Alpha-версия главного героя

      Собрание глав пиков проходило раз в несколько месяцев, и сейчас, в осеннюю пору, когда горы окрасились багряными и пёстрыми красками, Лю Цингэ ощущал, что настроение обретало похожие тусклые оттенки. Красный, алый, жгучий жёлтый… а как иначе, когда почти всё собрание он молча буравил тяжёлым взглядом Шэнь Цинцю, который отвечал ему тем же.       Из-за их безмолвной вражды в зале собраний царила угнетающая атмосфера. Лорды, сидящие поблизости от Лю Цингэ и Шэнь Цинцю, постоянно ёрзали и нервно перекладывали бумаги. Честно признать, Лю Цингэ чувствовал себя подозрительно взвинченным и раздражительным в последние дни. В обычное время он хотя бы одёргивал себя необходимостью соблюдать приличия перед Юэ Цинъюанем, чтобы не оскорблять его. Но сегодняшнее собрание стало для него испытанием. Стоило Юэ Цинъюаню сделать ему замечание по рабочему вопросу, он чуть не огрызнулся в ответ.       Лю Цингэ отчаянно списывал своё состояние на усталость из-за подготовки к собранию: отчёты, сводки, документы — это всё не его стезя. Чтобы выместить злость, он стал больше тренироваться, однако это способствовало лишь накоплению усталости. Раздражение преследовало его по пятам, а неделю назад адепты пика Байчжань уже перестали приходить к нему с вопросами. И поступили наиболее гениальным образом — начали отправлять к нему Ло Бинхэ, будто жертвенного ягнёнка в медвежью пещеру.       Мальчишка, на удивление, вообще не боялся его, только часто извинялся и заметно напрягался, будто ожидая удара. Припомнив, что Шэнь Цинцю нещадно колотил его при любой возможности, Лю Цингэ старался сдерживаться.       Его пугала собственная взвинченность. Он не припоминал за собой подобной раздражительности. Ему удалось успокоиться только один раз, когда Ло Бинхэ предложил приготовить ему ужин. Лю Цингэ не ожидал от него ничего выдающегося, согласился на это, лишь бы отослать мальчишку на какое-то время и не видеть его. А тот взял и удивил его — честно признать, Лю Цингэ не ел ничего столь вкусного уже давно. Хотя он считал себя неразборчивым в еде, так что не торопился восхвалять кулинарные способности Ло Бинхэ.       Но кое-что его насторожило, а именно чай, после которого Лю Цингэ почувствовал себя намного спокойнее.       — Ученик. Из каких трав ты заварил чай?       — Собрал их на склоне горы, на пике Байчжань также растут полезные и целебные травы, — отозвался тогда Ло Бинхэ, заметно нервничая.       — И?       — Простите, если этот ученик допустил своевольность, — поклонился Ло Бинхэ с пылкой речью, нервно сжимая пальцы у живота. — Шишу Му пару месяцев назад помог этому ученику немного успокоить тело, дав ему пилюли из красного шалфея. Красный шалфей — хорошее успокоительное и тонизирующее средство, я добавил его совсем немного в чай. Прошу, простите этого ученика за такую дерзость!       Проигнорировав эмоциональный подтекст речи, Лю Цингэ вдруг озарило жутким пониманием, что он жил уже далеко не в своей реальности. Он потерял счёт времени, но осень подсказывала, что миновало примерно три-четыре месяца, а, значит, у него должен скоро начаться гон.       Вот так проблема.       