Rhaegar Targaryen, Son of the Dragon

      Рейгар издал стон, когда его талию перетянули белыми бинтами, смоченными в мятном масле. Предполагалось, что это уменьшит боль, и он надеялся, что это сработает, потому что у него сильно болели ребра. Очевидно, получать сильный удар ногой от взрослого мужчины, одетого в кольчугу, было плохой идеей. Это был урок, который он запомнил на всю жизнь, и он никогда больше не повторит ту же ошибку, если сможет.       В то же время рана на его левой руке была перевязана бинтами и пропитана медом. Эти меры были приняты до того, как они смогут добраться до безопасного Тамблтона.       — Как вы себя чувствуете, мой принц? — спросил Бэйлум, озабоченно нахмурившись.       — Я думаю, ты был осторожен на тренировочной поле. Этот бандит пнул меня с такой силой, что я чуть не попал в рай. — ответил Рейгар и болезненно застонал, когда попытался принять правильное положение на кровати.       Ну, это должно было быть больно, учитывая, что он лежал на кровати, которая совсем не походила на кровать. Это была просто груда одежды на земле, и поверх нее он лежал, приходя в себя после вчерашнего испытания.       — Нам так жаль, мой принц. У нас нет ничего лучшего, — смущенно сказал рыбак Польц. Это был тот самый рыбак, с которым Рейгар подружился вчера в деревне. Он был рад, что этот человек выжил.       — О нет. Ты и твоя семья были добрыми хозяевами, Польц. — Он заверил рыбака, у которого в жизни было мало общего, но который все же поделился тем, что у него было, со всеми ними.       Несмотря на все его усилия, мужчина выглядел так, словно был ужасно смущен своей предполагаемой неудачей в обращении с членом королевской семьи. Чтобы отвлечь этого человека, Рейгар решил сменить тему.       — Познакомишь меня с своей семьей, Польц?       Это взволновало рыбака, который вытащил своих детей вперед.       — Мой старший сын, Кольц. — Рыбак представил мальчика постарше, на вид ему можно было дать лет двадцать. Круглолицый мужчина приветствовал его неловкой улыбкой, и Рейгар, в свою очередь, слегка улыбнулся.       — Приятно познакомиться.       — Это мой младший сын Дольц, — сказал Польц, подталкивая семилетнего мальчика. Мальчик был таким застенчивым, что у него покраснели щеки и уши. Хотя это было предпочтительнее, чем черная сажа, покрывавшая руки и лицо мальчика.       — Ты действительно принц? — спросил мальчик, но в ответ услышал предостережения от отца и брата.       Глядя на невинное лицо мальчика, он подумал о своем собственном младшем брате Мейгоре. Прошлой ночью он чуть не умер, и когда бандит сбил его с ног, первое, что пришло ему в голову, было лицо Мейгора. Возможно, это его подсознание пыталось что-то сообщить ему. Он на время отбросил эти мысли и улыбнулся мальчику. Он подозвал его поближе, и тот отмахнулся от извинений остальных членов семьи.       — Если кто-то усомнится в том, что ты встретил принца, покажи ему это, — сказал Рейгар, вручая Дольцу его собственное серебряное кольцо с эмблемой дома Таргариенов.       — Мой принц, не стоит… — сказал Польц       — И все же я сделал это. У меня есть брат такого же возраста, а к детям, независимо от их рождения, следует относиться как к детям. — сказал Рейгар, погладив Дольца по голове. Маленький мальчик смотрел на кольцо в полном восхищении и счастье. В этот момент он пожалел, что у него нет чего-то по-настоящему полезного, что он мог бы подарить семье.       — Нам следует сегодня же отправиться в Тамблтон, мой принц. — Вставил Бэйлум.       — Оу! Я надеялся, что мы сможем остаться здесь на день.       — Не в вашем состоянии и не в состоянии остальных. В замке раны можно было бы обработать должным образом. Кроме того, мы бы навязались жителям этой деревни.       — Ты прав. У жителей этой деревни и так достаточно проблем, о которых нужно беспокоиться. — Задумчиво произнес он. — Так когда мы отправляемся?       — Я надеялся, что мы сможем выехать к полудню. Это даст нам время оказать помощь тем, кто серьезно ранен, и даст нашим людям немного отдохнуть. — Предложил Бэйлум.       — Хм. Тогда все в порядке. Полагаю, мы выступаем в полдень. — Согласился Рейгар, прежде чем хмуро взглянуть на свой клятвенный щит. — Где сир Эддисон?       — Присматривает за людьми и хоронит мертвых. — ответил Бэйлум.       — Оу. Скольких мы потеряли и как насчет жителей деревни? — с гримасой спросил Рейгар.       — Мы насчитали троих, мой принц. Точное число погибших среди простого люда неизвестно. Мы ищем выживших, и нам нужно поискать сгоревшие дома, чтобы узнать точное их количество.       