. А вот Хэйан, поднявшись с пола, приветливо боднулась в бедро Шэнь Цинцю, чем вызвала у своего хозяина ещё большее недовольство.       Обмахиваясь веером, Шэнь Цинцю опустил взгляд и, легонько коснувшись морды Хэйан, отметил:       — Поучился бы дружелюбию у своей волчицы. На тебя больно смотреть.       Лю Цингэ не удержался оттого, чтобы скривить губы в раздражённом оскале. Шэнь Цинцю на его поведение лишь разочарованно хмыкнул.       — Что тебе надо?       — Тоже заметил подозрительное поведение окружающих?       — То, как на тебя смотрели и хихикали? Даже слепой заметит.       — Прекрати плеваться ядом и будь более собран. Тебе удалось узнать, кто за нами следил?       — Думаешь, дело в этом? Тогда бы и меня не обделили вниманием.       — Да что ты? — чуть вскинув брови, что смотрелось весьма иронично на спокойном, невозмутимом лице, поинтересовался Шэнь Цинцю. — Так, что скажешь?       — Ничего не скажу, — вернув на собеседника уставший хмурый взгляд, отозвался Лю Цингэ. — Тот, на кого отреагировала Хэйан, удрал и запрыгнул на стену замка во внутреннюю территорию. Либо местный, либо демон.       — И ты так просто об этом говоришь? Что это мог быть демон?       — Этого лорда уже мало что способно удивить.       Осмотрев окружение, Лю Цингэ заострил внимание на появившейся молодой женщине в сопровождении людей Хуаньхуа. Он бы не стал этого делать, если бы многие старейшины не засуетились, приковав к ней взгляды, а сопровождающие незнакомку адепты не указали бы в их направлении.       Лю Цингэ напрягся ещё сильнее. Женщина носила одеяния нежного алого цвета, явно не принадлежа к числу полноценных заклинателей дворца Хуаньхуа. И то, сколь уверенно её группа направлялась к ним, вызвала у Лю Цингэ нехорошее предчувствие.       Отметив перемену в настроении Лю Цингэ, Шэнь Цинцю обернулся и как только обратил взор на приближающихся адептов Хуаньхуа, те замерли из-за остановившейся незнакомки. Судя по реакции Шэнь Цинцю, он тоже не понимал, кто эти люди, и даже когда в опустившейся тишине, прерываемой разве что трелью насекомых, незнакомка одарила их не то перепуганным, не то потерянным взглядом, лорд пика Цинцзин оставался невозмутим. Скорее, пребывал в неменьшем смятении. Но стоило незнакомке дрогнувшим голосом задать вопрос:       — Шэнь Цзю… это действительно ты? — как что-то неуловимо изменилось во взгляде Шэнь Цинцю.       Может, он и оставался предельно спокоен, однако Лю Цингэ по языку тела уловил, как напрягся Шэнь Цинцю. Шэнь Цзю… Сяо Цзю… все эти имена принадлежали человеку из прошлого, которое, наконец, настигло своего хозяина. А вместе с ним и последствия, которые не сулили ничего хорошего.