Крутя чашку в руке и поглядывая на угощения, которые для него приготовил Ло Бинхэ, Лю Цингэ пришёл к пониманию, что тот может быть для него весьма полезен. Хоть и без спроса — вероятно, опасаясь вызвать гнев и последующие побои, — Ло Бинхэ позаботился о его благосостоянии. Понимание столь простого жеста заботы вызвало у Лю Цингэ смятение. В детстве родители почти не заботились о нём, не баловали, а, наоборот, вкладывали в голову, что на нём должна держаться семья, что он — добытчик и опора. Правда, эту самую семью ему пришлось покинуть в довольно раннем возрасте, чтобы не помереть. Лю Минъянь вообще была совсем маленькой девочкой и её дальнейшим воспитанием занималась Ци Цинци.       — Много там этого шалфея? — спросил Лю Цингэ.       — Да, достаточно.       — Собери с запасом. Если же подобный эффект у него только, когда он свежий, будешь бегать за ним и делать чай каждый вечер ближайшие пару недель.       — А… хорошо.       — Что-то не так? — скосив на него хмурый взгляд, уточнил Лю Цингэ.       — Нет-нет, простите этого ученика. Просто… нет, этот ученик всё успеет.       — Говори, что не так? Не трать моё время.       — Просто по вечерам господин Бу тренирует этого ученика. Но этот ученик убедит господина Бу чуть повременить с обучением.       Окинув Ло Бинхэ оценивающим взглядом, Лю Цингэ задумался буквально на пару секунд, после чего принял, пожалуй, одно из самых странных и противоречивых — и даже поспешных — решений в своей жизни:       — Тогда будешь моим личным учеником. У хижины есть небольшая пристройка, можешь организовать там комнату на свой вкус. Буду тренировать тебя. А на тебе уборка, готовка и безоговорочное выполнение моих поручений. Читать и писать умеешь?       Застыв с выпученными от удивления глазами, Ло Бинхэ, видимо, подумал, что ему послышались озвученные слова.       Вот поэтому Лю Цингэ и не нравилось иметь дело с детьми, они слишком медлительные и впечатлительные. Позволив раздражению прорваться в голосе, он спросил:       — Ученик меня не расслышал?       — Нет! Всё расслышал! Да, этот ученик умеет писать и читать, он научился грамоте на пике Цинцзин. Этот ученик не подведёт вас! Спасибо шишу… учителю за оказанную честь! — в поклоне упав на пол, принялся осыпать его благодарностями Ло Бинхэ.              [Поздравляем! У горного лорда Лю появился личный ученик — Ло Бинхэ. Помощник награждает горного лорда Лю 500 баллами].       [Общий счёт: 2050 баллов].              Учитывая, как нещадно Помощник в некоторых случаях сдирал с него баллы, озвученная награда выглядела издёвкой. За то, что он рискнул взять себе личного ученика, он заслуживал минимум пять тысяч.       Лю Цингэ опасался, что пожалеет о своём решении уже на следующий день, но на протяжении недели Ло Бинхэ раздражал его только по незнанию некоторых особенностей его поведения и привычек. Новый ученик оказался невероятно трудолюбивым и усердным, практически не жаловался, старался угодить в каждой мелочи. Лю Цингэ с подозрительностью относился к такому рвению, прикидывая, насколько хватит Ло Бинхэ. Рано или поздно он перестанет подхалимничать, в этом Лю Цингэ не сомневался.       И чем чаще Ло Бинхэ крутился подле него, тем больше Лю Цингэ вспоминал о Шэнь Цинцю. Из головы никак не выходил эпизод с их последней встречи. Лю Цингэ чувствовал себя охотником, кружащим над добычей и, по правде говоря, ему тогда очень хотелось сомкнуть пальцы на шее Шэнь Цинцю. А сейчас, когда его тело напоминало о приближающемся гоне, это желание обращалось необходимостью.       На собрании Лю Цингэ то и дело сжимал и разжимал кулак, не переставая буравить Шэнь Цинцю тяжёлым взглядом. Это выглядело неправильным — обращать внимание на такого отвратительного человека, однако раздражение никак не угасало. Всё, чего желал Лю Цингэ — это поскорее уйти прочь с собрания и не видеть уважаемых лордов ещё несколько месяцев.       