Демон моего сердца

      Ночь прошла быстро, и, несмотря на все трудности, с которыми он столкнулся, настроение Маркуса ни на йоту не ухудшилось. Тяжёлые разговоры о потерях и потенциальных ловушках в виде оставленных Валаскес магических заклинаний и других возможных уловок противника не могли его расстроить, хотя он старался выглядеть мрачным во время таких обсуждений.       Верный своему слову, Эшран несколько раз находил его во всём этом хаосе, называвшемся «полевым лагерем». Когда Маркус увлечённо беседовал с Валенсией о поддержании щита вокруг осадных оружий, Эшран подошёл к ним и незаметно провёл пальцами по пояснице Маркуса. Маг почувствовал странный трепет, когда его… его жених подошёл и встал рядом с ним, тайком прикасаясь к нему, хотя это едва ли можно было назвать тайной, и к тому же Валенсии было всё равно.       Они быстро расстались, потому что у обоих было много дел в лагере, но позже, когда Маркус тёр глаза, испытывая физическую усталость, которая не распространялась на его разум, Эшран быстро и мимолётно поцеловал его в щёку, пока маг не понял, что происходит. Маркус даже не успел ответить на поцелуй, Эшран ушёл, не оглядываясь.       В тот миг ничто не могло омрачить счастья Маркуса. Это было живое, дышащее существо, наделённое силой, пронизанное чем-то вечным, чем-то бессмертным. И кругом была куча проблем, которые требовали его внимания, и он уделял им столько сил, сколько мог, но… но этот свет внутри него давал ему силы идти вперёд, готовиться к тому, что, несомненно, его ждало — смерти и разрушению. Если две тысячи человек отправлялись в поход, не могли вернуться те же две тысячи, это было просто невозможно. Минимальные потери — лучшее, на что они могли надеяться.       Валенсия ещё немного поговорила с Маркусом о своей теории, о догадках относительно Корал. Она была уверена, по крайней мере, так она ему сказала, что Корал пыталась сообщить, что что-то не так и что им следует быть начеку по возвращении. Маркус не знал, насколько всё это верно, но он доверял её чутью, и она никогда бы не солгала ему, чтобы не задеть его чувства. Валенсия просто так не делала.       Маркус провёл удивительно много времени с Робером той ночью. Бывший Страж, хоть и отталкивающий и явно едва заслуживающий доверия, оказался любопытной компанией. Он говорил освежающе прямо и иногда отпускал самоуничижительные шутки, которые Маркус по какой-то причине находил забавными.       — Из-за чего вы подрались? — спросил его Маркус незадолго до рассвета, когда они вдвоём чинили седло для лошади Робера. Маркус помогал просто потому, что хотел знать, почему у Эшрана была разбита скула.       Робер пожал плечами, сосредоточенный в основном на пряжке. Он успокаивающе поглаживал лошадь, которая, мягко говоря, чувствовала себя рядом с ним неуютно. Маркус подумал, что, возможно, это всё ещё было связано с красным эликсиром.       — Если Доримус тебе не сказал, то я не уверен, что стоит навлекать на себя его гнев, — отозвался он, а затем поднял взгляд и склонил голову набок. — О, погоди. Мне плевать на его гнев. Я спросил его, хорошо ли ты трахаешься.       Маркус прищурился.       — Нет, неправда. Это не разозлило бы его настолько, чтобы спровоцировать драку, и даже для тебя это слишком примитивно.       Робер ухмыльнулся.       — Ах, какой проницательный маг. Нам пришлось прикончить «чудовищ», и это было чертовски жестоко. Он узнал некоторых из них. Ему пришлось тяжелее, чем я думал.       — Да, странно, что убийство людей, которых он знал, должно быть тяжёлым для него, верно? — спросил Маркус с заметной усмешкой, аккуратно поглаживая лошадь, что несколько контрастировало с его тоном. — Кто бы мог подумать.       — Если бы ты знал его раньше, ты так не говорил. Они на мгновение встретились взглядами, и глаза Робера были лишь немного менее алыми, чем вчера. Маркус первым отвёл взгляд.       — Полагаю, ты знал и Ястреба?       — Достаточно, чтобы понять, что он придурок.       — Тогда ты знаешь, что он из тех придурков, которые делают то же, что и ты. Подстрекают меня и смотрят, не сдамся ли я, пытаются заставить меня спросить об Эшране, когда я мог бы просто спросить у самого Эшрана.       — Нет, эта развлекуха не по мне, — отозвался Робер, в последний раз потянув за ремешок сбруи. — Я просто прикалываюсь над тобой, маг. Мы хорошо подрались, вот и всё. Он всегда был в этом неплох.       Маркус великодушно отпустил его, и они вместе вернулись к главному костру, вокруг которого толпилось большинство членов внутреннего круга. Там было шумно и полно энергии, искры почти жужжали в воздухе. Маркус быстро огляделся в поисках человека, которого узнал бы где угодно, и попытался сдержать лёгкое разочарование, когда не смог его разглядеть.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он у Робера тогда, в основном чтобы отвлечься от разочарования. — Я имею в виду, как ты себя чувствуешь, отказавшись от нового особо мощного сорта Пыли?       — У меня бывало и похуже.       Маркус неловко поёрзал.       — Тебе нужно…?       Робер удивлённо приподнял бровь.       — Ты предлагаешь?       По правде говоря, это было последнее, что Маркус хотел бы делать. То, как это истощило его в прошлый раз… Он не хотел повторять, но он сказал, что поможет, и действительно собирался это сделать.       Он открыл рот, чтобы сказать это, но Робер взмахнул рукой с необычайно мягким выражением лица.       — В этом нет необходимости.       — Но… Я согласился тебе помочь.       Робер кивнул.       — И ты это сделал. Ты показал мне, что это возможно. В Ордене есть молодые новобранцы, те, кто служит не так давно. Я хотел дать им надежду, — он сухо рассмеялся. — Я знаю, что меня не спасти, но я всё равно могу быть полезен. Позаботься о том, чтобы хотя бы для некоторых был возможен был и в нём оставалось немного надежды. Чтобы они снова увидели чистое небо. Это всё, чего я хочу. Что-то подозрительно похожее на жалость охватило Маркуса, зародившись в основании позвоночника.       — Ты снова принимаешь эликсир.       — Как я и сказал, — твёрдо произнёс Робер без тени сожаления, — для меня надежды нет. Я знаю, что зашёл слишком далеко, но ради остальных, пусть ради немногих… ради этого стоит бороться.       Он слегка ударил Маркуса по плечу и усмехнулся.       — Только не плачь, маг. В конце концов, это разрушит твою репутацию хладнокровного магистра.