Рейгар закрыл глаза и помолился за эти бедные души. Он не молился никакому богу, а просто пожелал, чтобы их души упокоились с миром. Он был из тех, кто высмеивает молитвы и религиозные устройства в этом мире, но в последнее время он обрел душевный покой в молитве. Он знал, что передает свои проблемы на аутсорсинг воображаемому всеведущему существу на небесах. Столкнувшись с таким дерьмом, через которое ему пришлось пройти, даже самый убежденный атеист нашел бы утешение в религии. он уже чувствовал, как у него начинает болеть голова, когда его рациональный разум спорил с иррациональной верой, используя логику и холодные неопровержимые факты.       — Позвольте мне немного отдохнуть, сир Бэйлум. Вы присоединитесь к сиру Эддисону? — спросил он, ненадолго отвлекаясь от своих мыслей и закрыв глаза.       — Я останусь с вами, мой принц. Пока меня не было, вы умудрились пораниться. Это провал с моей стороны, и я не горю желанием повторять ту же ошибку снова, — раздраженно сказал сир Бэйлум.       Рейгар чувствовал, что рыцарь пытается подбодрить его какой-нибудь шуткой, но после событий прошлой ночи ему было не до шуток. От вида крови его затошнило, и размышления об этом инциденте заставили его вновь пережить те события. Было трудно избавиться от этих ощущений, и по какой-то причине каждый момент вчерашней битвы запечатлелся в его сознании с абсолютной ясностью.       До прошлой ночи он никогда не думал, что на поле боя могут быть такие ощущения. Он чувствовал себя грязным, и, что бы он ни чувствовал, это чувство не проходило.       До вчерашнего дня он никогда в жизни никого не убивал. Насколько ему известно, он не убил ни одного животного. Даже когда он жил в Королевской Гавани, он не причинил вреда ни одному живому существу. Он знал, что от него ожидают, что он убьет или покалечит другое живое существо, когда того потребует ситуация. Когда он решил разыскать бандитов, он думал, что будет готов, но это оказалось не так.       Он думал, что будет убивать самых страшных преступников и восстановит справедливость для тех, кто страдает. Прошлой ночью он не чувствовал, что совершил правосудие.       Нет! То, что он совершил прошлой ночью, было убийством. И этим убийством он внес свой вклад в отправление правосудия.       Он убил бандита, который был одержим идеей убить множество людей ради своего удовольствия. Убив этих бандитов, он остановил всех будущих жертв этого бандита. Это было единственным значительным достижением в событиях прошлой ночи. Он также, скорее всего, спас эту деревню от уничтожения. Но в процессе он почувствовал, что стал частью чего-то, и не был уверен, сможет ли с этим жить.       Ему хотелось просто заснуть, потому что закрывать глаза было не только неэффективно, но и вызывало тошноту. Он чувствовал, что к его рукам прилипла кровь, и у него чесались руки, чтобы смыть ее. Какая-то часть его сознания утверждала, что его руки чисты, но чувства не соглашались с этой мыслью.       Это сбивало с толку и пугало. Его переполняли эмоции, и он не знал, что ему с этим делать. Но в одном он был согласен: если бы у него был шанс, он убил бы того, кто отправил его в этот мир. Ему было все равно, боги это или чертов Пасхальный кролик. Он собирался убить эту чертову тварь, даже если это будет последнее, что он сделает.

***

      — Ваша светлость, из Тамблтона прилетел ворон, — сказал мейстер Горм.       Эйгон принял свиток пергамента от мейстера, который сопровождал его в процессии.       Ваша светлость,       Нам удалось разгромить бандитов за то время, которое вы любезно предоставили.       Принц лично убил главаря бандитов, самопровозглашенного Черного Септона. В             битве мы потеряли трех воинов, но сумели спасти деревню от злодеяний                   бандитов. С первыми лучами солнца мы продолжим наше путешествие.       Сир Эддисон Хилл       — Понимаю. Похоже, мой сын разобрался с этими бандитами. — сказал Эйгон, и гордая улыбка расцвела на его лице.       — Ваша светлость. Должен ли я проследить за приготовлениями, о которых вы просили?       — Да… Да, действительно, мейстер Горм. Проследи за этими приготовлениями. — рассеянно сказал Эйгон, не отрывая взгляда от листка пергамента в своей руке.       Мейстер поспешно отошел, чтобы выполнить приказ, и, наконец, оторвал взгляд от пергамента, отвлекшись на взмывающего в небо дракона своего сына. Он наблюдал, как Звездный Огонь, получивший подходящее имя, скользит по небу, возможно, в честь успеха Рейгара. Драконы, как известно, чрезвычайно умны и чутко относятся к своим всадникам.       Он надеялся, что охота его сына на бандитов принесет какие-то плоды. Но он и представить себе не мог, что Рейгар убьет главаря бандитов. Это делало его планы еще более эффективными и простыми.       