Однако его мечтам не суждено было сбыться.       — Лю Цингэ, может этот глава попросить тебя задержаться? — поинтересовался Юэ Цинъюань, когда собрание подошло к концу.       Лю Цингэ с трудом сдержал тяжкий недовольный вдох, тут же метнув взгляд к Шэнь Цинцю. Поднявшись из-за стола, тот посмотрел на него с тенью презрения, прежде чем раскрыть веер и спрятать нижнюю часть лица. Каждое движение Шэнь Цинцю кричало холодной дерзостью и изящностью, что вызывало у Лю Цингэ мерзкое ощущение, будто на него, грязного нищего, обратил внимание аристократ.       Хмыкнув и отвернувшись, Лю Цингэ подошёл к Юэ Цинъюаню, — как раз когда за последним из уходящих лордов закрылась дверь. Поклонившись, он молчаливо ожидал начало беседы.       — Шиди…       Лю Цингэ сразу напрягся. Обычно столь мягким и осторожным тоном Юэ Цинъюань обращался к нему, когда собирался отчитать за что-то.       — До меня дошли неприятные новости. Непохоже на тебя — воровать чужих учеников.       Неужели Шэнь Цинцю нажаловался? И не поймёшь, похоже это на него или же, наоборот, Юэ Цинъюань узнал об этом по случайности.       — Я никого не воровал, мальчишка сам пришёл ко мне, — уверенно отметил Лю Цингэ, смотря собеседнику прямо в глаза.       — И ты не спровадил его обратно?       Лю Цингэ промолчал, невольно ощущая себя насупившимся ребёнком. Неправильно говорить, что он непричастен к побегу Ло Бинхэ, ведь сам предложил ему прийти на пик Байчжань.       — Шэнь Цинцю настолько извёл мальчишку, что сознанием того завладел демон снов, втянув и меня в эту иллюзию. К счастью, удалось развеять чары. Об этом Шэнь Цинцю не упоминал?       — Нет, — нахмурившись, безрадостно отозвался Юэ Цинъюань. Тяжко выдохнув, он всё же не спешил смягчать тон беседы. — Шиди, ты… ты мог понять что-то неправильно. Шэнь Цинцю сказал, что ты считаешь его омегой.       В комнате повисло холодящее душу напряжение. То ли у Лю Цингэ опять начался приступ дурноты, то ли Юэ Цинъюань невольно высвободил духовную энергию, пытаясь припугнуть его — он не понял. Прикрыв на мгновение глаза и переведя дух, Лю Цингэ сдержанно отозвался:       — Меня это не волнует. Кем бы он ни был, это меня не касается. Он отвратительный человек, этого более чем достаточно, чтобы я сложил о нём определённое мнение.       — Ты многого не знаешь, шиди.       — А мне следует это знать?       Несмотря на глубокое уважение к Юэ Цинъюаню, в подобные моменты он с трудом боролся с раздражительностью. Глава духовной школы постоянно защищал проблемного лорда, ставя его интересы выше интересов других лордов. Это наталкивало на разные мысли: на их общее прошлое, либо на шантаж со стороны Шэнь Цинцю, — ведь иной причины так отчаянно защищать Шэнь Цинцю просто нет. Он не настолько хороший мастер, чтобы трястись за него и его дурную репутацию.       Устало вздохнув, Юэ Цинъюань покачал головой, возвращая себе более беспечный вид.       — Лю Цингэ, прошу, будь терпимее к Шэнь Цинцю. К тому же… — задумчиво пробормотал он, подойдя к окну, чтобы открыть ставни и впустить внутрь свежий воздух. — Уже осень на дворе. Как твоё самочувствие? У тебя ведь скоро начнётся гон, верно?       — Верно.       Как же неловко это обсуждать.       — Если потребуется помощь, немедленно обратись к Му Цинфану. Этот глава может попросить его присмотреть за тобой на время…       — Глава Юэ, в этом нет необходимости, — дерзнул перебить его Лю Цингэ, отвесив сдержанный поклон. — Этот лорд со всем справится сам. К тому же Му Цинфан уже дал мне специальные пилюли. Всё хорошо.       — Надеюсь, так и есть. Очень надеюсь, — вздохнул Юэ Цинъюань.       Покидая пик Цюндин, Лю Цингэ испытал до боли мерзкое чувство, будто человек, которому он всецело доверял, толкнул его в спину. Конфликт с Шэнь Цинцю не касался других лордов и заклинателей. Лю Цингэ узнал, что тот являлся омегой, принимающим подавители, но что с того? В отличие от Шэнь Цинцю, он не собирался использовать эту информацию для того, что навредить репутации пика Цинцзин. Пусть он и презирал Шэнь Цинцю, кодекс чести не позволял опуститься до столь грязных манипуляций. Лю Цингэ только припугнул Шэнь Цинцю, чтобы тот не докучал ни ему, ни Ло Бинхэ.       Эта проблема лежала исключительно между ними. Какого чёрта вмешался ещё и Юэ Цинъюань? И почему от него веяло угрозой?       По возвращении на пик Байчжань самочувствие заметно ухудшилось. Голова раскалывалась, будто под черепной коробкой жужжал рой мелких ос. Тело ныло и пульсировало жаром. Чуть не выбив дверь хижины с ноги, Лю Цингэ проследовал в свою комнату и завалился на кровать. Обычно он не позволял себе подобного разгильдяйства, однако в данный момент хотелось просто лечь.       Это что ли начало гона? Скверное самочувствие.       — Эй, Помощник, что мне делать? Насколько всё будет плохо?       — Учитель?       Разлепив веки и скосив взгляд ко входу в комнату, Лю Цингэ недовольно скривился. Найдя в себе силы занять сидячее положение, он почувствовал, как у него закружилась голова.       — Я разве позволял тебе ступать на порог моих покоев?       — Простите, — отступив за порог, виновато потупил взгляд Ло Бинхэ. — Вы выглядели злым и уставшим, этот ученик лишь хотел предложить сделать для учителя чай.       Лю Цингэ, подумав, устало выдохнул. Так теперь всегда будет? Этот ребёнок от него никогда не отстанет что ли?       — Сделай чай из красного шалфея. Будешь делать его каждые три часа, кроме ночи. Справишься, надеюсь?       — Да, конечно, уже бегу делать!       Поклонившись, Ло Бинхэ тут же убежал за поиском трав.       «Шустрый малый. Хоть соображает быстро», — подумал Лю Цингэ, начав склоняться к мысли, что Ло Бинхэ в основном приносил пользу, а не доставлял хлопоты.       — Помощник, так что насчёт моего вопроса?              [Известно, что чем сильнее альфа, тем более выраженно у него проходит гон. Совет Помощника — горному лорду Лю лучше держаться подальше от людей в этот период].              Иначе что, он будет на них бросаться, как обезумевшее животное? Лю Цингэ не верил, что всё может быть настолько плохо. Раз его предшественник справлялся, почему он не справится? Он тот же Лю Цингэ, проблем не должно возникнуть. В пещерах Линси произошёл несчастный случай только потому, что гон совпал с попыткой войти в глубокую медитацию.       Решив для себя, что переждёт гон в хижине, Лю Цингэ заранее подготовил пилюли-подавители, однако искренне верил, что справится своими силами. На крайний случай, если станет слишком раздражительным, спровадит Ло Бинхэ.       После чаепития Лю Цингэ почувствовал себя немного лучше, ушла головная боль. Он даже подумал заняться делами, — лёгкий зуд в теле и небольшой жар не выглядели весомой причиной для отдыха.       