Ветер семьи Кочоволы

Эсен бродила по улицам Чукура до поздней ночи, стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем вернуться домой. По дороге она встретила школьника, которого видела с Ямачем. Кажется, его звали Эфе. — Эфе! — окликнула рыжеволосая юношу, и он обернулся, взглянув на «незнакомку» с задумчивым выражением черных глаз. — Мы знакомы? — спросил подросток, неуклюже поправляя очки, которые упали ему на переносицу. — Я Эсен Кочовалы, что с тобой, парень? — спросила зеленоглазая, крепко схватив пошатнувшегося школьника за локоть. — Ты дочь отца Идриса? Я думал, тебе вообще нельзя выходить из дома. Так говорил Акын, а позже Аджар. — произнес подросток, опираясь на хрупкую, на первый взгляд, Кочовалы, но её тело оказалось натренированным. — Ты пил, Эфе? — спросила Эсен, оглядываясь в поисках того, кто мог бы помочь. — Yok. — невнятно ответил школьник, почти повиснув на зеленоглазой Кочовалы. — Ya uyuşturucular, Efe? — вновь задала вопрос рыжеволосая, и, увидев, как напрягся брюнет, поняла, что попала в точку. Вдалеке она заметила фигуру, которая шла прямо к ним, и крикнула изо всех сил: — Брат, скорее сюда! Мике возвращался с очередного задания от Ямача, когда сквозь ночную тьму услышал крик. — Эсен? — сказал Дербент себе и со всех ног побежал к Кочовалы. Подбежав к ним, сын парикмахера дал девушке возможность передохнуть, бережно подхватив бессознательного школьника на руки. — Ты знаешь, где живёт этот паренёк? — спросила рыжеволосая, тяжело дыша. — Я знаю его старшего брата Ахмета, так что знаю, но что случилось, Эсен? — спросил Мике, прежде чем увести брата друга. — Не рассчитал с выпивкой, у подростков такое бывает, отведи его домой. — сказала Эсен, удивляясь, сколько силы мог вместить в себя худой, как спичка, Мике. — Странно, выпивкой не пахнет, ладно, отведу его домой, Эсен. — по привычке сказал Дербент, помня, как разозлилась Сена, когда он назвал её «сестрой или невесткой». — Брат Мике, всю жизнь меня звали сестрой, будь добр и впредь меня так называть. — процедила Кочовалы, чувствуя, как в её душе поднимается что-то темное. — Как скажешь, просто Сена злилась, когда её так называли… — Мике замолчал на полуслове, заметив гнев в зелёных глазах. — Сена! Сена! Я не Сена, ясно? Мне всё равно, что она говорит, я сестра, дочь и племянница жителей этого района! — Рыжеволосая сжала челюсти с такой силой, что на её лице заходили желваки, ноздри гневно раздувались, а в зелёных глазах сверкало безумие. «Словно Ямач или дядя Идрис в женском обличии», — мелькнуло в голове Дербента, и, не сказав больше ни слова, Эсен развернулась и поспешила скрыться в ночи. Девушка залетела в дом и поняла, что семья ужинает без неё. Встречать рыжеволосую вышла не мама или Саадет, а Ямач. — Где ты ходишь, сестрёнка? — спросил русоволосый, подходя к младшей сестре и подавая ей тапочки. — Не переживай, братишка, я была в столовой, а позже решила прогуляться, — не моргнув и глазом соврала Эсен Кочовалы. — Ветерок, рядом Вартолу Садеттин, а ты так опрометчиво себя ведёшь, — забота старшего брата, замаскированная под отчитывание, согревала душу, и всё это заставило её улыбаться. — Она ещё улыбается. — Не ругайтесь, господин Ямач, в следующий раз я такое себе не позволю, — подыграла брату Эсен, и они вместе рассмеялись. — Идём ужинать, сестрёнка, у нас на ужин необыкновенно вкусная тушёная фасоль, — кареглазый обнял свою зеленоглазую сестру, и они в обнимку зашли к остальным. — Звучало более аппетитно, — шепнула на ухо брату зеленоглазая, а тот, цыкнув, закатил глаза и пихнул сестру в спину, сдерживая очередной приступ смеха. Эсен заняла место между Акшин и Караджей, а