Эйгон пришел к выводу, что одних драконов будет недостаточно, чтобы контролировать семь королевств. Висенья предупреждала его об этом еще до того, как он начал завоевание, и тогда он отмахнулся от ее опасений. Битва при Чаячьем городе и его неудачная попытка завоевать Дорн доказали мудрость предостережений его сестры.       В его защиту можно сказать, что последовательные победы над Харреном Черным и объединенными армиями Ланнистеров и Гарднеров придали ему смелости. Он даже пытался использовать дипломатию в отношениях с Дорном для объединения. И только когда эти усилия потерпели неудачу, он начал войну, несмотря на опасения Висении. При этом он потерял Рейнис, и ее падение подорвало непобедимость драконов.       Он доказал, что то, что случилось с Мераксес, было удачным ходом, спалив Дорн дотла в следующем году. Несмотря на это, дорнийская война показала, что драконов можно убивать в бою. Он не только не смог завоевать Дорн, но и заставил своих вассалов усомниться в его авторитете. Он держал Дорн в напряжении и был полон решимости полностью уничтожить дорнийцев, но его вассалы вынудили его отвести войска и отказаться от своей мечты о едином Вестеросе.       Он недооценил решимость дорнийцев, и войска его вассалов поплатились за это. Именно тогда он увидел внутреннюю слабость своей власти. У него не было кровного родства или экономического господства над своими вассалами, и поэтому он не мог надеяться контролировать их бесконечно, угрожая Драконьим пламенем. Это дало ему понять, что дому Таргариенов необходимо внедриться в местную культуру, чтобы завоевать расположение своих вассалов и жителей его королевства.       С этой целью он начал сближение с Верой, надеясь вызвать доброжелательность, выказывая свое почтение Семи. Хотя это была полумера, поскольку он знал, что полигамия и инцест, практикуемые в его Доме, воспринимались в дурном свете. Но это не имело бы значения, если бы Эйнис женился на девушке из Веларионов.       Он пытался наладить более тесные отношения с другими лордами, такими как Эдмин Талли, которого он даже назначил своим Десницей. Но все эти меры не были столь эффективны для формирования уважения и лояльности к дому Таргариенов. Одним из главных достижений его правления было то, что он сумел завоевать расположение лордов Коронных земель и Узкого моря. В его Малый совет входили лорды из этих двух регионов.       Но, по его мнению, этого было недостаточно, и он понял, что всегда будет ограничен в своих усилиях по привлечению лояльности лордов Простора, Западных Земель, Штормовых Земель, Севера и Долины. Даже речные лорды, которые должны были испытывать к нему хоть искру преданности за то, что он помог им спастись от ига Железнорожденных, оказались ненадежными. Он даже не пытался воспитать в Железнорожденных преданность. Эти безумные пираты не имели никакого отношения к его планам по созданию лучшего королевства.       Там, где он терпел неудачу, он думал, что его дети могут преуспеть. Он с болью осознавал ограниченность возможностей своего наследника. Но Рейгар был тем, на кого возлагались его надежды и мечты о лучшем объединении Вестероса. Когда придет время, Мейгор тоже присоединится к Рейгару, и с тремя головами Дом Драконов совершит чудеса.       Он был уверен в этом и именно поэтому предоставил определенную свободу действий своему второму сыну. Рейгар был умен и умел наводить мосты. Его сын обладал природной харизмой, позволяющей заводить друзей, а его добродушный характер заставлял людей доверять ему.       Эйгон уже видел светлое будущее своего наследия. Эйнис займет место короля после него. Рейгар будет рядом со своим братом, который, как и Рейнис, привлечет внимание и преданность лордов и народа королевства. Мейгор вырастет воином, который заставит трепетать врагов дома Таргариенов, заменив Висенью.       И, таким образом, история Вестероса будет изменена тремя драконами. Возможно, его мечта не осуществится при его жизни, но он позаботится о том, чтобы его наследие воплотило мечту в жизнь. Мечта о семи объединенных королевствах, растущих под сенью трех голов Дракона.       Все это сбудется, но сначала нужно распространить историю о Рейгаре. Его сын, возможно, и умен, но ему понадобится помощь, чтобы распространить свое влияние. С этого момента барды будут петь песни о храбрости юного принца. Он позаботится о том, чтобы каждый уголок его королевства услышал о победе Рейгара над бандитами. Это будет не первая победа, но это будет началом, и он усвоил ценный урок о том, что нужно начинать с малого.       Эйгон смотрел на восходящее солнце с вершины Каменного моста через Мандер. Он подождет, пока его сын доберется до Горького Моста, и к тому времени, он был уверен, рассказы о храбрости его сына разнесутся по округе. Он удовлетворенно улыбнулся восходящему солнцу и позволил ветру унести пергамент в чистые воды реки.