Так Лю Цингэ думал на протяжении пары дней, пока ненавязчивые симптомы не обратились в ощутимое недомогание. Он не мог сосредоточиться на работе, поэтому брал меч и, выходя на улицу, тренировался. По мышцам словно бегали невидимые муравьи, щекоча нутро тонкими лапками и покусывая нервные окончания. Раздражение поселилось в груди Лю Цингэ на правах полноценного хозяина. Лю Цингэ злился из-за любой мелочи, особо остро он воспринимал запахи, особенно когда поблизости ходил Ло Бинхэ. От него пахло смесью гвоздики и амбры, и не сказать, что этот аромат ему нравился. Напротив, он его сильно раздражал. Хотя отвратительным или неприятным его тоже не назвать. От него просто хотелось держаться подальше.       Под вечер четвёртого дня Лю Цингэ понял, что справиться с позывами тела не помогали ни травы, ни тренировки. В какой-то момент он осознал, что просто сидел на полу, облокотившись о кровать, и смотрел перед собой уже полчаса, борясь с жгучей агонией. Ему хотелось содрать с себя одежду, пропитавшуюся потом, чтобы хоть немного остудить тело. Внизу живота разливалась тяжёлая пульсация, из-за которой пах охватывало нестерпимым зудом.       Согнув ноги в коленях и уперевшись о них локтями, Лю Цингэ растёр лицо ладонями и опустил взгляд. Он с отвращением и досадой обнаружил, что у него появилась эрекция. На пустом месте! Чёрт возьми! И с каждой проходящей минутой состояние ухудшалось, из-за чего в одежде становилось не просто тесно, а даже больно находиться.       Что делать в такой ситуации? Лю Цингэ, как и любой мужчина, сталкивался с проблемой самопроизвольной эрекции, особенно в подростковом возрасте, но со временем благодаря культивации он научился усмирять позывы своего тела. Его путь совершенствования предполагал одиночество, поэтому Лю Цингэ не стремился баловать себя столь низменным развлечением.       Вот только сейчас ему не удавалось подавить растущее желание. Тело изнывало и болело, отчего начинало ломить кости. Хорошо, что пару часов назад Лю Цингэ выгнал прочь Ло Бинхэ и приказал не появляться как минимум до утра. Иначе бы, увидь тот его в столь позорном состоянии, Лю Цингэ не пережил бы подобного унижения.       Перевернувшись на бок, Лю Цингэ хотел подняться, но внезапно ударившая по голове мысль заставила его оцепенеть. В пещерах Линси, потеряв рассудок из-за искажения ци, он напал на Шэнь Цинцю. Лю Цингэ не раз задумывался о том, как он мог потерять контроль во время глубокой медитации? Даже если его настиг гон, тело пребывало в состоянии замедленных процессов, и ему не могло стать настолько плохо. Тогда его что-то спровоцировало.       Лю Цингэ вспомнил, как Ло Бинхэ потерял самообладание, почувствовав запах демоницы во время течки. Может ли быть, что Шэнь Цинцю также пришёл в пещеры Линси для медитации, во время которой ослабло действие подавителей и у него?..       Сообразив, что именно могло произойти в пещерах Линси, и даже то, что могло бы произойти, Лю Цингэ побледнел от нахлынувшего ужаса и на пару мгновений позабыл об одолевающем его недуге. Он что, сам напал на Шэнь Цинцю? Напал в таком состоянии? И если не мог себя контролировать и действовал исключительно, следуя позывам возбуждённого тела…       На него разом нахлынули воспоминания: холодное пространство пещеры, тягучая боль во всём теле, а ещё запах. Стоило подумать о запахе, как тело пробила лёгкая судорога. Жар прильнул к паху, заставляя Лю Цингэ разъярённо зарычать. Сжав покрывало на кровати, он пытался успокоиться, однако одурманенное тело отказывалось подчиняться. Оно помнило запах омеги, и подобной мелочи хватило, чтобы стало дурно.       Что же это за пытка такая, в самом деле!       