Селим с улыбкой заметил: — Мама, ты только посмотри, ничего не меняется! — с этими словами третий сын Идриса и Султан Кочовалы посмотрел на свою мать, которая ответила ему мягкой улыбкой. Сена же с вопросом взглянула на своего мужа. Ямач, едва заметно наклонившись к ней, прошептал: — Когда мы были маленькими, Эсен терпеть не могла тушёную фасоль, и мне приходилось уговаривать или даже заставлять её есть. — с любовью и нежностью в голосе произнес он, не сводя глаз с Сены. В конце ужина раздался голос Эсен: — Невестка Сена, — с ухмылкой произнесла рыжеволосая, и за столом воцарилась тягостная тишина. — Кажется, госпожа Султан просила тебя не мутить воду. Султан вопросительно взглянула на свою младшую дочь, но та лишь покачала головой в ответ. — Эсен, я… — начала было Сена, но осеклась под тяжелым взглядом сестры своего мужа. — Чукур — одна семья, Сена, и чем раньше ты это поймёшь, тем лучше, — отрезала рыжеволосая и, встав из-за стола, произнесла: — Спасибо за ужин. Эсен прошла мимо комнаты, в которой находился её отец, и, остановившись, замерла, глядя на двери. Тоска, боль и обида залегли в сердце ветерка Чукура. Сена, сидя в своей комнате, пыталась понять, чем она могла рассердить Эсен. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появилась Недрет. — Сена, могу я поговорить с тобой? — спросила жена покойного Кахрамана. — Да, конечно, — ответила Сена, присаживаясь на кровать и указывая светловолосой гостье на место рядом с собой. Недрет присела и начала свой разговор: — Сена, Ямач, как и его братья, очень любит Эсен. Иногда тебе может казаться, что она занимает первое место в его сердце, но это не так, поверь мне. Когда я только пришла в этот дом, я не могла понять, почему Кахраман так любит Эсен и бережёт её как зеницу ока. Однажды я спросила его: — Почему ты так любишь Эсен, что в ней такого особенного? Он посмотрел на меня с хмурым выражением лица, а затем произнес: — Она мой кислород, Недрет, без неё я не могу дышать. Тогда я не поняла его, мне казалось, что эти слова должны были относиться ко мне. Так и было, пока однажды Аджар серьёзно не заболел. Мой львёнок провёл неделю в лихорадке, а Кахрамана не было рядом. В этот момент у меня случилась паническая атака, я не могла дышать, словно весь воздух в мире закончился. Я вышла на трассу, но всё равно не могла сделать ни вдоха, пока ко мне не пришла Эсен. Она просто молча обняла меня и прижала к себе, и в эту секунду мои лёгкие словно снова наполнились воздухом. С того момента я поняла, что Эсен — это не только кислород Кахрамана, но и мой, без неё я не могу дышать. — Закончив свою пламенную речь, Недрет ушла, оставляя Сену размышлять над этими словами в одиночестве. Салих прогуливался по улице и, подойдя к каменной стене, осторожно отодвинул сухие ветви растения. Проведя ладонью по поверхности, он смахнул пыль, и перед его глазами предстали инициалы двух имён. Эти имена были ему дороги: его собственное и имя его первой любви. — Садиш, — с нежностью произнёс Варто, вглядываясь в гравировку. Когда он был маленьким, ему казалось, что его подруга Саадет — та самая, которую он будет любить всю жизнь. «Когда мы вырастем, ты выйдешь за меня замуж?» — с надеждой спрашивал он её. Но теперь Салих понимал, насколько наивной и детской была эта влюблённость. Из кармана брюк брюнет вытащил браслет рыжеволосой Кочовалы, которая дерзко ворвалась в его сердце. — Эсенти, — прошептал он, и образ зеленоглазой красавицы, наполненный ароматом клубники, стал преследовать его повсюду. Салих нежно коснулся губами браслета зеленоглазой. Нет, этот браслет он никому не отдаст. Он будет греть его сердце и не даст сойти с ума.