Лю Цингэ претило задумать о возможности, что его возбудило воспоминание, связанное с Шэнь Цинцю. Поддавшись нахлынувшей ярости, используя её как топливо, он быстро подскочил на ноги и, схватив меч, чуть не вышиб дверь, выходя из хижины.       Следующие несколько часов над пиком Байчжань разлетался грохот атакующих формаций. Не щадя ни себя, ни тренировочную зону, Лю Цингэ задался целью вымотаться настолько, чтобы он не смел даже помыслить о столь унизительных вещах! Но чем больше он пытался отмахиваться от мыслей о Шэнь Цинцю и происшествии в пещерах Линси, тем сильнее это беспокоило его. Переполненный злостью, Лю Цингэ принялся представлять, как вместо деревьев его меч беспощадно рассекал тело Шэнь Цинцю.       Ну, в самом деле! Что за бесстыдство такое?!       Тяжело дыша и падая на колени, Лю Цингэ заставлял себя подниматься, едва почувствовав нарастающее возбуждение. Кривясь от отвращения, он продолжал тренироваться. Не останавливался, даже когда хребет Цанцюн накрыло плотное одеяло ночи, сотканное из тьмы и облаков. Опустившийся холод помог немного остудить тело, но не разум. С последним удалось совладать только ближе к утру, когда сил уже не осталось.       Лю Цингэ намеренно не использовал духовную энергию, чтобы медленнее восстанавливаться. Также он не спешил прибегать к помощи пилюль, помня, что они не лучшим образом повлияют на его физические показатели.       Вспотевший, уставший, покрытый пылью с ног до головы, Лю Цингэ испытал небольшое облегчение только к самому утру. Умывшись водой из бочки, он присел на землю, думая перевести дух на пару минут. Но стоило смежить веки, как усталость взяла над ним верх. Лю Цингэ не сопротивлялся ей, провалившись в сон.       Какой-то же странный обескураживающий мир. Конечно, Лю Цингэ думал, что всё будет намного хуже. Ему тяжело лишь потому, что он впервые столкнулся с подобной проблемой. В следующий раз требовалось подготовиться заранее, возможно, провести это время в медитации, чтобы успокоить не только тело, но и дух.       Кто бы мог подумать, что инстинкты способны затмить силу воли. Лю Цингэ не хотелось становиться животным. Каким бы грубым и прямолинейным он ни был, он всегда славился завидным терпением к боли и физическим слабостям. А тут такой сюрприз. Причём, весьма неприятный, учитывая, как его повело только от одного воспоминания о каком-то запахе… запахе Шэнь…       Нет, даже думать об этом не хотелось. Уж тем более в столь желанном забвенном сне! Да пусть его сожрёт дракон, если он ещё раз посмеет столь пошлой мысли о Шэнь Цинцю хотя раз… да он… да что б этот циничный ублюдок задохнулся от икоты!       Хотя задохнуться, но от позора собственного положения, хотелось только Лю Цингэ. Что во сне, что наяву, когда он чувствовал, как реальность вытягивала его из пучин сна. Первое, что почувствовал Лю Цингэ — это лёгкую дурноту и жар, а также тяжесть в паху, но в остальном всё оставалось в пределах нормы.       Но надолго ли?       — Учитель, вы в порядке?       Странно. Разве он не уснул прямо на улице, присев под стеной хижины, обессилив после тренировки? Бегло осмотревшись и убедившись, что он лежал на своей кровати в той же потрёпанной пыльной одежде, только без сапог, Лю Цингэ медленно обернулся. В паре шагов напротив стоял Ло Бинхэ, держа в руках глиняную чашку с горячим отваром. Он смотрел на Лю Цингэ с таким беспокойством, будто на болеющую мать у предсмертного одра.       — Ты меня что ли сюда дотащил? — нахмурившись, уточнил Лю Цингэ.       — Только помог. Учитель шёл сам, но сильно покачивался.       Вот как. Даже будучи без сознания, его тело всё ещё оставалось дееспособно. С одной стороны, хорошо, так Лю Цингэ не выглядел уж чересчур слабым, но с другой, он ведь мог неосознанно навредить Ло Бинхэ. Тот уцелел лишь потому, что являлся альфой.       Стоило подумать об этом, как колючий неприятный страх заставил Лю Цингэ напрячься и отвести взгляд к потолку. Если даже в бессознательном состоянии Лю Цингэ способен реагировать на окружение, получалось, что любой человек рядом с ним находился в опасности. Он мог неосознанно навредить Ло Бинхэ, восприняв за угрозу.       От понимания того, что Ло Бинхэ банально повезло, Лю Цингэ испытал беспокойство, опасно граничащее со страхом. Ведь если бы мальчишка оказался омегой… о таком даже страшно думать. Он мог неосознанно навредить ребёнку.       — Учитель?..       Разозлившись не то на себя, не то на Ло Бинхэ, который неосмотрительно помог ему, Лю Цингэ с раздражением бросил на него колючий взгляд и с претензией уточнил:       — Почему ты ослушался и пришёл ко мне? Считаешь себя самым умным?       Затушевавшись, Ло Бинхэ виновато потупил взгляд и сжался, будто приготовившись принять удар. Возможно, и стоило влепить ему подзатыльник, чтобы лишний раз не ослушивался его. Однако у Лю Цингэ просто не хватало сил на это. Сев на кровати и с раздражением нахмурившись от того, как закружилась голова, он прикрыл глаза и шумно выдохнул, ожидая, когда уйдёт дурное чувство.       Ло Бинхэ молча стоял, не рискуя нарушать опустившуюся тишину. Он выдавал свою нервозность, царапая чашку указательным пальцем и плотно сжимая губы. Понаблюдав за ним пару секунд, Лю Цингэ отметил, что тот уже перестал рассыпаться в извинениях и сразу же падать на колени, словно вымаливая сохранить ему жизнь.       — Чай — мне?       — А, — тихо обмолвился Ло Бинхэ, протянув чашку с горячим напитком. — Да, чай для учителя. Со свежим шалфеем.       Выпив отвар и прочувствовав, как жар наполняет его желудок, Лю Цингэ отставил чашку на прикроватный столик и вернул внимание Ло Бинхэ. Тот продолжал стоять, виновато опустив голову, держа руки у живота, сцепленными в замок.       — Почему ты мне помог?       — Потому что учитель нуждался в помощи, и никто другой не рисковал отправиться помочь.       — Я так похож на человека, нуждающегося в помощи? — не стесняясь продемонстрировать резкость в голосе, уточнил Лю Цингэ, получив в ответ неловкое молчание. — И что значит «никто другой»?       — Другие заклинатели говорили, что во время… во время гона к вам лучше не приближаться, если жизнь дорога.       — Значит, тебе жизнь не дорога?       — Этот ученик беспокоился об учителе.       — Ты и о Шэнь Цинцю так всегда беспокоился?       Упоминание Шэнь Цинцю заставило Ло Бинхэ вздрогнуть и растерянно оглянуться по сторонам, словно ища правильный ответ на вопрос. Он пытался подобрать подходящие слова, которые оправдали бы его поведение, но в итоге Ло Бинхэ так и не сумел оправдать себя. Устало выдохнув и свесив голову, он ещё сильнее опечалился.       — Этот ученик готов принять наказание… этот ученик виноват.       Недомогание как рукой сняло. Лю Цингэ пусть и не показал этого, однако удивился услышанным словам. Возможно, Ло Бинхэ заслуживал выговор за неподчинение приказу, и всё же он помог своему учителю — заклинателю в беде. Лю Цингэ знал, точнее, отказывался признавать, что нуждался в помощи, но другой на его месте вполне мог бы.       — Перестань за всё извиняться, — холодно произнёс Лю Цингэ. — Ты перед всем миром собираешься склонять голову?       — Учитель? — не понял его намёк Ло Бинхэ, подняв растерянный взгляд.       — Ты провинился, ослушавшись приказа, но помог товарищу. Будь на моём месте кто-то другой, он бы нуждался в помощи. Бросить кого-то в беде — самая гнусная и бесчестная вещь.       — Значит… ученик всё сделал правильно?       — Конечно, нет! Я же приказал тебе не приближаться.       — А…       Судя по всему, своими ответами Лю Цингэ только сильнее запутывал Ло Бинхэ. Вот поэтому он и не стремился заводить ученика — порой взрослым бывает трудно что-то объяснить, а тут речь вообще о ребёнке. Лю Цингэ не умел преподавать, обучать чему-то, у него не хватало терпения повторять всё по несколько раз.       «Но мальчишка может стать для меня хорошим помощником, — с пугающей безрадостностью отметил Лю Цингэ. — Этот мир отличается от моего ещё и людьми. И речь не о видах. Юэ Цинъюань меня вообще не слушает, слепо защищает Шэнь Цинцю. И постоянно приказывает не искать открыто шпиона. Мол, всё сделает сам. Неправильно и оскорбительно так думать, но закрадываются мысли, что сам Юэ Цинъюань мог быть тем самым шпионом… Чего же он так медлит? Чего опасается?»       В одном Лю Цингэ удостоверился наверняка — никому нельзя верить. Точнее, он уже давно жил в такой парадигме, просто сейчас к нему пришла осознанная мысль.       Юэ Цинъюань куда охотнее защищал интересы Шэнь Цинцю, а не всей школы, игнорируя отвратительные слухи о последнем и не желая с ними разбираться. Му Цинфан всецело подчинялся Юэ Цинъюаню. Про Шэнь Цинцю и упоминать не стоило. На заклинателей пика Байчжань Лю Цингэ тоже не смог бы положиться, он видел в них, скорее, ответственность, а не опору.       Задумавшись, он поднял мрачный взгляд на Ло Бинхэ, который уже подумал, что вновь чем-то разозлил своего учителя. Лю Цингэ же на деле просто не следил за выражением лица, ведя внутренний монолог. Он понимал устои и правила своего мира, однако здесь имелись разительные отличия. К тому же его вёл по невидимой тропе героизма Помощник, некий отголосок Божества этого мира.       Помощник — но помощник ли? Может, куда выгоднее и лучше воспитать для себя настоящего помощника?       — Я сделал из тебя личного ученика не для того, чтобы ты помер через пару месяцев. Тебе выпала честь стать учеником лорда пика Байчжань. А ты действуешь так неосмотрительно.       — П-простите, — запнувшись, пробормотал Ло Бинхэ, не сообразив, услышал он похвалу или упрёк.       — Если так рвёшься помогать мне, то ты должен быть хорошо подготовлен. Бери меч и за мной, — поднявшись с кровати, уверенно произнёс Лю Цингэ и направился к выходу.       — К-куда? — растерянно обернувшись, уточнил Ло Бинхэ.       — Тренироваться.       — Но вы же только что!..       — Никаких оправданий, — прервал его Лю Цингэ, схватив стоящий у входа в ножнах Чэнлуань. — Пока я в настроении тебя тренировать, я буду тебя тренировать. Но всё может измениться очень быстро, и через пару часов я захочу тебя убить. Так что без возражений, ученик. Бери меч и следуй за мной.       Потрясённо захлопав ресницами, Ло Бинхэ явно не понял, говорил ли Лю Цингэ об убийстве всерьёз. Возможно, он не воспринял угрозу, однако Лю Цингэ не шутил. Он понятия не имел, когда ему вновь станет хуже.       Раз он задался целью сделать из Ло Бинхэ надежного помощника, то воспользуется любой свободной секундой. Потому что в лояльность другого Помощника он верил с каждым пройденным днём всё меньше и меньше.